Nice planet. We'll take it.
-
Внимание!
Nice planet. We'll take it.
воскресенье, 25 ноября 2007
Nice planet. We'll take it.
Название: Thunder without rain
Автор: Reno
Категория: soft – RPS (да, это просто моя небольшая выдумка – мягкий RPS=)))
Рейтинг: R
Пейринг: J2
Предупреждения: идея вышла запутанной, но она здесь определённо присутствует, я вас уверяю =)) Как говорится, ищите и обрящите
От автора: ну, во-первых, название. Thunder without rain – дословно: «Гром без грозы», но я предпочитаю русский вариант – всё-таки ближе. Думаю, допустимо рассматривать эту фразу как «Дым без огня». Думаю, это всем понятно – что-то типа «Следствия без причины» и т.д.
Фик может показаться немного странным. Спасибо за внимание!
Читать дальше
Я открыл глаза, невольно вздрагивая, потому что Джаред весьма удобно расположился почти вплотную к моей кровати, и теперь его лицо с беззаботным и слегка ехидным выражением было прямо передо мной.
- Уфф, Джей, - пробормотал я, а он улыбнулся, поднимаясь на ноги.
Я зевнул, чувствуя уютную теплоту одеяла, задумчиво глянул на стену, всё изрисованную яркими полосками солнечных лучей, а потом спросил:
- А который час, а?
Джаред молчал с полминуты, а потом всё-таки признался:
- Вообще-то сейчас уже начало одиннадцатого и...
И только после этих слов я вспомнил, что сегодня никакая не суббота, как мне показалось сначала, а вполне рабочий четверг. Самый, пожалуй, отвратительный четверг в моей жизни!
- Чёрт, Джей, мы же крупно проспали! – заорал я, вскакивая с кровати, путаясь в одеяле, отшвыривая подушку, так что она пролетела через комнату и осела этаким подтаявшим снежным сугробом где-то в углу.
- Не мы, - спокойно отозвался Джей. – Ты проспал.
Его намеренный акцент на это «ты» ещё больше разозлил меня, когда я попутно вспомнил, что забыл купить новый будильник. Остатки прежнего, вероятно, ещё можно было разыскать в мусорном ведре. Внутри стало медленно закипать.
- Значит, - угрожающе начал я, - ты проснулся вовремя, но не удосужился разбудить меня?
- Ага, всё так и было, - кивнул он.
- И, прекрасно зная о том, что сам я никогда не встану раньше полудня с нашими-то нагрузками, решил всё оставить как есть?
- Именно так, - беззаботно протянул он, и мне неимоверно захотелось его сильно стукнуть. Чем-нибудь тяжёлым. По голове.
- Урод, - пробормотал я, переходя из состояния шокового бездействия к лихорадочному поиску подходящей одежды. Чёрт, и ведь надо же – в самый неподходящий момент все чистые рубашки куда-то подевались!
- Где всё барахло?! – гневно обратился я к Джареду, но тот лишь пожал плечами.
- Следи за своими вещами сам, - вот всё, что он сказал.
А ещё немного погодя, когда бесполезные поиски перешли в стадию унылого осознания факта, что Эрик и компания устроят нам полную головомойку за такое очевидное нарушение графика съёмок, я устало присел на край кровати, задумчиво пожёвывая зубную щётку, ощущая, как горят дёсны от чрезмерного количества зубной пасты. Наверное, в порыве злости я выдавил полтюбика. Именно тогда в мою всё ещё туманную голову пришла идея, вполне очевидная для здравомыслящего человека, который поднялся утром вовремя, не торопясь собрался и отправился на работу, но никак не для меня – того, кто пытается почистить зубы без помощи рук, потому как руки эти заняты застёгиванием пуговиц на рубашке. Ах, да, мысль! Я подумал, каким образом, чёрт возьми, Джаред встал вовремя, и, пожалуй, главный вопрос даже не в этом, почему, скажите же мне, этот парень не разбудил меня?!! Он тут прохлаждался всё это время, но отчего у него не возникло какой-нибудь гениальной догадки на мой счёт? Что-то вроде «А почему Дженсен всё ещё спит? Не пора ли ему, наконец, продрать глаза и оторвать свою задницу от кровати, ровно как и другие части тела?» Стараясь сохранять спокойствие, я обратился к Джею.
- Слушай, друг, а у тебя не было предчувствия, что стоит толкнуть меня пару раз в бок, чтобы я хотя бы краем сознания уловил, что уже давно пора идти работать?
Я говорил нарочито спокойно, ровно, но, готов поспорить, в этой моей напускной вежливости была большая капля язвительности, и Джаред, клянусь, её вполне удачно уловил. Брови его поползли вверх, и я почти видел, как в его голове созревает быстрый, на скорую руку, план, решение, ответ, который будет походить на правду, и который я благополучно заглотну, как рыба наживку на крючке.
- Мне звонила Сэнди, - начал он издалека, и я ободряюще кивнул, чтобы он не сразу сдался, - рано утром, ты спал, а мобильник так настойчиво жужжал, что мне пришлось подняться и сонно отвечать на её вопросы. Ты знаешь, она, оказывается, совсем не подумала о разнице времени в Нью-Йорке и Ванкувере...
- Что она в Нью-Йорке-то делает? – тупо спросил я, потому что ещё не понимал, к чему Джей клонит.
- У неё там какая-то благотворительная акция, точно не знаю, но дай мне договорить!
Я поднялся руки в жесте «Конечно, парень, OK!», и он продолжил.
- А потом, когда мы распрощались, я как раз глянул на часы – было пора подниматься, и потряс тебя за плечо, но вид у тебя был такой, словно ты пил беспрерывно всю неделю, ты даже глаз не мог открыть. И, послушай, если бы ты был свидетелем своей жалобной мольбы «Ещё пять минут, Джей, всего пять минут...», то ты бы тоже, я надеюсь, оставил бы себя (или меня?) в покое. Это выглядело так, словно без этих твоих пяти минут ты умрёшь на месте от усталости...
«Уфф», - мысленно протянул я. Я просто никак не мог понять, издевается ли он надо мной или говорит правду. Проблема в том, что я, вероятно, был в таком состоянии, что теперь не помню ни слова, сказанного мной часов так в семь утра.
- Я подумал, ну, что плохого в том, чтобы хотя бы один раз ты хорошенько выспался, а то гримёры уже устали замазывать тебе синяки под глазами...
Я не знал, чему верить. С одной стороны, слова Джареда звучали совершенно по-дружески, да ещё с такой заботой, что я невольно умилился – какой у меня классный друг! Но с другой – с Джея станется придумать трогательную историю, чтобы избежать последствий.
Хотя, я решил всё-таки принять эту версию. Чисто ради нашей дружбы. Но, подумал я, было бы очень забавно наблюдать за поведением Джея, если бы я выпалил ему в лицо: «Не верю!»
- Ладно... – протянул я, почти ожидая увидеть, как он вздохнёт с облегчением. Нет. Ничего. Хороший же он актёр, если так умеет притворяться. Или просто хороший друг.
Но тут меня посетила ещё одна мысль. Побочная. Где-то на задворках сознания скользнуло немое расплывчатое предположение.
- А ты ведь уже давно на ногах?
Джей вздрогнул, едва заметно, но я уловил это. Не знаю, какой подвох он нашёл в этом моём простейшем вопросе.
- Вроде того, - уклончиво ответил он, но не сказал точно, как долго.
Мысленно предположив, что Джаред вскочил с кровати примерно в шесть - семь, а потом ещё часа полтора говорил с Сэнди, я представил стрелки на циферблате его часов, которые медленно, по-улиточьи переползли со своих мест, добравшись до того безобразия, которое царило теперь и имело название «половина одиннадцатого утра». Выходило больше двух часов. Странно, и что же он всё это время делал? У меня была догадка. Такая немного неправильная, вздорная, но почему-то именно сейчас показавшаяся мне вполне реальной.
- Неужели ты так и просидел два часа около моей кровати, лицом к лицу со мной спящим? – едва слышно пробормотал я, когда Джей отправился в ванную. – Неужели, парень, ты и вправду не стал будить меня только ради этого? Просто затем, чтобы наблюдать за мной, пока я дрыхну, как бревно? Вот только зачем...
Хорошо, что Джаред меня не слышал. Думаю, он предложил бы мне поспать ещё денька так два, для полной прочистки мозгов.
Нам досталось. Ох, как же нам досталось! Эрик рвал и метал, Эрик был сам на себя не похож, и я даже испугался, потому что в один момент подумал, что сейчас он схватит реквизитный нож (который, кстати, принадлежал мне, то есть, Дину) и убьёт меня и Джея на месте. Причём, Джареду достанется совершенно не за что, он-то ведь мог давно приехать на съёмочную площадку, бросив меня одного. Не уехал. Позаботился о друге. Внутри лениво плескалась благодарность, но под напором гнева Крипке от неё почти не осталось следа.
- Вы прекрасно знаете, что у нас проблемы со сценаристами, так какого чёрта вы ведёте себя, как пара безответственных придурков, которым наплевать на собственную работу?!!!
Мы виновато молчали.
Мне вдруг неимоверно захотелось поблагодарить Джея за то, что он не бросил меня одного, а то будь я тут в одиночестве, я бы точно сдох от нервного напряжения. Я уже открыл было рот, чтобы сказать парочку фраз под аккомпанемент криков Эрика, но в тот момент почувствовал успокаивающее тепло ладони Джея на собственном бедре. Или мне показалось?! Проблема была в том, что я не мог позволить себе отвернуться от Крипке и посмотреть, чтобы убедиться. Стоило бы мне сделать «шаг в сторону», как меня бы ждал очевидный «расстрел». Эрик и так был уже на грани. Ох, чёрт возьми, я никогда не видел его в таком состоянии. Видимо, забастовки сценаристов доконали его окончательно, и теперь ещё мы – непутёвые актёры, которым каким-то невероятным образом выпал шанс сыграть Винчестеров. Безответственные, бестолковые, безмозглые! Я и сам уже не замечал, как начинаю мысленно повторять за Эриком его слова, только чтобы отвлечь себя от этого странного ощущения, горячего прикосновения к моему боку где-то внизу, избавиться от неуверенности в правильности моей догадки... Актёры хреновы. Это Крипке сказал, не я. Бездари. Ох, чёрт, ещё пара слов, и я просто сорвусь. Джаред, похоже, был в подобном состоянии. Или же мне снова кажется? Из-за этой внезапно возникшей внутри лихорадки я уже ничего не мог сказать точно. Я сомневался даже в том, что сейчас стою здесь, и на меня орёт один чертовски гениальный человек, пожалуй, вполне имеющий на это право, раз уж мы... нет, раз уж я так крупно облажался.
- Валите, - сказал, наконец, Эрик, окончательно охрипнув. Он устало опустился на свой персональный стул с надписью «Eric Kripke» белым по чёрному и потянулся к стакану с остывшим кофе. – Идите же, я сказал.
Он, нахмурившись, смотрел в пространство, но меня сейчас волновало не это. Джей быстро шагнул в сторону, так что я даже не успел посмотреть вниз и понять, что же там было: рука Джареда, или же мы просто стояли так близко, что тепло его тела передалось мне. Чёрт. Джаред уже обогнал меня на добрый десяток метров со своими семимильными шагами, так мне пришлось поспешить, чтобы догнать его. Голова болела от нашествия мыслей. Хотелось глубоко вздохнуть и сказать себе, что всё не так уж страшно.
Это и вправду был скверный день. Буду называть такие дни «Четверг, тринадцатое» по аналогии с пятницей. Это был отвратительный день, когда я, пожалуй, впервые (ну, может во второй раз, если уж совсем не кривить душой) забыл текст. У меня вылетело из головы то, что я просто обязан был знать на зубок, так, чтобы меня можно было среди ночи поднять, и я нелепой скороговоркой выдал бы эти фразы пулемётной очередью. Нет. Пулемёта из меня не вышло. Пока я пытался собраться с мыслями, невразумительно подбирая слова, операторы ушли на обед, оставив нас с Джаредом посреди сцены с трупом мужика, который, впрочем, тоже вскоре ушёл, чтобы «немного перекусить, пока вы, ребята, здесь прохлаждаетесь». Меня взбесили не сами его слова, а это чёртовое «вы», потому что в этом случае выходило так, словно и Джаред был виноват в том, что память подвела меня.
- Слушай, друг, извини, - пробормотал я, когда «труп» удалился. Мне и вправду было неловко за то, что Джею доставалось из-за меня. – Это просто...
- ‘Cause she had a bad day... – вдруг пропел он, улыбаясь, и я от удивления на миг впал в ступор.
- Тогда уж, ‘cause he has a bad day, - поправил я его, когда немного пришёл в себя. Джей и не думал сердиться. Хотя одна хорошая новость во мраке этого дня.
Я вздохнул, устало запуская пальцы в собственные короткие слегка обработанные каким-то гелем волосы, и закрыл глаза, потому что представил собственный долгий путь до трейлера, в котором я по глупости оставил листки со сценарием. Идти заводить машину, а потом ещё и ехать куда-то совсем не хотелось. Я просто боялся заснуть за рулём и врезаться в какой-нибудь столб, чтобы Эрик потом вычел из моих доходов круглую сумму на починку «Импалы». Хотя ещё штук пять таких же красавиц прозябают в нашем гараже. Наверное, как раз для такого случая Крипке бережёт их, он ведь предусмотрительный парень. Безрезультатно пытаясь вспомнить хоть строчку, я добился только одного: окончательной опухоли моего мозга. У меня возникло ощущение, что для него даже места стало маловато внутри черепной коробки, так что теперь он давил изнутри, грозясь взорваться подобно водородной бомбе.
Я добрался до небольшого кресла в углу, чтобы просто упасть в него и не делать ничего до конца этого дня, как бы не бушевал Крипке, как бы не старался вытащить меня оттуда, пусть и с помощью специально пригнанного подъёмного крана, но Джаред остановил меня на полпути. Он сказал:
- У меня нет сценария и, думаю, нам сейчас не стоит даже приближаться к Эрику на расстояние ближе, чем сто метров, не говоря уж о том, чтобы спрашивать, не найдётся ли у него лишнего экземпляра. Это просто самоубийство.
Я кивнул. Конечно.
- Но у меня есть идея, - продолжил Джей, а у меня вдруг возникла крошечная надежда, скорее, даже лишь намёк на неё. – Я могу съездить в трейлер и привезти твой сценарий.
Я был так рад, что даже дышать толком не мог. Я стоял, глядя на Джея, наверное, так странно, что он как-то нелепо дёрнул плечом в стиле «Не стоит благодарности, для меня это совсем не сложно», но это не разрешило ситуацию.
- Спасибо, Джей, - с трудом выдавил я, чувствуя, что у меня перехватывает горло. Я и сам удивился своей реакции, поверьте!
- Пустяки, Дженс, - проговорил он, оглядываясь в поисках ключей от «Импалы». – Я же прекрасно вижу, что ты совершенно не в состоянии управлять машиной. Кстати, не знаешь, где ключи?
Я молча покачал головой, всё ещё пребывая в некотором оцепенении, и Джей, в конце концов, с долей смущения пробормотал:
- Эй, парень, да что с тобой?
Я покачал головой:
- Я просто... чертовски тебе благодарен. Да ты даже не представляешь, как!
Он улыбнулся.
- Ну и что теперь, может, обнимемся в знак нашей крепкой дружбы?
Готов поспорить, что не ожидал того, что я соглашусь. Я просто могу поклясться, что он думал, я скажу что-то типа «Ещё чего!» или «Да ладно, иди уже, мне нужен мой сценарий...» или что-то подобное. Ох, он просто не ожидал, что я кивну, делая шаг вперёд, заключая его в стальные объятия, так что он даже выдохнул от неожиданности, и тёплый вихрь коснулся моей кожи где-то в районе шеи.
- Эй, Дженс, - пробормотал он, но потом я почувствовал, как его руки обхватывают мои плечи, как ладони скользят по спине, останавливаясь на талии, и немного пришёл в себя. Объятие затянулось, причём теперь инициатором выступал вовсе не я. Я уже опустил руки, но Джей не собирался меня отпускать. Он уткнулся носом в моё плечо, хотя для этого ему пришлось нагнуться, и прижимал меня к себе так, что я даже немного испугался.
- Эй, Джей, - осторожно проговорил я таким же тоном, как и он пару минут назад, и через мгновение он ослабил свою хватку.
- О, прости, - пробормотал он так, словно очнулся ото сна. Он и вправду выглядел несколько взволнованным.
- Всё в порядке, - с долей растерянности ответил я, а потом, порывшись в карманах куртки, вдруг обнаружил пропавшие ключи. – Держи!
Он поймал их чисто рефлекторно, даже вздрогнул немного, а потом, глянув ещё раз на меня странно, стремительно вышел в коридор.
Я так и остался стоять, пребывая в некоторого рода недоумении, но затем всё-таки решил списать всё на собственную усталость, странность этого дня... Короче говоря, я просто пошёл и выпил кофе.
Немного похолодало, поэтому я остался внутри комнаты, задача которой была изображать номер мотеля, где остановились Винчестеры, и присел на одну из больших красных кроватей.
Я подумал, что никогда и мысли не допускал, что Джей может относиться ко мне иначе, нежели как просто к лучшему другу. Парням вообще о таком думать не следует, но почему-то именно сейчас у меня возникло тревожное ощущение, которое не желало проходить, только усиливаясь. К чему все эти странные намёки весь день? Нет, я никогда не думал о Джареде подобным образом, но сегодняшние оголённые нервы сделали своё дело: я словно стал сверхчувствительным приёмником чувств и эмоций окружающих, а так как Джей был ко мне ближе всего, я вдруг стал воспринимать эти волны энергии, исходящие от него... Или же у меня просто началась паранойя на нервной почве.
Не хотелось оставлять этот вопрос (если он вообще существовал) нерешённым, но Джареда здесь не было, поэтому я изводил самого себя раздумьями на эту тему в одиночестве. Всё-таки, этого не может быть. Мы прожили с Джеем в одном трейлере больше полутора лет, пока шли съёмки сериала, и я ещё никогда не замечал за ним чего-то подобного. А сейчас... Мне вдруг стало не по себе, потому что где-то внутри непонятное, чуждое мне существо радостно подняло свою голову в предвкушении чего-то большего, чем просто дружеские (или не очень) объятия. Я глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, и для верности хлебнул горячего кофе, так что на миг все эти подозрения испарились, но только для того, чтобы вернуться вновь, с новой силой принявшись штурмовать моё взбудораженное сознание. Наверное, я понемногу схожу с ума, почему-то именно в этот злополучный четверг, ничем, вроде, непримечательный, кроме того факта, что всё идет наперекосяк, всё вдруг и началось.
А потом меня посетила мысль, что, возможно, я просто закрывал глаза на происходящее ранее. Странные порой взгляды, долгие, тягучие, как мёд. Невинные, казалось бы, прикосновения, которые были совершенно случайными, теперь предстали передо мной в ином свете. Я сидел на кроваво-красном покрывале, чувствуя, как по виску ползёт первая капелька пота, вызванная внезапным жгучим волнением. Неужели я проглядел что-то очень важное? Это просто невероятно...
В моей голове бунтовали мысли, и я никак не мог успокоить их, упорядочить. Чувствуя себя совершенно ужасно, я стянул куртку, потому что мне вдруг стало нестерпимо жарко, и откинулся на спину. Потолок оказался слишком неинтересным, чтобы помочь мне отвлечься, поэтому я закрыл глаза, стараясь не поддаваться внезапно нахлынувшим эмоциям, и неожиданно провалился в сон. Так, словно меня огрели по затылку бейсбольной битой. Без боли, но вполне реально. Я буквально чувствовал, как лечу в тёмную пропасть.
Это тёплое прикосновение мне, наверное, приснилось. Я был готов поклясться, что это было мягкое касание губ, но уже через мгновение стал сомневаться.
- Эй, парень, Дженс, проснись! – я услышал голос Джареда на самой грани сна.
- Что, я снова опаздываю на съёмки? – лениво пробормотал я, почти уверенный в том, что все предыдущие события были лишь сном, и сейчас я спокойно встану – вовремя – неторопливо позавтракаю и не спеша дойду до «Импалы», заводя мотор, чтобы слегка прогреть машину, а потом Джаред устроится на сидении по правую руку от меня, мурлыча что-нибудь под нос, и мы поедем на съёмочную площадку, где Крипке не будет устраивать нам взбучку, а просто поинтересуется, как идут дела, а потом начнётся работа.
- Дженсен!
- Ещё пять минут, - пробормотал я.
- Ну, уж нет, - решительно и бескомпромиссно.
Меня потянули куда-то вниз, так что я почувствовал, что через мгновение окажусь на полу, поэтому открыл глаза, увидев Джея, который нависал надо мной, встревожено вглядываясь в моё лицо.
- Всё в порядке? – осторожно поинтересовался он и, кажется, был готов начать обмахивать меня листками со сценарием, словно я упал в обморок, хотя я просто немного подремал.
- В полном, - пожал плечами я, точнее, попытался так сделать, поскольку в лежачем положении это было несколько затруднительно.
Я сел, стараясь не обращать внимания на гул в голове, и огляделся. К моему разочарованию я пребывал в той же самой комнате с красными кроватями, где странные мысли донимали меня.
- Вот сценарий, - протянул мне Джей листки, но я почти не обратил на них внимания, потому что мозг призывал меня к немедленному штурму Джареда с помощью различных нескромных вопросов. Я сопротивлялся. Я не мог пока быть уверенным на сто процентов, что дело обстоит именно так, как я себе нафантазировал. Мне нужны были дополнительные доказательства... или же их отсутствие (при этой мысли я испытал облегчение и разочарование одновременно). И всё, что мне оставалось, так это ждать. Либо подтверждений того факта, что с Джеем и вправду что-то творится, либо опровержений, и, как следствие, доказательства моей собственной неизвестно откуда взявшейся паранойи.
- Как думаешь, сегодня выйдет что-то путное из этой сцены? – спросил я, чтобы разрядить обстановку. Кажется, Джаред был слегка обескуражен, но он быстро собрался с мыслями.
- Надеюсь, что да, иначе Крипке нас живьём съест, - он засмеялся, так что у меня полегчало на душе. Нормально засмеялся, как обычный парень, которому действительно смешно, и я не смог бы уловить ничего подозрительного в этом его смехе, даже если бы сильно захотел.
- Ну, что, парни, постараемся? – Эрик, кажется, был почти готов сменить гнев на милость, чему я был несказанно рад.
Похоже, после пяти-шести стаканов крепкого эспрессо Крипке слегка пришёл в себя, а теперь он ещё и решил лично присутствовать на съёмочной площадке. Сначала мы с Джеем взволновались, но затем немного успокоились, особенно после того, как Эрик дал всем ясно понять, что нестроен достаточно дружелюбно. Многие вздохнули с облегчением. Видимо, в последние дни он действительно был взвинчен, как пружина, и это, естественно, никого не воодушевляло.
Сцена была благополучно отыграна, спасибо Джею за сценарий и моей памяти за то, что нужные фразы всплывали в голове в самый подходящий момент. Я вдруг испытал то же самое чувство, что преследовало меня ещё в колледже: перед страшным экзаменом готовишься всю ночь, но наутро всё равно кажется, что в мозгах полная пустота. От этого страх усиливается, тебя уже просто колотит, особенно, когда ты идёшь, шаг за шагом приближаясь к прикрытой двери, за которой тебя ждёт преподаватель, почему-то, заранее настроенный на худшее... И ты входишь туда, в этот тихий ад, а потом организм, как в минуту страшной, угрожающей жизни опастности выдаёт мысль за мыслью, взбудораженный, взволнованный – действует на автомате. Ты говоришь и говоришь, учитель слушает, иногда кивая, но этот поток информации, напоминающий последствия прорванной плотины, всё никак не кончается, и, в конце концов, ты покидаешь кабинет, получив свою желаемую A. И, сделав шаг за дверь, мгновенно забываешь всё сказанное минутой ранее. Я испытал нечто подобное. Я говорил эти чёртовы фразы, проговаривал, почти не останавливаясь, собственные монологи, а потом всё пытался отдышаться, но стоило лишь Крипке сказать, что «сцена отснята и вполне сносна на этот раз», как я забыл последнее, что сказал. У меня было полнейшее информационное опустошение. Сейчас я бы даже не смог вспомнить название эпизода, в отрывке которого мы только что сыграли. И я надеялся, что Эрик не заставит нас продолжать. Я просто не в силах говорить.
- На сегодня всё, парни, - к моему величайшему облегчению объявил Крипке. – Вы просто выжатые лимоны, особенно ты, Дженс, и я вряд ли добьюсь чего-то от вас. Так что валите домой, ешьте, спите, готовьтесь к завтрашнему дню, полному новых впечатлений.
Я нетерпеливо отмахнулся от мысли, что завтра Эрик отыграется по полной, потому что сил думать об этом не было. Мне хотелось попасть в наш старый, слегка ржавый трейлер с довольно-таки узкими кроватями, как можно скорее.
- Кто первым в душ? – бесцветно поинтересовался я, когда мы вернулись «домой». Сил спорить не было, и если бы Джей вдруг захотел опередить меня, я бы даже возражать не стал.
- Иди ты, - к моему удивлению проговорил он, присаживаясь на кровать. – Иди, я пока почитаю.
Откуда-то он выудил старую газету, может быть, прошлого месяца, и принялся читать с таким усердием и вниманием, что я решил оставить его в покое.
Подхватив полотенце, я направился в ванную комнату, по пути стаскивая одежду, бросая её там, где придётся, не заботясь о сохранении хотя бы подобия порядка. Рубашка приземлилась у самой двери, и мне пришлось отбросить её ногой, чтобы не мешала, но всё-таки край рукава застрял в щели, мешая мне закрыть дверь. В конце концов, я просто оставил всё, как есть, а затем, включив воду, стянул боксеры, швыряя их в корзину с грязным бельём.
От горячей воды меня совсем развезло, так что пришлось вцепиться в клеёнчатую занавеску, чтобы не упасть от неожиданной слабости в коленях. Закрыв глаза, я ловил губами хлорные потоки, совершенно не думая о том, что может твориться в моём желудке. Я прислонился спиной к стене, засыпая, почти съезжая вниз по кафелю, но вовремя опомнился. Едва различимый скрип двери окончательно привёл меня в чувство, когда я вспомнил, что так и не закрыл замок.
- Джей?! – позвал я, стараясь перекричать шум воды.
Тишина.
Я осторожно выглянул из-за занавески, увидев Джареда, который стоял ко мне спиной, снимая с крючка специально приготовленное мной полотенце.
- Эй, ты что делаешь? – с возмущением проговорил я, от изумления даже не подумав о том, что стою сейчас голый перед Джаредом. – Что за бред?
Он резко обернулся, и выражение его лица было как у застигнутого врасплох непутёвого воришки, пытавшегося украсть в магазине плитку шоколада.
- Дженс, я просто...
Я решительно отодвинул занавеску, ступая на холодный пол, делая шаг вперёд.
- Зачем тебе вдруг понадобилось моё полотенце?
Я подошёл ближе, когда Джей, отступив назад, упёрся спиной в стену и едва слышно проговорил:
- Не подумай ничего, мне просто нужно было полотенце, а ты утащил последнее, да ещё и дверь в ванную не закрыл...
- И ты, конечно, решил воспользоваться этим великолепнейшим случаем для того, чтобы проверить, выбегу ли я из душа без полотенца или же так и буду сидеть здесь и недоумевать, куда оно вдруг пропало! – с сарказмом протянул я, а потом вдруг подумал, что, пожалуй, эта моя догадка не так уж и далека от реальности.
- Естественно, нет, - покачал головой Джей, и мне показалось, что он слегка улыбнулся, словно мысленно сказал себе «Какой вздор!» - Я бы обязательно его на место вернул.
- И зачем тебе вдруг так полотенце понадобилось? – решил не сдаваться я.
- Я рассыпал лёд, который был в холодильнике, а пока собирал, промочил футболку. Мне надо было просушиться!
Он нервничал. А это могло быть верным признаком того, что Джей врёт.
Но он и вправду был без футболки. Он стоял босиком в клубах пара от горячей воды, которая всё ещё текла из душа, в закатанных мокрых джинсах и в рубашке, одетой на голое тело... Чёрт возьми, в моей рубашке!
- Постой-ка, Джаред, - протянул я, хотя не был ни в чём уверен. – Это ведь моя рубашка. Зачем ты её взял?
Он посмотрел вниз на рубашку так, словно впервые видел её, но затем всё-таки проговорил:
- Я перерыл весь шкаф в поисках чистой футболки, но из своего ничего не нашёл. Поэтому одел то, что первым под руку попалось. Ты что, сердишься?
Я покачал головой, отчего в мозгах, похоже, произошла какая-то реакция, потому что в следующий момент у меня снова возникли подозрения.
- Но ведь она грязная, - сказал я, и в тот же миг перед моими глазами возникла следующая картина: Джаред утыкается лицом в эту самую рубашку, вдыхая запах, прикрывая глаза от наслаждения, затем чуть откидывает голову назад, выдыхая медленно, постепенно, словно пытаясь сохранить этот запах – пот, усталость и я – всё в одном флаконе. Уфф, я даже потряс головой, чтобы видение рассеялось. – А в шкафу полно чистых вещей, пусть даже и моих.
Джей замер, и я уже почти обрадовался, что сейчас он расколется и объяснит мне, что послужило причиной его странного поведения.
- Я же ещё не мылся, - проговорил он вдруг вполне спокойно, и я был готов взвыть от бессилия. – С чего бы я стал брать твою чистую майку, чтобы ты потом меня пилил всю неделю?
Объяснение было вполне разумным. О, чёрт, а я ведь уже почти поверил, что сейчас Джей раскроет свою тайну. И в голове тот час же возникла мысль: «Почему ты, Дженсен, всё ещё уверен, что здесь что-то не так? Возможно, у тебя просто разыгралось воображение...». Мне следует выспаться, а ещё – перестать изображать из себя детектива. Хватит. Это начинает приобретать тревожные формы. Не может быть следствий без причины – я вижу то, чего нет. Я пытаюсь сложить из кусочков несуществующую мозаику, притягиваю один к другому, а третий в это время наоборот ускользает в сторону. Здесь не совпадают начало и конец, здесь нет целостности, а я всё бьюсь над отсутствием загадки, которую сам же и пытаюсь придумать. Всё. Я хочу спать.
- А к чему вообще все эти вопросы? – поинтересовался Джей.
- Я просто... – невразумительно пробормотал я, - я просто...
- Ты меня просто в чём-то подозреваешь, - закончил он, и, надо сказать, попал в десятку.
- Нет, - устало покачал головой я.
- Подозреваешь, - утвердительно проговорил он, - и мне почему-то кажется, что я знаю, в чём.
- О, нет, ничего подобного, - махнул я рукой. – Я просто устал, это неважно...
- Слушай, - продолжил он к моему волнению. – А может быть просто всё дело в тебе?
Я замер, глядя на него, пытаясь правильно понять, что именно он имеет в виду.
- В смысле? – осторожно спросил я.
- Ну, я имею в виду этот день, который не задался с самого утра, твоё состояние, когда тебе всё время кажется то, чего нет на самом деле, твоё сегодняшнее не слишком хорошее настроение.
- О, да, - кивнул я, понимая, что так оно и есть. У меня просто навязчивая идея. Всё дело во мне. Всё дело во мне?!! Я вдруг подумал, что Джей мог иметь в виде совсем не то, что сказал. Может быть...
- Ты уже закончил?
Вопрос словно просочился через густой туман. Я кивнул.
- Тогда, может быть, тебе стоит хотя бы вытереться.
Я всё так и стоял, в чём мать родила, перед Джеем. Нет, всё в порядке, просто меня вдруг посетила одна мысль, от которой стало только хуже. Я вздохнул, обматывая полотенце вокруг бёдер, думая, что, возможно, всё здесь не так просто. А что, если на самом деле я сам причастен к этому? Ведь нельзя просто видеть что-то на пустом месте, не означает ли это, что я сам... Что я как раз сам хочу, чтобы было именно так? Я хочу видеть в простом объятии что-то гораздо большее, я хочу, чтобы источником обычного тепла прикосновения оказалась ладонь Джареда, я хочу, чтобы он встал раньше меня специально для того, чтобы наблюдать за мной спящим, отмечать все изменения, досадовать на неприятные сны, посещающие меня. И я хочу, чтобы однажды он надел мою рубашку только для того, чтобы показать, как он скучает по мне, даже если я нахожусь всего в паре метров от него, в ванной. А может быть, я хочу, чтобы дверь туда не закрывалась, и Джей смог бы войти внутрь, когда я в душе? Или же забрать полотенце, чтобы вынудить меня выйти в костюме Адама? А потом бы он...
Бросив влажноватый махровый кусок ткани Джареду, я прошёл в комнату, натягивая бельё, свежую футболку и шорты, падая на кровать, как подрубленное дерево, заводя руки за голову, чтобы избавиться от напряжения в спине... Я чувствовал себя самым последним идиотом. Подозревал Джея, а сам-то!.. Захотелось, чтобы этот день испарился, растаял в воздухе так, словно его и не было вовсе, но это, к сожалению, не представлялось возможным, и всё, что оставалось – это мысленно стучать себе по голове кулаком. Теперь я, наконец, всё понял, но легче от этого не стало. Вопрос «Что делать?» опутал меня своими невидимыми сетями, в которых я барахтался, как пойманная у побережья рыбёшка.
А потом звякнул телефон. Порывшись в сумке, я достал мобильник, глядя на экран. Брат. Что это ему вдруг понадобилось?
- Джош? – ответил я, нажав кнопку.
- Дженс, привет, - быстро проговорил он, - Перезвони мне, пожалуйста, у меня заканчиваются деньги.
И, чёрт возьми, он положил трубку. А ведь у меня с балансом тоже не густо.
Я смотрел на потускневший экран и размышлял, что делать. Джош бы мне просто так никогда не позвонил, значит, дело важное. Но безрассудные решения вроде «Выскочить из трейлера, добежать по-спринтерски до ближайшего круглосуточного магазинчика и пополнить счёт» были сегодня не моим коньком. Пока я раздумывал, что делать, из душа вышел Джей.
- Джаред, - обратился я к нему, - ты не мог бы одолжить мне свой телефон на пять минут? Брат звонил, а у меня уже отрицательный баланс. Я тебе деньги верну потом, обещаю.
Джей молчал. Я даже оторвался от созерцания тёмного экрана телефона, чтобы проверить, всё ли с ним в порядке.
- Эй, Джей!
Он моргнул, а потом повернулся ко мне:
- Прости, Дженс, у меня тоже на счету меньше двадцати центов.
Я вздохнул. Приступы паранойи прошли, и теперь я поверил Джареду сразу и целиком.
- Лады, значит, не судьба. Позвоню ему завтра. Надеюсь, ничего серьёзного.
Я натянул одеяло, накрываясь с головой, а потом Джей щёлкнул выключателем, и комната погрузилась во тьму.
Я подумал, что теперь должен держаться немного в стороне от Джея, чтобы не давать себе возможности думать о нём в неправильном ключе. Пожалуй, стоит, наконец, найти себе девушку, иначе в бешеном темпе съёмок можно совсем забыть о том, что такое личная жизнь.
У меня даже была на примете одна знакомая, с которой вполне можно было бы закрутить небольшой роман, тогда ни у кого не будет повода считать мои объятия с Джеем чем-то большим, чем искреннее выражение дружбы, а самое главное, у меня больше не будет повода думать так.
Перевернувшись на бок, я подумал, что завтра определённо будет лучше, и я приду в норму и забуду об этом странном дне и обо всех событиях, с ним связанных, и снова всё будет так, как надо. Эта мысль немного приободрила меня, хотя, конечно, не так легко было оставаться спокойным, когда внезапно узнаёшь, что, оказывается, являешься кем-то, кто неравнодушен к парням, точнее, к одному такому человеку, который в данный момент спит на соседней кровати всего в метре от тебя. Это, конечно, не могло не беспокоить, но гораздо лучше было ощущать это самому, чем испытывать что-то подобное со стороны Джея. Я знаю, что смогу контролировать себя. Я просто знаю, что когда-нибудь это непременно пройдёт, например, после окончания съёмок, когда я буду жить со своей девушкой в Лос-Анджелесе или где-нибудь ещё... Тогда всё встанет на свои места.
Я старательно успокаивал себя, усыпляя собственную бдительность, и, конечно, именно в этот момент Джареду надо было всё испортить. Он неожиданно громко сказал, обращаясь ко мне, так что я невольно задержал дыхание:
- Знаешь, я потерял свой телефон месяца так три назад.
Я молчал некоторое время, позволяя мозгу обработать информацию.
- Значит, - задумчиво начал я, надеясь, что, просачиваясь сквозь тонкую шерсть одеяла, мой голос хотя бы в какой-то степени утратит оттенок растерянности, - Сэнди тебе не звонила сегодня утром?
Джей вздохнул.
- Она мне не звонила последние три месяца, - проговорил он немного позже. – А сегодня утром я просто...
- Не разбудил меня, потому что хотел понаблюдать за тем, как я сплю, - закончил я за него, после чего наступила оглушающая тишина.
- Да, - наконец, пробормотал Джей. – Ты догадался...
- Ох, чёрт побери! – воскликнул я, - мне было бы слишком сложно не догадаться, когда я весь день только и думал обо всех этих странностях, пока моя голова не отказалась работать окончательно.
Джаред молчал, так что я продолжил.
- Я думал, у меня мания преследования или навязчивая идея или ещё какая-нибудь ерунда, и я уже почти смирился с мыслью, что понемногу схожу с ума.
- Нет, - сказал Джей. – Это, похоже, у меня тихо едет крыша.
- Какое же это облегчение – понимать, что ты, в конце концов, всё ещё в здравом уме.
Я сказал это, не подумав. Я просто сказал то, что первое на ум пришло, но Джей снова молчал, и я тут же вспомнил, что, всё-таки, проблема осталась нерешённой. А потом я неожиданно по-настоящему понял, что всё это – правда. И прикосновения, и взгляды, и объятия, и моя рубашка – всё именно так, как я себе и представлял. И даже та картина, которая вновь предстала передо мной, была совсем не далека от реальности. Осознание обрушилось на меня с силой бетонной плиты, сброшенной этажа так с двадцатого. Всё это на самом деле, всё это правда, и сейчас я снова не знаю, чем всё закончится.
- Ты ведь не знаешь, какого это: сидеть и смотреть на твои пушистые ресницы, чуть приоткрытые губы, веснушки на твоём носу... – проговорил Джей, и я вдруг понял, что ему, пожалуй, гораздо тяжелее, чем мне.
- К сожалению, не знаю, - признался я, потому что просто не знал, что нужно говорить в подобных ситуациях.
- И я... – он на мгновение замолчал, пытаясь справится с собой, но затем продолжил, хотя голос его немного дрожал, - Дженс, я тебя люблю.
Уверен, ему было чертовски сложно сказать такое. Надеюсь, он понимал, что наша дружба никогда не позволит мне сказать какую-нибудь гадость в ответ, посмеяться или просто проигнорировать его слова. Нет. Я бы никогда так не сделал, но он, похоже, ожидал чего-то подобного, потому что вдруг вскочил с кровати, отбрасывая одеяло, и в тусклом свете фонаря я увидел его тёмный силуэт, всем своим видом выражающий предельное напряжение.
- Знаешь, забудь, - отрывисто бросил Джей, и я даже испугался, что он принял моё затянувшееся молчание за отвращение, недоумение или что-то подобное. – Забудь, тебе это будет легче. А я уж как-нибудь постараюсь.
Я подумал пару секунд, затем сам вскочил точно так же, как и он, становясь напротив Джареда, с трудом различая черты его лица. Но глаза его я видел вполне отчётливо: они блестели в темноте так странно, словно бы от подступивших слёз.
- Я не собираюсь этого делать, - прошептал я, потому что вдруг перехватило дыхание. Я замолчал, вглядываясь в лицо Джея, но потом решил, что этих моих слов недостаточно. – Я совсем не хочу забывать о том, что ты мне только что сказал. Такие слова звучат слишком редко, чтобы ими пренебрегать.
Он стоял, глядя на меня, и, думаю, уже был почти готов поверить в призрачный намёк на надежду, когда ему в голову, вероятно, пришла одна глупая мысль, которую он не преминул сразу же высказать вслух:
- Не нужно говорить это из-за жалости или нашей дружбы. Я не нуждаюсь в успокоении с твоей стороны. Просто...
- Просто ты дурак, - сказал я довольно-таки безапелляционно.- И даже не отрицай этого.
Джей замер, но я решил развить мысль, чтобы он не вздумал сомневаться в моих словах.
- Знаешь, с моей, как оказалось, вполне настоящей навязчивой идеей, состоящей в том, что глубоко внутри меня сидит жутчайшее желание подозревать тебя в том, что ты видишь во мне кого-то гораздо большего, чем просто друга, и с твоими абсолютно реальным чувством ко мне, мы могли бы составить неплохую пару.
Я улыбнулся, но потом решил, что стоит пояснить сказанное.
- Весь смысл предыдущей фразы в том, что мои подозрения насчёт тебя являются полным отражением моих собственных желаний.
Джей хмыкнул. Наверное, я слишком всё запутал.
- Короче, повторяю для самых одарённых, - весело проговорил я, и Джаред придвинулся чуть ближе. – Я думаю, что я тоже тебя люблю. Хотя бы на самом начальном уровне влечения... Уфф.
- Скажи мне только одно, - проговорил он, кажется, вздохнув с некоторым облегчением. – Только точно. По прошествии скольких минут я уже смогу поцеловать тебя с полным правом на это?
Я усмехнулся. Затем осторожно обхватил пальцами его запястье, поднося руку с часами к глазам. Там были светящиеся стрелки, которые по-улиточьи переползали с одной цифры на другую, и мне под конец совсем надоело ждать, поэтому я просто сказал:
- Давай, знаешь, как у космонавтов – обратный отсчёт.
Джей улыбнулся.
- Десять, девять, восемь, семь...
А ведь он меня обманул. Он поцеловал меня на пятой секунде, а не на первой, как мы сначала договаривались. Хотя, знаете, я-то как раз был совсем не против.
25 ноября 2007
Автор: Reno
Категория: soft – RPS (да, это просто моя небольшая выдумка – мягкий RPS=)))
Рейтинг: R
Пейринг: J2
Предупреждения: идея вышла запутанной, но она здесь определённо присутствует, я вас уверяю =)) Как говорится, ищите и обрящите
От автора: ну, во-первых, название. Thunder without rain – дословно: «Гром без грозы», но я предпочитаю русский вариант – всё-таки ближе. Думаю, допустимо рассматривать эту фразу как «Дым без огня». Думаю, это всем понятно – что-то типа «Следствия без причины» и т.д.
Фик может показаться немного странным. Спасибо за внимание!
Читать дальше
Я открыл глаза, невольно вздрагивая, потому что Джаред весьма удобно расположился почти вплотную к моей кровати, и теперь его лицо с беззаботным и слегка ехидным выражением было прямо передо мной.
- Уфф, Джей, - пробормотал я, а он улыбнулся, поднимаясь на ноги.
Я зевнул, чувствуя уютную теплоту одеяла, задумчиво глянул на стену, всё изрисованную яркими полосками солнечных лучей, а потом спросил:
- А который час, а?
Джаред молчал с полминуты, а потом всё-таки признался:
- Вообще-то сейчас уже начало одиннадцатого и...
И только после этих слов я вспомнил, что сегодня никакая не суббота, как мне показалось сначала, а вполне рабочий четверг. Самый, пожалуй, отвратительный четверг в моей жизни!
- Чёрт, Джей, мы же крупно проспали! – заорал я, вскакивая с кровати, путаясь в одеяле, отшвыривая подушку, так что она пролетела через комнату и осела этаким подтаявшим снежным сугробом где-то в углу.
- Не мы, - спокойно отозвался Джей. – Ты проспал.
Его намеренный акцент на это «ты» ещё больше разозлил меня, когда я попутно вспомнил, что забыл купить новый будильник. Остатки прежнего, вероятно, ещё можно было разыскать в мусорном ведре. Внутри стало медленно закипать.
- Значит, - угрожающе начал я, - ты проснулся вовремя, но не удосужился разбудить меня?
- Ага, всё так и было, - кивнул он.
- И, прекрасно зная о том, что сам я никогда не встану раньше полудня с нашими-то нагрузками, решил всё оставить как есть?
- Именно так, - беззаботно протянул он, и мне неимоверно захотелось его сильно стукнуть. Чем-нибудь тяжёлым. По голове.
- Урод, - пробормотал я, переходя из состояния шокового бездействия к лихорадочному поиску подходящей одежды. Чёрт, и ведь надо же – в самый неподходящий момент все чистые рубашки куда-то подевались!
- Где всё барахло?! – гневно обратился я к Джареду, но тот лишь пожал плечами.
- Следи за своими вещами сам, - вот всё, что он сказал.
А ещё немного погодя, когда бесполезные поиски перешли в стадию унылого осознания факта, что Эрик и компания устроят нам полную головомойку за такое очевидное нарушение графика съёмок, я устало присел на край кровати, задумчиво пожёвывая зубную щётку, ощущая, как горят дёсны от чрезмерного количества зубной пасты. Наверное, в порыве злости я выдавил полтюбика. Именно тогда в мою всё ещё туманную голову пришла идея, вполне очевидная для здравомыслящего человека, который поднялся утром вовремя, не торопясь собрался и отправился на работу, но никак не для меня – того, кто пытается почистить зубы без помощи рук, потому как руки эти заняты застёгиванием пуговиц на рубашке. Ах, да, мысль! Я подумал, каким образом, чёрт возьми, Джаред встал вовремя, и, пожалуй, главный вопрос даже не в этом, почему, скажите же мне, этот парень не разбудил меня?!! Он тут прохлаждался всё это время, но отчего у него не возникло какой-нибудь гениальной догадки на мой счёт? Что-то вроде «А почему Дженсен всё ещё спит? Не пора ли ему, наконец, продрать глаза и оторвать свою задницу от кровати, ровно как и другие части тела?» Стараясь сохранять спокойствие, я обратился к Джею.
- Слушай, друг, а у тебя не было предчувствия, что стоит толкнуть меня пару раз в бок, чтобы я хотя бы краем сознания уловил, что уже давно пора идти работать?
Я говорил нарочито спокойно, ровно, но, готов поспорить, в этой моей напускной вежливости была большая капля язвительности, и Джаред, клянусь, её вполне удачно уловил. Брови его поползли вверх, и я почти видел, как в его голове созревает быстрый, на скорую руку, план, решение, ответ, который будет походить на правду, и который я благополучно заглотну, как рыба наживку на крючке.
- Мне звонила Сэнди, - начал он издалека, и я ободряюще кивнул, чтобы он не сразу сдался, - рано утром, ты спал, а мобильник так настойчиво жужжал, что мне пришлось подняться и сонно отвечать на её вопросы. Ты знаешь, она, оказывается, совсем не подумала о разнице времени в Нью-Йорке и Ванкувере...
- Что она в Нью-Йорке-то делает? – тупо спросил я, потому что ещё не понимал, к чему Джей клонит.
- У неё там какая-то благотворительная акция, точно не знаю, но дай мне договорить!
Я поднялся руки в жесте «Конечно, парень, OK!», и он продолжил.
- А потом, когда мы распрощались, я как раз глянул на часы – было пора подниматься, и потряс тебя за плечо, но вид у тебя был такой, словно ты пил беспрерывно всю неделю, ты даже глаз не мог открыть. И, послушай, если бы ты был свидетелем своей жалобной мольбы «Ещё пять минут, Джей, всего пять минут...», то ты бы тоже, я надеюсь, оставил бы себя (или меня?) в покое. Это выглядело так, словно без этих твоих пяти минут ты умрёшь на месте от усталости...
«Уфф», - мысленно протянул я. Я просто никак не мог понять, издевается ли он надо мной или говорит правду. Проблема в том, что я, вероятно, был в таком состоянии, что теперь не помню ни слова, сказанного мной часов так в семь утра.
- Я подумал, ну, что плохого в том, чтобы хотя бы один раз ты хорошенько выспался, а то гримёры уже устали замазывать тебе синяки под глазами...
Я не знал, чему верить. С одной стороны, слова Джареда звучали совершенно по-дружески, да ещё с такой заботой, что я невольно умилился – какой у меня классный друг! Но с другой – с Джея станется придумать трогательную историю, чтобы избежать последствий.
Хотя, я решил всё-таки принять эту версию. Чисто ради нашей дружбы. Но, подумал я, было бы очень забавно наблюдать за поведением Джея, если бы я выпалил ему в лицо: «Не верю!»
- Ладно... – протянул я, почти ожидая увидеть, как он вздохнёт с облегчением. Нет. Ничего. Хороший же он актёр, если так умеет притворяться. Или просто хороший друг.
Но тут меня посетила ещё одна мысль. Побочная. Где-то на задворках сознания скользнуло немое расплывчатое предположение.
- А ты ведь уже давно на ногах?
Джей вздрогнул, едва заметно, но я уловил это. Не знаю, какой подвох он нашёл в этом моём простейшем вопросе.
- Вроде того, - уклончиво ответил он, но не сказал точно, как долго.
Мысленно предположив, что Джаред вскочил с кровати примерно в шесть - семь, а потом ещё часа полтора говорил с Сэнди, я представил стрелки на циферблате его часов, которые медленно, по-улиточьи переползли со своих мест, добравшись до того безобразия, которое царило теперь и имело название «половина одиннадцатого утра». Выходило больше двух часов. Странно, и что же он всё это время делал? У меня была догадка. Такая немного неправильная, вздорная, но почему-то именно сейчас показавшаяся мне вполне реальной.
- Неужели ты так и просидел два часа около моей кровати, лицом к лицу со мной спящим? – едва слышно пробормотал я, когда Джей отправился в ванную. – Неужели, парень, ты и вправду не стал будить меня только ради этого? Просто затем, чтобы наблюдать за мной, пока я дрыхну, как бревно? Вот только зачем...
Хорошо, что Джаред меня не слышал. Думаю, он предложил бы мне поспать ещё денька так два, для полной прочистки мозгов.
Нам досталось. Ох, как же нам досталось! Эрик рвал и метал, Эрик был сам на себя не похож, и я даже испугался, потому что в один момент подумал, что сейчас он схватит реквизитный нож (который, кстати, принадлежал мне, то есть, Дину) и убьёт меня и Джея на месте. Причём, Джареду достанется совершенно не за что, он-то ведь мог давно приехать на съёмочную площадку, бросив меня одного. Не уехал. Позаботился о друге. Внутри лениво плескалась благодарность, но под напором гнева Крипке от неё почти не осталось следа.
- Вы прекрасно знаете, что у нас проблемы со сценаристами, так какого чёрта вы ведёте себя, как пара безответственных придурков, которым наплевать на собственную работу?!!!
Мы виновато молчали.
Мне вдруг неимоверно захотелось поблагодарить Джея за то, что он не бросил меня одного, а то будь я тут в одиночестве, я бы точно сдох от нервного напряжения. Я уже открыл было рот, чтобы сказать парочку фраз под аккомпанемент криков Эрика, но в тот момент почувствовал успокаивающее тепло ладони Джея на собственном бедре. Или мне показалось?! Проблема была в том, что я не мог позволить себе отвернуться от Крипке и посмотреть, чтобы убедиться. Стоило бы мне сделать «шаг в сторону», как меня бы ждал очевидный «расстрел». Эрик и так был уже на грани. Ох, чёрт возьми, я никогда не видел его в таком состоянии. Видимо, забастовки сценаристов доконали его окончательно, и теперь ещё мы – непутёвые актёры, которым каким-то невероятным образом выпал шанс сыграть Винчестеров. Безответственные, бестолковые, безмозглые! Я и сам уже не замечал, как начинаю мысленно повторять за Эриком его слова, только чтобы отвлечь себя от этого странного ощущения, горячего прикосновения к моему боку где-то внизу, избавиться от неуверенности в правильности моей догадки... Актёры хреновы. Это Крипке сказал, не я. Бездари. Ох, чёрт, ещё пара слов, и я просто сорвусь. Джаред, похоже, был в подобном состоянии. Или же мне снова кажется? Из-за этой внезапно возникшей внутри лихорадки я уже ничего не мог сказать точно. Я сомневался даже в том, что сейчас стою здесь, и на меня орёт один чертовски гениальный человек, пожалуй, вполне имеющий на это право, раз уж мы... нет, раз уж я так крупно облажался.
- Валите, - сказал, наконец, Эрик, окончательно охрипнув. Он устало опустился на свой персональный стул с надписью «Eric Kripke» белым по чёрному и потянулся к стакану с остывшим кофе. – Идите же, я сказал.
Он, нахмурившись, смотрел в пространство, но меня сейчас волновало не это. Джей быстро шагнул в сторону, так что я даже не успел посмотреть вниз и понять, что же там было: рука Джареда, или же мы просто стояли так близко, что тепло его тела передалось мне. Чёрт. Джаред уже обогнал меня на добрый десяток метров со своими семимильными шагами, так мне пришлось поспешить, чтобы догнать его. Голова болела от нашествия мыслей. Хотелось глубоко вздохнуть и сказать себе, что всё не так уж страшно.
Это и вправду был скверный день. Буду называть такие дни «Четверг, тринадцатое» по аналогии с пятницей. Это был отвратительный день, когда я, пожалуй, впервые (ну, может во второй раз, если уж совсем не кривить душой) забыл текст. У меня вылетело из головы то, что я просто обязан был знать на зубок, так, чтобы меня можно было среди ночи поднять, и я нелепой скороговоркой выдал бы эти фразы пулемётной очередью. Нет. Пулемёта из меня не вышло. Пока я пытался собраться с мыслями, невразумительно подбирая слова, операторы ушли на обед, оставив нас с Джаредом посреди сцены с трупом мужика, который, впрочем, тоже вскоре ушёл, чтобы «немного перекусить, пока вы, ребята, здесь прохлаждаетесь». Меня взбесили не сами его слова, а это чёртовое «вы», потому что в этом случае выходило так, словно и Джаред был виноват в том, что память подвела меня.
- Слушай, друг, извини, - пробормотал я, когда «труп» удалился. Мне и вправду было неловко за то, что Джею доставалось из-за меня. – Это просто...
- ‘Cause she had a bad day... – вдруг пропел он, улыбаясь, и я от удивления на миг впал в ступор.
- Тогда уж, ‘cause he has a bad day, - поправил я его, когда немного пришёл в себя. Джей и не думал сердиться. Хотя одна хорошая новость во мраке этого дня.
Я вздохнул, устало запуская пальцы в собственные короткие слегка обработанные каким-то гелем волосы, и закрыл глаза, потому что представил собственный долгий путь до трейлера, в котором я по глупости оставил листки со сценарием. Идти заводить машину, а потом ещё и ехать куда-то совсем не хотелось. Я просто боялся заснуть за рулём и врезаться в какой-нибудь столб, чтобы Эрик потом вычел из моих доходов круглую сумму на починку «Импалы». Хотя ещё штук пять таких же красавиц прозябают в нашем гараже. Наверное, как раз для такого случая Крипке бережёт их, он ведь предусмотрительный парень. Безрезультатно пытаясь вспомнить хоть строчку, я добился только одного: окончательной опухоли моего мозга. У меня возникло ощущение, что для него даже места стало маловато внутри черепной коробки, так что теперь он давил изнутри, грозясь взорваться подобно водородной бомбе.
Я добрался до небольшого кресла в углу, чтобы просто упасть в него и не делать ничего до конца этого дня, как бы не бушевал Крипке, как бы не старался вытащить меня оттуда, пусть и с помощью специально пригнанного подъёмного крана, но Джаред остановил меня на полпути. Он сказал:
- У меня нет сценария и, думаю, нам сейчас не стоит даже приближаться к Эрику на расстояние ближе, чем сто метров, не говоря уж о том, чтобы спрашивать, не найдётся ли у него лишнего экземпляра. Это просто самоубийство.
Я кивнул. Конечно.
- Но у меня есть идея, - продолжил Джей, а у меня вдруг возникла крошечная надежда, скорее, даже лишь намёк на неё. – Я могу съездить в трейлер и привезти твой сценарий.
Я был так рад, что даже дышать толком не мог. Я стоял, глядя на Джея, наверное, так странно, что он как-то нелепо дёрнул плечом в стиле «Не стоит благодарности, для меня это совсем не сложно», но это не разрешило ситуацию.
- Спасибо, Джей, - с трудом выдавил я, чувствуя, что у меня перехватывает горло. Я и сам удивился своей реакции, поверьте!
- Пустяки, Дженс, - проговорил он, оглядываясь в поисках ключей от «Импалы». – Я же прекрасно вижу, что ты совершенно не в состоянии управлять машиной. Кстати, не знаешь, где ключи?
Я молча покачал головой, всё ещё пребывая в некотором оцепенении, и Джей, в конце концов, с долей смущения пробормотал:
- Эй, парень, да что с тобой?
Я покачал головой:
- Я просто... чертовски тебе благодарен. Да ты даже не представляешь, как!
Он улыбнулся.
- Ну и что теперь, может, обнимемся в знак нашей крепкой дружбы?
Готов поспорить, что не ожидал того, что я соглашусь. Я просто могу поклясться, что он думал, я скажу что-то типа «Ещё чего!» или «Да ладно, иди уже, мне нужен мой сценарий...» или что-то подобное. Ох, он просто не ожидал, что я кивну, делая шаг вперёд, заключая его в стальные объятия, так что он даже выдохнул от неожиданности, и тёплый вихрь коснулся моей кожи где-то в районе шеи.
- Эй, Дженс, - пробормотал он, но потом я почувствовал, как его руки обхватывают мои плечи, как ладони скользят по спине, останавливаясь на талии, и немного пришёл в себя. Объятие затянулось, причём теперь инициатором выступал вовсе не я. Я уже опустил руки, но Джей не собирался меня отпускать. Он уткнулся носом в моё плечо, хотя для этого ему пришлось нагнуться, и прижимал меня к себе так, что я даже немного испугался.
- Эй, Джей, - осторожно проговорил я таким же тоном, как и он пару минут назад, и через мгновение он ослабил свою хватку.
- О, прости, - пробормотал он так, словно очнулся ото сна. Он и вправду выглядел несколько взволнованным.
- Всё в порядке, - с долей растерянности ответил я, а потом, порывшись в карманах куртки, вдруг обнаружил пропавшие ключи. – Держи!
Он поймал их чисто рефлекторно, даже вздрогнул немного, а потом, глянув ещё раз на меня странно, стремительно вышел в коридор.
Я так и остался стоять, пребывая в некоторого рода недоумении, но затем всё-таки решил списать всё на собственную усталость, странность этого дня... Короче говоря, я просто пошёл и выпил кофе.
Немного похолодало, поэтому я остался внутри комнаты, задача которой была изображать номер мотеля, где остановились Винчестеры, и присел на одну из больших красных кроватей.
Я подумал, что никогда и мысли не допускал, что Джей может относиться ко мне иначе, нежели как просто к лучшему другу. Парням вообще о таком думать не следует, но почему-то именно сейчас у меня возникло тревожное ощущение, которое не желало проходить, только усиливаясь. К чему все эти странные намёки весь день? Нет, я никогда не думал о Джареде подобным образом, но сегодняшние оголённые нервы сделали своё дело: я словно стал сверхчувствительным приёмником чувств и эмоций окружающих, а так как Джей был ко мне ближе всего, я вдруг стал воспринимать эти волны энергии, исходящие от него... Или же у меня просто началась паранойя на нервной почве.
Не хотелось оставлять этот вопрос (если он вообще существовал) нерешённым, но Джареда здесь не было, поэтому я изводил самого себя раздумьями на эту тему в одиночестве. Всё-таки, этого не может быть. Мы прожили с Джеем в одном трейлере больше полутора лет, пока шли съёмки сериала, и я ещё никогда не замечал за ним чего-то подобного. А сейчас... Мне вдруг стало не по себе, потому что где-то внутри непонятное, чуждое мне существо радостно подняло свою голову в предвкушении чего-то большего, чем просто дружеские (или не очень) объятия. Я глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, и для верности хлебнул горячего кофе, так что на миг все эти подозрения испарились, но только для того, чтобы вернуться вновь, с новой силой принявшись штурмовать моё взбудораженное сознание. Наверное, я понемногу схожу с ума, почему-то именно в этот злополучный четверг, ничем, вроде, непримечательный, кроме того факта, что всё идет наперекосяк, всё вдруг и началось.
А потом меня посетила мысль, что, возможно, я просто закрывал глаза на происходящее ранее. Странные порой взгляды, долгие, тягучие, как мёд. Невинные, казалось бы, прикосновения, которые были совершенно случайными, теперь предстали передо мной в ином свете. Я сидел на кроваво-красном покрывале, чувствуя, как по виску ползёт первая капелька пота, вызванная внезапным жгучим волнением. Неужели я проглядел что-то очень важное? Это просто невероятно...
В моей голове бунтовали мысли, и я никак не мог успокоить их, упорядочить. Чувствуя себя совершенно ужасно, я стянул куртку, потому что мне вдруг стало нестерпимо жарко, и откинулся на спину. Потолок оказался слишком неинтересным, чтобы помочь мне отвлечься, поэтому я закрыл глаза, стараясь не поддаваться внезапно нахлынувшим эмоциям, и неожиданно провалился в сон. Так, словно меня огрели по затылку бейсбольной битой. Без боли, но вполне реально. Я буквально чувствовал, как лечу в тёмную пропасть.
Это тёплое прикосновение мне, наверное, приснилось. Я был готов поклясться, что это было мягкое касание губ, но уже через мгновение стал сомневаться.
- Эй, парень, Дженс, проснись! – я услышал голос Джареда на самой грани сна.
- Что, я снова опаздываю на съёмки? – лениво пробормотал я, почти уверенный в том, что все предыдущие события были лишь сном, и сейчас я спокойно встану – вовремя – неторопливо позавтракаю и не спеша дойду до «Импалы», заводя мотор, чтобы слегка прогреть машину, а потом Джаред устроится на сидении по правую руку от меня, мурлыча что-нибудь под нос, и мы поедем на съёмочную площадку, где Крипке не будет устраивать нам взбучку, а просто поинтересуется, как идут дела, а потом начнётся работа.
- Дженсен!
- Ещё пять минут, - пробормотал я.
- Ну, уж нет, - решительно и бескомпромиссно.
Меня потянули куда-то вниз, так что я почувствовал, что через мгновение окажусь на полу, поэтому открыл глаза, увидев Джея, который нависал надо мной, встревожено вглядываясь в моё лицо.
- Всё в порядке? – осторожно поинтересовался он и, кажется, был готов начать обмахивать меня листками со сценарием, словно я упал в обморок, хотя я просто немного подремал.
- В полном, - пожал плечами я, точнее, попытался так сделать, поскольку в лежачем положении это было несколько затруднительно.
Я сел, стараясь не обращать внимания на гул в голове, и огляделся. К моему разочарованию я пребывал в той же самой комнате с красными кроватями, где странные мысли донимали меня.
- Вот сценарий, - протянул мне Джей листки, но я почти не обратил на них внимания, потому что мозг призывал меня к немедленному штурму Джареда с помощью различных нескромных вопросов. Я сопротивлялся. Я не мог пока быть уверенным на сто процентов, что дело обстоит именно так, как я себе нафантазировал. Мне нужны были дополнительные доказательства... или же их отсутствие (при этой мысли я испытал облегчение и разочарование одновременно). И всё, что мне оставалось, так это ждать. Либо подтверждений того факта, что с Джеем и вправду что-то творится, либо опровержений, и, как следствие, доказательства моей собственной неизвестно откуда взявшейся паранойи.
- Как думаешь, сегодня выйдет что-то путное из этой сцены? – спросил я, чтобы разрядить обстановку. Кажется, Джаред был слегка обескуражен, но он быстро собрался с мыслями.
- Надеюсь, что да, иначе Крипке нас живьём съест, - он засмеялся, так что у меня полегчало на душе. Нормально засмеялся, как обычный парень, которому действительно смешно, и я не смог бы уловить ничего подозрительного в этом его смехе, даже если бы сильно захотел.
- Ну, что, парни, постараемся? – Эрик, кажется, был почти готов сменить гнев на милость, чему я был несказанно рад.
Похоже, после пяти-шести стаканов крепкого эспрессо Крипке слегка пришёл в себя, а теперь он ещё и решил лично присутствовать на съёмочной площадке. Сначала мы с Джеем взволновались, но затем немного успокоились, особенно после того, как Эрик дал всем ясно понять, что нестроен достаточно дружелюбно. Многие вздохнули с облегчением. Видимо, в последние дни он действительно был взвинчен, как пружина, и это, естественно, никого не воодушевляло.
Сцена была благополучно отыграна, спасибо Джею за сценарий и моей памяти за то, что нужные фразы всплывали в голове в самый подходящий момент. Я вдруг испытал то же самое чувство, что преследовало меня ещё в колледже: перед страшным экзаменом готовишься всю ночь, но наутро всё равно кажется, что в мозгах полная пустота. От этого страх усиливается, тебя уже просто колотит, особенно, когда ты идёшь, шаг за шагом приближаясь к прикрытой двери, за которой тебя ждёт преподаватель, почему-то, заранее настроенный на худшее... И ты входишь туда, в этот тихий ад, а потом организм, как в минуту страшной, угрожающей жизни опастности выдаёт мысль за мыслью, взбудораженный, взволнованный – действует на автомате. Ты говоришь и говоришь, учитель слушает, иногда кивая, но этот поток информации, напоминающий последствия прорванной плотины, всё никак не кончается, и, в конце концов, ты покидаешь кабинет, получив свою желаемую A. И, сделав шаг за дверь, мгновенно забываешь всё сказанное минутой ранее. Я испытал нечто подобное. Я говорил эти чёртовы фразы, проговаривал, почти не останавливаясь, собственные монологи, а потом всё пытался отдышаться, но стоило лишь Крипке сказать, что «сцена отснята и вполне сносна на этот раз», как я забыл последнее, что сказал. У меня было полнейшее информационное опустошение. Сейчас я бы даже не смог вспомнить название эпизода, в отрывке которого мы только что сыграли. И я надеялся, что Эрик не заставит нас продолжать. Я просто не в силах говорить.
- На сегодня всё, парни, - к моему величайшему облегчению объявил Крипке. – Вы просто выжатые лимоны, особенно ты, Дженс, и я вряд ли добьюсь чего-то от вас. Так что валите домой, ешьте, спите, готовьтесь к завтрашнему дню, полному новых впечатлений.
Я нетерпеливо отмахнулся от мысли, что завтра Эрик отыграется по полной, потому что сил думать об этом не было. Мне хотелось попасть в наш старый, слегка ржавый трейлер с довольно-таки узкими кроватями, как можно скорее.
- Кто первым в душ? – бесцветно поинтересовался я, когда мы вернулись «домой». Сил спорить не было, и если бы Джей вдруг захотел опередить меня, я бы даже возражать не стал.
- Иди ты, - к моему удивлению проговорил он, присаживаясь на кровать. – Иди, я пока почитаю.
Откуда-то он выудил старую газету, может быть, прошлого месяца, и принялся читать с таким усердием и вниманием, что я решил оставить его в покое.
Подхватив полотенце, я направился в ванную комнату, по пути стаскивая одежду, бросая её там, где придётся, не заботясь о сохранении хотя бы подобия порядка. Рубашка приземлилась у самой двери, и мне пришлось отбросить её ногой, чтобы не мешала, но всё-таки край рукава застрял в щели, мешая мне закрыть дверь. В конце концов, я просто оставил всё, как есть, а затем, включив воду, стянул боксеры, швыряя их в корзину с грязным бельём.
От горячей воды меня совсем развезло, так что пришлось вцепиться в клеёнчатую занавеску, чтобы не упасть от неожиданной слабости в коленях. Закрыв глаза, я ловил губами хлорные потоки, совершенно не думая о том, что может твориться в моём желудке. Я прислонился спиной к стене, засыпая, почти съезжая вниз по кафелю, но вовремя опомнился. Едва различимый скрип двери окончательно привёл меня в чувство, когда я вспомнил, что так и не закрыл замок.
- Джей?! – позвал я, стараясь перекричать шум воды.
Тишина.
Я осторожно выглянул из-за занавески, увидев Джареда, который стоял ко мне спиной, снимая с крючка специально приготовленное мной полотенце.
- Эй, ты что делаешь? – с возмущением проговорил я, от изумления даже не подумав о том, что стою сейчас голый перед Джаредом. – Что за бред?
Он резко обернулся, и выражение его лица было как у застигнутого врасплох непутёвого воришки, пытавшегося украсть в магазине плитку шоколада.
- Дженс, я просто...
Я решительно отодвинул занавеску, ступая на холодный пол, делая шаг вперёд.
- Зачем тебе вдруг понадобилось моё полотенце?
Я подошёл ближе, когда Джей, отступив назад, упёрся спиной в стену и едва слышно проговорил:
- Не подумай ничего, мне просто нужно было полотенце, а ты утащил последнее, да ещё и дверь в ванную не закрыл...
- И ты, конечно, решил воспользоваться этим великолепнейшим случаем для того, чтобы проверить, выбегу ли я из душа без полотенца или же так и буду сидеть здесь и недоумевать, куда оно вдруг пропало! – с сарказмом протянул я, а потом вдруг подумал, что, пожалуй, эта моя догадка не так уж и далека от реальности.
- Естественно, нет, - покачал головой Джей, и мне показалось, что он слегка улыбнулся, словно мысленно сказал себе «Какой вздор!» - Я бы обязательно его на место вернул.
- И зачем тебе вдруг так полотенце понадобилось? – решил не сдаваться я.
- Я рассыпал лёд, который был в холодильнике, а пока собирал, промочил футболку. Мне надо было просушиться!
Он нервничал. А это могло быть верным признаком того, что Джей врёт.
Но он и вправду был без футболки. Он стоял босиком в клубах пара от горячей воды, которая всё ещё текла из душа, в закатанных мокрых джинсах и в рубашке, одетой на голое тело... Чёрт возьми, в моей рубашке!
- Постой-ка, Джаред, - протянул я, хотя не был ни в чём уверен. – Это ведь моя рубашка. Зачем ты её взял?
Он посмотрел вниз на рубашку так, словно впервые видел её, но затем всё-таки проговорил:
- Я перерыл весь шкаф в поисках чистой футболки, но из своего ничего не нашёл. Поэтому одел то, что первым под руку попалось. Ты что, сердишься?
Я покачал головой, отчего в мозгах, похоже, произошла какая-то реакция, потому что в следующий момент у меня снова возникли подозрения.
- Но ведь она грязная, - сказал я, и в тот же миг перед моими глазами возникла следующая картина: Джаред утыкается лицом в эту самую рубашку, вдыхая запах, прикрывая глаза от наслаждения, затем чуть откидывает голову назад, выдыхая медленно, постепенно, словно пытаясь сохранить этот запах – пот, усталость и я – всё в одном флаконе. Уфф, я даже потряс головой, чтобы видение рассеялось. – А в шкафу полно чистых вещей, пусть даже и моих.
Джей замер, и я уже почти обрадовался, что сейчас он расколется и объяснит мне, что послужило причиной его странного поведения.
- Я же ещё не мылся, - проговорил он вдруг вполне спокойно, и я был готов взвыть от бессилия. – С чего бы я стал брать твою чистую майку, чтобы ты потом меня пилил всю неделю?
Объяснение было вполне разумным. О, чёрт, а я ведь уже почти поверил, что сейчас Джей раскроет свою тайну. И в голове тот час же возникла мысль: «Почему ты, Дженсен, всё ещё уверен, что здесь что-то не так? Возможно, у тебя просто разыгралось воображение...». Мне следует выспаться, а ещё – перестать изображать из себя детектива. Хватит. Это начинает приобретать тревожные формы. Не может быть следствий без причины – я вижу то, чего нет. Я пытаюсь сложить из кусочков несуществующую мозаику, притягиваю один к другому, а третий в это время наоборот ускользает в сторону. Здесь не совпадают начало и конец, здесь нет целостности, а я всё бьюсь над отсутствием загадки, которую сам же и пытаюсь придумать. Всё. Я хочу спать.
- А к чему вообще все эти вопросы? – поинтересовался Джей.
- Я просто... – невразумительно пробормотал я, - я просто...
- Ты меня просто в чём-то подозреваешь, - закончил он, и, надо сказать, попал в десятку.
- Нет, - устало покачал головой я.
- Подозреваешь, - утвердительно проговорил он, - и мне почему-то кажется, что я знаю, в чём.
- О, нет, ничего подобного, - махнул я рукой. – Я просто устал, это неважно...
- Слушай, - продолжил он к моему волнению. – А может быть просто всё дело в тебе?
Я замер, глядя на него, пытаясь правильно понять, что именно он имеет в виду.
- В смысле? – осторожно спросил я.
- Ну, я имею в виду этот день, который не задался с самого утра, твоё состояние, когда тебе всё время кажется то, чего нет на самом деле, твоё сегодняшнее не слишком хорошее настроение.
- О, да, - кивнул я, понимая, что так оно и есть. У меня просто навязчивая идея. Всё дело во мне. Всё дело во мне?!! Я вдруг подумал, что Джей мог иметь в виде совсем не то, что сказал. Может быть...
- Ты уже закончил?
Вопрос словно просочился через густой туман. Я кивнул.
- Тогда, может быть, тебе стоит хотя бы вытереться.
Я всё так и стоял, в чём мать родила, перед Джеем. Нет, всё в порядке, просто меня вдруг посетила одна мысль, от которой стало только хуже. Я вздохнул, обматывая полотенце вокруг бёдер, думая, что, возможно, всё здесь не так просто. А что, если на самом деле я сам причастен к этому? Ведь нельзя просто видеть что-то на пустом месте, не означает ли это, что я сам... Что я как раз сам хочу, чтобы было именно так? Я хочу видеть в простом объятии что-то гораздо большее, я хочу, чтобы источником обычного тепла прикосновения оказалась ладонь Джареда, я хочу, чтобы он встал раньше меня специально для того, чтобы наблюдать за мной спящим, отмечать все изменения, досадовать на неприятные сны, посещающие меня. И я хочу, чтобы однажды он надел мою рубашку только для того, чтобы показать, как он скучает по мне, даже если я нахожусь всего в паре метров от него, в ванной. А может быть, я хочу, чтобы дверь туда не закрывалась, и Джей смог бы войти внутрь, когда я в душе? Или же забрать полотенце, чтобы вынудить меня выйти в костюме Адама? А потом бы он...
Бросив влажноватый махровый кусок ткани Джареду, я прошёл в комнату, натягивая бельё, свежую футболку и шорты, падая на кровать, как подрубленное дерево, заводя руки за голову, чтобы избавиться от напряжения в спине... Я чувствовал себя самым последним идиотом. Подозревал Джея, а сам-то!.. Захотелось, чтобы этот день испарился, растаял в воздухе так, словно его и не было вовсе, но это, к сожалению, не представлялось возможным, и всё, что оставалось – это мысленно стучать себе по голове кулаком. Теперь я, наконец, всё понял, но легче от этого не стало. Вопрос «Что делать?» опутал меня своими невидимыми сетями, в которых я барахтался, как пойманная у побережья рыбёшка.
А потом звякнул телефон. Порывшись в сумке, я достал мобильник, глядя на экран. Брат. Что это ему вдруг понадобилось?
- Джош? – ответил я, нажав кнопку.
- Дженс, привет, - быстро проговорил он, - Перезвони мне, пожалуйста, у меня заканчиваются деньги.
И, чёрт возьми, он положил трубку. А ведь у меня с балансом тоже не густо.
Я смотрел на потускневший экран и размышлял, что делать. Джош бы мне просто так никогда не позвонил, значит, дело важное. Но безрассудные решения вроде «Выскочить из трейлера, добежать по-спринтерски до ближайшего круглосуточного магазинчика и пополнить счёт» были сегодня не моим коньком. Пока я раздумывал, что делать, из душа вышел Джей.
- Джаред, - обратился я к нему, - ты не мог бы одолжить мне свой телефон на пять минут? Брат звонил, а у меня уже отрицательный баланс. Я тебе деньги верну потом, обещаю.
Джей молчал. Я даже оторвался от созерцания тёмного экрана телефона, чтобы проверить, всё ли с ним в порядке.
- Эй, Джей!
Он моргнул, а потом повернулся ко мне:
- Прости, Дженс, у меня тоже на счету меньше двадцати центов.
Я вздохнул. Приступы паранойи прошли, и теперь я поверил Джареду сразу и целиком.
- Лады, значит, не судьба. Позвоню ему завтра. Надеюсь, ничего серьёзного.
Я натянул одеяло, накрываясь с головой, а потом Джей щёлкнул выключателем, и комната погрузилась во тьму.
Я подумал, что теперь должен держаться немного в стороне от Джея, чтобы не давать себе возможности думать о нём в неправильном ключе. Пожалуй, стоит, наконец, найти себе девушку, иначе в бешеном темпе съёмок можно совсем забыть о том, что такое личная жизнь.
У меня даже была на примете одна знакомая, с которой вполне можно было бы закрутить небольшой роман, тогда ни у кого не будет повода считать мои объятия с Джеем чем-то большим, чем искреннее выражение дружбы, а самое главное, у меня больше не будет повода думать так.
Перевернувшись на бок, я подумал, что завтра определённо будет лучше, и я приду в норму и забуду об этом странном дне и обо всех событиях, с ним связанных, и снова всё будет так, как надо. Эта мысль немного приободрила меня, хотя, конечно, не так легко было оставаться спокойным, когда внезапно узнаёшь, что, оказывается, являешься кем-то, кто неравнодушен к парням, точнее, к одному такому человеку, который в данный момент спит на соседней кровати всего в метре от тебя. Это, конечно, не могло не беспокоить, но гораздо лучше было ощущать это самому, чем испытывать что-то подобное со стороны Джея. Я знаю, что смогу контролировать себя. Я просто знаю, что когда-нибудь это непременно пройдёт, например, после окончания съёмок, когда я буду жить со своей девушкой в Лос-Анджелесе или где-нибудь ещё... Тогда всё встанет на свои места.
Я старательно успокаивал себя, усыпляя собственную бдительность, и, конечно, именно в этот момент Джареду надо было всё испортить. Он неожиданно громко сказал, обращаясь ко мне, так что я невольно задержал дыхание:
- Знаешь, я потерял свой телефон месяца так три назад.
Я молчал некоторое время, позволяя мозгу обработать информацию.
- Значит, - задумчиво начал я, надеясь, что, просачиваясь сквозь тонкую шерсть одеяла, мой голос хотя бы в какой-то степени утратит оттенок растерянности, - Сэнди тебе не звонила сегодня утром?
Джей вздохнул.
- Она мне не звонила последние три месяца, - проговорил он немного позже. – А сегодня утром я просто...
- Не разбудил меня, потому что хотел понаблюдать за тем, как я сплю, - закончил я за него, после чего наступила оглушающая тишина.
- Да, - наконец, пробормотал Джей. – Ты догадался...
- Ох, чёрт побери! – воскликнул я, - мне было бы слишком сложно не догадаться, когда я весь день только и думал обо всех этих странностях, пока моя голова не отказалась работать окончательно.
Джаред молчал, так что я продолжил.
- Я думал, у меня мания преследования или навязчивая идея или ещё какая-нибудь ерунда, и я уже почти смирился с мыслью, что понемногу схожу с ума.
- Нет, - сказал Джей. – Это, похоже, у меня тихо едет крыша.
- Какое же это облегчение – понимать, что ты, в конце концов, всё ещё в здравом уме.
Я сказал это, не подумав. Я просто сказал то, что первое на ум пришло, но Джей снова молчал, и я тут же вспомнил, что, всё-таки, проблема осталась нерешённой. А потом я неожиданно по-настоящему понял, что всё это – правда. И прикосновения, и взгляды, и объятия, и моя рубашка – всё именно так, как я себе и представлял. И даже та картина, которая вновь предстала передо мной, была совсем не далека от реальности. Осознание обрушилось на меня с силой бетонной плиты, сброшенной этажа так с двадцатого. Всё это на самом деле, всё это правда, и сейчас я снова не знаю, чем всё закончится.
- Ты ведь не знаешь, какого это: сидеть и смотреть на твои пушистые ресницы, чуть приоткрытые губы, веснушки на твоём носу... – проговорил Джей, и я вдруг понял, что ему, пожалуй, гораздо тяжелее, чем мне.
- К сожалению, не знаю, - признался я, потому что просто не знал, что нужно говорить в подобных ситуациях.
- И я... – он на мгновение замолчал, пытаясь справится с собой, но затем продолжил, хотя голос его немного дрожал, - Дженс, я тебя люблю.
Уверен, ему было чертовски сложно сказать такое. Надеюсь, он понимал, что наша дружба никогда не позволит мне сказать какую-нибудь гадость в ответ, посмеяться или просто проигнорировать его слова. Нет. Я бы никогда так не сделал, но он, похоже, ожидал чего-то подобного, потому что вдруг вскочил с кровати, отбрасывая одеяло, и в тусклом свете фонаря я увидел его тёмный силуэт, всем своим видом выражающий предельное напряжение.
- Знаешь, забудь, - отрывисто бросил Джей, и я даже испугался, что он принял моё затянувшееся молчание за отвращение, недоумение или что-то подобное. – Забудь, тебе это будет легче. А я уж как-нибудь постараюсь.
Я подумал пару секунд, затем сам вскочил точно так же, как и он, становясь напротив Джареда, с трудом различая черты его лица. Но глаза его я видел вполне отчётливо: они блестели в темноте так странно, словно бы от подступивших слёз.
- Я не собираюсь этого делать, - прошептал я, потому что вдруг перехватило дыхание. Я замолчал, вглядываясь в лицо Джея, но потом решил, что этих моих слов недостаточно. – Я совсем не хочу забывать о том, что ты мне только что сказал. Такие слова звучат слишком редко, чтобы ими пренебрегать.
Он стоял, глядя на меня, и, думаю, уже был почти готов поверить в призрачный намёк на надежду, когда ему в голову, вероятно, пришла одна глупая мысль, которую он не преминул сразу же высказать вслух:
- Не нужно говорить это из-за жалости или нашей дружбы. Я не нуждаюсь в успокоении с твоей стороны. Просто...
- Просто ты дурак, - сказал я довольно-таки безапелляционно.- И даже не отрицай этого.
Джей замер, но я решил развить мысль, чтобы он не вздумал сомневаться в моих словах.
- Знаешь, с моей, как оказалось, вполне настоящей навязчивой идеей, состоящей в том, что глубоко внутри меня сидит жутчайшее желание подозревать тебя в том, что ты видишь во мне кого-то гораздо большего, чем просто друга, и с твоими абсолютно реальным чувством ко мне, мы могли бы составить неплохую пару.
Я улыбнулся, но потом решил, что стоит пояснить сказанное.
- Весь смысл предыдущей фразы в том, что мои подозрения насчёт тебя являются полным отражением моих собственных желаний.
Джей хмыкнул. Наверное, я слишком всё запутал.
- Короче, повторяю для самых одарённых, - весело проговорил я, и Джаред придвинулся чуть ближе. – Я думаю, что я тоже тебя люблю. Хотя бы на самом начальном уровне влечения... Уфф.
- Скажи мне только одно, - проговорил он, кажется, вздохнув с некоторым облегчением. – Только точно. По прошествии скольких минут я уже смогу поцеловать тебя с полным правом на это?
Я усмехнулся. Затем осторожно обхватил пальцами его запястье, поднося руку с часами к глазам. Там были светящиеся стрелки, которые по-улиточьи переползали с одной цифры на другую, и мне под конец совсем надоело ждать, поэтому я просто сказал:
- Давай, знаешь, как у космонавтов – обратный отсчёт.
Джей улыбнулся.
- Десять, девять, восемь, семь...
А ведь он меня обманул. Он поцеловал меня на пятой секунде, а не на первой, как мы сначала договаривались. Хотя, знаете, я-то как раз был совсем не против.
25 ноября 2007
@музыка: Guano Apes - You can't stop me
@настроение: exhausted
воскресенье, 04 ноября 2007
Nice planet. We'll take it.
Название: Микрофон
Автор: Reno
Категория: NC-17
Рейтинг: RPS, POV Дженсена
Пейринг: J2
Предупреждения: по-моему, вышло немного сладковато. Есть маленькими порциями, гыы =))
От автора: меня унесло в какой-то странный стиль – отличный от моего, как мне кажется. Короче, читайте, комментируйте. Удачи.
Читать дальше
Я немного устало вздохнул: эта конференция, посвящённая второму сезону «Сверхъестественного», длилась уже третий час, и это действительно выматывало.
Эрик всё чаще вытирал пот со лба, в зале было слишком душно, и я вдруг почувствовал, что засыпаю. Ощущение не из приятных – глаза закрываются сами собой, и ничто не может этому помешать. Ким, который сидит по правую руку, толкает меня в плечо, чтобы я окончательно не потерял контроль над собой. И тут, конечно, финальным аккордом звучит объявление, что наши маленькие микрофоны, прикреплённые к рубашкам и футболками, вышли из строя, и выступающим придётся воспользоваться другим микрофоном, большим, тем, что стоит у самого края сцены на блестящей металлической ноге, представляя собой решётчатый шар с пластмассовой ручкой.
Вот он – вплотную к толпе зрителей и фанатов. И я искренне надеюсь, что мне не придётся подниматься со своего места и идти туда – где люди пожирают тебя взглядом. Неуютно, и я ведь так и не привык толком ко всем этим интервью. То ли дело Джаред – удивляюсь его способности держаться уверенно перед десятками камер каждый раз, когда мне приходится присутствовать на таких вот мероприятиях.
Он выходит к краю сцены, он сейчас там, чувствует наэлектризованность воздуха и потоки энергии всех этих людей, но я внезапно забываю о том, что зал полон народу. Сидя не по центру, а немного сбоку, я могу наблюдать за ним, заворожено, внимательно. Я прекрасно вижу отсюда, как он говорит, как его губы почти касаются прохладного металла, и внезапно ощущаю жгучее желание быть на месте этого старого микрофона, чтобы чувствовать тёплое дыхание, чтобы...
Он неожиданно поворачивается ко мне, вглядываясь в моё лицо так пристально, что дух захватывает. Всего мгновение – и вот он снова говорит, непрерывно рассказывает о наших рабочих буднях, о смешных моментах на съёмочной площадке, о гениальности Крипке и воображении Сингера, о Киме и обо всех, кто нас окружал в последнее время. А потом кто-то задаёт вопрос обо мне, только я не обращаю внимания, я просто наблюдаю, как он дарит эти лёгкие поцелуи бездушной железке, напичканной электронными схемами, и понемногу сгораю от зависти.
- Отлично, ребята, - улыбнулся мимоходом Эрик, когда всё, наконец, закончилось, и мы были относительно свободны. Хотя бы этим вечером.
- Это было... весело, - пробормотал Джаред, машинально потирая подбородок, а я кивнул.
Мне не было весело. Я устал и единственное, на что теперь был годен, так это на то, чтобы доползти до кровати в отеле и проспать двенадцать часов подряд. Мне не было весело, но я хотел поддержать Джея.
Однако когда мы вышли в прохладу ночи и направились к стоянке, он признался мне, что страшно вымотался, и эта конференция для него – пустая трата времени и сил, ведь всё, о чём он говорил – съёмки, сценарий, самые любимые и ненавистные эпизоды – уже было пережёвано тысячи раз журналистами, фанатами на форумах в Интернете, всеми, кто хотя бы раз соприкасался с миром сериала. Выученные наизусть фразы застревают в зубах, как недоваренное мясо. Я усмехнулся почти незаметно, мысленно досадуя на самого себя. Вместо того, чтобы кивать, улыбаться, соглашаться, мог бы сказать правду – и быть в выигрыше. А потом он вдруг признался, что немного наврал. Он сказал:
- Вообще-то, не всё, о чём я говорил сегодня, надоело мне абсолютно.
Я невольно задержал дыхание. Такое бывает в моменты типа «Я ненавижу всех в этой компании. Ох, нет, всех, кроме тебя. Ты отличаешься от них. Ты...»
Джаред сказал:
- Мне никогда не надоест рассказывать им о тебе. О тебе можно говорить вечно.
Я, честно говоря, не нашёл, что ответить. Это звучало приятно – но у меня просто вылетели из головы все слова, которые я когда-либо знал. В конце концов, невероятным усилием я выдавил из себя:
- Да? И чем же я так замечателен?
Джей посмотрел на меня внимательно и немного снисходительно, словно недоумевал, что же тут может быть непонятного. Я ждал ответа, поэтому, наверное, был так напряжён. Он чуть запнулся о бортик тротуара, так что я невольно поддержал его под локоть, но затем Джей рассмеялся, хлопнув меня по плечу.
- Чёрт побери, да ты ведь мой лучший друг! Я могу рассказать о тебе всему миру!
Я улыбнулся, только немного не так, как следовало бы и как обычно улыбаются польщённые и довольные люди. Мне вдруг на краткий миг показалось, что ответ может оказаться другим. Но я просто ошибся.
- Хэй, Дженс, - обратился он ко мне некоторое время спустя, когда до отеля осталось не более ста метров. – Может быть, посмотрим фильм какой-нибудь? Не слишком хочется тратить время впустую.
- Спать, как убитый – это ты называешь тратить время впустую? – хмыкнув, поинтересовался я, но, прикинув, подумал, что это не такая уж и плохая идея. – Хотя, почему бы и нет.
Он был рад – и от этого потеплело на душе. Пускай он и рассматривает меня, только как друга, пока я не могу оторвать взгляда от его лица, витая в облаках, я не могу упустить возможность провести этот вечер с ним.
Джей выбрал «Сияние» - свой любимый фильм ужасов. Я бы согласился смотреть и индийские комедии, когда рядом он. Чёрт, даже бразильские сериалы! И фильм ужасов в этом случае – очень даже неплохой вариант.
У него в номере был отличный плазменный экран и куча колонок разных размеров для создания «объёмного» звука. Однако ни потрясающее качество изображения, ни шорох шагов, который, казалось, раздавался где-то в коридоре, на деле же был лишь частью фильма, не могли помешать Джею благополучно заснуть на одном из самых леденящих кровь моментов. Естественно, я не стал его будить, отчасти потому, что сам адски хотел спать, отчасти из-за того, что не сразу заметил, как он задремал. Только когда Джей всхрапнул, а на экране в это время маньяк крался с топором в поисках очередной жертвы, я понял, что можно выключать плеер. С трудом дотянувшись до пульта, стараясь действовать так, чтобы не потревожить Джея, я замер, глубоко вздыхая, глядя на него и внезапно понимая, что сейчас я должен разбудить его и уйти в свой номер. Но это было выше моих сил. Я просто сидел и смотрел на Джареда, который спал, чуть приоткрыв рот, в достаточно неудобной позе, немного запрокинув голову назад, отчего его дыхание было затруднено. Руку он удобно устроил на моем колене, и я не мог точно сказать, оказалась ли его ладонь там до того, как он заснул, или уже после.
Я просто смотрел, хотя желание прикоснуться к его тёплой щеке тлело внутри, как угли костра. Нет, я лишь буду оберегать его сон, но не переступлю границу.
Его лицо было спокойным, таким я редко видел его – Джей очень эмоциональный человек, он радуется или злится одинаково бурно, его смех всегда на порядок громче, чем у других, его неудовольствие всегда чуть-чуть более хмурое, и мне всегда казалось, что его любовь горячее, чем чья-либо ещё...
Чуть наклонив голову, я наблюдал за его чуть подрагивающими ресницами, слушал размеренное дыхание и никогда бы в жизни не догадался, что Джей блефует. Обманывает меня всем своим безмятежным видом, притворяясь спящим, играет со мной, как кошка с мышью, но, клянусь, даже если бы я и знал – я бы не возражал, наверное. Нет, точно не возражал бы.
Я проснулся слишком рано, чтобы справиться с сонливостью без помощи кофе.
Вчера я так и не решился разбудить Джареда, поэтому спина немного затекла после ночи, проведённой на диване. Я провалился в сон вскоре после того, как закончился фильм, и сейчас был почти готов спуститься вниз, в кафе, чтобы позавтракать, когда у меня зазвонил мобильный.
- Доброе утро, Эрик, - обречённо проговорил я, не без основания подозревая, что Крипке звонит по очередному важному и неотложному делу. Прикрыв за собой дверь, я направился по коридору к лифту, находящемуся в самом конце. – Ты, конечно, звонишь не для того, чтобы поинтересоваться, как у меня дела.
- Кхм, но и для этого тоже! – вполне правдоподобно воскликнул он, хотя я уже успел изучить его достаточно хорошо и почти без труда распознавал фальшивые нотки в его бутафорском воодушевлении.
- Послушай, Дженсен, - начал он, и мне сразу же поплохело. – Я понимаю, что сегодня у тебя заслуженный выходной, но дело в том, что тебя пригласили для ещё одного интервью. Это достаточно влиятельный журнал, а мы сейчас не можем позволить себе отказываться от подобных предложений. Мы должны использовать каждую возможность для продвижения «Сверхъестественного». Первый сезон был принят хорошо, но работы у нас слишком много, чтобы обойтись без поддержки прессы и рекламы.
Я слушал его не слишком внимательно, но общий смысл сказанного дошёл до моего сонного сознания.
- Ты должен быть там сегодня, - закончил свою речь Крипке.
- Где? – откликнулся я, чтобы он не думал, будто я всё прослушал.
- Помнишь вчерашний зал? Там через пару часов.
Он положил трубку, чтобы я не вздумал возмущаться. Сказать по правде, у меня и сил-то на это не было.
Я столкнулся с Джаредом на обратном пути, когда возвращался в свой номер. Он определённо был в хорошем расположении духа. Улыбаясь, направился ко мне, приветственно махнув рукой. Я кивнул, чувствуя, как радость от встречи греет меня, словно солнечный свет. Я всегда был счастлив, когда видел его в приподнятом настроении, будь то съёмочная площадка и наш очередной день, полный изматывающей работы, или же вечеринка, одна из многих, где мы побывали. Не важно. Мне было радостно от осознания того факта, что и Джей, пожалуй, ждал нашей встречи, путь и расстались мы всего час-два назад.
- Крипке звонил, - сообщил я Джареду, когда мы вышли на балкон в общей гостиной на этаже.
- Да? У нас ведь выходной.
- Мдааа, - протянул я, зевая. – У тебя-то уж точно, Джей. А мне нужно идти на очередное чёртово интервью и снова, как ты говоришь, пережёвывать все эти известные факты только для того, чтобы в очередном журнале разместили ещё один скучный текст.
Джей задумчиво смотрел вдаль.
- Всё ещё не любишь отвечать на вопросы? – обратился он ко мне.
- Да. Для этого требуется много времени и энергии. И остроумие. В данный момент я начисто лишён и первого, и второго, и третьего тоже. Поэтому всё выльется в очередное банальное интервью.
Он усмехнулся, но не кивнул.
- Я так не думаю, - спустя некоторое время проговори он тихо, но вполне решительно. – Ты умеешь интересно рассказывать. А ещё – возникает такое ощущение, словно то, о чём ты говоришь, ты представляешь в данный момент, и в твоих глазах отражаются все эмоции. От этого ощущение реальности только крепнет.
Я смотрел на Джея во все глаза. Он говорил так уверенно, что внезапно в моей голове возникла мысль: «Это похоже на правду». А ещё я подумал, что, может быть, делиться собственными впечатлениями – это не так уж и плохо.
И вот я снова здесь. Пришёл слишком рано, поэтому кресла на сцене, оставшиеся после вчерашней конференции, пустовали. Слава Богу, сегодня здесь не будет зрителей. Не будет никого, кроме меня и журналистки Кейт, которая звонила мне сегодня, чтобы ещё раз уточнить время и место. Я слушал её голос, немного искажённый, может быть, на телефонной станции были перебои с техникой, и понимал, что сегодняшний день – один из тех, события которого входят в список подводных камней моей профессии. Чёрт побери, ты не можешь просто делать свою работу, ты должен отвечать на тысячи вопросов, ты должен выкладывать душу перед незнакомыми людьми, открываться полностью без опасений получить удар. Я бы хотел просто играть роли, которые мне нравятся, а не рассуждать прилюдно о том, предпочитаю ли я брюнеток или блондинок, что я ем на завтрак и как одеваюсь... Да я могу хоть в мешке из-под картошки ходить! Только вот это ничего не изменит.
Я осторожно подошёл к самому краю сцены: около метра вниз – и ты там, в мёртвом сейчас зрительном зале. Почти не страшно, хотя я как будто всё ещё могу слышать обрывки фраз, отголоски вопросов, который нам задавали вчера. И здесь – в двух шагах от меня стоит тот самый микрофон. Старый, но вполне пригодный для каких-нибудь концертов или официальных собраний. Подойдя ближе, я осторожно дотрагиваюсь до прохладного металла, внезапно вспоминая, что вчера Джей точно так же касался этой железной трубки с упрятанными внутри разноцветными проводами. Он дарил металлу свои слова, свои эмоции и свои прикосновения. Рассеянно глядя в пустой зал, я прикасаюсь губами к микрофону и почти чувствую, как мягкое тепло возвращается ко мне, словно сталь отдаёт всё ненужное в окружающее пространство. Закрыв глаза, я просто представляю, что целую его, целую Джареда так, что сердце замирает на миг, пропуская удар за ударом, так, что мне не хватает воздуха, и я забираю его дыхание, поглощаю его с помощью этих поцелуев, чувствуя всю сладость и противоречивость момента. Лишь когда мой язык натыкается на холодную решётку, я понимаю, что стою здесь, как идиот, и пытаюсь рассказать о своей любви микрофону, которому, в сущности, плевать на происходящее.
- Дженс? – это звучит немного удивлённо, и я, вздыхая, пытаюсь не потерять надежду на то, что Джаред не видел моей сцены с этим чёртовым микрофоном.
- Да? – не оборачиваюсь, отвечаю я.
- Интервью ещё не началось? – спрашивает он, и в его голосе отчётливо проступает растерянность. Этот вопрос – он глупый, ненужный, но ведь Джаред не мог бы промолчать и этим только усугубить ситуацию.
- Нет, - односложно, потому что вдруг становится тяжело говорить. – Как видишь.
Наверное, ему кажется, что я раздражён. Нет, не так. Просто это обречённость во мне плещется, как плохой алкоголь.
- У тебя ведь выходной? – мой вопрос из ряда «так какого чёрта ты здесь?», но я не хотел бы обидеть Джареда.
Он молчит, хотя я и слышу его дыхание.
Он делает шаг, и половица скрипит под подошвой его ботинка, а я вздрагиваю.
- У тебя такой тон, - говорит Джей, и я чувствую, что он улыбается, - словно я жена, которая пришла домой в разгар футбольного матча.
«Нет, на жену ты не тянешь», - крутится в голове, но я молчу. Как бы мне хотелось обратить всё в шутку!
- Я просто волнуюсь, - я всё-таки повернулся, чтобы посмотреть на него.
- А я пришёл, чтобы тебя поддержать, - он шепчет, словно раскрывает чей-то секрет, но при этом улыбается, открыто, широко, так, как может только он.
Я киваю несколько раз, чтобы он точно понял: мне чертовски нужна поддержка, его поддержка, и я благодарен ему за то, что он здесь.
Между нами расстояние в полметра, и мне хотелось бы быть ближе, но я стою, вцепившись в микрофон, как в единственное моё спасение, и точно знаю – он видел меня. Видел, когда я касался этого металла, видел, как я целовал его, всё видел. И у меня не будет объяснения, если он вдруг спросит. И я вижу, что он почти готов задать вопрос или, может быть, сделать ещё один маленький шаг, только в этот момент дверь за кулисами хлопает и на сцене появляется новый действующий персонаж – девушка лет двадцати с большим блокнотом и ручкой и чёрной коробочкой диктофона в руках.
- Кейт Андерсен, - звонко говорит она, и эхо дробится в тёмных углах, словно здесь не одна Кейт, а целый десяток.
Джей поворачивается к ней и обаятельно улыбается.
- Джаред Падалеки. Пришёл немного помочь моему другу.
- О, Джаред! – она, похоже, взволнована, а я стою в стороне, и она не смотрит на меня. Она пожирает взглядом Джареда.
- У меня выходной, - одной фразой он ставит её на место, и Кейт приходится довольствоваться одним мной.
- Привет, - я поднимаю руку, и она немного пресно улыбается, хотя я знаю, что всё в порядке. Теперь-то уж точно.
Кейт оказалась забавной и не такой уж и глупой. Я, наверное, даже мог бы влюбиться в неё, если бы мое сердце не было уже занято. Джаред спустился в зал и просидел там на протяжении всего интервью: единственный свидетель моих шуток и её порой странных вопросов.
- Итак, Дженсен, какой же тип девушек вы предпочитаете? Говорят, рыжие – самые горячие.
Он небрежным движением поправила свои огненные волосы, уложенные в замысловатую причёску, и я отметил, что у неё нет веснушек. У всех рыжих по правилам должны быть веснушки. Наверное, она старательно замазывала их каким-нибудь кремом по утрам.
Откуда у меня веснушки, я не знаю. Ну, есть – и ладно.
- Ну, Дженсен, а вот, например, я бы могла вам понравиться?
- Несомненно, - ответил я, улыбаясь, бросая взгляд на первый ряд кресел. Там был Джей.
Она засмеялась довольно и радостно, а я мысленно возвёл глаза к небу и попросил у Бога немедленно прекратить издеваться надо мной.
- И последний вопрос, - краем глаза я уловил движение: Джаред тоже приободрился. – Какие у вас планы на будущее? Есть какие-то новые предложения, проекты?
- Да, мне предложили роль в одной комедии, думаю, это будет весело. Так что ждите выхода фильма.
- Спасибо огромное, Дженсен, это было превосходно. Вы умеете заинтриговать, - прощебетала она, но почему-то не спешила уходить.
Сначала она достала маленькую косметичку и подкрасила губы, потом с минуту изучала собственные длинные красные ногти, чуть качая ногой в узком высоком сапоге из лаковой кожи. Затем уже прямо и открыто посмотрела на меня, чуть приподняв одну бровь.
- Кстати, Дженсен, мне совершенно случайно достались два билета на одну умопомрачительную выставку, вы не хотели бы...
- Простите, - вырвалось у меня.
Она замолчала немного обиженно.
- У меня, к сожалению, уже есть планы на сегодняшний день.
- Ах, нет, ничего! Не стоит извиняться! – воскликнула она, поспешно вскакивая на ноги. – Благодарю за интервью. Всего хорошего!
Она исчезла молниеносно, так что мне даже стало немного стыдно.
- Как же ты так, Дженс, - протянул Джаред, но его глаза смеялись. – Нельзя так с девушками – это же надо так отшить! Она, бедняжка, теперь наверняка будет плакать весь день.
Я не слушал его. Я просто смотрел на него, пока он поднимался по небольшой лесенке на сцену, и был почти уверен, что у меня не хватит силы воли выбраться из этого кресла и отступить хотя бы на шаг назад.
- Вряд ли, - прошептал я, наблюдая за Джеем, который медленно приблизился, глядя на меня внимательно.
- Думаю, теперь ты можешь рассказать мне о том, что с тобой происходит? – он неожиданно подался вперёд, наклоняясь и опираясь ладонями о подлокотники моего кресла, так что я оказался в некотором подобии ловушки.
Я молчал. Чёрт, я даже вопроса не слышал, я был полностью поглощён изучением его лица, я наслаждался его видом, и Джаред, наверное, подумал, что мой взгляд, пожалуй, был не таким уж и дружеским, потому что он задержал дыхание в ожидании ответа.
- Что тут было за представление с микрофоном? - на этот раз вопрос был прямым, и у меня почти не было шанса выкрутиться.
- Ты видел? – хрипло выдохнул я, тем самым выдавая себя с головой.
Он кивнул, едва улыбаясь, но я не смог бы просто так избавиться от напряжения, когда он стоял, нависая надо мной, как скала, и этот полумрак сцены заставлял меня терять голову.
- Я хотел бы знать, - шепнул он уже совсем тихо. – Расскажи мне.
Он провоцировал меня, провоцировал вполне сознательно, наклоняясь чуть ближе, глядя прямо в глаза, и я не знал, что делать. Внутренности горели, словно я выпил бутыль кислоты и теперь там, внутри, всё разъедала эта губительная для человеческого организма жидкость.
В горле першило, и я почувствовал, что через минуту или чуть раньше сорвусь.
Джаред вздохнул, чуть прикрыв глаза. Он снова улыбался, чёрт возьми, улыбался, когда мне было так хреново!
Всё.
Я обхватил его за талию и притянул к себе так резко, что Джей потерял равновесие и почти упал на меня, но в самый последний момент он ухватился рукой о спинку кресла, в итоге мы чуть не столкнулись лбами.
- Дженс, - он сжал мои бёдра коленями, чуть присев, но благодаря своему росту всё равно сохранил доминирующую позицию. Не могу сказать, что это тревожило меня – напряжение немного отпустило, но от этого внезапно стало хуже, словно отошла заморозка больного зуба – я зажмурился, понимая, что именно сейчас переступаю ту самую черту, которую обещал себе не переходить никогда. От этого возник страх. Стыдно, но я и вправду немного испугался, словно был пятнадцатилетним подростком, которому впервые выпал шанс совершить что-то запретное и быть при этом абсолютно уверенным в собственной безнаказанности. Открыл глаза я только в тот момент, когда почувствовал осторожное прикосновение губ Джареда к собственной щеке.
О, чёрт!
У меня, кажется, температура подскочила до сорока градусов. Да, определённо – страшный озноб, переходящий в адский жар, и я, обхватив Джея за шею, требовательно и как-то смазано поцеловал его, я мог коснуться его кожи и проникнуть внутрь его тёплого рта, и мне больше не было страшно. Он замер, наверное, от неожиданности, но я старательно убеждал себя, что через мгновение не получу по морде от него за свой поступок.
Его тело напряглось, я тоже чувствовал, что у меня все мышцы свело, поэтому это не могло быть тревожным знаком, особенно когда его ладонь на моём затылке неуловимо потяжелела, чуть надавив, притягивая ближе, так чтобы проникнуть ещё глубже. И, по-моему, кто-то из нас до крови прикусил губу, потому что рот мгновенно наполнил характерный солоноватый привкус.
- Ой, - негромко прошептал Джей, отстранившись, и как-то странно хихикнул.
С минуту мы смотрели друг на друга, а потом засмеялись одновременно, и у него на подбородке блестела эта чёртова кровавая капля, так заманчиво блестела, что мне захотелось снова ощутить знакомый вкус.
Я коснулся кончиком языка короткой щетины, забирая себе эту рубиновую дорожку, осторожно касаясь раненой губы, но он даже не дёрнулся, видимо, не слишком-то и больно ему было, поэтому я начал действовать решительнее. Когда же я оторвался от его рта, то Джаред, оглядев меня, заявил, что я похож на вампира со своими красными зубами.
Я снова утратил способность воспринимать реальность адекватно. Прижимая его к себе, словно опасаясь того, что он сейчас поднимется и уйдёт, я несколько оцепенело смотрел в пространство, пытаясь понять, почему мы находимся здесь и сейчас, на этой пустой сцене в этом пустом зале, и не игра ли это? Странно, что никто из работников так и не зашёл сюда, а ведь могли бы. Всё-таки Кейт ушла уже около получала назад, так куда же, в конце концов, пропал Дженсен Эклз? Журналистка убила его и спрятала тело под креслами первого ряда? Я улыбнулся этой мысли. Я и так почти умираю. От переизбытка эмоций. И уж точно знаю, что сегодня не засну.
Он снова сделал это. Снова поцеловал, только на этот раз где-то за ухом, а потом, тепло выдыхая в шею, устроил голову на плече, при этом согнувшись в три погибели.
- Тебе ведь неудобно, - пробормотал я, чувствуя себя так, словно держу на коленях ребёнка. Ага, ребёночек – под два метра ростом!
- У меня нет выбора, - пытаясь звучать обречённо, откликнулся Джей, и определённо улыбнулся, хотя я и не мог этого видеть.
Его рука постепенно переместилась с колена на ширинку джинсов, и тогда волнение снова охватило меня. Так странно – всего миг назад какое-то усталое спокойствие, и вот опять – внутри пожар.
- Джей, это...
Он усмехнулся, не меняя позы, так что шею защекотало, и я немного наклонил голову на бок в тщетной попытке избежать этого ощущения. Ничего не вышло.
Джаред медленно гладил моё тело сквозь грубую ткань, и я внезапно обнаружил, что предыдущие мои «страдания» – цветочки по сравнению с происходящим сейчас. Против собственного желания бёдра чуть приподнялись, чтобы чувствовать это прикосновение ещё чётче и сильнее, но я был не слишком готов к такому повороту. Нет, естественно, я знал, что обычно следует за поцелуями, но всё-таки...
- Посиди хоть минуту спокойно, - пробормотал мой мучитель, сосредоточенно расстёгивая пуговицу и молнию, проникая ладонью под одежду, и я невольно забеспокоился о будущем – что я буду делать, если Джей намерен довести всё до конца. Идти по улице без штанов?
- Стой, Джаред, - тут же мой враг-язык выдал целую кучу сумбурных бессвязных фраз, так что Джей даже остановился на мгновение. – Нет, не здесь, я сейчас просто не могу, это ведь... Нет, Джей.
Он отстранился, глядя на меня с недоверием и намёком на разочарование.
- Ты смотришь на меня так определённо каждый раз, когда думаешь, что я не вижу тебя, - проговорил он, и я подумал, что всё пропало. – Ты просто пожираешь меня взглядом, чёрт побери! И теперь...
Он, наверное, немного не понимал. Мне так кажется. Почему-то Джей, как мне показалось, был твёрдо уверен в том, что мне крайне необходимо обладать его телом, и прямо сейчас я хочу получить всё, что возможно. Но ведь я-то так не думал. Мне нужно было сейчас осознать тот факт, что всё в моей жизни кардинально изменилось, а он ждал, что я наброшусь на него, загоню в угол... Нет. Я снова смотрел на него и раздумывал, как бы всё объяснить, чтобы он ненароком не подумал, словно я отказываюсь от него. Нет! Но я просто хочу развития этой ситуации, полноценного развития, когда я смогу доказать, как же сильно он мне нужен.
- Без тебя я не продержусь и минуты здесь, - чуть подумав, сказал я, надеясь, что он поймёт меня правильно.
Его ладонь чуть сжалась, отчёго я шумно втянул воздух, приказывая себе сохранять спокойствие.
Джаред кивнул, на этот раз улыбаясь по-настоящему. Всё-таки понял. Я уверен.
- Ну, как прошло вчерашнее интервью? – немного виновато поинтересовался Эрик: конечно, заставил уставшего актёра даже в выходной день работать.
- Отлично, - ответил Джей, пока я пытался собраться с мыслями, и я понял, что он имел в виду вовсе не нашу встречу с Кейт, а то, что произошло гораздо позже.
- Я рад, - откликнулся Крипке, всё-таки поворачиваясь ко мне вновь. – Слушая, Дженсен, извини, что тебе пришлось тащиться туда. Мне самому сказали в последний момент.
Я кивнул успокаивающе, показывая, что вовсе не был против провести немного времени с Джаредом, так сказать, в неформальной обстановке.
Я на миг вернулся во вчерашний день, словно заново переживая все его события, и внутри неожиданно всё скрутило, как, впрочем, и внизу живота.
- Чёрт, - пробормотал я, но Эрик уже отошёл к сценаристам.
Джаред посмотрел на меня с тревогой.
- Живот скрутило, - отчасти соврал я, устремляясь в направлении туалета.
Нельзя, чёрт, нельзя мне так поддаваться влиянию собственных мыслей и воображения! Это кончится плохо. Кончится... Кончить-ся... Забавно.
В выложенном кафельной плиткой помещении было пусто, и я, заняв кабинку, прислонился к стене, торопливо расстёгивая ремень. Теперь я чувствовал себя отвратительно – словно парень, у которого в жизни случился первый стояк, и который положительно не знает, что с этим делать. Хотя нет, у меня одно преимущество – план действий был мне ясен.
Я стянул джинсы до колен, с ними и бельё, чтобы обернуть ладонь вокруг напряжённого влажного органа и облегчить собственную участь, когда в дверь кабинки постучали.
-Дженс? Открой, – проговорил Джей, и я увидел, что он выше этой чёртовой дверцы на добрых двадцать сантиметров.
- Джаред! – прошипел я, сползая по стене вниз, не имея возможности натянуть на себя одежду.
Он просто дотянулся рукой до замка и открыл дверь самостоятельно.
От такой наглости я потерял дар речи.
Джей поставил меня на ноги, прижался ко мне, а так как моё состояние и так было далёким от идеального, сейчас мне стало ещё хуже. Я уткнулся лицом в изгиб его шеи, стараясь заставить себя довериться ему, хотя это и было нелегко.
- Стой, стой, - шепнул он, целуя меня в висок, - тихо.
Состояние нестояния, в котором я пребывал, захватило моё сознание. Нестояние в том смысле, что у меня колени подгибались, а не то, о чём можно было бы подумать. Нет, с тем, вторым, у меня как раз было всё в порядке. Особенно когда Джей неожиданно прижал меня к стене, опускаясь на колени. Он чуть задрал край футболки, выдыхая в мой живот, а затем коснулся губами головки члена, чуть сжав, отчего у меня почти остановилось сердце.
Этот влажный жар и упругое кольцо вокруг возбуждённого органа – мне понадобилось меньше двух минут, чтобы кончить. Когда я немного пришёл в себя, Джаред потирал челюсть, всё ещё тяжело дыша. Мы постояли ещё несколько минут, прислонившись друг к другу спиной, пока не услышали голос Эрика, который был, похоже, порядочно раздражён, пытаясь понять, куда делись его главные актёры.
- Ищет, - обронил я, хмыкая.
Джаред повернулся, обвивая руками мою талию.
- Придётся ему ещё минут пять пробегать.
Я кивнул, устало откидывая голову на его плечо.
Вечер был обычным – прохладным, тёмным и каким-то бархатным. Я вздохнул, запрокинув голову, чтобы разглядеть какие-нибудь созвездия, хотя в таких городах, как Ванкувер, редко можно увидеть что-то интересное, кроме Большой медведицы. Поэтому я посмотрел вниз, стараясь не потеряться в ярких разноцветных огнях, которые мерцали, переливаясь, словно дождь из искр. Мне хотелось стоять на этом хлипком с виду балконе целую вечность, пока не раскрошится бетон, и вся конструкция не рухнет. Мне хотелось чувствовать порывы ветра на разгорячённой коже, иссушающие порывы ветра, срывающие крошечные капельки пота, унося их в ночную темноту. Но вместо этого я просто развернулся спиной к пустоте, распахивая дверь, ведущую обратно в здание. В кресле около окна сидел Джей. Он спал, и мне стало немного стыдно за то, что я заставил его ждать так долго. Я просто хотел глотнуть воздуха, но вместо этого проторчал на холоде полчаса, пока он был здесь. И он просто заснул, ведь на часах было уже далеко за полночь.
- Джаред, - тихонько позвал я, понимая, что если сейчас не разбужу его, то уж точно не дотащу на себе до номера. Он должен немного держаться на ногах – хотя бы чисто символически. – Идём в номер.
Не открывая глаз, он хрипловато пробормотал:
- Не хочу.
Я хмыкнул от неожиданности: с чего это ему вдруг вздумалось упрямиться?
- Не пойду в номер, ведь ты сразу же уйдёшь, стоит мне сделать вид, что я сплю.
Он был не прав. Всё было не так. Я бы не хотел уходить, но я ведь прекрасно видел, чего ему стоит держаться и не дремать, ведь он так устал. Было бы подло заставлять его бодрствовать.
- Я просто...
- Нет, ты опять уйдёшь только из-за своих благородных мыслей «я не хочу тебя тревожить, завтра рано вставать» Чушь!
Представьте себе, он так и говорил с закрытыми глазами, и от этого ощущение близкой ссоры неуловимо притуплялось.
- Может быть, я хочу, чтобы ты не давал мне спать!
Я вздохнул.
- Не надо тут пыхтеть, словно я не прав, - он, наконец, улыбнулся, открыв глаза, поднимаясь на ноги. – Пойдём. Я не хочу спать в одиночестве.
Его непосредственность меня просто заводит.
В его номере было темно, очень темно, так что я пару раз споткнулся и чуть не упал, но упрямство взяло верх, и я не стал включать свет, как, впрочем, и Джей. Мы просто стояли в этой комнате, утратившей свои границы и очертания, обнявшись, прижавшись друг к другу так сильно, что было больно дышать, но это было необходимо нам обоим, это был своего рода ритуал.
- Мы, наверное, сейчас похожи на старую супружескую пару, - прошептал Джаред, тихо смеясь. – У которой годовщина свадьбы, ха-ха.
Я подумал с полминуты над этой его фразой, но затем покачал головой.
- Не хочу быть членом старой супружеской пары, - я усмехнулся, толкая его на кровать, чтобы он не вздумал снова заводить разговоры о старости и прочих глупостях. – Мы два молодых мужика, которые сейчас собираются...
Он засмеялся, перебив меня, отчего у меня мурашки побежали по спине. Мне хотелось, чтобы он стонал здесь и сейчас, мне хотелось его, и я не собирался отступать. Хотя, вряд ли будет сложно уговорить его. Джей обнял меня ногами за талию, притягивая ближе, и я наклонился, поцеловав его, а затем ещё пару раз, потому что просто не мог оторваться от его рта, его губ, его кожи. Я пил его горячее дыхание, невообразимым образом вывернув руку, чтобы избавиться от рубашки, пока он пытался снять свою. Пришлось помочь, иначе он так и оторвал бы все пуговицы. Одна или две отскочили всё-таки, щёлкнув по паркету где-то в темноте, но Джаред не обратил внимания. Я хотел раздеться полностью, чтобы чувствовать его тело так, как не чувствовал ещё никогда, и быстро стянул джинсы и боксеры. В номере стало невероятно душно, особенно когда Джей, запутавшись в штанах, сбросил их на пол. Я просто пропитался потом, потому что так жарко мне ещё не было, даже когда температура на солнце в Техасе поднималась до сорока градусов. Ох, чёрт, рваное скольжение, его напряжённые мускулы и влажные волосы – от этого сносило крышу, и я закрыл глаза, как почему-то всегда делал в подобных случаях, чтобы позволить тактильным ощущениям захлестнуть меня. Провести рукой по обнажённому бедру до паха, чувствуя жёсткие волоски и гладкую кожу ладонью. Мои влажные пальцы до предела погрузились в его тело, так что Джей вздрогнул, немного испуганно прижимаясь ко мне, но я успокаивающе целовал его шею, проводя языком по выступающей ключице, чтобы он поверил мне. Я ведь тоже боюсь – и это так роднит нас сейчас. Я чувствую кончиками пальцев эту внутреннюю упругость мышц его тела, скользя внутри, чуть вынимая пальцы, но затем снова - глубже, потому что знаю, что даже этого слишком мало, чтобы раскрыть его тело для последующего проникновения.
Наверное, я слегка переборщил.
Джей сам остановил меня, схватив за запястье.
- Хватит, - выдохнул он, - иначе я сейчас кончу. А мы ведь не к этому стремимся.
Я улыбнулся: даже в такую минуту он может шутить, чёрт возьми, ведь мне никогда не угнаться за ним в его обаянии, в его сексуальности, в этом его грёбаном животном магнетизме.
- Ты всё равно лучше, - неожиданно говорит Джей, хотя я почти не слышу, потому что он запрокинул голову, так что его открытая беззащитная шея с чуть выступающим кадыком манит меня, притягивает. И осторожно вывожу из него пальцы только для того, чтобы поцеловать его солоноватую влажную кожу за миг до того, как он хрипит и стонет от боли.
Давление в тысячу атмосфер – может быть, именно это испытывают акванавты, погружаясь под воду. У меня закружилась голова, и виски сдавило, так что я уже ничего не мог слышать. Этот огонь сжигал меня, я чувствовал приближение взрыва, и Джей подо мной метался, но я не знал, чувствует ли он тоже что-то подобное, я просто надеялся.
Это было так, словно я пробежал два километра без передышки – когда сперма залила всё вокруг, я готов был умереть, потому что не чувствовал себя. Я ощущал лишь торопливые влажные поцелуи на собственном лице.
Джей спал не один. И я тоже.
Джей проснулся не один. И я, как ни странно, тоже! И это было так... прекрасно.
Я бы хотел, чтобы это никогда не кончалось. Я хотел бы жить в этом отеле вечно, и вечно спать в этой огромной кровати, и так было на протяжении многих недель, поэтому я не думал, что в один пасмурный день мой мобильный зазвонит, чтобы заговорить голосом Крипке. Днём ранее мы как раз снимали один из последних эпизодов. Я бы хотел, чтобы всё продолжалось и, думаю, Джей тоже. И чтобы бы быть уверенным в этом точно, поэтому за миг до того, как зазвонил телефон, я спросил:
- Ты тоже хочешь, чтобы так продолжалось бесконечно?
Он сидел в кресле у окна, а мой номер вновь пустовал всю ночь и уже большую часть дня, но я не собирался сегодня никуда идти.
Джей открыл было рот, но тут как раз мобильник зажужжал, рискуя подползли к самому краю стола и упасть вниз. Я подхватил телефон, нажимая кнопку ответа.
- Дженсен?
Эрик был расстроен. Он был явно в дурном расположении духа, и это так чувствовалось даже сейчас, когда он, возможно, был за несколько десятков километров от меня на другом конце города.
Я бросил взгляд на Джареда, который кивнул, безмолвно отвечая на мой ранее заданный вопрос. Я улыбнулся, хотя тон Крипке меня насторожил. Я знал заранее, что Джей ответит именно так.
- Дженс, - снова пробормотал Эрик, и я вспомнил, что он всё-таки ещё «на проводе».
- Да?
- Я только что прилетел из Лос-Анджелеса, - сказал он, и я задержал дыхание. – Я говорил с продюсерами сериала и руководством канала. Они сказали, что не планируют финансировать третий сезон «Сверхъестественного». Мне очень жаль.
Он говорил так, словно изображал из себя хирурга, у которого на операционном столе умер пациент. Да, он говорил, что ему очень жаль, словно ему не удалось вернуть с того света человека, в то время как он не смог спасти всего лишь шоу...
- Эй, Дженсен, - он, вероятно, был встревожен, потому что я молчал. Честно говоря, я не думал ни о чём в тот момент. Просто слушал тишину в трубке.
- Ты меня слушаешь?
Я кивнул, только через мгновение понимая, что Эрик не мог меня видеть.
- Да, - сказал я, и он вздохнул.
- Это всё. У нас есть несколько дней, чтобы закончить съёмки второго сезона, затем монтаж и корректировка, и на этом мы, похоже, будем вынуждены попрощаться.
Я нажал на «Отбой» и уставился на мобильник до странности бессмысленно.
- Что там? – нетерпеливо протянул Джаред.
- Это был Эрик.
Он кивнул: понял уже давным-давно.
- Он сказал, что третьего сезона не будет, - я замолчал, ожидая его реакции.
Вообще-то, это не значило так много для меня – не в смысле работы, а в другом, более приятном для меня понимании. Но я не знал, что скажет Джей. Ведь окончание съёмок не значит прекращение наших отношений, но исчезновение возможности быть рядом – уж точно.
- Я бы хотел, чтобы это продолжалось вечно, - повторил Джей мою мысль, и я посмотрел на него внимательно.
Он сидел, глядя в окно, и, казалось, был не слишком встревожен, или же старался казаться таковым. Мне хотелось знать, что творится в его душе, но почему-то сейчас было неловко расспрашивать, словно проявляя праздный интерес, а я совершенно не желал, чтобы у Джея создалось подобное впечатление. Поэтому я замер, наблюдая за ним, размышляя о том, что будет дальше, и выходило всё как-то не слишком весело. Я не знал, что будет завтра – и это тревожило. У меня было несколько предложений и ролей, которые я мог бы сыграть, но это означало скорое расставание. И, возможно, через некоторое время я окажусь где-то слишком далеко, чтобы так просто встретиться с Джаредом. Где-то слишком далеко, чтобы избежать обычной боли в сердце, которая так часто мучает людей. Тоска. Я боюсь этого чувства. Я не хочу его испытывать.
- Прощай отель. Здравствуй нормальная домашняя еда и кровать! - с немного наигранным оптимизмом проговорил Джаред, поднимаясь на ноги, чтобы подойти ко мне. Он тяжело опустил руки на мои плечи, и тогда я понял, что он сейчас чувствует то же самое, что и я, и от этого стало немного легче.
Я чуть отступил назад, чтобы смотреть ему прямо в глаза, и ещё раз убедился в правильности своего предположения.
- Куда ты собираешься отправиться после? – спросил он несколько минут спустя.
- Может быть, в Японию? – ответил я, а Джей удивлённо улыбнулся.
- Хочешь сбежать от меня как можно дальше? – он просто шутил, даже в этот момент он смеялся, и даже если бы я вдруг ответил «да», он бы не поверил.
- Конечно, нет, - покачал головой я.
Нет. Я просто подумал, что мне нужно делать хоть что-то, чтобы не думать каждый миг о том, что всё закончилось. Это не так просто.
- Мы справимся, - проговорил Джей, и я улыбнулся: это так естественно для него – угадывать мои мысли.
Я немного устало вздохнул: эта конференция, посвящённая третьему сезону «Сверхъестественного», длилась уже второй час, и это действительно выматывало.
Эрик всё чаще вытирал пот со лба, в зале было слишком душно, и я вдруг почувствовал, что засыпаю. Но в этот момент ведущий вдруг произнёс моё имя.
- А теперь вы можете задать свои вопросы относительно шоу и жизни за кадром исполнителю роли Дина Винчестера Дженсену Эклзу.
Я смотрел туда, где у самого края сцены стоял блестящий микрофон, и на тех людей, которые пожирали меня взглядами и ждали своей очереди спросить меня о том, какой алкоголь я пью. Я не хотел. Но мне пришлось выйти туда к этому залу, потому что наши маленькие микрофоны вышли из строя. Чёрт побери, уже во второй раз – могли бы и отремонтировать всё, в конце концов. Я поднялся, чувствуя, как внутри всё дрожит, потому что я так и не смог привыкнуть к интервью и выступлениям подобным этому. Но стоило мне лишь сделать шаг по направлению к микрофону, как всё волнение испарилось. Я коснулся прохладного металла и снова вспомнил...
Джей сидел не по центру, а чуть сбоку, поэтому мог видеть моё лицо, и я осторожно коснулся губами металлической решётки, когда сказал:
- Привет всем. Я рад видеть вас здесь сегодня.
Зал взорвался аплодисментами, и у меня было несколько мгновений, чтобы, чуть повернувшись, бросить взгляд на Джареда. Он смотрел на меня так заворожено, неподвижно, что я невольно улыбнулся, понимая, что мой манёвр не прошёл незамеченным.
Я был в Японии. Но вовсе не потому что хотел убежать от Джея. Просто работа вынуждала меня уехать из Штатов на какое-то время, но я не забыл ни о чём. Даже привёз Джареду кимоно гигантских размеров.
Мы встретились впервые за прошедшие полгода только сегодня, на этой очередной конференции, когда Эрик позвонил мне внезапно, объявив, что всё-таки добился разрешения снимать третий сезон. Я страшно соскучился, но не смог бы целовать его прямо здесь, на сцене. Однако смотреть на него так, как я делал обычно, мне никто не запрещал, и я не сдерживал себя. Меня снова спрашивали: о нашей работе, о нашей жизнь в трейлере, обо всём на свете. И кто-то спросил меня про Джареда. Я видел, как он чуть дёрнулся, когда я сказал, что это очень личное. Зрители рассмеялись, словно оценили шутку, только вот я был вполне серьёзен. Что ж – пусть думают, что правы.
Когда я рассказал обо всём, ответив на все вопросы, я неожиданным экспромтом заявил, что, к сожалению, именно сейчас мне придётся покинуть сцену, как, впрочем, и Джареду, потому что в пять часов у нас назначено важное интервью. У Крипке лицо вытянулось от удивления, а зрители немного разочарованно вздохнули. Ничего, переживут.
В гримёрке было почти так же темно, как и в номере Джареда тогда, кажется, целую вечность назад. Я снова целовал его, когда он зажал меня в углу, снова смеялся, снова был собой.
На сцене кто-то сейчас говорил в тот же самый микрофон, может быть, точно так же легко касаясь его губами, только вот ни для кого это не имеет такого значения, как для меня и Джея. Холодный металл для нас обрёл свою душу.
4 ноября 2007
Автор: Reno
Категория: NC-17
Рейтинг: RPS, POV Дженсена
Пейринг: J2
Предупреждения: по-моему, вышло немного сладковато. Есть маленькими порциями, гыы =))
От автора: меня унесло в какой-то странный стиль – отличный от моего, как мне кажется. Короче, читайте, комментируйте. Удачи.
Читать дальше
Я немного устало вздохнул: эта конференция, посвящённая второму сезону «Сверхъестественного», длилась уже третий час, и это действительно выматывало.
Эрик всё чаще вытирал пот со лба, в зале было слишком душно, и я вдруг почувствовал, что засыпаю. Ощущение не из приятных – глаза закрываются сами собой, и ничто не может этому помешать. Ким, который сидит по правую руку, толкает меня в плечо, чтобы я окончательно не потерял контроль над собой. И тут, конечно, финальным аккордом звучит объявление, что наши маленькие микрофоны, прикреплённые к рубашкам и футболками, вышли из строя, и выступающим придётся воспользоваться другим микрофоном, большим, тем, что стоит у самого края сцены на блестящей металлической ноге, представляя собой решётчатый шар с пластмассовой ручкой.
Вот он – вплотную к толпе зрителей и фанатов. И я искренне надеюсь, что мне не придётся подниматься со своего места и идти туда – где люди пожирают тебя взглядом. Неуютно, и я ведь так и не привык толком ко всем этим интервью. То ли дело Джаред – удивляюсь его способности держаться уверенно перед десятками камер каждый раз, когда мне приходится присутствовать на таких вот мероприятиях.
Он выходит к краю сцены, он сейчас там, чувствует наэлектризованность воздуха и потоки энергии всех этих людей, но я внезапно забываю о том, что зал полон народу. Сидя не по центру, а немного сбоку, я могу наблюдать за ним, заворожено, внимательно. Я прекрасно вижу отсюда, как он говорит, как его губы почти касаются прохладного металла, и внезапно ощущаю жгучее желание быть на месте этого старого микрофона, чтобы чувствовать тёплое дыхание, чтобы...
Он неожиданно поворачивается ко мне, вглядываясь в моё лицо так пристально, что дух захватывает. Всего мгновение – и вот он снова говорит, непрерывно рассказывает о наших рабочих буднях, о смешных моментах на съёмочной площадке, о гениальности Крипке и воображении Сингера, о Киме и обо всех, кто нас окружал в последнее время. А потом кто-то задаёт вопрос обо мне, только я не обращаю внимания, я просто наблюдаю, как он дарит эти лёгкие поцелуи бездушной железке, напичканной электронными схемами, и понемногу сгораю от зависти.
- Отлично, ребята, - улыбнулся мимоходом Эрик, когда всё, наконец, закончилось, и мы были относительно свободны. Хотя бы этим вечером.
- Это было... весело, - пробормотал Джаред, машинально потирая подбородок, а я кивнул.
Мне не было весело. Я устал и единственное, на что теперь был годен, так это на то, чтобы доползти до кровати в отеле и проспать двенадцать часов подряд. Мне не было весело, но я хотел поддержать Джея.
Однако когда мы вышли в прохладу ночи и направились к стоянке, он признался мне, что страшно вымотался, и эта конференция для него – пустая трата времени и сил, ведь всё, о чём он говорил – съёмки, сценарий, самые любимые и ненавистные эпизоды – уже было пережёвано тысячи раз журналистами, фанатами на форумах в Интернете, всеми, кто хотя бы раз соприкасался с миром сериала. Выученные наизусть фразы застревают в зубах, как недоваренное мясо. Я усмехнулся почти незаметно, мысленно досадуя на самого себя. Вместо того, чтобы кивать, улыбаться, соглашаться, мог бы сказать правду – и быть в выигрыше. А потом он вдруг признался, что немного наврал. Он сказал:
- Вообще-то, не всё, о чём я говорил сегодня, надоело мне абсолютно.
Я невольно задержал дыхание. Такое бывает в моменты типа «Я ненавижу всех в этой компании. Ох, нет, всех, кроме тебя. Ты отличаешься от них. Ты...»
Джаред сказал:
- Мне никогда не надоест рассказывать им о тебе. О тебе можно говорить вечно.
Я, честно говоря, не нашёл, что ответить. Это звучало приятно – но у меня просто вылетели из головы все слова, которые я когда-либо знал. В конце концов, невероятным усилием я выдавил из себя:
- Да? И чем же я так замечателен?
Джей посмотрел на меня внимательно и немного снисходительно, словно недоумевал, что же тут может быть непонятного. Я ждал ответа, поэтому, наверное, был так напряжён. Он чуть запнулся о бортик тротуара, так что я невольно поддержал его под локоть, но затем Джей рассмеялся, хлопнув меня по плечу.
- Чёрт побери, да ты ведь мой лучший друг! Я могу рассказать о тебе всему миру!
Я улыбнулся, только немного не так, как следовало бы и как обычно улыбаются польщённые и довольные люди. Мне вдруг на краткий миг показалось, что ответ может оказаться другим. Но я просто ошибся.
- Хэй, Дженс, - обратился он ко мне некоторое время спустя, когда до отеля осталось не более ста метров. – Может быть, посмотрим фильм какой-нибудь? Не слишком хочется тратить время впустую.
- Спать, как убитый – это ты называешь тратить время впустую? – хмыкнув, поинтересовался я, но, прикинув, подумал, что это не такая уж и плохая идея. – Хотя, почему бы и нет.
Он был рад – и от этого потеплело на душе. Пускай он и рассматривает меня, только как друга, пока я не могу оторвать взгляда от его лица, витая в облаках, я не могу упустить возможность провести этот вечер с ним.
Джей выбрал «Сияние» - свой любимый фильм ужасов. Я бы согласился смотреть и индийские комедии, когда рядом он. Чёрт, даже бразильские сериалы! И фильм ужасов в этом случае – очень даже неплохой вариант.
У него в номере был отличный плазменный экран и куча колонок разных размеров для создания «объёмного» звука. Однако ни потрясающее качество изображения, ни шорох шагов, который, казалось, раздавался где-то в коридоре, на деле же был лишь частью фильма, не могли помешать Джею благополучно заснуть на одном из самых леденящих кровь моментов. Естественно, я не стал его будить, отчасти потому, что сам адски хотел спать, отчасти из-за того, что не сразу заметил, как он задремал. Только когда Джей всхрапнул, а на экране в это время маньяк крался с топором в поисках очередной жертвы, я понял, что можно выключать плеер. С трудом дотянувшись до пульта, стараясь действовать так, чтобы не потревожить Джея, я замер, глубоко вздыхая, глядя на него и внезапно понимая, что сейчас я должен разбудить его и уйти в свой номер. Но это было выше моих сил. Я просто сидел и смотрел на Джареда, который спал, чуть приоткрыв рот, в достаточно неудобной позе, немного запрокинув голову назад, отчего его дыхание было затруднено. Руку он удобно устроил на моем колене, и я не мог точно сказать, оказалась ли его ладонь там до того, как он заснул, или уже после.
Я просто смотрел, хотя желание прикоснуться к его тёплой щеке тлело внутри, как угли костра. Нет, я лишь буду оберегать его сон, но не переступлю границу.
Его лицо было спокойным, таким я редко видел его – Джей очень эмоциональный человек, он радуется или злится одинаково бурно, его смех всегда на порядок громче, чем у других, его неудовольствие всегда чуть-чуть более хмурое, и мне всегда казалось, что его любовь горячее, чем чья-либо ещё...
Чуть наклонив голову, я наблюдал за его чуть подрагивающими ресницами, слушал размеренное дыхание и никогда бы в жизни не догадался, что Джей блефует. Обманывает меня всем своим безмятежным видом, притворяясь спящим, играет со мной, как кошка с мышью, но, клянусь, даже если бы я и знал – я бы не возражал, наверное. Нет, точно не возражал бы.
Я проснулся слишком рано, чтобы справиться с сонливостью без помощи кофе.
Вчера я так и не решился разбудить Джареда, поэтому спина немного затекла после ночи, проведённой на диване. Я провалился в сон вскоре после того, как закончился фильм, и сейчас был почти готов спуститься вниз, в кафе, чтобы позавтракать, когда у меня зазвонил мобильный.
- Доброе утро, Эрик, - обречённо проговорил я, не без основания подозревая, что Крипке звонит по очередному важному и неотложному делу. Прикрыв за собой дверь, я направился по коридору к лифту, находящемуся в самом конце. – Ты, конечно, звонишь не для того, чтобы поинтересоваться, как у меня дела.
- Кхм, но и для этого тоже! – вполне правдоподобно воскликнул он, хотя я уже успел изучить его достаточно хорошо и почти без труда распознавал фальшивые нотки в его бутафорском воодушевлении.
- Послушай, Дженсен, - начал он, и мне сразу же поплохело. – Я понимаю, что сегодня у тебя заслуженный выходной, но дело в том, что тебя пригласили для ещё одного интервью. Это достаточно влиятельный журнал, а мы сейчас не можем позволить себе отказываться от подобных предложений. Мы должны использовать каждую возможность для продвижения «Сверхъестественного». Первый сезон был принят хорошо, но работы у нас слишком много, чтобы обойтись без поддержки прессы и рекламы.
Я слушал его не слишком внимательно, но общий смысл сказанного дошёл до моего сонного сознания.
- Ты должен быть там сегодня, - закончил свою речь Крипке.
- Где? – откликнулся я, чтобы он не думал, будто я всё прослушал.
- Помнишь вчерашний зал? Там через пару часов.
Он положил трубку, чтобы я не вздумал возмущаться. Сказать по правде, у меня и сил-то на это не было.
Я столкнулся с Джаредом на обратном пути, когда возвращался в свой номер. Он определённо был в хорошем расположении духа. Улыбаясь, направился ко мне, приветственно махнув рукой. Я кивнул, чувствуя, как радость от встречи греет меня, словно солнечный свет. Я всегда был счастлив, когда видел его в приподнятом настроении, будь то съёмочная площадка и наш очередной день, полный изматывающей работы, или же вечеринка, одна из многих, где мы побывали. Не важно. Мне было радостно от осознания того факта, что и Джей, пожалуй, ждал нашей встречи, путь и расстались мы всего час-два назад.
- Крипке звонил, - сообщил я Джареду, когда мы вышли на балкон в общей гостиной на этаже.
- Да? У нас ведь выходной.
- Мдааа, - протянул я, зевая. – У тебя-то уж точно, Джей. А мне нужно идти на очередное чёртово интервью и снова, как ты говоришь, пережёвывать все эти известные факты только для того, чтобы в очередном журнале разместили ещё один скучный текст.
Джей задумчиво смотрел вдаль.
- Всё ещё не любишь отвечать на вопросы? – обратился он ко мне.
- Да. Для этого требуется много времени и энергии. И остроумие. В данный момент я начисто лишён и первого, и второго, и третьего тоже. Поэтому всё выльется в очередное банальное интервью.
Он усмехнулся, но не кивнул.
- Я так не думаю, - спустя некоторое время проговори он тихо, но вполне решительно. – Ты умеешь интересно рассказывать. А ещё – возникает такое ощущение, словно то, о чём ты говоришь, ты представляешь в данный момент, и в твоих глазах отражаются все эмоции. От этого ощущение реальности только крепнет.
Я смотрел на Джея во все глаза. Он говорил так уверенно, что внезапно в моей голове возникла мысль: «Это похоже на правду». А ещё я подумал, что, может быть, делиться собственными впечатлениями – это не так уж и плохо.
И вот я снова здесь. Пришёл слишком рано, поэтому кресла на сцене, оставшиеся после вчерашней конференции, пустовали. Слава Богу, сегодня здесь не будет зрителей. Не будет никого, кроме меня и журналистки Кейт, которая звонила мне сегодня, чтобы ещё раз уточнить время и место. Я слушал её голос, немного искажённый, может быть, на телефонной станции были перебои с техникой, и понимал, что сегодняшний день – один из тех, события которого входят в список подводных камней моей профессии. Чёрт побери, ты не можешь просто делать свою работу, ты должен отвечать на тысячи вопросов, ты должен выкладывать душу перед незнакомыми людьми, открываться полностью без опасений получить удар. Я бы хотел просто играть роли, которые мне нравятся, а не рассуждать прилюдно о том, предпочитаю ли я брюнеток или блондинок, что я ем на завтрак и как одеваюсь... Да я могу хоть в мешке из-под картошки ходить! Только вот это ничего не изменит.
Я осторожно подошёл к самому краю сцены: около метра вниз – и ты там, в мёртвом сейчас зрительном зале. Почти не страшно, хотя я как будто всё ещё могу слышать обрывки фраз, отголоски вопросов, который нам задавали вчера. И здесь – в двух шагах от меня стоит тот самый микрофон. Старый, но вполне пригодный для каких-нибудь концертов или официальных собраний. Подойдя ближе, я осторожно дотрагиваюсь до прохладного металла, внезапно вспоминая, что вчера Джей точно так же касался этой железной трубки с упрятанными внутри разноцветными проводами. Он дарил металлу свои слова, свои эмоции и свои прикосновения. Рассеянно глядя в пустой зал, я прикасаюсь губами к микрофону и почти чувствую, как мягкое тепло возвращается ко мне, словно сталь отдаёт всё ненужное в окружающее пространство. Закрыв глаза, я просто представляю, что целую его, целую Джареда так, что сердце замирает на миг, пропуская удар за ударом, так, что мне не хватает воздуха, и я забираю его дыхание, поглощаю его с помощью этих поцелуев, чувствуя всю сладость и противоречивость момента. Лишь когда мой язык натыкается на холодную решётку, я понимаю, что стою здесь, как идиот, и пытаюсь рассказать о своей любви микрофону, которому, в сущности, плевать на происходящее.
- Дженс? – это звучит немного удивлённо, и я, вздыхая, пытаюсь не потерять надежду на то, что Джаред не видел моей сцены с этим чёртовым микрофоном.
- Да? – не оборачиваюсь, отвечаю я.
- Интервью ещё не началось? – спрашивает он, и в его голосе отчётливо проступает растерянность. Этот вопрос – он глупый, ненужный, но ведь Джаред не мог бы промолчать и этим только усугубить ситуацию.
- Нет, - односложно, потому что вдруг становится тяжело говорить. – Как видишь.
Наверное, ему кажется, что я раздражён. Нет, не так. Просто это обречённость во мне плещется, как плохой алкоголь.
- У тебя ведь выходной? – мой вопрос из ряда «так какого чёрта ты здесь?», но я не хотел бы обидеть Джареда.
Он молчит, хотя я и слышу его дыхание.
Он делает шаг, и половица скрипит под подошвой его ботинка, а я вздрагиваю.
- У тебя такой тон, - говорит Джей, и я чувствую, что он улыбается, - словно я жена, которая пришла домой в разгар футбольного матча.
«Нет, на жену ты не тянешь», - крутится в голове, но я молчу. Как бы мне хотелось обратить всё в шутку!
- Я просто волнуюсь, - я всё-таки повернулся, чтобы посмотреть на него.
- А я пришёл, чтобы тебя поддержать, - он шепчет, словно раскрывает чей-то секрет, но при этом улыбается, открыто, широко, так, как может только он.
Я киваю несколько раз, чтобы он точно понял: мне чертовски нужна поддержка, его поддержка, и я благодарен ему за то, что он здесь.
Между нами расстояние в полметра, и мне хотелось бы быть ближе, но я стою, вцепившись в микрофон, как в единственное моё спасение, и точно знаю – он видел меня. Видел, когда я касался этого металла, видел, как я целовал его, всё видел. И у меня не будет объяснения, если он вдруг спросит. И я вижу, что он почти готов задать вопрос или, может быть, сделать ещё один маленький шаг, только в этот момент дверь за кулисами хлопает и на сцене появляется новый действующий персонаж – девушка лет двадцати с большим блокнотом и ручкой и чёрной коробочкой диктофона в руках.
- Кейт Андерсен, - звонко говорит она, и эхо дробится в тёмных углах, словно здесь не одна Кейт, а целый десяток.
Джей поворачивается к ней и обаятельно улыбается.
- Джаред Падалеки. Пришёл немного помочь моему другу.
- О, Джаред! – она, похоже, взволнована, а я стою в стороне, и она не смотрит на меня. Она пожирает взглядом Джареда.
- У меня выходной, - одной фразой он ставит её на место, и Кейт приходится довольствоваться одним мной.
- Привет, - я поднимаю руку, и она немного пресно улыбается, хотя я знаю, что всё в порядке. Теперь-то уж точно.
Кейт оказалась забавной и не такой уж и глупой. Я, наверное, даже мог бы влюбиться в неё, если бы мое сердце не было уже занято. Джаред спустился в зал и просидел там на протяжении всего интервью: единственный свидетель моих шуток и её порой странных вопросов.
- Итак, Дженсен, какой же тип девушек вы предпочитаете? Говорят, рыжие – самые горячие.
Он небрежным движением поправила свои огненные волосы, уложенные в замысловатую причёску, и я отметил, что у неё нет веснушек. У всех рыжих по правилам должны быть веснушки. Наверное, она старательно замазывала их каким-нибудь кремом по утрам.
Откуда у меня веснушки, я не знаю. Ну, есть – и ладно.
- Ну, Дженсен, а вот, например, я бы могла вам понравиться?
- Несомненно, - ответил я, улыбаясь, бросая взгляд на первый ряд кресел. Там был Джей.
Она засмеялась довольно и радостно, а я мысленно возвёл глаза к небу и попросил у Бога немедленно прекратить издеваться надо мной.
- И последний вопрос, - краем глаза я уловил движение: Джаред тоже приободрился. – Какие у вас планы на будущее? Есть какие-то новые предложения, проекты?
- Да, мне предложили роль в одной комедии, думаю, это будет весело. Так что ждите выхода фильма.
- Спасибо огромное, Дженсен, это было превосходно. Вы умеете заинтриговать, - прощебетала она, но почему-то не спешила уходить.
Сначала она достала маленькую косметичку и подкрасила губы, потом с минуту изучала собственные длинные красные ногти, чуть качая ногой в узком высоком сапоге из лаковой кожи. Затем уже прямо и открыто посмотрела на меня, чуть приподняв одну бровь.
- Кстати, Дженсен, мне совершенно случайно достались два билета на одну умопомрачительную выставку, вы не хотели бы...
- Простите, - вырвалось у меня.
Она замолчала немного обиженно.
- У меня, к сожалению, уже есть планы на сегодняшний день.
- Ах, нет, ничего! Не стоит извиняться! – воскликнула она, поспешно вскакивая на ноги. – Благодарю за интервью. Всего хорошего!
Она исчезла молниеносно, так что мне даже стало немного стыдно.
- Как же ты так, Дженс, - протянул Джаред, но его глаза смеялись. – Нельзя так с девушками – это же надо так отшить! Она, бедняжка, теперь наверняка будет плакать весь день.
Я не слушал его. Я просто смотрел на него, пока он поднимался по небольшой лесенке на сцену, и был почти уверен, что у меня не хватит силы воли выбраться из этого кресла и отступить хотя бы на шаг назад.
- Вряд ли, - прошептал я, наблюдая за Джеем, который медленно приблизился, глядя на меня внимательно.
- Думаю, теперь ты можешь рассказать мне о том, что с тобой происходит? – он неожиданно подался вперёд, наклоняясь и опираясь ладонями о подлокотники моего кресла, так что я оказался в некотором подобии ловушки.
Я молчал. Чёрт, я даже вопроса не слышал, я был полностью поглощён изучением его лица, я наслаждался его видом, и Джаред, наверное, подумал, что мой взгляд, пожалуй, был не таким уж и дружеским, потому что он задержал дыхание в ожидании ответа.
- Что тут было за представление с микрофоном? - на этот раз вопрос был прямым, и у меня почти не было шанса выкрутиться.
- Ты видел? – хрипло выдохнул я, тем самым выдавая себя с головой.
Он кивнул, едва улыбаясь, но я не смог бы просто так избавиться от напряжения, когда он стоял, нависая надо мной, как скала, и этот полумрак сцены заставлял меня терять голову.
- Я хотел бы знать, - шепнул он уже совсем тихо. – Расскажи мне.
Он провоцировал меня, провоцировал вполне сознательно, наклоняясь чуть ближе, глядя прямо в глаза, и я не знал, что делать. Внутренности горели, словно я выпил бутыль кислоты и теперь там, внутри, всё разъедала эта губительная для человеческого организма жидкость.
В горле першило, и я почувствовал, что через минуту или чуть раньше сорвусь.
Джаред вздохнул, чуть прикрыв глаза. Он снова улыбался, чёрт возьми, улыбался, когда мне было так хреново!
Всё.
Я обхватил его за талию и притянул к себе так резко, что Джей потерял равновесие и почти упал на меня, но в самый последний момент он ухватился рукой о спинку кресла, в итоге мы чуть не столкнулись лбами.
- Дженс, - он сжал мои бёдра коленями, чуть присев, но благодаря своему росту всё равно сохранил доминирующую позицию. Не могу сказать, что это тревожило меня – напряжение немного отпустило, но от этого внезапно стало хуже, словно отошла заморозка больного зуба – я зажмурился, понимая, что именно сейчас переступаю ту самую черту, которую обещал себе не переходить никогда. От этого возник страх. Стыдно, но я и вправду немного испугался, словно был пятнадцатилетним подростком, которому впервые выпал шанс совершить что-то запретное и быть при этом абсолютно уверенным в собственной безнаказанности. Открыл глаза я только в тот момент, когда почувствовал осторожное прикосновение губ Джареда к собственной щеке.
О, чёрт!
У меня, кажется, температура подскочила до сорока градусов. Да, определённо – страшный озноб, переходящий в адский жар, и я, обхватив Джея за шею, требовательно и как-то смазано поцеловал его, я мог коснуться его кожи и проникнуть внутрь его тёплого рта, и мне больше не было страшно. Он замер, наверное, от неожиданности, но я старательно убеждал себя, что через мгновение не получу по морде от него за свой поступок.
Его тело напряглось, я тоже чувствовал, что у меня все мышцы свело, поэтому это не могло быть тревожным знаком, особенно когда его ладонь на моём затылке неуловимо потяжелела, чуть надавив, притягивая ближе, так чтобы проникнуть ещё глубже. И, по-моему, кто-то из нас до крови прикусил губу, потому что рот мгновенно наполнил характерный солоноватый привкус.
- Ой, - негромко прошептал Джей, отстранившись, и как-то странно хихикнул.
С минуту мы смотрели друг на друга, а потом засмеялись одновременно, и у него на подбородке блестела эта чёртова кровавая капля, так заманчиво блестела, что мне захотелось снова ощутить знакомый вкус.
Я коснулся кончиком языка короткой щетины, забирая себе эту рубиновую дорожку, осторожно касаясь раненой губы, но он даже не дёрнулся, видимо, не слишком-то и больно ему было, поэтому я начал действовать решительнее. Когда же я оторвался от его рта, то Джаред, оглядев меня, заявил, что я похож на вампира со своими красными зубами.
Я снова утратил способность воспринимать реальность адекватно. Прижимая его к себе, словно опасаясь того, что он сейчас поднимется и уйдёт, я несколько оцепенело смотрел в пространство, пытаясь понять, почему мы находимся здесь и сейчас, на этой пустой сцене в этом пустом зале, и не игра ли это? Странно, что никто из работников так и не зашёл сюда, а ведь могли бы. Всё-таки Кейт ушла уже около получала назад, так куда же, в конце концов, пропал Дженсен Эклз? Журналистка убила его и спрятала тело под креслами первого ряда? Я улыбнулся этой мысли. Я и так почти умираю. От переизбытка эмоций. И уж точно знаю, что сегодня не засну.
Он снова сделал это. Снова поцеловал, только на этот раз где-то за ухом, а потом, тепло выдыхая в шею, устроил голову на плече, при этом согнувшись в три погибели.
- Тебе ведь неудобно, - пробормотал я, чувствуя себя так, словно держу на коленях ребёнка. Ага, ребёночек – под два метра ростом!
- У меня нет выбора, - пытаясь звучать обречённо, откликнулся Джей, и определённо улыбнулся, хотя я и не мог этого видеть.
Его рука постепенно переместилась с колена на ширинку джинсов, и тогда волнение снова охватило меня. Так странно – всего миг назад какое-то усталое спокойствие, и вот опять – внутри пожар.
- Джей, это...
Он усмехнулся, не меняя позы, так что шею защекотало, и я немного наклонил голову на бок в тщетной попытке избежать этого ощущения. Ничего не вышло.
Джаред медленно гладил моё тело сквозь грубую ткань, и я внезапно обнаружил, что предыдущие мои «страдания» – цветочки по сравнению с происходящим сейчас. Против собственного желания бёдра чуть приподнялись, чтобы чувствовать это прикосновение ещё чётче и сильнее, но я был не слишком готов к такому повороту. Нет, естественно, я знал, что обычно следует за поцелуями, но всё-таки...
- Посиди хоть минуту спокойно, - пробормотал мой мучитель, сосредоточенно расстёгивая пуговицу и молнию, проникая ладонью под одежду, и я невольно забеспокоился о будущем – что я буду делать, если Джей намерен довести всё до конца. Идти по улице без штанов?
- Стой, Джаред, - тут же мой враг-язык выдал целую кучу сумбурных бессвязных фраз, так что Джей даже остановился на мгновение. – Нет, не здесь, я сейчас просто не могу, это ведь... Нет, Джей.
Он отстранился, глядя на меня с недоверием и намёком на разочарование.
- Ты смотришь на меня так определённо каждый раз, когда думаешь, что я не вижу тебя, - проговорил он, и я подумал, что всё пропало. – Ты просто пожираешь меня взглядом, чёрт побери! И теперь...
Он, наверное, немного не понимал. Мне так кажется. Почему-то Джей, как мне показалось, был твёрдо уверен в том, что мне крайне необходимо обладать его телом, и прямо сейчас я хочу получить всё, что возможно. Но ведь я-то так не думал. Мне нужно было сейчас осознать тот факт, что всё в моей жизни кардинально изменилось, а он ждал, что я наброшусь на него, загоню в угол... Нет. Я снова смотрел на него и раздумывал, как бы всё объяснить, чтобы он ненароком не подумал, словно я отказываюсь от него. Нет! Но я просто хочу развития этой ситуации, полноценного развития, когда я смогу доказать, как же сильно он мне нужен.
- Без тебя я не продержусь и минуты здесь, - чуть подумав, сказал я, надеясь, что он поймёт меня правильно.
Его ладонь чуть сжалась, отчёго я шумно втянул воздух, приказывая себе сохранять спокойствие.
Джаред кивнул, на этот раз улыбаясь по-настоящему. Всё-таки понял. Я уверен.
- Ну, как прошло вчерашнее интервью? – немного виновато поинтересовался Эрик: конечно, заставил уставшего актёра даже в выходной день работать.
- Отлично, - ответил Джей, пока я пытался собраться с мыслями, и я понял, что он имел в виду вовсе не нашу встречу с Кейт, а то, что произошло гораздо позже.
- Я рад, - откликнулся Крипке, всё-таки поворачиваясь ко мне вновь. – Слушая, Дженсен, извини, что тебе пришлось тащиться туда. Мне самому сказали в последний момент.
Я кивнул успокаивающе, показывая, что вовсе не был против провести немного времени с Джаредом, так сказать, в неформальной обстановке.
Я на миг вернулся во вчерашний день, словно заново переживая все его события, и внутри неожиданно всё скрутило, как, впрочем, и внизу живота.
- Чёрт, - пробормотал я, но Эрик уже отошёл к сценаристам.
Джаред посмотрел на меня с тревогой.
- Живот скрутило, - отчасти соврал я, устремляясь в направлении туалета.
Нельзя, чёрт, нельзя мне так поддаваться влиянию собственных мыслей и воображения! Это кончится плохо. Кончится... Кончить-ся... Забавно.
В выложенном кафельной плиткой помещении было пусто, и я, заняв кабинку, прислонился к стене, торопливо расстёгивая ремень. Теперь я чувствовал себя отвратительно – словно парень, у которого в жизни случился первый стояк, и который положительно не знает, что с этим делать. Хотя нет, у меня одно преимущество – план действий был мне ясен.
Я стянул джинсы до колен, с ними и бельё, чтобы обернуть ладонь вокруг напряжённого влажного органа и облегчить собственную участь, когда в дверь кабинки постучали.
-Дженс? Открой, – проговорил Джей, и я увидел, что он выше этой чёртовой дверцы на добрых двадцать сантиметров.
- Джаред! – прошипел я, сползая по стене вниз, не имея возможности натянуть на себя одежду.
Он просто дотянулся рукой до замка и открыл дверь самостоятельно.
От такой наглости я потерял дар речи.
Джей поставил меня на ноги, прижался ко мне, а так как моё состояние и так было далёким от идеального, сейчас мне стало ещё хуже. Я уткнулся лицом в изгиб его шеи, стараясь заставить себя довериться ему, хотя это и было нелегко.
- Стой, стой, - шепнул он, целуя меня в висок, - тихо.
Состояние нестояния, в котором я пребывал, захватило моё сознание. Нестояние в том смысле, что у меня колени подгибались, а не то, о чём можно было бы подумать. Нет, с тем, вторым, у меня как раз было всё в порядке. Особенно когда Джей неожиданно прижал меня к стене, опускаясь на колени. Он чуть задрал край футболки, выдыхая в мой живот, а затем коснулся губами головки члена, чуть сжав, отчего у меня почти остановилось сердце.
Этот влажный жар и упругое кольцо вокруг возбуждённого органа – мне понадобилось меньше двух минут, чтобы кончить. Когда я немного пришёл в себя, Джаред потирал челюсть, всё ещё тяжело дыша. Мы постояли ещё несколько минут, прислонившись друг к другу спиной, пока не услышали голос Эрика, который был, похоже, порядочно раздражён, пытаясь понять, куда делись его главные актёры.
- Ищет, - обронил я, хмыкая.
Джаред повернулся, обвивая руками мою талию.
- Придётся ему ещё минут пять пробегать.
Я кивнул, устало откидывая голову на его плечо.
Вечер был обычным – прохладным, тёмным и каким-то бархатным. Я вздохнул, запрокинув голову, чтобы разглядеть какие-нибудь созвездия, хотя в таких городах, как Ванкувер, редко можно увидеть что-то интересное, кроме Большой медведицы. Поэтому я посмотрел вниз, стараясь не потеряться в ярких разноцветных огнях, которые мерцали, переливаясь, словно дождь из искр. Мне хотелось стоять на этом хлипком с виду балконе целую вечность, пока не раскрошится бетон, и вся конструкция не рухнет. Мне хотелось чувствовать порывы ветра на разгорячённой коже, иссушающие порывы ветра, срывающие крошечные капельки пота, унося их в ночную темноту. Но вместо этого я просто развернулся спиной к пустоте, распахивая дверь, ведущую обратно в здание. В кресле около окна сидел Джей. Он спал, и мне стало немного стыдно за то, что я заставил его ждать так долго. Я просто хотел глотнуть воздуха, но вместо этого проторчал на холоде полчаса, пока он был здесь. И он просто заснул, ведь на часах было уже далеко за полночь.
- Джаред, - тихонько позвал я, понимая, что если сейчас не разбужу его, то уж точно не дотащу на себе до номера. Он должен немного держаться на ногах – хотя бы чисто символически. – Идём в номер.
Не открывая глаз, он хрипловато пробормотал:
- Не хочу.
Я хмыкнул от неожиданности: с чего это ему вдруг вздумалось упрямиться?
- Не пойду в номер, ведь ты сразу же уйдёшь, стоит мне сделать вид, что я сплю.
Он был не прав. Всё было не так. Я бы не хотел уходить, но я ведь прекрасно видел, чего ему стоит держаться и не дремать, ведь он так устал. Было бы подло заставлять его бодрствовать.
- Я просто...
- Нет, ты опять уйдёшь только из-за своих благородных мыслей «я не хочу тебя тревожить, завтра рано вставать» Чушь!
Представьте себе, он так и говорил с закрытыми глазами, и от этого ощущение близкой ссоры неуловимо притуплялось.
- Может быть, я хочу, чтобы ты не давал мне спать!
Я вздохнул.
- Не надо тут пыхтеть, словно я не прав, - он, наконец, улыбнулся, открыв глаза, поднимаясь на ноги. – Пойдём. Я не хочу спать в одиночестве.
Его непосредственность меня просто заводит.
В его номере было темно, очень темно, так что я пару раз споткнулся и чуть не упал, но упрямство взяло верх, и я не стал включать свет, как, впрочем, и Джей. Мы просто стояли в этой комнате, утратившей свои границы и очертания, обнявшись, прижавшись друг к другу так сильно, что было больно дышать, но это было необходимо нам обоим, это был своего рода ритуал.
- Мы, наверное, сейчас похожи на старую супружескую пару, - прошептал Джаред, тихо смеясь. – У которой годовщина свадьбы, ха-ха.
Я подумал с полминуты над этой его фразой, но затем покачал головой.
- Не хочу быть членом старой супружеской пары, - я усмехнулся, толкая его на кровать, чтобы он не вздумал снова заводить разговоры о старости и прочих глупостях. – Мы два молодых мужика, которые сейчас собираются...
Он засмеялся, перебив меня, отчего у меня мурашки побежали по спине. Мне хотелось, чтобы он стонал здесь и сейчас, мне хотелось его, и я не собирался отступать. Хотя, вряд ли будет сложно уговорить его. Джей обнял меня ногами за талию, притягивая ближе, и я наклонился, поцеловав его, а затем ещё пару раз, потому что просто не мог оторваться от его рта, его губ, его кожи. Я пил его горячее дыхание, невообразимым образом вывернув руку, чтобы избавиться от рубашки, пока он пытался снять свою. Пришлось помочь, иначе он так и оторвал бы все пуговицы. Одна или две отскочили всё-таки, щёлкнув по паркету где-то в темноте, но Джаред не обратил внимания. Я хотел раздеться полностью, чтобы чувствовать его тело так, как не чувствовал ещё никогда, и быстро стянул джинсы и боксеры. В номере стало невероятно душно, особенно когда Джей, запутавшись в штанах, сбросил их на пол. Я просто пропитался потом, потому что так жарко мне ещё не было, даже когда температура на солнце в Техасе поднималась до сорока градусов. Ох, чёрт, рваное скольжение, его напряжённые мускулы и влажные волосы – от этого сносило крышу, и я закрыл глаза, как почему-то всегда делал в подобных случаях, чтобы позволить тактильным ощущениям захлестнуть меня. Провести рукой по обнажённому бедру до паха, чувствуя жёсткие волоски и гладкую кожу ладонью. Мои влажные пальцы до предела погрузились в его тело, так что Джей вздрогнул, немного испуганно прижимаясь ко мне, но я успокаивающе целовал его шею, проводя языком по выступающей ключице, чтобы он поверил мне. Я ведь тоже боюсь – и это так роднит нас сейчас. Я чувствую кончиками пальцев эту внутреннюю упругость мышц его тела, скользя внутри, чуть вынимая пальцы, но затем снова - глубже, потому что знаю, что даже этого слишком мало, чтобы раскрыть его тело для последующего проникновения.
Наверное, я слегка переборщил.
Джей сам остановил меня, схватив за запястье.
- Хватит, - выдохнул он, - иначе я сейчас кончу. А мы ведь не к этому стремимся.
Я улыбнулся: даже в такую минуту он может шутить, чёрт возьми, ведь мне никогда не угнаться за ним в его обаянии, в его сексуальности, в этом его грёбаном животном магнетизме.
- Ты всё равно лучше, - неожиданно говорит Джей, хотя я почти не слышу, потому что он запрокинул голову, так что его открытая беззащитная шея с чуть выступающим кадыком манит меня, притягивает. И осторожно вывожу из него пальцы только для того, чтобы поцеловать его солоноватую влажную кожу за миг до того, как он хрипит и стонет от боли.
Давление в тысячу атмосфер – может быть, именно это испытывают акванавты, погружаясь под воду. У меня закружилась голова, и виски сдавило, так что я уже ничего не мог слышать. Этот огонь сжигал меня, я чувствовал приближение взрыва, и Джей подо мной метался, но я не знал, чувствует ли он тоже что-то подобное, я просто надеялся.
Это было так, словно я пробежал два километра без передышки – когда сперма залила всё вокруг, я готов был умереть, потому что не чувствовал себя. Я ощущал лишь торопливые влажные поцелуи на собственном лице.
Джей спал не один. И я тоже.
Джей проснулся не один. И я, как ни странно, тоже! И это было так... прекрасно.
Я бы хотел, чтобы это никогда не кончалось. Я хотел бы жить в этом отеле вечно, и вечно спать в этой огромной кровати, и так было на протяжении многих недель, поэтому я не думал, что в один пасмурный день мой мобильный зазвонит, чтобы заговорить голосом Крипке. Днём ранее мы как раз снимали один из последних эпизодов. Я бы хотел, чтобы всё продолжалось и, думаю, Джей тоже. И чтобы бы быть уверенным в этом точно, поэтому за миг до того, как зазвонил телефон, я спросил:
- Ты тоже хочешь, чтобы так продолжалось бесконечно?
Он сидел в кресле у окна, а мой номер вновь пустовал всю ночь и уже большую часть дня, но я не собирался сегодня никуда идти.
Джей открыл было рот, но тут как раз мобильник зажужжал, рискуя подползли к самому краю стола и упасть вниз. Я подхватил телефон, нажимая кнопку ответа.
- Дженсен?
Эрик был расстроен. Он был явно в дурном расположении духа, и это так чувствовалось даже сейчас, когда он, возможно, был за несколько десятков километров от меня на другом конце города.
Я бросил взгляд на Джареда, который кивнул, безмолвно отвечая на мой ранее заданный вопрос. Я улыбнулся, хотя тон Крипке меня насторожил. Я знал заранее, что Джей ответит именно так.
- Дженс, - снова пробормотал Эрик, и я вспомнил, что он всё-таки ещё «на проводе».
- Да?
- Я только что прилетел из Лос-Анджелеса, - сказал он, и я задержал дыхание. – Я говорил с продюсерами сериала и руководством канала. Они сказали, что не планируют финансировать третий сезон «Сверхъестественного». Мне очень жаль.
Он говорил так, словно изображал из себя хирурга, у которого на операционном столе умер пациент. Да, он говорил, что ему очень жаль, словно ему не удалось вернуть с того света человека, в то время как он не смог спасти всего лишь шоу...
- Эй, Дженсен, - он, вероятно, был встревожен, потому что я молчал. Честно говоря, я не думал ни о чём в тот момент. Просто слушал тишину в трубке.
- Ты меня слушаешь?
Я кивнул, только через мгновение понимая, что Эрик не мог меня видеть.
- Да, - сказал я, и он вздохнул.
- Это всё. У нас есть несколько дней, чтобы закончить съёмки второго сезона, затем монтаж и корректировка, и на этом мы, похоже, будем вынуждены попрощаться.
Я нажал на «Отбой» и уставился на мобильник до странности бессмысленно.
- Что там? – нетерпеливо протянул Джаред.
- Это был Эрик.
Он кивнул: понял уже давным-давно.
- Он сказал, что третьего сезона не будет, - я замолчал, ожидая его реакции.
Вообще-то, это не значило так много для меня – не в смысле работы, а в другом, более приятном для меня понимании. Но я не знал, что скажет Джей. Ведь окончание съёмок не значит прекращение наших отношений, но исчезновение возможности быть рядом – уж точно.
- Я бы хотел, чтобы это продолжалось вечно, - повторил Джей мою мысль, и я посмотрел на него внимательно.
Он сидел, глядя в окно, и, казалось, был не слишком встревожен, или же старался казаться таковым. Мне хотелось знать, что творится в его душе, но почему-то сейчас было неловко расспрашивать, словно проявляя праздный интерес, а я совершенно не желал, чтобы у Джея создалось подобное впечатление. Поэтому я замер, наблюдая за ним, размышляя о том, что будет дальше, и выходило всё как-то не слишком весело. Я не знал, что будет завтра – и это тревожило. У меня было несколько предложений и ролей, которые я мог бы сыграть, но это означало скорое расставание. И, возможно, через некоторое время я окажусь где-то слишком далеко, чтобы так просто встретиться с Джаредом. Где-то слишком далеко, чтобы избежать обычной боли в сердце, которая так часто мучает людей. Тоска. Я боюсь этого чувства. Я не хочу его испытывать.
- Прощай отель. Здравствуй нормальная домашняя еда и кровать! - с немного наигранным оптимизмом проговорил Джаред, поднимаясь на ноги, чтобы подойти ко мне. Он тяжело опустил руки на мои плечи, и тогда я понял, что он сейчас чувствует то же самое, что и я, и от этого стало немного легче.
Я чуть отступил назад, чтобы смотреть ему прямо в глаза, и ещё раз убедился в правильности своего предположения.
- Куда ты собираешься отправиться после? – спросил он несколько минут спустя.
- Может быть, в Японию? – ответил я, а Джей удивлённо улыбнулся.
- Хочешь сбежать от меня как можно дальше? – он просто шутил, даже в этот момент он смеялся, и даже если бы я вдруг ответил «да», он бы не поверил.
- Конечно, нет, - покачал головой я.
Нет. Я просто подумал, что мне нужно делать хоть что-то, чтобы не думать каждый миг о том, что всё закончилось. Это не так просто.
- Мы справимся, - проговорил Джей, и я улыбнулся: это так естественно для него – угадывать мои мысли.
Я немного устало вздохнул: эта конференция, посвящённая третьему сезону «Сверхъестественного», длилась уже второй час, и это действительно выматывало.
Эрик всё чаще вытирал пот со лба, в зале было слишком душно, и я вдруг почувствовал, что засыпаю. Но в этот момент ведущий вдруг произнёс моё имя.
- А теперь вы можете задать свои вопросы относительно шоу и жизни за кадром исполнителю роли Дина Винчестера Дженсену Эклзу.
Я смотрел туда, где у самого края сцены стоял блестящий микрофон, и на тех людей, которые пожирали меня взглядами и ждали своей очереди спросить меня о том, какой алкоголь я пью. Я не хотел. Но мне пришлось выйти туда к этому залу, потому что наши маленькие микрофоны вышли из строя. Чёрт побери, уже во второй раз – могли бы и отремонтировать всё, в конце концов. Я поднялся, чувствуя, как внутри всё дрожит, потому что я так и не смог привыкнуть к интервью и выступлениям подобным этому. Но стоило мне лишь сделать шаг по направлению к микрофону, как всё волнение испарилось. Я коснулся прохладного металла и снова вспомнил...
Джей сидел не по центру, а чуть сбоку, поэтому мог видеть моё лицо, и я осторожно коснулся губами металлической решётки, когда сказал:
- Привет всем. Я рад видеть вас здесь сегодня.
Зал взорвался аплодисментами, и у меня было несколько мгновений, чтобы, чуть повернувшись, бросить взгляд на Джареда. Он смотрел на меня так заворожено, неподвижно, что я невольно улыбнулся, понимая, что мой манёвр не прошёл незамеченным.
Я был в Японии. Но вовсе не потому что хотел убежать от Джея. Просто работа вынуждала меня уехать из Штатов на какое-то время, но я не забыл ни о чём. Даже привёз Джареду кимоно гигантских размеров.
Мы встретились впервые за прошедшие полгода только сегодня, на этой очередной конференции, когда Эрик позвонил мне внезапно, объявив, что всё-таки добился разрешения снимать третий сезон. Я страшно соскучился, но не смог бы целовать его прямо здесь, на сцене. Однако смотреть на него так, как я делал обычно, мне никто не запрещал, и я не сдерживал себя. Меня снова спрашивали: о нашей работе, о нашей жизнь в трейлере, обо всём на свете. И кто-то спросил меня про Джареда. Я видел, как он чуть дёрнулся, когда я сказал, что это очень личное. Зрители рассмеялись, словно оценили шутку, только вот я был вполне серьёзен. Что ж – пусть думают, что правы.
Когда я рассказал обо всём, ответив на все вопросы, я неожиданным экспромтом заявил, что, к сожалению, именно сейчас мне придётся покинуть сцену, как, впрочем, и Джареду, потому что в пять часов у нас назначено важное интервью. У Крипке лицо вытянулось от удивления, а зрители немного разочарованно вздохнули. Ничего, переживут.
В гримёрке было почти так же темно, как и в номере Джареда тогда, кажется, целую вечность назад. Я снова целовал его, когда он зажал меня в углу, снова смеялся, снова был собой.
На сцене кто-то сейчас говорил в тот же самый микрофон, может быть, точно так же легко касаясь его губами, только вот ни для кого это не имеет такого значения, как для меня и Джея. Холодный металл для нас обрёл свою душу.
4 ноября 2007
@музыка: 30STM-Attack
@настроение: tired
понедельник, 29 октября 2007
Nice planet. We'll take it.
Nice planet. We'll take it.
суббота, 27 октября 2007
Nice planet. We'll take it.
Всё, вопроса выбора - Дин или Сэм, то есть, Джаред или Дженсен - для меня больше не существует. Я всё-таки люблю больше Дина=)) ну, и Дженсена впридачу
оригинал и подретушированная версия
оригинал и подретушированная версия
@музыка: Sophie Ellis-Bextor-Catch you
@темы: Picturesque
понедельник, 22 октября 2007
Nice planet. We'll take it.
Ха-ха, зарисовка =) что-то у меня настроение писать что-то мелкое и простое =) обещаю исправиться!
Название: Как я читаю фанфики
Автор: Reno
Ориджинал и я
Предупреждение: очень сумбурно вышло – и от этого как-то смешно, наверное =)) стебно=))
Читать дальше
Знаете, у нас в доме такие чертовски тонкие стены... Со всех сторон – они, странные, и я никогда не видела их лиц. Мифические твари, люди-невидимки, люди-мегафоны, люди - мобильные телефоны... Соседи. Они меня не знают, они не знают ничего обо мне, хотя, с другой стороне – они слышат меня так же хорошо, как и я их. Вот, например, с нижнего этажа – там так часто отчитывают кого-то, кричат, что мне невольно становится обидно. А ещё там живёт кто-то, с кем так весело перестукиваться по батарее часа так в четыре пополудни. Ритм, типа музыка – трам-трам-трам-тарарам. И я в ответ – а кому, не знаю. Аккуратно, чтобы не повредить слой желтоватой краски, покрывающий плоскую коробку радиатора. Почему-то кажется, что там, ниже – они не относятся с подобной нелепой бережливостью к вещам, если уж так кричат друг на друга. А потом – по новой. По утрам, ровно в семь – музыка, вот опять МТВ включили, а знаете, как угадала? Сама тот же самый канал смотрю, лихорадочно заваривая кофе и одновременно пытаясь накрасить хотя бы один глаз. Затем – голоса. Батарея в нашем доме вполне может заменить телефон. Только сейчас не об этом.
Готова поклясться – никого из этих людей не знаю, возможно, даже и не видела никогда. Но вполне уверена – они знают о том, что я существую. Действительно, не может же из пустой квартиры раздавать то истеричный смех в полный голос, который так и дробиться эхом по углам, то не менее истеричные слёзные завывания – ещё покруче, чем смех. Иногда, может быть, бухает что-то тяжело – на пол уронили старую железную вазу. Ничего ей не сделается – ну, погнётся немного. Зато чувства больше не переполняют, грозясь мозги изнутри взорвать.
И начинается – соседи достали! Чем занимаются?! В коридоре – точнее, под ним – разборки, ругань. Из комнаты, что чуть левее – соло для правого стояка (хаха-х, это батарея так называется, а не то, о чём вы подумали). Наверное, ложками для супа барабанят. Бред – таким нас не испугать. Снова смех, снова слёзы, снова смех сквозь слёзы, а ещё телевизор иногда орёт, аккомпанируя тихому человеческому сумасшествию. Прокручиваю колесико мышки, листаю электронные страницы, которые, вроде бы, существуют в памяти компьютера только бесконечными столбцами цифр... Или нет? Не особо сильна в информатике. Щёлк-щёлк. Клик-клик. Что здесь ещё можно придумать? И ползут вниз беспрерывные чёрные строчки мелких буковок. А за окном – пасмурно, и сумерки начинают сгущаться, а ещё к семинару надо подготовиться... Только разве всё так можно бросить? Ведь они – это слова, предложения, заголовки – требуют к себе внимания, затягивают, влекут. Болит голова, перед глазами какие-то хаотичные светлые круги пляшут, а настольная лампа с внезапным негромким щелчком погасает, оставляя меня в полной темноте. За окном в наступившей полной тишине пролетают машины, и я вижу красноватые отблески их фар. Одна. Пока что одна, поэтому можно – и воздух снова взрывается от моих эмоций – этот дикий смех и раскачивание на старом офисном стуле, который недовольно скрипит. А через минуту – плачу навзрыд и ударяю сжатыми кулаками по клавиатуре. На экране выводится непонятное «ркуостоарвим». Замечательно – новое слово придумалось...
Соседи – невидимые, незнакомые, может быть, даже несуществующие – звонят в дверь. Никому не открывать! Я одна дома.
Они кричат мне что-то. Их голоса глохнут в беспросветной вечерней темноте, которую пробует на зуб мертвенный электронный свет монитора компьютера.
Строки, имена, авторы – благослови, Господь, этих людей – и уже нет дела до происходящего вокруг. Размазываю тушь по лицу. Снова не сдерживаю себя и смеюсь. А они всё ещё там – за дверью. Прислушиваются. Спокойно, люди! Я просто читаю фанфики...
Название: Как я читаю фанфики
Автор: Reno
Ориджинал и я
Предупреждение: очень сумбурно вышло – и от этого как-то смешно, наверное =)) стебно=))
Читать дальше
Знаете, у нас в доме такие чертовски тонкие стены... Со всех сторон – они, странные, и я никогда не видела их лиц. Мифические твари, люди-невидимки, люди-мегафоны, люди - мобильные телефоны... Соседи. Они меня не знают, они не знают ничего обо мне, хотя, с другой стороне – они слышат меня так же хорошо, как и я их. Вот, например, с нижнего этажа – там так часто отчитывают кого-то, кричат, что мне невольно становится обидно. А ещё там живёт кто-то, с кем так весело перестукиваться по батарее часа так в четыре пополудни. Ритм, типа музыка – трам-трам-трам-тарарам. И я в ответ – а кому, не знаю. Аккуратно, чтобы не повредить слой желтоватой краски, покрывающий плоскую коробку радиатора. Почему-то кажется, что там, ниже – они не относятся с подобной нелепой бережливостью к вещам, если уж так кричат друг на друга. А потом – по новой. По утрам, ровно в семь – музыка, вот опять МТВ включили, а знаете, как угадала? Сама тот же самый канал смотрю, лихорадочно заваривая кофе и одновременно пытаясь накрасить хотя бы один глаз. Затем – голоса. Батарея в нашем доме вполне может заменить телефон. Только сейчас не об этом.
Готова поклясться – никого из этих людей не знаю, возможно, даже и не видела никогда. Но вполне уверена – они знают о том, что я существую. Действительно, не может же из пустой квартиры раздавать то истеричный смех в полный голос, который так и дробиться эхом по углам, то не менее истеричные слёзные завывания – ещё покруче, чем смех. Иногда, может быть, бухает что-то тяжело – на пол уронили старую железную вазу. Ничего ей не сделается – ну, погнётся немного. Зато чувства больше не переполняют, грозясь мозги изнутри взорвать.
И начинается – соседи достали! Чем занимаются?! В коридоре – точнее, под ним – разборки, ругань. Из комнаты, что чуть левее – соло для правого стояка (хаха-х, это батарея так называется, а не то, о чём вы подумали). Наверное, ложками для супа барабанят. Бред – таким нас не испугать. Снова смех, снова слёзы, снова смех сквозь слёзы, а ещё телевизор иногда орёт, аккомпанируя тихому человеческому сумасшествию. Прокручиваю колесико мышки, листаю электронные страницы, которые, вроде бы, существуют в памяти компьютера только бесконечными столбцами цифр... Или нет? Не особо сильна в информатике. Щёлк-щёлк. Клик-клик. Что здесь ещё можно придумать? И ползут вниз беспрерывные чёрные строчки мелких буковок. А за окном – пасмурно, и сумерки начинают сгущаться, а ещё к семинару надо подготовиться... Только разве всё так можно бросить? Ведь они – это слова, предложения, заголовки – требуют к себе внимания, затягивают, влекут. Болит голова, перед глазами какие-то хаотичные светлые круги пляшут, а настольная лампа с внезапным негромким щелчком погасает, оставляя меня в полной темноте. За окном в наступившей полной тишине пролетают машины, и я вижу красноватые отблески их фар. Одна. Пока что одна, поэтому можно – и воздух снова взрывается от моих эмоций – этот дикий смех и раскачивание на старом офисном стуле, который недовольно скрипит. А через минуту – плачу навзрыд и ударяю сжатыми кулаками по клавиатуре. На экране выводится непонятное «ркуостоарвим». Замечательно – новое слово придумалось...
Соседи – невидимые, незнакомые, может быть, даже несуществующие – звонят в дверь. Никому не открывать! Я одна дома.
Они кричат мне что-то. Их голоса глохнут в беспросветной вечерней темноте, которую пробует на зуб мертвенный электронный свет монитора компьютера.
Строки, имена, авторы – благослови, Господь, этих людей – и уже нет дела до происходящего вокруг. Размазываю тушь по лицу. Снова не сдерживаю себя и смеюсь. А они всё ещё там – за дверью. Прислушиваются. Спокойно, люди! Я просто читаю фанфики...
@музыка: HIM-Pretending
@настроение: ~-~-~-
@темы: Фанфикшн, Мысли вслух
воскресенье, 21 октября 2007
Nice planet. We'll take it.
Такая вот хренька, гы...=))
Название: Актёр
Автор: Reno
Категория: такой лёгкий намёк на RPS
Рейтинг: R
Пейринг: J2
Предупреждения: такая небольшая моя прихоть – просто развлечение. Не следует относиться к этому слишком серьёзно =))
От автора: думаю, это можно назвать передышкой после Чёрно-белой весны – ничего особо важного, нет глубоких загонов и философии, просто короткая зарисовка =)
Читать дальше
Эрик Крипке задумчиво покачивался на стуле у окна своего номера отеля в Ванкувере, почти неосознанно покусывая кончик карандаша, пребывая в глубоком раздумье. Вечер уже намекал о скорейшем своём прибытии на эту землю рыжевато-красными лучами заходящего солнца. Временами Эрик бормотал что-то неразборчиво, косясь на слегка помятую стопку листков, лежавшую на столе. Идеи, новые идеи – вот что нужно ему сейчас! Он должен придумать фишку для каждой из серий, сделать каждый эпизод неповторимым, важным и интересным. Чёрновой сценарий – вот он, прямо перед ним, но есть ли смысл в этих сухих, кратких, ординарных фразах? Всё как будто в порядке, кроме того, что все эти диалоги, написанные второпях, никоим образом не характеризуют героев, их проговаривающих... Где заносчивость и дерзость Дина? Где капля неуверенности и чувствительности Сэма? Где, чёрт побери, непоколебимая мудрость Бобби Сингера? Они просто говорят здесь и сейчас на этой белой бумаге стандартного формата, но не осознают себя. Крипке поморщился – всё это уже начало действовать ему на нервы. Хотелось чего-то большего, хотелось вдохновения, только вот почему-то голову наполняли самые что ни на есть дезертирские мысли: почему бы, например, не принять душ для начала, затем выпить немного кофе, а потом уже станет слишком поздно для того, что бы работать. Ведь можно всё отложить на завтра – так сказать, на свежую голову. А там и до новых мыслей рукой подать...
Эрик отмахнулся от самого себя – эта лень ещё хуже отсутствия креативности. Соберись, Крипке, ты, возможно, создал один из самых популярных сериалов западного полушария, а теперь вдруг решил сдаться?! Не выйдет! Эрик вздохнул, кивая в такт внутреннему голосу. Затем вытащил карандаш изо рта и внимательно осмотрел кончик. Грифель остался остро отточенным – ещё один вернейший признак того, что он просидел не менее трёх часов, не делая абсолютно ничего для улучшения шоу. Поставив на полях жирную точку и обведя её спиралью, Крипке неожиданно раздражённо отшвырнул карандаш куда-то в сторону, откидываясь на спинку стула. Чёрт, сегодня, похоже, уже ничего не выйдет. Ощущая себя полнейшим ничтожеством, он поднялся на ноги и побрёл в ванную комнату. Отель был вполне приличным, четыре звезды, как Эрику помнилось, только вот почему-то кран толком не закручивался, и вода тонкой струйкой сочилась, извиваясь на белом фаянсе раковины.
Душевая кабинка оказалась всё-таки достаточно просторной, пусть и странной необычной формы, только вот на это Крипке обратил бы внимание в самую последнюю очередь. Он бросил одежду на сверкающий кафельный пол, чувствуя босыми ступнями его прохладу, затем шагнул в пространство кабинки, прикрывая за собой дверь. Горячая вода обволакивала тело, словно пушистое покрывало, и это было чудесно. И чёртовски расслабляло к тому же. Эрик закрыл глаза, чувствуя, что засыпает, но его деятельный мозг не желал оставлять задачу нерешённой – он должен был придумать что-то новое, чего ещё не было в предыдущих эпизодах, и это запомнится всем зрителям. Может быть, пора добавить череде мрачных серий об охоте за нечистью камельку юмора? Мысль возникла молниеносно, и расслабленное сознание мгновенно приняло боевую готовность – Эрик даже встряхнулся, избавляясь от мягких объятий сна. По крайней мере жанр уже определён. Так, ведь их команда сценаристов постоянно подшучивает над братьями, порой дело доходит до подозрений в гомосексуализме... Крипке усмехнулся, прислоняясь к стеклянной стенке кабинки. А что – на этом можно построить целую серию. Допустим, Хендриксон снова на хвосте Винчестеров, и им нужно срочно замаскироваться... Они намеренно ведут себя как парочка геев, может быть, даже слегка перебарщивают с этим. Эрик с трудом подавил улыбку, но это не помогло – его уже разбирал смех. Кафельные стены, пожалуй, давно привыкли к резкой смене его настроения – только что полностью недовольный собой, теперь он смеялся так, что почти ощущал физически эти эмоциональные волны, прилив крови к ладоням, невероятный душевный подъём.
Забыв выключить воду, забыв про одежду и полотенца, он голышом выскочил из ванной, быстро направляясь к столу, оставляя влажные следы на полу, хватая ручку, безжалостно сминая листки со старым сценарием, теперь казавшимся скучным вдвойне. Крупным размашистым почерком вывел первую строку. В десятку – именно то, что нужно. Не задёргивая шторы, не заботясь о том, что кто-то может узреть его в таком виде, Крипке присел на край стула, лихорадочно собирая из слов целостный рассказ. Часы тихо отсчитывали минуты, не решаясь намекнуть, что уже давно пора бы лечь спать, если кое-кто не хочет подняться утром с головной болью и синяками под глазами от недосыпа. Время от времени рука уставала от напряжения и скорости, но Крипке не обращал на это почти никакого внимания, записывая тщательно каждую мысль, рождавшуюся в его голове со скоростью света.
***
Джаред с недоверием взглянул на исписанный вручную листок, затем перевёл взгляд на Эрика, который невозмутимо насвистывал что-то, сидя в кресле, заведя руки за голову.
- Что это? – наконец, смог выдавить он, криво усмехаясь: всё происходящее представлялось какой-то странной шуткой, не более...
- Сценарий следующего эпизода, - зевнул Крипке. – Я, между прочим, работал всю ночь, пока вот такие, как ты, наслаждались полноценным сном.
Джаред ещё раз пробежал взглядом по широким неровным строчкам. Это действительно сумасшествие, от Крипке можно всякого ожидать, но это уже чересчур.
- Эй, Эрик, - хмыкнул Падалеки, - ты всерьёз думаешь...
Он снова отыскал тот самый фрагмент в сценарии, который возмущал его более всех других.
- ...что я и Дженс, - Джаред процитировал. – «Сэм смотрит на Дина с мягкой улыбкой совершенно влюблённого человека, затем касается его щеки ладонью, проводя невидимую тёплую полосу до чуть выступающеё под футболкой ключицей, наклоняясь вперёд, что чувствовать дыхание брата на своей щеке...» О, Господи, Крипке, ты и вправду думаешь, что я стану такое играть?!!
Это было нелепо. Это могло бы быть очень хорошей шуткой, над которой посмеётся вся съёмочная группа. А что ещё хуже, чёрт побери, это может оказаться совсем не смешной правдой, если уж Эрик окончательно сошёл с ума.
- Exactly, - кивком головы подтвердил сказанное Крипке, сонно моргая. – Это для тебя и Эклза – раз плюнуть. Здесь нет ничего страшного. Я же не заставляю вас сексом заниматься, у нас всё-таки не порно сериал...
Джаред изобразил подобие улыбки, хотя последние слова Эрика не звучали слишком обнадёживающе. И ему совсем не улыбалось играть с Дженсеном настолько, по его мнению, откровенную сцену.
- Там есть ещё пара подобных штучек, - подливая масла в огонь, проговорил Эрик, потягиваясь. – Послушай, Джаред, друг, не принесёшь ли ты мне кофе? Иначе я сегодня вообще не смогу работать...
Падалеки машинально кивнул, хотя мысли его были далеко, гораздо дальше, чем эта небольшая съёмочная площадка с – немного, немало – повелителем всего происходящего, истинным властителем мыслей всех людей, работающих здесь, султаном, олигархом или даже локальным богом – Эриком Крипке в самом её центре.
Джаред побрёл прочь, всё ещё думая над тем, с чем ему придётся столкнуться в скором времени. Он никогда не питал любви к ролям, требующим от него не актёрского мастерства, а банальной природной сексуальности. Ему казалось, что мимика, движения, голос – всё это гораздо важнее, и, конечно, над всем этим надо работать... Но сейчас ему приказывают забыть о ставшей давно привычной манере поведения и стать на некоторое время другим. Не таким, какой он на самом деле. Играть, как в какой-нибудь «Горбатой горе». И от осознания этого внутри всё скрутило на миг от обычного человеческого страха.
Была ещё одна причина, по которой мысль о том, что придётся играть в любовь с Дженсеном, почти приводила Джареда в ужас. Эклз обладал удивительной для человека энергетикой – его напускное спокойствие, полная противоположность собственному персонажу, его скромность – это сияло, словно солнце, это согревало. Каждое интервью, разделённое на двоих, было и вдвое легче для Джареда – они всегда сидели, соприкасаясь локтями или коленями – это придавало сил. Хотя Падалеки всегда держался перед камерами как будто увереннее, чем Дженсен, сам он прекрасно знал, кому обязан приливом энергии, исчезновением волнения... Рядом в большинстве случае находился лучший друг – с ним никогда не страшно. Эклз – это сама надёжность, это некоторая неторопливость, рассудительность, разумность. Хотя Джаред знал, что друзья всегда дополняют друг друга, ему часто казалось, что Дженсен даёт ему куда больше, чем получает взамен.
И теперь этот сценарий. Наверняка, на площадке будет весело – до неприличия, но сам Джаред понимал, что труднее дня у него ещё никогда не было. Он совершенно не представлял, как будет говорить Дженсену подобные слова, которые лишённый комплексов Эрик вывел на листке со сценарием. Как будет смотреть на него так, словно влюблён. От этих мыслей по спине пробежал холодок. Как трудно сыграть такое, если на самом деле внутри пусто, и равнодушие одолевает, ровно как и скука. Ещё сложнее, если предстоящее испытание только поддерживает этот маленький почти незаметный огонёк внутри. Он вспыхивал временами, не так уж часто, лишь в те минуты, когда Джаред обращался взглядом за помощью к другу в трудные моменты, в минуты сильнейшего эмоционального напряжения. Как раз тогда сердце начинало биться чаще, намного чаще, а дыхание становилось тяжелее и прерывистее. Падалеки связывал перемену собственного состояния с моментом в очередном эпизоде, атмосфера которого, как правило, была достаточно напряженной для того, чтобы благополучно забыть о странном волнении, что плескалось внутри. И сейчас почему-то подобное чувство возникло само собой лишь от мысли о предстоящих съёмках.
Джаред неожиданно вспомнил, что Крипке просил принести кофе. Резко развернувшись, Падалеки лицом к лицу столкнулся с Дженсеном, который, похоже, только что приехал.
- Привет, Джей! – улыбнулся Эклз, но тот лишь замер, словно кролик перед удавом, осознавая, что ему слишком сложно сказать хотя бы слово, сжимая в руках этот исписанный вручную лист.
- Всё в порядке? – осведомился Дженс, уже немного встревоженным странным поведением друга.
Джаред заставил себя справиться с неожиданным оцепенением.
- Всё отлично. Только что получил сценарий на сегодня. У нас есть работа...
Дженсен усмехнулся, когда сознание отозвалось на знакомую фразу.
Они стояли друг против друга молча, Джаред не знал, стоит ли ему рассказывать о странностях Крипке прямо сейчас или лучше подождать до того момента, когда Дженсен ознакомится со всем лично. Он взял со стола пластиковый стаканчик, наполнив его горячим напитком, и направился к сценаристам.
Дженсен остался, пребывая в некотором недоумении. Через мгновение он последовал за другом, пожав плечами.
***
- Итак, - кивнул Крипке – безжалостный человек, которому было плевать на страхи и волнения Джареда. – Всё готово.
Дженсен буднично пробормотал что-то невнятно, типа «Ну, готово, так готово, тогда и я готов...» Или же это было что-то куда более краткое? Падалеки вздохнул, понимая, что сейчас его мозг не желает работать правильно. Эрик бросал на него какие-то иногда уж слишком насмешливые взгляды. Хотя, по правде говоря, Джареду сейчас казалось, что все – каждый на этой съёмочной площадке – смотрит на него с каким-то чёртовым ненужным пониманием. От этого хотелось нервно и истерически хохотать, вызывая всеобщее глубочайшее недоумение. Но Падалеки пытался всё-таки сдержать себя и сосредоточиться на изрядно помятом листке бумаги в руках. Дотронуться... бла - бла... чувствуя тёплое дыхание... О, чёрт, это просто выше его сил!
- Мотор, камера, - дурацкие слова, дурацкие! Всё кажется абсолютнейшим дерьмом в этой кошмарный день...
Дженсен превратился в Дина молниеносно и вполне профессионально. Вот оно – истинное актёрское мастерство – когда человеку почти ничего не надо делать, чтобы мгновенно обрести эту кривоватую улыбку, заносчивую манеру речи и упрямый блеск в глазах.
Джаред втянул воздух сквозь плотно сжатые зубы, словно ему кто-то сильно наступил на ногу.
- Сэмми, - покачал головой Дженсен, и это прозвучало так чертовски интимно, словно он сам верил в это – Дин, который каждый раз бесился от одного упоминания о голубых парнях, за которых их часто принимали!
Он оглянулся – сцену снимали в баре – там сидела ещё уйма людей, которые делали вид, что не смотрят на них во все глаза. Дженсен, вдруг резко шагнул ближе, его чуть приподнимая брови и шёпотом Дина сообщая:
- Они не заподозрят подвоха, точно говорю. Я – прирожденный актёр!
Эклз – Дин усмехнулся, одновременно проверяя, на месте ли пистолет. А затем наклонился ещё ближе:
- Они запомнят нас только как двух парней, которые постоянно лезли друг к другу, они ничего толком не поймут.
С этими словами чёртов Дженс как бы невзначай устроил ладонь на пояснице Джареда, так что тот чувствовал это жгучее тепло, которое словно прожигало сейчас насквозь...
Падалеки и сам не запомнил, каким образом он отскочил от ошарашенного Эклза чуть ли не на два метра, глядя на друга так, словно у того выросли рога или вампирские клыки.
- Джей, - укоризненно проговорил Эрик, пока операторы покатывались со смеху, стараясь, однако, хоть как-то скрыть этот приступ неожиданной смеховой истерики. – Ну, что с тобой?
Джаред резко выдохнул, затем потряс головой, понимая, что сейчас ему не удастся сбежать куда-нибудь, но от этого не менее страстно желая провалиться сквозь землю, где его больше никто и никогда не найдёт.
- Давайте ещё дубль, - переглянувшись с Крипке, сказал Мэннерс. – И на этот раз, ребята, постарайтесь.
Это «ещё один дубль» звучало, как смертный приговор для Падалеки, но растерянное выражение лица Дженсена подействовало, как ни странно, успокаивающе, и Джаред заставил себя вернуться на место.
Он снова слышал этот шёпот, от которого всё внутри задрожало, как желе, он смотрел в эти гранитно-зелёные глаза с едва заметной голубоватой каймой контактных линз, стараясь не думать о состоянии собственного желудка, который так нещадно скручивало, словно внутри копошилось с десяток змей. Сейчас, именно в этот момент он должен провести ладонью по щеке Дженсена, по его шее, почувствовать теплоту его кожи и при этом оставаться совершенно спокойным, даже слегка несмешливо – расслабленным, понимая в глубине души, что всё это – одна большая подстава для людей в баре, хотя Джареду казалось, что эта подстава как раз для него. Падалеки медленно протянул руку, но коснуться лица друга не смог, он повторил про себя ещё раз плывшие перед внутренним взором строки, но оцепенение снова сковало его, так что он не мог заставить своё тело повиноваться.
- Джей, - шёпотом протянул Дженсен, делая страшные глаза. – Очнись!
Эрик где-то далеко позади вздохнул шумно и обречённо.
- Перерыв!
Все поднялись как-то до странности одновременно, словно по счёту «раз-два», а Джаред так и остался стоять неподвижно посреди этой медленно редеющеё толпы. Затем боковым зрением он заметил, что Дженсен точно так же стоит рядом с ним, ожидая, когда большая часть людей уйдёт.
- Эй, Джей, что с тобой? – как можно более непринуждённо спросил он.
Падалеки закрыл на мгновение глаза. Если бы он сам знал...
- Знаю, Эрик учудил со сценарием, но почему... – начал Эклз, когда Джаред повернулся к нему лицом, - ... ты просто не можешь сделать всё так, как написано у Крипке?
Джаред молчал. Сейчас всё и правду казалось легче, чем было всего мгновение назад, но он всё равно не смог бы прилюдно играть такое с лучшим другом.
- Послушай, - неожиданно обратился к нему Дженсен, кивая подошедшему Эрику, - я понимаю, это может быть сложно...
- Ещё как! – вырвалось у Джареда, и он вдруг почувствовал, как щёки заливает краска.
- Но это просто работа, - продолжил Эклз, а Крипке кивнул, соглашаясь. – Ты должен делать это.
- Не могу, - выдавил из себя Падалеки. Он знал, что так говорят только слабаки – ведь всё зависит лишь от желания самого человека. – Я просто не могу.
- Для актёра нет границ, - безапелляционно заявил Дженсен, голос которого внезапно стал жёстким, колючим. – И ты должен.
- Иначе уволю, - чуть улыбаясь, пригрозил Эрик.
Эклз ещё мгновение наблюдал за реакцией друга, нахмурившись, затем развернулся и побрёл прочь, оставив Джареда сражаться с собственным волнением в одиночку. Он не знал, что творится сейчас в голове Эклза, не знал, откуда возникла фраза, только что им сказанная. Он не мог и мысли допустить, что когда-то Дженсен впервые пришёл в школу актёрского мастерства, хотя и не проучился там больше года, и был точно таким же – полным противоречивых чувств и мечтаний, и волнения, и неуверенности в самом себе. Тогда это было большим испытанием для него – один субботний ясный денёк, когда уроки заканчиваются раньше обычного, а ученики с шумом и смехом покидают кабинет. Тогда это было провалом, очевидным и первым по-настоящему серьёзным для Дженсена, но тот урок Эклз запомнил, кажется, на всю жизнь.
***
- Запишите, - проговорил Джеймс, новый учитель в школе актёрского мастерства, который уже провёл несколько занятий, но до сих пор толком не запомнил имена собственных учеников. – Для актёра нет границ.
Дженс даже не потрудился поднять руку, чтобы задать вопрос:
- Но ведь не каждый сможет сыграть, например, в порно фильме?
За спиной негромко засмеялись другие ученики, Эклз оглянулся на секунду, подмигивая друзьям.
- Дженсен, во-первых, вам не мешало бы проявлять немного больше уважения ко мне, а во-вторых, ещё раз повторю – для актёра нет границ. Конечно, я имею в виду настоящего актёра, человека, для которого это не просто работа, а стиль жизни.
- Не всякий сможет сыграть... ммм... нетрадиционную любовь, - упрямо повторил Эклз, уже не обращая внимания на хмыканья на задних партах.
- Вы мыслите слишком ограниченно, хотя это можно списать на вашу молодость...
Дженсен нахмурился, отмечая про себя, что Джеймс старше его не более чем на восемь - девять... И такие рассуждения! - ... но я уверен, что со временем вы обязательно поймёте, что я прав.
Дженсен мог бы спорить и дальше, но Джеймс намеренно перевёл тему, заговорив вдруг о весенней аттестации и прочих неприятных для учеников вещах, о которых почти никому не хотелось слушать. Звонок спасительно прозвенел в полупустой по случаю выходных школе, и все повалили на улицу. Дженсен сделал вид, что ищет ручку, и дождался момента, когда в кабинете останутся только он и Джеймс.
- Какие-то вопросы, Дженсен? – осведомился учитель, отмечая в журнале дату и тему занятия.
- Да, - ответил Эклз, мысленно выстраивая фразу. – Это, думаю, прозвучит не слишком вежливо...
- Знаете, я начинаю к этому привыкать, - вставил Джеймс, чуть улыбаясь. – Вы, Дженсен, не цените учительский труд.
Дженс помотал головой, опасаясь того, что смелость испарится, и ему придётся уйти.
- Вы сказали, что для актёра нет границ, - собравшись с духом, продолжил он. Джеймс кивнул. – Тогда неужели вы смогли бы сыграть, например... то, что вы женщина, влюблённая в меня? По силам вам это?
Дженсен замер, ещё ощущая вкус последний слов на языке. Дерзость, в конце концов, не доведёт его до добра.
- Я верю в то, что говорю, - пожал плечами Джеймс, откладывая в сторону ручку и журнал. – Я и могу изобразить всё, что угодно. Вопрос лишь в том, сможешь ли ты сыграть точно так же хорошо и достойно здесь и сейчас.
Он усмехнулся, чуть наклонив голову, делая полушаг вперёд, кладя руку на плечо Дженсена.
- Где ты был всё это время? – мягко и неожиданно проговорил Джемс. – Я так тебя ждала, Дженсен.
Это было так шокирующе – это перевоплощение, что Дженс замер на месте, не в силах ни пошевелиться, ни сказать хотя бы слово.
- Я... я был немного занят, - выдохнул он, стараясь справиться с эмоциями.
Ещё один шаг. Ладонь на плече такая тяжёлая и немного влажная – Эклз чувствовал это сквозь ткань рубашки.
- Я думала, ты бросил меня, - в голосе Джеймса проскользнули удивительные плаксивые нотки, свойственные только женщинам. – Все вокруг твердили, что ты никогда не вернёшься.
Дженсен уже почти чувствовал горячее дыхание кожей.
- Нет, я никогда тебя не оставлю, поэтому я и вернулся, - продолжил он, почти прижатый к преподавателю, который, похоже, уже настолько вжился в роль, что совершенно не замечал волнения Дженсена, который чувствовал, как вспыхивает румянец на скулах.
Губы Джеймса были лишь в миллиметре от его собственных, а глаза лихорадочно блестели.
- Не уходи больше, никогда, - в этот раз он словно потерял контроль над собой, из голоса исчезла всякая мягкость, он вновь стал жёстким, мужским, и ещё этот запах одеколона на разгорячённой коже.
Дженсен отшатнулся чисто инстинктивно, когда Джеймс чуть наклонился вперёд, готовый приникнуть к его рту, может быть, проникнуть внутрь языком... Уфф.
Дженсен отскочил к стене, затем быстро подхватил сумку и выбежал в коридор, не оборачиваясь, пролетел до вестибюля, по пути чуть не натолкнувшись на уборщицу с ведром, полным грязной воды. Не слушая её возмущённого крика, Дженсен выбежал на улицу, останавливаясь только тогда, когда между ним и школой протянулось расстояние в не менее, чем двести метров. Только тогда он заметил, как потеплело, как ярко светит солнце, отражаясь в прозрачной воде луж первого весеннего дождя, а ветер шумит в ещё голых ветвях деревьев.
Дженсен отказался от аттестации, твёрдо решив бросить школу и забыть об актёрской карьере. Для него фраза «для актёра нет границ» стала началом конца, как ему тогда казалось, потому что сам он в тот момент совсем не был уверен, что сможет сыграть подобную роль. Он пытался забыть обо всём, но ровно через три месяца Дженсена пригласили на кастинг фильма "Мистер Родес", а затем стали предлагать и другие роли. И слова, сказанные когда-то школьным учителем, превратились в жизненный девиз.
Хотя Дженсен никогда не узнал о том, что Джеймс Рэндел однажды потерял работу в одной престижной школе, ещё до того, как стал преподавать актёрское мастерство, из-за своих педофилических наклонностей и был приговорён в своё время к существенному штрафу и всеобщему осуждению.
Но, с другой стороны, кто знает, может быть, он и вправду был неплохим актёром?
***
- Дженсен, - начал Джаред, собравшись с мыслями. – Знаешь... как-то всё это глупо.
- Плохой день, - дёрнул плечом Эклз. – Со всеми бывает. Не бери в голову...
- Да нет, - нетерпеливо оборвал его Падалеки. – Я точно знаю, что не смогу сыграть всё так, как того хочет Эрик. Я просто...
Дженсен неожиданно поднялся из кресла, в котором сидел. Он шагнул вперёд к Падалеки, на ходу окидывая взглядом стену трейлера.
- А давай попробуем прямо сейчас? – предложил он, продолжая наступать на Джареда, брови которого поползли вверх. – Не говори, что не можешь.
- Дженс, - пробормотал Джаред, улыбаясь. – Не шути так со мной. Давай я просто пойду и скажу Крипке, что не собираюсь участвовать в этом эпизоде.
- Что, собираешься вот так сдаться? – посмотрел на него друг, немного разочарованно вздыхая. – Хотя бы попытайся!
Но Джей только покачал головой. Только это мало помогло: Дженсен уже всё решил.
- Сэмми, - протянул он чуть хрипловато и низко, отчего всё тело скрутило, а колени подогнулись.
В его зелёных глазах было что-то такое, отчего у Джареда холодок пробежал по спине.
- Дженс, - предупреждающе протянул он, но Эклз уже вошёл в образ, подходя вплотную, внезапно обнимая Падалеки за талию, притягивая к себе, горячо выдыхая в шею.
- Они не заподозрят подвоха, точно говорю. Я – прирожденный актёр!
Эти слова полоснули по нервам, но Джаред заставил себя оставаться в здравом уме, хотя и невольно втягивал живот, да немного рваное дыхание выдавало его.
- Они запомнят нас только как двух парней, которые... – Дженсен на миг прервался, и Джей неожиданно почувствовал влажное горячее прикосновения кончика языка к коже где-то в районе правого уха.
- Чёрт, Дженс! – заорал он, вырываясь из ставших вдруг совершенно расслабленными рук.
А ведь на миг ему показалось, что Эклз не отпустит его просто так, ведь только что это стальное кольцо плотно обхватывало его талию... – Зачем это?!
Эклз невозмутимо смотрел на него, и ничто не указывало на его скрытое волнение, если оно вообще было. Его голос не дрожал, и дыхание не сбивалось, он просто стоял и смотрел на друга, красного, как рак, дрожащего то ли от страха, то ли от возбуждения.
- Ты не сможешь сыграть это в таком состоянии, - проговорил Дженс, снова садясь в кресло.
- В состоянии?! В каком ещё состоянии?!! То, что ты сейчас делал, совершенно не соответствует сценарию, - Джаред кричал так, что, наверное, было слышно даже на съёмочной площадке. – Крипке описывал всё, как лёгкий флирт, это вообще комедийный эпизод, чёрт тебя побери, а ты сейчас делаешь из этого какое-то гей-порно!!
Дженсен чуть улыбнулся, глядя на разгневанного друга и напарника по съёмкам, понимая, что прямо сейчас он ничего не докажет, однако стоит хотя бы попытаться.
- Признаться, - начал он, разглядывая Джареда в упор, не отводя взгляда, - я считал, что ты куда более одарённый актёр, но теперь...
Джаред замолчал, тяжело дыша, словно пробежал километра два без остановок. Эклз видел, что Джей сжал зубы до такой степени, что мышцы шеи напряглись до предела, выступая теперь вместе с беспокойно бьющейся жилкой на виске.
- Я просто немного разочарован, ничего более, - продолжил Дженс, понимая, что врать другу – отвратительно, но, похоже, его слова действовали на Падалеки отрезвляюще. – Когда я впервые узнал, что мы будем играть в паре и полез в Интернет в поисках информации о тебе, то я сразу же подумал – этот парень крут, он намного круче меня.
Джаред слышал эту историю уже тысячи раз, но почему-то теперь это сомнение друга в его силах причинило боль.
- И сейчас ты вдруг сказал себе, что ты приличный мальчик, который не станет играть пошлые сценки по приказу какого-то там Эрика Крипке. Чёрт, Джей, это работа, как ты ещё не понял! Для нас нет границ – и нет сомнений, нет стеснения. Это просто игра. Если не струсишь, завтра покажешь класс так, как только ты это умеешь.
Джаред ещё несколько долгих мгновений смотрел на Дженсена, который зевнул, бросая взгляд на вчерашнюю газету на низком журнальном столике. Потом всё-таки вздохнул немного обречённо и сообщил:
- Перед сном пройдусь немного. Можешь меня не ждать, я не знаю, когда вернусь.
Джаред машинально кивнул, почти не слушая друга, который зашнуровал ботинки исчез за дверью. Затем он нахмурился, сосредоточенно обдумывая что-то. Глянув в окно, нажал ручку двери и вышел на крыльцо. Дженсена уже не было видно, может быть, он уже успел завернуть за угол. Джаред глубоко вздохнул, чтобы уничтожить это проклятое волнение, которое вновь расцветало внутри, и бегом спустился по бетонным ступеням. Стоило ему добежать до угла, как он почти врезался в Дженсена и, не давая тому опомниться, притянул к себе за ворот кожаной куртки, жёстко и глубоко целуя. Он толкнул Эклза к стене, свободной рукой вытягивая заправленную за пояс джинсов футболку Дженсена, дотрагиваясь прохладной ладонью до напряжённого накачанного живота, чувствуя кубики пресса. Он, задыхаясь, нетерпеливо ворвался языком в горячее нутро рта Эклза, терзая его губы в неистовом неизвестного происхождения желании. Джаред даже почти не заметил в горячке этого рваного поцелуя, что Дженсен осторожно отвечает ему, почти совсем незаметно, гораздо нежнее, чем действовал он сам, гораздо аккуратнее. Невнятно простонав, Джаред разорвал поцелуй, чтобы глотнуть воздуха.
- Эй, потише, - немного насмешливо протянул Дженсен, неловко проводя рукой по щеке Падалеки. – Ты чуть не проглотил меня, Сэмми.
Джаред замер, неимоверным усилием задержав рвущееся на свободу дыхание, глядя Эклзу прямо в глаза.
Прожектора вспыхнули за миг до того, как Падалеки осознал, как сильно он влип.
Вокруг люди, до этого скрытые темнотой, улыбались и хлопали. Операторы не смеялись. Лишь переглядывались, обмениваясь быстрыми улыбками. Крипке вылез из кустов, аплодируя громче всех.
- Отлично, Дженсен, Джаред, просто великолепно. Мы обязательно вставим этот фрагмент в эпизод для пущей натуральности. Даже если руководство канала нам не позволит.
Он засмеялся вместе с Кимом Мэннерсом, представляя, что скажут продюсеры сериала.
Эти люди – они словно сейчас пролетали мимо на карусели, которая крутилась всё быстрее и быстрее. Он был где-то не здесь и не сейчас, он был на другой планете. И, о, Господи, он хотел, чтобы вся радужная, сводящая с ума круговерть остановилась, исчезла.
- Ты гениальный актёр, - проговорил Эрик на заднем плане. – Знаешь, Ким, а вышло очень даже неплохо – такой уютный полумрак и почти ничего не видно – только в самом конце свет. Всё-таки думаю, что мы сможем договориться...
Он продолжал свою болтовню, а Джаред перевёл взгляд на Дженсена, и только сейчас внутри подняло свою змеиную голову жутчайшее разочарование. Жгучее, горькое, вязкое, как болотная грязь.
- Как же я тебя ненавижу, - почти вырвалось у Падалеки, хотя горло свело, и язык почти отказывался повиноваться, но в этот момент он замер, во все глаза глядя на друга.
Дженсен отрешённо смотрел куда-то в даль, машинально проводя большим пальцем по губам, словно хотел сохранить эти недавние ощущения, этот непривычный вкус на долгое, долгое время.
Он словно беззвучно шептал что-то, всё так же глядя на неприметную красноватую полосу на горизонте – последний след уходящего солнца.
В его глазах отражался свет прожекторов, которые неторопливо убирали работники съёмочной площадки. Люди расходились, толпа редела, даже Крипке и Мэннерс уже шагали по дорожке по направлению к стоянке машин.
В уголке губ блестела капелька слюны.
Они остались одни здесь и сейчас.
Джаред почувствовал, как разочарование испаряется со скоростью летучего соединения какого-нибудь химического элемента, уступая место намёку на надежду. Лёгкая улыбка.
21 октября 2007
Название: Актёр
Автор: Reno
Категория: такой лёгкий намёк на RPS
Рейтинг: R
Пейринг: J2
Предупреждения: такая небольшая моя прихоть – просто развлечение. Не следует относиться к этому слишком серьёзно =))
От автора: думаю, это можно назвать передышкой после Чёрно-белой весны – ничего особо важного, нет глубоких загонов и философии, просто короткая зарисовка =)
Читать дальше
Эрик Крипке задумчиво покачивался на стуле у окна своего номера отеля в Ванкувере, почти неосознанно покусывая кончик карандаша, пребывая в глубоком раздумье. Вечер уже намекал о скорейшем своём прибытии на эту землю рыжевато-красными лучами заходящего солнца. Временами Эрик бормотал что-то неразборчиво, косясь на слегка помятую стопку листков, лежавшую на столе. Идеи, новые идеи – вот что нужно ему сейчас! Он должен придумать фишку для каждой из серий, сделать каждый эпизод неповторимым, важным и интересным. Чёрновой сценарий – вот он, прямо перед ним, но есть ли смысл в этих сухих, кратких, ординарных фразах? Всё как будто в порядке, кроме того, что все эти диалоги, написанные второпях, никоим образом не характеризуют героев, их проговаривающих... Где заносчивость и дерзость Дина? Где капля неуверенности и чувствительности Сэма? Где, чёрт побери, непоколебимая мудрость Бобби Сингера? Они просто говорят здесь и сейчас на этой белой бумаге стандартного формата, но не осознают себя. Крипке поморщился – всё это уже начало действовать ему на нервы. Хотелось чего-то большего, хотелось вдохновения, только вот почему-то голову наполняли самые что ни на есть дезертирские мысли: почему бы, например, не принять душ для начала, затем выпить немного кофе, а потом уже станет слишком поздно для того, что бы работать. Ведь можно всё отложить на завтра – так сказать, на свежую голову. А там и до новых мыслей рукой подать...
Эрик отмахнулся от самого себя – эта лень ещё хуже отсутствия креативности. Соберись, Крипке, ты, возможно, создал один из самых популярных сериалов западного полушария, а теперь вдруг решил сдаться?! Не выйдет! Эрик вздохнул, кивая в такт внутреннему голосу. Затем вытащил карандаш изо рта и внимательно осмотрел кончик. Грифель остался остро отточенным – ещё один вернейший признак того, что он просидел не менее трёх часов, не делая абсолютно ничего для улучшения шоу. Поставив на полях жирную точку и обведя её спиралью, Крипке неожиданно раздражённо отшвырнул карандаш куда-то в сторону, откидываясь на спинку стула. Чёрт, сегодня, похоже, уже ничего не выйдет. Ощущая себя полнейшим ничтожеством, он поднялся на ноги и побрёл в ванную комнату. Отель был вполне приличным, четыре звезды, как Эрику помнилось, только вот почему-то кран толком не закручивался, и вода тонкой струйкой сочилась, извиваясь на белом фаянсе раковины.
Душевая кабинка оказалась всё-таки достаточно просторной, пусть и странной необычной формы, только вот на это Крипке обратил бы внимание в самую последнюю очередь. Он бросил одежду на сверкающий кафельный пол, чувствуя босыми ступнями его прохладу, затем шагнул в пространство кабинки, прикрывая за собой дверь. Горячая вода обволакивала тело, словно пушистое покрывало, и это было чудесно. И чёртовски расслабляло к тому же. Эрик закрыл глаза, чувствуя, что засыпает, но его деятельный мозг не желал оставлять задачу нерешённой – он должен был придумать что-то новое, чего ещё не было в предыдущих эпизодах, и это запомнится всем зрителям. Может быть, пора добавить череде мрачных серий об охоте за нечистью камельку юмора? Мысль возникла молниеносно, и расслабленное сознание мгновенно приняло боевую готовность – Эрик даже встряхнулся, избавляясь от мягких объятий сна. По крайней мере жанр уже определён. Так, ведь их команда сценаристов постоянно подшучивает над братьями, порой дело доходит до подозрений в гомосексуализме... Крипке усмехнулся, прислоняясь к стеклянной стенке кабинки. А что – на этом можно построить целую серию. Допустим, Хендриксон снова на хвосте Винчестеров, и им нужно срочно замаскироваться... Они намеренно ведут себя как парочка геев, может быть, даже слегка перебарщивают с этим. Эрик с трудом подавил улыбку, но это не помогло – его уже разбирал смех. Кафельные стены, пожалуй, давно привыкли к резкой смене его настроения – только что полностью недовольный собой, теперь он смеялся так, что почти ощущал физически эти эмоциональные волны, прилив крови к ладоням, невероятный душевный подъём.
Забыв выключить воду, забыв про одежду и полотенца, он голышом выскочил из ванной, быстро направляясь к столу, оставляя влажные следы на полу, хватая ручку, безжалостно сминая листки со старым сценарием, теперь казавшимся скучным вдвойне. Крупным размашистым почерком вывел первую строку. В десятку – именно то, что нужно. Не задёргивая шторы, не заботясь о том, что кто-то может узреть его в таком виде, Крипке присел на край стула, лихорадочно собирая из слов целостный рассказ. Часы тихо отсчитывали минуты, не решаясь намекнуть, что уже давно пора бы лечь спать, если кое-кто не хочет подняться утром с головной болью и синяками под глазами от недосыпа. Время от времени рука уставала от напряжения и скорости, но Крипке не обращал на это почти никакого внимания, записывая тщательно каждую мысль, рождавшуюся в его голове со скоростью света.
***
Джаред с недоверием взглянул на исписанный вручную листок, затем перевёл взгляд на Эрика, который невозмутимо насвистывал что-то, сидя в кресле, заведя руки за голову.
- Что это? – наконец, смог выдавить он, криво усмехаясь: всё происходящее представлялось какой-то странной шуткой, не более...
- Сценарий следующего эпизода, - зевнул Крипке. – Я, между прочим, работал всю ночь, пока вот такие, как ты, наслаждались полноценным сном.
Джаред ещё раз пробежал взглядом по широким неровным строчкам. Это действительно сумасшествие, от Крипке можно всякого ожидать, но это уже чересчур.
- Эй, Эрик, - хмыкнул Падалеки, - ты всерьёз думаешь...
Он снова отыскал тот самый фрагмент в сценарии, который возмущал его более всех других.
- ...что я и Дженс, - Джаред процитировал. – «Сэм смотрит на Дина с мягкой улыбкой совершенно влюблённого человека, затем касается его щеки ладонью, проводя невидимую тёплую полосу до чуть выступающеё под футболкой ключицей, наклоняясь вперёд, что чувствовать дыхание брата на своей щеке...» О, Господи, Крипке, ты и вправду думаешь, что я стану такое играть?!!
Это было нелепо. Это могло бы быть очень хорошей шуткой, над которой посмеётся вся съёмочная группа. А что ещё хуже, чёрт побери, это может оказаться совсем не смешной правдой, если уж Эрик окончательно сошёл с ума.
- Exactly, - кивком головы подтвердил сказанное Крипке, сонно моргая. – Это для тебя и Эклза – раз плюнуть. Здесь нет ничего страшного. Я же не заставляю вас сексом заниматься, у нас всё-таки не порно сериал...
Джаред изобразил подобие улыбки, хотя последние слова Эрика не звучали слишком обнадёживающе. И ему совсем не улыбалось играть с Дженсеном настолько, по его мнению, откровенную сцену.
- Там есть ещё пара подобных штучек, - подливая масла в огонь, проговорил Эрик, потягиваясь. – Послушай, Джаред, друг, не принесёшь ли ты мне кофе? Иначе я сегодня вообще не смогу работать...
Падалеки машинально кивнул, хотя мысли его были далеко, гораздо дальше, чем эта небольшая съёмочная площадка с – немного, немало – повелителем всего происходящего, истинным властителем мыслей всех людей, работающих здесь, султаном, олигархом или даже локальным богом – Эриком Крипке в самом её центре.
Джаред побрёл прочь, всё ещё думая над тем, с чем ему придётся столкнуться в скором времени. Он никогда не питал любви к ролям, требующим от него не актёрского мастерства, а банальной природной сексуальности. Ему казалось, что мимика, движения, голос – всё это гораздо важнее, и, конечно, над всем этим надо работать... Но сейчас ему приказывают забыть о ставшей давно привычной манере поведения и стать на некоторое время другим. Не таким, какой он на самом деле. Играть, как в какой-нибудь «Горбатой горе». И от осознания этого внутри всё скрутило на миг от обычного человеческого страха.
Была ещё одна причина, по которой мысль о том, что придётся играть в любовь с Дженсеном, почти приводила Джареда в ужас. Эклз обладал удивительной для человека энергетикой – его напускное спокойствие, полная противоположность собственному персонажу, его скромность – это сияло, словно солнце, это согревало. Каждое интервью, разделённое на двоих, было и вдвое легче для Джареда – они всегда сидели, соприкасаясь локтями или коленями – это придавало сил. Хотя Падалеки всегда держался перед камерами как будто увереннее, чем Дженсен, сам он прекрасно знал, кому обязан приливом энергии, исчезновением волнения... Рядом в большинстве случае находился лучший друг – с ним никогда не страшно. Эклз – это сама надёжность, это некоторая неторопливость, рассудительность, разумность. Хотя Джаред знал, что друзья всегда дополняют друг друга, ему часто казалось, что Дженсен даёт ему куда больше, чем получает взамен.
И теперь этот сценарий. Наверняка, на площадке будет весело – до неприличия, но сам Джаред понимал, что труднее дня у него ещё никогда не было. Он совершенно не представлял, как будет говорить Дженсену подобные слова, которые лишённый комплексов Эрик вывел на листке со сценарием. Как будет смотреть на него так, словно влюблён. От этих мыслей по спине пробежал холодок. Как трудно сыграть такое, если на самом деле внутри пусто, и равнодушие одолевает, ровно как и скука. Ещё сложнее, если предстоящее испытание только поддерживает этот маленький почти незаметный огонёк внутри. Он вспыхивал временами, не так уж часто, лишь в те минуты, когда Джаред обращался взглядом за помощью к другу в трудные моменты, в минуты сильнейшего эмоционального напряжения. Как раз тогда сердце начинало биться чаще, намного чаще, а дыхание становилось тяжелее и прерывистее. Падалеки связывал перемену собственного состояния с моментом в очередном эпизоде, атмосфера которого, как правило, была достаточно напряженной для того, чтобы благополучно забыть о странном волнении, что плескалось внутри. И сейчас почему-то подобное чувство возникло само собой лишь от мысли о предстоящих съёмках.
Джаред неожиданно вспомнил, что Крипке просил принести кофе. Резко развернувшись, Падалеки лицом к лицу столкнулся с Дженсеном, который, похоже, только что приехал.
- Привет, Джей! – улыбнулся Эклз, но тот лишь замер, словно кролик перед удавом, осознавая, что ему слишком сложно сказать хотя бы слово, сжимая в руках этот исписанный вручную лист.
- Всё в порядке? – осведомился Дженс, уже немного встревоженным странным поведением друга.
Джаред заставил себя справиться с неожиданным оцепенением.
- Всё отлично. Только что получил сценарий на сегодня. У нас есть работа...
Дженсен усмехнулся, когда сознание отозвалось на знакомую фразу.
Они стояли друг против друга молча, Джаред не знал, стоит ли ему рассказывать о странностях Крипке прямо сейчас или лучше подождать до того момента, когда Дженсен ознакомится со всем лично. Он взял со стола пластиковый стаканчик, наполнив его горячим напитком, и направился к сценаристам.
Дженсен остался, пребывая в некотором недоумении. Через мгновение он последовал за другом, пожав плечами.
***
- Итак, - кивнул Крипке – безжалостный человек, которому было плевать на страхи и волнения Джареда. – Всё готово.
Дженсен буднично пробормотал что-то невнятно, типа «Ну, готово, так готово, тогда и я готов...» Или же это было что-то куда более краткое? Падалеки вздохнул, понимая, что сейчас его мозг не желает работать правильно. Эрик бросал на него какие-то иногда уж слишком насмешливые взгляды. Хотя, по правде говоря, Джареду сейчас казалось, что все – каждый на этой съёмочной площадке – смотрит на него с каким-то чёртовым ненужным пониманием. От этого хотелось нервно и истерически хохотать, вызывая всеобщее глубочайшее недоумение. Но Падалеки пытался всё-таки сдержать себя и сосредоточиться на изрядно помятом листке бумаги в руках. Дотронуться... бла - бла... чувствуя тёплое дыхание... О, чёрт, это просто выше его сил!
- Мотор, камера, - дурацкие слова, дурацкие! Всё кажется абсолютнейшим дерьмом в этой кошмарный день...
Дженсен превратился в Дина молниеносно и вполне профессионально. Вот оно – истинное актёрское мастерство – когда человеку почти ничего не надо делать, чтобы мгновенно обрести эту кривоватую улыбку, заносчивую манеру речи и упрямый блеск в глазах.
Джаред втянул воздух сквозь плотно сжатые зубы, словно ему кто-то сильно наступил на ногу.
- Сэмми, - покачал головой Дженсен, и это прозвучало так чертовски интимно, словно он сам верил в это – Дин, который каждый раз бесился от одного упоминания о голубых парнях, за которых их часто принимали!
Он оглянулся – сцену снимали в баре – там сидела ещё уйма людей, которые делали вид, что не смотрят на них во все глаза. Дженсен, вдруг резко шагнул ближе, его чуть приподнимая брови и шёпотом Дина сообщая:
- Они не заподозрят подвоха, точно говорю. Я – прирожденный актёр!
Эклз – Дин усмехнулся, одновременно проверяя, на месте ли пистолет. А затем наклонился ещё ближе:
- Они запомнят нас только как двух парней, которые постоянно лезли друг к другу, они ничего толком не поймут.
С этими словами чёртов Дженс как бы невзначай устроил ладонь на пояснице Джареда, так что тот чувствовал это жгучее тепло, которое словно прожигало сейчас насквозь...
Падалеки и сам не запомнил, каким образом он отскочил от ошарашенного Эклза чуть ли не на два метра, глядя на друга так, словно у того выросли рога или вампирские клыки.
- Джей, - укоризненно проговорил Эрик, пока операторы покатывались со смеху, стараясь, однако, хоть как-то скрыть этот приступ неожиданной смеховой истерики. – Ну, что с тобой?
Джаред резко выдохнул, затем потряс головой, понимая, что сейчас ему не удастся сбежать куда-нибудь, но от этого не менее страстно желая провалиться сквозь землю, где его больше никто и никогда не найдёт.
- Давайте ещё дубль, - переглянувшись с Крипке, сказал Мэннерс. – И на этот раз, ребята, постарайтесь.
Это «ещё один дубль» звучало, как смертный приговор для Падалеки, но растерянное выражение лица Дженсена подействовало, как ни странно, успокаивающе, и Джаред заставил себя вернуться на место.
Он снова слышал этот шёпот, от которого всё внутри задрожало, как желе, он смотрел в эти гранитно-зелёные глаза с едва заметной голубоватой каймой контактных линз, стараясь не думать о состоянии собственного желудка, который так нещадно скручивало, словно внутри копошилось с десяток змей. Сейчас, именно в этот момент он должен провести ладонью по щеке Дженсена, по его шее, почувствовать теплоту его кожи и при этом оставаться совершенно спокойным, даже слегка несмешливо – расслабленным, понимая в глубине души, что всё это – одна большая подстава для людей в баре, хотя Джареду казалось, что эта подстава как раз для него. Падалеки медленно протянул руку, но коснуться лица друга не смог, он повторил про себя ещё раз плывшие перед внутренним взором строки, но оцепенение снова сковало его, так что он не мог заставить своё тело повиноваться.
- Джей, - шёпотом протянул Дженсен, делая страшные глаза. – Очнись!
Эрик где-то далеко позади вздохнул шумно и обречённо.
- Перерыв!
Все поднялись как-то до странности одновременно, словно по счёту «раз-два», а Джаред так и остался стоять неподвижно посреди этой медленно редеющеё толпы. Затем боковым зрением он заметил, что Дженсен точно так же стоит рядом с ним, ожидая, когда большая часть людей уйдёт.
- Эй, Джей, что с тобой? – как можно более непринуждённо спросил он.
Падалеки закрыл на мгновение глаза. Если бы он сам знал...
- Знаю, Эрик учудил со сценарием, но почему... – начал Эклз, когда Джаред повернулся к нему лицом, - ... ты просто не можешь сделать всё так, как написано у Крипке?
Джаред молчал. Сейчас всё и правду казалось легче, чем было всего мгновение назад, но он всё равно не смог бы прилюдно играть такое с лучшим другом.
- Послушай, - неожиданно обратился к нему Дженсен, кивая подошедшему Эрику, - я понимаю, это может быть сложно...
- Ещё как! – вырвалось у Джареда, и он вдруг почувствовал, как щёки заливает краска.
- Но это просто работа, - продолжил Эклз, а Крипке кивнул, соглашаясь. – Ты должен делать это.
- Не могу, - выдавил из себя Падалеки. Он знал, что так говорят только слабаки – ведь всё зависит лишь от желания самого человека. – Я просто не могу.
- Для актёра нет границ, - безапелляционно заявил Дженсен, голос которого внезапно стал жёстким, колючим. – И ты должен.
- Иначе уволю, - чуть улыбаясь, пригрозил Эрик.
Эклз ещё мгновение наблюдал за реакцией друга, нахмурившись, затем развернулся и побрёл прочь, оставив Джареда сражаться с собственным волнением в одиночку. Он не знал, что творится сейчас в голове Эклза, не знал, откуда возникла фраза, только что им сказанная. Он не мог и мысли допустить, что когда-то Дженсен впервые пришёл в школу актёрского мастерства, хотя и не проучился там больше года, и был точно таким же – полным противоречивых чувств и мечтаний, и волнения, и неуверенности в самом себе. Тогда это было большим испытанием для него – один субботний ясный денёк, когда уроки заканчиваются раньше обычного, а ученики с шумом и смехом покидают кабинет. Тогда это было провалом, очевидным и первым по-настоящему серьёзным для Дженсена, но тот урок Эклз запомнил, кажется, на всю жизнь.
***
- Запишите, - проговорил Джеймс, новый учитель в школе актёрского мастерства, который уже провёл несколько занятий, но до сих пор толком не запомнил имена собственных учеников. – Для актёра нет границ.
Дженс даже не потрудился поднять руку, чтобы задать вопрос:
- Но ведь не каждый сможет сыграть, например, в порно фильме?
За спиной негромко засмеялись другие ученики, Эклз оглянулся на секунду, подмигивая друзьям.
- Дженсен, во-первых, вам не мешало бы проявлять немного больше уважения ко мне, а во-вторых, ещё раз повторю – для актёра нет границ. Конечно, я имею в виду настоящего актёра, человека, для которого это не просто работа, а стиль жизни.
- Не всякий сможет сыграть... ммм... нетрадиционную любовь, - упрямо повторил Эклз, уже не обращая внимания на хмыканья на задних партах.
- Вы мыслите слишком ограниченно, хотя это можно списать на вашу молодость...
Дженсен нахмурился, отмечая про себя, что Джеймс старше его не более чем на восемь - девять... И такие рассуждения! - ... но я уверен, что со временем вы обязательно поймёте, что я прав.
Дженсен мог бы спорить и дальше, но Джеймс намеренно перевёл тему, заговорив вдруг о весенней аттестации и прочих неприятных для учеников вещах, о которых почти никому не хотелось слушать. Звонок спасительно прозвенел в полупустой по случаю выходных школе, и все повалили на улицу. Дженсен сделал вид, что ищет ручку, и дождался момента, когда в кабинете останутся только он и Джеймс.
- Какие-то вопросы, Дженсен? – осведомился учитель, отмечая в журнале дату и тему занятия.
- Да, - ответил Эклз, мысленно выстраивая фразу. – Это, думаю, прозвучит не слишком вежливо...
- Знаете, я начинаю к этому привыкать, - вставил Джеймс, чуть улыбаясь. – Вы, Дженсен, не цените учительский труд.
Дженс помотал головой, опасаясь того, что смелость испарится, и ему придётся уйти.
- Вы сказали, что для актёра нет границ, - собравшись с духом, продолжил он. Джеймс кивнул. – Тогда неужели вы смогли бы сыграть, например... то, что вы женщина, влюблённая в меня? По силам вам это?
Дженсен замер, ещё ощущая вкус последний слов на языке. Дерзость, в конце концов, не доведёт его до добра.
- Я верю в то, что говорю, - пожал плечами Джеймс, откладывая в сторону ручку и журнал. – Я и могу изобразить всё, что угодно. Вопрос лишь в том, сможешь ли ты сыграть точно так же хорошо и достойно здесь и сейчас.
Он усмехнулся, чуть наклонив голову, делая полушаг вперёд, кладя руку на плечо Дженсена.
- Где ты был всё это время? – мягко и неожиданно проговорил Джемс. – Я так тебя ждала, Дженсен.
Это было так шокирующе – это перевоплощение, что Дженс замер на месте, не в силах ни пошевелиться, ни сказать хотя бы слово.
- Я... я был немного занят, - выдохнул он, стараясь справиться с эмоциями.
Ещё один шаг. Ладонь на плече такая тяжёлая и немного влажная – Эклз чувствовал это сквозь ткань рубашки.
- Я думала, ты бросил меня, - в голосе Джеймса проскользнули удивительные плаксивые нотки, свойственные только женщинам. – Все вокруг твердили, что ты никогда не вернёшься.
Дженсен уже почти чувствовал горячее дыхание кожей.
- Нет, я никогда тебя не оставлю, поэтому я и вернулся, - продолжил он, почти прижатый к преподавателю, который, похоже, уже настолько вжился в роль, что совершенно не замечал волнения Дженсена, который чувствовал, как вспыхивает румянец на скулах.
Губы Джеймса были лишь в миллиметре от его собственных, а глаза лихорадочно блестели.
- Не уходи больше, никогда, - в этот раз он словно потерял контроль над собой, из голоса исчезла всякая мягкость, он вновь стал жёстким, мужским, и ещё этот запах одеколона на разгорячённой коже.
Дженсен отшатнулся чисто инстинктивно, когда Джеймс чуть наклонился вперёд, готовый приникнуть к его рту, может быть, проникнуть внутрь языком... Уфф.
Дженсен отскочил к стене, затем быстро подхватил сумку и выбежал в коридор, не оборачиваясь, пролетел до вестибюля, по пути чуть не натолкнувшись на уборщицу с ведром, полным грязной воды. Не слушая её возмущённого крика, Дженсен выбежал на улицу, останавливаясь только тогда, когда между ним и школой протянулось расстояние в не менее, чем двести метров. Только тогда он заметил, как потеплело, как ярко светит солнце, отражаясь в прозрачной воде луж первого весеннего дождя, а ветер шумит в ещё голых ветвях деревьев.
Дженсен отказался от аттестации, твёрдо решив бросить школу и забыть об актёрской карьере. Для него фраза «для актёра нет границ» стала началом конца, как ему тогда казалось, потому что сам он в тот момент совсем не был уверен, что сможет сыграть подобную роль. Он пытался забыть обо всём, но ровно через три месяца Дженсена пригласили на кастинг фильма "Мистер Родес", а затем стали предлагать и другие роли. И слова, сказанные когда-то школьным учителем, превратились в жизненный девиз.
Хотя Дженсен никогда не узнал о том, что Джеймс Рэндел однажды потерял работу в одной престижной школе, ещё до того, как стал преподавать актёрское мастерство, из-за своих педофилических наклонностей и был приговорён в своё время к существенному штрафу и всеобщему осуждению.
Но, с другой стороны, кто знает, может быть, он и вправду был неплохим актёром?
***
- Дженсен, - начал Джаред, собравшись с мыслями. – Знаешь... как-то всё это глупо.
- Плохой день, - дёрнул плечом Эклз. – Со всеми бывает. Не бери в голову...
- Да нет, - нетерпеливо оборвал его Падалеки. – Я точно знаю, что не смогу сыграть всё так, как того хочет Эрик. Я просто...
Дженсен неожиданно поднялся из кресла, в котором сидел. Он шагнул вперёд к Падалеки, на ходу окидывая взглядом стену трейлера.
- А давай попробуем прямо сейчас? – предложил он, продолжая наступать на Джареда, брови которого поползли вверх. – Не говори, что не можешь.
- Дженс, - пробормотал Джаред, улыбаясь. – Не шути так со мной. Давай я просто пойду и скажу Крипке, что не собираюсь участвовать в этом эпизоде.
- Что, собираешься вот так сдаться? – посмотрел на него друг, немного разочарованно вздыхая. – Хотя бы попытайся!
Но Джей только покачал головой. Только это мало помогло: Дженсен уже всё решил.
- Сэмми, - протянул он чуть хрипловато и низко, отчего всё тело скрутило, а колени подогнулись.
В его зелёных глазах было что-то такое, отчего у Джареда холодок пробежал по спине.
- Дженс, - предупреждающе протянул он, но Эклз уже вошёл в образ, подходя вплотную, внезапно обнимая Падалеки за талию, притягивая к себе, горячо выдыхая в шею.
- Они не заподозрят подвоха, точно говорю. Я – прирожденный актёр!
Эти слова полоснули по нервам, но Джаред заставил себя оставаться в здравом уме, хотя и невольно втягивал живот, да немного рваное дыхание выдавало его.
- Они запомнят нас только как двух парней, которые... – Дженсен на миг прервался, и Джей неожиданно почувствовал влажное горячее прикосновения кончика языка к коже где-то в районе правого уха.
- Чёрт, Дженс! – заорал он, вырываясь из ставших вдруг совершенно расслабленными рук.
А ведь на миг ему показалось, что Эклз не отпустит его просто так, ведь только что это стальное кольцо плотно обхватывало его талию... – Зачем это?!
Эклз невозмутимо смотрел на него, и ничто не указывало на его скрытое волнение, если оно вообще было. Его голос не дрожал, и дыхание не сбивалось, он просто стоял и смотрел на друга, красного, как рак, дрожащего то ли от страха, то ли от возбуждения.
- Ты не сможешь сыграть это в таком состоянии, - проговорил Дженс, снова садясь в кресло.
- В состоянии?! В каком ещё состоянии?!! То, что ты сейчас делал, совершенно не соответствует сценарию, - Джаред кричал так, что, наверное, было слышно даже на съёмочной площадке. – Крипке описывал всё, как лёгкий флирт, это вообще комедийный эпизод, чёрт тебя побери, а ты сейчас делаешь из этого какое-то гей-порно!!
Дженсен чуть улыбнулся, глядя на разгневанного друга и напарника по съёмкам, понимая, что прямо сейчас он ничего не докажет, однако стоит хотя бы попытаться.
- Признаться, - начал он, разглядывая Джареда в упор, не отводя взгляда, - я считал, что ты куда более одарённый актёр, но теперь...
Джаред замолчал, тяжело дыша, словно пробежал километра два без остановок. Эклз видел, что Джей сжал зубы до такой степени, что мышцы шеи напряглись до предела, выступая теперь вместе с беспокойно бьющейся жилкой на виске.
- Я просто немного разочарован, ничего более, - продолжил Дженс, понимая, что врать другу – отвратительно, но, похоже, его слова действовали на Падалеки отрезвляюще. – Когда я впервые узнал, что мы будем играть в паре и полез в Интернет в поисках информации о тебе, то я сразу же подумал – этот парень крут, он намного круче меня.
Джаред слышал эту историю уже тысячи раз, но почему-то теперь это сомнение друга в его силах причинило боль.
- И сейчас ты вдруг сказал себе, что ты приличный мальчик, который не станет играть пошлые сценки по приказу какого-то там Эрика Крипке. Чёрт, Джей, это работа, как ты ещё не понял! Для нас нет границ – и нет сомнений, нет стеснения. Это просто игра. Если не струсишь, завтра покажешь класс так, как только ты это умеешь.
Джаред ещё несколько долгих мгновений смотрел на Дженсена, который зевнул, бросая взгляд на вчерашнюю газету на низком журнальном столике. Потом всё-таки вздохнул немного обречённо и сообщил:
- Перед сном пройдусь немного. Можешь меня не ждать, я не знаю, когда вернусь.
Джаред машинально кивнул, почти не слушая друга, который зашнуровал ботинки исчез за дверью. Затем он нахмурился, сосредоточенно обдумывая что-то. Глянув в окно, нажал ручку двери и вышел на крыльцо. Дженсена уже не было видно, может быть, он уже успел завернуть за угол. Джаред глубоко вздохнул, чтобы уничтожить это проклятое волнение, которое вновь расцветало внутри, и бегом спустился по бетонным ступеням. Стоило ему добежать до угла, как он почти врезался в Дженсена и, не давая тому опомниться, притянул к себе за ворот кожаной куртки, жёстко и глубоко целуя. Он толкнул Эклза к стене, свободной рукой вытягивая заправленную за пояс джинсов футболку Дженсена, дотрагиваясь прохладной ладонью до напряжённого накачанного живота, чувствуя кубики пресса. Он, задыхаясь, нетерпеливо ворвался языком в горячее нутро рта Эклза, терзая его губы в неистовом неизвестного происхождения желании. Джаред даже почти не заметил в горячке этого рваного поцелуя, что Дженсен осторожно отвечает ему, почти совсем незаметно, гораздо нежнее, чем действовал он сам, гораздо аккуратнее. Невнятно простонав, Джаред разорвал поцелуй, чтобы глотнуть воздуха.
- Эй, потише, - немного насмешливо протянул Дженсен, неловко проводя рукой по щеке Падалеки. – Ты чуть не проглотил меня, Сэмми.
Джаред замер, неимоверным усилием задержав рвущееся на свободу дыхание, глядя Эклзу прямо в глаза.
Прожектора вспыхнули за миг до того, как Падалеки осознал, как сильно он влип.
Вокруг люди, до этого скрытые темнотой, улыбались и хлопали. Операторы не смеялись. Лишь переглядывались, обмениваясь быстрыми улыбками. Крипке вылез из кустов, аплодируя громче всех.
- Отлично, Дженсен, Джаред, просто великолепно. Мы обязательно вставим этот фрагмент в эпизод для пущей натуральности. Даже если руководство канала нам не позволит.
Он засмеялся вместе с Кимом Мэннерсом, представляя, что скажут продюсеры сериала.
Эти люди – они словно сейчас пролетали мимо на карусели, которая крутилась всё быстрее и быстрее. Он был где-то не здесь и не сейчас, он был на другой планете. И, о, Господи, он хотел, чтобы вся радужная, сводящая с ума круговерть остановилась, исчезла.
- Ты гениальный актёр, - проговорил Эрик на заднем плане. – Знаешь, Ким, а вышло очень даже неплохо – такой уютный полумрак и почти ничего не видно – только в самом конце свет. Всё-таки думаю, что мы сможем договориться...
Он продолжал свою болтовню, а Джаред перевёл взгляд на Дженсена, и только сейчас внутри подняло свою змеиную голову жутчайшее разочарование. Жгучее, горькое, вязкое, как болотная грязь.
- Как же я тебя ненавижу, - почти вырвалось у Падалеки, хотя горло свело, и язык почти отказывался повиноваться, но в этот момент он замер, во все глаза глядя на друга.
Дженсен отрешённо смотрел куда-то в даль, машинально проводя большим пальцем по губам, словно хотел сохранить эти недавние ощущения, этот непривычный вкус на долгое, долгое время.
Он словно беззвучно шептал что-то, всё так же глядя на неприметную красноватую полосу на горизонте – последний след уходящего солнца.
В его глазах отражался свет прожекторов, которые неторопливо убирали работники съёмочной площадки. Люди расходились, толпа редела, даже Крипке и Мэннерс уже шагали по дорожке по направлению к стоянке машин.
В уголке губ блестела капелька слюны.
Они остались одни здесь и сейчас.
Джаред почувствовал, как разочарование испаряется со скоростью летучего соединения какого-нибудь химического элемента, уступая место намёку на надежду. Лёгкая улыбка.
21 октября 2007
@музыка: Fall Out Boy - Thnks fr th mmmrs
@настроение: бесшабашное =))
среда, 17 октября 2007
Nice planet. We'll take it.
Название: Чёрно-белая весна
Автор:Reno
Фан-дом: Supernatural
Категория: slash, angst, drama
Рейтинг: NC-17
Персонажи/Пары: винцест
Предупреждения: 1)слова «да такого просто быть не может»» даже слышать не желаю. Как говориться – по авторскому хотению, по авторскому велению, гыы=)) – да будет так, потому что мой фик – что хочу, то и творю
2)остерегайтесь пафоса!
От автора: 1)это было долго из-за жуткой нехватки чёртового времени – это меня порядочно раздражало. Это было долго – но всё-таки закончилось. Диагноз – скрытая депрессия, постепенно перетекающая в хроническую форму. Хотя примерно после половины всего этого могу честно признаться – такого хорошего настроения у меня давно не было. Так что рассказ можно условно поделить на две части – первая написала в полном моральном сумраке, вторая же – в моральном просветлении
2)спасибо Чаку Поланику за вдохновение
3) не бечено – не имею привычки обращаться за помощью, к сожалению
«Жутковато себе представить, но получается, что они пялятся в монитор на себя, пялящихся в монитор на себя, пялящихся в монитор на себя, и так далее, полностью застряв в бесконечной петле зацикленной реальности...»
Ч. Поланик «Незримые твари»
Окончание 5.
Дин, что странно, толком не мог понять, какое время года вступило в данный момент в свои права. У них никогда не была календаря, хотя на экране сотовых телефонов порой мерцало белым непонятное сочетание мелких цифр, в которое он никогда не вглядывался. В самом деле – кого интересует, июль сейчас или октябрь, когда прямо на тебя прёт громадная танкообразная тварь, название которой так и крутится в голове после ночи, проведённой за пролистыванием отцовского дневника, но никак не может выбраться наружу в виде связных фраз. Получаются лишь короткие выкрики: «Сэм, справа!», «Осторожнее!», «Эй, подонок, я здесь!»...
Весна или осень? Начало зимы или её конец? Бред! Это никому сегодня не нужно. Зачем жить, считая дни, когда можно мчаться мимо них в «Импале»? Скучно жить по правилам. Бессмысленно следовать стереотипам. Совершенно неприемлимо говорить штампами. И считать недели собственной жизни – тоже. Дин уже забыл, когда у него день рождения и почти уверен, что и Сэм не помнит. Это когда-то, в каком-то месяце – даже сезон уже за гранью памяти, в какой-то странный день без названия... Они давно послали к чёрту проклятую привычку вычёркивать красным карандашом чёрные цифры в предвкушении праздника. Последний раз, когда Дин делал подобное, относился к такому далёкому прошлому, что даже думать об этом не хотелось.
В этой пустыне всё было серое и одинаковое – или это наркотически-остаточное утро подсунуло старшему Винчестеру чёрно-белую картинку чёткого разделения пространства линией горизонта?
Чёрный цвет машины был настоящим, глубоким и самым надёжным в этой странной местности. Сэм дремал, откинув голову назад, так что бугорок кадыка выступал сильнее, чем обычно, и хотелось коснуться этой открытой беззащитной кожи кончиком языка. Хотя – совмещать вождение и секс – самая плохая из всех когда-либо приходивших в голову Дина идей. Дорога слишком пуста и безопасна, но – кто знает, что может произойти.
Кто-то, кому было нечего делать, разделил серое асфальтовое полотно бесконечной ярко-белой линией – она тянется на мили прозрачного, не засорённого ни объектами, ни шумом, не излишком людей и машин пространства, кристального, как огранённый алмаз, чистого и песочно-серого. Сэм шумно выдыхает на повороте, возит длинными ногами, пытаясь устроиться поудобнее. Ничего не выходит, и он едва слышно ворчит сквозь плотно сжатые зубы, хотя глаз так и не открывает. Затем осторожно, почти не меняя позы, тянется рукой к защёлке ремня безопасности и освобождает собственное тело от эластичной полоски. Это не по правилам. Но Дин не собирается ничего говорить.
Сэм едва слышно сопит, похоже, заснув на этот раз по-настоящему. Его рот чуть приоткрыт, дыхание немного хриплое, и в уголке губ тянется тончайшая нить слюны.
Его открытая шея и ключица, которая видна из-за растянутого ворота футболки – прямой вызов.
Скучно производить усталым мозгом только правильные идеи. Поэтому старший Винчестер поворачивается, насколько ему позволяет гибкий кабель его позвоночника, ногой упираясь в основание ручки переключателя скоростей, придерживая рукой руль, подаётся вправо, проводя пальцем по щеке Сэма, чувствует сухую кожу. Гладя по волосам, он невероятным усилием дотягивается губами до шеи младшего Винчестера.
- Дин?.. – пробормотал тот в полусне, так что Дин решил, что отвечать совершенно необязательно.
Сэм чуть улыбнулся, съезжая на кресле немного ниже, так что его колени врезались в приборную доску, и в тот же момент тело Дина свело такой болезненной судорогой неизвестного происхождения, что у него даже слёзы на глазах выступили. Скрученное спиралью, оно отказывалось повиноваться. Удар прошёл от нерва в локте до коленной чашечки, вынуждая задержать дыхание. В пищеводе скопились пузырьки воздуха, отчего в грудной клетке заворочалась тяжёлым камнем боль. Старший Винчестер захрипел в тщетной попытке вдохнуть, но, казалось, кости его тела затрещали, а в лёгких засаднило, как при ожоге.
Сэм ещё улыбался, почти совсем незаметно, именно на этом переходе из сонного покоя в ярко выраженную тревогу, а Дин хотел бы закричать, но боль сковала его горло, его мозг – всё его существо. «Импала» недовольно скрипнула сцеплением, уводя чёрный блестящий корпус влево, к высокому металлическому каркасу моста через внезапно явившую свои ревущие на порогах воды реку. Наверное, это была одна из самых чистых рек Соединённых штатов в пустынном сером безмолвии этой странной неизвестности, может быть, она была настолько кристальной только на этом своём отрезке, безусловно, длинного пути, а где-нибудь в Висконсине на эти берега и в эту тёмную глубину сваливают кучи мусора, сливают нефтяные отходы и плюют с высоких каменистых склонов. И это затянутое тучами небо равнодушно смотрит в маслянистое зеркало реки большого города. Где-то в другом месте, а не здесь и сейчас, когда никак не удаётся разогнуть бунтующую спину, поставить внутренние органы на места, для них предназначенные, расставить мысли по местам в голове.
Во взгляде Сэма уже нет нерешительности. Именно сейчас он прекрасно знает, он уверен, что что-то не так.
- Эй, Дин... – тянет он тихо и как-то настороженно, уже совершенно проснувшись, но как будто ожидая подвоха, смеха старшего Винчестера и заявления о том, что всё было подстроено, всё было лишь шуткой – и этот неожиданный манёвр машины – тоже.
Не верится, не верится ему, что сейчас, всего через мгновение нос «Импалы» пробьёт эту, казалось бы, несокрушимую стальную перегородку, и всё рухнет в эту чистую-чистую воду, только вот на степень её чистоты всем уже до лампочки.
- Эй, Дин!! – теперь в его голосе нет никакого предвкушения развязки этого неудачного прикола, почему-то именно сейчас старший Винчестер хрипит, не в силах вымолвить ни слова, цепляясь за рукав куртки брата, растягивая губы в кривом подобии улыбки ужаса, которое может кого угодно шокировать – и принимает спиной удар о металлическое перекрытие, которое поддаются. Его бросает вперёд, вбок и снова на Сэма, по лбу течёт густая красная кровь, и младший Винчестер слышит, как разлетается боковое стекло и левая передняя фара. Лобовое стекло разъедают миллионы трещин, оно лопается со странным глухим звуком, словно полая тыква, которую со всей силы швырнули о бетонный пол погреба или заиндевелую землю пустого мёртвого поля... Боковое зеркало срезало, словно ножом, и искорёженный труп «Импалы» рухнул вниз, в блестящую глубину.
Сэм видел это, но не мог поверить в происходящее. Дин не мог видеть этого, но страх на лице брата говорил сам за себя, да и этот странный волнистый влажный отблеск на его лице... Боль в теле немного отпустила, уступая место огненной каше в раненой голове.
Что чувствует человек, которого хоронят заживо? Наверное, именно это – когда уши закладывает от шума хлынувшей в салон машины воды, металл тянет на самое дно, а потом куда-то в сторону, тащит по камням дна, так что от скрежета передёргивает, и ноют зубы.
Что чувствует тот, кого хоронят заживо? Эту агонию, этот страх, когда вода ледяная вода обволакивает, льётся в глаза и рот, жестоко лишая возможности выбраться на поверхность. Дверь должна быть где-то слева, она там – да, только вот эти осколки продирают кожу куртки, они впиваются пониже локтя, они скалят свои неровные обломанные зубы, они не желают поддаваться давлению ладони Дина, а просто жалят его раз за разом, расширяя раны, вгрызаясь в человеческое мясо.
Сэм пытается что-то сказать, но слова теперь – лишь пузыри так понапрасну растрачиваемого драгоценного воздуха. Кипит, словно над огнём маленькой переносной печки, но вода почти не передаёт звук, она гасит его, поглощает.
- Не трать кислород! – что есть силы орёт Дин, понимая всего мгновение спустя, что занимается именно этим.
Им надо было бы выучить язык для немых – они ведь знают кодировку времени, даты и места, Джон учил их давно, так почему бы им не общаться без помощи голоса?
Искалеченный каркас «Импалы» швырнуло резко, впечатывая в камень, окрашивая воду внутри салона в бледно-красный: потревоженная рана на затылке Дина дала новую порцию крови.
Что же чувствует он – человек, которого хоронят заживо?
Наверное, что-то схожее с ощущением, когда вода пропитывает лёгкие, когда вода наполняет тело, как стеклянную бутыль, и тянет, тянет вниз. Мышь в клетке – два человека в стальном коробе мечутся, дёргаясь в последних судорогах, глотая чистую-чистую воду, и жидкость булькает в черепе внутри головы.
***
- Эй, парень!
Громкий голос понемногу привёл в чувство.
Дин почувствовал, что всё в состоянии дышать, значит – ещё жив. Nonsense! Он и не мог умереть! Он не умер, он просто провалялся час, день, два без сознания, пока тело его приводило себя в порядок, пока мозг восстанавливал ткани и клетки, позволяя сознанию прийти в себя.
- Хэй, ты сдох там совсем, что ли?
Это прозвучало не слишком вежливо – но до самой остроты реалистично. Вряд ли рай или ад встретили бы его такими словами. Он жив. Он ведь всё ещё жив?
Над головой – тусклое почти бесцветное небо, которое застыло неподвижно, словно мутный кисель или желатин, растворённый в воде, или грязноватая илистая вода, или ещё что-нибудь, о чём сейчас вовсе не хотелось думать.
В глазах немного двоится, но от этого прохладное ощущение реальности только крепнет.
- Сэм... – язык, голосовые связки, лёгкие – всё подчиняется хозяйской воле, и это не может не радовать.
- Что ты там бормочешь?
Человек, наконец, возник в поле зрения старшего Винчестера – оказывается, этот парень был намного младше Дина, лет девятнадцать-двадцать – не больше. Знакомое лицо. Он был высоким, совсем, как Сэм, и старший Винчестер был готов поспорить, что стоит ему подняться, как он вновь ощутил, как внутри дрожит и бьётся в непонятном волнении сердце, когда у него снова будет возможность положить подбородок на плечо младшего Винчестер и стоять так целую вечность.
- Майкл? Что ты здесь делаешь? – отрешённо и неожиданно для самого себя спросил Дин, только сейчас понимая, что сидит, прислонившись спиной к потёртому дереву стены какого-то сарая. – И где Сэм?
Парень пристально смотрел на него. Пристально, с этим чёртовым узнавание во взгляде.
- Какого ещё Сэма, Стивен?
Дин потряс головой, понимая, что ещё мгновение – и его раздражение перельётся через край.
- Сэм, мой брат, чёрт тебя побери! И я тебе никакой не Стив!! Меня зовут Дин.
Майкл – или как там его – пожал плечами, улыбаясь неуверенно и криво.
- А я тебе никакой не Майкл, - тихо проговорил он минуту молчания спустя. – Стив, ты что, не помнишь меня? Я Джордж, мы учились вместе в одной школе, год назад. И ты никогда не говорил мне, что у тебя есть брат.
- Нет, Майкл, - нахмурившись, проговорил старший Винчестер. – Ведь тебя звали именно так, я помню, не может быть, чтобы не так...
Его речь перешла в невнятное бормотание.
- Стив, не мели чепухи, - покачал головой не - Майкл. – Я готов поклясться, ты уже успел наглотаться колёс с тех пор, как сбежал из наркологической клиники...
Дин почти не слушал его. Они с Сэмом были в «Импале», они ехали прочь от того старого «отеля», он наклонился, чтобы поцеловать его, он почувствовал боль, которой ещё никогда не испытывал, машину повело в сторону, и они упали в чёртову реку, а потом – кругом вода, покорёженный металл и кровь. Его рана!
Старший Винчестер с трудом поднял руку, дотрагиваясь до затылка, ожидая взрыва в голове, но ничего не произошло. Пальцы коснулись чуть отросших волос, но – ни засохшей кровяной корки, ни рваных краёв раны с клочьями кожи.
Вода залилась в самые лёгкое – и дальше просто пустота. Длинная, как вечность, она всё-таки закончилась осознанием этого окружающего его сейчас мира, где Майкл притворяется Джорджем, а Дина зовёт Стивеном.
- Что, забыл уже, как скупал у меня наркоту? Забыл, как избил меня из-за жалких пакетиков с дурью?!
Эти слова эхом отозвались в голове. Дин точно помнил, парня звали Майкл, никак иначе.
- Я был с Сэмом, в той машине, где нас нашли – кто? – спасатели, какие-то одинокие путники, другие охотники?
- Машина... – протянул Майкл – Джордж. – Тебе отец отдал свою старую тачку?
Либо это было непроходимой тупостью, либо Дин чего-то не понимал. Машинально покачав головой, он вздохнул, позволяя мыслям сложиться в подобие паззла, правильного, дающего целостную картину.
-Расскажи всё, что знаешь обо мне, - жёстко сказал он, поднимаясь на ноги так резко, что Майкл отпрянул от неожиданности. – Не смотри на меня, как на выжившего из ума. Просто расскажи.
Это было не таким уж и лёгким занятием – объяснять что-то человеку, который явно не в себе – бледный, глаза горят, этот дикий взгляд...
- Я не могу рассказать всё, - осторожно начал Джордж, Майкл или кто-то другой. – Я сам не так уж много знаю. Знаком с тобой последние года два...
Дин никак не отреагировал: всё из-за нового шокирующего открытия – оказывается, он почему-то стал гораздо выше, чем должен быть. От этого восприятие окружающего мира изменилось столь сильно, что сознание не выдерживало информационную нагрузку – усыпанная гниющими листьями земля была далеко, слишком далеко. В руках заболело. Тело было не слишком накаченным, явно не таким, к которому привык старший Винчестер. Одет он был в нелепую больничную пижаму тёмно-синего цвета, в разношенные тапки и махровый халат поверх с громадным капюшоном. Небо стало ближе. Или только кажется?
- Ты слушаешь? – прервался Джордж.
- А? Конечно.
- Были вместе в школе последний год, прошлый, вместе курили траву и порошки нюхали – до того момента, пока не подрались.
Да, тот случай Дин помнил хорошо.
- Потом я тебя ни разу не видел. Говорили, будто родители упекли тебя в наркологическую клинику...
- Родители? – это слово было непривычным, в первую очередь из-за своей невообразимой формы множественного числа. У Дина не могло быть «родителей», у них с Сэмом был отец. Который умер.
Джордж кивнул.
- Миссис Хард сказала так на совете в школе – что больше ты не будешь никуда ходить, что ты отправлен в какой-то реабилитационный центр.
- Наркоман, значит, - усмехнулся старший Винчестер. – А знаешь, я ведь могу тебя здесь и прирезать, чтобы ты не разболтал всем о том, что видел меня...
Дин сам ужаснулся этих слов – они вырвались помимо воли, но сейчас не мог ничего изменить.
Джордж отступил на шаг, но, похоже, не был слишком испуган.
- Ты идиот, - проговорил он, засовывая руки глубоко в карманы. – Ты сбежал день-два назад. Выдрал трубки с лекарствами и обезболивающим из своих вен – готов поспорить, дыры в плоти ещё не зажили.
Дин коснулся ладонью сгиба локтя. Затем торопливо закатал махровый рукав. Кожа там была синяя, тёмная, словно омертвевшая – многочисленные следы от медицинских игл россыпью красноватых точек пятнали кожу. Некоторые из них были похожи на мелкие язвы.
Майкл поморщился, созерцая это малоприятное зрелище, потом не выдержал и отвернулся.
- Неужели, тебя до сих пор не ломало, парень? – поинтересовался он, пиная мелкий камень, который стукнул по стене сарая, гулко отдаваясь эхом внутри. – Неужели, не чувствовал этого? Такой резкий переход от медикаментозной поддержки к полной свободе.
Это было похоже на правду. Вроде бы. Та боль – сильнейшая, скручивающая тело боль – могла быть... Но тогда почему, как он оказался в «Импале», если был в клинике?..
Это путалось, как непослушные верёвки вьются, словно змеи...
- Больше ничего. Конец! – развёл руками Джордж. – Ты не выходил за пределы клиники весь последний год.
Дин на миг закрыл глаза. Реальность дробилась под веками на мелкие острые осколки.
- Но где тогда Сэм? - он всё равно не понимал. Он не мог заставить себя осознать всё происходящее.
- У тебя никогда не было брата, Стив, - покачал головой Джордж.
- Но ведь ты тогда, - беспомощно протянул Дин. – Ты тогда сказал, что приучишь и Сэма к этой дряни, в тот день, когда я тебя избил. Разве не поэтому я на тебя набросился?!
Последняя ниточка, слишком тонкая, чтобы не поддаться силе этого острого воображаемого лезвия.
- Тогда ты просто хотел получить наркоту бесплатно, - безжалостно отрезал Джордж. – Я не знаю, кто такой Сэм, но...
- Я понял, - деревянным голосом прервал его Дин.
- У меня сейчас есть немного порошка, - начал парень, - если начнётся, после того...
- Давай сюда, - с неожиданной агрессией рявкнул Дин. – Ну же!
- Ладно, бери, всё равно тут сейчас с этим проблем нет... - Он положил на протянутую ладонь четыре или пять целлофановых шуршащих пакетиков. – Главное, не переборщи...
Но Дин его уже не слышал – он шёл, спотыкаясь, по дороге, которая вела к дому – бывшему, наверное – его образ сохранился в сознании, даже промелькнул пару раз в придуманной им реальности. Там, вроде бы, должны быть какие-то родители. Они, конечно, отправят его назад, но, по крайней мере, можно будет убедиться в отсутствии младшего заноза-в-заднице брата, Сэма, которого никогда не существовало по-настоящему.
6.
Далеко идти не пришлось – знакомые очертания дома рывками вырывались из липкой подступающей темноты. Те самые стены – и они сыграли свою роль в наложении реальностей, в перекрёсте, всё это сложилось в голове Дина, спаялось под воздействием наркотиков намертво, так что теперь и не разорвать.
Тот самый дом, в котором он, казалось, так давно выдумал для себя, что он – мифический охотник за нечистью (где только вычитал о таких?), что у него есть брат, именно здесь, где-то в мансарде под самой крышей он придумал целый мир для себя, чтобы убежать из этого. Тогда была сильная гроза, дом был пуст и неприветлив. Размытые тени метались по стенам в припадке воображаемого сумасшествия. Дом был пуст. Почему его родители, если они действительно существуют, бросили его тогда? Было неимоверно страшно, и порошок помог – расслабленное сознание вздохнуло свободнее, одним лёгким движением поправило перо на шляпе художника и решительно взялось за кисть. У маленького круглого чердачного окошка стоял мольберт. Кисть скользила по белому листу, оставляя синие и черные линии, которые складывались в голове Дина в целостную картину другого мира. Это было спасением, это было его собственной жизнью, где всё подчинялось его желаниям. Там был Джон – отец, которого не стало. Дин поморщился, вспоминая. Когда в больнице он лежал при смерти, почему он так отчаянно желал, чтобы произошло что-то страшное? Может быть, именно в этот момент в настоящем родители пришли к соглашению отправить сына в это жуткое место, где перемешаны злоба и отчаяние, и тошнотворный запах медикаментов? Поэтому он так ненавидел их, каким-то образом эта ненависть перешла на Джона – и он умер. Потому что так захотел Дин.
Имя. Ключ к душе человека. Сколько бы времени не прошло в этой реальности – год, два – старший Винчестер прожил в своём воображении целых двадцать шесть лет с именем Дин, оно вросло в его плоть, оно кровью пульсировало в венах, и немое безликое слово «Стивен» теперь мало что означало.
Сэм. И любовь, и боль, и ещё куча всякой чепухи и мелко порезанной бумаги, смешанной с серой ясностью осеннего неба.
Дом, наконец, был здесь целиком и полностью – в круге света фонаря. Слепые окна заколочены чуть подгнившими досками, крыльцо завалено прошлогодними листьями и влажными окурками. Четыре стеклянные ячейки двери заляпаны подсохшей грязью.
- Эй!! – вдохнув побольше воздуха, закричал Дин, хотя и понимал, что здесь давно никто не живёт. – Отзовитесь, чёрт побери!!!!
Эхо робко стукнуло внутри пустого мёртвого каркаса, тревожа застоявшийся воздух.
Дин поднялся по крыльцу, глядя на чёрное дерево двери, как будто кто-то давным-давно развёл здесь большой костёр, а потом хорошенько прибрал за собой, оставив только эти странные метки. Дверь совсем не казалась надёжной, поэтому выбить её одним ударом ноги не составило большого труда.
При беглом осмотре гостиной создавалось впечатление, что хозяева покидали своё место жительства в страшной спешке – вся мебель осталась на своих местах, пыльная и печальная. В камине ещё находились острые клиновидные бархатно-чёрные угли, словно всего пару часов назад люди готовили еду над этим ехидным, хитрым, живым огнём.
Дин прошёл по старому ковру, который гасил любой шум благодаря толщине ворса и степени загрязнённости.
Две лестницы вели на второй этаж, но лезть туда совсем не хотелось, особенно когда старший Винчестер увидел в самом углу коридора высокий – в потолок – шкаф с множеством полок, на которых поблескивали треснутыми стёклами маленькие и большие рамки с фотографиями. По правую сторону от шкафа висело прямоугольное зеркало с отломанным левым нижним углом. Осколки хрустели под ногами, как старые кости крыс в канализационных переходах, где обитал оборотень...
Позади Дина отражался тёмный коридор, так что его белое лицо как будто даже светилось нездоровой зеленью. От этого было немного жутко, но, глядя в зеркало, Дин отметил, что похож на Сэма – он вылепил его «по собственному образу и подобию». Было странно созерцать в куске стекла лицо человека, которого ты привык видеть рядом с собой, но не в себе самом. Это было странно и нелепо, словно кто-то нарисовал маску, закрыв ею истинное лицо Дина, поставил старшего Винчестера на табуретку, что бы он казался выше...
Вслепую протянув руку, Дин нашарил первую попавшуюся рамку и рукавом стёр пыльный слой. На фотографии была запечатлена супружеская пара – они стояли, тесно прижавшись друг к другу, женщина улыбалась, сложив руки на огромном круглом животе – месяц так пятый.
Мать его напоминала Элен, только намного младше. Такие же светло-каштановые волосы и строгие тёмные глаза. Но сейчас в её взгляде была доброта. Очень похоже. Всё-таки память не покидала его даже в моменты, когда в наркологической клинике отключали электричество, и питательная жидкость не проникала в его вены.
Его отец выглядел, как Бобби, который сбросил лет пять-шесть. Он старался выглядеть не слишком довольным жизнью, но у него это плохо получилось – солнце, подсвечивающее фотографию изнутри, стирало любые негативные эмоции на его лице свои пушистыми лучами.
Всё так причудливо переплелось – все эти прототипы, эти образы – они кочевали из одной реальности в другую, не обращая внимания на законы, на привычки... Лица родителей отпечатались на той самой глупой картинке, нарисованной размытыми акварельными красками, от которых бумага вздувалась пузырями.
Только его лица не было в созданной им реальности – он смял собственный образ, он выбросил свою фотографию в виртуальный мусорный ящик где-то в районе собственной печени.
Если бы чёртово тело не решило за разум – никакого побега из клиники бы не было, сейчас он точно так же покоился бы мёртвым грузом на своей больничной койке, без сознания, может быть, или же в этой мутной воде проклятой реальности, которую он ненавидел – всё одно. Мог бы перебороть боль стальных укусов игл, мог бы не обращать внимания на жидкость в венах, разбавляющую кровь. Мог бы навсегда погрузиться в созданный собственным воображением мир, мог умереть в этой клинике и даже не заметить этого – всё равно всё осталось бы на своих местах – и «Импала», и Сэм, и бесконечная дорога к постоянно отдаляющемуся горизонту...
Дин на миг зажмурился, чувствуя внезапную тошноту пополам с горечью в горле, где жгучая слюна мешалась с едким желудочным соком и неожиданными слезами. Он просто чувствовал себя раздавленной мухой, на которую опустилась карающая длань в виде туго свернутой утренней газеты. Ещё свежая типографская краска пачкала ладони. Тяжело облокотившись о старый шкаф, он постоял так несколько минут, стараясь усмирить бурю в желудке. Подошвы ботинок скользнули по влажному дереву, шкаф поехал в сторону, сталкиваясь с зеркалом, которое упало на пол, расколовшись ровно посередине. Старший Винчестер сполз вниз, сжимая ладонями голову, почти в голос умоляя, чтобы эта боль ушла.
На улице вздохнул вечерний ветер, шлёпнул по подсыхающим лужам, стукнул невидимыми пальцами в оконное стекло.
В каждом доме есть аптечка – маленький шкафчик, который висит на стене в ванной или кухне, с красным, малиновым или даже чёрным крестом на дверце. С защёлкой, ручкой, задвижкой. С полками, крючками или вообще без всего. Там люди сваливают в кучу бинты, вату и мерзко воняющие мази, похожие на застывающий гной. Туда они аккуратно укладывают белые кружки лейкопластыря и бутылочки с тёмно-коричневым йодом. Именно там хранят аспирин и градусники – несколько, на случай, если один разобьётся и серебристый ртутный шарик проворно укатится под кухонную раковину. О нём забудут, а он будет понемногу испаряться, отравляя жителей дома, свои едким дымком примешиваясь к воздуху, проникая в каждый уголок, используя для медленного захвата территории каждую щель. А потом начинаются необъяснимые недомогания, переходящие в серьёзный заболевания. Дом пустеет. Его считают проклятым, несчастливым или просто «плохим». Его бросают в одночасье.
Дин с трудом поднялся на ноги, чтобы дойти до ванной. Это было где-то здесь, совсем недалеко – он помнил это место, его образ порой проступал в вязком бреду. Шкафчик с крестом висел как раз над старой стиральной машинкой, представляющей собой круглую высокую коробку, словно уменьшенную копию какой-нибудь башни.
Здесь не было мазей или йода, только старая грязная марля, которая, словно паутина, свисала с угла чуть приоткрытой дверцы, высохшая зелёнка в маленьком бутыльке и несколько использованных шприцов с проржавевшими иглами.
Словно под гипнозом Дин протянул руку, пальцами сгребая всё в кучу, в грязный спутанный клубок, чувствуя тупые уколы гнутых игл. Это могло быть именно тем, чем нужно. В угле на полке валялся смятый коробок спичек. Ложку – стандартную, скучную, вероятно, украденную из больничной столовой, Дин обнаружил в кармане халата. Теперь кажется, всё.
За окном громыхнуло, и старший Винчестер невольно вздрогнул, вспоминая давние грозы, сверкающие молнии и прискорбный факт отсутствия громоотвода около его бывшего дома.
За окном громыхнуло и залилось слезами невнятного цвета небо.
Земля стала чёрной-чёрной, жидкой, она задышала, словно древнее болото или зыбучие пески пустыни. Это мёртвый дом не принимал Дина за своего, он равнодушно косился на старшего Винчестера разбитым зеркалом и гнутыми перилами лестниц. Чужак в доме! Прогоните его, вытолкните в этот ливень, пусть стоит там, как самый последний неудачник, и глотает эту кислотную воду с привкусом бензина.
Желудок, казалось, кишел изнутри муравьями, или червями... чем-то живым, пребывающим в постоянном и раздражающем движении.
В воображении возможно всё – даже отсутствие побочных действий наркотиков. Там никогда не плавило кости и мозг, там никогда не ударяло под колени обрубком стальной трубы. Этот кокон – оболочка, спасающая от всех бед, кроме слишком частой тошноты – её нет на самом деле. Не существует этого щита от бедствий, но тогда почему сознание обставило всё так, что Дин действительно поверил – его тело было слишком отдельно от всего остального, оно было ненужным грузом всегда – все эти годы. Он не может управлять своими руками с такой же лёгкостью, как манипулировать собственным разумом. Почему бы не...?
Это был уже не ливень – нет! Это был просто единый поток воды, не разделённый воздушными струями, не разбитый на острые стекловидные капли. Полупрозрачная хрустальная стена. Неровная, сбитая местами, проколотая насквозь ветвями деревьев и заострёнными концами досок покосившегося забора. Только ведь можно легко представить, что этого дождя нет – сейчас, именно в этот момент здесь, перед домом нет воды, нет грязи и луж. И дома тоже нет. Сейчас он, Дин, стоит посреди пустынной равнины, сжимая в руках старый шприцы с остатками кикой-то жидкости внутри их пластиковых ненадёжных тел. В одном даже плескалось немного рыжеватой крови.
Дом не желал сдаваться – грубо и бескомпромиссно возник за спиной враждебной громадой – вместе с чёртовым крыльцом и вернувшимся ливнем.
Старший Винчестер морщиться, но всё равно отмахивается от наступающих стен и похожей на огромный рот щели между ступенями. Он достаёт спички и ложку, набирает в неё немного грязноватой воды, ссыпает весь недавно полученный от Джорджа порошок, ожидая, когда тот спокойно осядет на металлическом дне. Затем чиркает спичкой, подогревая смесь... Деревянная палочка слишком быстро догорает, но Дин замечает это только после того, как тускнеющий синеватый огонёк впивается ему под ногти, оставляя полукруглую выемку на белой пластинке.
- Чёрт, - шипит старший Винчестер, но потом просто зажигает новую спичку.
Порошок растворяется, он тает в выемке ложки, превращая обычную дождевую воду в святую... Мозг на миг переключается на другое – святая вода – полезная штука! Но Дин резко осаждает самого себя.
У одного из шприцов игла более или менее прямая и совсем не такая ржавая, как у остальных. Всё лишнее летит на землю, в том числе и комья пыли, от которых ладони кажутся мыльными.
Сколько всякой гадости может собраться на этом крошечном кончике иглы после длительного хранения в совершенно неприемлемых условиях? А при условии, что этим шприцом уже когда-то пользовались?
Руки немного дрожали, когда Дин подцепил самым кончиком синеватую ороговевшую кожу в сгибе локтя – такое ощущение, что разрываешь на куске влажный пожелтевший от времени поролон. Его кожа – это чешуя крокодила, это старый ковролин в одном из номеров опостылевших мотелей, это гладкое покрытие сидений «Импалы»... Игла входит в плоть с трудом, цепляя мельчайшими рыжеватыми неровностями изнутри, отчего капли крови выступают так стремительно, что становится страшновато. Теперь надо просто впустить эту жидкость в своё тело – оно уже не сопротивляется, хотя Дин и осознаёт, что доза может быть слишком большой. Нет, даже не осознаёт – он просто надеется на это, верит всей душой, шепчёт про себя – пусть всё будет именно так, пусть не иначе!
Вода слишком холодная – вена на своём протяжении от запястья до лиловой области на миг проступает тёмно-синим, руку дёргает немного, пока это только проверка его собственной чувствительности – и чужеродная ледяная змейка начинает своё путешествие, прокрадываясь внутри предплечья, замирая на миг внутри плечевой мышцы, почти ощутимо прорываясь сквозь ткани.
Дин садится на чёрную влажную после дождя землю и закрывает глаза. И внезапно понимает, что именно сейчас – в этот момент – вокруг, везде, во всех уголках этого штата, этой страны зарождается первыми тёплыми порывами ветра весна. Именно сейчас раскрываются почки на деревьях, являя благостному солнечному свету блестящие зелёный листочки. Весна... Он никогда не обращал внимания на даты и дни – всё, что может быть важным для Дина Винчестера – это «погода назавтра» и «а где бы можно перекусить?» Только теперь весна заставила его разглядеть всё, что происходит – это зарождение новой жизни, на которую ему плевать. Его собственная принадлежит только ему, и Дин действительно знает, как распорядиться таким «богатством». Весна улыбается прямо ему в лицо, она смеётся весело и заразительно, она протягивает ему руки и предлагает радоваться вместе, только старший Винчестер отмахивается, чувствуя ладонью всю грязь этого времени года – льёт дождь, и всё вокруг похоже на растаявшую плитку горького шоколада.
Именно эта весна здесь отнимает все силы – уж слишком она прозрачно намекает, что беда одного человека ничтожна перед буйной радостью всего остального мира. А ещё – она похожа на больничную палату – чёрный вязкий пол, который словно качается при любой попытке добрести от койки до занавешенного окна. Она вспухает гигантскими пузырями и сопротивляется движению. Это бесцветное небо – белый больничный потолок. Эти шершавые стволы деревьев – непостоянные стены здания, о котором теперь и вспоминать-то не хочется. Это чёрно-белая весна, она хуже самой глухой, беспробудной и безнадёжной осени, она никогда рядом не стояла с холодной и чистой зимой, а что уж говорить о лете... Это монохромный кадр, который отпечатывается на сетчатке глаза и не даёт покоя по ночам, мешая спать. В тот раз – когда Дин впервые открыл глаза в комнате в наркологической клинике – тогда тоже была весна. Эта чёртова адская весна, такая же чёрно-белая, такая же беззаботно-равнодушная, такая же эгоистичная.
Чёрное, белое, и снова тёмная полоса... Старший Винчестер подтянул колени к груди, сворачиваясь в клубок, не обращая внимания на грязь, прилипшую к хлопковым штанинам брюк и обильно пропитавшую рукава халата. Это совсем не его одежда, и это не его забота – вообразить можно всё, что угодно – даже крутые джинсы от известной марки. Но нет: всё, что ему сейчас нужно – надёжная кожа привычной куртки, грубая, чуть вытертая ткань джинсов, массивные ботинки. Сэм. И никакой грязи. И никакой весны. Пусть уж лучше будет осень.
- Эй, парень, как ты? – прохрипел Дин, всё ещё чувствуя, как в лёгких хлюпает вода, словно внутрь него забралась огромная жаба, квакающая теперь без устали уныло и монотонно.
Сэм сел, кашляя, смахивая с лица прозрачные капли.
- Нормально, - снова натужный кашель. – Что с машиной?
«Импалу» вынесло на пологий берег недалеко от них – корпус сильно пострадал, но ничего такого, с чем Дин бы не справился, не было.
- Нам придётся её просушить, - усмехнувшись, ответил старший Винчестер, поднимаясь на ноги.
Ветер был холодным, осенним. Возможно, через некоторое время его тело найдут в старом саду у покинутого всеми дома – только всё будет здесь и сейчас так, как хочет он. Они починят машину, они отправятся в путь.
А полосатая, как зебра, весна пусть беснуется до изнеможения.
17 октября 2007
Автор:Reno
Фан-дом: Supernatural
Категория: slash, angst, drama
Рейтинг: NC-17
Персонажи/Пары: винцест
Предупреждения: 1)слова «да такого просто быть не может»» даже слышать не желаю. Как говориться – по авторскому хотению, по авторскому велению, гыы=)) – да будет так, потому что мой фик – что хочу, то и творю
2)остерегайтесь пафоса!
От автора: 1)это было долго из-за жуткой нехватки чёртового времени – это меня порядочно раздражало. Это было долго – но всё-таки закончилось. Диагноз – скрытая депрессия, постепенно перетекающая в хроническую форму. Хотя примерно после половины всего этого могу честно признаться – такого хорошего настроения у меня давно не было. Так что рассказ можно условно поделить на две части – первая написала в полном моральном сумраке, вторая же – в моральном просветлении
2)спасибо Чаку Поланику за вдохновение
3) не бечено – не имею привычки обращаться за помощью, к сожалению
«Жутковато себе представить, но получается, что они пялятся в монитор на себя, пялящихся в монитор на себя, пялящихся в монитор на себя, и так далее, полностью застряв в бесконечной петле зацикленной реальности...»
Ч. Поланик «Незримые твари»
Окончание 5.
Дин, что странно, толком не мог понять, какое время года вступило в данный момент в свои права. У них никогда не была календаря, хотя на экране сотовых телефонов порой мерцало белым непонятное сочетание мелких цифр, в которое он никогда не вглядывался. В самом деле – кого интересует, июль сейчас или октябрь, когда прямо на тебя прёт громадная танкообразная тварь, название которой так и крутится в голове после ночи, проведённой за пролистыванием отцовского дневника, но никак не может выбраться наружу в виде связных фраз. Получаются лишь короткие выкрики: «Сэм, справа!», «Осторожнее!», «Эй, подонок, я здесь!»...
Весна или осень? Начало зимы или её конец? Бред! Это никому сегодня не нужно. Зачем жить, считая дни, когда можно мчаться мимо них в «Импале»? Скучно жить по правилам. Бессмысленно следовать стереотипам. Совершенно неприемлимо говорить штампами. И считать недели собственной жизни – тоже. Дин уже забыл, когда у него день рождения и почти уверен, что и Сэм не помнит. Это когда-то, в каком-то месяце – даже сезон уже за гранью памяти, в какой-то странный день без названия... Они давно послали к чёрту проклятую привычку вычёркивать красным карандашом чёрные цифры в предвкушении праздника. Последний раз, когда Дин делал подобное, относился к такому далёкому прошлому, что даже думать об этом не хотелось.
В этой пустыне всё было серое и одинаковое – или это наркотически-остаточное утро подсунуло старшему Винчестеру чёрно-белую картинку чёткого разделения пространства линией горизонта?
Чёрный цвет машины был настоящим, глубоким и самым надёжным в этой странной местности. Сэм дремал, откинув голову назад, так что бугорок кадыка выступал сильнее, чем обычно, и хотелось коснуться этой открытой беззащитной кожи кончиком языка. Хотя – совмещать вождение и секс – самая плохая из всех когда-либо приходивших в голову Дина идей. Дорога слишком пуста и безопасна, но – кто знает, что может произойти.
Кто-то, кому было нечего делать, разделил серое асфальтовое полотно бесконечной ярко-белой линией – она тянется на мили прозрачного, не засорённого ни объектами, ни шумом, не излишком людей и машин пространства, кристального, как огранённый алмаз, чистого и песочно-серого. Сэм шумно выдыхает на повороте, возит длинными ногами, пытаясь устроиться поудобнее. Ничего не выходит, и он едва слышно ворчит сквозь плотно сжатые зубы, хотя глаз так и не открывает. Затем осторожно, почти не меняя позы, тянется рукой к защёлке ремня безопасности и освобождает собственное тело от эластичной полоски. Это не по правилам. Но Дин не собирается ничего говорить.
Сэм едва слышно сопит, похоже, заснув на этот раз по-настоящему. Его рот чуть приоткрыт, дыхание немного хриплое, и в уголке губ тянется тончайшая нить слюны.
Его открытая шея и ключица, которая видна из-за растянутого ворота футболки – прямой вызов.
Скучно производить усталым мозгом только правильные идеи. Поэтому старший Винчестер поворачивается, насколько ему позволяет гибкий кабель его позвоночника, ногой упираясь в основание ручки переключателя скоростей, придерживая рукой руль, подаётся вправо, проводя пальцем по щеке Сэма, чувствует сухую кожу. Гладя по волосам, он невероятным усилием дотягивается губами до шеи младшего Винчестера.
- Дин?.. – пробормотал тот в полусне, так что Дин решил, что отвечать совершенно необязательно.
Сэм чуть улыбнулся, съезжая на кресле немного ниже, так что его колени врезались в приборную доску, и в тот же момент тело Дина свело такой болезненной судорогой неизвестного происхождения, что у него даже слёзы на глазах выступили. Скрученное спиралью, оно отказывалось повиноваться. Удар прошёл от нерва в локте до коленной чашечки, вынуждая задержать дыхание. В пищеводе скопились пузырьки воздуха, отчего в грудной клетке заворочалась тяжёлым камнем боль. Старший Винчестер захрипел в тщетной попытке вдохнуть, но, казалось, кости его тела затрещали, а в лёгких засаднило, как при ожоге.
Сэм ещё улыбался, почти совсем незаметно, именно на этом переходе из сонного покоя в ярко выраженную тревогу, а Дин хотел бы закричать, но боль сковала его горло, его мозг – всё его существо. «Импала» недовольно скрипнула сцеплением, уводя чёрный блестящий корпус влево, к высокому металлическому каркасу моста через внезапно явившую свои ревущие на порогах воды реку. Наверное, это была одна из самых чистых рек Соединённых штатов в пустынном сером безмолвии этой странной неизвестности, может быть, она была настолько кристальной только на этом своём отрезке, безусловно, длинного пути, а где-нибудь в Висконсине на эти берега и в эту тёмную глубину сваливают кучи мусора, сливают нефтяные отходы и плюют с высоких каменистых склонов. И это затянутое тучами небо равнодушно смотрит в маслянистое зеркало реки большого города. Где-то в другом месте, а не здесь и сейчас, когда никак не удаётся разогнуть бунтующую спину, поставить внутренние органы на места, для них предназначенные, расставить мысли по местам в голове.
Во взгляде Сэма уже нет нерешительности. Именно сейчас он прекрасно знает, он уверен, что что-то не так.
- Эй, Дин... – тянет он тихо и как-то настороженно, уже совершенно проснувшись, но как будто ожидая подвоха, смеха старшего Винчестера и заявления о том, что всё было подстроено, всё было лишь шуткой – и этот неожиданный манёвр машины – тоже.
Не верится, не верится ему, что сейчас, всего через мгновение нос «Импалы» пробьёт эту, казалось бы, несокрушимую стальную перегородку, и всё рухнет в эту чистую-чистую воду, только вот на степень её чистоты всем уже до лампочки.
- Эй, Дин!! – теперь в его голосе нет никакого предвкушения развязки этого неудачного прикола, почему-то именно сейчас старший Винчестер хрипит, не в силах вымолвить ни слова, цепляясь за рукав куртки брата, растягивая губы в кривом подобии улыбки ужаса, которое может кого угодно шокировать – и принимает спиной удар о металлическое перекрытие, которое поддаются. Его бросает вперёд, вбок и снова на Сэма, по лбу течёт густая красная кровь, и младший Винчестер слышит, как разлетается боковое стекло и левая передняя фара. Лобовое стекло разъедают миллионы трещин, оно лопается со странным глухим звуком, словно полая тыква, которую со всей силы швырнули о бетонный пол погреба или заиндевелую землю пустого мёртвого поля... Боковое зеркало срезало, словно ножом, и искорёженный труп «Импалы» рухнул вниз, в блестящую глубину.
Сэм видел это, но не мог поверить в происходящее. Дин не мог видеть этого, но страх на лице брата говорил сам за себя, да и этот странный волнистый влажный отблеск на его лице... Боль в теле немного отпустила, уступая место огненной каше в раненой голове.
Что чувствует человек, которого хоронят заживо? Наверное, именно это – когда уши закладывает от шума хлынувшей в салон машины воды, металл тянет на самое дно, а потом куда-то в сторону, тащит по камням дна, так что от скрежета передёргивает, и ноют зубы.
Что чувствует тот, кого хоронят заживо? Эту агонию, этот страх, когда вода ледяная вода обволакивает, льётся в глаза и рот, жестоко лишая возможности выбраться на поверхность. Дверь должна быть где-то слева, она там – да, только вот эти осколки продирают кожу куртки, они впиваются пониже локтя, они скалят свои неровные обломанные зубы, они не желают поддаваться давлению ладони Дина, а просто жалят его раз за разом, расширяя раны, вгрызаясь в человеческое мясо.
Сэм пытается что-то сказать, но слова теперь – лишь пузыри так понапрасну растрачиваемого драгоценного воздуха. Кипит, словно над огнём маленькой переносной печки, но вода почти не передаёт звук, она гасит его, поглощает.
- Не трать кислород! – что есть силы орёт Дин, понимая всего мгновение спустя, что занимается именно этим.
Им надо было бы выучить язык для немых – они ведь знают кодировку времени, даты и места, Джон учил их давно, так почему бы им не общаться без помощи голоса?
Искалеченный каркас «Импалы» швырнуло резко, впечатывая в камень, окрашивая воду внутри салона в бледно-красный: потревоженная рана на затылке Дина дала новую порцию крови.
Что же чувствует он – человек, которого хоронят заживо?
Наверное, что-то схожее с ощущением, когда вода пропитывает лёгкие, когда вода наполняет тело, как стеклянную бутыль, и тянет, тянет вниз. Мышь в клетке – два человека в стальном коробе мечутся, дёргаясь в последних судорогах, глотая чистую-чистую воду, и жидкость булькает в черепе внутри головы.
***
- Эй, парень!
Громкий голос понемногу привёл в чувство.
Дин почувствовал, что всё в состоянии дышать, значит – ещё жив. Nonsense! Он и не мог умереть! Он не умер, он просто провалялся час, день, два без сознания, пока тело его приводило себя в порядок, пока мозг восстанавливал ткани и клетки, позволяя сознанию прийти в себя.
- Хэй, ты сдох там совсем, что ли?
Это прозвучало не слишком вежливо – но до самой остроты реалистично. Вряд ли рай или ад встретили бы его такими словами. Он жив. Он ведь всё ещё жив?
Над головой – тусклое почти бесцветное небо, которое застыло неподвижно, словно мутный кисель или желатин, растворённый в воде, или грязноватая илистая вода, или ещё что-нибудь, о чём сейчас вовсе не хотелось думать.
В глазах немного двоится, но от этого прохладное ощущение реальности только крепнет.
- Сэм... – язык, голосовые связки, лёгкие – всё подчиняется хозяйской воле, и это не может не радовать.
- Что ты там бормочешь?
Человек, наконец, возник в поле зрения старшего Винчестера – оказывается, этот парень был намного младше Дина, лет девятнадцать-двадцать – не больше. Знакомое лицо. Он был высоким, совсем, как Сэм, и старший Винчестер был готов поспорить, что стоит ему подняться, как он вновь ощутил, как внутри дрожит и бьётся в непонятном волнении сердце, когда у него снова будет возможность положить подбородок на плечо младшего Винчестер и стоять так целую вечность.
- Майкл? Что ты здесь делаешь? – отрешённо и неожиданно для самого себя спросил Дин, только сейчас понимая, что сидит, прислонившись спиной к потёртому дереву стены какого-то сарая. – И где Сэм?
Парень пристально смотрел на него. Пристально, с этим чёртовым узнавание во взгляде.
- Какого ещё Сэма, Стивен?
Дин потряс головой, понимая, что ещё мгновение – и его раздражение перельётся через край.
- Сэм, мой брат, чёрт тебя побери! И я тебе никакой не Стив!! Меня зовут Дин.
Майкл – или как там его – пожал плечами, улыбаясь неуверенно и криво.
- А я тебе никакой не Майкл, - тихо проговорил он минуту молчания спустя. – Стив, ты что, не помнишь меня? Я Джордж, мы учились вместе в одной школе, год назад. И ты никогда не говорил мне, что у тебя есть брат.
- Нет, Майкл, - нахмурившись, проговорил старший Винчестер. – Ведь тебя звали именно так, я помню, не может быть, чтобы не так...
Его речь перешла в невнятное бормотание.
- Стив, не мели чепухи, - покачал головой не - Майкл. – Я готов поклясться, ты уже успел наглотаться колёс с тех пор, как сбежал из наркологической клиники...
Дин почти не слушал его. Они с Сэмом были в «Импале», они ехали прочь от того старого «отеля», он наклонился, чтобы поцеловать его, он почувствовал боль, которой ещё никогда не испытывал, машину повело в сторону, и они упали в чёртову реку, а потом – кругом вода, покорёженный металл и кровь. Его рана!
Старший Винчестер с трудом поднял руку, дотрагиваясь до затылка, ожидая взрыва в голове, но ничего не произошло. Пальцы коснулись чуть отросших волос, но – ни засохшей кровяной корки, ни рваных краёв раны с клочьями кожи.
Вода залилась в самые лёгкое – и дальше просто пустота. Длинная, как вечность, она всё-таки закончилась осознанием этого окружающего его сейчас мира, где Майкл притворяется Джорджем, а Дина зовёт Стивеном.
- Что, забыл уже, как скупал у меня наркоту? Забыл, как избил меня из-за жалких пакетиков с дурью?!
Эти слова эхом отозвались в голове. Дин точно помнил, парня звали Майкл, никак иначе.
- Я был с Сэмом, в той машине, где нас нашли – кто? – спасатели, какие-то одинокие путники, другие охотники?
- Машина... – протянул Майкл – Джордж. – Тебе отец отдал свою старую тачку?
Либо это было непроходимой тупостью, либо Дин чего-то не понимал. Машинально покачав головой, он вздохнул, позволяя мыслям сложиться в подобие паззла, правильного, дающего целостную картину.
-Расскажи всё, что знаешь обо мне, - жёстко сказал он, поднимаясь на ноги так резко, что Майкл отпрянул от неожиданности. – Не смотри на меня, как на выжившего из ума. Просто расскажи.
Это было не таким уж и лёгким занятием – объяснять что-то человеку, который явно не в себе – бледный, глаза горят, этот дикий взгляд...
- Я не могу рассказать всё, - осторожно начал Джордж, Майкл или кто-то другой. – Я сам не так уж много знаю. Знаком с тобой последние года два...
Дин никак не отреагировал: всё из-за нового шокирующего открытия – оказывается, он почему-то стал гораздо выше, чем должен быть. От этого восприятие окружающего мира изменилось столь сильно, что сознание не выдерживало информационную нагрузку – усыпанная гниющими листьями земля была далеко, слишком далеко. В руках заболело. Тело было не слишком накаченным, явно не таким, к которому привык старший Винчестер. Одет он был в нелепую больничную пижаму тёмно-синего цвета, в разношенные тапки и махровый халат поверх с громадным капюшоном. Небо стало ближе. Или только кажется?
- Ты слушаешь? – прервался Джордж.
- А? Конечно.
- Были вместе в школе последний год, прошлый, вместе курили траву и порошки нюхали – до того момента, пока не подрались.
Да, тот случай Дин помнил хорошо.
- Потом я тебя ни разу не видел. Говорили, будто родители упекли тебя в наркологическую клинику...
- Родители? – это слово было непривычным, в первую очередь из-за своей невообразимой формы множественного числа. У Дина не могло быть «родителей», у них с Сэмом был отец. Который умер.
Джордж кивнул.
- Миссис Хард сказала так на совете в школе – что больше ты не будешь никуда ходить, что ты отправлен в какой-то реабилитационный центр.
- Наркоман, значит, - усмехнулся старший Винчестер. – А знаешь, я ведь могу тебя здесь и прирезать, чтобы ты не разболтал всем о том, что видел меня...
Дин сам ужаснулся этих слов – они вырвались помимо воли, но сейчас не мог ничего изменить.
Джордж отступил на шаг, но, похоже, не был слишком испуган.
- Ты идиот, - проговорил он, засовывая руки глубоко в карманы. – Ты сбежал день-два назад. Выдрал трубки с лекарствами и обезболивающим из своих вен – готов поспорить, дыры в плоти ещё не зажили.
Дин коснулся ладонью сгиба локтя. Затем торопливо закатал махровый рукав. Кожа там была синяя, тёмная, словно омертвевшая – многочисленные следы от медицинских игл россыпью красноватых точек пятнали кожу. Некоторые из них были похожи на мелкие язвы.
Майкл поморщился, созерцая это малоприятное зрелище, потом не выдержал и отвернулся.
- Неужели, тебя до сих пор не ломало, парень? – поинтересовался он, пиная мелкий камень, который стукнул по стене сарая, гулко отдаваясь эхом внутри. – Неужели, не чувствовал этого? Такой резкий переход от медикаментозной поддержки к полной свободе.
Это было похоже на правду. Вроде бы. Та боль – сильнейшая, скручивающая тело боль – могла быть... Но тогда почему, как он оказался в «Импале», если был в клинике?..
Это путалось, как непослушные верёвки вьются, словно змеи...
- Больше ничего. Конец! – развёл руками Джордж. – Ты не выходил за пределы клиники весь последний год.
Дин на миг закрыл глаза. Реальность дробилась под веками на мелкие острые осколки.
- Но где тогда Сэм? - он всё равно не понимал. Он не мог заставить себя осознать всё происходящее.
- У тебя никогда не было брата, Стив, - покачал головой Джордж.
- Но ведь ты тогда, - беспомощно протянул Дин. – Ты тогда сказал, что приучишь и Сэма к этой дряни, в тот день, когда я тебя избил. Разве не поэтому я на тебя набросился?!
Последняя ниточка, слишком тонкая, чтобы не поддаться силе этого острого воображаемого лезвия.
- Тогда ты просто хотел получить наркоту бесплатно, - безжалостно отрезал Джордж. – Я не знаю, кто такой Сэм, но...
- Я понял, - деревянным голосом прервал его Дин.
- У меня сейчас есть немного порошка, - начал парень, - если начнётся, после того...
- Давай сюда, - с неожиданной агрессией рявкнул Дин. – Ну же!
- Ладно, бери, всё равно тут сейчас с этим проблем нет... - Он положил на протянутую ладонь четыре или пять целлофановых шуршащих пакетиков. – Главное, не переборщи...
Но Дин его уже не слышал – он шёл, спотыкаясь, по дороге, которая вела к дому – бывшему, наверное – его образ сохранился в сознании, даже промелькнул пару раз в придуманной им реальности. Там, вроде бы, должны быть какие-то родители. Они, конечно, отправят его назад, но, по крайней мере, можно будет убедиться в отсутствии младшего заноза-в-заднице брата, Сэма, которого никогда не существовало по-настоящему.
6.
Далеко идти не пришлось – знакомые очертания дома рывками вырывались из липкой подступающей темноты. Те самые стены – и они сыграли свою роль в наложении реальностей, в перекрёсте, всё это сложилось в голове Дина, спаялось под воздействием наркотиков намертво, так что теперь и не разорвать.
Тот самый дом, в котором он, казалось, так давно выдумал для себя, что он – мифический охотник за нечистью (где только вычитал о таких?), что у него есть брат, именно здесь, где-то в мансарде под самой крышей он придумал целый мир для себя, чтобы убежать из этого. Тогда была сильная гроза, дом был пуст и неприветлив. Размытые тени метались по стенам в припадке воображаемого сумасшествия. Дом был пуст. Почему его родители, если они действительно существуют, бросили его тогда? Было неимоверно страшно, и порошок помог – расслабленное сознание вздохнуло свободнее, одним лёгким движением поправило перо на шляпе художника и решительно взялось за кисть. У маленького круглого чердачного окошка стоял мольберт. Кисть скользила по белому листу, оставляя синие и черные линии, которые складывались в голове Дина в целостную картину другого мира. Это было спасением, это было его собственной жизнью, где всё подчинялось его желаниям. Там был Джон – отец, которого не стало. Дин поморщился, вспоминая. Когда в больнице он лежал при смерти, почему он так отчаянно желал, чтобы произошло что-то страшное? Может быть, именно в этот момент в настоящем родители пришли к соглашению отправить сына в это жуткое место, где перемешаны злоба и отчаяние, и тошнотворный запах медикаментов? Поэтому он так ненавидел их, каким-то образом эта ненависть перешла на Джона – и он умер. Потому что так захотел Дин.
Имя. Ключ к душе человека. Сколько бы времени не прошло в этой реальности – год, два – старший Винчестер прожил в своём воображении целых двадцать шесть лет с именем Дин, оно вросло в его плоть, оно кровью пульсировало в венах, и немое безликое слово «Стивен» теперь мало что означало.
Сэм. И любовь, и боль, и ещё куча всякой чепухи и мелко порезанной бумаги, смешанной с серой ясностью осеннего неба.
Дом, наконец, был здесь целиком и полностью – в круге света фонаря. Слепые окна заколочены чуть подгнившими досками, крыльцо завалено прошлогодними листьями и влажными окурками. Четыре стеклянные ячейки двери заляпаны подсохшей грязью.
- Эй!! – вдохнув побольше воздуха, закричал Дин, хотя и понимал, что здесь давно никто не живёт. – Отзовитесь, чёрт побери!!!!
Эхо робко стукнуло внутри пустого мёртвого каркаса, тревожа застоявшийся воздух.
Дин поднялся по крыльцу, глядя на чёрное дерево двери, как будто кто-то давным-давно развёл здесь большой костёр, а потом хорошенько прибрал за собой, оставив только эти странные метки. Дверь совсем не казалась надёжной, поэтому выбить её одним ударом ноги не составило большого труда.
При беглом осмотре гостиной создавалось впечатление, что хозяева покидали своё место жительства в страшной спешке – вся мебель осталась на своих местах, пыльная и печальная. В камине ещё находились острые клиновидные бархатно-чёрные угли, словно всего пару часов назад люди готовили еду над этим ехидным, хитрым, живым огнём.
Дин прошёл по старому ковру, который гасил любой шум благодаря толщине ворса и степени загрязнённости.
Две лестницы вели на второй этаж, но лезть туда совсем не хотелось, особенно когда старший Винчестер увидел в самом углу коридора высокий – в потолок – шкаф с множеством полок, на которых поблескивали треснутыми стёклами маленькие и большие рамки с фотографиями. По правую сторону от шкафа висело прямоугольное зеркало с отломанным левым нижним углом. Осколки хрустели под ногами, как старые кости крыс в канализационных переходах, где обитал оборотень...
Позади Дина отражался тёмный коридор, так что его белое лицо как будто даже светилось нездоровой зеленью. От этого было немного жутко, но, глядя в зеркало, Дин отметил, что похож на Сэма – он вылепил его «по собственному образу и подобию». Было странно созерцать в куске стекла лицо человека, которого ты привык видеть рядом с собой, но не в себе самом. Это было странно и нелепо, словно кто-то нарисовал маску, закрыв ею истинное лицо Дина, поставил старшего Винчестера на табуретку, что бы он казался выше...
Вслепую протянув руку, Дин нашарил первую попавшуюся рамку и рукавом стёр пыльный слой. На фотографии была запечатлена супружеская пара – они стояли, тесно прижавшись друг к другу, женщина улыбалась, сложив руки на огромном круглом животе – месяц так пятый.
Мать его напоминала Элен, только намного младше. Такие же светло-каштановые волосы и строгие тёмные глаза. Но сейчас в её взгляде была доброта. Очень похоже. Всё-таки память не покидала его даже в моменты, когда в наркологической клинике отключали электричество, и питательная жидкость не проникала в его вены.
Его отец выглядел, как Бобби, который сбросил лет пять-шесть. Он старался выглядеть не слишком довольным жизнью, но у него это плохо получилось – солнце, подсвечивающее фотографию изнутри, стирало любые негативные эмоции на его лице свои пушистыми лучами.
Всё так причудливо переплелось – все эти прототипы, эти образы – они кочевали из одной реальности в другую, не обращая внимания на законы, на привычки... Лица родителей отпечатались на той самой глупой картинке, нарисованной размытыми акварельными красками, от которых бумага вздувалась пузырями.
Только его лица не было в созданной им реальности – он смял собственный образ, он выбросил свою фотографию в виртуальный мусорный ящик где-то в районе собственной печени.
Если бы чёртово тело не решило за разум – никакого побега из клиники бы не было, сейчас он точно так же покоился бы мёртвым грузом на своей больничной койке, без сознания, может быть, или же в этой мутной воде проклятой реальности, которую он ненавидел – всё одно. Мог бы перебороть боль стальных укусов игл, мог бы не обращать внимания на жидкость в венах, разбавляющую кровь. Мог бы навсегда погрузиться в созданный собственным воображением мир, мог умереть в этой клинике и даже не заметить этого – всё равно всё осталось бы на своих местах – и «Импала», и Сэм, и бесконечная дорога к постоянно отдаляющемуся горизонту...
Дин на миг зажмурился, чувствуя внезапную тошноту пополам с горечью в горле, где жгучая слюна мешалась с едким желудочным соком и неожиданными слезами. Он просто чувствовал себя раздавленной мухой, на которую опустилась карающая длань в виде туго свернутой утренней газеты. Ещё свежая типографская краска пачкала ладони. Тяжело облокотившись о старый шкаф, он постоял так несколько минут, стараясь усмирить бурю в желудке. Подошвы ботинок скользнули по влажному дереву, шкаф поехал в сторону, сталкиваясь с зеркалом, которое упало на пол, расколовшись ровно посередине. Старший Винчестер сполз вниз, сжимая ладонями голову, почти в голос умоляя, чтобы эта боль ушла.
На улице вздохнул вечерний ветер, шлёпнул по подсыхающим лужам, стукнул невидимыми пальцами в оконное стекло.
В каждом доме есть аптечка – маленький шкафчик, который висит на стене в ванной или кухне, с красным, малиновым или даже чёрным крестом на дверце. С защёлкой, ручкой, задвижкой. С полками, крючками или вообще без всего. Там люди сваливают в кучу бинты, вату и мерзко воняющие мази, похожие на застывающий гной. Туда они аккуратно укладывают белые кружки лейкопластыря и бутылочки с тёмно-коричневым йодом. Именно там хранят аспирин и градусники – несколько, на случай, если один разобьётся и серебристый ртутный шарик проворно укатится под кухонную раковину. О нём забудут, а он будет понемногу испаряться, отравляя жителей дома, свои едким дымком примешиваясь к воздуху, проникая в каждый уголок, используя для медленного захвата территории каждую щель. А потом начинаются необъяснимые недомогания, переходящие в серьёзный заболевания. Дом пустеет. Его считают проклятым, несчастливым или просто «плохим». Его бросают в одночасье.
Дин с трудом поднялся на ноги, чтобы дойти до ванной. Это было где-то здесь, совсем недалеко – он помнил это место, его образ порой проступал в вязком бреду. Шкафчик с крестом висел как раз над старой стиральной машинкой, представляющей собой круглую высокую коробку, словно уменьшенную копию какой-нибудь башни.
Здесь не было мазей или йода, только старая грязная марля, которая, словно паутина, свисала с угла чуть приоткрытой дверцы, высохшая зелёнка в маленьком бутыльке и несколько использованных шприцов с проржавевшими иглами.
Словно под гипнозом Дин протянул руку, пальцами сгребая всё в кучу, в грязный спутанный клубок, чувствуя тупые уколы гнутых игл. Это могло быть именно тем, чем нужно. В угле на полке валялся смятый коробок спичек. Ложку – стандартную, скучную, вероятно, украденную из больничной столовой, Дин обнаружил в кармане халата. Теперь кажется, всё.
За окном громыхнуло, и старший Винчестер невольно вздрогнул, вспоминая давние грозы, сверкающие молнии и прискорбный факт отсутствия громоотвода около его бывшего дома.
За окном громыхнуло и залилось слезами невнятного цвета небо.
Земля стала чёрной-чёрной, жидкой, она задышала, словно древнее болото или зыбучие пески пустыни. Это мёртвый дом не принимал Дина за своего, он равнодушно косился на старшего Винчестера разбитым зеркалом и гнутыми перилами лестниц. Чужак в доме! Прогоните его, вытолкните в этот ливень, пусть стоит там, как самый последний неудачник, и глотает эту кислотную воду с привкусом бензина.
Желудок, казалось, кишел изнутри муравьями, или червями... чем-то живым, пребывающим в постоянном и раздражающем движении.
В воображении возможно всё – даже отсутствие побочных действий наркотиков. Там никогда не плавило кости и мозг, там никогда не ударяло под колени обрубком стальной трубы. Этот кокон – оболочка, спасающая от всех бед, кроме слишком частой тошноты – её нет на самом деле. Не существует этого щита от бедствий, но тогда почему сознание обставило всё так, что Дин действительно поверил – его тело было слишком отдельно от всего остального, оно было ненужным грузом всегда – все эти годы. Он не может управлять своими руками с такой же лёгкостью, как манипулировать собственным разумом. Почему бы не...?
Это был уже не ливень – нет! Это был просто единый поток воды, не разделённый воздушными струями, не разбитый на острые стекловидные капли. Полупрозрачная хрустальная стена. Неровная, сбитая местами, проколотая насквозь ветвями деревьев и заострёнными концами досок покосившегося забора. Только ведь можно легко представить, что этого дождя нет – сейчас, именно в этот момент здесь, перед домом нет воды, нет грязи и луж. И дома тоже нет. Сейчас он, Дин, стоит посреди пустынной равнины, сжимая в руках старый шприцы с остатками кикой-то жидкости внутри их пластиковых ненадёжных тел. В одном даже плескалось немного рыжеватой крови.
Дом не желал сдаваться – грубо и бескомпромиссно возник за спиной враждебной громадой – вместе с чёртовым крыльцом и вернувшимся ливнем.
Старший Винчестер морщиться, но всё равно отмахивается от наступающих стен и похожей на огромный рот щели между ступенями. Он достаёт спички и ложку, набирает в неё немного грязноватой воды, ссыпает весь недавно полученный от Джорджа порошок, ожидая, когда тот спокойно осядет на металлическом дне. Затем чиркает спичкой, подогревая смесь... Деревянная палочка слишком быстро догорает, но Дин замечает это только после того, как тускнеющий синеватый огонёк впивается ему под ногти, оставляя полукруглую выемку на белой пластинке.
- Чёрт, - шипит старший Винчестер, но потом просто зажигает новую спичку.
Порошок растворяется, он тает в выемке ложки, превращая обычную дождевую воду в святую... Мозг на миг переключается на другое – святая вода – полезная штука! Но Дин резко осаждает самого себя.
У одного из шприцов игла более или менее прямая и совсем не такая ржавая, как у остальных. Всё лишнее летит на землю, в том числе и комья пыли, от которых ладони кажутся мыльными.
Сколько всякой гадости может собраться на этом крошечном кончике иглы после длительного хранения в совершенно неприемлемых условиях? А при условии, что этим шприцом уже когда-то пользовались?
Руки немного дрожали, когда Дин подцепил самым кончиком синеватую ороговевшую кожу в сгибе локтя – такое ощущение, что разрываешь на куске влажный пожелтевший от времени поролон. Его кожа – это чешуя крокодила, это старый ковролин в одном из номеров опостылевших мотелей, это гладкое покрытие сидений «Импалы»... Игла входит в плоть с трудом, цепляя мельчайшими рыжеватыми неровностями изнутри, отчего капли крови выступают так стремительно, что становится страшновато. Теперь надо просто впустить эту жидкость в своё тело – оно уже не сопротивляется, хотя Дин и осознаёт, что доза может быть слишком большой. Нет, даже не осознаёт – он просто надеется на это, верит всей душой, шепчёт про себя – пусть всё будет именно так, пусть не иначе!
Вода слишком холодная – вена на своём протяжении от запястья до лиловой области на миг проступает тёмно-синим, руку дёргает немного, пока это только проверка его собственной чувствительности – и чужеродная ледяная змейка начинает своё путешествие, прокрадываясь внутри предплечья, замирая на миг внутри плечевой мышцы, почти ощутимо прорываясь сквозь ткани.
Дин садится на чёрную влажную после дождя землю и закрывает глаза. И внезапно понимает, что именно сейчас – в этот момент – вокруг, везде, во всех уголках этого штата, этой страны зарождается первыми тёплыми порывами ветра весна. Именно сейчас раскрываются почки на деревьях, являя благостному солнечному свету блестящие зелёный листочки. Весна... Он никогда не обращал внимания на даты и дни – всё, что может быть важным для Дина Винчестера – это «погода назавтра» и «а где бы можно перекусить?» Только теперь весна заставила его разглядеть всё, что происходит – это зарождение новой жизни, на которую ему плевать. Его собственная принадлежит только ему, и Дин действительно знает, как распорядиться таким «богатством». Весна улыбается прямо ему в лицо, она смеётся весело и заразительно, она протягивает ему руки и предлагает радоваться вместе, только старший Винчестер отмахивается, чувствуя ладонью всю грязь этого времени года – льёт дождь, и всё вокруг похоже на растаявшую плитку горького шоколада.
Именно эта весна здесь отнимает все силы – уж слишком она прозрачно намекает, что беда одного человека ничтожна перед буйной радостью всего остального мира. А ещё – она похожа на больничную палату – чёрный вязкий пол, который словно качается при любой попытке добрести от койки до занавешенного окна. Она вспухает гигантскими пузырями и сопротивляется движению. Это бесцветное небо – белый больничный потолок. Эти шершавые стволы деревьев – непостоянные стены здания, о котором теперь и вспоминать-то не хочется. Это чёрно-белая весна, она хуже самой глухой, беспробудной и безнадёжной осени, она никогда рядом не стояла с холодной и чистой зимой, а что уж говорить о лете... Это монохромный кадр, который отпечатывается на сетчатке глаза и не даёт покоя по ночам, мешая спать. В тот раз – когда Дин впервые открыл глаза в комнате в наркологической клинике – тогда тоже была весна. Эта чёртова адская весна, такая же чёрно-белая, такая же беззаботно-равнодушная, такая же эгоистичная.
Чёрное, белое, и снова тёмная полоса... Старший Винчестер подтянул колени к груди, сворачиваясь в клубок, не обращая внимания на грязь, прилипшую к хлопковым штанинам брюк и обильно пропитавшую рукава халата. Это совсем не его одежда, и это не его забота – вообразить можно всё, что угодно – даже крутые джинсы от известной марки. Но нет: всё, что ему сейчас нужно – надёжная кожа привычной куртки, грубая, чуть вытертая ткань джинсов, массивные ботинки. Сэм. И никакой грязи. И никакой весны. Пусть уж лучше будет осень.
- Эй, парень, как ты? – прохрипел Дин, всё ещё чувствуя, как в лёгких хлюпает вода, словно внутрь него забралась огромная жаба, квакающая теперь без устали уныло и монотонно.
Сэм сел, кашляя, смахивая с лица прозрачные капли.
- Нормально, - снова натужный кашель. – Что с машиной?
«Импалу» вынесло на пологий берег недалеко от них – корпус сильно пострадал, но ничего такого, с чем Дин бы не справился, не было.
- Нам придётся её просушить, - усмехнувшись, ответил старший Винчестер, поднимаясь на ноги.
Ветер был холодным, осенним. Возможно, через некоторое время его тело найдут в старом саду у покинутого всеми дома – только всё будет здесь и сейчас так, как хочет он. Они починят машину, они отправятся в путь.
А полосатая, как зебра, весна пусть беснуется до изнеможения.
17 октября 2007
@темы: Фанфикшн, Супернатуралы
Nice planet. We'll take it.
Название: Чёрно-белая весна
Автор:Reno
Фан-дом: Supernatural
Категория: slash, angst, drama
Рейтинг: NC-17
Персонажи/Пары: винцест
Предупреждения: 1)слова «да такого просто быть не может»» даже слышать не желаю. Как говориться – по авторскому хотению, по авторскому велению, гыы=)) – да будет так, потому что мой фик – что хочу, то и творю
2)остерегайтесь пафоса!
От автора: 1)это было долго из-за жуткой нехватки чёртового времени – это меня порядочно раздражало. Это было долго – но всё-таки закончилось. Диагноз – скрытая депрессия, постепенно перетекающая в хроническую форму. Хотя примерно после половины всего этого могу честно признаться – такого хорошего настроения у меня давно не было. Так что рассказ можно условно поделить на две части – первая написала в полном моральном сумраке, вторая же – в моральном просветлении
2)спасибо Чаку Поланику за вдохновение
3) не бечено – не имею привычки обращаться за помощью, к сожалению
«Жутковато себе представить, но получается, что они пялятся в монитор на себя, пялящихся в монитор на себя, пялящихся в монитор на себя, и так далее, полностью застряв в бесконечной петле зацикленной реальности...»
Ч. Поланик «Незримые твари»
Продолжение
3.
- Думаешь, заложили дверь? – задумчиво протянул Дин, простукивая стену вновь – только для того, чтобы убедиться окончательно. – Труп, замурованный хозяевами? Некогда живой человек, который слишком много знал?
Сэм сглотнул. Он никогда не представлял, как это может быть – когда тебя хоронят заживо. Когда в самый пограничный момент жизни и смерти ты вдруг вполне осознаёшь, что никто не спасёт, не раскопает могилу, не разобьёт кирпичную кладку, между уровнями которой ещё не просох раствор. И как же страшно думать о том, что, возможно, сейчас друзья и родственники стоят там, наверху, бледные, как призраки, и оплакивают тебя. Они швыряют свои букеты из чётного количества жёлтых астр на свежевскопанный участок кладбища и так непоколебимо уверены в твоей смерти, что сам внезапно понимаешь: ты и вправду мёртв, как и прочие товарищи по несчастью.
- Трупы детей? Разложенные по банкам человеческие органы? Логово вампиров? Средневековые орудия пыток?
Они многое повидали. Похороненных заживо ещё не встречали.
- Расчленённые трупы? Коробки с засушенными глазами и похожими на мелкую морковь отрубленными пальцами? Грязное тряпьё со следами крови?
Наверное, им было страшно. Может быть, они даже кричали, но ведь гробовщики обычно весьма невосприимчивы к шуму неизвестного происхождения, их работа требует полной невозмутимости и чугунной нервной системы, или же полного отсутствия последнего.
- Одежда и вещи предыдущих постояльцев, которых больше никто не видел?
Дин с шумом втянул воздух.
- Думаю, самое первое, - наконец, пробормотал Сэм.
Чёртово воображение разыгралось не на шутку, и сейчас перед глазами стояла картина: иссохший труп, возможно, со свёрнутой шеей... В истлевшей одежде. Скрюченные пальцы с обломанными ногтями. Младший Винчестер потряс головой, но страх остался.
- Думаешь, надо поговорить с хозяйкой?
Дин хмыкнул, жестом приказывая брату отойти в сторону, сам же извлёк из сумки небольшой лом и как следует ударил согнутым плоским концом по стене.
***
Дин слышал, что Майка даже пришлось отвозить в больницу, поговаривали, что у него была сломана пара рёбер и слегка отбита поясница. Старший Винчестер был уверен, что Майкл никому не скажет об их драке, может быть, он представит всё в виде банального несчастного случая. Упал с гаража так неудачно, что... И далее по списку. Дин не пошёл в школу на следующий день, хотя и вышел из дома в положенный час, свернув, однако, в небольшой парк недалеко от дома, и стоило лишь отцу и брату уйти, как он вернулся. Он помнил, что обещал Сэму больше не нюхать всякую дрянь и сейчас почти не собирался вскрывать шуршащие пакетики, не собирался рассыпать дорожку на полу в туалете и затем вдыхать через свёрнутый в трубочку листок плотной бумаги. Не собирался, только вот всё вышло само собой. Хотелось убить себя, но Дин просто не мог побороть в себе это странное желание испытать всё ещё хотя бы раз. На этот раз уж точно последний.
Его воображение с самого первого дня действовало по одному и тому же сценарию. Всё, что сейчас было нужно – это подождать пару минут, а затем – дверь чуть приоткрывалась, и в тесную, словно гроб, комнатку проникал Сэм, немного растрёпанный, чуть испуганный, но уже почти решившийся на следующий шаг. И каждый раз он удивлённо спрашивал:
- Что ты здесь делаешь?
Этот Сэм не кричал на него, не ругался и не обижался. Он был такой трогательно беззащитный, что Дин почти умирал от желания, переполнявшего его.
- Я просто жду тебя, - он уже заранее знал ответ, он знал, что будет потом, но всегда с нетерпением ожидал продолжения действия, словно смотрел затёртое шоу по порно каналу, которое видел уже десятки раз, но так и не смог оторваться от телевизионного экрана. И всё это в его голове крутилось каруселью, цветным калейдоскопом, когда Дин чувствовал обнажённое тело под пальцами и все вибрации боли вместе с приглушённым криком, многократно отражавшимся от стен и потолка, он знал, что сейчас белесая жидкость зальёт крышку унитаза, старые потрёпанные джинсы и, может быть, руки, только это не важно, когда Сэм подаётся назад с низким стоном, похожим на рычание. И не важно, что Джон сейчас явится и первым делом пойдёт отлить. Потому что если Дин не захочет – отец не придёт, а брат кончит для него десять раз подряд. И вся эта горькая похоть льётся из него с неизвестно откуда взявшимися слезами, и слюной, и потом. И так мерзко, что даже он осознаёт, что сейчас его сознание по уши в дерьме.
- Давай, Сэмми, ещё, ты разве сам не понимаешь, как это важно?- против воли слова вырываются из его приоткрытого рта, искажённые, чужие и ненавистные, и лишь в тот момент, когда младший брат поворачивается всего на миг, кривясь от внутренней боли, Дин видит в его глазах такое презрение, что понимает: действие порошка закончится совсем скоро. Растает иллюзия, а затем его, как всегда, вырвет в тот же унитаз, только если он не успеет открыть крышку вовремя – ему сильно не поздоровится. Придётся всё отмывать, или же отец узнает обо всём. Этот запах исторгнутой телом желчи с остатками полупереваренной пищи словно пропитал одежду, стены дома, всё вокруг. Дин дышит этим. Он этим живёт.
- Сын, ты дома? – чёрт, Джон явился раньше почему-то...
- Типа того, - решается откликнуться Дин, чувствуя первый рвотный спазм, скучивающий желудок подобно жёсткой проволоке.
- Где Сэмми?
- Здесь, - едва слышно шепчет Винчестер, ощущая, как внутренности сводит и, наконец, тело сдаётся, принуждая Дина наклониться, резко согнувшись, опираясь руками о холодный фарфор, и сейчас он ощущает себя именно так, как его брат – созданный воображением – который вынужден гнуться под весом тела, почти прижатый к треснутой пластмассовой крышке.
Льётся в мутную воду, оставляя горьких тошнотворный привкус на губах.
- Дин, всё в порядке?
«Конечно, пап», - хочется сказать громко и радостно, только вот не выходит.
- Где Сэм?
«Чёрт, да я не знаю!!»
И эта розоватая масса – почему именно такого цвета? – она оставляет разводы на ладонях.
- Где Сэм? – уже ближе, почти с самой дверью туалета.
- В школе, - хрипит Дин, только отец уже распознал этот болезненный тон его голоса.
- Открой дверь.
Почти можно, только вот синяя ткань штанов пропитана спермой, и это огромное пятно между ног – как чёртово признание.
- Сейчас.
Вроде бы, закончилось. Внутри всё болит, желудок в полном изнеможении, и колени дрожат. В остальном – всё не так уж плохо.
Сейчас он похож на живой труп – лицо белое, глаза – красные, как ночные огни светофора, губы – синие, руки – трясутся. И, конечно, встрёпанные влажные волосы и вымазанная в собственной рвоте одежда. Хорошо, что в коридоре было темно, и Джон не успел ничего разглядеть. Лихорадочный блеск глаз сына он списал на игру света от фонаря, отразившегося в зеркале в прихожей.
***
- Дин! – Сэм растерялся всего на миг. В следующую же секунду он перехватил лом, занесённый для следующего удара, прошептав, - перестань.
- Да что с тобой? – криво улыбнулся брат. – Мы ведь всегда делаем то, что нам нужно. Сейчас мы можем обнаружить заплесневелый призрак какого-нибудь без вести пропавшего...
- Дин!
Младший Винчестер нахмурился, глядя на брата. Они запросто могут вылететь из этого «отеля» и остаться без пищи посреди пустыни, когда до ближайшего города полдня пути, даже если заставить «Импалу» выложиться по полной.
Он покачал головой, но затем всё-таки кивнул, понимая, что ни хозяйка, ни её сын никогда добровольно не позволят им разбить стену, чтобы выяснить, что за ней скрывается.
Толстый неровный слой отделочного материала обвалился после первых же ударов, и в чуть подсвеченном солнечным светом, проникающим сквозь зарешёченное узкое окно под самым потолком, воздухе закружились мельчайшие частички пыли. Светлое, ещё сохранившее свою первозданную белизну дерево фанерного прямоугольника, показавшегося из-под застывшего слоя штукатурки, подтвердило гипотезу о заложенной хозяевами двери, ведущей в некое помещение, может быть, и подвал или погреб.
Дин явно вошёл во вкус: вскоре дерево поддалось, и щепки полетели в разные стороны. Сэм немного нервно оглянулся: каждый новый удар лома по стене его сердце отмечало тревожным стуком изнутри о грудную клетку. Удивительно, но женщина не спешила проверять, чем же вызван весь этот шум. Возможно, всерьёз полагала, что Винчестеры по ходу дела возьмутся и за ремонт умирающего здания.
- Есть! – возглас брата отвлёк младшего Винчестера от размышлений.
Провал был чёрным – все-таки подвал, хотя и без характерного движения стылого спёртого воздуха и энергии замкнутого долгое время пространства.
Отверстие в стене было слишком узким для человека, хотя теперь, когда половина дела была готова, оставалось лишь извлечь остатки фанеры из стены, открывая полноценный проход.
- Должно же здесь, чёрт возьми, быть проведено электричество, - неуверенно протянул Дин, боком пролезая в образовавшийся проём. – Сейчас.
Он включил фонарь, позволяя желтоватому световому кругу выхватывать из подступающей темноты то клочья паутины, то зловещие трещины в штукатурке, а иногда и влажные потёки на стенах.
- Сомневаюсь, - сказал в ответ Сэм, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь поверх плеча брата. – Ну, и что там?
Дин вздохнул, пытаясь пробраться ещё дальше, и нечаянно уронил фонарь.
Сэм подался вперёд, глядя на старые мешки у стены в неподвижном теперь круге белого света, туго набитые каким-то белым порошком, напоминающим муку мелкого помола.
- Есть! – воскликнул старший Винчестер, нашарив рукой кнопку выключателя, и тусклый свет залил помещение.
Это, действительно, было странно – зачем нужно закрывать старый подвал, в котором не хранится что-то по-настоящему ценное, где нет скелета в шкафу, нет трупов или чего-то страшного.
- Сахарная пудра? – с удивлением протянул Дин, который не долго думая открыл один из мешков, причём насквозь прогнившая грубая ткань буквально рассыпалась под его пальцами.
Это был беловатый порошок, нет, совсем не мука, но вполне похоже.
- Они хранят здесь мешки с сахарной пудрой, - вздохнул Дин, продолжая проверку. – Это что – запасы на чёрный день?
- Может быть, - откликнулся Сэм, вновь взявшись за простукивание стен. Здесь всё было чисто.
Дин открыл следующий мешок. Точно такой же белый порошок, что и во всех предыдущих. Сладкая пыль, не известно, зачем она здесь, и сейчас старший Винчестер вновь окунул палец в вещество, но на этот раз вкус изменился. Не то чтобы он был совсем-совсем незнакомым – нет – но память услужливо предоставила все необходимые воспоминания об этом странном привкусе, который сейчас наполнял рот. Не сахар на этот раз, а кое-что гораздо хуже.
- Хэй, Сэм, - голос прозвучал как-то по-чужому, но Дин не обратил на это внимания.
- Что?
- Они нашли то, что мы прятали, - громила обратился к старухе.
Та молчала, сосредоточенно что-то обдумывая.
- Что-то нашёл?
Это давнее-давнее ощущение.
Хочется испытать ещё раз?
- Нет, ничего, показалось.
- Что будем делать со всем этим разгромом?
Молчание.
Сэм вдруг подумал, что это глупо – замуровывать трупы в стенах – словно в каких-то страшных историях. Есть куда более разумный и лёгкий способ скрыть следы преступления – огонь. Кремация куда шире распространена в США, чем предание тела земле. Как-то раньше он об этом не думал.
4.
Что чувствует человек, который почти готов впустить в своё тело этот мелкий-мелкий белый порошок, который обещает подарить то почти забытое, погребённое на самом дне сознания под многочисленным обещаниями навсегда вырвать из себя с корнем и выбросить на помойку, ощущение? Наверное, что-то сходное с чувствами того самого парня, которого закапывают заживо. И этот миг – на самой грани – когда уже готов втянуть носом этот воздух, пропитанный предвкушением, разве не он напоминает о дробном стуке камней по деревянной тяжёлой крышке?
Дин обещал брату, что больше никогда не вернётся к тому, что было давным-давно, но ведь обещания порою так легко нарушить – особенно, когда память остро и больно колет в самое сердце, или это просто галлюцинации?
Тогда у него была цель, или причина, как не называй – что-то существовало, что не позволяло ему бросить здесь и сейчас. А что теперь? Есть наркота, а причины... Где найти хотя бы одну, чтобы снова решиться сломя голову броситься в самый центр этого смертоносного вихря, рискуя вновь прогуляться медленным шагом по кругам ада?
И сейчас он отчаянно хочет узнать, почему. Просто почти в номер в конце коридора и сказать что-то Сэму резко, как-нибудь холодно и даже жёстко, что бы он ответил ему точно так же, а что ещё лучше – промолчал бы обиженно, недоумённо. И потом будут причины.
Иногда просто достаточно слова.
Иногда он хочет, чтобы его заколдовали «на счастье». Но такого заклинания нет. Для этого есть наркотики.
***
Однажды совесть заговорила странным скрипучим голосом, в один из тех самых вечеров, когда Майкл догнал его где-то в районе школы и предложил снова. Словно и не помнил тупых ударов тяжёлых ботинок под самые рёбра. Чёрт, всё-таки он был дилером, он редко боялся, только в те моменты, когда от него требовали достаточно большие суммы, которыми он не располагал.
- Чего тебе? – грубовато спросил Дин, хотя прекрасно знал, что нужно этому парню.
И он не собирался поддаваться его уговорам.
- Ты не пожалеешь... Готов поспорить, такого ты ещё никогда не пробовал. Это просто улётная дурь!
Дин покачал головой, продолжая путь. Но парень не отставал. Сейчас он напоминал старшему Винчестеру маленького ребёнка, который клянчит деньги у прохожих.
- Отвали, Майк, - проговорил он медленно и раздельно, чтобы удостовериться, что тот его понял.
- Сейчас не попробуешь –больше такого шанса не будет, - этот змей-искуситель всё ещё на что-то надеялся. – Двадцатку за всё это добро...
Он принялся выгребать из карманов многочисленные бумажные конвертики, наглухо запечатанные, для верности заклеенные скотчем.
Дин вздохнул.
- Нет.
- Придурок! Да бери так, даром!
Винчестер хотел было сказать, что дело вовсе не в деньгах, в другом, но не успел и слова произнести, как Майкл закивал, швыряя несколько конвертов на стылую землю подступающей осени, и широким шагом направился к шоссе.
- Чёрт, - пробормотал Дин, присев на корточки, подбирая пакетики, пачкая в грязи пальцы и край рукава куртки. – Вот урод.
Глупо было поддаваться на уговоры, но при виде порошка всё внутри ныло, выло, как стая волков, требовало новой порции. Когда-то старший Винчестер слышал о ломке у наркоманов, которые кололи вены, но с порошком пока всё было гораздо проще – ну, кружится голова и в глазах порой троится, так ведь это проходит через час-другой. И ничего больше не надо. Только когда становится скучно, или страшно, или слишком тоскливо – тогда можно ещё. Но делать это каждый день совсем не обязательно.
Порошок не имел запаха, впрочем, как и ярко выраженного вкуса. Это лишь способ на некоторое время отключится от того дерьма, в котором все они – Сэм, Джон и, как завершение, Дин – живут последние несколько лет.
Сэму об этом не стоит говорить, он снова перестанет говорить с братом.
Дин присел на землю около высокого старого дуба, чтобы немного передохнуть. Этот уголок парка был одним из самых заброшенных, сюда редко приходили люди, в основном, такие же, как и он.
Последний, самый последний, больше никогда – это, казалось, он повторил себе столько же раз, сколько опавших листьев сейчас в этом тихом парке. А может, даже больше.
Пыльца – какие цветы дарят её за деньги людям? – она оседает на поверхности мозга, она растворяется в лимфе и крови, она серыми змейками стекается к сердцу.
Половинчатая луна вдруг представилась такой забавной, словно отрезанное чрезвычайно острым ножом человеческое ухо, а её призрачный шлейф легко можно было бы принять за остаточную сукровицу – это вечернее небо всё в красной-красной жидкости, которая складывается в причудливые фигуры.
- Дин.
Старший Винчестер удивлённо взглянул в глаза Сэму.
Оказалось, что этот порошок действует по принципу того, первого. Это не могло не радовать, только вот брат на этот раз вышел не слишком идеальным, по мнению Дина – сознание расплывалось, и образ никак не желал выстраиваться в ровную цепь из тепла и хриплого дыхания.
- Ты обещал мне...
Дин поморщился, понимая, что в этот раз разум подводит его, подводит, выливая в эту реальность всю желчь, все внутренности, переработанные в мелкую, как наркота, порошок, кровавый, жидкий порошок.
Хотелось засунуть два пальца в рот и заставить тело избавиться от всей мерзости.
Хотелось достать из внутреннего кармана что-нибудь острое и проверить на опыте, можно ли выкрасить то бледное размытое облако собственной кровью.
Дин подумал, что это было бы совсем неплохо – вернуться домой задолго до того, как придёт отец. Только вот подняться на ноги оказалось куда сложнее, чем он предполагал. Ствол дерева оказался как раз кстати – его шершавая поверхность была идеальна для того, чтобы уцепиться за чешуеобразные пластинки кончиками пальцев. Прохладный воздух всколыхнулся, проходясь жёсткой щёткой по коже лица и рук, отчасти приводя в чувство, отчасти ввергая в куда большее смятение.
Пройдя от парка вдоль шоссе до тёмного неприветливого дома, Дин остановился на миг, пытаясь дышать как можно глубже, потому что тошнота подступила вновь – как это обычно бывало, как это и есть, как будет ещё, пожалуй, долгое время. Только на этот раз гораздо сильнее – гораздо – а это означает, что этот поток - как река, ничем его не сдержать и не усмирить.
Какая-то машина остановилась, чуть съехав на обочину. Незнакомая и совершенно обычная машина, боковое стекло медленно поехало вниз.
- Эй, парень, нужна помощь?
Старший Винчестер покачал головой, прислоняясь к фонарному столбу, чувствуя, как против воли тело сгибает, выворачивает, и ощущение того, что желудок, и печень, и селезёнка хлюпают уже где-то в самом горле, не покидает.
- Эй...
- Отвали! Иди к чёрту!
Это было не так просто – поймать интервал между спазмами и судорогами, когда слова прозвучат достаточно внятно, чтобы их поняли.
Машина медленно двинулась вдоль тротуара, словно совершенно ненужный в данный момент хренов спаситель и воинствующий альтруист всё ещё разрывался между желанием остаться и помочь Дину и голосом разума «уезжай, пока не поздно».
Старший Винчестер покачал головой, чувствуя, как мелкие, липкие и холодные капли пота стекают по вискам и шее, оставляя лишь ощущение опустошающего облегчения от осознания того, что всё закончилось.
До дома от силы два шага – только почти нет этих самых сил, чтобы просто сдвинуться с места, отпуская ставший почти родным столб, принявший в свои равнодушные бетонные объятия немного человеческого тепла.
Над крыльцом висел старый фонарь, который сейчас горел, хотя света почти не давал, слишком пыльными были его стёкла.
Дин осторожно приоткрыл входную дверь, проникая внутрь, стараясь двигаться как можно тише и осторожнее, когда вдруг заметил странное движение в кухне.
На столе лежал включенный карманный фонарик, свет которого резкими графичными тенями и белыми высветами узорчато расписал лицо спящего Сэма. Его голова покоилась на сложенных руках, от тёплого дыхания стекло фонарика запотевало на каждом выдохе, из-за чего и искажался световой луч.
Старший Винчестер замер, прислонившись спиной к тёмному от времени дереву дверного косяка, глядя на брата, впитывая каждой клеткой тела эту непривычную атмосферу покоя, которая сейчас отравляла, как изголодавшегося человека кусок жирного сала – она убивала.
Взгляд. Взгляд. Дин подмечает всё – и эти едва заметные в тусклом свете почти просохшие солёные дорожки на щеках, припухшие веки, всклокоченные волосы.
Джон отсутствовал – в коридоре кроме грязных сэмовых ботинок не было ничего. С появлением отца всё свободное пространство заполнялось оружием, запахом запёкшейся крови и пороха.
Сейчас здесь был безвкусный воздух обычного человеческого дома. Неинтересный воздух. Воздух без приключений и опасности. У такого воздуха голубые, как чистое летнее небо, наивные глаза с длинными ресницами. Такой воздух никому не нужен.
- Сэм, - это вырвалось против воли. Дин вовсе не собирался будить брата, он лишь хотел благополучно добраться до собственной кровати, стараясь не обращать внимания на ухмыляющиеся пляшущие стены, наполовину скрытые темнотой. – Сэм!
Проклял себя за слёзы в голосе, которые так резко и неожиданно горячей горечью схватили за горло.
Младший Винчестер вздрогнул, просыпаясь, вскакивая, дезориентированный.
Он встряхнулся, делая шаг к Дину, затем почти побежал, обнимая за шею, прижимая к себе со всей силой, которой он сейчас обладал.
- Всё в порядке, - пробормотал старший Винчестер.
Это казалось глупым и ненужным. Только вот когда чувствуешь кожей тёплое дыхание – это ощущение пропадает. Хочется просто позволить руками вкрадчиво и осторожно пробраться под растянутую серую футболку, почувствовать пальцами чуть выступающие рёбра, ямку пупка, соски...
Тошнота ещё плескалась внутри вместе с непреодолимым желанием проникнуть в этот чуть приоткрытый рот, почувствовать в полной мере всю его горячую влажность и острую кромку зубов.
Тошнота намекала, что неплохо бы принять горизонтальное положение и немного поспать.
Кто будет слушать тошноту?
Дин послал рвотные позывы к чёрту.
Только не сейчас. Только не в тот момент, когда он так близко.
***
Сейчас тот факт, что у них с Сэмом были разные комнаты, играл на руку Дину. Хотя он почти-почти не собирался покидать собственный номер, даже не помышлял об этом, но ночь звала, ночь шептала и принуждала подняться с кровати, просто для того, чтобы проверить – а изменилось ли что-то за это время? Здесь не было чёткого разделения – что плохо, что хорошо. Внезапно граница между этими понятиями стала настолько размытой, что зло плавно перетекало в добро, и Дин вдруг вообразил, что его намерения совсем не такие плохие, как могло бы показаться на первый взгляд. Неважно, каким образом ему удалось убедить себя, но игра в поддавки заняла место внутреннего слабого сопротивления. Луна была точно такой же, как тогда, давным-давно, неполной, нецелой, отрубленной половиной завершённого. Луна пыталась говорить своим изуродованным ртом, на деле бывшим лишь едва различимым рельефом её серебристой поверхности; подмигивая единственным глазом, глумилась над Дином, смеялась тонко и противно, как какой-нибудь карлик-убийца – одного из представителей этого племени Винчестеры как-то встретили в Небраске. Дин никому бы не пожелал подобного – увидеть грязный подвал, заполненный до самого потолка разлагающимися частями, оторванными от мёртвых человеческих тел. Причудливо вырезанные лоскуты кожи и плоти, желтоватая жировая прослойка, кровоточащие ещё внутренние органы...
Маленький домашний ад.
Что чувствует человек, готовый впустить в своё тело этот мелкий смертоносный порошок – разве не то же самое, что и парень, которого режут на куски заживо?
Возможно, только этот процесс куда более медленный, но это этого не менее болезненный.
Вопрос. Он пришёл не вовремя и некстати. Дин послал к чёрту все вопросы.
Только не сейчас. Только не в тот момент, когда он так близко.
- Дин? – в голосе Сэма не было особого удивления – похоже, брат не собирается прекращать свои ночные прогулки, зря они, всё-таки, согласились на два одноместных номера, хотя ведь делать было нечего. Однако теперь, когда Дин вознамерился помешать его нормальному сну, младший Винчестер просто не мог найти подходящих слов, чтобы выпроводить брата. Не мог он сейчас указать Дину на дверь - это всколыхнулось внутри точно такими же полузабытыми воспоминаниями. Это зацарапалось сначала весьма робко о грудную клетку маленьким, но чрезвычайно острым коготком неизвестной науке твари, пушистой порой, но чаще всего вздорной, капризной и чуточку злобной. Имя твари – волнение. Чёртово волнение от самого банального на свете предвкушения – ожидания чего-то большего, чего может и не быть вовсе, что, возможно, существует лишь как идея, но идея, подкреплённая переменчивой надеждой.
- Сэм, - этот обмен весьма важными фразами порою действительно умиляет.
Едва слышно вздохнув, Сэм посторонился, пропуская старшего Винчестера внутрь.
- Я посплю у тебя? – полу-вопрос, полу - констатация факта.
Сэм молча пожал плечами в манере «что делать, оставайся», и обвёл помещение сосредоточенным взглядом в поисках большого гостиничного махрового полотенца в странном узоре из причудливых геометрических фигур. Явно старое, оно ещё пыталось выглядеть так задорно и бодро, только вот не слишком ровные края и прорехи в самом центре полотна говорили сами за себя.
- На полу, - ухмыльнулся Дин, и младший Винчестер вдруг обратил внимание на его странно покрасневшие глаза. Предполагать, что брат заливался слезами в каком-нибудь тёмном углу, было бы глупо и весьма неразумно – за такие мысли можно и получить хорошенько, но больше ничего путного в голову не приходило. Красные, словно воспалённые, с влажными длинными ресницами – это тревога, больше ничего. Зрачки чёрные, но не слишком широкие – просто два тёмных провала, ведущие в самый центр разума.
- Я в душ, - проговорил Сэм, хотя Дин уже сам прекрасно всё понял. – Можешь спать на кровати, я тебя сдвину к краю, когда выйду.
Дин снова хмыкнул, медленно делая шаг от двери к чёрному квадрату выключателя, чтобы погасить ставший вдруг таким резким и неприятным свет, хотя вряд ли мощность единственной лампы превышала шестьдесят ватт.
Сэм прикрыл дверь, затем повернул круглую пластинку замка, закрываясь изнутри, когда сонная слабость накатила вдруг вязкой волной, отзываясь гулом в ногах и плечах, пробуя на прочность, проверяя выносливость. Можно было бы свернуться клубком на этом старом холодном кафельном полу голубоватого цвета и заснуть, не взирая на отсутствие комфорта.
С темнотой положение Дина только ухудшилось. Когда свет лампы окончательно рассеялся в подступившей ночи, старший Винчестер почувствовал сильнейшее головокружение: ему казалось, что тёмная, словно склеенная из чёрного картона комната начала быстро вращаться, сглаживая углы, смазывая очертания, превращаясь в гигантский каменный шар, внутри которого он был теперь заточён, как в могиле. В лёгких булькнуло, воздух раскрыл пузырьки альвеол до самого опасного предела, и иллюзия удушья стала настолько реальной, что слишком сложно было определить, где правда, а где лишь собственная фантазия постаралась.
Эта комната была фрагментом самого ада, его порождением – теперь Дин был уверен – весь этот дряхлый барак был адским домом, где темнота живёт своей жизнью, где она обладает всеми чувствами, присущими человеку.
- Сэм, - ему казалось, что пол рушиться под ногами, стоит лишь пошевелиться, что сейчас – всего через мгновение – он окажется в самом эпицентре каменного вихря. – Сэм!
Нервно провёл ладонью по шершавой стене, пытаясь найти кнопку выключателя.
Младший Винчестер успел стянуть через голову футболку, когда услышал испуганный голос брата.
- Сэм!!
Не на шутку встревоженный, он открыл дверь, позволяя мутному лучу света прорезать пол от границы кафеля и пола до самого окна.
- Дин? – осторожно выглянул младший Винчестер, понимая, что в ближайшие несколько секунд ничего не сможет разглядеть.
Отблеск света послужил ориентиром, своего рода маяком для Дина, он сделал пару неуверенных шагов по направлению к двери в ванную комнату, одновременно чувствуя кончиками пальцев ребристую кнопку на стене.
- Я просто искал, - старший Винчестер опустил крохотный рычажок вниз, до отметки «Вкл.», не миг закрывая глаза, чтобы не ослепнуть от вспышки старой лампы, - выключатель.
Последнее слово он выдохнул в основание шеи Сэма, сперва не осознавая того факта, что сейчас стоит почти вплотную к брату, едва касаясь запястьем его бедра, чувствуя тепло на самом кончике миллиметра того пространства, что ещё оставалось между ними.
Слово стало коротким потоком горячего, почти болезненного дыхания, которое до странности сильно обжигало кожу, вызывая желание быть ещё немного ближе.
Мышцы глазных яблок свело резкой судорогой, когда Дин попытался поднять взгляд, чтобы посмотреть на брата. Во всём теле плескалась усталость, но именно сейчас горячие струйки энергии чертили влажные дорожки капельками пота по спине, проникая за жёсткий край кожаного ремня, не в силах преодолеть границу в виде резинки боксеров.
Напряжение нарастало – словно та тонкая прослойка воздуха, которая ещё существовала между ними, сжималась теперь невидимыми тисками до сильнейшей дрожи в пространстве.
Сэм пытался дышать ровнее, но живот всё равно непроизвольно втягивался до боли, до ощущения, словно из тела выкачивают последние остатки кислорода.
Он почти забыл об этом, с тех пор прошло достаточно много времени. Они с Дином могли лежать в одной кровати, чувствуя надёжность судорожно сведённых лопаток друг друга, могли слушать дыхание, считая все вдохи и выдохи, как порой люди, страдающие бессонницей, считают овец. Но именно в этот момент младший Винчестер вдруг осознал в полной мере, как одно слово может зажечь бенгальский огонь внутри – эту тонкую рождественскую волшебную палочку, созданную каким-то умным человеком, который слишком хорошо разбирался в химии...
Возможно, Сэм уже давно ждал этого момента и верил, что дождётся.
Прохладные пальцы касаются лица.
Прохлада касания - словно разрешение, поэтому младший Винчестер опустился на колени, чтобы прижаться щекой к животу Дина, закрывая глаза, внезапно осознавая, что забыл о том, что должно быть дальше.
- Сэм, - выдох отдаётся вибрацией.
Старший Винчестер рывком поднял Сэма на ноги, целуя его быстро и яростно, затем резко отталкивая от себя, словно сопротивление внутри возникло на основе какой-то тревожащей его мысли.
Сэм покачал головой, вновь делая шаг навстречу. Он осторожно провёл ладонью по линии подбородка, чувствуя колкую чуть отросшую щетину, затем коснулся большим пальцем нижней губы, чуть оттягивая её вниз, отчего тусклый свет на миг острым блеском отразился от зубов. А затем наклонился вперёд, без напора целуя Дина в губы, не пытаясь проникнуть внутрь, просто чувствуя тепло.
- Не надо, Сэм.
Младший Винчестер вздохнул, но не отстранился.
- Я же под кайфом, разве не заметно? – осведомился Дин. – И эта комната сейчас кружится, как сумасшедшая, что будет, если я совсем перестану себя контролировать?
Но Сэм лишь воспользовался удобным моментом, чтобы провести языком по самой грани кромки зубов, по гладким дёснам до правого уголка губ, позволяя капельке слюны на миг блеснуть в неярком свете.
- А что если я сейчас вставлю тебе так, что ты потом неделю не сможешь ходить?
У Дина белки глаз красные-красные, словно у разъярённого быка, который так и норовит растоптать какого-нибудь незадачливого торреодора.
Он снова надышался этой гадости, где только нашёл?
Сахарная пудра весьма прозрачно намекала на вероятность обмана. Дин прекрасно знал, чем отличаются две данные субстанции.
Его глаза – ночные сигналы светофора, которые предупреждают об опастности. На миг становится страшно – так, как никогда ещё не было: ни на чёртовой охоте, ни в спонтанной битве с тёмными силами – никогда. Демона можно облить святой водой, Дину же это не поможет. Ну, может, отрезвит слегка, но уж точно лишь на пару минут.
Это действительно больно – когда стенки кишечника растягиваются под напором чужеродного проникновения.
Дин почти подавил неуместную сейчас усмешку, разворачивая Сэма спиной, непослушными пальцами расстёгивая ширинку, дотрагиваясь до себя, жёстко командуя собственным телом, заставляя сдерживать животные инстинкты. В голове стоял мутный туман, и мозг шептал что-то внутри черепной коробки, вызывая к жизни многократное эхо, невыносимый шум в ушах.
Это действительно больно – когда одну из самых важных частей твоего тела зажимают в раскалённых стальных тисках.
Сэм просто наклонился вперёд, как много лет назад в этих грязный наркотический мечтах, только теперь наяву, избавляясь от джинсов. Из заднего кармана посыпалась звонкая мелочь.
Без слов. Давайте играть в молчанку. Проигравший будет...
Не звука, даже когда Дин приставляет раздувшуюся головку к узкому закрытому отверстию, давит, принуждает впустить внутрь, но мышцы - они капризные, они не желают размыкаться, расходиться, они требуют приложить ещё больше силы, и уже тогда, не в силах более сопротивляться, с почти неразличимым хрипом Сэма, с его безмолвной болью и тихими слезами, сдаются, расслабляясь, насколько это возможно.
- Сэм?
Мы ведь договорились сегодня молчать весь вечер!
Проигравший будет...
Тот лишь мотает головой, в данный момент слишком плохо соображая, чтобы поддерживать этот совсем ненужный разговор.
До предела – хочешь, пропихну до самого горла, хочешь, прошью невидимой иглой до самого мозга? Прострочу на виртуальной швейной машинке ровные стежки вдоль позвоночника, заставлю всё-таки сдирать с тела кожу от боли, как в давних мечтах? Наркотики творят с человеком страшные вещи, рисуя грубой кистью в его воображении невообразимый ад, от которого вполне реальные твари задрожат и ретируются, дабы не попасть под полную раздачу. Настолько искажена картина мира, настолько извращено всё внутри, что место жалости займёт похоть, место похоти – жестокость.
- Бо-ольно, - простонал Сэм, понимая, что ещё секунда – и он потеряет сознание.
Проверка на прочность.
Старший Винчестер закрыл глаза, зажмурился до жёлтых и чёрных кругов перед глазами, продолжая, задыхаясь от боли точно так же, как и Сэм. Через мгновение двигаться стало вдруг намного легче. Красный обод у самого основания эрегированного члена первой каплей крови шлёпнулся на пол, оставляя тёмные, похожие на синяки, отметины на стёртом от времени дереве. Сэм дёрнулся, опираясь ладонью о стену, чувствуя, как хрустит в челюстях оттого, что он слишком сильно сжал зубы. Остриё клыка кровожадно пронзило губу, наполняя рот солоноватым привкусом.
Скольжение возникло благодаря густой буроватой массе – смеси крови и внутренней слизи, когда Дин стал постепенно наращивать темп, уже предчувствия первые отзвуки того самого ощущения сомнительного и проходящего удовольствие, которое, однако, кажется самым необходимым, самым ослепляющим, самым острым, подкреплённое собственным гортанными хриплыми выдохами, когда слюна в горле вскипает под напором выдыхаемого углекислого газа, когда сквозь тело словно проходит электрический ток...
Сэм запрокинул голову, насколько это было возможно, насаживаясь на член Дина, одновременно пытаясь податься вперёд – эта боль всё никак не унималась, она проходила сквозь сведённые мышцы, заканчиваясь где-то в затылке, проливаясь с кончиков пальцев холодным потом. Колени подгибались, но руки старшего Винчестера, сжимавшие бёдра Сэма, не давали ему упасть.
Ритм сводил с ума: толчок – боль, почти полный выход – боль, и только где-то на самой грани – прослойка возбуждения, а в голове плавится мозг.
Дину показалось, что всё вокруг залило красной масляной краской, когда он кончил, проливая сперму в раненое тело брата, чувствуя, как жидкость переливается через край, липнет к коже, стекает каплями по ногам Сэма, но он продолжал двигаться, как будто по инерции, почти не воспринимая реальность. Только стон младшего Винчестера привёл его в чувство. Сэму явно нужна была помощь в достижении цели – его тело всё ещё требовало разрядки, только ноги не держали, и когда Дин вышел из него, младший Винчестер просто сполз по стене на пол, на грани проводя ладонью по всей длине органа, чувствуя жёсткость паховых волос и мягкую кожу ствола, чувствуя пульсацию крови вживлённых в плоть сосудов.
- Подожди, - прошептал старший Винчестер, кладя руку поверх пальцев Сэма, с силой сжимая его член до самого момента, когда последняя судорога прошла по телу брата, и он расслаблено откинулся к стене, ощущая всей поверхностью спины её холодную надёжность.
Дин молча поднялся, подхватывая младшего Винчестера под руки, невероятным образом добираясь до кровати и устраивая голову Сэма на своей груди. Тошнота почти отступила, зато головокружение взорвалось двойной вспышкой в голове, почти лишая зрения и слуха.
- Я долго об этом мечтал, - вырвалось у старшего Винчестера помимо его желания.
Сэм чуть приподнялся, чтобы взглянуть в лицо брату:
- Мы, кажется, занимались сексом не менее тысячи раз...
- Да, - кивнул старший Винчестер. – Но это так – бред больного воображения.
Наркотические сны преследуют всю жизнь.
- Давай завтра уедем отсюда? – предложил Дин, что бы перевести тему. – Мне надоел этот разрушающийся на пустынном ветру барак.
Сэм вздохнул, морщась от остаточной боли, сонно моргая и пытаясь разглядеть кусочек реальности в кромешной тьме за окном.
Можно и уехать. Вряд ли это что-то изменит.
На спинке стула висела пропитанная потом рубашка. Ткань её нагрудного кармана чуть топорщилась в тщетной попытке скрыть свёрток внутри. Белый-белый порошок – словно сахарная пудра.
Автор:Reno
Фан-дом: Supernatural
Категория: slash, angst, drama
Рейтинг: NC-17
Персонажи/Пары: винцест
Предупреждения: 1)слова «да такого просто быть не может»» даже слышать не желаю. Как говориться – по авторскому хотению, по авторскому велению, гыы=)) – да будет так, потому что мой фик – что хочу, то и творю
2)остерегайтесь пафоса!
От автора: 1)это было долго из-за жуткой нехватки чёртового времени – это меня порядочно раздражало. Это было долго – но всё-таки закончилось. Диагноз – скрытая депрессия, постепенно перетекающая в хроническую форму. Хотя примерно после половины всего этого могу честно признаться – такого хорошего настроения у меня давно не было. Так что рассказ можно условно поделить на две части – первая написала в полном моральном сумраке, вторая же – в моральном просветлении
2)спасибо Чаку Поланику за вдохновение
3) не бечено – не имею привычки обращаться за помощью, к сожалению
«Жутковато себе представить, но получается, что они пялятся в монитор на себя, пялящихся в монитор на себя, пялящихся в монитор на себя, и так далее, полностью застряв в бесконечной петле зацикленной реальности...»
Ч. Поланик «Незримые твари»
Продолжение
3.
- Думаешь, заложили дверь? – задумчиво протянул Дин, простукивая стену вновь – только для того, чтобы убедиться окончательно. – Труп, замурованный хозяевами? Некогда живой человек, который слишком много знал?
Сэм сглотнул. Он никогда не представлял, как это может быть – когда тебя хоронят заживо. Когда в самый пограничный момент жизни и смерти ты вдруг вполне осознаёшь, что никто не спасёт, не раскопает могилу, не разобьёт кирпичную кладку, между уровнями которой ещё не просох раствор. И как же страшно думать о том, что, возможно, сейчас друзья и родственники стоят там, наверху, бледные, как призраки, и оплакивают тебя. Они швыряют свои букеты из чётного количества жёлтых астр на свежевскопанный участок кладбища и так непоколебимо уверены в твоей смерти, что сам внезапно понимаешь: ты и вправду мёртв, как и прочие товарищи по несчастью.
- Трупы детей? Разложенные по банкам человеческие органы? Логово вампиров? Средневековые орудия пыток?
Они многое повидали. Похороненных заживо ещё не встречали.
- Расчленённые трупы? Коробки с засушенными глазами и похожими на мелкую морковь отрубленными пальцами? Грязное тряпьё со следами крови?
Наверное, им было страшно. Может быть, они даже кричали, но ведь гробовщики обычно весьма невосприимчивы к шуму неизвестного происхождения, их работа требует полной невозмутимости и чугунной нервной системы, или же полного отсутствия последнего.
- Одежда и вещи предыдущих постояльцев, которых больше никто не видел?
Дин с шумом втянул воздух.
- Думаю, самое первое, - наконец, пробормотал Сэм.
Чёртово воображение разыгралось не на шутку, и сейчас перед глазами стояла картина: иссохший труп, возможно, со свёрнутой шеей... В истлевшей одежде. Скрюченные пальцы с обломанными ногтями. Младший Винчестер потряс головой, но страх остался.
- Думаешь, надо поговорить с хозяйкой?
Дин хмыкнул, жестом приказывая брату отойти в сторону, сам же извлёк из сумки небольшой лом и как следует ударил согнутым плоским концом по стене.
***
Дин слышал, что Майка даже пришлось отвозить в больницу, поговаривали, что у него была сломана пара рёбер и слегка отбита поясница. Старший Винчестер был уверен, что Майкл никому не скажет об их драке, может быть, он представит всё в виде банального несчастного случая. Упал с гаража так неудачно, что... И далее по списку. Дин не пошёл в школу на следующий день, хотя и вышел из дома в положенный час, свернув, однако, в небольшой парк недалеко от дома, и стоило лишь отцу и брату уйти, как он вернулся. Он помнил, что обещал Сэму больше не нюхать всякую дрянь и сейчас почти не собирался вскрывать шуршащие пакетики, не собирался рассыпать дорожку на полу в туалете и затем вдыхать через свёрнутый в трубочку листок плотной бумаги. Не собирался, только вот всё вышло само собой. Хотелось убить себя, но Дин просто не мог побороть в себе это странное желание испытать всё ещё хотя бы раз. На этот раз уж точно последний.
Его воображение с самого первого дня действовало по одному и тому же сценарию. Всё, что сейчас было нужно – это подождать пару минут, а затем – дверь чуть приоткрывалась, и в тесную, словно гроб, комнатку проникал Сэм, немного растрёпанный, чуть испуганный, но уже почти решившийся на следующий шаг. И каждый раз он удивлённо спрашивал:
- Что ты здесь делаешь?
Этот Сэм не кричал на него, не ругался и не обижался. Он был такой трогательно беззащитный, что Дин почти умирал от желания, переполнявшего его.
- Я просто жду тебя, - он уже заранее знал ответ, он знал, что будет потом, но всегда с нетерпением ожидал продолжения действия, словно смотрел затёртое шоу по порно каналу, которое видел уже десятки раз, но так и не смог оторваться от телевизионного экрана. И всё это в его голове крутилось каруселью, цветным калейдоскопом, когда Дин чувствовал обнажённое тело под пальцами и все вибрации боли вместе с приглушённым криком, многократно отражавшимся от стен и потолка, он знал, что сейчас белесая жидкость зальёт крышку унитаза, старые потрёпанные джинсы и, может быть, руки, только это не важно, когда Сэм подаётся назад с низким стоном, похожим на рычание. И не важно, что Джон сейчас явится и первым делом пойдёт отлить. Потому что если Дин не захочет – отец не придёт, а брат кончит для него десять раз подряд. И вся эта горькая похоть льётся из него с неизвестно откуда взявшимися слезами, и слюной, и потом. И так мерзко, что даже он осознаёт, что сейчас его сознание по уши в дерьме.
- Давай, Сэмми, ещё, ты разве сам не понимаешь, как это важно?- против воли слова вырываются из его приоткрытого рта, искажённые, чужие и ненавистные, и лишь в тот момент, когда младший брат поворачивается всего на миг, кривясь от внутренней боли, Дин видит в его глазах такое презрение, что понимает: действие порошка закончится совсем скоро. Растает иллюзия, а затем его, как всегда, вырвет в тот же унитаз, только если он не успеет открыть крышку вовремя – ему сильно не поздоровится. Придётся всё отмывать, или же отец узнает обо всём. Этот запах исторгнутой телом желчи с остатками полупереваренной пищи словно пропитал одежду, стены дома, всё вокруг. Дин дышит этим. Он этим живёт.
- Сын, ты дома? – чёрт, Джон явился раньше почему-то...
- Типа того, - решается откликнуться Дин, чувствуя первый рвотный спазм, скучивающий желудок подобно жёсткой проволоке.
- Где Сэмми?
- Здесь, - едва слышно шепчет Винчестер, ощущая, как внутренности сводит и, наконец, тело сдаётся, принуждая Дина наклониться, резко согнувшись, опираясь руками о холодный фарфор, и сейчас он ощущает себя именно так, как его брат – созданный воображением – который вынужден гнуться под весом тела, почти прижатый к треснутой пластмассовой крышке.
Льётся в мутную воду, оставляя горьких тошнотворный привкус на губах.
- Дин, всё в порядке?
«Конечно, пап», - хочется сказать громко и радостно, только вот не выходит.
- Где Сэм?
«Чёрт, да я не знаю!!»
И эта розоватая масса – почему именно такого цвета? – она оставляет разводы на ладонях.
- Где Сэм? – уже ближе, почти с самой дверью туалета.
- В школе, - хрипит Дин, только отец уже распознал этот болезненный тон его голоса.
- Открой дверь.
Почти можно, только вот синяя ткань штанов пропитана спермой, и это огромное пятно между ног – как чёртово признание.
- Сейчас.
Вроде бы, закончилось. Внутри всё болит, желудок в полном изнеможении, и колени дрожат. В остальном – всё не так уж плохо.
Сейчас он похож на живой труп – лицо белое, глаза – красные, как ночные огни светофора, губы – синие, руки – трясутся. И, конечно, встрёпанные влажные волосы и вымазанная в собственной рвоте одежда. Хорошо, что в коридоре было темно, и Джон не успел ничего разглядеть. Лихорадочный блеск глаз сына он списал на игру света от фонаря, отразившегося в зеркале в прихожей.
***
- Дин! – Сэм растерялся всего на миг. В следующую же секунду он перехватил лом, занесённый для следующего удара, прошептав, - перестань.
- Да что с тобой? – криво улыбнулся брат. – Мы ведь всегда делаем то, что нам нужно. Сейчас мы можем обнаружить заплесневелый призрак какого-нибудь без вести пропавшего...
- Дин!
Младший Винчестер нахмурился, глядя на брата. Они запросто могут вылететь из этого «отеля» и остаться без пищи посреди пустыни, когда до ближайшего города полдня пути, даже если заставить «Импалу» выложиться по полной.
Он покачал головой, но затем всё-таки кивнул, понимая, что ни хозяйка, ни её сын никогда добровольно не позволят им разбить стену, чтобы выяснить, что за ней скрывается.
Толстый неровный слой отделочного материала обвалился после первых же ударов, и в чуть подсвеченном солнечным светом, проникающим сквозь зарешёченное узкое окно под самым потолком, воздухе закружились мельчайшие частички пыли. Светлое, ещё сохранившее свою первозданную белизну дерево фанерного прямоугольника, показавшегося из-под застывшего слоя штукатурки, подтвердило гипотезу о заложенной хозяевами двери, ведущей в некое помещение, может быть, и подвал или погреб.
Дин явно вошёл во вкус: вскоре дерево поддалось, и щепки полетели в разные стороны. Сэм немного нервно оглянулся: каждый новый удар лома по стене его сердце отмечало тревожным стуком изнутри о грудную клетку. Удивительно, но женщина не спешила проверять, чем же вызван весь этот шум. Возможно, всерьёз полагала, что Винчестеры по ходу дела возьмутся и за ремонт умирающего здания.
- Есть! – возглас брата отвлёк младшего Винчестера от размышлений.
Провал был чёрным – все-таки подвал, хотя и без характерного движения стылого спёртого воздуха и энергии замкнутого долгое время пространства.
Отверстие в стене было слишком узким для человека, хотя теперь, когда половина дела была готова, оставалось лишь извлечь остатки фанеры из стены, открывая полноценный проход.
- Должно же здесь, чёрт возьми, быть проведено электричество, - неуверенно протянул Дин, боком пролезая в образовавшийся проём. – Сейчас.
Он включил фонарь, позволяя желтоватому световому кругу выхватывать из подступающей темноты то клочья паутины, то зловещие трещины в штукатурке, а иногда и влажные потёки на стенах.
- Сомневаюсь, - сказал в ответ Сэм, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь поверх плеча брата. – Ну, и что там?
Дин вздохнул, пытаясь пробраться ещё дальше, и нечаянно уронил фонарь.
Сэм подался вперёд, глядя на старые мешки у стены в неподвижном теперь круге белого света, туго набитые каким-то белым порошком, напоминающим муку мелкого помола.
- Есть! – воскликнул старший Винчестер, нашарив рукой кнопку выключателя, и тусклый свет залил помещение.
Это, действительно, было странно – зачем нужно закрывать старый подвал, в котором не хранится что-то по-настоящему ценное, где нет скелета в шкафу, нет трупов или чего-то страшного.
- Сахарная пудра? – с удивлением протянул Дин, который не долго думая открыл один из мешков, причём насквозь прогнившая грубая ткань буквально рассыпалась под его пальцами.
Это был беловатый порошок, нет, совсем не мука, но вполне похоже.
- Они хранят здесь мешки с сахарной пудрой, - вздохнул Дин, продолжая проверку. – Это что – запасы на чёрный день?
- Может быть, - откликнулся Сэм, вновь взявшись за простукивание стен. Здесь всё было чисто.
Дин открыл следующий мешок. Точно такой же белый порошок, что и во всех предыдущих. Сладкая пыль, не известно, зачем она здесь, и сейчас старший Винчестер вновь окунул палец в вещество, но на этот раз вкус изменился. Не то чтобы он был совсем-совсем незнакомым – нет – но память услужливо предоставила все необходимые воспоминания об этом странном привкусе, который сейчас наполнял рот. Не сахар на этот раз, а кое-что гораздо хуже.
- Хэй, Сэм, - голос прозвучал как-то по-чужому, но Дин не обратил на это внимания.
- Что?
- Они нашли то, что мы прятали, - громила обратился к старухе.
Та молчала, сосредоточенно что-то обдумывая.
- Что-то нашёл?
Это давнее-давнее ощущение.
Хочется испытать ещё раз?
- Нет, ничего, показалось.
- Что будем делать со всем этим разгромом?
Молчание.
Сэм вдруг подумал, что это глупо – замуровывать трупы в стенах – словно в каких-то страшных историях. Есть куда более разумный и лёгкий способ скрыть следы преступления – огонь. Кремация куда шире распространена в США, чем предание тела земле. Как-то раньше он об этом не думал.
4.
Что чувствует человек, который почти готов впустить в своё тело этот мелкий-мелкий белый порошок, который обещает подарить то почти забытое, погребённое на самом дне сознания под многочисленным обещаниями навсегда вырвать из себя с корнем и выбросить на помойку, ощущение? Наверное, что-то сходное с чувствами того самого парня, которого закапывают заживо. И этот миг – на самой грани – когда уже готов втянуть носом этот воздух, пропитанный предвкушением, разве не он напоминает о дробном стуке камней по деревянной тяжёлой крышке?
Дин обещал брату, что больше никогда не вернётся к тому, что было давным-давно, но ведь обещания порою так легко нарушить – особенно, когда память остро и больно колет в самое сердце, или это просто галлюцинации?
Тогда у него была цель, или причина, как не называй – что-то существовало, что не позволяло ему бросить здесь и сейчас. А что теперь? Есть наркота, а причины... Где найти хотя бы одну, чтобы снова решиться сломя голову броситься в самый центр этого смертоносного вихря, рискуя вновь прогуляться медленным шагом по кругам ада?
И сейчас он отчаянно хочет узнать, почему. Просто почти в номер в конце коридора и сказать что-то Сэму резко, как-нибудь холодно и даже жёстко, что бы он ответил ему точно так же, а что ещё лучше – промолчал бы обиженно, недоумённо. И потом будут причины.
Иногда просто достаточно слова.
Иногда он хочет, чтобы его заколдовали «на счастье». Но такого заклинания нет. Для этого есть наркотики.
***
Однажды совесть заговорила странным скрипучим голосом, в один из тех самых вечеров, когда Майкл догнал его где-то в районе школы и предложил снова. Словно и не помнил тупых ударов тяжёлых ботинок под самые рёбра. Чёрт, всё-таки он был дилером, он редко боялся, только в те моменты, когда от него требовали достаточно большие суммы, которыми он не располагал.
- Чего тебе? – грубовато спросил Дин, хотя прекрасно знал, что нужно этому парню.
И он не собирался поддаваться его уговорам.
- Ты не пожалеешь... Готов поспорить, такого ты ещё никогда не пробовал. Это просто улётная дурь!
Дин покачал головой, продолжая путь. Но парень не отставал. Сейчас он напоминал старшему Винчестеру маленького ребёнка, который клянчит деньги у прохожих.
- Отвали, Майк, - проговорил он медленно и раздельно, чтобы удостовериться, что тот его понял.
- Сейчас не попробуешь –больше такого шанса не будет, - этот змей-искуситель всё ещё на что-то надеялся. – Двадцатку за всё это добро...
Он принялся выгребать из карманов многочисленные бумажные конвертики, наглухо запечатанные, для верности заклеенные скотчем.
Дин вздохнул.
- Нет.
- Придурок! Да бери так, даром!
Винчестер хотел было сказать, что дело вовсе не в деньгах, в другом, но не успел и слова произнести, как Майкл закивал, швыряя несколько конвертов на стылую землю подступающей осени, и широким шагом направился к шоссе.
- Чёрт, - пробормотал Дин, присев на корточки, подбирая пакетики, пачкая в грязи пальцы и край рукава куртки. – Вот урод.
Глупо было поддаваться на уговоры, но при виде порошка всё внутри ныло, выло, как стая волков, требовало новой порции. Когда-то старший Винчестер слышал о ломке у наркоманов, которые кололи вены, но с порошком пока всё было гораздо проще – ну, кружится голова и в глазах порой троится, так ведь это проходит через час-другой. И ничего больше не надо. Только когда становится скучно, или страшно, или слишком тоскливо – тогда можно ещё. Но делать это каждый день совсем не обязательно.
Порошок не имел запаха, впрочем, как и ярко выраженного вкуса. Это лишь способ на некоторое время отключится от того дерьма, в котором все они – Сэм, Джон и, как завершение, Дин – живут последние несколько лет.
Сэму об этом не стоит говорить, он снова перестанет говорить с братом.
Дин присел на землю около высокого старого дуба, чтобы немного передохнуть. Этот уголок парка был одним из самых заброшенных, сюда редко приходили люди, в основном, такие же, как и он.
Последний, самый последний, больше никогда – это, казалось, он повторил себе столько же раз, сколько опавших листьев сейчас в этом тихом парке. А может, даже больше.
Пыльца – какие цветы дарят её за деньги людям? – она оседает на поверхности мозга, она растворяется в лимфе и крови, она серыми змейками стекается к сердцу.
Половинчатая луна вдруг представилась такой забавной, словно отрезанное чрезвычайно острым ножом человеческое ухо, а её призрачный шлейф легко можно было бы принять за остаточную сукровицу – это вечернее небо всё в красной-красной жидкости, которая складывается в причудливые фигуры.
- Дин.
Старший Винчестер удивлённо взглянул в глаза Сэму.
Оказалось, что этот порошок действует по принципу того, первого. Это не могло не радовать, только вот брат на этот раз вышел не слишком идеальным, по мнению Дина – сознание расплывалось, и образ никак не желал выстраиваться в ровную цепь из тепла и хриплого дыхания.
- Ты обещал мне...
Дин поморщился, понимая, что в этот раз разум подводит его, подводит, выливая в эту реальность всю желчь, все внутренности, переработанные в мелкую, как наркота, порошок, кровавый, жидкий порошок.
Хотелось засунуть два пальца в рот и заставить тело избавиться от всей мерзости.
Хотелось достать из внутреннего кармана что-нибудь острое и проверить на опыте, можно ли выкрасить то бледное размытое облако собственной кровью.
Дин подумал, что это было бы совсем неплохо – вернуться домой задолго до того, как придёт отец. Только вот подняться на ноги оказалось куда сложнее, чем он предполагал. Ствол дерева оказался как раз кстати – его шершавая поверхность была идеальна для того, чтобы уцепиться за чешуеобразные пластинки кончиками пальцев. Прохладный воздух всколыхнулся, проходясь жёсткой щёткой по коже лица и рук, отчасти приводя в чувство, отчасти ввергая в куда большее смятение.
Пройдя от парка вдоль шоссе до тёмного неприветливого дома, Дин остановился на миг, пытаясь дышать как можно глубже, потому что тошнота подступила вновь – как это обычно бывало, как это и есть, как будет ещё, пожалуй, долгое время. Только на этот раз гораздо сильнее – гораздо – а это означает, что этот поток - как река, ничем его не сдержать и не усмирить.
Какая-то машина остановилась, чуть съехав на обочину. Незнакомая и совершенно обычная машина, боковое стекло медленно поехало вниз.
- Эй, парень, нужна помощь?
Старший Винчестер покачал головой, прислоняясь к фонарному столбу, чувствуя, как против воли тело сгибает, выворачивает, и ощущение того, что желудок, и печень, и селезёнка хлюпают уже где-то в самом горле, не покидает.
- Эй...
- Отвали! Иди к чёрту!
Это было не так просто – поймать интервал между спазмами и судорогами, когда слова прозвучат достаточно внятно, чтобы их поняли.
Машина медленно двинулась вдоль тротуара, словно совершенно ненужный в данный момент хренов спаситель и воинствующий альтруист всё ещё разрывался между желанием остаться и помочь Дину и голосом разума «уезжай, пока не поздно».
Старший Винчестер покачал головой, чувствуя, как мелкие, липкие и холодные капли пота стекают по вискам и шее, оставляя лишь ощущение опустошающего облегчения от осознания того, что всё закончилось.
До дома от силы два шага – только почти нет этих самых сил, чтобы просто сдвинуться с места, отпуская ставший почти родным столб, принявший в свои равнодушные бетонные объятия немного человеческого тепла.
Над крыльцом висел старый фонарь, который сейчас горел, хотя света почти не давал, слишком пыльными были его стёкла.
Дин осторожно приоткрыл входную дверь, проникая внутрь, стараясь двигаться как можно тише и осторожнее, когда вдруг заметил странное движение в кухне.
На столе лежал включенный карманный фонарик, свет которого резкими графичными тенями и белыми высветами узорчато расписал лицо спящего Сэма. Его голова покоилась на сложенных руках, от тёплого дыхания стекло фонарика запотевало на каждом выдохе, из-за чего и искажался световой луч.
Старший Винчестер замер, прислонившись спиной к тёмному от времени дереву дверного косяка, глядя на брата, впитывая каждой клеткой тела эту непривычную атмосферу покоя, которая сейчас отравляла, как изголодавшегося человека кусок жирного сала – она убивала.
Взгляд. Взгляд. Дин подмечает всё – и эти едва заметные в тусклом свете почти просохшие солёные дорожки на щеках, припухшие веки, всклокоченные волосы.
Джон отсутствовал – в коридоре кроме грязных сэмовых ботинок не было ничего. С появлением отца всё свободное пространство заполнялось оружием, запахом запёкшейся крови и пороха.
Сейчас здесь был безвкусный воздух обычного человеческого дома. Неинтересный воздух. Воздух без приключений и опасности. У такого воздуха голубые, как чистое летнее небо, наивные глаза с длинными ресницами. Такой воздух никому не нужен.
- Сэм, - это вырвалось против воли. Дин вовсе не собирался будить брата, он лишь хотел благополучно добраться до собственной кровати, стараясь не обращать внимания на ухмыляющиеся пляшущие стены, наполовину скрытые темнотой. – Сэм!
Проклял себя за слёзы в голосе, которые так резко и неожиданно горячей горечью схватили за горло.
Младший Винчестер вздрогнул, просыпаясь, вскакивая, дезориентированный.
Он встряхнулся, делая шаг к Дину, затем почти побежал, обнимая за шею, прижимая к себе со всей силой, которой он сейчас обладал.
- Всё в порядке, - пробормотал старший Винчестер.
Это казалось глупым и ненужным. Только вот когда чувствуешь кожей тёплое дыхание – это ощущение пропадает. Хочется просто позволить руками вкрадчиво и осторожно пробраться под растянутую серую футболку, почувствовать пальцами чуть выступающие рёбра, ямку пупка, соски...
Тошнота ещё плескалась внутри вместе с непреодолимым желанием проникнуть в этот чуть приоткрытый рот, почувствовать в полной мере всю его горячую влажность и острую кромку зубов.
Тошнота намекала, что неплохо бы принять горизонтальное положение и немного поспать.
Кто будет слушать тошноту?
Дин послал рвотные позывы к чёрту.
Только не сейчас. Только не в тот момент, когда он так близко.
***
Сейчас тот факт, что у них с Сэмом были разные комнаты, играл на руку Дину. Хотя он почти-почти не собирался покидать собственный номер, даже не помышлял об этом, но ночь звала, ночь шептала и принуждала подняться с кровати, просто для того, чтобы проверить – а изменилось ли что-то за это время? Здесь не было чёткого разделения – что плохо, что хорошо. Внезапно граница между этими понятиями стала настолько размытой, что зло плавно перетекало в добро, и Дин вдруг вообразил, что его намерения совсем не такие плохие, как могло бы показаться на первый взгляд. Неважно, каким образом ему удалось убедить себя, но игра в поддавки заняла место внутреннего слабого сопротивления. Луна была точно такой же, как тогда, давным-давно, неполной, нецелой, отрубленной половиной завершённого. Луна пыталась говорить своим изуродованным ртом, на деле бывшим лишь едва различимым рельефом её серебристой поверхности; подмигивая единственным глазом, глумилась над Дином, смеялась тонко и противно, как какой-нибудь карлик-убийца – одного из представителей этого племени Винчестеры как-то встретили в Небраске. Дин никому бы не пожелал подобного – увидеть грязный подвал, заполненный до самого потолка разлагающимися частями, оторванными от мёртвых человеческих тел. Причудливо вырезанные лоскуты кожи и плоти, желтоватая жировая прослойка, кровоточащие ещё внутренние органы...
Маленький домашний ад.
Что чувствует человек, готовый впустить в своё тело этот мелкий смертоносный порошок – разве не то же самое, что и парень, которого режут на куски заживо?
Возможно, только этот процесс куда более медленный, но это этого не менее болезненный.
Вопрос. Он пришёл не вовремя и некстати. Дин послал к чёрту все вопросы.
Только не сейчас. Только не в тот момент, когда он так близко.
- Дин? – в голосе Сэма не было особого удивления – похоже, брат не собирается прекращать свои ночные прогулки, зря они, всё-таки, согласились на два одноместных номера, хотя ведь делать было нечего. Однако теперь, когда Дин вознамерился помешать его нормальному сну, младший Винчестер просто не мог найти подходящих слов, чтобы выпроводить брата. Не мог он сейчас указать Дину на дверь - это всколыхнулось внутри точно такими же полузабытыми воспоминаниями. Это зацарапалось сначала весьма робко о грудную клетку маленьким, но чрезвычайно острым коготком неизвестной науке твари, пушистой порой, но чаще всего вздорной, капризной и чуточку злобной. Имя твари – волнение. Чёртово волнение от самого банального на свете предвкушения – ожидания чего-то большего, чего может и не быть вовсе, что, возможно, существует лишь как идея, но идея, подкреплённая переменчивой надеждой.
- Сэм, - этот обмен весьма важными фразами порою действительно умиляет.
Едва слышно вздохнув, Сэм посторонился, пропуская старшего Винчестера внутрь.
- Я посплю у тебя? – полу-вопрос, полу - констатация факта.
Сэм молча пожал плечами в манере «что делать, оставайся», и обвёл помещение сосредоточенным взглядом в поисках большого гостиничного махрового полотенца в странном узоре из причудливых геометрических фигур. Явно старое, оно ещё пыталось выглядеть так задорно и бодро, только вот не слишком ровные края и прорехи в самом центре полотна говорили сами за себя.
- На полу, - ухмыльнулся Дин, и младший Винчестер вдруг обратил внимание на его странно покрасневшие глаза. Предполагать, что брат заливался слезами в каком-нибудь тёмном углу, было бы глупо и весьма неразумно – за такие мысли можно и получить хорошенько, но больше ничего путного в голову не приходило. Красные, словно воспалённые, с влажными длинными ресницами – это тревога, больше ничего. Зрачки чёрные, но не слишком широкие – просто два тёмных провала, ведущие в самый центр разума.
- Я в душ, - проговорил Сэм, хотя Дин уже сам прекрасно всё понял. – Можешь спать на кровати, я тебя сдвину к краю, когда выйду.
Дин снова хмыкнул, медленно делая шаг от двери к чёрному квадрату выключателя, чтобы погасить ставший вдруг таким резким и неприятным свет, хотя вряд ли мощность единственной лампы превышала шестьдесят ватт.
Сэм прикрыл дверь, затем повернул круглую пластинку замка, закрываясь изнутри, когда сонная слабость накатила вдруг вязкой волной, отзываясь гулом в ногах и плечах, пробуя на прочность, проверяя выносливость. Можно было бы свернуться клубком на этом старом холодном кафельном полу голубоватого цвета и заснуть, не взирая на отсутствие комфорта.
С темнотой положение Дина только ухудшилось. Когда свет лампы окончательно рассеялся в подступившей ночи, старший Винчестер почувствовал сильнейшее головокружение: ему казалось, что тёмная, словно склеенная из чёрного картона комната начала быстро вращаться, сглаживая углы, смазывая очертания, превращаясь в гигантский каменный шар, внутри которого он был теперь заточён, как в могиле. В лёгких булькнуло, воздух раскрыл пузырьки альвеол до самого опасного предела, и иллюзия удушья стала настолько реальной, что слишком сложно было определить, где правда, а где лишь собственная фантазия постаралась.
Эта комната была фрагментом самого ада, его порождением – теперь Дин был уверен – весь этот дряхлый барак был адским домом, где темнота живёт своей жизнью, где она обладает всеми чувствами, присущими человеку.
- Сэм, - ему казалось, что пол рушиться под ногами, стоит лишь пошевелиться, что сейчас – всего через мгновение – он окажется в самом эпицентре каменного вихря. – Сэм!
Нервно провёл ладонью по шершавой стене, пытаясь найти кнопку выключателя.
Младший Винчестер успел стянуть через голову футболку, когда услышал испуганный голос брата.
- Сэм!!
Не на шутку встревоженный, он открыл дверь, позволяя мутному лучу света прорезать пол от границы кафеля и пола до самого окна.
- Дин? – осторожно выглянул младший Винчестер, понимая, что в ближайшие несколько секунд ничего не сможет разглядеть.
Отблеск света послужил ориентиром, своего рода маяком для Дина, он сделал пару неуверенных шагов по направлению к двери в ванную комнату, одновременно чувствуя кончиками пальцев ребристую кнопку на стене.
- Я просто искал, - старший Винчестер опустил крохотный рычажок вниз, до отметки «Вкл.», не миг закрывая глаза, чтобы не ослепнуть от вспышки старой лампы, - выключатель.
Последнее слово он выдохнул в основание шеи Сэма, сперва не осознавая того факта, что сейчас стоит почти вплотную к брату, едва касаясь запястьем его бедра, чувствуя тепло на самом кончике миллиметра того пространства, что ещё оставалось между ними.
Слово стало коротким потоком горячего, почти болезненного дыхания, которое до странности сильно обжигало кожу, вызывая желание быть ещё немного ближе.
Мышцы глазных яблок свело резкой судорогой, когда Дин попытался поднять взгляд, чтобы посмотреть на брата. Во всём теле плескалась усталость, но именно сейчас горячие струйки энергии чертили влажные дорожки капельками пота по спине, проникая за жёсткий край кожаного ремня, не в силах преодолеть границу в виде резинки боксеров.
Напряжение нарастало – словно та тонкая прослойка воздуха, которая ещё существовала между ними, сжималась теперь невидимыми тисками до сильнейшей дрожи в пространстве.
Сэм пытался дышать ровнее, но живот всё равно непроизвольно втягивался до боли, до ощущения, словно из тела выкачивают последние остатки кислорода.
Он почти забыл об этом, с тех пор прошло достаточно много времени. Они с Дином могли лежать в одной кровати, чувствуя надёжность судорожно сведённых лопаток друг друга, могли слушать дыхание, считая все вдохи и выдохи, как порой люди, страдающие бессонницей, считают овец. Но именно в этот момент младший Винчестер вдруг осознал в полной мере, как одно слово может зажечь бенгальский огонь внутри – эту тонкую рождественскую волшебную палочку, созданную каким-то умным человеком, который слишком хорошо разбирался в химии...
Возможно, Сэм уже давно ждал этого момента и верил, что дождётся.
Прохладные пальцы касаются лица.
Прохлада касания - словно разрешение, поэтому младший Винчестер опустился на колени, чтобы прижаться щекой к животу Дина, закрывая глаза, внезапно осознавая, что забыл о том, что должно быть дальше.
- Сэм, - выдох отдаётся вибрацией.
Старший Винчестер рывком поднял Сэма на ноги, целуя его быстро и яростно, затем резко отталкивая от себя, словно сопротивление внутри возникло на основе какой-то тревожащей его мысли.
Сэм покачал головой, вновь делая шаг навстречу. Он осторожно провёл ладонью по линии подбородка, чувствуя колкую чуть отросшую щетину, затем коснулся большим пальцем нижней губы, чуть оттягивая её вниз, отчего тусклый свет на миг острым блеском отразился от зубов. А затем наклонился вперёд, без напора целуя Дина в губы, не пытаясь проникнуть внутрь, просто чувствуя тепло.
- Не надо, Сэм.
Младший Винчестер вздохнул, но не отстранился.
- Я же под кайфом, разве не заметно? – осведомился Дин. – И эта комната сейчас кружится, как сумасшедшая, что будет, если я совсем перестану себя контролировать?
Но Сэм лишь воспользовался удобным моментом, чтобы провести языком по самой грани кромки зубов, по гладким дёснам до правого уголка губ, позволяя капельке слюны на миг блеснуть в неярком свете.
- А что если я сейчас вставлю тебе так, что ты потом неделю не сможешь ходить?
У Дина белки глаз красные-красные, словно у разъярённого быка, который так и норовит растоптать какого-нибудь незадачливого торреодора.
Он снова надышался этой гадости, где только нашёл?
Сахарная пудра весьма прозрачно намекала на вероятность обмана. Дин прекрасно знал, чем отличаются две данные субстанции.
Его глаза – ночные сигналы светофора, которые предупреждают об опастности. На миг становится страшно – так, как никогда ещё не было: ни на чёртовой охоте, ни в спонтанной битве с тёмными силами – никогда. Демона можно облить святой водой, Дину же это не поможет. Ну, может, отрезвит слегка, но уж точно лишь на пару минут.
Это действительно больно – когда стенки кишечника растягиваются под напором чужеродного проникновения.
Дин почти подавил неуместную сейчас усмешку, разворачивая Сэма спиной, непослушными пальцами расстёгивая ширинку, дотрагиваясь до себя, жёстко командуя собственным телом, заставляя сдерживать животные инстинкты. В голове стоял мутный туман, и мозг шептал что-то внутри черепной коробки, вызывая к жизни многократное эхо, невыносимый шум в ушах.
Это действительно больно – когда одну из самых важных частей твоего тела зажимают в раскалённых стальных тисках.
Сэм просто наклонился вперёд, как много лет назад в этих грязный наркотический мечтах, только теперь наяву, избавляясь от джинсов. Из заднего кармана посыпалась звонкая мелочь.
Без слов. Давайте играть в молчанку. Проигравший будет...
Не звука, даже когда Дин приставляет раздувшуюся головку к узкому закрытому отверстию, давит, принуждает впустить внутрь, но мышцы - они капризные, они не желают размыкаться, расходиться, они требуют приложить ещё больше силы, и уже тогда, не в силах более сопротивляться, с почти неразличимым хрипом Сэма, с его безмолвной болью и тихими слезами, сдаются, расслабляясь, насколько это возможно.
- Сэм?
Мы ведь договорились сегодня молчать весь вечер!
Проигравший будет...
Тот лишь мотает головой, в данный момент слишком плохо соображая, чтобы поддерживать этот совсем ненужный разговор.
До предела – хочешь, пропихну до самого горла, хочешь, прошью невидимой иглой до самого мозга? Прострочу на виртуальной швейной машинке ровные стежки вдоль позвоночника, заставлю всё-таки сдирать с тела кожу от боли, как в давних мечтах? Наркотики творят с человеком страшные вещи, рисуя грубой кистью в его воображении невообразимый ад, от которого вполне реальные твари задрожат и ретируются, дабы не попасть под полную раздачу. Настолько искажена картина мира, настолько извращено всё внутри, что место жалости займёт похоть, место похоти – жестокость.
- Бо-ольно, - простонал Сэм, понимая, что ещё секунда – и он потеряет сознание.
Проверка на прочность.
Старший Винчестер закрыл глаза, зажмурился до жёлтых и чёрных кругов перед глазами, продолжая, задыхаясь от боли точно так же, как и Сэм. Через мгновение двигаться стало вдруг намного легче. Красный обод у самого основания эрегированного члена первой каплей крови шлёпнулся на пол, оставляя тёмные, похожие на синяки, отметины на стёртом от времени дереве. Сэм дёрнулся, опираясь ладонью о стену, чувствуя, как хрустит в челюстях оттого, что он слишком сильно сжал зубы. Остриё клыка кровожадно пронзило губу, наполняя рот солоноватым привкусом.
Скольжение возникло благодаря густой буроватой массе – смеси крови и внутренней слизи, когда Дин стал постепенно наращивать темп, уже предчувствия первые отзвуки того самого ощущения сомнительного и проходящего удовольствие, которое, однако, кажется самым необходимым, самым ослепляющим, самым острым, подкреплённое собственным гортанными хриплыми выдохами, когда слюна в горле вскипает под напором выдыхаемого углекислого газа, когда сквозь тело словно проходит электрический ток...
Сэм запрокинул голову, насколько это было возможно, насаживаясь на член Дина, одновременно пытаясь податься вперёд – эта боль всё никак не унималась, она проходила сквозь сведённые мышцы, заканчиваясь где-то в затылке, проливаясь с кончиков пальцев холодным потом. Колени подгибались, но руки старшего Винчестера, сжимавшие бёдра Сэма, не давали ему упасть.
Ритм сводил с ума: толчок – боль, почти полный выход – боль, и только где-то на самой грани – прослойка возбуждения, а в голове плавится мозг.
Дину показалось, что всё вокруг залило красной масляной краской, когда он кончил, проливая сперму в раненое тело брата, чувствуя, как жидкость переливается через край, липнет к коже, стекает каплями по ногам Сэма, но он продолжал двигаться, как будто по инерции, почти не воспринимая реальность. Только стон младшего Винчестера привёл его в чувство. Сэму явно нужна была помощь в достижении цели – его тело всё ещё требовало разрядки, только ноги не держали, и когда Дин вышел из него, младший Винчестер просто сполз по стене на пол, на грани проводя ладонью по всей длине органа, чувствуя жёсткость паховых волос и мягкую кожу ствола, чувствуя пульсацию крови вживлённых в плоть сосудов.
- Подожди, - прошептал старший Винчестер, кладя руку поверх пальцев Сэма, с силой сжимая его член до самого момента, когда последняя судорога прошла по телу брата, и он расслаблено откинулся к стене, ощущая всей поверхностью спины её холодную надёжность.
Дин молча поднялся, подхватывая младшего Винчестера под руки, невероятным образом добираясь до кровати и устраивая голову Сэма на своей груди. Тошнота почти отступила, зато головокружение взорвалось двойной вспышкой в голове, почти лишая зрения и слуха.
- Я долго об этом мечтал, - вырвалось у старшего Винчестера помимо его желания.
Сэм чуть приподнялся, чтобы взглянуть в лицо брату:
- Мы, кажется, занимались сексом не менее тысячи раз...
- Да, - кивнул старший Винчестер. – Но это так – бред больного воображения.
Наркотические сны преследуют всю жизнь.
- Давай завтра уедем отсюда? – предложил Дин, что бы перевести тему. – Мне надоел этот разрушающийся на пустынном ветру барак.
Сэм вздохнул, морщась от остаточной боли, сонно моргая и пытаясь разглядеть кусочек реальности в кромешной тьме за окном.
Можно и уехать. Вряд ли это что-то изменит.
На спинке стула висела пропитанная потом рубашка. Ткань её нагрудного кармана чуть топорщилась в тщетной попытке скрыть свёрток внутри. Белый-белый порошок – словно сахарная пудра.
@темы: Фанфикшн, Супернатуралы
Nice planet. We'll take it.
Название: Чёрно-белая весна
Автор:Reno
Фан-дом: Supernatural
Категория: slash, angst, drama
Рейтинг: NC-17
Персонажи/Пары: винцест
Предупреждения: 1)слова «да такого просто быть не может»» даже слышать не желаю. Как говориться – по авторскому хотению, по авторскому велению, гыы=)) – да будет так, потому что мой фик – что хочу, то и творю
2)остерегайтесь пафоса!
От автора: 1)это было долго из-за жуткой нехватки чёртового времени – это меня порядочно раздражало. Это было долго – но всё-таки закончилось. Диагноз – скрытая депрессия, постепенно перетекающая в хроническую форму. Хотя примерно после половины всего этого могу честно признаться – такого хорошего настроения у меня давно не было. Так что рассказ можно условно поделить на две части – первая написала в полном моральном сумраке, вторая же – в моральном просветлении
2)спасибо Чаку Поланику за вдохновение
3) не бечено – не имею привычки обращаться за помощью, к сожалению
«Жутковато себе представить, но получается, что они пялятся в монитор на себя, пялящихся в монитор на себя, пялящихся в монитор на себя, и так далее, полностью застряв в бесконечной петле зацикленной реальности...»
Ч. Поланик «Незримые твари»
Начало
Что чувствует человек, которого хоронят заживо в тесном гробу из тёмного траурного дерева, лакированного, треснувшего в паре мест, чуть рассохшегося? Что он испытывает, слушая дробный стук сбрасываемой на крышку его вместилища земли? Предстаёт ли вся прожитая им жизнь перед его глазами, вспоминает ли он лица друзей, родных, всех, кого видел хотя бы раз? Вряд ли. Скорее всего, он видит лишь чёрный бархат, которым обит изнутри короб, и ощущает, как воздух заканчивается, а мизерное пространство наполняется углекислым удушливым газом, и стенки гроба словно сдвигаются, грозясь раздавить, или же это уже от нехватки кислорода начинается клаустрофобия? Нельзя шевельнуться, нельзя даже руку вытянуть вперёд как следует, чтобы не коснуться пыльной ткани. Тело немеет от ожидания, а сверху всё сыпят, сыпят громадными лопатами сухую каменистую массу, которая покрывает непроницаемым слоем твоё существование, твою память. И темнота выводит из себя, заставляет сходить с ума, неминуемо приводя к мысли, что ты ослеп, оглох, лишился всякой возможности восприятия реальности. Ещё живой, но уже настолько мёртвый, что сам начинаешь ощущать запах тлена, гниющей плоти. Обоняние ещё не покинуло тебя, пожалуй, до самого конца оно будет выстраивать хронологию событий, пока в судорогах последних вздохов не исчезнет вместе с разложившимся сознанием и повреждённым разумом.
Дин видел как-то раз отвратительный фильм, в котором шайка бандитов сбрасывала живых людей в ямы, а сверху сыпала горы вязкого песка, перемешанного с листьями и грязью. Так даже хуже – нет этого непробиваемого кокона, который дарит ложные надежды на спасение, земля заполняет тело изнутри, набивается в волосы, рот, нос, скребёт до крови в лёгких и убивает почти мгновенно. Так даже лучше – час или два в ожидании неизбежного – это ужаснее мгновенной смерти. Страшно, когда от удушья хрипишь и бьёшься в узком пространстве, страшно, когда действительно слепнешь, хотя, кажется, чернее темноты уже просто быть не может. Страшно, когда ногтями скребёшься в плотно подогнанную крышку, заранее зная, что помощь не придёт.
Дин был в курсе, что хоронит себя живьём. Он медленно и как-то расслабленно, лениво копает себе яму, каждый день отбрасывая к откосу очередную лопату земли. Он знает, что через некоторое время окажется так глубоко, что не сможет выбраться наружу. Он хочет найти человека, который согласится утоптать почву над ним, согласиться сбросить землю обратно, на голову старшему Винчестеру, и избавить его от дальнейших мучений. Это будет трудно – уговорить кого-то. Это будет глупо - рассказывать о причинах такого желания. И, вроде бы, гораздо разумнее сделать всё самому, только вот Дин не справится, он точно знает.
Воображаемая могила, воображаемая яма, лопата в его руках тоже плод фантазий. Он сам не может отличить реальность от виртуальности в его голове, он и не стремится к этому, он хочет, чтобы на земле наступил конец света. У Дина так много желаний, что ни один волшебный джинн не справится, но он продолжает твердить про себя всё те же строки. Он надеется найти в цветке – чёрной розе - маленькую фею, он хочет вызвать к жизни древнего бога, он неистово желает вступить в секту последователей дьявола. Только правом на это он не обладает. Нет у него ни прав, ни обязанностей. Охотник слишком свободен, чтобы чувствовать себя таковым.
Дин садится на чёрную влажную после дождя землю и закрывает глаза.
1.
- Ты за дорогой следишь? – толкнул Дина в плечо младший Винчестер.
- Вроде того, - встряхнулся тот, понимая, что всего мгновение назад он почти задремал.
Сэм смотрел на брата внимательно, чуть пристально, вспоминая, что прошлой ночью он почти не спал.
- Давай я поведу? – отказ от предложения выражается в нахмуренных бровях старшего Винчестера. – Эй, ну же, не упрямься!
Дин не собирается сдаваться.
- Если въедешь в какой-нибудь столб, не причитай потом над разбитой «Импалой», идёт? – это должно подействовать, это актуально во все времена.
Старший Винчестер недовольно заглушил мотор, выбираясь из салона машины, чтобы поменяться местами с братом. Сэм был доволен: старый проверенный способ всегда помогал достичь хороших результатов.
Кожа руля хранила тепло рук Дина, и Сэм невольно вздрогнул, когда почувствовал это. В голове возник образ стальной формы, залитой бетоном, с отпечатком чей-то ладони, и теперь он с трепетом касался выемок от чужих пальцев, стараясь совместить рисунок таинственных линий, размышляя, кем был этот человек, почему его ладонь так широка, а пальцы – длинные, как у музыканта.
- Поехали, - проворчал Дин, не склонный в данный момент к романтическим мыслям. Он устал, вымотался, старая рана в боку саднила, и хотелось как можно скорее попасть в номер мотеля, пусть даже и холодный, пыльный, и хотя бы немного передохнуть.
Сэм моргнул, понимая, что несколько затерялся в лабиринтах собственного сознания, и повернул ключ. «Импала» повиновалась, но с большой неохотой. Резина колёс прошуршала по гравию на обочине, и машина выехала на шоссе. Дин стянул с себя куртку, чтобы укрыться и немного подремать. От отдыха в «Импале», как бы старший Винчестер её не любил, всегда болели спина и ноги, но именно сейчас спать хотелось настолько, что мелкие неприятности почти не волновали. Дин даже был готов доверить свою малышку брату, только бы расслабиться, насколько это возможно, откинувшись на спинку кресла, чувствуя затылком надёжность и нежность машины, натура которой была тонкой, как стальная шпага, и при этом настолько же металлически жёсткой, прочной и готовой к трудностям. «Импала» - всё-таки дама, а женщинам порой нужна ласка.
Сэм не стал разгоняться, он выбирал безопасность вместо безрассудства, но и в его поведении порой оранжевыми яркими вспышками проскакивала спонтанность, желание рисковать, даже капли глупой смелости.
Полдень давно растворился в предвечернем красноватом свете, когда в этой пустынной местности, наконец, возникла на горизонте ржавая крыша какого-то строения, похожего на Roadhouse по своему типу, но гораздо хуже сохранившемся. У деревянной, украшенной плохим граффити стены были припаркованы несколько пыльных машин разной степени разбитости. Создавалось впечатление, что подъезжаешь к музею автомобильной истории Дикого Запада. «Импала» в такой компании смотрелась непривычно: слишком роскошно, слишком винтажно по сравнению с этими древними развалюхами, которым хозяева, видимо, не оказывали должного интереса. Чего только стоит этот раритетный Ford грязно-зелёного цвета.
- Да у него же диски проржавели, - пробормотал проснувшийся Дин, подцепляя пальцем дверной рычаг, чтобы выбраться в душноватую атмосферу ковбойских прерий.
Сэм усмехнулся, в очередной раз убеждаясь в том, что их с братом мозги связаны невидимыми глазу линиями передач, по которым ток мыслей течёт непрерывно день и ночь.
- У них, наверное, и комнат–то приличных нет, - продолжает хриплую после сна болтовню старший Винчестер, когда они проходят мимо скалящих грязные бамперы тачек. – Кровати скрипят, с потолка труха валится, а если не повезёт, то и дождевая вода. В ванной кафель весь в плесени...
- Эй, парень! - неожиданно раздался грубый голос, и из-за угла «барака» вышел здоровенный мужик с тряпкой в одной руке и обрезком железной трубы в другой. – Не нравится место – вали. Твоя машина перекрывает выезд со стоянки.
Дин остановился, глядя на верзилу, пока тот лениво протирал стекло давешнего Ford’а, чем ещё больше его пачкал.
- Деньги есть? – продолжил тот через пару минут.
Сэм кивнул, ухватив брата за рукав куртки, чтобы он не вздумал огрызаться, и прошёл к двери, которая, казалось, держалась на одном честном слове, и стоит хоть раз чихнуть, как эту прогнившую доску сдует порывом ветра. Внутри всё оказалось гораздо в лучшем состоянии: десяток квадратных выскобленных столов, старый, но чистый диван в углу, барная стойка с высокими табуретами около неё. Осмотрев один из стульев, Сэм всё-таки не решился сесть, и просто опёрся о столешницу ближайшего стола. Дин всё-таки взгромоздился на сиденье, хотя его напряжённая спина выдавала намеренье соскочить на пол при первом же намёке на падение.
- Чего желаете? – вежливо осведомилась низенькая пухлая старушка, появившаяся из задней комнаты. – Есть свободные номера.
- Готов поспорить, они всегда в наличии, - пробормотал под нос Дин.
- Что, милый? – переспросила женщина, улыбаясь старшему Винчестеру, но тот лишь молча покачал головой.
- Нам бы хотелось двухместный номер с душем, по возможности, - проговорил Сэм, роясь в карманах в поисках кредитной карты. – И чтобы там было не слишком пыльно.
Последняя фраза вырвалась сама собой, младший Винчестер вовсе не хотел обижать хозяйку и уж тем более, того бугая с ломом.
- Извините, - запоздало пробормотал он, но старушка только засмеялась.
- Ничего, я знаю, что этот дом уже не производит хорошего впечатления на наших постояльцев, но, могу вас уверить, все, кто здесь жил, уезжали довольные нашим сервисом.
- Отлично, - кивнул Дин. – Так вы не сказали насчёт комнат.
Женщина покивала, затем нырнула под барную стойку в поисках ключей.
- К сожалению, - донёсся до братьев её приглушённый голос, - у нас не осталось двухместных номеров. Есть два отдельных номера в концах коридора.
Дин и Сэм переглянулись.
- Надеюсь, вы там не будете скучать, - проговорила она, показываясь вновь. – Есть и телевизоры, и старые радиоприёмники...
- Двухсотлетней давности... – прошептал Дин, но Сэм услышал и усмехнулся.
- Ну, как? – осведомилась хозяйка.
- Идёт, - поспешил согласиться Сэм, хотя и чувствовал на себе возмущённый взгляд старшего Винчестера. – Сколько?
Он знал, что Дин ему устроит разборки, как только они поднимутся по лестнице. Брат не любил раскрывать секреты, а шастать по ночам от номера к номеру представлялось занятием отнюдь не забавным, а весьма раздражающим и бесполезным. Тем более что по ночам в пустыне, как правило, холодно, а, значит, и в коридоре будет не более семи градусов выше нуля.
- Только не надо, - предупреждающе начал младший Винчестер, когда они были уже вне поля досягаемости старушки хозяйки. – Всего пара ночей.
- Кто бы говорил, - усмехнулся Дин, перекидывая через плечо сумку. – Ты сам первым прибежишь, услышав писк какой-нибудь древней крысы.
Сэм пожал плечами, мысленно подчёркивая, что имел в виду вовсе не страх. Не страх - другое.
***
В первый раз Дин решился попробовать наркотики, когда ему стукнуло семнадцать. Всё началось с банального раскуривания травки на дворе позади школы, потом он пару раз вдыхал дорожки неизвестного белого порошка, который притащил на несостоявшийся урок географии тот парень, Майкл, и сбыл по пять баксов за пакетик. Дин тогда как раз получил деньги на карманные расходы и сразу же потратил больше половины. Сначала было обидно, но когда он ржал, словно ненормальный, в мальчишеском туалете вместе с тем же Майклом и другими парнями, а потом около какого-то старого сарая, который, вероятно, в другое время показался бы ему крайне подозрительным, то мысли о потраченной сумме как-то меркли в сравнении с тем, что он получил взамен. Это было, как тогда казалось, идеалом удовольствия... Глупость, конечно, и Дин осознал это в полной мере, когда Сэм, однажды вернувшись домой, застал его «под кайфом» вместе с мужиком лет тридцати. Старший Винчестер сам не мог вспомнить, где они познакомились, как оказались в том доме, что снимал Джон на время их пребывания в городе, почему сейчас... Сэм, кажется, был в глубоком шоке, потому что стоило лишь мужчине бесшумно исчезнуть, как младший Винчестер удалился в свою комнату, не говоря ни слова. Дин тогда здорово испугался, что брат расскажет обо всём отцу, но Сэм вовсе не был дураком. Он ничего не сказал Джону, но и Дина продолжал игнорировать. Младший брат был рассержен, это Дин знал точно. Сначала страх наказания затмевал собой всё, но постепенно он сгладился, почти растворился в рутине одинаковых дней, и тогда проступило возмущение и мысль «я уже слишком взрослый, чтобы отчитываться перед мелким».
- Ты явно курил или глотал что-то, - сказал Сэм, когда старший Винчестер попытался поговорить с ним, точнее, грубовато поинтересовался, какого, собственно, хрена, Сэмми не разговаривает с ним уже неделю. – Ты был, как ненормальный – на лице мина полнейшего дауна, весь этот вид... И, кстати, кем был тот человек, с которым ты, похоже, так сдружился?
Дин всё ждал, когда же младший Винчестер спросит о мужчине, имени которого он не знал и сейчас уже не смог бы вспомнить толком, как тот выглядел.
- Короче, Дин, - неожиданно прервал себя Сэм, отчасти потому что Джон возвращался с парковки с какой-то едой в руках, отчасти из-за собственного желания покончить со всем. – Обещай, ты больше к наркоте не притронешься, пожалуйста, дай мне слово!
Дин смотрел на брата, невольно задумываясь: правда ли парню всего тринадцать? Он был не по годам рассудителен, умён, проницателен. Это порой было проблемой – его невероятная развитость в интеллектуальном плане - но сейчас старший Винчестер мог бы благодарить Бога за то, что его младший братишка был ещё и мудр. Он не стал понапрасну распекать Дина, прекрасно осознавая, что это мало поможет. Он быстро прекратил споры и предложил...
- Я обещаю, - пробормотал старший Винчестер, вздыхая и откидываясь на спинку водительского кресла: отец позволил ему вести до границы между штатами в течение примерно двух часов. – Правда, я не вру!
Тёплая ладонь легла на его затылок, когда Сэм успокаивающе и беззаботно сказал:
- Я знаю.
***
- Не забудь свою сумку в коридоре, - напомнил Сэм, когда они открыли дверь номера, где должен был поселиться Дин. Всё оказалось не так уж и страшно: старенькие немного пожелтевшие от времени обои, некогда синие, теперь же близкие по цвету к зелени, кровать – обычная, простая, застеленная ослепительно белым покрывалом. Ванная комната – маленькая, но для одного достаточно, овальное зеркало без рамы, и, что самое смешное, пластмассовая коробочка с зубным порошком на прозрачной стеклянной полке. Было видно, что хозяева пытались обновить обстановку, прикупив несколько современных вещей, но этим они лишь ухудшили вид комнаты, неправильно сочетая предметы современности и атрибуты тех времён, когда этот дом, наверное, был молод, шикарен и амбициозен.
- Недурно, - выразил своё мнение Сэм.
- Жить можно, - огласил приговор Дин. – Кровать узкая, вдвоём не уместимся.
Сэм бросил на брата удивлённый взгляд:
- У меня есть и своя комната.
Старший Винчестер едва заметно ухмыльнулся, затем снял куртку, расстегнул пару пуговиц на рубашке, подходя к Сэму ближе, обнимая за талию, пресекая попытки к бегству.
- Уверен, что тот номер тебе нужен? Мы могли бы остаться и здесь... – прошептал он в самую шею брата, но тот намёка на нежность не оценил, высвободившись, проходя к окну, чтобы открыть занавески и впустить немного света вечернего низкого солнца.
- Я уже отучился от привычки прибегать к тебе при каждом подозрительном шорохе, - улыбнулся он чистому, кристально-прозрачному стеклу и пустынной дороге.
Дин пожал плечами, затем всё-таки приблизился вновь, кладя голову на плечо младшего Винчестера.
- Есть небольшое преимущество в твоём росте, - неожиданно проговорил он, чувствуя, что глаза вновь закрываются от близкого предчувствия скорого сна. – Я могу стоять так хоть вечность.
Сэм молча кивнул, но затем со вздохом отстранился, показывая, что у него ещё есть дела.
- Помочь тебе с вещами? – поинтересовался старший Винчестер, уже скучая по Сэму, который собирался дойти лишь до своего номера в конце коридора.
- Спасибо, справлюсь сам, - немного удивлённо откликнулся тот: не каждый день старший братец предлагает тебе помощь!
Не каждый день старший брат ударяется в романтику, не каждый день и не каждый старший брат признаётся в неистовой и губительной любви, заявляя... А, впрочем, не важно! Просто – явно – это делает не каждый. Надо ценить подобные моменты, но сейчас Сэм слишком устал, он хотел верить в это, и именно по этой причине он откроет ключом дверь комнаты, войдёт в тусклую полутьму, нажимая на кнопку выключателя, чтобы неяркий свет лампы озарил помещение, затем заглянет в ванную только для того, чтобы умыться, и, конечно же, ляжет спать.
- Я всё-таки тебе помогу, - проговорил Дин, направляясь к двери. – Тем более что я жажду узнать, лучше ли твоя комната.
Сэм усмехнулся, нажимая ручку двери, театрально кланяясь и пропуская брата вперёд со словами «Только после вас», затем последовал за Дином по коридору до той самой последней двери, за которой скрывался его одинокий номер и большое окно, обрамлённое цветастыми занавесками.
- Смотри-ка, здесь гораздо мрачнее, - проговорил старший Винчестер, теребя бархатистый край шоколадно-коричневой занавески с атласной лентой. – И дерево такое тёмное.
Комната, похоже, когда-то была рабочим кабинетом, выдержанном в строгости и едином стиле.
- Если выключить свет, то я просто утону в темноте, - невольно поёжившись, пробормотал Сэм, но Дин лишь пожал плечами.
- Я же предлагал остаться у меня.
- Ну, нет, - покачал головой младший Винчестер, чувствуя, как упрямство внутри растягивает тонкие бледные губы в победной улыбке. – Раз уж мы заплатили за оба номера...
- Какой же ты скупой, Сэмми!
Младший Винчестер промолчал, не позволяя мысли о том, что Дин временами бывает точно таким же, выбраться из него вместе с колкими словами.
- Я хочу спать, - вместо этого пробормотал он, поворачиваясь к старшему Винчестеру, быстро и смазано целуя того в щёку, подталкивая к двери, чувствуя ладонью латунную сферу ручки. Замок щёлкнул, впуская коридорную прохладу.
- Я хочу спать, - повторил Сэм, хотя старший Винчестер вовсе не собирался уходить. – Дин.
Тот развёл руками в жесте «всё путём» и развернулся, делая шаг за порог.
- Спокойной ночи.
2.
Дин никогда не боялся темноты, он прекрасно знал, что ночь таит в себе множество опасностей, но сейчас он вовсе не думал о таинственных шорохах, скрипах, призраках и тварях из преисподней. Он просто смотрел в невидимый потолок, почти не различая ничего вокруг, только серый квадрат окна ещё был виден краем глаза, да далёкий неяркий свет мёртвого в этот час шоссе почти ослеплял проезжающими на огромной скорости машинами с включёнными фарами.
Старший Винчестер сам не заметил, как заснул. Просто в какой-то момент исчез и чёрный провал потолка, и пыльный бархат штор и всё прочее, и не осталось ничего, кроме присутствия, страшного, тревожного, словно сейчас над ним склонился человек, буравя взглядом, пронзая энергетическим лучом его мозг, пытаясь разбудить не самым приятным образом. Это ощущение было знакомо Дину, он точно знал, он уже чувствовал подобное когда-то давно, и сейчас это повторилось. Ему вдруг показалось, что воздух всколыхнуло движение, и холодные пальцы обхватили его запястье, сжимая несильно, но ощутимо, так чтобы страх был достаточным для резкого и рваного пробуждения.
Глаза за время сна вполне свыклись с темнотой, но Дин мог поклясться, что сейчас рядом с кроватью никого не было, хотя всего мгновение назад он точно так же мог бы поспорить на «Импалу», что здесь присутствовало что-то. Стоило лишь ему закрыть глаза на мгновение, как ощущение вернулось. Молниеносно, пугающе быстро, и старший Винчестер даже успел услышать тонкий посвист встревоженного воздуха.
- Чёрт побери, кто здесь? – вскочил он, с облегчением слушая собственный голос. Иначе он бы подумал, что это всё кошмарный сон, из которого он никак не может выбраться.
В ответ, конечно, тишина. Ни одна тварь, ни один человек, проникший в эту комнату, никогда бы не отозвался, этим лишь подтверждая свои совсем не благие намерения.
В окне была разлита чернильная темнота, и даже серая полоса шоссе растворилась в ней, но Дин никак не мог понять, произошло ли это из-за того, что он просто внезапно ослеп или же по другой причине.
На ощупь нашёл дверь, с радостью ощутив, как поддаётся замок, и выбежал в коридор.
- Надеюсь, Сэмми не погонит меня обратно, - пробормотал старший Винчестер. Сейчас он всей душой желал только одного – чувствовать человеческое тепло, а не этот странный холод, так смахивающий на могильный. Он сжигали десятки скелетов. Но сейчас Дину стало бы действительно страшно, если бы один из этих парней неожиданно выскочил из-за угла.
Легко говорить о том, что ничего не боишься, когда знаешь, с чем имеешь дело. Когда же твои собственные чувства подводят тебя, хочется просто услышать, что всё будет в порядке и как можно скорее проснуться.
Дин забарабанил кулаками в дверь номера Сэма, понимая, что брат будет совсем не рад тому, что его разбудили среди ночи. Более того, он, наверняка, будет раздражён. Хотя, если так подумать, это первый раз, когда Дин бежит к Сэму. Обычно подобными льготами пользовался младший брат, а старшему это было как-то не к лицу. Сейчас же Дин не мог ничего поделать с собой, не мог заставить себя оставаться спокойным. Инстинкт самосохранения у него всегда преобладал над всеми другими.
«Он просто промолчит и позволит мне побыть здесь, он ничего не скажет и не вспомнит об этой утром...», - повторял про себя Дин, ожидая, когда Сэм откроет дверь.
- Дин? – донеслось до него немного приглушённо из-за плотности столетнего дерева.
- Да, - просто сказал он.
Страх постепенно отступил. Старший Винчестер даже хотел развернуться и уйти, пока брат ещё не открыл дверь, но не успел.
- Что с тобой? – проговорил Сэм, возникая в проёме в майке и трусах. – Испугался грозы?
Он произнёс последнюю фразу не без доли ехидства, но Дин не отреагировал.
- Грозы вроде бы не было? – вопросительно посмотрел он на брата, но тот лишь покачал головой. – Была?
- Уже час как ливень с громом и молниями, - заявил Сэм, сбивая брата с толку. – Ты разве не из-за этого здесь?
Дин покачал головой, стараясь понять, почему он ничего не знает о грозе, почему сейчас он стоит тут, как дурак, почему...
Но мгновение спустя он просто сказал:
- Только за этим.
Он провёл ладонью по щеке Сэма, чувствуя его странно-горячие губы на своей коже и понимая, что он пришёл сюда не зря.
«Я хочу, чтобы он не говорил мне, что хочет спать», - успел он ещё подумать перед тем как оказался на узкой разворошенной кровати, простыни и покрывало которой хранили сонное тепло тела Сэма. Всё, как в давние времена, когда их двухместные номера означали лишь то, что они проведут всю ночь, стукаясь затылками и спинку кровати, пытаясь уместиться лицом к лицу, но в итоге оказываясь прижатыми друг к другу настолько, что дышать становилось трудно. Но они довольствовались малым, сейчас почему-то эта мысль вызывала только улыбку. Они просто не искали путей к комфорту, им нравился этот быстрый секс с горячими, как расплавленный металл, поцелуями, когда деревянный край врезался прямо под рёбра, а от резких движений кровать готова была развалиться под весом их тел. А потом они просто перебирались на другую кровать, чтобы не спать на пропитанных потом и спермой покрывалах. Это было точно так же естественно, как и пробуждение по утрам с гудящей головой и ноющей спиной.
- Ностальгия? – усмехнувшись, прошептал Сэм, когда Дин прикрыл глаза, пытаясь избавиться от нахлынувших воспоминаний.
- Вроде того, - ответил он, вздыхая.
То время, наверное, прошло, и Дин толком не знал, хочет ли он его возвращения. Наверное, да. Наверное, нет.
Раньше было как-то по-другому. И эта разница иногда не давала старшему Винчестеру покоя. Он пытался понять, почему всё стало так, а не иначе, и временами приходил к выводу, что он сам в большей степени повлиял на их жизнь, только не мог осознать, каким образом.
- Дин?
Он молча покачал головой. Пусть его беспокойство останется внутри, он не собирается рассказывать об этом странном чувству кому бы то ни было, даже Сэму.
- И вправду, гроза, - неожиданно заметил старший Винчестер, когда особенно сильный удар грома, казалось, потряс стены отеля.
Затем он, как и раньше, повернулся к брату, стискивая его плечи, чтобы уместить тело на этом метре предоставленного в их распоряжение пространства.
***
- У вас здесь обитает какая-то нечисть, - прямо и честно заявил Дин на следующее утро. – Какая-то холодная, как лягушка, тварь, за которой тянется шлейф темноты. Я сам видел.
- Что вы?! – притворно закудахтала старушка-хозяйка отеля. – Этого просто не может быть. Мы морили крыс всего неделю назад. С ними должны были подохнуть и все лягушки. Знаете, здесь неподалёку болото...
- Ага, в пустыне, - отрезал Дин, не в силах больше слушать эти причитания. – Разрешите мне осмотреть дом?
- Чего удумал! – донёсся голос вчерашнего громилы, который возвращался со двора. – Не бывать этому...
- Сынок, пусть осмотрит, - пробормотала женщина, мелкими шажками направляясь навстречу сыну. – Может, починят чего, ты-то ведь не справляешься.
- Мы не собираемся... – начал было Дин, но Сэм с силой наступил ему на ногу.
- Конечно, мы сделаем что-нибудь, если найдём неполадки, - поспешил сказать младший Винчестер, не обращая внимания на яростный взгляд брата, устремлённый на него. – Обещаем.
Старушка закивала, когда Дин уже, развернувшись, направлялся к выходу, чтобы взять из багажника «Импалы» фонари и оружие.
- Что за чёрт, Сэм? – прошипел он, вернувшись, следуя за хозяйкой мотеля и братом в глубь подсобных помещений.
Брат только неопределённо дёрнул плечом, намекая, что он не хотел бы распространяться насчёт рода их занятий при этой странной женщине.
- Здесь пара комнат на первом этаже, - оглянулась старушка. – Только вы ложки серебряные не трогайте.
Старший Винчестер картинно закатил глаза, хотя никто, кроме Сэма, этого не заметил.
Женщина вышла через заднюю дверь на заваленный ржавым металлоломом двор.
- Эй, Дин, - оглянулся на брата младший Винчестер.
Тот вопросительно приподнял брови, старательно делая вид, что совершенно не представляет, о чём идёт речь.
- Что там насчёт прошлой ночи? – как можно более непринуждённо поинтересовался Сэм.
Брат молчал.
- Дин?
Сэм вздохнул, понимая, что от старшего Винчестера трудно добиться хоть какого-то ответа, не говоря уж об откровениях. Он просто вынул из кармана счётчик электромагнитных волн и прошёл вдоль стены. Шкала на узком прямоугольном мониторе даже не дрогнула в своём хладнокровии, но Сэм не собирался так просто сдаваться. Раз уж Дин считает, что здесь дело нечисто... Дин!
- Скажи, что случилось ночью?
- Пожалуй, это просто мой собственный страх, - размыто ответил старший Винчестер, глядя в глаза собственному отражению на полированной стали ножа. Граница металла и рукояти безжалостно срезала часть небритой щеки и делала Дина слепым на один глаз.
- Ага, расскажи об этом Элен, пусть посмеётся, - рассеянно откликнулся Сэм, методично простукивая стену у самого входа.
- Я вообще-то правду говорю, - несколько обиженно ответил Дин, задетый недоверием брата. – Я бы так к тебе и не пришёл бы...
- Вот и я о том же! – сразу же зацепился за эту идею младший Винчестер. – Я тебе нужен только тогда, когда вокруг на несколько миль нет баров с толпами этих...
- Красоток, - вставил Винчестер.
- Да, ты со своим отвратительным вкусом, а, точнее, его полным отсутствием, можешь так называть этих...
- Сэм, это был страх. Я тоже человек, я способен испытывать страх!
Младший Винчестер замер, задержав на миг дыхание, затем пожал плечами, продолжая работу.
- Пойми, Сэмми, - начал Дин, проводя пальцем по шершавой старой штукатурке, отчего серо-коричневый пласт отвалился, падая на пол, раскалываясь на несколько частей.
- Я понял, - быстро проговорил тот, потому что это странное поведение старшего Винчестера его немного беспокоило, даже пугало. Он привык, что Дин – сталь, несгибаемая, нержавеющая и бессмертная. Он не мог и мысли допустить, что его брат действительно испугался той пресловутой грозы.
Дин нетерпеливо оттолкнулся от стены, становясь позади Сэма, который, опустившись на колени, исследовал показавшийся ему подозрительным угол.
- Знаешь, это было так непривычно – моё сознание разучилось воспринимать подобные эмоции. Но когда чернота обволакивает со всех сторон, как резиновый кокон, становится как-то не по себе.
- У тебя галлюцинации, - проговорил Сэм, поднимаясь на ноги и поворачиваясь к брату.
Галлюцинации. Глюки. Мультики. Слово невообразимым образом стукнуло ритмично вместе с кровью внутри, отозвалось гулом в голове.
***
- Я обещал брату, парень. Так что отвали, - Дин понимал, что если Сэм узнает об этой его встрече, ему крупно попадёт от отца. Младший, конечно, не будет сдавать его, но Джон и сам проницателен, как чёрт.
- Брось, Винчестер! – Майкл поморщился, сминая в ладони маленькие шуршащие целлофановые пакетики. Дин даже знал, что этот парень ворует полиэтилен в лавке у отца, затем режет и раскалённым концом металлической линейки склеивает концы, запечатывая внутри мелкий белый порошок, похожий на сахарную пудру. – Не строй из себя праведника. Твой брат не узнает.
- Он умный, - отрешённо проговорил Дин, загипнотизированный всё повторяющимся шорохом. Это было обещанием. Это было предвкушением красочного взрыва в его голове, который наступит в тот же миг, стоит лишь ему согласиться, стоит лишь впустить внутрь своего тела этот сладкий яд. – Он догадается.
- Придёшь домой на час позже, он и не просечёт, Дин! Решайся, иначе отдам тем парням, что курят за гаражами. Они уже спрашивали насчёт дури, а я, как последний идиот, сказал, что обещал тебе. Ты мне весь кайф ломаешь, понятно?
Дин вздохнул, встряхивая головой, чтобы избавиться от образов, возникающих в его голове в вихре белого порошка. Это была тайна, это была его собственная фантазия.
- Нет, Майк.
- Ты обещал мне деньги за наркоту, Винчестер! Где они?
- Мне больше не надо.
Майк смотрел на него, чуть прищурившись. Этот взгляд не предвещал ничего хорошего, и Дин внутренне был уже почти готов к драке, но Майкл не ударил. Он прошипел сквозь зубы, как ядовитая змея, кобра, может быть, или даже чёрная мамба, у которой пасть, как бездна с ребристым лиловым нёбом и клыками, истекающими прозрачной вязкой жидкостью. Прошипел, скалясь, как шакал:
- Что ж, вероятно, твой брат тогда заинтересуется...
Дин замер всего на миг перед тем как прочувствовал костяшками пальцев всю твёрдость скулы Майка.
- Не смей предлагать эту дрянь Сэму!
- Боишься, парню понравится? Ну, мне это только на руку...
Он явно не боялся боли. Или же обладал слишком длинным языком. Когда те, что курили свои дрянные сигареты, прогулочным шагом пришли поглазеть на драку, Дин уже точно пару раз заехал Майку по рёбрам и, может, даже по почкам.
- Эй, хватит, - лениво протянул Джейсон Миллз, бросая окурок на землю. – Убьёшь его – тебя посадят.
Дин замер, тяжело дыша, почему-то только сейчас осознавая, что он мог бы и вправду избить Майка до смерти. Он резко развернулся и побежал, чувствуя, как больно бьёт асфальт по подошвам ботинок, но не остановился, чтобы перевести дух, лишь пару раз осторожно дотронулся до кармана куртки, в котором так уютно шелестели теперь целлофановые пакетики.
***
- Это не мульты, - чуть хмурясь, протянул старший Винчестер, глядя прямо перед собой.
- Что? – переспросил Сэм, машинально постукивая по стене, теперь уже не на шутку обеспокоенный тоном брата.
- А? – повернулся к нему Дин, понимая, наконец, что говорит странности.
- Ты что-то...
- Всё в порядке, - предупреждающе проговорил старший Винчестер.
Сэм кивнул, всё ещё глядя на Дина с тревогой.
- Что ты там делаешь? – неожиданно поинтересовался тот, когда гулкий звук – явный признак внутренней пустоты – прозвучал в наступившей тишине.
- Похоже, здесь что-то есть, - пробормотал Сэм, неожиданно чувствуя, как на спине вдоль позвоночника выступают крошечные капельки пота.
Автор:Reno
Фан-дом: Supernatural
Категория: slash, angst, drama
Рейтинг: NC-17
Персонажи/Пары: винцест
Предупреждения: 1)слова «да такого просто быть не может»» даже слышать не желаю. Как говориться – по авторскому хотению, по авторскому велению, гыы=)) – да будет так, потому что мой фик – что хочу, то и творю
2)остерегайтесь пафоса!
От автора: 1)это было долго из-за жуткой нехватки чёртового времени – это меня порядочно раздражало. Это было долго – но всё-таки закончилось. Диагноз – скрытая депрессия, постепенно перетекающая в хроническую форму. Хотя примерно после половины всего этого могу честно признаться – такого хорошего настроения у меня давно не было. Так что рассказ можно условно поделить на две части – первая написала в полном моральном сумраке, вторая же – в моральном просветлении
2)спасибо Чаку Поланику за вдохновение
3) не бечено – не имею привычки обращаться за помощью, к сожалению
«Жутковато себе представить, но получается, что они пялятся в монитор на себя, пялящихся в монитор на себя, пялящихся в монитор на себя, и так далее, полностью застряв в бесконечной петле зацикленной реальности...»
Ч. Поланик «Незримые твари»
Начало
Что чувствует человек, которого хоронят заживо в тесном гробу из тёмного траурного дерева, лакированного, треснувшего в паре мест, чуть рассохшегося? Что он испытывает, слушая дробный стук сбрасываемой на крышку его вместилища земли? Предстаёт ли вся прожитая им жизнь перед его глазами, вспоминает ли он лица друзей, родных, всех, кого видел хотя бы раз? Вряд ли. Скорее всего, он видит лишь чёрный бархат, которым обит изнутри короб, и ощущает, как воздух заканчивается, а мизерное пространство наполняется углекислым удушливым газом, и стенки гроба словно сдвигаются, грозясь раздавить, или же это уже от нехватки кислорода начинается клаустрофобия? Нельзя шевельнуться, нельзя даже руку вытянуть вперёд как следует, чтобы не коснуться пыльной ткани. Тело немеет от ожидания, а сверху всё сыпят, сыпят громадными лопатами сухую каменистую массу, которая покрывает непроницаемым слоем твоё существование, твою память. И темнота выводит из себя, заставляет сходить с ума, неминуемо приводя к мысли, что ты ослеп, оглох, лишился всякой возможности восприятия реальности. Ещё живой, но уже настолько мёртвый, что сам начинаешь ощущать запах тлена, гниющей плоти. Обоняние ещё не покинуло тебя, пожалуй, до самого конца оно будет выстраивать хронологию событий, пока в судорогах последних вздохов не исчезнет вместе с разложившимся сознанием и повреждённым разумом.
Дин видел как-то раз отвратительный фильм, в котором шайка бандитов сбрасывала живых людей в ямы, а сверху сыпала горы вязкого песка, перемешанного с листьями и грязью. Так даже хуже – нет этого непробиваемого кокона, который дарит ложные надежды на спасение, земля заполняет тело изнутри, набивается в волосы, рот, нос, скребёт до крови в лёгких и убивает почти мгновенно. Так даже лучше – час или два в ожидании неизбежного – это ужаснее мгновенной смерти. Страшно, когда от удушья хрипишь и бьёшься в узком пространстве, страшно, когда действительно слепнешь, хотя, кажется, чернее темноты уже просто быть не может. Страшно, когда ногтями скребёшься в плотно подогнанную крышку, заранее зная, что помощь не придёт.
Дин был в курсе, что хоронит себя живьём. Он медленно и как-то расслабленно, лениво копает себе яму, каждый день отбрасывая к откосу очередную лопату земли. Он знает, что через некоторое время окажется так глубоко, что не сможет выбраться наружу. Он хочет найти человека, который согласится утоптать почву над ним, согласиться сбросить землю обратно, на голову старшему Винчестеру, и избавить его от дальнейших мучений. Это будет трудно – уговорить кого-то. Это будет глупо - рассказывать о причинах такого желания. И, вроде бы, гораздо разумнее сделать всё самому, только вот Дин не справится, он точно знает.
Воображаемая могила, воображаемая яма, лопата в его руках тоже плод фантазий. Он сам не может отличить реальность от виртуальности в его голове, он и не стремится к этому, он хочет, чтобы на земле наступил конец света. У Дина так много желаний, что ни один волшебный джинн не справится, но он продолжает твердить про себя всё те же строки. Он надеется найти в цветке – чёрной розе - маленькую фею, он хочет вызвать к жизни древнего бога, он неистово желает вступить в секту последователей дьявола. Только правом на это он не обладает. Нет у него ни прав, ни обязанностей. Охотник слишком свободен, чтобы чувствовать себя таковым.
Дин садится на чёрную влажную после дождя землю и закрывает глаза.
1.
- Ты за дорогой следишь? – толкнул Дина в плечо младший Винчестер.
- Вроде того, - встряхнулся тот, понимая, что всего мгновение назад он почти задремал.
Сэм смотрел на брата внимательно, чуть пристально, вспоминая, что прошлой ночью он почти не спал.
- Давай я поведу? – отказ от предложения выражается в нахмуренных бровях старшего Винчестера. – Эй, ну же, не упрямься!
Дин не собирается сдаваться.
- Если въедешь в какой-нибудь столб, не причитай потом над разбитой «Импалой», идёт? – это должно подействовать, это актуально во все времена.
Старший Винчестер недовольно заглушил мотор, выбираясь из салона машины, чтобы поменяться местами с братом. Сэм был доволен: старый проверенный способ всегда помогал достичь хороших результатов.
Кожа руля хранила тепло рук Дина, и Сэм невольно вздрогнул, когда почувствовал это. В голове возник образ стальной формы, залитой бетоном, с отпечатком чей-то ладони, и теперь он с трепетом касался выемок от чужих пальцев, стараясь совместить рисунок таинственных линий, размышляя, кем был этот человек, почему его ладонь так широка, а пальцы – длинные, как у музыканта.
- Поехали, - проворчал Дин, не склонный в данный момент к романтическим мыслям. Он устал, вымотался, старая рана в боку саднила, и хотелось как можно скорее попасть в номер мотеля, пусть даже и холодный, пыльный, и хотя бы немного передохнуть.
Сэм моргнул, понимая, что несколько затерялся в лабиринтах собственного сознания, и повернул ключ. «Импала» повиновалась, но с большой неохотой. Резина колёс прошуршала по гравию на обочине, и машина выехала на шоссе. Дин стянул с себя куртку, чтобы укрыться и немного подремать. От отдыха в «Импале», как бы старший Винчестер её не любил, всегда болели спина и ноги, но именно сейчас спать хотелось настолько, что мелкие неприятности почти не волновали. Дин даже был готов доверить свою малышку брату, только бы расслабиться, насколько это возможно, откинувшись на спинку кресла, чувствуя затылком надёжность и нежность машины, натура которой была тонкой, как стальная шпага, и при этом настолько же металлически жёсткой, прочной и готовой к трудностям. «Импала» - всё-таки дама, а женщинам порой нужна ласка.
Сэм не стал разгоняться, он выбирал безопасность вместо безрассудства, но и в его поведении порой оранжевыми яркими вспышками проскакивала спонтанность, желание рисковать, даже капли глупой смелости.
Полдень давно растворился в предвечернем красноватом свете, когда в этой пустынной местности, наконец, возникла на горизонте ржавая крыша какого-то строения, похожего на Roadhouse по своему типу, но гораздо хуже сохранившемся. У деревянной, украшенной плохим граффити стены были припаркованы несколько пыльных машин разной степени разбитости. Создавалось впечатление, что подъезжаешь к музею автомобильной истории Дикого Запада. «Импала» в такой компании смотрелась непривычно: слишком роскошно, слишком винтажно по сравнению с этими древними развалюхами, которым хозяева, видимо, не оказывали должного интереса. Чего только стоит этот раритетный Ford грязно-зелёного цвета.
- Да у него же диски проржавели, - пробормотал проснувшийся Дин, подцепляя пальцем дверной рычаг, чтобы выбраться в душноватую атмосферу ковбойских прерий.
Сэм усмехнулся, в очередной раз убеждаясь в том, что их с братом мозги связаны невидимыми глазу линиями передач, по которым ток мыслей течёт непрерывно день и ночь.
- У них, наверное, и комнат–то приличных нет, - продолжает хриплую после сна болтовню старший Винчестер, когда они проходят мимо скалящих грязные бамперы тачек. – Кровати скрипят, с потолка труха валится, а если не повезёт, то и дождевая вода. В ванной кафель весь в плесени...
- Эй, парень! - неожиданно раздался грубый голос, и из-за угла «барака» вышел здоровенный мужик с тряпкой в одной руке и обрезком железной трубы в другой. – Не нравится место – вали. Твоя машина перекрывает выезд со стоянки.
Дин остановился, глядя на верзилу, пока тот лениво протирал стекло давешнего Ford’а, чем ещё больше его пачкал.
- Деньги есть? – продолжил тот через пару минут.
Сэм кивнул, ухватив брата за рукав куртки, чтобы он не вздумал огрызаться, и прошёл к двери, которая, казалось, держалась на одном честном слове, и стоит хоть раз чихнуть, как эту прогнившую доску сдует порывом ветра. Внутри всё оказалось гораздо в лучшем состоянии: десяток квадратных выскобленных столов, старый, но чистый диван в углу, барная стойка с высокими табуретами около неё. Осмотрев один из стульев, Сэм всё-таки не решился сесть, и просто опёрся о столешницу ближайшего стола. Дин всё-таки взгромоздился на сиденье, хотя его напряжённая спина выдавала намеренье соскочить на пол при первом же намёке на падение.
- Чего желаете? – вежливо осведомилась низенькая пухлая старушка, появившаяся из задней комнаты. – Есть свободные номера.
- Готов поспорить, они всегда в наличии, - пробормотал под нос Дин.
- Что, милый? – переспросила женщина, улыбаясь старшему Винчестеру, но тот лишь молча покачал головой.
- Нам бы хотелось двухместный номер с душем, по возможности, - проговорил Сэм, роясь в карманах в поисках кредитной карты. – И чтобы там было не слишком пыльно.
Последняя фраза вырвалась сама собой, младший Винчестер вовсе не хотел обижать хозяйку и уж тем более, того бугая с ломом.
- Извините, - запоздало пробормотал он, но старушка только засмеялась.
- Ничего, я знаю, что этот дом уже не производит хорошего впечатления на наших постояльцев, но, могу вас уверить, все, кто здесь жил, уезжали довольные нашим сервисом.
- Отлично, - кивнул Дин. – Так вы не сказали насчёт комнат.
Женщина покивала, затем нырнула под барную стойку в поисках ключей.
- К сожалению, - донёсся до братьев её приглушённый голос, - у нас не осталось двухместных номеров. Есть два отдельных номера в концах коридора.
Дин и Сэм переглянулись.
- Надеюсь, вы там не будете скучать, - проговорила она, показываясь вновь. – Есть и телевизоры, и старые радиоприёмники...
- Двухсотлетней давности... – прошептал Дин, но Сэм услышал и усмехнулся.
- Ну, как? – осведомилась хозяйка.
- Идёт, - поспешил согласиться Сэм, хотя и чувствовал на себе возмущённый взгляд старшего Винчестера. – Сколько?
Он знал, что Дин ему устроит разборки, как только они поднимутся по лестнице. Брат не любил раскрывать секреты, а шастать по ночам от номера к номеру представлялось занятием отнюдь не забавным, а весьма раздражающим и бесполезным. Тем более что по ночам в пустыне, как правило, холодно, а, значит, и в коридоре будет не более семи градусов выше нуля.
- Только не надо, - предупреждающе начал младший Винчестер, когда они были уже вне поля досягаемости старушки хозяйки. – Всего пара ночей.
- Кто бы говорил, - усмехнулся Дин, перекидывая через плечо сумку. – Ты сам первым прибежишь, услышав писк какой-нибудь древней крысы.
Сэм пожал плечами, мысленно подчёркивая, что имел в виду вовсе не страх. Не страх - другое.
***
В первый раз Дин решился попробовать наркотики, когда ему стукнуло семнадцать. Всё началось с банального раскуривания травки на дворе позади школы, потом он пару раз вдыхал дорожки неизвестного белого порошка, который притащил на несостоявшийся урок географии тот парень, Майкл, и сбыл по пять баксов за пакетик. Дин тогда как раз получил деньги на карманные расходы и сразу же потратил больше половины. Сначала было обидно, но когда он ржал, словно ненормальный, в мальчишеском туалете вместе с тем же Майклом и другими парнями, а потом около какого-то старого сарая, который, вероятно, в другое время показался бы ему крайне подозрительным, то мысли о потраченной сумме как-то меркли в сравнении с тем, что он получил взамен. Это было, как тогда казалось, идеалом удовольствия... Глупость, конечно, и Дин осознал это в полной мере, когда Сэм, однажды вернувшись домой, застал его «под кайфом» вместе с мужиком лет тридцати. Старший Винчестер сам не мог вспомнить, где они познакомились, как оказались в том доме, что снимал Джон на время их пребывания в городе, почему сейчас... Сэм, кажется, был в глубоком шоке, потому что стоило лишь мужчине бесшумно исчезнуть, как младший Винчестер удалился в свою комнату, не говоря ни слова. Дин тогда здорово испугался, что брат расскажет обо всём отцу, но Сэм вовсе не был дураком. Он ничего не сказал Джону, но и Дина продолжал игнорировать. Младший брат был рассержен, это Дин знал точно. Сначала страх наказания затмевал собой всё, но постепенно он сгладился, почти растворился в рутине одинаковых дней, и тогда проступило возмущение и мысль «я уже слишком взрослый, чтобы отчитываться перед мелким».
- Ты явно курил или глотал что-то, - сказал Сэм, когда старший Винчестер попытался поговорить с ним, точнее, грубовато поинтересовался, какого, собственно, хрена, Сэмми не разговаривает с ним уже неделю. – Ты был, как ненормальный – на лице мина полнейшего дауна, весь этот вид... И, кстати, кем был тот человек, с которым ты, похоже, так сдружился?
Дин всё ждал, когда же младший Винчестер спросит о мужчине, имени которого он не знал и сейчас уже не смог бы вспомнить толком, как тот выглядел.
- Короче, Дин, - неожиданно прервал себя Сэм, отчасти потому что Джон возвращался с парковки с какой-то едой в руках, отчасти из-за собственного желания покончить со всем. – Обещай, ты больше к наркоте не притронешься, пожалуйста, дай мне слово!
Дин смотрел на брата, невольно задумываясь: правда ли парню всего тринадцать? Он был не по годам рассудителен, умён, проницателен. Это порой было проблемой – его невероятная развитость в интеллектуальном плане - но сейчас старший Винчестер мог бы благодарить Бога за то, что его младший братишка был ещё и мудр. Он не стал понапрасну распекать Дина, прекрасно осознавая, что это мало поможет. Он быстро прекратил споры и предложил...
- Я обещаю, - пробормотал старший Винчестер, вздыхая и откидываясь на спинку водительского кресла: отец позволил ему вести до границы между штатами в течение примерно двух часов. – Правда, я не вру!
Тёплая ладонь легла на его затылок, когда Сэм успокаивающе и беззаботно сказал:
- Я знаю.
***
- Не забудь свою сумку в коридоре, - напомнил Сэм, когда они открыли дверь номера, где должен был поселиться Дин. Всё оказалось не так уж и страшно: старенькие немного пожелтевшие от времени обои, некогда синие, теперь же близкие по цвету к зелени, кровать – обычная, простая, застеленная ослепительно белым покрывалом. Ванная комната – маленькая, но для одного достаточно, овальное зеркало без рамы, и, что самое смешное, пластмассовая коробочка с зубным порошком на прозрачной стеклянной полке. Было видно, что хозяева пытались обновить обстановку, прикупив несколько современных вещей, но этим они лишь ухудшили вид комнаты, неправильно сочетая предметы современности и атрибуты тех времён, когда этот дом, наверное, был молод, шикарен и амбициозен.
- Недурно, - выразил своё мнение Сэм.
- Жить можно, - огласил приговор Дин. – Кровать узкая, вдвоём не уместимся.
Сэм бросил на брата удивлённый взгляд:
- У меня есть и своя комната.
Старший Винчестер едва заметно ухмыльнулся, затем снял куртку, расстегнул пару пуговиц на рубашке, подходя к Сэму ближе, обнимая за талию, пресекая попытки к бегству.
- Уверен, что тот номер тебе нужен? Мы могли бы остаться и здесь... – прошептал он в самую шею брата, но тот намёка на нежность не оценил, высвободившись, проходя к окну, чтобы открыть занавески и впустить немного света вечернего низкого солнца.
- Я уже отучился от привычки прибегать к тебе при каждом подозрительном шорохе, - улыбнулся он чистому, кристально-прозрачному стеклу и пустынной дороге.
Дин пожал плечами, затем всё-таки приблизился вновь, кладя голову на плечо младшего Винчестера.
- Есть небольшое преимущество в твоём росте, - неожиданно проговорил он, чувствуя, что глаза вновь закрываются от близкого предчувствия скорого сна. – Я могу стоять так хоть вечность.
Сэм молча кивнул, но затем со вздохом отстранился, показывая, что у него ещё есть дела.
- Помочь тебе с вещами? – поинтересовался старший Винчестер, уже скучая по Сэму, который собирался дойти лишь до своего номера в конце коридора.
- Спасибо, справлюсь сам, - немного удивлённо откликнулся тот: не каждый день старший братец предлагает тебе помощь!
Не каждый день старший брат ударяется в романтику, не каждый день и не каждый старший брат признаётся в неистовой и губительной любви, заявляя... А, впрочем, не важно! Просто – явно – это делает не каждый. Надо ценить подобные моменты, но сейчас Сэм слишком устал, он хотел верить в это, и именно по этой причине он откроет ключом дверь комнаты, войдёт в тусклую полутьму, нажимая на кнопку выключателя, чтобы неяркий свет лампы озарил помещение, затем заглянет в ванную только для того, чтобы умыться, и, конечно же, ляжет спать.
- Я всё-таки тебе помогу, - проговорил Дин, направляясь к двери. – Тем более что я жажду узнать, лучше ли твоя комната.
Сэм усмехнулся, нажимая ручку двери, театрально кланяясь и пропуская брата вперёд со словами «Только после вас», затем последовал за Дином по коридору до той самой последней двери, за которой скрывался его одинокий номер и большое окно, обрамлённое цветастыми занавесками.
- Смотри-ка, здесь гораздо мрачнее, - проговорил старший Винчестер, теребя бархатистый край шоколадно-коричневой занавески с атласной лентой. – И дерево такое тёмное.
Комната, похоже, когда-то была рабочим кабинетом, выдержанном в строгости и едином стиле.
- Если выключить свет, то я просто утону в темноте, - невольно поёжившись, пробормотал Сэм, но Дин лишь пожал плечами.
- Я же предлагал остаться у меня.
- Ну, нет, - покачал головой младший Винчестер, чувствуя, как упрямство внутри растягивает тонкие бледные губы в победной улыбке. – Раз уж мы заплатили за оба номера...
- Какой же ты скупой, Сэмми!
Младший Винчестер промолчал, не позволяя мысли о том, что Дин временами бывает точно таким же, выбраться из него вместе с колкими словами.
- Я хочу спать, - вместо этого пробормотал он, поворачиваясь к старшему Винчестеру, быстро и смазано целуя того в щёку, подталкивая к двери, чувствуя ладонью латунную сферу ручки. Замок щёлкнул, впуская коридорную прохладу.
- Я хочу спать, - повторил Сэм, хотя старший Винчестер вовсе не собирался уходить. – Дин.
Тот развёл руками в жесте «всё путём» и развернулся, делая шаг за порог.
- Спокойной ночи.
2.
Дин никогда не боялся темноты, он прекрасно знал, что ночь таит в себе множество опасностей, но сейчас он вовсе не думал о таинственных шорохах, скрипах, призраках и тварях из преисподней. Он просто смотрел в невидимый потолок, почти не различая ничего вокруг, только серый квадрат окна ещё был виден краем глаза, да далёкий неяркий свет мёртвого в этот час шоссе почти ослеплял проезжающими на огромной скорости машинами с включёнными фарами.
Старший Винчестер сам не заметил, как заснул. Просто в какой-то момент исчез и чёрный провал потолка, и пыльный бархат штор и всё прочее, и не осталось ничего, кроме присутствия, страшного, тревожного, словно сейчас над ним склонился человек, буравя взглядом, пронзая энергетическим лучом его мозг, пытаясь разбудить не самым приятным образом. Это ощущение было знакомо Дину, он точно знал, он уже чувствовал подобное когда-то давно, и сейчас это повторилось. Ему вдруг показалось, что воздух всколыхнуло движение, и холодные пальцы обхватили его запястье, сжимая несильно, но ощутимо, так чтобы страх был достаточным для резкого и рваного пробуждения.
Глаза за время сна вполне свыклись с темнотой, но Дин мог поклясться, что сейчас рядом с кроватью никого не было, хотя всего мгновение назад он точно так же мог бы поспорить на «Импалу», что здесь присутствовало что-то. Стоило лишь ему закрыть глаза на мгновение, как ощущение вернулось. Молниеносно, пугающе быстро, и старший Винчестер даже успел услышать тонкий посвист встревоженного воздуха.
- Чёрт побери, кто здесь? – вскочил он, с облегчением слушая собственный голос. Иначе он бы подумал, что это всё кошмарный сон, из которого он никак не может выбраться.
В ответ, конечно, тишина. Ни одна тварь, ни один человек, проникший в эту комнату, никогда бы не отозвался, этим лишь подтверждая свои совсем не благие намерения.
В окне была разлита чернильная темнота, и даже серая полоса шоссе растворилась в ней, но Дин никак не мог понять, произошло ли это из-за того, что он просто внезапно ослеп или же по другой причине.
На ощупь нашёл дверь, с радостью ощутив, как поддаётся замок, и выбежал в коридор.
- Надеюсь, Сэмми не погонит меня обратно, - пробормотал старший Винчестер. Сейчас он всей душой желал только одного – чувствовать человеческое тепло, а не этот странный холод, так смахивающий на могильный. Он сжигали десятки скелетов. Но сейчас Дину стало бы действительно страшно, если бы один из этих парней неожиданно выскочил из-за угла.
Легко говорить о том, что ничего не боишься, когда знаешь, с чем имеешь дело. Когда же твои собственные чувства подводят тебя, хочется просто услышать, что всё будет в порядке и как можно скорее проснуться.
Дин забарабанил кулаками в дверь номера Сэма, понимая, что брат будет совсем не рад тому, что его разбудили среди ночи. Более того, он, наверняка, будет раздражён. Хотя, если так подумать, это первый раз, когда Дин бежит к Сэму. Обычно подобными льготами пользовался младший брат, а старшему это было как-то не к лицу. Сейчас же Дин не мог ничего поделать с собой, не мог заставить себя оставаться спокойным. Инстинкт самосохранения у него всегда преобладал над всеми другими.
«Он просто промолчит и позволит мне побыть здесь, он ничего не скажет и не вспомнит об этой утром...», - повторял про себя Дин, ожидая, когда Сэм откроет дверь.
- Дин? – донеслось до него немного приглушённо из-за плотности столетнего дерева.
- Да, - просто сказал он.
Страх постепенно отступил. Старший Винчестер даже хотел развернуться и уйти, пока брат ещё не открыл дверь, но не успел.
- Что с тобой? – проговорил Сэм, возникая в проёме в майке и трусах. – Испугался грозы?
Он произнёс последнюю фразу не без доли ехидства, но Дин не отреагировал.
- Грозы вроде бы не было? – вопросительно посмотрел он на брата, но тот лишь покачал головой. – Была?
- Уже час как ливень с громом и молниями, - заявил Сэм, сбивая брата с толку. – Ты разве не из-за этого здесь?
Дин покачал головой, стараясь понять, почему он ничего не знает о грозе, почему сейчас он стоит тут, как дурак, почему...
Но мгновение спустя он просто сказал:
- Только за этим.
Он провёл ладонью по щеке Сэма, чувствуя его странно-горячие губы на своей коже и понимая, что он пришёл сюда не зря.
«Я хочу, чтобы он не говорил мне, что хочет спать», - успел он ещё подумать перед тем как оказался на узкой разворошенной кровати, простыни и покрывало которой хранили сонное тепло тела Сэма. Всё, как в давние времена, когда их двухместные номера означали лишь то, что они проведут всю ночь, стукаясь затылками и спинку кровати, пытаясь уместиться лицом к лицу, но в итоге оказываясь прижатыми друг к другу настолько, что дышать становилось трудно. Но они довольствовались малым, сейчас почему-то эта мысль вызывала только улыбку. Они просто не искали путей к комфорту, им нравился этот быстрый секс с горячими, как расплавленный металл, поцелуями, когда деревянный край врезался прямо под рёбра, а от резких движений кровать готова была развалиться под весом их тел. А потом они просто перебирались на другую кровать, чтобы не спать на пропитанных потом и спермой покрывалах. Это было точно так же естественно, как и пробуждение по утрам с гудящей головой и ноющей спиной.
- Ностальгия? – усмехнувшись, прошептал Сэм, когда Дин прикрыл глаза, пытаясь избавиться от нахлынувших воспоминаний.
- Вроде того, - ответил он, вздыхая.
То время, наверное, прошло, и Дин толком не знал, хочет ли он его возвращения. Наверное, да. Наверное, нет.
Раньше было как-то по-другому. И эта разница иногда не давала старшему Винчестеру покоя. Он пытался понять, почему всё стало так, а не иначе, и временами приходил к выводу, что он сам в большей степени повлиял на их жизнь, только не мог осознать, каким образом.
- Дин?
Он молча покачал головой. Пусть его беспокойство останется внутри, он не собирается рассказывать об этом странном чувству кому бы то ни было, даже Сэму.
- И вправду, гроза, - неожиданно заметил старший Винчестер, когда особенно сильный удар грома, казалось, потряс стены отеля.
Затем он, как и раньше, повернулся к брату, стискивая его плечи, чтобы уместить тело на этом метре предоставленного в их распоряжение пространства.
***
- У вас здесь обитает какая-то нечисть, - прямо и честно заявил Дин на следующее утро. – Какая-то холодная, как лягушка, тварь, за которой тянется шлейф темноты. Я сам видел.
- Что вы?! – притворно закудахтала старушка-хозяйка отеля. – Этого просто не может быть. Мы морили крыс всего неделю назад. С ними должны были подохнуть и все лягушки. Знаете, здесь неподалёку болото...
- Ага, в пустыне, - отрезал Дин, не в силах больше слушать эти причитания. – Разрешите мне осмотреть дом?
- Чего удумал! – донёсся голос вчерашнего громилы, который возвращался со двора. – Не бывать этому...
- Сынок, пусть осмотрит, - пробормотала женщина, мелкими шажками направляясь навстречу сыну. – Может, починят чего, ты-то ведь не справляешься.
- Мы не собираемся... – начал было Дин, но Сэм с силой наступил ему на ногу.
- Конечно, мы сделаем что-нибудь, если найдём неполадки, - поспешил сказать младший Винчестер, не обращая внимания на яростный взгляд брата, устремлённый на него. – Обещаем.
Старушка закивала, когда Дин уже, развернувшись, направлялся к выходу, чтобы взять из багажника «Импалы» фонари и оружие.
- Что за чёрт, Сэм? – прошипел он, вернувшись, следуя за хозяйкой мотеля и братом в глубь подсобных помещений.
Брат только неопределённо дёрнул плечом, намекая, что он не хотел бы распространяться насчёт рода их занятий при этой странной женщине.
- Здесь пара комнат на первом этаже, - оглянулась старушка. – Только вы ложки серебряные не трогайте.
Старший Винчестер картинно закатил глаза, хотя никто, кроме Сэма, этого не заметил.
Женщина вышла через заднюю дверь на заваленный ржавым металлоломом двор.
- Эй, Дин, - оглянулся на брата младший Винчестер.
Тот вопросительно приподнял брови, старательно делая вид, что совершенно не представляет, о чём идёт речь.
- Что там насчёт прошлой ночи? – как можно более непринуждённо поинтересовался Сэм.
Брат молчал.
- Дин?
Сэм вздохнул, понимая, что от старшего Винчестера трудно добиться хоть какого-то ответа, не говоря уж об откровениях. Он просто вынул из кармана счётчик электромагнитных волн и прошёл вдоль стены. Шкала на узком прямоугольном мониторе даже не дрогнула в своём хладнокровии, но Сэм не собирался так просто сдаваться. Раз уж Дин считает, что здесь дело нечисто... Дин!
- Скажи, что случилось ночью?
- Пожалуй, это просто мой собственный страх, - размыто ответил старший Винчестер, глядя в глаза собственному отражению на полированной стали ножа. Граница металла и рукояти безжалостно срезала часть небритой щеки и делала Дина слепым на один глаз.
- Ага, расскажи об этом Элен, пусть посмеётся, - рассеянно откликнулся Сэм, методично простукивая стену у самого входа.
- Я вообще-то правду говорю, - несколько обиженно ответил Дин, задетый недоверием брата. – Я бы так к тебе и не пришёл бы...
- Вот и я о том же! – сразу же зацепился за эту идею младший Винчестер. – Я тебе нужен только тогда, когда вокруг на несколько миль нет баров с толпами этих...
- Красоток, - вставил Винчестер.
- Да, ты со своим отвратительным вкусом, а, точнее, его полным отсутствием, можешь так называть этих...
- Сэм, это был страх. Я тоже человек, я способен испытывать страх!
Младший Винчестер замер, задержав на миг дыхание, затем пожал плечами, продолжая работу.
- Пойми, Сэмми, - начал Дин, проводя пальцем по шершавой старой штукатурке, отчего серо-коричневый пласт отвалился, падая на пол, раскалываясь на несколько частей.
- Я понял, - быстро проговорил тот, потому что это странное поведение старшего Винчестера его немного беспокоило, даже пугало. Он привык, что Дин – сталь, несгибаемая, нержавеющая и бессмертная. Он не мог и мысли допустить, что его брат действительно испугался той пресловутой грозы.
Дин нетерпеливо оттолкнулся от стены, становясь позади Сэма, который, опустившись на колени, исследовал показавшийся ему подозрительным угол.
- Знаешь, это было так непривычно – моё сознание разучилось воспринимать подобные эмоции. Но когда чернота обволакивает со всех сторон, как резиновый кокон, становится как-то не по себе.
- У тебя галлюцинации, - проговорил Сэм, поднимаясь на ноги и поворачиваясь к брату.
Галлюцинации. Глюки. Мультики. Слово невообразимым образом стукнуло ритмично вместе с кровью внутри, отозвалось гулом в голове.
***
- Я обещал брату, парень. Так что отвали, - Дин понимал, что если Сэм узнает об этой его встрече, ему крупно попадёт от отца. Младший, конечно, не будет сдавать его, но Джон и сам проницателен, как чёрт.
- Брось, Винчестер! – Майкл поморщился, сминая в ладони маленькие шуршащие целлофановые пакетики. Дин даже знал, что этот парень ворует полиэтилен в лавке у отца, затем режет и раскалённым концом металлической линейки склеивает концы, запечатывая внутри мелкий белый порошок, похожий на сахарную пудру. – Не строй из себя праведника. Твой брат не узнает.
- Он умный, - отрешённо проговорил Дин, загипнотизированный всё повторяющимся шорохом. Это было обещанием. Это было предвкушением красочного взрыва в его голове, который наступит в тот же миг, стоит лишь ему согласиться, стоит лишь впустить внутрь своего тела этот сладкий яд. – Он догадается.
- Придёшь домой на час позже, он и не просечёт, Дин! Решайся, иначе отдам тем парням, что курят за гаражами. Они уже спрашивали насчёт дури, а я, как последний идиот, сказал, что обещал тебе. Ты мне весь кайф ломаешь, понятно?
Дин вздохнул, встряхивая головой, чтобы избавиться от образов, возникающих в его голове в вихре белого порошка. Это была тайна, это была его собственная фантазия.
- Нет, Майк.
- Ты обещал мне деньги за наркоту, Винчестер! Где они?
- Мне больше не надо.
Майк смотрел на него, чуть прищурившись. Этот взгляд не предвещал ничего хорошего, и Дин внутренне был уже почти готов к драке, но Майкл не ударил. Он прошипел сквозь зубы, как ядовитая змея, кобра, может быть, или даже чёрная мамба, у которой пасть, как бездна с ребристым лиловым нёбом и клыками, истекающими прозрачной вязкой жидкостью. Прошипел, скалясь, как шакал:
- Что ж, вероятно, твой брат тогда заинтересуется...
Дин замер всего на миг перед тем как прочувствовал костяшками пальцев всю твёрдость скулы Майка.
- Не смей предлагать эту дрянь Сэму!
- Боишься, парню понравится? Ну, мне это только на руку...
Он явно не боялся боли. Или же обладал слишком длинным языком. Когда те, что курили свои дрянные сигареты, прогулочным шагом пришли поглазеть на драку, Дин уже точно пару раз заехал Майку по рёбрам и, может, даже по почкам.
- Эй, хватит, - лениво протянул Джейсон Миллз, бросая окурок на землю. – Убьёшь его – тебя посадят.
Дин замер, тяжело дыша, почему-то только сейчас осознавая, что он мог бы и вправду избить Майка до смерти. Он резко развернулся и побежал, чувствуя, как больно бьёт асфальт по подошвам ботинок, но не остановился, чтобы перевести дух, лишь пару раз осторожно дотронулся до кармана куртки, в котором так уютно шелестели теперь целлофановые пакетики.
***
- Это не мульты, - чуть хмурясь, протянул старший Винчестер, глядя прямо перед собой.
- Что? – переспросил Сэм, машинально постукивая по стене, теперь уже не на шутку обеспокоенный тоном брата.
- А? – повернулся к нему Дин, понимая, наконец, что говорит странности.
- Ты что-то...
- Всё в порядке, - предупреждающе проговорил старший Винчестер.
Сэм кивнул, всё ещё глядя на Дина с тревогой.
- Что ты там делаешь? – неожиданно поинтересовался тот, когда гулкий звук – явный признак внутренней пустоты – прозвучал в наступившей тишине.
- Похоже, здесь что-то есть, - пробормотал Сэм, неожиданно чувствуя, как на спине вдоль позвоночника выступают крошечные капельки пота.
@музыка: HIM-Sweet 666
@настроение: страаааное
@темы: Фанфикшн, Супернатуралы
пятница, 05 октября 2007
Nice planet. We'll take it.
Третье место - тоже призовое, пусть и на самой грани эта бронза=) Знаете, для человека, который участвовал до этого лишь в одном конкурсе, и третье место - небольшая, но победа=) Короче, поздравляю себя ^____^ Теперь, собственно, о фанфике - большое и самое главное предупреждение - ЗДЕСЬ СЛЭША НЕТ! Просто для конкурса подвернулась идея, как раз подходящая и по размеру и почти по условиям данного мероприятия, так что вот и получилось следующее:
Название: Are you gonna live for ever?
Автор: Reno
Категория: POV
Рейтинг: G
Читать дальше
Я, Ли Ричард Мур, признаюсь во всех грехах своих, во всех тех злодеяниях, что совершил за свою жизнь, каюсь, прощения прошу у тебя, Джессика. И у Мэри Винчестер, и у тебя, София, ты ведь знаешь, что никогда и никого я не любил больше чем тебя, моя дорогая. И молюсь за счастье оставшихся, и желаю им только добра, когда, уходя, я бросаю последний взгляд на лица людей, стоящих передо мной, чувствуя их ненависть всей кожей, всем своим существом. Душа моя разбита уже давно, с тех самых пор, когда я, по глупости своей, встал на путь зла, заключив сделку с демоном в человеческом обличии, но, Джесс, знай, я сделал это только ради тебя, моя милая. Но я тогда ещё не знал, что смерть твоя так же неизбежна, как и участь Винчестеров быть охотниками во веки веков, и потомкам их, если будут таковые, придётся продолжать борьбу вечно, пока мир этот не выгорит дотла, до самого жаркого основания, когда его кровь разольётся по просторам Вселенной, а души ещё живых, но охваченных предсмертной агонией тел криком своим заставят воздух дрожать, как стекло, трескаться и острыми осколками падать в океан... А я сгорю в аду, вечном огне его кузнец и костров, а твари всех мастей будут протягивать ко мне свои когтистые лапы, дразня, издеваясь надо мной. Но я выдержу, я смогу, потому что моя любовь к вам никогда не уступит место злобе, зависти, похоти.
Сэм, прошу прощения и у тебя, потому что ты, пожалуй, пострадал от моих рук больше, чем все другие. Знаешь, я надеюсь, что твои вещие сны оставят тебя, но вернуть тебе душевное спокойствие сможет только один человек, ты хорошо знаешь его, и ты его обязательно поймёшь его, ведь вы так близко друг от друга.
Дин, прости, что обращаюсь к тебе. В твоих глазах я – тварь, которую надо уничтожить. Да, я согласен с тобой, но позволь мне протянуться мыслью к тебе сейчас, в последний раз, перед тем как моё тело упадёт замертво. Будет битва, и Адские врата разорвут в клочья мои последователи, а дыра на этом месте – чёрная, смешанная с огнём дыра – закроется в скором времени, и все будут свободны. Только обещай мне не бросать Сэма.
Элен, Бобби... Не пропадайте. Надеюсь, вы доживёте до лучших времён.
Исповедь моя была коротка, ибо я никогда не был силён в речах, хотя тварь во мне не страдала от недостатка красноречия, убийственной, едкой способности играть словами, превращая ложь в правду, а любой металл в золото. Он мёртв, и я тоже. Но я рад этому избавлению, иначе – кто знает – сколько бы людей я ещё погубил?
Это было сном, но, мне кажется, Желтоглазый во мне лишь на миг позволил моему сознанию, которое уже давно раскрошилось в песок, поднять голову, увидеть его глазами то, что происходило вокруг. Это была старая железная старая дорога, ведущая вдаль, замыкающая звезду – древний символ защиты от нечисти, одновременно заключая Врата Ада в некое подобие невидимого купола, чей вполне реальный каркас я имел удовольствие наблюдать сейчас.
Послышался шорох шин по гравию, подъехала машина, и этот парень, Джейк, выбрался из салона, подходя к дороге.
- Я ждал тебя, - сказали мои губы, но моё сознание не несло ответственности за эти слова.
Он вздрогнул, замер, но затем всё-таки решился обернуться, глядя на меня со странной смесью ненависти и восхищения во взгляде.
«Видишь, - сказал демон во мне, - как легко мне было переманить его на свою сторону. Люди так чертовски слабы, что иногда эта игра начинает меня раздражать. Он ждёт сейчас своего задания, и он прекрасно понимает, что получит свою награду... И он считает, словно помогает не только себе, но и своим близким, он думает, что любит их, но на самом деле его эгоизм – благодатная почва, в которой вырастут семена его безрассудства. И никто не обвинит меня в дискриминации – вот он, яркий пример того, какую роль играют люди в этом мире. Он думает, что сейчас он выше, важнее других людей, какого бы цвета не была их кожа, но на самом деле – Джейк такой же инструмент, как и эта прелестная игрушка. Ты ведь чувствуешь её сталь?»
Я знал, что в кармане куртки находится пистолет, в предназначении которого я ещё не до конца разобрался. Рука против моей воли нырнула в темноту, удобно устраивая пальцы на холодном металле рукоятки.
- Недалеко отсюда есть одно старое кладбище, - мой голос, которым эта тварь пользовалась с такой лёгкостью, чуть дрогнул. То ли мои способности сопротивляться за эти несколько десятков лет возросли, то ли сам демон стал терять контроль над моими невидимыми останками. – Я хочу, Джейк, чтобы ты открыл врата, но для этого тебе нужен ключ.
Пистолет – этот кольт – был тяжёлым, я чувствовал ладонью все его неровности, резные узоры на стволе, дрожание нетерпеливой серебряной пули внутри, готовой вырваться, как птица, в свободном полёте пронзить моё тело. Но мне совсем не жалко. Ведь это старое тело уже давно должно было разложиться в могиле, как и положено человеческой плоти, и лишь злая воля его нового хозяина держала вместе каждую частичку, кость, хрящ.
Джейк ждал продолжения, пристально глядя мне прямо в глаза, но в голове вдруг словно бомбу взорвали. Почувствовав неожиданную свободу, моя память вспыхнула фитилём динамитной шашки, ярко, отчётливо, а сознание лихорадочно встраивало цепь событий. Я старался удержаться на самом краю, чтобы хоть как-то досадить демону, впитывая эти мысленные движущиеся изображения, поддерживая себя на плаву, словно ещё на что-то надеялся. Вспышка! Вспышка!
Я был всегда рад покопаться в садике около дома – Софи посадила там свою любимую мальву, и я должен был ухаживать за растениями. Ещё там рос укроп. И какая-то странная трава, названия которой я не знал.
Говорят, в Канзасе живут одни земледельцы, фермеры, но я не могу согласиться с этим. Мы в Лоуренсе работали в магазинах, школах, гаражах, но никогда – в поле. Никто просто в этом не нуждался. Разве что ради развлечения Джон изредка звал меня косить траву, не знаю, для чего, но я соглашался, и тогда свежий ветер трепал мои волосы, затрудняя дыхание, беседуя со мной тихим шёпотом. Винчестер часто садился на камень около ручья и молчал. Думал, наверное, или же мечтал о чём-то своём. Хотя, такому человеку, как он, не о чём было жалеть: жена-красавица, Мэри, сын, который, вероятно, станет приятным молодым человеком. И он сам – не слишком успешный в работе, но зарабатывающий ровно столько, чтобы жить, не ограничивая себя в тратах.
Джон Винчестер – он был нашим с Софией соседом, приятным парнем, готовым всегда помочь. Но порой я действительно завидовал его беззаботности и дружелюбию. И, конечно, тому, что у него был ребёнок, а у нас с женой была лишь её старая травма, лишившая её возможности иметь детей. Мы могли бы усыновить кого-нибудь, но София и слышать о подобном не хотела, а я старался не огорчать её напоминаниями о её неполноценности. Я просто ждал, всё ещё надеясь на чудо.
Мальва цвела лиловым и густо-розовым, но запаха почти не было, хотя жена уверяла меня, что аромат пропитал воздух во всей округе. Не знаю, может, у меня серьёзные проблемы с обонянием? Мэри позвала нас на чай, упомянув о вишнёвом пироге. Она, как и её муж, была чрезвычайно гостеприимна.
- Привет, парень, - улыбнулся я самому младшему Винчестеру, Дину, который сжимал в кулаке остатки какой-то игрушки, и смотрел на меня так серьёзно, что мне стало не по себе.
Однако мгновение спустя он улыбнулся, убежав к отцу, и у меня отлегло от сердца. Тот вечер был поистине чудесным. Закат был очень красив, когда мы сидели за столом перед домом Винчестеров, попивая чай со смородиновыми листьями и мятой. Я обнял Софи, и она шепнула мне, что очень счастлива. Было приятно слышать от неё эти слова. Значит, я делаю всё правильно. По крайней мере, пока.
Мы вернулись домой около полуночи: Винчестеры не желали отпускать нас, и это было так мило, что София согласилась остаться ещё ненадолго. Закат догорел, теперь остались лишь тусклые искры, как у потухающего костра, который временами вспыхивает, но уже не в силах разгореться вновь. Мы вернулись, и сразу же отправились в спальню, потому что жене предстояло утром встать достаточно рано, чтобы успеть на какую-то деловую встречу.
- Я так счастлива, - вновь повторила она, а я подумал, есть ли в этих словах что-то помимо обычной радости от хорошо прожитого дня, и спросил:
- Потому что вечер был так хорош?
В его глазах словно отражались звёзды, когда она прошептала чуть смущённо:
- И из-за этого тоже.
Я молчал, ожидая продолжения.
- А более всего из-за того, что я беременна.
Новость ошеломила меня настолько, что первой моей мыслью было: Я ослышался! Затем я подумал, что сплю. И только потом, когда Софи, улыбаясь, поцеловала меня в щёку, я осознал, что реальность вокруг меня – не порождение фантазии, и внутри что-то оборвалось, больно и радостно.
Мне хотелось крикнуть на весь мир, что моя мечта сбылась, но я лишь мысленно поблагодарил Бога.
Его – моё – тело качнулось, видимо, он всё-таки почувствовал, что теряет контроль. За все те годы, которые я провёл, заточённый в самом дальнем и невзрачном уголке разума, который перестал принадлежать мне, я лишь пару раз имел возможность вырваться из-под власти демона, но он постоянно возвращал себе утраченную было власть, всё стараясь сжечь остаток меня своим внутренним злобным огнём. Утратив тело, я потерял способность испытывать боль, поэтому моё сознание металось в агонии совершенно иного рода. Он дал мне способность делить с ним зрение, и я невольно стал свидетелем всех тех убийств, кровавых оргий, всей той мерзости, что он совершал, чему передавался, смеясь громовым смехом, протягивая руки к поглощающей тьме. Дьявол. Он захватил меня, он выгнал беззащитную душу из оболочки, он занял её место. Но единственное, чего он не предусмотрел, так это факта, что и у меня могут когда-то возникнуть силы для борьбы.
- Вот он – ключ, - скривившись от боли внутри, проговорил он, являя закату легендарный кольт, совершенное оружие, способное отправить его в места столь отдалённые, что возможности вернуться он не получит никогда.
- Ружьё, - сказал Джейк, едва заметно закусив нижнюю губу, словно нервничал.
- Это тебе не просто ружьё, - сказали мои губы. – Это, запомни, единственное оружие, способное убить меня.
Стоило лишь прозвучать этим словам, как глаза парня зажглись по истине дьявольским огнём. О, нет! Сейчас его ненависть пересилила восхищение, и демон внутри меня был чрезвычайно рад тому вожделению, что наполняло сознание Джейка. Я почувствовал холод металла на своём виске. Он забавлялся, он дразнил парня, издевался над ним.
И мне было жаль мальчика, попавшего в сети этой твари, но я не смог бы сейчас же в одну секунду изменить ситуацию, ведь свинцовая плита воли демона давила на меня, он неистово желал изжить, вырезать этот кусочек, где я обитал, из своего тела, в то же время опасаясь за сохранность оболочки. И поэтому я всё ещё существую.
«Видишь, как плавится его разум от осознания того, что ещё миг – и орудие моего уничтожения будет в его руках, а с ним и власть. И он уже подумывает, чего бы потребовать от меня, пригрозив кольтом. И он ещё уверен, что рука его не дрогнет, когда он нажмёт на курок. Глупый, глупый мальчик, ведь он так наивен. Чтобы убить меня, ему следовало бы обладать несокрушимой волей, а таких я редко беру в свои ученики, слишком уж тверда их жизненная позиция. Ты спрашиваешь, как же в этой компании появился Сэм Винчестер? И его можно сломить, если знать, на какие кнопки жать...»
Я ненавижу тебя. Я ненавижу себя. Более того, я проклинаю себя за содеянное. Но именно тогда всё казалось таким правильным, таким безукоризненно-совершенным, что я не предполагал, какими ужасными будут последствия. Но вспомни, подари мне хотя бы клочок воспоминаний, ведь осталось так немного времени до того момента, когда твои слуги вырвутся на волю, облекая мир во тьму! Я был готов поклясться, что кричу, громко, пронзительно, как человек, только один он слышал меня. Чёрная дымная субстанция, перетекающая внутри, наполняющая лёгкие, пронизывающая холодную кровь... Уходи, исчезни, провались сквозь землю! Помнишь?..
Малышка Джессика радовала меня и Софию, она была ангелом, она была нашим спасением, и теперь для нас она значила саму жизнь. Софи вскакивала посреди ночи, стоило лишь Джесс всплакнуть едва слышно, и всё время удивлялся, каким же образом она слышит этот тихий звук, на что жена с гордостью отвечала: «Мать всегда чувствует своего ребёнка»
Я не был связан с Джесс столько прочной связью, но и я любил её без памяти. Всё в ней восхищало меня: первые шаги, первый лепет, её первая улыбка. И даже в тот день, когда у Винчестеров случился ужасающей силы пожар, в котором погибла милая Мэри, Джессика, словно понимая, что произошло какое-то страшное событие, прижалась ко мне, не желая отпускать, так что мне даже пришлось позвать Софи, чтобы передать ей ребёнка. Я должен был увидеться с Джоном, помочь, если смогу, сделать хоть что-нибудь...
Софи отговаривала меня идти туда, но я не послушал, взглядом ища в собравшейся толпе Джона с Дином и его младшим сыном, ровесником Джесс, Сэмом. Они сидели на капоте машины, и стоило мне лишь увидеть выражение лица Винчестера, как подходить к нему сразу же расхотелось. Это была боль. Боль и ненависть. Я переборол себя. Я знаю, что поступил тогда правильно.
Ровно через два года в тот же самый день, когда Мэри Винчестер сгорела в жирном, бензиновом пламени, в нашей семье случилась трагедия. О, несчастливый день, он словно передался нам в наследство, потому что к тому времени Винчестеры уже покинули Лоуренс, оставив дом, где пережили столь ужасное событие, гнить в полном одиночестве. Позже, правда, его купила некая семья, но тогда я уже был мёртв.
В тот страшный для нас с Софией день Джесс, которой уже исполнилось два года, осталась в доме с приглашённой няней, потому что нам нужно было срочно уехать в соседний городок по делам, и мы не были свидетелями того, каким образом начался пожар в нашем уютном доме, что мы так любили. Недосмотр ли няни, мисс Форт, неполадка ли в системе газового и электроснабжения, об этом сне не известно по сей день. Но факт остаётся фактом – около половины дома выгорело весьма основательно до того, как подоспели пожарные. Мисс Форт погибла в огне, и мне кажется, что подобная смерть – одна их самых ужасных. Как же отвратительно и страшно – сгореть заживо, когда внутри ещё есть жизнь, сердце бьётся тяжело и быстро от подступающего страха, а оболочка твоя уже охвачена безжалостным пламенем, пожирающем твоё тело. Кожа плавится от его жаркого дыхания, плоть горит, источая смрад, внутренности сжимаются от жесточайшей боли...
Мне совсем не хотелось представлять, как умерла бедняжка мисс Форт, но тогда я и не думал об этом, потому что моя маленькая дочурка, моя Джесс, сильно обгорела, а к тому времени, когда мы примчались обратно в Лоуренс, так и не сделав свои дела, она была отправлена в реанимацию, и врач, не желая обнадёживать нас, прямо и резко заявила, что мы должны готовиться к худшему. А мы – несчастные осиротевшие отец и мать – стояли у окна во всю стену и могли лишь смотреть, как медсёстры втыкают иглы в маленькие ручки нашей девочки, как подключают её к аппаратам, как мучают её бедное тело... И именно в тот день я первый раз за весь период брака с Софи напился так, что не мог держаться на ногах, а разум мой помутился, в голове вместо мозгов плавал лишь алкоголь, жгучий и горький, как моё отчаяние. Тот странный парень подсел ко мне, помнится, после пятого бокала текилы, когда зелёные корочки лайма были разбросаны по всей стойке, а на ладони блестели мелкие кристаллики морской соли.
Он поинтересовался, произошло ли что-то со мной, и я по дури своей признался, что у меня случилось несчастье, что моя дочь умирает в ближайшей больнице, пока я здесь накачиваюсь спиртным. Он покивал с сочувствием, заказал мне ещё выпивки, спросил о чём-то ещё... Он сказал, что знает, как мне помочь, а в тот момент я действительно был готов на всё. И, оказавшись на перекрёстке гравиевых дорог, я уже ничему не удивлялся, когда, обдирая в кровь пальцы, копал ямку, куда сунул носовой платок с завёрнутыми в него идентификационной картой и золотой цепочкой, подаренной Софи на нашу свадьбу. И не ошеломила меня девушка, возникшая так внезапно, что я и глазом не успел моргнуть. Он приблизилась, проводя руками по своему цветастому платью и тёмным волосам, глядя на меня так внимательно, что дух захватывало. Приблизилась, молча вздыхая, бросая короткий взгляд на луну, только через пару минут обращаясь ко мне:
- Чего же ты хочешь?
Я, тот, кто поклялся не удивляться, не поддаваться страху, с недоумением проговорил:
- Разве ты сможешь мне это дать?
- Ричард, - сказала она вдруг, и я отпрянул в испуге. Что за чертовщина!
Её глаза полыхнули на миг алым, или же это было простым отблеском неисправного фонаря?
- Моя дочь, - прошептал я, почти надеясь получить в ответ отказ и слова о том, что, мол, невозможно подарить кому-то вторую жизнь, но в то же время страшась этого, - она умирает...
- Готов пожертвовать собой ради Джессики? – осведомилась она, позволяя улыбке тронуть губы. – Отдать себя за неё?
- Да, - без раздумий ответил я. Я бы тысячу раз сказал «да»!
- Обычно обмен такой – возвращение здоровья и жизни твоей дочери, а тебе – десяти лет безоблачной жизни, по прошествии которых твоя душа передаётся мне.
- Согласен, - сказал я, не дожидаясь окончания её речи.
- Погоди, - засмеялась она, взмахивая руками. – В этот раз всё будет иначе. Твоя дочь будет жива и здорова, но проживёшь и ты счастливо до собственной естественной смерти, после которой твоё тело достанется моему хозяину, душа же отойдёт мне...
Я кивнул, не вслушиваясь в её слова, о чём позже пожалел.
Демоны обманули меня – я умер гораздо раньше, чем мог предположить. В тот день, когда со строительных лесов мне на голову упал кирпич, десяти лет ещё не прошло, это случилось через семь лет и три месяца после заключения сделки. Второе, что было гораздо более горьким, моя душа при извлечении распалась, оставив часть свою в мёртвом теле, куда устремился поток чистого зла, того самого хозяина, о котором говорила девушка, впитываясь в кость и плоть, пытаясь вытеснить останки души, но безуспешно, ведь она вплавлена в сознание, вплавлена в само тело...
Помнишь?..
Он сжал внутри тиски, пытаясь поймать меня, но я чудом ускользнул. «Перестань, - донеслось до меня через миллионы кровяных телец. – Ты всё равно давно умер, ты ничего не добьёшься. Это последний писк полураздавленного комара, который ещё надеется выжить. Нет! Тебе не по силам вытеснить меня из этого мёртвого тела, тем более что один ты ничего не сможешь сделать – расползётся эта кожа, разложатся мышцы...»
А я и не хочу жить после того, как выкурю тебя отсюда. Ты слышишь меня? Я хочу, наконец, окончательно умереть. Пусть даже основная часть моей души горит в адском пламени, и я уже чувствую этот испепеляющий жар.
Он протянул руку с кольтом Джейку, с удовольствием наблюдая за реакцией парня, который замер, как охотничья собака, учуявшая дичь, не в силах пошевелиться, ведя внутреннюю борьбу, пока я был занят своей. И он испугался по-настоящему, когда его – моя - рука дрогнула, судорожно сжимаясь вокруг рукояти оружия, сдвигаясь в сторону всего на пару дюймов. Я могу, ты видишь? Даже такая ничтожно малая часть моей души может хотя бы попытаться взять над тобою верх. Ты тварь, слабая, ничтожная, ты не человек, пусть твоя личина обманывает с первого взгляда. Ты не обладаешь внутренним наполнением, ты лишь едкий дым, пусть и попробовавший вкус силы, вкус власти...
Демоны обманули меня. Они одурачили, обставили, обвели вокруг пальца. Когда я умер, они забрали моё тело, привели его в мой вновь отстроенный дом и убили мою жену, а сами дали мне способность видеть ужас, возникший в глазах Софи, когда я предстал на пороге – грязный, весь в лохмотьях, но, вроде бы, живой, хотя она сама присутствовала на похоронах всего день назад. Я видел и страдал от этой жалкой и жестокой подачки, которую твари бросили мне, как кусок гниющего мяса умирающей дворняге. В тот день я испытал облегчение, осознав, что Джесс в доме нет – она была отправлена матерью к родственникам. Оставив записку, написанную моей рукой, я – демон внутри меня – обставил всё так, словно это было самоубийством, чему поверили все. Я хотел кричать, биться головой о стену, убить себя, но тварь насмешливо прошептала мне: «Я буду жить вечно, никто не остановит меня...»
А через тринадцать лет я пришёл в невзрачный домик, который снимала моя Джесс и её парень, и убил и её. Она сгорела в пламени, как Мэри Винчестер, и тогда в первый раз я подумал, что, вероятно, в случае с пожаром у Джона был замешан какой-нибудь демон. Или даже тот, что точил меня изнутри в данный момент.
Она умерла, моя единственная дочь, за которую я продал душу – всё замкнулось в проклятый круг, из которого не выбраться никогда, и я на некоторое время потерял всякий контроль над собой, пребывая в глубокой печали, желая раствориться в вечности и не видеть более всех тех ужасов, что творило моё собственное тело. Это было наказанием. Я пошёл против судьбы, против Бога, и остался теперь жалким куском в омерзительной для меня плоти.
Я заставил его отвести руку, не обращая внимания на остолбеневшего Джейка, которого, видимо, подобный поворот событий привёл в замешательство. Он смотрел на меня молча, на меня, а не на демона во мне, потому что тот вдруг заскулил, как подбитая собака, сжался внутри. Теперь было важно удержать его в подобном положении как можно дольше.
- Отдайте мне ключ, - наконец, осмелился проговорить парень, протягивая руку. Зуб дать готов, он в тот момент почти решился застрелить меня, но я хотел бы сделать это сам. Вновь почувствовать спасительный металлический поцелуй, а затем осознать, как пуля пронзает кость, прошивает мягкие ткани и мозг, вылетая с другой стороны с фонтанчиком крови, внутримозговой жидкости, мельчайшими частицами плоти. Я так жаждал покончить со всем именно сейчас, что, согнув руку, приставил дуло ко лбу.
Джейк, кажется, запаниковал. Он не представляя, что происходит, он не мог понять, что заставляет меня совершать этот поступок, и демон внутри точно так же вопросительно и молча ожидал моего решения.
«Что же ты собираешься делать? - вкрадчиво начал он, теперь уже не силой, а хитростью пытаясь вернуть позиции. – Неужели, осмелишься? Именно в тот момент, когда ты сам обрёл власть и волен идти, куда хочешь, делать то, что нравится... Возможно, ты пожелаешь навестить могилу Джессики или Софии, ведь ты так давно там не был...»
Это было его ошибкой, но пока что он этого не понял. А мне вдруг невероятно понравилось делать вид, что я поддаюсь его уговорам. Я чуть кивнул, подтверждая правильность мысли, а сам чуть сдвинул большой палец, ощущая подушечкой изгиб курка старинного кольта.
«И ты, возможно, найдёшь способ исправить хоть что-то, возможно, попросить прощения у своих прежних жертв»
Твоих, оборвал я его. Твоих, а не моих жертв.
«Ах да, конечно, но увидят-то они на пороге своего дома тебя, а не меня. Но, может быть, тебе удастся заслужить их прощение, ведь людям свойственна слабость, даже в потребности ощутить собственное великодушие. Они любят прощать, очень любят»
- Я готов открыть врата, дайте мне ключ, - настойчиво повторил Джейк.
Мой мальчик, зачем тебе это? Ты сможешь прожить свою обычную жизнь, и время постепенно сотрёт воспоминания о том, что произошло. Ты, вероятно, женишься, у тебя будет семья, красивая жена, маленькая дочурка или сынишка, и ты проживёшь ровно столько, сколько предписано тебе судьбой. Только забудь об этом пути зла, отрекись от него, найди правильную дорогу, и всё непременно будет хорошо.
Я помню, как встретил Джона Винчестера в последний раз – тогда он вызвал тварь во мне сам ради спасения Дина, которого я ещё помнил четырёхлетним мальчуганом... Он напомнил мне самого себя, когда я на перекрёстке заключил сделку и спас мою дочь, затем всё равно убив её. Уж лучше бы она умерла в младенчестве, без мучений заснула бы, так и не оправившись после ожогов, даже не приходя в сознание. О, Господи, прости, что обращаюсь к тебе с этой тьмой, цветущей внутри меня гробовыми чёрными розами, но как же мне повернуть время вспять?
И я хотел, очень хотел сказать Джону: «Остановись! Ты делаешь неправильный шаг, ты будешь жалеть об этом всё своё вечное пребывание в аду, ведь идти против судьбы – это совсем не то, чего бы хотел Дин. Пусть он и не верит в судьбу, но всё равно существует единая дорога, пусть и с развилками, поворотами, тупиками, но она, как река, что выливается в два параллельных русла, несущих одну и ту же воду!
Я не смог сказать тогда. Я не сумел предостеречь его. И сейчас жалею об этом. Джон умер, так же как и я. Благодарю лишь за то, что твари преисподней не сделали его своей марионеткой.
- Я смогу сделать всё сам, - мягко сказал я, зная, что мои глаза всё равно светятся нездоровым жёлтым огнём, а ведь раньше их радужка была голубой! – Я справлюсь.
Джейк смотрел на меня, как на сумасшедшего, но ведь я таким и был! Я чувствовал, как дуло врезается в кожу, наверное, там, помимо будущей дымящейся кровоточащей дыры будет ещё и красный кружок на коже – этот отпечаток металла, напоминание, что тварь во мне сдохла, выгорела, в мучениях закончила своё мерзкое существование. Ознаменование моей победы. Моей внутренней борьбы.
Нажать на курок.
Услышать выстрел.
Тихо улыбнуться.
Я ещё видел капризное осеннее небо над головой, когда мягко осел на землю, чувствуя затылком пресловутые рельсы, через которые он никогда бы не смог перешагнуть, и это было так чудесно – осознавать, что зло не всесильно. И я вздохнул в последний раз, с иронией прошептав: «Никто не может жить вечно...»
Название: Are you gonna live for ever?
Автор: Reno
Категория: POV
Рейтинг: G
Читать дальше
Я, Ли Ричард Мур, признаюсь во всех грехах своих, во всех тех злодеяниях, что совершил за свою жизнь, каюсь, прощения прошу у тебя, Джессика. И у Мэри Винчестер, и у тебя, София, ты ведь знаешь, что никогда и никого я не любил больше чем тебя, моя дорогая. И молюсь за счастье оставшихся, и желаю им только добра, когда, уходя, я бросаю последний взгляд на лица людей, стоящих передо мной, чувствуя их ненависть всей кожей, всем своим существом. Душа моя разбита уже давно, с тех самых пор, когда я, по глупости своей, встал на путь зла, заключив сделку с демоном в человеческом обличии, но, Джесс, знай, я сделал это только ради тебя, моя милая. Но я тогда ещё не знал, что смерть твоя так же неизбежна, как и участь Винчестеров быть охотниками во веки веков, и потомкам их, если будут таковые, придётся продолжать борьбу вечно, пока мир этот не выгорит дотла, до самого жаркого основания, когда его кровь разольётся по просторам Вселенной, а души ещё живых, но охваченных предсмертной агонией тел криком своим заставят воздух дрожать, как стекло, трескаться и острыми осколками падать в океан... А я сгорю в аду, вечном огне его кузнец и костров, а твари всех мастей будут протягивать ко мне свои когтистые лапы, дразня, издеваясь надо мной. Но я выдержу, я смогу, потому что моя любовь к вам никогда не уступит место злобе, зависти, похоти.
Сэм, прошу прощения и у тебя, потому что ты, пожалуй, пострадал от моих рук больше, чем все другие. Знаешь, я надеюсь, что твои вещие сны оставят тебя, но вернуть тебе душевное спокойствие сможет только один человек, ты хорошо знаешь его, и ты его обязательно поймёшь его, ведь вы так близко друг от друга.
Дин, прости, что обращаюсь к тебе. В твоих глазах я – тварь, которую надо уничтожить. Да, я согласен с тобой, но позволь мне протянуться мыслью к тебе сейчас, в последний раз, перед тем как моё тело упадёт замертво. Будет битва, и Адские врата разорвут в клочья мои последователи, а дыра на этом месте – чёрная, смешанная с огнём дыра – закроется в скором времени, и все будут свободны. Только обещай мне не бросать Сэма.
Элен, Бобби... Не пропадайте. Надеюсь, вы доживёте до лучших времён.
Исповедь моя была коротка, ибо я никогда не был силён в речах, хотя тварь во мне не страдала от недостатка красноречия, убийственной, едкой способности играть словами, превращая ложь в правду, а любой металл в золото. Он мёртв, и я тоже. Но я рад этому избавлению, иначе – кто знает – сколько бы людей я ещё погубил?
Это было сном, но, мне кажется, Желтоглазый во мне лишь на миг позволил моему сознанию, которое уже давно раскрошилось в песок, поднять голову, увидеть его глазами то, что происходило вокруг. Это была старая железная старая дорога, ведущая вдаль, замыкающая звезду – древний символ защиты от нечисти, одновременно заключая Врата Ада в некое подобие невидимого купола, чей вполне реальный каркас я имел удовольствие наблюдать сейчас.
Послышался шорох шин по гравию, подъехала машина, и этот парень, Джейк, выбрался из салона, подходя к дороге.
- Я ждал тебя, - сказали мои губы, но моё сознание не несло ответственности за эти слова.
Он вздрогнул, замер, но затем всё-таки решился обернуться, глядя на меня со странной смесью ненависти и восхищения во взгляде.
«Видишь, - сказал демон во мне, - как легко мне было переманить его на свою сторону. Люди так чертовски слабы, что иногда эта игра начинает меня раздражать. Он ждёт сейчас своего задания, и он прекрасно понимает, что получит свою награду... И он считает, словно помогает не только себе, но и своим близким, он думает, что любит их, но на самом деле его эгоизм – благодатная почва, в которой вырастут семена его безрассудства. И никто не обвинит меня в дискриминации – вот он, яркий пример того, какую роль играют люди в этом мире. Он думает, что сейчас он выше, важнее других людей, какого бы цвета не была их кожа, но на самом деле – Джейк такой же инструмент, как и эта прелестная игрушка. Ты ведь чувствуешь её сталь?»
Я знал, что в кармане куртки находится пистолет, в предназначении которого я ещё не до конца разобрался. Рука против моей воли нырнула в темноту, удобно устраивая пальцы на холодном металле рукоятки.
- Недалеко отсюда есть одно старое кладбище, - мой голос, которым эта тварь пользовалась с такой лёгкостью, чуть дрогнул. То ли мои способности сопротивляться за эти несколько десятков лет возросли, то ли сам демон стал терять контроль над моими невидимыми останками. – Я хочу, Джейк, чтобы ты открыл врата, но для этого тебе нужен ключ.
Пистолет – этот кольт – был тяжёлым, я чувствовал ладонью все его неровности, резные узоры на стволе, дрожание нетерпеливой серебряной пули внутри, готовой вырваться, как птица, в свободном полёте пронзить моё тело. Но мне совсем не жалко. Ведь это старое тело уже давно должно было разложиться в могиле, как и положено человеческой плоти, и лишь злая воля его нового хозяина держала вместе каждую частичку, кость, хрящ.
Джейк ждал продолжения, пристально глядя мне прямо в глаза, но в голове вдруг словно бомбу взорвали. Почувствовав неожиданную свободу, моя память вспыхнула фитилём динамитной шашки, ярко, отчётливо, а сознание лихорадочно встраивало цепь событий. Я старался удержаться на самом краю, чтобы хоть как-то досадить демону, впитывая эти мысленные движущиеся изображения, поддерживая себя на плаву, словно ещё на что-то надеялся. Вспышка! Вспышка!
Я был всегда рад покопаться в садике около дома – Софи посадила там свою любимую мальву, и я должен был ухаживать за растениями. Ещё там рос укроп. И какая-то странная трава, названия которой я не знал.
Говорят, в Канзасе живут одни земледельцы, фермеры, но я не могу согласиться с этим. Мы в Лоуренсе работали в магазинах, школах, гаражах, но никогда – в поле. Никто просто в этом не нуждался. Разве что ради развлечения Джон изредка звал меня косить траву, не знаю, для чего, но я соглашался, и тогда свежий ветер трепал мои волосы, затрудняя дыхание, беседуя со мной тихим шёпотом. Винчестер часто садился на камень около ручья и молчал. Думал, наверное, или же мечтал о чём-то своём. Хотя, такому человеку, как он, не о чём было жалеть: жена-красавица, Мэри, сын, который, вероятно, станет приятным молодым человеком. И он сам – не слишком успешный в работе, но зарабатывающий ровно столько, чтобы жить, не ограничивая себя в тратах.
Джон Винчестер – он был нашим с Софией соседом, приятным парнем, готовым всегда помочь. Но порой я действительно завидовал его беззаботности и дружелюбию. И, конечно, тому, что у него был ребёнок, а у нас с женой была лишь её старая травма, лишившая её возможности иметь детей. Мы могли бы усыновить кого-нибудь, но София и слышать о подобном не хотела, а я старался не огорчать её напоминаниями о её неполноценности. Я просто ждал, всё ещё надеясь на чудо.
Мальва цвела лиловым и густо-розовым, но запаха почти не было, хотя жена уверяла меня, что аромат пропитал воздух во всей округе. Не знаю, может, у меня серьёзные проблемы с обонянием? Мэри позвала нас на чай, упомянув о вишнёвом пироге. Она, как и её муж, была чрезвычайно гостеприимна.
- Привет, парень, - улыбнулся я самому младшему Винчестеру, Дину, который сжимал в кулаке остатки какой-то игрушки, и смотрел на меня так серьёзно, что мне стало не по себе.
Однако мгновение спустя он улыбнулся, убежав к отцу, и у меня отлегло от сердца. Тот вечер был поистине чудесным. Закат был очень красив, когда мы сидели за столом перед домом Винчестеров, попивая чай со смородиновыми листьями и мятой. Я обнял Софи, и она шепнула мне, что очень счастлива. Было приятно слышать от неё эти слова. Значит, я делаю всё правильно. По крайней мере, пока.
Мы вернулись домой около полуночи: Винчестеры не желали отпускать нас, и это было так мило, что София согласилась остаться ещё ненадолго. Закат догорел, теперь остались лишь тусклые искры, как у потухающего костра, который временами вспыхивает, но уже не в силах разгореться вновь. Мы вернулись, и сразу же отправились в спальню, потому что жене предстояло утром встать достаточно рано, чтобы успеть на какую-то деловую встречу.
- Я так счастлива, - вновь повторила она, а я подумал, есть ли в этих словах что-то помимо обычной радости от хорошо прожитого дня, и спросил:
- Потому что вечер был так хорош?
В его глазах словно отражались звёзды, когда она прошептала чуть смущённо:
- И из-за этого тоже.
Я молчал, ожидая продолжения.
- А более всего из-за того, что я беременна.
Новость ошеломила меня настолько, что первой моей мыслью было: Я ослышался! Затем я подумал, что сплю. И только потом, когда Софи, улыбаясь, поцеловала меня в щёку, я осознал, что реальность вокруг меня – не порождение фантазии, и внутри что-то оборвалось, больно и радостно.
Мне хотелось крикнуть на весь мир, что моя мечта сбылась, но я лишь мысленно поблагодарил Бога.
Его – моё – тело качнулось, видимо, он всё-таки почувствовал, что теряет контроль. За все те годы, которые я провёл, заточённый в самом дальнем и невзрачном уголке разума, который перестал принадлежать мне, я лишь пару раз имел возможность вырваться из-под власти демона, но он постоянно возвращал себе утраченную было власть, всё стараясь сжечь остаток меня своим внутренним злобным огнём. Утратив тело, я потерял способность испытывать боль, поэтому моё сознание металось в агонии совершенно иного рода. Он дал мне способность делить с ним зрение, и я невольно стал свидетелем всех тех убийств, кровавых оргий, всей той мерзости, что он совершал, чему передавался, смеясь громовым смехом, протягивая руки к поглощающей тьме. Дьявол. Он захватил меня, он выгнал беззащитную душу из оболочки, он занял её место. Но единственное, чего он не предусмотрел, так это факта, что и у меня могут когда-то возникнуть силы для борьбы.
- Вот он – ключ, - скривившись от боли внутри, проговорил он, являя закату легендарный кольт, совершенное оружие, способное отправить его в места столь отдалённые, что возможности вернуться он не получит никогда.
- Ружьё, - сказал Джейк, едва заметно закусив нижнюю губу, словно нервничал.
- Это тебе не просто ружьё, - сказали мои губы. – Это, запомни, единственное оружие, способное убить меня.
Стоило лишь прозвучать этим словам, как глаза парня зажглись по истине дьявольским огнём. О, нет! Сейчас его ненависть пересилила восхищение, и демон внутри меня был чрезвычайно рад тому вожделению, что наполняло сознание Джейка. Я почувствовал холод металла на своём виске. Он забавлялся, он дразнил парня, издевался над ним.
И мне было жаль мальчика, попавшего в сети этой твари, но я не смог бы сейчас же в одну секунду изменить ситуацию, ведь свинцовая плита воли демона давила на меня, он неистово желал изжить, вырезать этот кусочек, где я обитал, из своего тела, в то же время опасаясь за сохранность оболочки. И поэтому я всё ещё существую.
«Видишь, как плавится его разум от осознания того, что ещё миг – и орудие моего уничтожения будет в его руках, а с ним и власть. И он уже подумывает, чего бы потребовать от меня, пригрозив кольтом. И он ещё уверен, что рука его не дрогнет, когда он нажмёт на курок. Глупый, глупый мальчик, ведь он так наивен. Чтобы убить меня, ему следовало бы обладать несокрушимой волей, а таких я редко беру в свои ученики, слишком уж тверда их жизненная позиция. Ты спрашиваешь, как же в этой компании появился Сэм Винчестер? И его можно сломить, если знать, на какие кнопки жать...»
Я ненавижу тебя. Я ненавижу себя. Более того, я проклинаю себя за содеянное. Но именно тогда всё казалось таким правильным, таким безукоризненно-совершенным, что я не предполагал, какими ужасными будут последствия. Но вспомни, подари мне хотя бы клочок воспоминаний, ведь осталось так немного времени до того момента, когда твои слуги вырвутся на волю, облекая мир во тьму! Я был готов поклясться, что кричу, громко, пронзительно, как человек, только один он слышал меня. Чёрная дымная субстанция, перетекающая внутри, наполняющая лёгкие, пронизывающая холодную кровь... Уходи, исчезни, провались сквозь землю! Помнишь?..
Малышка Джессика радовала меня и Софию, она была ангелом, она была нашим спасением, и теперь для нас она значила саму жизнь. Софи вскакивала посреди ночи, стоило лишь Джесс всплакнуть едва слышно, и всё время удивлялся, каким же образом она слышит этот тихий звук, на что жена с гордостью отвечала: «Мать всегда чувствует своего ребёнка»
Я не был связан с Джесс столько прочной связью, но и я любил её без памяти. Всё в ней восхищало меня: первые шаги, первый лепет, её первая улыбка. И даже в тот день, когда у Винчестеров случился ужасающей силы пожар, в котором погибла милая Мэри, Джессика, словно понимая, что произошло какое-то страшное событие, прижалась ко мне, не желая отпускать, так что мне даже пришлось позвать Софи, чтобы передать ей ребёнка. Я должен был увидеться с Джоном, помочь, если смогу, сделать хоть что-нибудь...
Софи отговаривала меня идти туда, но я не послушал, взглядом ища в собравшейся толпе Джона с Дином и его младшим сыном, ровесником Джесс, Сэмом. Они сидели на капоте машины, и стоило мне лишь увидеть выражение лица Винчестера, как подходить к нему сразу же расхотелось. Это была боль. Боль и ненависть. Я переборол себя. Я знаю, что поступил тогда правильно.
Ровно через два года в тот же самый день, когда Мэри Винчестер сгорела в жирном, бензиновом пламени, в нашей семье случилась трагедия. О, несчастливый день, он словно передался нам в наследство, потому что к тому времени Винчестеры уже покинули Лоуренс, оставив дом, где пережили столь ужасное событие, гнить в полном одиночестве. Позже, правда, его купила некая семья, но тогда я уже был мёртв.
В тот страшный для нас с Софией день Джесс, которой уже исполнилось два года, осталась в доме с приглашённой няней, потому что нам нужно было срочно уехать в соседний городок по делам, и мы не были свидетелями того, каким образом начался пожар в нашем уютном доме, что мы так любили. Недосмотр ли няни, мисс Форт, неполадка ли в системе газового и электроснабжения, об этом сне не известно по сей день. Но факт остаётся фактом – около половины дома выгорело весьма основательно до того, как подоспели пожарные. Мисс Форт погибла в огне, и мне кажется, что подобная смерть – одна их самых ужасных. Как же отвратительно и страшно – сгореть заживо, когда внутри ещё есть жизнь, сердце бьётся тяжело и быстро от подступающего страха, а оболочка твоя уже охвачена безжалостным пламенем, пожирающем твоё тело. Кожа плавится от его жаркого дыхания, плоть горит, источая смрад, внутренности сжимаются от жесточайшей боли...
Мне совсем не хотелось представлять, как умерла бедняжка мисс Форт, но тогда я и не думал об этом, потому что моя маленькая дочурка, моя Джесс, сильно обгорела, а к тому времени, когда мы примчались обратно в Лоуренс, так и не сделав свои дела, она была отправлена в реанимацию, и врач, не желая обнадёживать нас, прямо и резко заявила, что мы должны готовиться к худшему. А мы – несчастные осиротевшие отец и мать – стояли у окна во всю стену и могли лишь смотреть, как медсёстры втыкают иглы в маленькие ручки нашей девочки, как подключают её к аппаратам, как мучают её бедное тело... И именно в тот день я первый раз за весь период брака с Софи напился так, что не мог держаться на ногах, а разум мой помутился, в голове вместо мозгов плавал лишь алкоголь, жгучий и горький, как моё отчаяние. Тот странный парень подсел ко мне, помнится, после пятого бокала текилы, когда зелёные корочки лайма были разбросаны по всей стойке, а на ладони блестели мелкие кристаллики морской соли.
Он поинтересовался, произошло ли что-то со мной, и я по дури своей признался, что у меня случилось несчастье, что моя дочь умирает в ближайшей больнице, пока я здесь накачиваюсь спиртным. Он покивал с сочувствием, заказал мне ещё выпивки, спросил о чём-то ещё... Он сказал, что знает, как мне помочь, а в тот момент я действительно был готов на всё. И, оказавшись на перекрёстке гравиевых дорог, я уже ничему не удивлялся, когда, обдирая в кровь пальцы, копал ямку, куда сунул носовой платок с завёрнутыми в него идентификационной картой и золотой цепочкой, подаренной Софи на нашу свадьбу. И не ошеломила меня девушка, возникшая так внезапно, что я и глазом не успел моргнуть. Он приблизилась, проводя руками по своему цветастому платью и тёмным волосам, глядя на меня так внимательно, что дух захватывало. Приблизилась, молча вздыхая, бросая короткий взгляд на луну, только через пару минут обращаясь ко мне:
- Чего же ты хочешь?
Я, тот, кто поклялся не удивляться, не поддаваться страху, с недоумением проговорил:
- Разве ты сможешь мне это дать?
- Ричард, - сказала она вдруг, и я отпрянул в испуге. Что за чертовщина!
Её глаза полыхнули на миг алым, или же это было простым отблеском неисправного фонаря?
- Моя дочь, - прошептал я, почти надеясь получить в ответ отказ и слова о том, что, мол, невозможно подарить кому-то вторую жизнь, но в то же время страшась этого, - она умирает...
- Готов пожертвовать собой ради Джессики? – осведомилась она, позволяя улыбке тронуть губы. – Отдать себя за неё?
- Да, - без раздумий ответил я. Я бы тысячу раз сказал «да»!
- Обычно обмен такой – возвращение здоровья и жизни твоей дочери, а тебе – десяти лет безоблачной жизни, по прошествии которых твоя душа передаётся мне.
- Согласен, - сказал я, не дожидаясь окончания её речи.
- Погоди, - засмеялась она, взмахивая руками. – В этот раз всё будет иначе. Твоя дочь будет жива и здорова, но проживёшь и ты счастливо до собственной естественной смерти, после которой твоё тело достанется моему хозяину, душа же отойдёт мне...
Я кивнул, не вслушиваясь в её слова, о чём позже пожалел.
Демоны обманули меня – я умер гораздо раньше, чем мог предположить. В тот день, когда со строительных лесов мне на голову упал кирпич, десяти лет ещё не прошло, это случилось через семь лет и три месяца после заключения сделки. Второе, что было гораздо более горьким, моя душа при извлечении распалась, оставив часть свою в мёртвом теле, куда устремился поток чистого зла, того самого хозяина, о котором говорила девушка, впитываясь в кость и плоть, пытаясь вытеснить останки души, но безуспешно, ведь она вплавлена в сознание, вплавлена в само тело...
Помнишь?..
Он сжал внутри тиски, пытаясь поймать меня, но я чудом ускользнул. «Перестань, - донеслось до меня через миллионы кровяных телец. – Ты всё равно давно умер, ты ничего не добьёшься. Это последний писк полураздавленного комара, который ещё надеется выжить. Нет! Тебе не по силам вытеснить меня из этого мёртвого тела, тем более что один ты ничего не сможешь сделать – расползётся эта кожа, разложатся мышцы...»
А я и не хочу жить после того, как выкурю тебя отсюда. Ты слышишь меня? Я хочу, наконец, окончательно умереть. Пусть даже основная часть моей души горит в адском пламени, и я уже чувствую этот испепеляющий жар.
Он протянул руку с кольтом Джейку, с удовольствием наблюдая за реакцией парня, который замер, как охотничья собака, учуявшая дичь, не в силах пошевелиться, ведя внутреннюю борьбу, пока я был занят своей. И он испугался по-настоящему, когда его – моя - рука дрогнула, судорожно сжимаясь вокруг рукояти оружия, сдвигаясь в сторону всего на пару дюймов. Я могу, ты видишь? Даже такая ничтожно малая часть моей души может хотя бы попытаться взять над тобою верх. Ты тварь, слабая, ничтожная, ты не человек, пусть твоя личина обманывает с первого взгляда. Ты не обладаешь внутренним наполнением, ты лишь едкий дым, пусть и попробовавший вкус силы, вкус власти...
Демоны обманули меня. Они одурачили, обставили, обвели вокруг пальца. Когда я умер, они забрали моё тело, привели его в мой вновь отстроенный дом и убили мою жену, а сами дали мне способность видеть ужас, возникший в глазах Софи, когда я предстал на пороге – грязный, весь в лохмотьях, но, вроде бы, живой, хотя она сама присутствовала на похоронах всего день назад. Я видел и страдал от этой жалкой и жестокой подачки, которую твари бросили мне, как кусок гниющего мяса умирающей дворняге. В тот день я испытал облегчение, осознав, что Джесс в доме нет – она была отправлена матерью к родственникам. Оставив записку, написанную моей рукой, я – демон внутри меня – обставил всё так, словно это было самоубийством, чему поверили все. Я хотел кричать, биться головой о стену, убить себя, но тварь насмешливо прошептала мне: «Я буду жить вечно, никто не остановит меня...»
А через тринадцать лет я пришёл в невзрачный домик, который снимала моя Джесс и её парень, и убил и её. Она сгорела в пламени, как Мэри Винчестер, и тогда в первый раз я подумал, что, вероятно, в случае с пожаром у Джона был замешан какой-нибудь демон. Или даже тот, что точил меня изнутри в данный момент.
Она умерла, моя единственная дочь, за которую я продал душу – всё замкнулось в проклятый круг, из которого не выбраться никогда, и я на некоторое время потерял всякий контроль над собой, пребывая в глубокой печали, желая раствориться в вечности и не видеть более всех тех ужасов, что творило моё собственное тело. Это было наказанием. Я пошёл против судьбы, против Бога, и остался теперь жалким куском в омерзительной для меня плоти.
Я заставил его отвести руку, не обращая внимания на остолбеневшего Джейка, которого, видимо, подобный поворот событий привёл в замешательство. Он смотрел на меня молча, на меня, а не на демона во мне, потому что тот вдруг заскулил, как подбитая собака, сжался внутри. Теперь было важно удержать его в подобном положении как можно дольше.
- Отдайте мне ключ, - наконец, осмелился проговорить парень, протягивая руку. Зуб дать готов, он в тот момент почти решился застрелить меня, но я хотел бы сделать это сам. Вновь почувствовать спасительный металлический поцелуй, а затем осознать, как пуля пронзает кость, прошивает мягкие ткани и мозг, вылетая с другой стороны с фонтанчиком крови, внутримозговой жидкости, мельчайшими частицами плоти. Я так жаждал покончить со всем именно сейчас, что, согнув руку, приставил дуло ко лбу.
Джейк, кажется, запаниковал. Он не представляя, что происходит, он не мог понять, что заставляет меня совершать этот поступок, и демон внутри точно так же вопросительно и молча ожидал моего решения.
«Что же ты собираешься делать? - вкрадчиво начал он, теперь уже не силой, а хитростью пытаясь вернуть позиции. – Неужели, осмелишься? Именно в тот момент, когда ты сам обрёл власть и волен идти, куда хочешь, делать то, что нравится... Возможно, ты пожелаешь навестить могилу Джессики или Софии, ведь ты так давно там не был...»
Это было его ошибкой, но пока что он этого не понял. А мне вдруг невероятно понравилось делать вид, что я поддаюсь его уговорам. Я чуть кивнул, подтверждая правильность мысли, а сам чуть сдвинул большой палец, ощущая подушечкой изгиб курка старинного кольта.
«И ты, возможно, найдёшь способ исправить хоть что-то, возможно, попросить прощения у своих прежних жертв»
Твоих, оборвал я его. Твоих, а не моих жертв.
«Ах да, конечно, но увидят-то они на пороге своего дома тебя, а не меня. Но, может быть, тебе удастся заслужить их прощение, ведь людям свойственна слабость, даже в потребности ощутить собственное великодушие. Они любят прощать, очень любят»
- Я готов открыть врата, дайте мне ключ, - настойчиво повторил Джейк.
Мой мальчик, зачем тебе это? Ты сможешь прожить свою обычную жизнь, и время постепенно сотрёт воспоминания о том, что произошло. Ты, вероятно, женишься, у тебя будет семья, красивая жена, маленькая дочурка или сынишка, и ты проживёшь ровно столько, сколько предписано тебе судьбой. Только забудь об этом пути зла, отрекись от него, найди правильную дорогу, и всё непременно будет хорошо.
Я помню, как встретил Джона Винчестера в последний раз – тогда он вызвал тварь во мне сам ради спасения Дина, которого я ещё помнил четырёхлетним мальчуганом... Он напомнил мне самого себя, когда я на перекрёстке заключил сделку и спас мою дочь, затем всё равно убив её. Уж лучше бы она умерла в младенчестве, без мучений заснула бы, так и не оправившись после ожогов, даже не приходя в сознание. О, Господи, прости, что обращаюсь к тебе с этой тьмой, цветущей внутри меня гробовыми чёрными розами, но как же мне повернуть время вспять?
И я хотел, очень хотел сказать Джону: «Остановись! Ты делаешь неправильный шаг, ты будешь жалеть об этом всё своё вечное пребывание в аду, ведь идти против судьбы – это совсем не то, чего бы хотел Дин. Пусть он и не верит в судьбу, но всё равно существует единая дорога, пусть и с развилками, поворотами, тупиками, но она, как река, что выливается в два параллельных русла, несущих одну и ту же воду!
Я не смог сказать тогда. Я не сумел предостеречь его. И сейчас жалею об этом. Джон умер, так же как и я. Благодарю лишь за то, что твари преисподней не сделали его своей марионеткой.
- Я смогу сделать всё сам, - мягко сказал я, зная, что мои глаза всё равно светятся нездоровым жёлтым огнём, а ведь раньше их радужка была голубой! – Я справлюсь.
Джейк смотрел на меня, как на сумасшедшего, но ведь я таким и был! Я чувствовал, как дуло врезается в кожу, наверное, там, помимо будущей дымящейся кровоточащей дыры будет ещё и красный кружок на коже – этот отпечаток металла, напоминание, что тварь во мне сдохла, выгорела, в мучениях закончила своё мерзкое существование. Ознаменование моей победы. Моей внутренней борьбы.
Нажать на курок.
Услышать выстрел.
Тихо улыбнуться.
Я ещё видел капризное осеннее небо над головой, когда мягко осел на землю, чувствуя затылком пресловутые рельсы, через которые он никогда бы не смог перешагнуть, и это было так чудесно – осознавать, что зло не всесильно. И я вздохнул в последний раз, с иронией прошептав: «Никто не может жить вечно...»
@музыка: Three days grace-Home
@настроение: a bit shocked
@темы: Фанфикшн, Супернатуралы
воскресенье, 16 сентября 2007
Nice planet. We'll take it.
Вот это и называется - ностальгия=))
Название: Crazy lovelessness
Автор: Reno
Фан-дом: небольшой кроссовер
Категория: RPS
Рейтинг: R
Персонажи/пары: Бэм Маджера/Джаред Лето, очень расплывчатое упоминание Шеннон Лето/ Томо Милишевич, пара слов о Мэтте
Предупреждения: 1) думаю, с характерами вышла некоторая степень ОСС, поскольку вид Джаред, подвид «страдающий, стервозный и прочее» я подзабыла уже =)), про Бэма Маджеру я вообще очень мало знаю, основываюсь только на личных впечатлениях после просмотра его шоу
2) Честно говоря, не знаю, можно ли склонять фамилию Маджера, но я всё-таки несколько исказила её на русский манер
3) Прошу прощения у поклонников Бэма Маджеры, если здесь таковые присутствуют, за возможные искажения образа, манеры речи и прочего, поскольку, ещё раз повторю, мало знаю об этом человеке
От автора: всё началось с одной фотографии, найденной в сети, может быть, кто-нибудь видел, не думала я, что вернусь ещё к Джареду и Ко. Приятного прочтения!
Читать дальше
- Это же Джаред Лето! – услышал Джей, когда пытался пробраться к Шенну и Томо в толчее разномастных звёзд и гостей фестиваля.
- Простите, я очень тороплюсь! – крикнул он, не оборачиваясь.
Он не жаловался на популярность, но порой фотографы и представители многочисленных музыкальных каналов вцеплялись в него, словно клещи, не желая отпускать, пока не получат ответов на банальные, сотни раз задаваемые вопросы, или фотографии, многократно повторяющие точно такие же, развешенные на сайтах по всему Интернету. Джей на славу не жаловался, чёрт возьми! Но сейчас он должен был найти брата до того, как придёт время выходить на сцену. И Мэтта было бы совсем не плохо разыскать. О том, что произойдёт, если он, Джаред, опоздает, и думать не хотелось. Дамы и господа, на сцене 30 seconds to Mars... Одни, без солиста. Где, мать вашу, мистер Лето?
Джаред ринулся было в неожиданно образовавшуюся прореху в толпе, но проворный фотограф, не пойти ли ему куда подальше, успел схватить его за рукав кожаной куртки и теперь, похоже, не собирался упускать добычу.
- Я же сказал... – предупреждающе начал Лето, быстро выстраивая в голове план бегства, но человек настойчиво потянул его за собой, держа под мышкой старый добрый Polaroid, большой, квадратный и немного неуклюжий, но вполне рабочий и, что главное, весьма удобный в смысле получения мгновенных фото.
Джаред подумал было о том, что всем фотографам пора бы уже перейти на профессиональные цифровые камеры, вот Шеннон, например, уже обзавёлся фотоаппаратом Nikon, и теперь вполне может позволить себе обрабатывать съёмку на компьютере. На этот раз Лето попался весьма консервативный представитель данной профессии.
- Всего секунду, - «обнадёжил» парень Джареда, хотя Лето прекрасно знал, что есть «секунда» в понимании этих ребят.
– Эй, подруга! - Фотограф обратился к какой-то ярко размалёванной девице, которая нервно грызла длинный чёрный ноготь указательного пальца. – Лови его!
Человек пробивался через толпу точно так же, как и Джаред пару минут назад. – Лови, Джесс! Уходит!
Лето невольно хмыкнул, хотя момент был не слишком подходящим: до выступления от силы минут семь, всё уже пропало и смысла слишком уж паниковать нет...
- Вот, - протянула Джесс, чуть запыхавшись, подводя к ним давешнего парня в серой футболке и чёрной кепке. – Бэм Маджера собственной персоной.
- Чёрт, парень! – обратился Бэм к фотографу. – У меня нет времени на дурацкие фотографии!
- Ооо, какой кадр! – не обращая внимания, возликовал тот, подталкивая Джея к Бэму, и приказал девушке. – Начеши ему чёлку на глаза.
Джаред обречённо сдался. Даже когда Джесс попросила его показать всем известный популярный американский жест, он согласился. Фак получился агрессивным, как и само выражение лица Лето, частично скрытое волосами Маджера слегка улыбнулся, хотя, похоже, был готов обложить парня отборным матом. Тот щёлкнул пару раз, ловя второй снимок, первый же плавно спикировал на грязный пол закулисья.
- Дерьмо, - вынес свой вердикт Бэм, разворачиваясь и широким шагом направляясь к коридору, ведущему к гримёркам.
Парень с фотоаппаратом даже не посмотрел на него. Так же он ставил без внимания и Джея, вылавливая новую знаменитость. Джесс на своих высоченных каблуках пыталась поспеть за ним. Не смотря на то, что у Лето оставалось не более двух минут, он наклонился, поднимая квадрат фотокарточки, рассматривая сначала себя, затем Бэма. На футболке последнего белым было выведено Element. Почему-то эта надпись чрезвычайно заинтересовала Джареда. Он смотрел на фотографию, вспоминая всё, что слышал о Бэме, а слухов, уж точно, было больше, чем достаточно. В основном всякие бредни, но, зная безбашенность и полное отрицание всех существующих правил, Джей мог предположить, как Маджера развлекается, какие у него друзья... Настоящий плохой парень. Стоит двоих, а то и троих таких, как Джаред. Именно это цепляло Джея больше всего. Он привык быть отвратительным в те дни, когда всё не ладилось. Он любил быть просто слегка въедливым тогда, когда утро начиналось хорошо. Он мог залезть на укрепления сцены в самые удачные моменты своей жизни и благополучно свалиться. Он знал, что за ним прочно закреплена репутация совсем не однозначного персонажа рок - тусовки. Маджера обыгрывал Лето на десятки, если даже не сотни очков.
- Джей! – донеслось до него невнятно сквозь шум толпы.
- Чёрт, - выдохнул Лето, торопливо комкая фотографию и толкая в нагрудный карман рубашки, понимая, что пропустил начало.
Это было действительно жарко и взрывоопасно. Толпа была на грани, но Джаред никогда бы не признался даже самому себе в том, что на этот раз концерт его вымотал. Основательно и окончательно. Обычно выступления давали ему очередную огромную порцию энергии, а сегодня всё было иначе. И это разочаровывало. Мысли о чёртовом Бэме застряли в голове, но Джаред пытался уговорить себя, что дело не только в этой скрытой конкуренции «кто сумасброднее», но так же в этом бешеном ритме всего фестиваля, в том, что за последние дни они выкладывались раз за разом по полной, и теперь просто выдохлись. Надо отдохнуть, поесть, как следует, и провести хотя бы одну ночь в кровати, а не в клубе. Почти ни одно из условий не представлялось легко выполнимым. Хотелось выжать себя до самого конца, а потом посмотреть, как быстро организм восстановит силы. Опыты над человеком – это ведь карается законом?
Джаред сидел в кресле в гримёрке, глядя в одну точку и чуть покачиваясь из стороны в сторону. Он прекрасно знал, что вся подводка расплылась от пота и воды, футболка противно прилипла к телу, вымокнув вдоль спины и подмышками, а ноги немилосердно ноют от жёстких физических упражнений на сцене. Рок - исполнителю не нужны фитнес залы, сигареты для прочистки горла и таблетки от головной боли. Бег по сцене – лучшая тренировка, пение, смешанное с криками, помогает лучше горячего молока, а головная боль всё равно вернётся, даже после приёма лекарств.
Джаред стал медленно осознавать, что его мысли свернули в странное русло.
- Уфф, - выдохнул Шенн, входя в помещение, швыряя вторую или третью пару палочек, которым ещё посчастливилось остаться в живых, на стол в углу комнаты. – У меня отваливаются руки и плечи. Мне срочно нужен массаж. Джей?..
Он вопросительно посмотрел на брата, ожидая, что тот согласиться, но младший Лето только покачал головой: он сам еле держался на ногах, не говоря уж о том, чтобы делать что-то.
- Не ожидал такого, - притворно – оскорблённо протянул Шеннон, отворачиваясь от Джареда. – Мэтт?..
Тот махнул рукой, устраиваясь на маленьком диванчике, отчего его ноги вылезли за пределы подлокотника на полметра.
- О, чёрт, а ещё друзья называются, - присел на ближайший стул старший Лето. – ТОМО!!
Милишевич как раз вошёл в гримёрную, невольно вздрагивая от крика Шенна.
- Массаж? – улыбнулся он.
- Ты так меня понимаешь! – с чувством отозвался Шеннон.
Джаред подумал, что в комнате слишком душно, но, как оказалось, створки окна прочно и надёжно приклеились к раме из-за плохо просохшей краски, покрывавшей дерево.
- Мне жарко, парни, - сказал он, подходя к двери. – Пойду проветриться.
Воктер молча кивнул: видимо, из-за концерта у него не было сил даже на простое «хорошо» или «ладно». Шеннон же был вовсе не в состоянии следить за развитием событий: из Томо мог бы выйти первоклассный массажист, если бы он не был музыкантом.
Под дружное молчание Джей покинул помещение. Идея отправиться на улицу отпала сразу же – наверняка, толпы поклонников всех мастей сейчас наводнили ближайшие парковки и ищут своих жертв. Общаться не хотелось. Хотелось домой. Поэтому Джей решил отправиться в туалет и просто немного освежиться. Засунуть голову по холодную воду и затем предстать перед публикой в совершенно невменяемом виде. А Маджера смог бы?
Ещё Джареду вдруг страшно захотелось выпить, но с этим был напряг: если уж и искать спиртное, так это в гримёрке, а возвращаться чертовски не хотелось.
Он прошёл по коридору, точно не помня, где располагаются ванные комнаты, полагаясь на собственное отсутствие интуиции, когда из-за очередной одинаковой фанерной двери, выкрашенной в грязно-зелёный цвет, донесся знакомый голос, чуть оживлённый признаками второй стадии опьянения:
- Я не видел Джея Лето? Ты идиот? Я видел Джея Лето! И он мне не показался таким уж крутым!! – Бэм, очевидно, читал кому-то весьма своевременную лекцию на тему в общем 30 seconds to Mars, в частности – Джаред Лето. – Его какой-то чокнутый фотограф поставил рядом со мной для снимка, и, клянусь, это было дерьмово...
Джаред невольно замер, понимая, что подслушивать – это не такое уж весёлое занятие, особенно, когда прохаживаются на твой счёт, но именно сейчас он хотел бы разузнать, что твориться в голове Маджеры. Алкоголь развязывает язык, это известно уже давно, и поэтому сложно было удержаться от соблазна узнать всё, что о тебе думают.
- И где он, спрашивается, откопал свою куртку? А этот ёбнутый шарфик? Это, блядь, как-то по-пидорски – носить всякую подобную хрень!..
Речь прервалась на мгновение, затем возобновилась, однако стала столь путаной и невнятной, что Джаред уже почти ничего не мог разобрать.
Чёртов Бэм, подумал он, краем глаза замечая дверь сортира, пусть идёт куда подальше!
Лето вошёл в ванную, оглядывая выложенные белым кафелем стены. Раковин оказалось несколько – и все недостаточно глубокие, чтобы вместить голову Джея. Пришлось остановиться на обыкновенном, даже банальном умывании. Хотя и это помогло, когда Джаред бросил в лицо несколько пригоршней ледяной воды, клацая зубами от холода, созерцая в мутном зеркале жуткого парня с чёрными кругами под глазами.
Дверь скрипнула, впуская в помещение чрезвычайно пьяного Бэма, который, похоже, намеревался отлить, но вместо этого нетвёрдым шагом направился к Лето, приведя последнего в некоторое недоумение. Маджера подошёл настолько близко, что Джаред отчётливо чувствовал запах алкоголя, исходящий от него.
- Какие люди! – с притворным восторгом воскликнул Бэм, и концентрация спирта в воздухе стала просто критической.
Он придвинулся ещё ближе, вынуждая Джея отступить к двери одной из туалетных кабинок.
- А я тут... – начал Маджера, в то время как его правая рука явно и достаточно проворно заползла в задний карман джинсов Джареда. – В общем, не важно.
С неожиданной силой он притянул Лето к себе, и, будучи почти точно такого же роста, оказался с ним лицом к лицу.
- Скажи-ка, Джей, - пробормотал он заплетающимся языком, - скольких ты подпустил вот точно так же близко, а? Я тоже хочу получить доступ к телу!
Джаред замер, понимая, что отделаться от пьяного – это раз плюнуть, но опьянение Бэма, похоже, было другого рода – оно только придавало ему сил. Алкоголь в крови кипел, как вода на ста градусах, и Лето даже немного испугался, когда встретился глазами с Маджерой: ничего хорошего этот взгляд не предвещал.
- Я знаю о тебе... многое, - продолжил Бэм. – Люди говорят...
- Меньше журналы читай, - посоветовал Джаред, мысленно ища выход.
- Читая между строк, можно понять больше, - эти умные слова не слишком шли Бэму с его невменяемым видом, но он говорил именно так. Как будто когда-то был исключён из престижного колледжа, и в памяти ещё сохранились обрывки высокопарных фраз.
Дверца туалетной кабинки была закрыта неплотно, и Джаред вдруг с ужасом ощутил, как она поддаётся под весом его тела. В голове ещё успела промелькнуть мысль о дебилах, которые делают двери, открывающиеся внутрь, а потом настигло ощущение полёта. Слава Богу, затылок Лето не встретился с монолитом унитаза, но мышцы он растянул порядочно, падая в узкое пространство между стенкой и бачком.
- Чёрт!
Маджера наглым образом расположился сверху, похоже, так и не поняв, что произошло.
- Слезь с меня, - поморщился Джаред. Задница, по его скромному мнению, превратилась в один большой синяк. Спина – в скопище синяков поменьше.
- Хорошо лежится? – осведомился Лето, понимая, что положение только ухудшилось. Теперь он заключён в керамическую тюрьму, узкую, как гроб, очень неудобную.
- Угум, - пробормотал Бэм. – Теперь не убежишь.
Джаред чуть приподнял бровь, не знаю, что ответить на столь «явную» угрозу. Пока он раздумывал, Маджера, не тратя время понапрасну, накрыл его рот своим, жёстко и пьяно целуя, кусая нижнюю губу до крови, металлический вкус которой Джей ощутил даже сквозь перегар.
- Урод! – вырвался, наконец, из медвежьих объятий Лето.
- А что? – нагло поинтересовался Бэм. – Ты прилично целуешься, говорят, можешь даже лучше.
Джаред зажмурился на миг. Кто говорит? Убить таких информаторов мало! Перестрелять поодиночке, чтобы не разевали свои большие болтливые рты...
Он извернулся совершенно невероятным образом, сбрасывая с себя парня, но этим только ухудшил ситуацию: теперь они быль столь тесно прижаты друг к другу, что было трудно дышать.
- Поднимайся! – приказал Лето, хотя и сам понимал, что это почти невозможно. Они застряли в этом капкане, в этом самом нелепейшем из всех мест, где только можно застрять...
- Сам поднимайся, мать твою! – не преминул ответить грубостью на грубость Бэм.
- Чёрт, как же это по-идиотски!
Джаред завёл руку за спину, дотягиваясь до унитаза, выворачивая тело, насколько это было возможно, так что даже спину свело, цепляясь за холодный край, пытаясь подняться. Скользя ногами по кафелю, он умудрился перевернуться так, что теперь лежал спиной к Бэму.
- Не трогать! – скомандовал Лето, пресекая все попытки Маджеры на корню. Обхватив унитаз, он смог-таки подняться на ноги не без помощи бачка и кнопки слива воды.
Затем, разминая затёкшие ноги, Лето открыл дверцу, намереваясь уйти, но Маджера ловко схватил его за ногу:
- А я?
- Да пошёл ты! – вырвался Джаред, достигая входной двери и выходя в коридор.
У стены стояла одинокая бутылка виски, полная лишь на половину. Лето вздохнул, садясь на корточки, прихлёбывая прямо из горла, когда Бэм, наконец, смог выбраться из туалета.
- Дай мне, - потребовал он, но Джаред лишь отрицательно покачал головой, тогда Маджера сел радом прямо на пол, скидывая кепку, которую умудрился не уронить в унитаз, одной рукой хватая Джея за шею, другой отнимая бутылку.
Младший Лето хмыкнул и широко зевнул.
***
- А ты, вообще-то, не тянешь на гея, - протянул Бэм, несколькими днями позже столкнувшись с Джаредом в популярном клубе. – Я тогда малость выпил и не то сказал.
Младшему Лето нравилось чувство некоторого превосходства, которое он сейчас испытывал. Пусть это продлиться недолго, но сам факт уже стоит многого.
- Это Мисси, моя девушка, - представил Маджера брюнетку, которая сидела слева от него.
Джей кивнул, поздоровавшись, мысленно отмечая, что ничего такого в ней нет, кроме, пожалуй, красивых глаз. Всё остальное – до зубной боли обычно, настолько, что даже челюсть сводит.
- А я слышала о тебе, - проговорила Мисси, пробуя какой-то коктейль. – Необычный у твоей группы стиль.
Комплимент вышел не такой уж и плохой. Не слишком сладко, не до глупости шаблонно. Возможно, девушка не так проста, как кажется. Кроме того, Бэм её выбрал, а, значит, они друг друга стоят.
- А кто тебе, собственно сказал, что я гей? – прохладно осведомился Лето, задумчиво изучая меню.
Этот клуб был любимым местом его команды, но в этот раз парни всё разошлись. Шенн и Томо пошли играть в бильярд. О, чёрт, господи Боже и все остальные – Шеннон и Томислав гоняют шары как раз после того, как сходили с ума на сцене. Дорогого стоит наблюдать подобное, но Джаред не любил бильярд, поэтому с надеждой позвал Мэтта пройтись. Воктер отказался – встреча с Либби булла куда важнее. Младший Лето, стараясь не обижать на друзей, отправился бродить по вечернему городу один. Но теперь-то весёлая ночка ему обеспечена, потому что трезвый Маджера – это, как минимум, пять пьяных Бэмов вместе взятых, по части сумасбродности...
- Никто, - быстро отрёкся от своих убеждений Маджера, чем вызвал смех Мисси.
- Ага, - кивнул Джей, снова чувствуя неявное, но такое отличное превосходство. – Вот и молчи на эту тему.
Бэм пожал плечами, смешивая в стакане какую-то бурду из виски, пива и коктейля его девушки.
- Я не потащу тебя домой, - заметив его манёвры, заявила Мисси. – Если только за ногу.
- Идёт, - согласно кивнул Маджера, прихлёбывая адскую смесь. – А что, совсем не плохо.
Джаред промолчал, подумывая о том, что лучше подышать воздухом, чем сидеть тут с придурком Бэмом, когда тот вдруг вскочил на ноги, чуть покачнувшись от большого количества выпитого спиртного, и сказал:
- В сортир...
Музыка заглушила большую часть фразы, но основной смысл дошёл до Джареда и Мисси, которая через мгновение пересела на стул Бэма, оказавшись рядом с Лето:
- Что, правда, девушки не нравятся? – поинтересовалась она, подмигивая официанту. – И как это? Странное ощущение?
- Я когда-нибудь публично заявлял о своей ориентации? – чуть отвернувшись, спросил Джей. Ему порядком надоели подколы этой парочки.
- Я видела кучу роликов с разных передач. И ты действительно ведёшь себя несколько необычно.
Джаред подавил сильнейшее желание расхохотаться: и это говорит ему девушка Бэма Маджеры!
- Да, а как бы твой парень совсем-совсем нормальный, - пробормотал он едва слышно, но Мисси всё-таки услышала и усмехнулась.
- Он пялится на задницы всех проходящих мимо девиц, думаешь, я не замечаю? Но он-то точно не гей – он самый мужицкий мужик, которого я когда-либо встречала.
Джей показательно развёл руками, показывая, что дальнейший разговор не имеет смысла, но Мисси, похоже, не собиралась успокаиваться: она тоже порядочно выпила, хотя и старалась держать себя в рамках. Придвинувшись ещё ближе, щекоча тёплым дыханием ухо Джея, она прошептала:
- Ещё его запах – так может пахнуть только от настоящего мужчины. А от тебя же несёт чем-то сладковатым.
- Это ликёр, - прошипел Джаред, пытаясь отстраниться, но это грозило бы ему падением с высокого барного стула.
- Как же, конечно, - прошептала эта стервочка, языком касаясь шеи Лето, прикусывая кожу, улыбаясь.
- Голубки, нахрен, - услышал Джаред голос Бэма перед тем, как получить удар по затылку, сильной, так что искры из глаз посыпались.
- Ой, Бэм! – притворно испуганно воскликнула Мисси. – Не бей его!
Джаред, шатаясь, поднялся, поворачиваясь к Маджере, улыбаясь криво и немного пьяно.
Бэм с разворота ударил его в лицо и, кажется, повредил нос, потому что кровь горячей густой волной полилась по губам и подбородку, капая на пол, оставляя горьковатый привкус на языке.
- Чёрт бы тебя побрал, - прохрипел Лето, бросая на Мисси взгляд, полный злобы, затем направился в туалет, ожидая, что Маджера догонит его и ударит ещё раз, но тот, похоже, теперь решил разобраться со своей подружкой. Нет, он её не бил, но отборный мат был прекрасно слышен всем, кто в тот момент обосновался около бара.
Когда Джаред с трудом обнаружил санузел, кровь уже запеклась, теперь неприятно стягивая кожу. С носом дела обстояли не слишком хорошо, и из-за отёка Джаред не мог толком понять, что произошло. Вроде бы, кость цела. Шенн его теперь прибьёт. Младший Лето обречённо вздохнул.
Отмыв лицо, Джей покинул помещение, захлопнув дверь, снова окунувшись в какофонию звуков и ритмов, которые отдавались в гудящей голове. На миг прикрыв глаза, он страстно пожелал сейчас же оказаться дома в Лос-Анджелесе и лечь спать. Желание не сбылось, потому что едва он открыл глаза, как увидел перед собой пьяного и разъярённого Бэма.
- Ещё не всё? – вымученно пробормотал он, хотя сейчас можно было бы залепить Маджере, как следует.
Тот молча толкнул Джея обратно в туалет, прижав его к холодному кафелю стены.
- Думается мне, сортир – твоё любимое место, - позволил себе колкость Лето, чувствуя, как пряжка ремня царапает гладкую поверхность кафеля.
Бэм запустил руку в его волосы, с силой потянув назад, и прошипел:
- Держись от Мисси подальше.
Джей усмехнулся, думая, что может сейчас ответить, только вряд ли это закончится хорошо.
- Понял? – ещё рывок.
Джаред кивнул, хотя шею ломило нещадно.
Некоторое время они просто стояли так: Джей с запрокинутой назад головой, Бэм, прижимающий его к стене, так что Лето почти чувствовал сквозь ткань джинсов, как твёрдый член Маджеры упирается ему в ягодицы. Осторожно подняв руку, он неожиданно и резко врезал локтём Бэму в скулу, чуть ли не сбивая парня с ног. Маджера покачнулся, отпуская Джареда, ощупывая покрасневшую щёку, морщась: видимо, удар вышел вполне приличным.
- Иди на хуй, - сказал он, наконец, похоже, слегка протрезвев.
- Вообще-то тебе надо лучше присматривать за своей девушкой, а то она вешается на шею первому встречному, стоит лишь тебе отойти в туалет.
Бэм хмыкнул, в несколько ударов ногой сбивая со стены металлическую коробку для бумажных полотенец и прикладывая её к потемневшей скуле.
-Да знаю я, - сказал он с таким видом, словно Джаред втолковывал ему, что солнце заходит на западе. – Она та ещё сучка!
***
- Снег пошёл, - сообщил Шенн, осторожно прощупывая пострадавший джаредовский нос. Отёк немного спал, но краснота и боль остались, постоянно напоминая младшему Лето о том, что произошло в баре. – Как ты опять угораздил попасть в историю?
Шеннон был не в восторге от выходок брата, но, пожалуй, как никто хорошо понимая, что тому иногда требуется эмоциональная разрядка.
- Где ты вчера был? – в очередной раз спросил старший Лето, извлекая из морозилки кубики льда и наполняя ими мешочек из марли. – Держи.
Джаред покорно приложил холод к переносице, хотя нос уже и не болел почти.
- В нашем клубе. Только...
- Ты что, драку затеял?
- Типа того. Там был Бэм Маджера, и мы немного поцапались.
Шенн хмыкнул. Он был наслышан об этом парне. Хорошего слышал мало.
- А как вы с Томо провели время? – резко сменил тему Джей, глядя на брата.
- Нормально, - немного отрешённо ответил Шенн, а Джаред подумал, что, возможно, всё не так уж и хорошо. Хотя, они друг друга понимают, особенно мягкий по характеру Томо, который с уважением относился ко всем, кто его окружает. – Я проиграл в бильярд этому паршивцу.
Джаред понимающе улыбнулся. У Томо, пожалуй, было много талантов, и, возможно, они не знали ещё и половины.
Телефон нетерпеливо звякнул.
- Тебе сообщение, - кивнул Шенн, а Джаред оторвался от своих мыслей, с удивлением глядя на светящийся экран Blackberry.
«В качестве извинения предлагаю попрыгать на батуте» - было сказано в SMS. Далее шли адрес и подпись «B. Magera»
- От кого это? – поинтересовался Шеннон, пытаясь запихнуть аптечку в тумбочку около двери.
- Знакомый один, - рассеянно пробормотал Джаред, всё ещё глядя на строчки на экране. – Зовёт прогуляться.
- Случайно не тот, кто тебе нос расквасил? – проницательно спросил старший Лето, а Джаред вздохнул.
- Он самый.
- Хочет тебе ещё и в глаз засветить? – проговорил Шенн, внезапно вспоминая, что он, как-никак, старший брат, и этого ещё никто не отменял. – Может, мне с тобой пойти?
Джаред бросил на него негодующий взгляд.
- Мне тридцать, а не тринадцать, - поморщился он, поднимаясь, натягивая ботинки и куртку. – Я сам справлюсь.
На улице похолодало, и крупные хлопья снега неторопливо кружились в воздухе, падая на плечи и волосы, иногда стремительно тая, иногда задерживаясь в гостях немного дольше. Джаред успокаивающе помахал Шенну, который высунулся из окна их гостиничного номера на восьмом этаже.
- Порядок! – крикнул он, чтобы брат не вздумал идти за ним. Вряд ли у Бэма какие-то плохие намерения, как то: набить Джару морду ещё раз, обозвать кретином... Конечно, не слишком хорошая идея – скакать на батуте с наполовину сломанным носом, но, наверняка, это будет весело, да и от Маджеры больше нечего ожидать: он парень рисковый.
- Эээй! – заорал кто-то, когда Лето проходил мимо большого особняка, наполовину скрытого голыми уже деревьями, припорошенными снежком.
Конечно же, кто ещё догадается растянуть полотно батута прямо на площадке перед домом, чтобы все соседи и прохожие могли созерцать это сумасшествие? Только Маджера, который сейчас подлетал в воздух, восторженно вопя. Джаред невольно улыбнулся. Бэм был сущим ребёнком, когда дело доходило до развлечений. Испорченным, мерзким, надоедливым ребёнком с шилом в заднице. Короче, таким же, как и сам Джаред, только в гораздо большей степени.
- Двигай сюда! – прокричал Бэм, и Джаред побрёл по дорожке к дому.
Даже с ноющим носом это оказалось весело – почти парить в воздухе, как птица, глядеть на то удаляющуюся, то приближающуюся влажную чёрную землю, видеть красноватую крышу дома.
- Класс, ага? – вопросительно – утвердительно крикнул Бэм, хватая Лето за ногу, от чего тот повалился на батут, чувствуя спиной его резиновую гибкость.
- Чёрт, что творишь! – с притворным возмущением воскликнул Джей, но Бэм только заржал, как сумасшедший, продолжая подпрыгивать, пока Джаред, ощутив, насколько он устал, слез на заиндевелую траву, прислоняясь к металлическим укреплениям устройства.
- Уже выдохся? Слабак! – услышал он, но только хмыкнул.
Через минут семь Маджера сдался: Джаред больше не желал развлекаться. Он замерз и слегка проголодался. У холода было лишь одно достоинство: нос совершенно онемел, и боли не чувствовалось.
- Ну, ты чего! – недовольно толкнул его в плечо Бэм. – Всего-то час попрыгали!! Я тут, бывает, весь день скачу, вот угар, когда все проходят мимо, и у них глаза на лоб лезут. Один раз какой-то хмырь сфотографировал, я потом даже снимок в сети видел...
Он болтал без умолку, так что у Джареда даже не было необходимости вставлять собственные реплики в этот нескончаемый речевой поток.
- Ладно, - протянул Маджера, видя, что от Лето ничего не добиться. – Пошли выпьем чего-нибудь.
- Кстати, - внезапно вспомнил Джаред, - а где Мисси?
Ему совсем не хотелось встречаться с ней. Бэм пожал плечами:
- Уехала навестить сестру. Вот бред, ага?
Он засмеялся.
- Бабы странные. Она меня за идиота держит, у неё здесь родственников нет, это я точно знаю. Наверное, просто захотелось поразвлечься без меня.
Брови Джареда поползли вверх, но он промолчал. Он был чертовски ревнив, даже сам на себя злился иногда, но ничего изменить не мог. Похоже, Бэм этим не страдал.
Они вошли внутрь, и Джаред невольно выдохнул.
- Роскошно, ага? – заметил его восхищение Маджера. – Этот дом самый клёвый из трёх, люблю тут тусоваться.
Они прошли в гостиную, где горел камин и сверкали блестящими боками многочисленные бутылки в баре.
- Что будешь?
- Давай мартини, - почти прослушав вопрос, наугад сказал Джар.
- Ты совсем что ли? – поморщился Бэм. – Это же бабский напиток! Давай я вот тебе сейчас намешаю...
- Я хочу мартини, - раздельно и уже полностью сосредоточено проговорил Джаред, понимая, что может выиграть хотя бы в упрямстве.
- Ой, ну, ты прям сейчас – вылитая Мисси, - заржал Маджера, и Лето неимоверно захотелось поставить ему синяк ещё и справа. – Ладно, не бери в голову.
Он налил мартини в первый попавшийся стакан, почти не разбавляя, и протянул Джареду. Мармеладно - зелёный напиток скользнул по горлу тёплой змейкой. Себе же Бэм, как и обычно, собрал невероятный коктейль из первого, что под руку попалось.
- Камин класс, - сказал он. – Триста штук за него отвалил, представь!
Джаред покивал, заворожено глядя на пляшущие языки пламени, совершенно не обращая внимания на «итальянское качество» и чёртов «европейский дизайн»... Сейчас это представлялось лишь ненужной рамкой для жидкого огня, отражавшегося в его глазах.
- Эй, Джей, - потряс его за плечо несколько приутихший Бэм. – Ты чего?
- Да, всё здорово, - встряхнулся Джаред, делая большой глоток вина, садясь на диван, оглядывая прочую обстановку.
- Да, пожалуй, ты не из тех, кому интересно слушать, что, где и за сколько было куплено, - неожиданно серьёзно проговорил Маджера, так что Джаред посмотрел на него с удивлением. – Ты странный парень, но ты мне нравишься.
Это прозвучало уж совсем необычно, но Лето решил не обращать внимания на странную смену настроения Бэма, сказав:
- Знаешь, у меня, конечно, нет круглого счёта в банке, но, поверь, я не бедствую.
- Я этого и не говорил, - покачал головой Маджера. – Ты же довольно-таки успешен. И как актёр, и как музыкант.
- Вот это мне гораздо интереснее, - улыбнулся Джаред.
За окном уже стояла темень, когда Джаред, зевнув, поднялся, спросив, где кухня. Он хотел унести грязные стаканы, бокалы и фужеры, которые скопились на столе в большом количестве, после того, как они с Бэмом провели полную дегустацию напитков из бара.
- По коридору и направо.
Лето прошёл в полутьме мимо каких-то закрытых дверей, отмечая про себя, что дни в начале декабря стали совсем короткими, короче даже, чем в прошедшем уже ноябре. Повернув направо, он оказался в тёмном помещении, которое освещалось лишь фонарём, свет которого проникал сквозь горизонтальные пластины жалюзи, вычерчивая, как по линейке, ровные белые полосы, отражаясь в зеркальной дверце чёрного высокого холодильника, в металлических ложках - поварёшках, ножах и вилках. Не тратя время на поиски выключателя, Джаред просто зажмурился, медленно отсчитывая секунды до десяти, чтобы глаза привыкли, и, наконец, обнаружил раковину, полную грязной посуды, в углу. Он поставил бокалы на деревянный разделочный стол, посреди которого была вмонтирована газовая печка и кран, как оказалось, с минеральной водой. Помещение было большим, примерно, как половина гостиной, и достаточно просторным, только вот Джаред никак не мог представить ни Мисси, ни даже Бэма, готовивших здесь еду. Наверное, они нанимают поваров.
- Вообще-то, Мисси любит готовить, хотя и делает это крайне редко, - проговорил Маджера, появляясь тёмным силуэтов в дверном проёме. – Она отлично жарит индейку.
Джаред резко развернулся, не в силах различить выражение лица Бэма, скрытого в темноте.
- Я думал, что вы приглашаете прислугу, - негромко сказал Лето.
- Иногда. Очень редко. Когда мы живём в другом нашем доме, мамаша Мисси приходит готовить. Она меня бесит, но уж ладно, пусть варит и уходит.
Джаред молча кивнул, не зная, что можно сказать в ответ на это. Он прошел к двери, намереваясь вернуться в гостиную за курткой и отправиться в отель. Шенн, наверное, уже волнуется, если Томо не вытащил его в клуб. Но Бэму, похоже, не слишком понравился такой план, поэтому он загородил проход, как стена, лишая Джареда возможности выбраться.
- Бэм, - устало протянул Джаред. – Мне пора.
В тот же миг он оказался на столе, чувствуя головой конфорку плиты.
- А как же попрощаться? – совершенно спокойно спросил Маджера, неторопливо расстёгивая ремень на джинсах Лето.
- Не сегодня, ага?
- Да, нет, сегодня.
Он пытался стянуть с Лето джинсы, но те были слишком узкими, а Джаред не собирался ему помогать. Тогда Маджера просто оттянул резинку боксеров Джея, обхватывая рукой его напряжённый член. Джаред судорожно втянул воздух сквозь сжатые зубы, чувствуя, как сводит от ожидания всё тело и даже зубы нестерпимо ноют.
- Ну, и скольких ты удостаивал такой чести? – осведомился Бэм.
- Ты двадцать первый, - прошипел Джаред. – Так что не обольщайся.
- Ого, да ты просто секс – гигант, Лето, - он сжал руку сильнее, а Джаред ощутил, как у него отнимаются ноги, а мозги превращаются во фруктовое желе.
Теперь движение было беспрерывным, Бэм иногда нарочно задевал яйца, заводя палец под них, влажно проводя от ануса до основания члена, дразня, вырывая у Джея всё новые и новые стоны, подводя к самой грани, но затем зажимая кольцо пальцев сильнее, не позволяя кончить. Когда, наконец, горячая струя спермы ударила в его ладонь, Джаред был вымотан до предела, не решаясь подняться сразу же из-за дрожи в коленях.
- И как твоя девушка теперь будет здесь готовить? – хрипло поинтересовался Лето, оглядывая залитый белесой жидкостью разделочный стол.
- А ей и не скажу, - хмыкнул Маджера, хватая Джареда за ворот рубашки рывком поднимая, чтобы поцеловать в качестве последнего завершающего штриха. – Я отвезу тебя в твой чёртов отель.
Джаред молча кивнул. Говорить почти не было сил.
Когда они вышли на улицу, причём Джею пришлось позаимствовать у Бэма штаны, которые оказались коротки и слишком широки в заднице, то Маджера, небрежно покручивая на пальце кольцо брелока с ключами, указал на пурпурный Lamborghini, который был припаркован около гаража.
- Это твоя тачка? – удивлённо поинтересовался Джей.
Машина с её спортивным стремительным силуэтом приковывала взгляд. Она была идеальна, как изящная стильная девушка с точёной фигурой...
- Подумываю о том, чтобы подарить её Мисси, а себе новую купить, - как бы между прочим сказал Бэм, отключая сигнализацию. – Садись.
Хотя салон Lambo был довольно-таки низким, Джаред, будучи не слишком высоким, как, впрочем, и Бэм, удобно расположился в кресле по правую руку от Маджеры, который влез внутрь, заводя мотор.
Огни города неслись навстречу, кружа, подобно калейдоскопу.
***
- Слушай, Джей, - начал Шеннон, когда они сидели в кафе на первом этаже отеля, завтракая, чувствуя каждой клеткой тела декабрь, который выдался снежный и удивительно тёплый, приближение дня рождения Джара. Ровно настолько, чтобы снежный покров не таял, превращаясь в отвратительную грязно-серую массу, а оставался белым, чистым, ослепительным. – Сдался тебе этот Маджера.
Шенн говорил осторожно, как только мог, потому что ему совсем не хотелось, чтобы брат раскричался на глазах у всего зала.
- Тебе-то какое дело? – с некоторым раздражением пробормотал младший Лето. – Я сам разберусь.
- Ага, - сразу же вскочил на любимого конька Шенн, - ты ему не нужен, как и он тебе! И только не надо впадать в депрессию и доставать парней и меня, когда он скажет, что собирается жениться, ладно?
Джаред сжал зубы, вспоминая тот день, когда Мэтт впервые заикнулся о женитьбе. Чёрт побери, нет, он ещё не женился! Но, заговорив об это однажды, уже мог бы... Джаред раньше пытался не думать об этом, а потом просто первым сказал Воктеру, что ему слишком тяжело ощущать приближение этого мига. Такая глупая причина для расставания, Джей прекрасно об этом знал, но он просто боялся, когда Мэтт первым бросит его, поэтому поспешил сделать всё сам. Воктер расстроился. Наверное, даже слишком сильно, Томо как-то рассказывал Шенну, но теперь это было в прошлом. Слишком далёком прошлом.
С Бэмом всё было по-другому. Здесь не было обязательств. Free love, так сказать. И Джареда совершенно не огорчит факт его женитьбы, пусть эта Мисси сколько угодно болтает направо и налево о своём новоиспечённом муже, брак Маджеру не изменит и не исправит, и эта мысль грела душу. И Мисси может хоть сотню раз твердить о том, какая у них прекрасная семья, Бэм вряд ли создан для полноценной семейной жизни, а уж что говорить о детях! От представления подобной картины у Джареда челюсть сводило от смеха.
- Ты что, совсем не боишься? – поинтересовался Шенн.
- Нет, - покачал головой Джей, потому что в этот раз действительно не боялся. Терять Мэтта было гораздо больнее, потому что тогда он любил по-настоящему, если же ему придётся расстаться с Бэмом, он страдать не будет. Это пройдёт легко, потому что Маджера редкостный придурок. И, конечно, забыть о нём будет легко, поскольку уж слишком легко быть с ним, так же легко будет и без него.
- Значит, это фальшивое увлечение, - подвёл итог разговору старший Лето. – Оно не продлится долго.
Джаред кивнул, чтобы не спорить.
Маджера слишком безбашенный, у него порою ветер в голове, но он совсем не без мозгов, иногда он мог быть серьёзным, хотя это ему чертовски не шло, он принимал серьёзные решения, и, раз он добился чего-то в жизни, не такой уж он и бестолковый, как могло показаться на первый взгляд. Проведя с ним около месяца. Джей не мог не признать, что этот человек со всем его сумасшествием обладает весьма специфичным обаянием, а в этом и была вся прелесть.
- Я и не собираюсь пока с ним расставаться, - прошептал Джаред, когда брат отошёл за кофе. – С чего ты взял, Шенн?
Когда Шеннон вернулся к их столику, неся в руках два стакана с латте, то его настроение уже не было таким мрачным. Потому ему в голову пришла одна мысль.
- Знаешь, Джей, через пару дней мы возвращаемся в Лос-Анджелес. Фестиваль почти закончился, мне сегодня один из операторов сказал, и, значит, мы снова вернёмся домой. Я уже соскучился.
Джаред молчал. Он совсем забыл, что по окончании всех концертов им придётся возвращаться в LA, и сейчас эта новость несколько обескуражила его.
Шенн внимательно следил за реакцией брата. Вот сейчас-то он и выяснит, какую роль в жизни Джареда играет Бэм. Почему-то до смерти захотелось узнать, способен ли Джей влюбиться по-настоящему, или он привык только играть со всеми, кто его окружает. Конечно, Маджера был не так уж и прост. Однако, зная Джея, старший Лето не мог не предположить, что брат обставил всё таким образом, что Бэм уверен: он получает несомненную выгоду от происходящего, уверенный в том, что управляет всем действием. Но Джаред сам по сложности своих афёр мог дать любому фору, поэтому... Кто знает, что сейчас твориться его голове?
Младший братец сидел тихо, делая вид, что подавлен, но об его истинном настроении никто, даже Шеннон, не мог бы знать точно.
С одной стороны, мысль о возвращении была приятной, с другой, Джаред совсем не любил тосковать. А сейчас почему-то он был уверен, что будет.
- Хотя бы Рождество проведём дома, а потом – наверное, опять работа, - наконец, сказал он.
Шеннон был ответом вполне удовлетворён. Джаред задумался над своим будущим – этого старшему брату пока было вполне достаточно.
- Эй, Лето, не кисни! – воскликнул Маджера, лихо подъехав к входу в кафе на сверкающем Lambo, чем вызвал восторг прохожих.
Джареда обдало снеговой волной, но он не стал возмущаться, потому что сейчас хотел бы остаться в одиночестве, но неожиданное появление Бэма расстроило его планы. – Чего ты какой-то варёный?
Джаред усмехнулся, подходя ближе, перекидывая конец полосатого шарфа через плечо.
- Садись. Поехали, – приказным тоном проговорил Маджера, открывая дверцу машины.
- Куда? – попытался было узнать Лето, но Бэм покачал головой, показывая, что не собирается раскрывать секрет.
Он ехал ровно, но на экстремально большой скорости, хотя Джею нравилось видеть шарахающихся людей. В своём эгоизме он не был ограничен.
Наконец, они подъёхали к какому-то крытому спортивному центру.
- На сноуборде умеешь кататься? – поинтересовался Бэм, за всё время поездки не сказавший ни слова.
- Да, пожалуй, - чуть подумав, ответил Джаред, выбираясь из салона.
- Отлично, - Маджера открыл заднюю дверь, извлекая наружу пару скейтбордов и один шлем. – Держи.
Джаред готов был расхохотаться и спросить, серьёзно ли Бэм думает, что он сейчас встанет на доску в этом шлеме и поедет?
- Ничего, справишься, - заявил Маджера, хватая Джея за рукав куртки, широко шагая по направлению к входу в здание.
Рампа была не самой большой, как сказал Бэм, и не самой крутой, но Джареду она показалась гигантской и слишком высокой, чтобы скатиться с одного края по этой жутковатой дуге...
- Надевай шлем, - скомандовал Бэм, широко улыбаясь. – Я тебя научу.
- Бэм, - предупреждающе начал Джаред, - я по прямому-то полу не умею кататься, а ты предлагаешь по этому.
Он указал на рампу, по которой как раз катался какой-то сумасшедший скейтер, проделывая различные трюки.
- Ладно, для начала просто прокатись здесь, - пожал плечами Бэм, видимо, разочаровавшись в сумасбродности Лето, чем несколько оскорбил Джареда, который уже был готов спрыгнуть с крыши Empire State Building, лишь бы не дать Маджере превзойти себя.
- Нет уж, - усмехнулся он, - попробую сразу.
Он забрался на верхний уровень по небольшой лестнице, не обращая внимания на хохот Бэма, который сразу просёк, в чем дело, и натянул шлем.
- Ты выглядишь по-идиотски! - крикнул ему Маджера, но Джар не думал сдаваться, бесстрашно становясь на шаткий скейт, отталкиваясь и сигая вниз. Полированная поверхность рампы стремительно бросилась ему навстречу, когда, скатившись кубарем, он съехал на самую середину, а скейтборд со стуком упал с края на пол.
- Ох, придурок, - протянул Бэм, кажется, даже с уважением, Джаред никак не мог разобрать: в голове гудело, и ныла спина. – Поднимайся!
Он подбежал к Лето, подхватывая того подмышки, но Джей вырвался, поднимаясь сам, скользя, чуть не падая, порываясь идти самостоятельно. Но Бэм устроил его правую руку на своём плече, помогая идти.
- Хватит с тебя на сегодня, - проворчал он, а Джаред подумал, что уже можно снять с него дурацкий шлем.
Маджера усадил его в машину, наконец, помогая избавиться от защитного шлема, который он зашвырнул на заднее сиденье, затем сел за руль, но не заводил мотор. Просто сидел молча, глядя куда-то на улицу.
- Эй, Бэм, - осторожно проговорил Джаред, морщась от пульсации в затылке. – Всё нормально.
- Ага, как же! – воскликнул тот. – Я помню одного парня, который точно так же из-за собственного сумасбродства слетел с рампы, так его потом по косточкам собирали.
В его голосе звучала неподдельная тревога, и Джаред неожиданно ощутил что-то вроде угрызений совести.
Маджера, наконец, посмотрел на него, затем неожиданно притянул к себе, тщательно ощупывая голову Джея, пока тот вырывался.
- Тихо, - шикнул Бэм, удостоверившись, что, вроде бы, всё действительно более или менее в порядке.
- Можно зайти в травмпункт, - предложил он, но Джаред мотнул головой, отчего в черепе взорвалась маленькая ядерная бомба.
- Но у тебя точно сотрясение, - проговорил Бэм, поворачивая ключ, когда Джаред неожиданно его остановил.
Он удивлённо повернулся к Лето, который мгновенно прижался губами к его рту, понимая, что за всё это время впервые проявляет собственную инициативу, а не просто позволяет кому-то что-то делать.
- Уфф, - выдохнул Бэм, когда Джаред оторвался от него. – Ну, ты...
Ему вновь пришлось замолчать, поскольку Джаред не собирался останавливаться, но когда руки Бэма совершенно автоматически двинулись вверх по его боку и спине, он прервался:
- Бэм, я уезжаю через два дня, - хрипло выговорил он, понимая, что, возможно, сейчас не самый лучший момент, но потом просто может не представиться случая...
- Я тоже, - ответил Маджера, проводя ладонью по коже куртки Джареда.
Повисло молчание.
- Но это вовсе не обязывает нас сейчас не провести оставшееся время с пользой, - усмехнулся он спустя минуту, сжимая колено Джареда, отчего тот дёрнулся: щекотно.
Лето наклонился вперёд, обхватывая Бэма за шею, не взирая на головную боль, чувствуя щекой короткую щетину и внезапно понимая, что с этим человеком ему хорошо. Не тревожно, не страшно, просто уютно.
Он дотронулся кончиками пальцев до его кожи, проводя линию вниз до ключиц, проступающих сквозь ткань тонкого свитера, а Бэм засунул руки в задние карманы джинсов Джареда, несильно сжимая его ягодицы, просто закрывая глаза.
***
Джаред швырнул полупустую сумку на крыльцо, понимая, что дома его никто не ждёт. Своих собак он устроил у друзей, и сейчас не было сил ехать за ними после изнуряющего перелёта. Сумрачно, кое-где пыльно и одиноко. На время отъезда он всегда закручивал краны с горячей водой и отключал отопление, и теперь в доме было холодно. Надо было открыть шторы, чтобы было не так серо, туманно и уныло, затем пройтись с пылесосом по всем коврам и расчистить дорожку, ведущую к дому, от снега. Всё-таки Рождество, не стоит встречать его в такой грязи и беспорядке.
Шеннон и Томо решили поехать на горнолыжный курорт, конечно, они звали с собой и Джея, но тот, понимая, что им хочется провести это время наедине, отказался. Мэтт и Либби тоже куда-то собрались, чтобы провести небольшие каникулы вместе. Так уж вышло, что младший Лето остался в одиночестве. Ничего, можно будет привезти Иуду и Пифагора, и побегать с ними во дворе, и украсить дом старыми гирляндами, и смотреть телевизор всю ночь, поедая кукурузные хлопья... Это всё такая лажа! Раньше Джареду было гораздо веселее праздновать Новый год: Томо готовил праздничный ужин, Шенн накрывал на стол, Мэтт преподносил ему в подарок сотню поцелуев. Что ж, надо отвыкать от подобной жизни. В конце концов, он и сам может придумать что-нибудь интересное.
Уборка под музыку оказалась даже не таким уж плохим занятием, покупка ёлки вылилась в весёлую эпопею, когда Джаред, наконец, вернулся домой вместе с собаками, он уже не считал, что жизнь так уж несправедлива к нему. Осталось запастись кукурузными хлопьями. А можно купить пиццу или чипсы. Что-нибудь из алкоголя – вот будет убойная смесь.
Разбирая вещи, Джаред внезапно нашёл одну свою рубашку, которую, как он думал, потерял ещё в самом начале фестиваля. Ту самую, в которой фотографировался с Бэмом. В нагрудном кармане лежал скомканный снимок.
Маджера и Лето.
Джаред расправил фотографию на колене, затем прицепил её на стекло книжного шкафа. Затем, проходя множество раз мимо этого шкафа, он всё время останавливался, пытаясь понять, почему же у него на лице такое дурацкое выражение.
Готовить Джей не хотел, да и, сказать по правде, не умел, поэтому ограничился фаст-фудом, который был в его доме в достатке. Пожирая жирные чипсы, запивая их газировкой и энергетическими напитками, он рассеянно чесал за ухом Пифагора, глядя на экран телевизора. Показывали отрывки из того самого фестиваля, на котором он побывал, и это было интересно. Как раз выступали 30 seconds to Mars, когда в дверь позвонили.
- Кого там принесло, - проворчал Джей, проходя по коридору, открывая дверь и замирая от неожиданности.
На пороге стоял Бэм, улыбающийся, закутанный в шарф с надвинутой на самые глаза шапкой и общим дурацким видом.
- Привет, - махнул он рукой, а Джаред просто не мог сдержать наиглупейшую улыбку до ушей.
- Привет, - сказал он, стоя, как столб, не зная, что делать дальше.
- Ну, я пройду? – поинтересовался Маджера.
- Ага. Конечно, - всё ещё пребывая в состоянии ошеломления, проговорил Джаред, пропуская его внутрь.
- Я, короче, тут подарок тебе принёс на Рождество, - немного смущённо хмыкнул Бэм, доставая из кармана плоскую коробочку и протягивая её Джареду.
Тот открыл крышку – внутри были носки.
- Как мило, - протянул он, стараясь не рассмеяться.
- Это те самые носки, в которых я был в тот день, помнишь, когда ещё сильно напился, - проговорил Бэм. – Ты не думай, я их даже выстирал!
- Да ну, - притворно – недоверчиво пробормотал Джаред, чувствуя, как живот сводит от подступающего смеха.
- Честно! – воскликнул Маджера, который, похоже, точно так же был готов заржать.
- Тогда у меня тоже есть кое-что для тебя, - усмехнулся Джа и пошёл в комнату. Бэм следовал за ним. – Вот.
Он протянул Бэму пустую бутылку из-под виски, которое они распивали в тот же самый день, откуда пришли бэмовы носки.
- Ого, - удивлённо проговорил Маджера. – А я её помню. Только почему пустая? Джей, так дело не пойдёт.
Он вышел к машине, затем вернулся, таща в руках ящик с пивом и парой бутылок вина.
- Я меня тут есть немного выпивки.
- Немного, ага, - засмеялся Джаред, помогая ему протащить ящик в гостиную.
- Да это мелочи по сравнению с тем, что я обычно могу выпить за одну ночь.
- Нет уж, - категорично заявил Джей, - в эту ночь тебе пить не придётся.
- А что же мне придётся делать? – хитро поинтересовался Бэм.
- Пожалуй, вот это, - Джаред придвинулся к нему, легко целуя, едва касаясь губами.
- А, ну, на это я согласен, - протянул Маджера.
Его взгляд упал на смятую фотографию, прикреплённую к стеклянной дверце шкафа, и он улыбнулся.
- Кстати, Бэм, - протянул Джаред задумчиво, – ты ведь, вообще-то, на гея не тянешь...
- А я и не гей, - заявил Маджера., закусывая нижнюю губу. – Это у нас, так сказать... эээ... половая дружба, вот!
Название: Crazy lovelessness
Автор: Reno
Фан-дом: небольшой кроссовер
Категория: RPS
Рейтинг: R
Персонажи/пары: Бэм Маджера/Джаред Лето, очень расплывчатое упоминание Шеннон Лето/ Томо Милишевич, пара слов о Мэтте
Предупреждения: 1) думаю, с характерами вышла некоторая степень ОСС, поскольку вид Джаред, подвид «страдающий, стервозный и прочее» я подзабыла уже =)), про Бэма Маджеру я вообще очень мало знаю, основываюсь только на личных впечатлениях после просмотра его шоу
2) Честно говоря, не знаю, можно ли склонять фамилию Маджера, но я всё-таки несколько исказила её на русский манер
3) Прошу прощения у поклонников Бэма Маджеры, если здесь таковые присутствуют, за возможные искажения образа, манеры речи и прочего, поскольку, ещё раз повторю, мало знаю об этом человеке
От автора: всё началось с одной фотографии, найденной в сети, может быть, кто-нибудь видел, не думала я, что вернусь ещё к Джареду и Ко. Приятного прочтения!
Читать дальше
- Это же Джаред Лето! – услышал Джей, когда пытался пробраться к Шенну и Томо в толчее разномастных звёзд и гостей фестиваля.
- Простите, я очень тороплюсь! – крикнул он, не оборачиваясь.
Он не жаловался на популярность, но порой фотографы и представители многочисленных музыкальных каналов вцеплялись в него, словно клещи, не желая отпускать, пока не получат ответов на банальные, сотни раз задаваемые вопросы, или фотографии, многократно повторяющие точно такие же, развешенные на сайтах по всему Интернету. Джей на славу не жаловался, чёрт возьми! Но сейчас он должен был найти брата до того, как придёт время выходить на сцену. И Мэтта было бы совсем не плохо разыскать. О том, что произойдёт, если он, Джаред, опоздает, и думать не хотелось. Дамы и господа, на сцене 30 seconds to Mars... Одни, без солиста. Где, мать вашу, мистер Лето?
Джаред ринулся было в неожиданно образовавшуюся прореху в толпе, но проворный фотограф, не пойти ли ему куда подальше, успел схватить его за рукав кожаной куртки и теперь, похоже, не собирался упускать добычу.
- Я же сказал... – предупреждающе начал Лето, быстро выстраивая в голове план бегства, но человек настойчиво потянул его за собой, держа под мышкой старый добрый Polaroid, большой, квадратный и немного неуклюжий, но вполне рабочий и, что главное, весьма удобный в смысле получения мгновенных фото.
Джаред подумал было о том, что всем фотографам пора бы уже перейти на профессиональные цифровые камеры, вот Шеннон, например, уже обзавёлся фотоаппаратом Nikon, и теперь вполне может позволить себе обрабатывать съёмку на компьютере. На этот раз Лето попался весьма консервативный представитель данной профессии.
- Всего секунду, - «обнадёжил» парень Джареда, хотя Лето прекрасно знал, что есть «секунда» в понимании этих ребят.
– Эй, подруга! - Фотограф обратился к какой-то ярко размалёванной девице, которая нервно грызла длинный чёрный ноготь указательного пальца. – Лови его!
Человек пробивался через толпу точно так же, как и Джаред пару минут назад. – Лови, Джесс! Уходит!
Лето невольно хмыкнул, хотя момент был не слишком подходящим: до выступления от силы минут семь, всё уже пропало и смысла слишком уж паниковать нет...
- Вот, - протянула Джесс, чуть запыхавшись, подводя к ним давешнего парня в серой футболке и чёрной кепке. – Бэм Маджера собственной персоной.
- Чёрт, парень! – обратился Бэм к фотографу. – У меня нет времени на дурацкие фотографии!
- Ооо, какой кадр! – не обращая внимания, возликовал тот, подталкивая Джея к Бэму, и приказал девушке. – Начеши ему чёлку на глаза.
Джаред обречённо сдался. Даже когда Джесс попросила его показать всем известный популярный американский жест, он согласился. Фак получился агрессивным, как и само выражение лица Лето, частично скрытое волосами Маджера слегка улыбнулся, хотя, похоже, был готов обложить парня отборным матом. Тот щёлкнул пару раз, ловя второй снимок, первый же плавно спикировал на грязный пол закулисья.
- Дерьмо, - вынес свой вердикт Бэм, разворачиваясь и широким шагом направляясь к коридору, ведущему к гримёркам.
Парень с фотоаппаратом даже не посмотрел на него. Так же он ставил без внимания и Джея, вылавливая новую знаменитость. Джесс на своих высоченных каблуках пыталась поспеть за ним. Не смотря на то, что у Лето оставалось не более двух минут, он наклонился, поднимая квадрат фотокарточки, рассматривая сначала себя, затем Бэма. На футболке последнего белым было выведено Element. Почему-то эта надпись чрезвычайно заинтересовала Джареда. Он смотрел на фотографию, вспоминая всё, что слышал о Бэме, а слухов, уж точно, было больше, чем достаточно. В основном всякие бредни, но, зная безбашенность и полное отрицание всех существующих правил, Джей мог предположить, как Маджера развлекается, какие у него друзья... Настоящий плохой парень. Стоит двоих, а то и троих таких, как Джаред. Именно это цепляло Джея больше всего. Он привык быть отвратительным в те дни, когда всё не ладилось. Он любил быть просто слегка въедливым тогда, когда утро начиналось хорошо. Он мог залезть на укрепления сцены в самые удачные моменты своей жизни и благополучно свалиться. Он знал, что за ним прочно закреплена репутация совсем не однозначного персонажа рок - тусовки. Маджера обыгрывал Лето на десятки, если даже не сотни очков.
- Джей! – донеслось до него невнятно сквозь шум толпы.
- Чёрт, - выдохнул Лето, торопливо комкая фотографию и толкая в нагрудный карман рубашки, понимая, что пропустил начало.
Это было действительно жарко и взрывоопасно. Толпа была на грани, но Джаред никогда бы не признался даже самому себе в том, что на этот раз концерт его вымотал. Основательно и окончательно. Обычно выступления давали ему очередную огромную порцию энергии, а сегодня всё было иначе. И это разочаровывало. Мысли о чёртовом Бэме застряли в голове, но Джаред пытался уговорить себя, что дело не только в этой скрытой конкуренции «кто сумасброднее», но так же в этом бешеном ритме всего фестиваля, в том, что за последние дни они выкладывались раз за разом по полной, и теперь просто выдохлись. Надо отдохнуть, поесть, как следует, и провести хотя бы одну ночь в кровати, а не в клубе. Почти ни одно из условий не представлялось легко выполнимым. Хотелось выжать себя до самого конца, а потом посмотреть, как быстро организм восстановит силы. Опыты над человеком – это ведь карается законом?
Джаред сидел в кресле в гримёрке, глядя в одну точку и чуть покачиваясь из стороны в сторону. Он прекрасно знал, что вся подводка расплылась от пота и воды, футболка противно прилипла к телу, вымокнув вдоль спины и подмышками, а ноги немилосердно ноют от жёстких физических упражнений на сцене. Рок - исполнителю не нужны фитнес залы, сигареты для прочистки горла и таблетки от головной боли. Бег по сцене – лучшая тренировка, пение, смешанное с криками, помогает лучше горячего молока, а головная боль всё равно вернётся, даже после приёма лекарств.
Джаред стал медленно осознавать, что его мысли свернули в странное русло.
- Уфф, - выдохнул Шенн, входя в помещение, швыряя вторую или третью пару палочек, которым ещё посчастливилось остаться в живых, на стол в углу комнаты. – У меня отваливаются руки и плечи. Мне срочно нужен массаж. Джей?..
Он вопросительно посмотрел на брата, ожидая, что тот согласиться, но младший Лето только покачал головой: он сам еле держался на ногах, не говоря уж о том, чтобы делать что-то.
- Не ожидал такого, - притворно – оскорблённо протянул Шеннон, отворачиваясь от Джареда. – Мэтт?..
Тот махнул рукой, устраиваясь на маленьком диванчике, отчего его ноги вылезли за пределы подлокотника на полметра.
- О, чёрт, а ещё друзья называются, - присел на ближайший стул старший Лето. – ТОМО!!
Милишевич как раз вошёл в гримёрную, невольно вздрагивая от крика Шенна.
- Массаж? – улыбнулся он.
- Ты так меня понимаешь! – с чувством отозвался Шеннон.
Джаред подумал, что в комнате слишком душно, но, как оказалось, створки окна прочно и надёжно приклеились к раме из-за плохо просохшей краски, покрывавшей дерево.
- Мне жарко, парни, - сказал он, подходя к двери. – Пойду проветриться.
Воктер молча кивнул: видимо, из-за концерта у него не было сил даже на простое «хорошо» или «ладно». Шеннон же был вовсе не в состоянии следить за развитием событий: из Томо мог бы выйти первоклассный массажист, если бы он не был музыкантом.
Под дружное молчание Джей покинул помещение. Идея отправиться на улицу отпала сразу же – наверняка, толпы поклонников всех мастей сейчас наводнили ближайшие парковки и ищут своих жертв. Общаться не хотелось. Хотелось домой. Поэтому Джей решил отправиться в туалет и просто немного освежиться. Засунуть голову по холодную воду и затем предстать перед публикой в совершенно невменяемом виде. А Маджера смог бы?
Ещё Джареду вдруг страшно захотелось выпить, но с этим был напряг: если уж и искать спиртное, так это в гримёрке, а возвращаться чертовски не хотелось.
Он прошёл по коридору, точно не помня, где располагаются ванные комнаты, полагаясь на собственное отсутствие интуиции, когда из-за очередной одинаковой фанерной двери, выкрашенной в грязно-зелёный цвет, донесся знакомый голос, чуть оживлённый признаками второй стадии опьянения:
- Я не видел Джея Лето? Ты идиот? Я видел Джея Лето! И он мне не показался таким уж крутым!! – Бэм, очевидно, читал кому-то весьма своевременную лекцию на тему в общем 30 seconds to Mars, в частности – Джаред Лето. – Его какой-то чокнутый фотограф поставил рядом со мной для снимка, и, клянусь, это было дерьмово...
Джаред невольно замер, понимая, что подслушивать – это не такое уж весёлое занятие, особенно, когда прохаживаются на твой счёт, но именно сейчас он хотел бы разузнать, что твориться в голове Маджеры. Алкоголь развязывает язык, это известно уже давно, и поэтому сложно было удержаться от соблазна узнать всё, что о тебе думают.
- И где он, спрашивается, откопал свою куртку? А этот ёбнутый шарфик? Это, блядь, как-то по-пидорски – носить всякую подобную хрень!..
Речь прервалась на мгновение, затем возобновилась, однако стала столь путаной и невнятной, что Джаред уже почти ничего не мог разобрать.
Чёртов Бэм, подумал он, краем глаза замечая дверь сортира, пусть идёт куда подальше!
Лето вошёл в ванную, оглядывая выложенные белым кафелем стены. Раковин оказалось несколько – и все недостаточно глубокие, чтобы вместить голову Джея. Пришлось остановиться на обыкновенном, даже банальном умывании. Хотя и это помогло, когда Джаред бросил в лицо несколько пригоршней ледяной воды, клацая зубами от холода, созерцая в мутном зеркале жуткого парня с чёрными кругами под глазами.
Дверь скрипнула, впуская в помещение чрезвычайно пьяного Бэма, который, похоже, намеревался отлить, но вместо этого нетвёрдым шагом направился к Лето, приведя последнего в некоторое недоумение. Маджера подошёл настолько близко, что Джаред отчётливо чувствовал запах алкоголя, исходящий от него.
- Какие люди! – с притворным восторгом воскликнул Бэм, и концентрация спирта в воздухе стала просто критической.
Он придвинулся ещё ближе, вынуждая Джея отступить к двери одной из туалетных кабинок.
- А я тут... – начал Маджера, в то время как его правая рука явно и достаточно проворно заползла в задний карман джинсов Джареда. – В общем, не важно.
С неожиданной силой он притянул Лето к себе, и, будучи почти точно такого же роста, оказался с ним лицом к лицу.
- Скажи-ка, Джей, - пробормотал он заплетающимся языком, - скольких ты подпустил вот точно так же близко, а? Я тоже хочу получить доступ к телу!
Джаред замер, понимая, что отделаться от пьяного – это раз плюнуть, но опьянение Бэма, похоже, было другого рода – оно только придавало ему сил. Алкоголь в крови кипел, как вода на ста градусах, и Лето даже немного испугался, когда встретился глазами с Маджерой: ничего хорошего этот взгляд не предвещал.
- Я знаю о тебе... многое, - продолжил Бэм. – Люди говорят...
- Меньше журналы читай, - посоветовал Джаред, мысленно ища выход.
- Читая между строк, можно понять больше, - эти умные слова не слишком шли Бэму с его невменяемым видом, но он говорил именно так. Как будто когда-то был исключён из престижного колледжа, и в памяти ещё сохранились обрывки высокопарных фраз.
Дверца туалетной кабинки была закрыта неплотно, и Джаред вдруг с ужасом ощутил, как она поддаётся под весом его тела. В голове ещё успела промелькнуть мысль о дебилах, которые делают двери, открывающиеся внутрь, а потом настигло ощущение полёта. Слава Богу, затылок Лето не встретился с монолитом унитаза, но мышцы он растянул порядочно, падая в узкое пространство между стенкой и бачком.
- Чёрт!
Маджера наглым образом расположился сверху, похоже, так и не поняв, что произошло.
- Слезь с меня, - поморщился Джаред. Задница, по его скромному мнению, превратилась в один большой синяк. Спина – в скопище синяков поменьше.
- Хорошо лежится? – осведомился Лето, понимая, что положение только ухудшилось. Теперь он заключён в керамическую тюрьму, узкую, как гроб, очень неудобную.
- Угум, - пробормотал Бэм. – Теперь не убежишь.
Джаред чуть приподнял бровь, не знаю, что ответить на столь «явную» угрозу. Пока он раздумывал, Маджера, не тратя время понапрасну, накрыл его рот своим, жёстко и пьяно целуя, кусая нижнюю губу до крови, металлический вкус которой Джей ощутил даже сквозь перегар.
- Урод! – вырвался, наконец, из медвежьих объятий Лето.
- А что? – нагло поинтересовался Бэм. – Ты прилично целуешься, говорят, можешь даже лучше.
Джаред зажмурился на миг. Кто говорит? Убить таких информаторов мало! Перестрелять поодиночке, чтобы не разевали свои большие болтливые рты...
Он извернулся совершенно невероятным образом, сбрасывая с себя парня, но этим только ухудшил ситуацию: теперь они быль столь тесно прижаты друг к другу, что было трудно дышать.
- Поднимайся! – приказал Лето, хотя и сам понимал, что это почти невозможно. Они застряли в этом капкане, в этом самом нелепейшем из всех мест, где только можно застрять...
- Сам поднимайся, мать твою! – не преминул ответить грубостью на грубость Бэм.
- Чёрт, как же это по-идиотски!
Джаред завёл руку за спину, дотягиваясь до унитаза, выворачивая тело, насколько это было возможно, так что даже спину свело, цепляясь за холодный край, пытаясь подняться. Скользя ногами по кафелю, он умудрился перевернуться так, что теперь лежал спиной к Бэму.
- Не трогать! – скомандовал Лето, пресекая все попытки Маджеры на корню. Обхватив унитаз, он смог-таки подняться на ноги не без помощи бачка и кнопки слива воды.
Затем, разминая затёкшие ноги, Лето открыл дверцу, намереваясь уйти, но Маджера ловко схватил его за ногу:
- А я?
- Да пошёл ты! – вырвался Джаред, достигая входной двери и выходя в коридор.
У стены стояла одинокая бутылка виски, полная лишь на половину. Лето вздохнул, садясь на корточки, прихлёбывая прямо из горла, когда Бэм, наконец, смог выбраться из туалета.
- Дай мне, - потребовал он, но Джаред лишь отрицательно покачал головой, тогда Маджера сел радом прямо на пол, скидывая кепку, которую умудрился не уронить в унитаз, одной рукой хватая Джея за шею, другой отнимая бутылку.
Младший Лето хмыкнул и широко зевнул.
***
- А ты, вообще-то, не тянешь на гея, - протянул Бэм, несколькими днями позже столкнувшись с Джаредом в популярном клубе. – Я тогда малость выпил и не то сказал.
Младшему Лето нравилось чувство некоторого превосходства, которое он сейчас испытывал. Пусть это продлиться недолго, но сам факт уже стоит многого.
- Это Мисси, моя девушка, - представил Маджера брюнетку, которая сидела слева от него.
Джей кивнул, поздоровавшись, мысленно отмечая, что ничего такого в ней нет, кроме, пожалуй, красивых глаз. Всё остальное – до зубной боли обычно, настолько, что даже челюсть сводит.
- А я слышала о тебе, - проговорила Мисси, пробуя какой-то коктейль. – Необычный у твоей группы стиль.
Комплимент вышел не такой уж и плохой. Не слишком сладко, не до глупости шаблонно. Возможно, девушка не так проста, как кажется. Кроме того, Бэм её выбрал, а, значит, они друг друга стоят.
- А кто тебе, собственно сказал, что я гей? – прохладно осведомился Лето, задумчиво изучая меню.
Этот клуб был любимым местом его команды, но в этот раз парни всё разошлись. Шенн и Томо пошли играть в бильярд. О, чёрт, господи Боже и все остальные – Шеннон и Томислав гоняют шары как раз после того, как сходили с ума на сцене. Дорогого стоит наблюдать подобное, но Джаред не любил бильярд, поэтому с надеждой позвал Мэтта пройтись. Воктер отказался – встреча с Либби булла куда важнее. Младший Лето, стараясь не обижать на друзей, отправился бродить по вечернему городу один. Но теперь-то весёлая ночка ему обеспечена, потому что трезвый Маджера – это, как минимум, пять пьяных Бэмов вместе взятых, по части сумасбродности...
- Никто, - быстро отрёкся от своих убеждений Маджера, чем вызвал смех Мисси.
- Ага, - кивнул Джей, снова чувствуя неявное, но такое отличное превосходство. – Вот и молчи на эту тему.
Бэм пожал плечами, смешивая в стакане какую-то бурду из виски, пива и коктейля его девушки.
- Я не потащу тебя домой, - заметив его манёвры, заявила Мисси. – Если только за ногу.
- Идёт, - согласно кивнул Маджера, прихлёбывая адскую смесь. – А что, совсем не плохо.
Джаред промолчал, подумывая о том, что лучше подышать воздухом, чем сидеть тут с придурком Бэмом, когда тот вдруг вскочил на ноги, чуть покачнувшись от большого количества выпитого спиртного, и сказал:
- В сортир...
Музыка заглушила большую часть фразы, но основной смысл дошёл до Джареда и Мисси, которая через мгновение пересела на стул Бэма, оказавшись рядом с Лето:
- Что, правда, девушки не нравятся? – поинтересовалась она, подмигивая официанту. – И как это? Странное ощущение?
- Я когда-нибудь публично заявлял о своей ориентации? – чуть отвернувшись, спросил Джей. Ему порядком надоели подколы этой парочки.
- Я видела кучу роликов с разных передач. И ты действительно ведёшь себя несколько необычно.
Джаред подавил сильнейшее желание расхохотаться: и это говорит ему девушка Бэма Маджеры!
- Да, а как бы твой парень совсем-совсем нормальный, - пробормотал он едва слышно, но Мисси всё-таки услышала и усмехнулась.
- Он пялится на задницы всех проходящих мимо девиц, думаешь, я не замечаю? Но он-то точно не гей – он самый мужицкий мужик, которого я когда-либо встречала.
Джей показательно развёл руками, показывая, что дальнейший разговор не имеет смысла, но Мисси, похоже, не собиралась успокаиваться: она тоже порядочно выпила, хотя и старалась держать себя в рамках. Придвинувшись ещё ближе, щекоча тёплым дыханием ухо Джея, она прошептала:
- Ещё его запах – так может пахнуть только от настоящего мужчины. А от тебя же несёт чем-то сладковатым.
- Это ликёр, - прошипел Джаред, пытаясь отстраниться, но это грозило бы ему падением с высокого барного стула.
- Как же, конечно, - прошептала эта стервочка, языком касаясь шеи Лето, прикусывая кожу, улыбаясь.
- Голубки, нахрен, - услышал Джаред голос Бэма перед тем, как получить удар по затылку, сильной, так что искры из глаз посыпались.
- Ой, Бэм! – притворно испуганно воскликнула Мисси. – Не бей его!
Джаред, шатаясь, поднялся, поворачиваясь к Маджере, улыбаясь криво и немного пьяно.
Бэм с разворота ударил его в лицо и, кажется, повредил нос, потому что кровь горячей густой волной полилась по губам и подбородку, капая на пол, оставляя горьковатый привкус на языке.
- Чёрт бы тебя побрал, - прохрипел Лето, бросая на Мисси взгляд, полный злобы, затем направился в туалет, ожидая, что Маджера догонит его и ударит ещё раз, но тот, похоже, теперь решил разобраться со своей подружкой. Нет, он её не бил, но отборный мат был прекрасно слышен всем, кто в тот момент обосновался около бара.
Когда Джаред с трудом обнаружил санузел, кровь уже запеклась, теперь неприятно стягивая кожу. С носом дела обстояли не слишком хорошо, и из-за отёка Джаред не мог толком понять, что произошло. Вроде бы, кость цела. Шенн его теперь прибьёт. Младший Лето обречённо вздохнул.
Отмыв лицо, Джей покинул помещение, захлопнув дверь, снова окунувшись в какофонию звуков и ритмов, которые отдавались в гудящей голове. На миг прикрыв глаза, он страстно пожелал сейчас же оказаться дома в Лос-Анджелесе и лечь спать. Желание не сбылось, потому что едва он открыл глаза, как увидел перед собой пьяного и разъярённого Бэма.
- Ещё не всё? – вымученно пробормотал он, хотя сейчас можно было бы залепить Маджере, как следует.
Тот молча толкнул Джея обратно в туалет, прижав его к холодному кафелю стены.
- Думается мне, сортир – твоё любимое место, - позволил себе колкость Лето, чувствуя, как пряжка ремня царапает гладкую поверхность кафеля.
Бэм запустил руку в его волосы, с силой потянув назад, и прошипел:
- Держись от Мисси подальше.
Джей усмехнулся, думая, что может сейчас ответить, только вряд ли это закончится хорошо.
- Понял? – ещё рывок.
Джаред кивнул, хотя шею ломило нещадно.
Некоторое время они просто стояли так: Джей с запрокинутой назад головой, Бэм, прижимающий его к стене, так что Лето почти чувствовал сквозь ткань джинсов, как твёрдый член Маджеры упирается ему в ягодицы. Осторожно подняв руку, он неожиданно и резко врезал локтём Бэму в скулу, чуть ли не сбивая парня с ног. Маджера покачнулся, отпуская Джареда, ощупывая покрасневшую щёку, морщась: видимо, удар вышел вполне приличным.
- Иди на хуй, - сказал он, наконец, похоже, слегка протрезвев.
- Вообще-то тебе надо лучше присматривать за своей девушкой, а то она вешается на шею первому встречному, стоит лишь тебе отойти в туалет.
Бэм хмыкнул, в несколько ударов ногой сбивая со стены металлическую коробку для бумажных полотенец и прикладывая её к потемневшей скуле.
-Да знаю я, - сказал он с таким видом, словно Джаред втолковывал ему, что солнце заходит на западе. – Она та ещё сучка!
***
- Снег пошёл, - сообщил Шенн, осторожно прощупывая пострадавший джаредовский нос. Отёк немного спал, но краснота и боль остались, постоянно напоминая младшему Лето о том, что произошло в баре. – Как ты опять угораздил попасть в историю?
Шеннон был не в восторге от выходок брата, но, пожалуй, как никто хорошо понимая, что тому иногда требуется эмоциональная разрядка.
- Где ты вчера был? – в очередной раз спросил старший Лето, извлекая из морозилки кубики льда и наполняя ими мешочек из марли. – Держи.
Джаред покорно приложил холод к переносице, хотя нос уже и не болел почти.
- В нашем клубе. Только...
- Ты что, драку затеял?
- Типа того. Там был Бэм Маджера, и мы немного поцапались.
Шенн хмыкнул. Он был наслышан об этом парне. Хорошего слышал мало.
- А как вы с Томо провели время? – резко сменил тему Джей, глядя на брата.
- Нормально, - немного отрешённо ответил Шенн, а Джаред подумал, что, возможно, всё не так уж и хорошо. Хотя, они друг друга понимают, особенно мягкий по характеру Томо, который с уважением относился ко всем, кто его окружает. – Я проиграл в бильярд этому паршивцу.
Джаред понимающе улыбнулся. У Томо, пожалуй, было много талантов, и, возможно, они не знали ещё и половины.
Телефон нетерпеливо звякнул.
- Тебе сообщение, - кивнул Шенн, а Джаред оторвался от своих мыслей, с удивлением глядя на светящийся экран Blackberry.
«В качестве извинения предлагаю попрыгать на батуте» - было сказано в SMS. Далее шли адрес и подпись «B. Magera»
- От кого это? – поинтересовался Шеннон, пытаясь запихнуть аптечку в тумбочку около двери.
- Знакомый один, - рассеянно пробормотал Джаред, всё ещё глядя на строчки на экране. – Зовёт прогуляться.
- Случайно не тот, кто тебе нос расквасил? – проницательно спросил старший Лето, а Джаред вздохнул.
- Он самый.
- Хочет тебе ещё и в глаз засветить? – проговорил Шенн, внезапно вспоминая, что он, как-никак, старший брат, и этого ещё никто не отменял. – Может, мне с тобой пойти?
Джаред бросил на него негодующий взгляд.
- Мне тридцать, а не тринадцать, - поморщился он, поднимаясь, натягивая ботинки и куртку. – Я сам справлюсь.
На улице похолодало, и крупные хлопья снега неторопливо кружились в воздухе, падая на плечи и волосы, иногда стремительно тая, иногда задерживаясь в гостях немного дольше. Джаред успокаивающе помахал Шенну, который высунулся из окна их гостиничного номера на восьмом этаже.
- Порядок! – крикнул он, чтобы брат не вздумал идти за ним. Вряд ли у Бэма какие-то плохие намерения, как то: набить Джару морду ещё раз, обозвать кретином... Конечно, не слишком хорошая идея – скакать на батуте с наполовину сломанным носом, но, наверняка, это будет весело, да и от Маджеры больше нечего ожидать: он парень рисковый.
- Эээй! – заорал кто-то, когда Лето проходил мимо большого особняка, наполовину скрытого голыми уже деревьями, припорошенными снежком.
Конечно же, кто ещё догадается растянуть полотно батута прямо на площадке перед домом, чтобы все соседи и прохожие могли созерцать это сумасшествие? Только Маджера, который сейчас подлетал в воздух, восторженно вопя. Джаред невольно улыбнулся. Бэм был сущим ребёнком, когда дело доходило до развлечений. Испорченным, мерзким, надоедливым ребёнком с шилом в заднице. Короче, таким же, как и сам Джаред, только в гораздо большей степени.
- Двигай сюда! – прокричал Бэм, и Джаред побрёл по дорожке к дому.
Даже с ноющим носом это оказалось весело – почти парить в воздухе, как птица, глядеть на то удаляющуюся, то приближающуюся влажную чёрную землю, видеть красноватую крышу дома.
- Класс, ага? – вопросительно – утвердительно крикнул Бэм, хватая Лето за ногу, от чего тот повалился на батут, чувствуя спиной его резиновую гибкость.
- Чёрт, что творишь! – с притворным возмущением воскликнул Джей, но Бэм только заржал, как сумасшедший, продолжая подпрыгивать, пока Джаред, ощутив, насколько он устал, слез на заиндевелую траву, прислоняясь к металлическим укреплениям устройства.
- Уже выдохся? Слабак! – услышал он, но только хмыкнул.
Через минут семь Маджера сдался: Джаред больше не желал развлекаться. Он замерз и слегка проголодался. У холода было лишь одно достоинство: нос совершенно онемел, и боли не чувствовалось.
- Ну, ты чего! – недовольно толкнул его в плечо Бэм. – Всего-то час попрыгали!! Я тут, бывает, весь день скачу, вот угар, когда все проходят мимо, и у них глаза на лоб лезут. Один раз какой-то хмырь сфотографировал, я потом даже снимок в сети видел...
Он болтал без умолку, так что у Джареда даже не было необходимости вставлять собственные реплики в этот нескончаемый речевой поток.
- Ладно, - протянул Маджера, видя, что от Лето ничего не добиться. – Пошли выпьем чего-нибудь.
- Кстати, - внезапно вспомнил Джаред, - а где Мисси?
Ему совсем не хотелось встречаться с ней. Бэм пожал плечами:
- Уехала навестить сестру. Вот бред, ага?
Он засмеялся.
- Бабы странные. Она меня за идиота держит, у неё здесь родственников нет, это я точно знаю. Наверное, просто захотелось поразвлечься без меня.
Брови Джареда поползли вверх, но он промолчал. Он был чертовски ревнив, даже сам на себя злился иногда, но ничего изменить не мог. Похоже, Бэм этим не страдал.
Они вошли внутрь, и Джаред невольно выдохнул.
- Роскошно, ага? – заметил его восхищение Маджера. – Этот дом самый клёвый из трёх, люблю тут тусоваться.
Они прошли в гостиную, где горел камин и сверкали блестящими боками многочисленные бутылки в баре.
- Что будешь?
- Давай мартини, - почти прослушав вопрос, наугад сказал Джар.
- Ты совсем что ли? – поморщился Бэм. – Это же бабский напиток! Давай я вот тебе сейчас намешаю...
- Я хочу мартини, - раздельно и уже полностью сосредоточено проговорил Джаред, понимая, что может выиграть хотя бы в упрямстве.
- Ой, ну, ты прям сейчас – вылитая Мисси, - заржал Маджера, и Лето неимоверно захотелось поставить ему синяк ещё и справа. – Ладно, не бери в голову.
Он налил мартини в первый попавшийся стакан, почти не разбавляя, и протянул Джареду. Мармеладно - зелёный напиток скользнул по горлу тёплой змейкой. Себе же Бэм, как и обычно, собрал невероятный коктейль из первого, что под руку попалось.
- Камин класс, - сказал он. – Триста штук за него отвалил, представь!
Джаред покивал, заворожено глядя на пляшущие языки пламени, совершенно не обращая внимания на «итальянское качество» и чёртов «европейский дизайн»... Сейчас это представлялось лишь ненужной рамкой для жидкого огня, отражавшегося в его глазах.
- Эй, Джей, - потряс его за плечо несколько приутихший Бэм. – Ты чего?
- Да, всё здорово, - встряхнулся Джаред, делая большой глоток вина, садясь на диван, оглядывая прочую обстановку.
- Да, пожалуй, ты не из тех, кому интересно слушать, что, где и за сколько было куплено, - неожиданно серьёзно проговорил Маджера, так что Джаред посмотрел на него с удивлением. – Ты странный парень, но ты мне нравишься.
Это прозвучало уж совсем необычно, но Лето решил не обращать внимания на странную смену настроения Бэма, сказав:
- Знаешь, у меня, конечно, нет круглого счёта в банке, но, поверь, я не бедствую.
- Я этого и не говорил, - покачал головой Маджера. – Ты же довольно-таки успешен. И как актёр, и как музыкант.
- Вот это мне гораздо интереснее, - улыбнулся Джаред.
За окном уже стояла темень, когда Джаред, зевнув, поднялся, спросив, где кухня. Он хотел унести грязные стаканы, бокалы и фужеры, которые скопились на столе в большом количестве, после того, как они с Бэмом провели полную дегустацию напитков из бара.
- По коридору и направо.
Лето прошёл в полутьме мимо каких-то закрытых дверей, отмечая про себя, что дни в начале декабря стали совсем короткими, короче даже, чем в прошедшем уже ноябре. Повернув направо, он оказался в тёмном помещении, которое освещалось лишь фонарём, свет которого проникал сквозь горизонтальные пластины жалюзи, вычерчивая, как по линейке, ровные белые полосы, отражаясь в зеркальной дверце чёрного высокого холодильника, в металлических ложках - поварёшках, ножах и вилках. Не тратя время на поиски выключателя, Джаред просто зажмурился, медленно отсчитывая секунды до десяти, чтобы глаза привыкли, и, наконец, обнаружил раковину, полную грязной посуды, в углу. Он поставил бокалы на деревянный разделочный стол, посреди которого была вмонтирована газовая печка и кран, как оказалось, с минеральной водой. Помещение было большим, примерно, как половина гостиной, и достаточно просторным, только вот Джаред никак не мог представить ни Мисси, ни даже Бэма, готовивших здесь еду. Наверное, они нанимают поваров.
- Вообще-то, Мисси любит готовить, хотя и делает это крайне редко, - проговорил Маджера, появляясь тёмным силуэтов в дверном проёме. – Она отлично жарит индейку.
Джаред резко развернулся, не в силах различить выражение лица Бэма, скрытого в темноте.
- Я думал, что вы приглашаете прислугу, - негромко сказал Лето.
- Иногда. Очень редко. Когда мы живём в другом нашем доме, мамаша Мисси приходит готовить. Она меня бесит, но уж ладно, пусть варит и уходит.
Джаред молча кивнул, не зная, что можно сказать в ответ на это. Он прошел к двери, намереваясь вернуться в гостиную за курткой и отправиться в отель. Шенн, наверное, уже волнуется, если Томо не вытащил его в клуб. Но Бэму, похоже, не слишком понравился такой план, поэтому он загородил проход, как стена, лишая Джареда возможности выбраться.
- Бэм, - устало протянул Джаред. – Мне пора.
В тот же миг он оказался на столе, чувствуя головой конфорку плиты.
- А как же попрощаться? – совершенно спокойно спросил Маджера, неторопливо расстёгивая ремень на джинсах Лето.
- Не сегодня, ага?
- Да, нет, сегодня.
Он пытался стянуть с Лето джинсы, но те были слишком узкими, а Джаред не собирался ему помогать. Тогда Маджера просто оттянул резинку боксеров Джея, обхватывая рукой его напряжённый член. Джаред судорожно втянул воздух сквозь сжатые зубы, чувствуя, как сводит от ожидания всё тело и даже зубы нестерпимо ноют.
- Ну, и скольких ты удостаивал такой чести? – осведомился Бэм.
- Ты двадцать первый, - прошипел Джаред. – Так что не обольщайся.
- Ого, да ты просто секс – гигант, Лето, - он сжал руку сильнее, а Джаред ощутил, как у него отнимаются ноги, а мозги превращаются во фруктовое желе.
Теперь движение было беспрерывным, Бэм иногда нарочно задевал яйца, заводя палец под них, влажно проводя от ануса до основания члена, дразня, вырывая у Джея всё новые и новые стоны, подводя к самой грани, но затем зажимая кольцо пальцев сильнее, не позволяя кончить. Когда, наконец, горячая струя спермы ударила в его ладонь, Джаред был вымотан до предела, не решаясь подняться сразу же из-за дрожи в коленях.
- И как твоя девушка теперь будет здесь готовить? – хрипло поинтересовался Лето, оглядывая залитый белесой жидкостью разделочный стол.
- А ей и не скажу, - хмыкнул Маджера, хватая Джареда за ворот рубашки рывком поднимая, чтобы поцеловать в качестве последнего завершающего штриха. – Я отвезу тебя в твой чёртов отель.
Джаред молча кивнул. Говорить почти не было сил.
Когда они вышли на улицу, причём Джею пришлось позаимствовать у Бэма штаны, которые оказались коротки и слишком широки в заднице, то Маджера, небрежно покручивая на пальце кольцо брелока с ключами, указал на пурпурный Lamborghini, который был припаркован около гаража.
- Это твоя тачка? – удивлённо поинтересовался Джей.
Машина с её спортивным стремительным силуэтом приковывала взгляд. Она была идеальна, как изящная стильная девушка с точёной фигурой...
- Подумываю о том, чтобы подарить её Мисси, а себе новую купить, - как бы между прочим сказал Бэм, отключая сигнализацию. – Садись.
Хотя салон Lambo был довольно-таки низким, Джаред, будучи не слишком высоким, как, впрочем, и Бэм, удобно расположился в кресле по правую руку от Маджеры, который влез внутрь, заводя мотор.
Огни города неслись навстречу, кружа, подобно калейдоскопу.
***
- Слушай, Джей, - начал Шеннон, когда они сидели в кафе на первом этаже отеля, завтракая, чувствуя каждой клеткой тела декабрь, который выдался снежный и удивительно тёплый, приближение дня рождения Джара. Ровно настолько, чтобы снежный покров не таял, превращаясь в отвратительную грязно-серую массу, а оставался белым, чистым, ослепительным. – Сдался тебе этот Маджера.
Шенн говорил осторожно, как только мог, потому что ему совсем не хотелось, чтобы брат раскричался на глазах у всего зала.
- Тебе-то какое дело? – с некоторым раздражением пробормотал младший Лето. – Я сам разберусь.
- Ага, - сразу же вскочил на любимого конька Шенн, - ты ему не нужен, как и он тебе! И только не надо впадать в депрессию и доставать парней и меня, когда он скажет, что собирается жениться, ладно?
Джаред сжал зубы, вспоминая тот день, когда Мэтт впервые заикнулся о женитьбе. Чёрт побери, нет, он ещё не женился! Но, заговорив об это однажды, уже мог бы... Джаред раньше пытался не думать об этом, а потом просто первым сказал Воктеру, что ему слишком тяжело ощущать приближение этого мига. Такая глупая причина для расставания, Джей прекрасно об этом знал, но он просто боялся, когда Мэтт первым бросит его, поэтому поспешил сделать всё сам. Воктер расстроился. Наверное, даже слишком сильно, Томо как-то рассказывал Шенну, но теперь это было в прошлом. Слишком далёком прошлом.
С Бэмом всё было по-другому. Здесь не было обязательств. Free love, так сказать. И Джареда совершенно не огорчит факт его женитьбы, пусть эта Мисси сколько угодно болтает направо и налево о своём новоиспечённом муже, брак Маджеру не изменит и не исправит, и эта мысль грела душу. И Мисси может хоть сотню раз твердить о том, какая у них прекрасная семья, Бэм вряд ли создан для полноценной семейной жизни, а уж что говорить о детях! От представления подобной картины у Джареда челюсть сводило от смеха.
- Ты что, совсем не боишься? – поинтересовался Шенн.
- Нет, - покачал головой Джей, потому что в этот раз действительно не боялся. Терять Мэтта было гораздо больнее, потому что тогда он любил по-настоящему, если же ему придётся расстаться с Бэмом, он страдать не будет. Это пройдёт легко, потому что Маджера редкостный придурок. И, конечно, забыть о нём будет легко, поскольку уж слишком легко быть с ним, так же легко будет и без него.
- Значит, это фальшивое увлечение, - подвёл итог разговору старший Лето. – Оно не продлится долго.
Джаред кивнул, чтобы не спорить.
Маджера слишком безбашенный, у него порою ветер в голове, но он совсем не без мозгов, иногда он мог быть серьёзным, хотя это ему чертовски не шло, он принимал серьёзные решения, и, раз он добился чего-то в жизни, не такой уж он и бестолковый, как могло показаться на первый взгляд. Проведя с ним около месяца. Джей не мог не признать, что этот человек со всем его сумасшествием обладает весьма специфичным обаянием, а в этом и была вся прелесть.
- Я и не собираюсь пока с ним расставаться, - прошептал Джаред, когда брат отошёл за кофе. – С чего ты взял, Шенн?
Когда Шеннон вернулся к их столику, неся в руках два стакана с латте, то его настроение уже не было таким мрачным. Потому ему в голову пришла одна мысль.
- Знаешь, Джей, через пару дней мы возвращаемся в Лос-Анджелес. Фестиваль почти закончился, мне сегодня один из операторов сказал, и, значит, мы снова вернёмся домой. Я уже соскучился.
Джаред молчал. Он совсем забыл, что по окончании всех концертов им придётся возвращаться в LA, и сейчас эта новость несколько обескуражила его.
Шенн внимательно следил за реакцией брата. Вот сейчас-то он и выяснит, какую роль в жизни Джареда играет Бэм. Почему-то до смерти захотелось узнать, способен ли Джей влюбиться по-настоящему, или он привык только играть со всеми, кто его окружает. Конечно, Маджера был не так уж и прост. Однако, зная Джея, старший Лето не мог не предположить, что брат обставил всё таким образом, что Бэм уверен: он получает несомненную выгоду от происходящего, уверенный в том, что управляет всем действием. Но Джаред сам по сложности своих афёр мог дать любому фору, поэтому... Кто знает, что сейчас твориться его голове?
Младший братец сидел тихо, делая вид, что подавлен, но об его истинном настроении никто, даже Шеннон, не мог бы знать точно.
С одной стороны, мысль о возвращении была приятной, с другой, Джаред совсем не любил тосковать. А сейчас почему-то он был уверен, что будет.
- Хотя бы Рождество проведём дома, а потом – наверное, опять работа, - наконец, сказал он.
Шеннон был ответом вполне удовлетворён. Джаред задумался над своим будущим – этого старшему брату пока было вполне достаточно.
- Эй, Лето, не кисни! – воскликнул Маджера, лихо подъехав к входу в кафе на сверкающем Lambo, чем вызвал восторг прохожих.
Джареда обдало снеговой волной, но он не стал возмущаться, потому что сейчас хотел бы остаться в одиночестве, но неожиданное появление Бэма расстроило его планы. – Чего ты какой-то варёный?
Джаред усмехнулся, подходя ближе, перекидывая конец полосатого шарфа через плечо.
- Садись. Поехали, – приказным тоном проговорил Маджера, открывая дверцу машины.
- Куда? – попытался было узнать Лето, но Бэм покачал головой, показывая, что не собирается раскрывать секрет.
Он ехал ровно, но на экстремально большой скорости, хотя Джею нравилось видеть шарахающихся людей. В своём эгоизме он не был ограничен.
Наконец, они подъёхали к какому-то крытому спортивному центру.
- На сноуборде умеешь кататься? – поинтересовался Бэм, за всё время поездки не сказавший ни слова.
- Да, пожалуй, - чуть подумав, ответил Джаред, выбираясь из салона.
- Отлично, - Маджера открыл заднюю дверь, извлекая наружу пару скейтбордов и один шлем. – Держи.
Джаред готов был расхохотаться и спросить, серьёзно ли Бэм думает, что он сейчас встанет на доску в этом шлеме и поедет?
- Ничего, справишься, - заявил Маджера, хватая Джея за рукав куртки, широко шагая по направлению к входу в здание.
Рампа была не самой большой, как сказал Бэм, и не самой крутой, но Джареду она показалась гигантской и слишком высокой, чтобы скатиться с одного края по этой жутковатой дуге...
- Надевай шлем, - скомандовал Бэм, широко улыбаясь. – Я тебя научу.
- Бэм, - предупреждающе начал Джаред, - я по прямому-то полу не умею кататься, а ты предлагаешь по этому.
Он указал на рампу, по которой как раз катался какой-то сумасшедший скейтер, проделывая различные трюки.
- Ладно, для начала просто прокатись здесь, - пожал плечами Бэм, видимо, разочаровавшись в сумасбродности Лето, чем несколько оскорбил Джареда, который уже был готов спрыгнуть с крыши Empire State Building, лишь бы не дать Маджере превзойти себя.
- Нет уж, - усмехнулся он, - попробую сразу.
Он забрался на верхний уровень по небольшой лестнице, не обращая внимания на хохот Бэма, который сразу просёк, в чем дело, и натянул шлем.
- Ты выглядишь по-идиотски! - крикнул ему Маджера, но Джар не думал сдаваться, бесстрашно становясь на шаткий скейт, отталкиваясь и сигая вниз. Полированная поверхность рампы стремительно бросилась ему навстречу, когда, скатившись кубарем, он съехал на самую середину, а скейтборд со стуком упал с края на пол.
- Ох, придурок, - протянул Бэм, кажется, даже с уважением, Джаред никак не мог разобрать: в голове гудело, и ныла спина. – Поднимайся!
Он подбежал к Лето, подхватывая того подмышки, но Джей вырвался, поднимаясь сам, скользя, чуть не падая, порываясь идти самостоятельно. Но Бэм устроил его правую руку на своём плече, помогая идти.
- Хватит с тебя на сегодня, - проворчал он, а Джаред подумал, что уже можно снять с него дурацкий шлем.
Маджера усадил его в машину, наконец, помогая избавиться от защитного шлема, который он зашвырнул на заднее сиденье, затем сел за руль, но не заводил мотор. Просто сидел молча, глядя куда-то на улицу.
- Эй, Бэм, - осторожно проговорил Джаред, морщась от пульсации в затылке. – Всё нормально.
- Ага, как же! – воскликнул тот. – Я помню одного парня, который точно так же из-за собственного сумасбродства слетел с рампы, так его потом по косточкам собирали.
В его голосе звучала неподдельная тревога, и Джаред неожиданно ощутил что-то вроде угрызений совести.
Маджера, наконец, посмотрел на него, затем неожиданно притянул к себе, тщательно ощупывая голову Джея, пока тот вырывался.
- Тихо, - шикнул Бэм, удостоверившись, что, вроде бы, всё действительно более или менее в порядке.
- Можно зайти в травмпункт, - предложил он, но Джаред мотнул головой, отчего в черепе взорвалась маленькая ядерная бомба.
- Но у тебя точно сотрясение, - проговорил Бэм, поворачивая ключ, когда Джаред неожиданно его остановил.
Он удивлённо повернулся к Лето, который мгновенно прижался губами к его рту, понимая, что за всё это время впервые проявляет собственную инициативу, а не просто позволяет кому-то что-то делать.
- Уфф, - выдохнул Бэм, когда Джаред оторвался от него. – Ну, ты...
Ему вновь пришлось замолчать, поскольку Джаред не собирался останавливаться, но когда руки Бэма совершенно автоматически двинулись вверх по его боку и спине, он прервался:
- Бэм, я уезжаю через два дня, - хрипло выговорил он, понимая, что, возможно, сейчас не самый лучший момент, но потом просто может не представиться случая...
- Я тоже, - ответил Маджера, проводя ладонью по коже куртки Джареда.
Повисло молчание.
- Но это вовсе не обязывает нас сейчас не провести оставшееся время с пользой, - усмехнулся он спустя минуту, сжимая колено Джареда, отчего тот дёрнулся: щекотно.
Лето наклонился вперёд, обхватывая Бэма за шею, не взирая на головную боль, чувствуя щекой короткую щетину и внезапно понимая, что с этим человеком ему хорошо. Не тревожно, не страшно, просто уютно.
Он дотронулся кончиками пальцев до его кожи, проводя линию вниз до ключиц, проступающих сквозь ткань тонкого свитера, а Бэм засунул руки в задние карманы джинсов Джареда, несильно сжимая его ягодицы, просто закрывая глаза.
***
Джаред швырнул полупустую сумку на крыльцо, понимая, что дома его никто не ждёт. Своих собак он устроил у друзей, и сейчас не было сил ехать за ними после изнуряющего перелёта. Сумрачно, кое-где пыльно и одиноко. На время отъезда он всегда закручивал краны с горячей водой и отключал отопление, и теперь в доме было холодно. Надо было открыть шторы, чтобы было не так серо, туманно и уныло, затем пройтись с пылесосом по всем коврам и расчистить дорожку, ведущую к дому, от снега. Всё-таки Рождество, не стоит встречать его в такой грязи и беспорядке.
Шеннон и Томо решили поехать на горнолыжный курорт, конечно, они звали с собой и Джея, но тот, понимая, что им хочется провести это время наедине, отказался. Мэтт и Либби тоже куда-то собрались, чтобы провести небольшие каникулы вместе. Так уж вышло, что младший Лето остался в одиночестве. Ничего, можно будет привезти Иуду и Пифагора, и побегать с ними во дворе, и украсить дом старыми гирляндами, и смотреть телевизор всю ночь, поедая кукурузные хлопья... Это всё такая лажа! Раньше Джареду было гораздо веселее праздновать Новый год: Томо готовил праздничный ужин, Шенн накрывал на стол, Мэтт преподносил ему в подарок сотню поцелуев. Что ж, надо отвыкать от подобной жизни. В конце концов, он и сам может придумать что-нибудь интересное.
Уборка под музыку оказалась даже не таким уж плохим занятием, покупка ёлки вылилась в весёлую эпопею, когда Джаред, наконец, вернулся домой вместе с собаками, он уже не считал, что жизнь так уж несправедлива к нему. Осталось запастись кукурузными хлопьями. А можно купить пиццу или чипсы. Что-нибудь из алкоголя – вот будет убойная смесь.
Разбирая вещи, Джаред внезапно нашёл одну свою рубашку, которую, как он думал, потерял ещё в самом начале фестиваля. Ту самую, в которой фотографировался с Бэмом. В нагрудном кармане лежал скомканный снимок.
Маджера и Лето.
Джаред расправил фотографию на колене, затем прицепил её на стекло книжного шкафа. Затем, проходя множество раз мимо этого шкафа, он всё время останавливался, пытаясь понять, почему же у него на лице такое дурацкое выражение.
Готовить Джей не хотел, да и, сказать по правде, не умел, поэтому ограничился фаст-фудом, который был в его доме в достатке. Пожирая жирные чипсы, запивая их газировкой и энергетическими напитками, он рассеянно чесал за ухом Пифагора, глядя на экран телевизора. Показывали отрывки из того самого фестиваля, на котором он побывал, и это было интересно. Как раз выступали 30 seconds to Mars, когда в дверь позвонили.
- Кого там принесло, - проворчал Джей, проходя по коридору, открывая дверь и замирая от неожиданности.
На пороге стоял Бэм, улыбающийся, закутанный в шарф с надвинутой на самые глаза шапкой и общим дурацким видом.
- Привет, - махнул он рукой, а Джаред просто не мог сдержать наиглупейшую улыбку до ушей.
- Привет, - сказал он, стоя, как столб, не зная, что делать дальше.
- Ну, я пройду? – поинтересовался Маджера.
- Ага. Конечно, - всё ещё пребывая в состоянии ошеломления, проговорил Джаред, пропуская его внутрь.
- Я, короче, тут подарок тебе принёс на Рождество, - немного смущённо хмыкнул Бэм, доставая из кармана плоскую коробочку и протягивая её Джареду.
Тот открыл крышку – внутри были носки.
- Как мило, - протянул он, стараясь не рассмеяться.
- Это те самые носки, в которых я был в тот день, помнишь, когда ещё сильно напился, - проговорил Бэм. – Ты не думай, я их даже выстирал!
- Да ну, - притворно – недоверчиво пробормотал Джаред, чувствуя, как живот сводит от подступающего смеха.
- Честно! – воскликнул Маджера, который, похоже, точно так же был готов заржать.
- Тогда у меня тоже есть кое-что для тебя, - усмехнулся Джа и пошёл в комнату. Бэм следовал за ним. – Вот.
Он протянул Бэму пустую бутылку из-под виски, которое они распивали в тот же самый день, откуда пришли бэмовы носки.
- Ого, - удивлённо проговорил Маджера. – А я её помню. Только почему пустая? Джей, так дело не пойдёт.
Он вышел к машине, затем вернулся, таща в руках ящик с пивом и парой бутылок вина.
- Я меня тут есть немного выпивки.
- Немного, ага, - засмеялся Джаред, помогая ему протащить ящик в гостиную.
- Да это мелочи по сравнению с тем, что я обычно могу выпить за одну ночь.
- Нет уж, - категорично заявил Джей, - в эту ночь тебе пить не придётся.
- А что же мне придётся делать? – хитро поинтересовался Бэм.
- Пожалуй, вот это, - Джаред придвинулся к нему, легко целуя, едва касаясь губами.
- А, ну, на это я согласен, - протянул Маджера.
Его взгляд упал на смятую фотографию, прикреплённую к стеклянной дверце шкафа, и он улыбнулся.
- Кстати, Бэм, - протянул Джаред задумчиво, – ты ведь, вообще-то, на гея не тянешь...
- А я и не гей, - заявил Маджера., закусывая нижнюю губу. – Это у нас, так сказать... эээ... половая дружба, вот!
@музыка: Sunrise Avenue - Onky
@настроение: боевое
суббота, 15 сентября 2007
Nice planet. We'll take it.
Название: Круговорот событий в природе
Автор: Reno
Фан-дом: SPN
Категория: slash, винцест
Рейтинг: R
Пары: Дин/Сэм
Предупреждения: это тупо =))
Примечание:всё, что курсивом - более поздние события
От автора: читайте, если хотите. Я знаю, что сейчас мною овладела деградация, поскольку времени у меня нет вообще, чтобы сесть и умно что-нибудь написать. Отрывочные мысли без проверки, странное бессюжетие, полный набор, хех
Читать дальше
Дин знал, что отец ему уши надерёт, когда придёт... Так поздно он ещё никогда не возвращался, даже если считать половину второго ночи «достаточно приемлемым», как выразился Сэм, то уж начало пятого было чем-то из ряда вон выходящим. И теперь Дин невольно ёжился под порывами пронизывающего порывистого ветра, неожиданно возникшего в этих южных краях в середине октября. Эта осень, вообще, была намного холоднее, чем в прошлом году, и даже Мэнди сказала об этом на сегодняшней вечеринке, только пришлось смываться по-быстрому, когда часы пробили ровно четыре утра. Кажется, девчонка была сильно разочарована, ведь они так и не успели трахнуться: её брат привалил гораздо раньше, чем его ждали, и испортил всю музыку.
Если Джон умудрился в этот раз прийти во время, то Дина точно ждёт трёпка, ведь Сэм остался в доме совсем один, а ночь и тьма таят в себе много опасностей.
В прошлый раз младший Винчестер просидел в кладовке среди пыльных мешков со странным содержимым половину ночи, потому что Джон охотился за кровожадной тварью, а Дин пропадал с очередной подружкой... Сэм не жаловался, нет! Он закрыл на щеколду дверь и читал одну из своих умных книжек, освещая чёрные печатные строчки карманным фонариком. Когда Джон вернулся, то долго не мог найти сына, пока Сэм сам не отозвался на его крик, когда Винчестер был уже почти готов ринуться спасать его с ружьём наперевес. Дина тогда ожидал настолько горячий приём, что теперь и вспоминать не хотелось.
Он пробежал пару десятков метров, чувствуя, как в лёгких застывает мелкими прозрачными иголками, осыпается, царапает изнутри морозный воздух. Мысленно обругав себя за злоупотребление спиртным и недостаточное усердие при тренировках, Дин прошёл через парк, ступая по застывшей от холода грязи и сухим листьям, и огни широкого шоссе почти ослепили его, когда похожая на хищного зверя машина со скоростью пронеслась мимо, растворившись в черноте ночи. Дин отпрянул от неожиданности, чертыхнувшись и пытаясь выбраться из придорожных зарослей, а ветки, как скрюченные от холода пальцы, цеплялись за ткань джинсов и за шнурки ботинок, но, в конце концов, Винчестер разобрался с этой проблемой. Он прошёл по разбитому асфальту ровно до середины дороги, натыкаясь в темноте на белую разделительную полосу, останавливаясь на миг, когда фары вспыхнули так неожиданно. И Дин почти мог закричать, если бы не был отброшен назад бездушным металлом, падая на жёсткую землю, прочувствовав все камни и трещины каждым позвонком, даже не осознавая того факта, что ревущий монстр продолжает наступать, хотя, кажется, уже ничего страшнее случиться бы не могло. Дин медленно поднял руку, ощупывая затылок, чувствуя влажную и горячую кровь, когда машина, взвизгнув при резком развороте, вышла из виража и умчалась навстречу влажному серому небу, похожему на грязный поролон.
Дин всё ещё сомневался, что его голова в порядке, хотя где-то внутри тревожно звякнул колокольчик, призывая обратить внимание на странное состояние его тела, которое словно вдруг лишилось какой-то своей части... Винчестер моргнул, глядя в морозно небо, вздыхая в надежде, что отец всё-таки задержался на своей охоте, может быть, он даже не вернётся до завтрашнего утра. И придёт, усталый, измождённый, глянет на него и Сэма так, что захочется провалиться сквозь землю, и завалится спать. Мысли растворялись в странно запоздавшем осознании того, что холод и жёсткость земли не прибавляет комфорта, а стрелки часов неумолимо ползут вперёд. Дин нахмурился, задержав дыхание, чтобы быть готовым, если... И попытался сесть. В голове заболело, но совсем не так сильно, как в теле, в спине. А ноги, кажется, вовсе не хотели слушаться. Дин зажмурился, замер всего на миг, стараясь справиться с отвратительным ощущением, но тут его словно толкнули в грудь, заставив вновь упасть назад. Винчестер резко выдохнул, теперь уже понимая, насколько серьёзна ситуация.
- Так, - вслух проговорил Дин, чтобы было не так страшно. – Ничего...
Он неловко перекатился на живот, стараясь не обращать внимания на ощущение полной разобранности.
- Всё... в порядке, - кивнул Дин, невольно сглатывая, становясь на колени, опираясь на локти. – Отлично.
Сейчас было необходимо немного передохнуть хотя бы минуту перед финальным рывком, когда он, наконец, стиснув зубы, поднялся на ноги, ожидая удара боли по пояснице, которого не последовало, и Дин смог вздохнуть с облегчением. Он сделал шаг, потом ещё один, почти поверив в удачу, когда в позвоночнике хрустнуло и холодком прошлось по нервам.
Согнувшись пополам, едва сдерживая хрип, он добрёл до ближайшего дерева, опираясь ладонью о шершавый ствол, пытаясь избавиться от головокружения, которое в качестве непрошенного бонуса досталось ему, добивая. Всхлипнув и обругав себя за слабость, Дин постарался выпрямиться, и это ему почти удалось, когда боль отпустила и позволила расслабиться на время. Винчестер отряхнул куртку от придорожной пыли, возвращаясь на неприметную тропку, ведущую в старый леснический домик, нанятый Джоном. Хотя, по мнению Сэма, это было неразумно – оставаться в лесу, когда вокруг нет ни единого живого человека, а только твари, призраки и прочая чертовщина. Джон старания сына не оценил, и Дин был с отцом согласен: не было ещё у них соседей, способных противостоять нечисти, так что проку от них не было. И, конечно, он никогда не чувствовал дискомфорта по поводу того, что на несколько километров вокруг простирался густой лес, но Сэм был явно не в восторге, особенно сейчас, когда он, быть может, сидел в одиночестве. Мысль об этом вспыхнула яркой искрой, вытесняя из головы все другие ненужные, и Дин поспешил во временный дом, не взирая на боль.
Сэм был хмурым, сонным, с покрасневшими глазами и вымученной улыбкой.
- Где пропадал? – поинтересовался он, но Дин промолчал, стягивая куртку.
Всё тело ныло, требовало сейчас же прилечь, зарыться лицом в подушку и залечь в спячку дня так на три.
Он прошёл в большую общую спальню, почти с восторгом глядя на двухместную расправленную кровать, которую он делил вместе с братом, который следовал за ним по пятам.
- Ты не спал? – на всякий случай спросил Винчестер, чтобы не вызвать у Сэма подозрения своим непонятным молчанием.
- Нет, конечно, - откликнулся Сэм, вздыхая. – Страшно...
Он сказал это так по-детски и серьёзно одновременно, что желание подтрунивать над братом исчезло начисто. Дин просто присел на край матраца, опасаясь, что сейчас его спина отвалится вместе с позвоночником, поэтому он осторожно откинулся назад, подтягивая ноги, чтобы скинуть ботинки, затем натянул на себя одеяло, закрывая глаза.
- Всё нормально? – всё-таки задал этот чёртов вопрос Сэм, который даже в свои тринадцать был так ненормально проницателен, что это порой пугало.
- Вполне, - протянул Дин, глотая собственный стон, когда в правом колене взорвалась бомба. «Ничего, завтра всё пройдёт», - успокаивающе сказал он сам себе, глядя на Сэма с выражением полнейшей уверенности в подлинности сказанного.
Тот кивнул, не вполне удовлетворённый ответом, однако не надеялся добиться от Дина искренности в пять утра, когда он слишком плохо соображал.
Сэм вздохнул, перебираясь на свою сторону кровати, для чего ему пришлось перебраться через брата, и отвернулся к стене, почти мгновенно проваливаясь в сон. Слишком долго он ждал сегодня, а сейчас, когда Дин вернулся, можно было позволить себе отдохнуть...
Дин устало и отрешённо смотрел в потолок, слушая дыхание Сэма, чувствуя разбитое тело, надеясь, что завтра он уже ни о чём не вспомнит. Удар был лёгким, почти безопасным – теперь эта мысль заполняла его сознание – и ничего серьёзного от подобного быть не может. Ни переломов, только ушибы...
Дин закрыл глаза, засыпая.
Джон торопливым шагом направлялся домой, думая, что сегодня его охота заняла слишком много времени и сыновья остались совсем без присмотра, хотя они уже вполне взрослые, чтобы позаботиться о себе. Он надеялся, что парни уже давно легли спать, потому что через час Винчестер намеревался погрузить вещи в багажник машины и покинуть этот подозрительный лес. Джон всё-таки слышал, о чём говорил Сэм, и со временем эти слова семенами сомнения, упавшими на благодатную почву, поднялись ядовитыми ростками. Следовало бы убраться отсюда до того, как твари прознают о местопребывании Винчестеров. Конечно, парням не мешало бы отдохнуть, как следует, но на это времени тоже не было, и Джон вынужден был действовать быстро и решительно, как и всегда.
Он прошёл вдоль шоссе, почти не глядя под ноги, когда внезапно в лунном свете сверкнул металлическим блеском какой-то предмет. Нагнувшись, Джон подобрал свои старые часы, которые он подарил Дину на шестнадцатый день рождения и которые тот, похоже, носил не слишком аккуратно, хотя Джон и просил сына быть аккуратнее. И теперь они оказались на обочине дороги, одинокие и покинутые, неприкаянные... Странно, но он сейчас ощущал потрясающее единение с этим обычным, в сущности, предметом, буквально чувствуя, как он упускает случай за случаем, и время уходит вместе с этими тонкими никелированными стрелками, которые, как заведённые, бегут и бегут по кругу... Джон даже остановился, некоторое время глядя на часы в руке, затем положил их во внутренний карман куртки, намереваясь выговорить Дину, когда выдастся свободная минутка.
Перехватив покрепче ремень ружья, он продолжил свой путь.
Дина разбудили две вещи: громкий голос Джона, который скидывал в кучу все их вещи, и жесточайшая боль в пояснице, возникшая в следующую же секунду, когда он попытался вскочить с кровати.
- Дин! Сэм! Поднимайтесь! – отец был, похоже, настроен решительно, к тому же он достаточно устал, чтобы не обращать внимания на ворчание и недовольство.
Младший Винчестер молча поднялся, хотя он и чувствовал себя не лучшим образом, Дину же было намного хуже, когда он, стараясь выглядеть бодрым и выспавшимся, резко соскочил с кровати, почти умирая от ломоты в спине и шее и растянутых мышцах ног. Он покидал всё барахло в сумку, чтобы побыстрее с этим разделаться, и потащил поклажу к машине, закусывая губу до крови. Сэм аккуратно сложил вещи, глядя вслед брату с тревогой. Хотя Дин и продолжал молчать, младший Винчестер никак не мог отделаться от подозрения, что его брат что-то скрывает. Уж слишком тих он был сейчас.
Джону было не до проблем его сыновей, он боялся забыть в каком-нибудь закутке нож или револьвер – потом придётся разбираться с владельцем дома или, что ещё хуже, полицейскими.
- Быстрее! – прикрикнул он, потому что Дин отошёл в кусты, чтобы отлить перед возможно дальней дорогой.
Он расстегнул ширинку, зевая, чувствуя, как плещется внутри тела кровь и бухает здоровенным молотом в голове. Застегнув джинсы, он присел на миг на траву, чтобы переждать эту болевую волну и быть готовым к поездке в одной машине с Сэмом, который, конечно же, всё время будет доставать его вопросами типа «Что случилось?», «Всё в порядке?» и смотреть заведомо недоверчиво. Для этого действительно требовалась определённая выдержка и тренировка. Да ещё и отец, хотя он обычно погружён в свои мысли и не обращает слишком много внимания на проблемы других.
- Ты куда хочешь сесть? – поинтересовался Сэм, укладывая в багажник сумку и со стуком опуская крышку.
Дин задумался на миг. Останься он на переднем сиденье, Сэм ничего и не заподозрит, зато состояние его будет ухудшаться. На пассажирском сиденье можно прилечь, расслабить многострадальную спину и даже поспать. Только в этом случае Сэм замучает со своими догадками и предположениями...
- Сзади, - бросил Дин, забираясь в салон машины. – Я хочу поспать.
- Ладно, - пожал плечами Сэм, садясь по правую руку от отца.
- Поехали, - скомандовал Джон, заводя мотор.
Дин повернулся в полусне и не успел сдержать невольный болезненный выдох, поморщившись.
- Дин? – тут же услышал он голос Сэма, который развернулся, коленями опираясь о сиденье, чтобы лучше видеть брата.
- Чего? – недовольно прохрипел Винчестер, сжимая руки в кулаки, чтобы стерпеть очередную волну, прошедшую по позвоночнику вниз, достигшую ног и икр, сводя судорогами.
- Точно всё в порядке?
Дин закатил глаза.
- Иди ты уже... – он старался, чтобы его голос звучал сонно и расслабленно.
- Нет, подожди, - оборвал его Сэм, и только сейчас Дин осознал, что мотор отцовской тачки заглушен, и место Джона пустует.
- Где отец? – поинтересовался Дин, понимая, что так просто Сэму зубы не заговорить.
- Сказал, что хочет встретиться с одним своим знакомым охотником, который живёт неподалеку.
- Но почему он нас здесь оставил?
- Думал, что ты сильно устал, раз спишь, как убитый...
Сэм замолчал, глядя на брата, пытаясь уловить хоть мгновенное сомнение, проявление слабости, что-то ещё.
- Понятно, - подвёл итог старший Винчестер, кивая, насколько это было возможно в его состоянии. – Я и вправду как выжатый лимон. В кои-то веки Джон проявил милосердие!
Он отвернулся от брата, прикрывая ладонью глаза, потому что свет фонаря слишком остро резал полумрак, ударяя по нервам контрастом, отчего в голове нещадно пульсировало. Дину казалось, что если он сейчас заснёт вновь, то боль уйдёт, и на следующее утро он уже будет как новенький. Но сон покинул его. Он пытался сосредоточиться на своё желании, не обращая внимания на посторонние шорохи, но Сэм просто не мог сидеть на месте. Он то копался в забитом всякими деталями и гвоздями бардачке, то шуршал прошлогодними журналами, насвистывая простенькую мелодию...
- Сэмми, - в конце концов, не выдержал Дин.
- Чего тебе?
- Спать не хочешь? А то ты ведь поздно лёг...
- Ничуть, представь себе, - усмехнулся Сэм, швыряя журналы на приборную панель. – По дороге отец заехал купить крепкого кофе, и теперь я бодр, как никогда.
- Вот чёрт, - едва слышно прошептал Дин, пытаясь разогнуть затёкшие ноги, нисколько не преуспев в этом сложном занятии.
Он перевернулся на бок, устраивая голову на небольшой и жёсткой подушке, вздыхая и замирая, обнаружив, что брат протолкнул своё тело между передними сиденьями, и теперь они находятся лицом к лицу, оставив не более нескольких сантиметров лишь для того, чтобы иметь возможность нормально дышать.
- Сэм, - нахмурился старший Винчестер. – Я хочу спать, не мешай мне.
- Уйду сразу же после того, как ты мне расскажешь, что произошло.
Дин чертыхнулся, в очередной раз поражаясь упрямству брата, но при этом не желая ему уступать.
- Ничего, я же уже тысячу раз повторил! – воскликнул он с известной долей раздражения. – Я устал, я хочу спать, а ты, чёрт побери, мне здесь устраиваешь дурацкий внеочередной допрос! Отвали от меня...
Сэм смотрел на него молча и обиженно, но возвращаться на своё место, похоже, не собирался. Он осторожно протянул вперёд руку, касаясь лба Дина, ощущая подступающую горечь тревоги.
- У тебя жар!
Это прозвучало с таким неподдельным возмущением, что Винчестер даже позволил себе улыбнуться. Слабо улыбнуться.
- Идиот, - проворчал Сэм, теперь уже вполне решительно перебираясь на пассажирское сиденье, устраивая ноги Дина у себя на коленях, не обращая внимания на его слабые протесты. – Ты просто придурок, Дин, ты знаешь?
- Никогда бы не догадался, - усмехнулся тот, тщетно пытаясь высвободиться из хватки младшего братца. – Отпусти меня!
- С чего у тебя температура?
- Откуда ты знаешь, что у меня температура? Ты что, врач?
- Нет, но любой дурак поймёт это, как только дотронется до тебя...
Дин хмыкнул.
- А я любому дураку и не позволю меня трогать.
Сэм покачал головой. Почему Дин, которому уже семнадцать, так безответственен по отношению к себе? И теперь правду из него придётся выжимать по капле, пока болезнь (или что это?) не ослабит его до нужного состояния.
- Ты мне скажешь, наконец... – предпринял ещё одну попытку Сэм, но Дин, кажется, заснул.
Его тяжёлое дыхание явно указывало на неважное состояние, но будить брата Сэм не решился. Он лишь осторожно сполз на пол, наклонившись к Дину, рассматривая его осунувшееся лицо, синяки под глазами, обветренную кожу... Он был так беззащитен, совсем другой, не такой нахальный и самоуверенный, как в обычной жизни. Другой, пожалуй, гораздо лучше... Сэм осторожно провёл пальцем по щеке с едва пробивающейся щетиной, а потом неожиданно подался вперёд, накрывая сомкнутые губы своими, просто поддавшись неожиданному порыву, который в тот же миг растворился в воздухе, оставив после себя лишь неловкость и смущение.
- Сэмми, - невнятно пробормотал Дин, не открывая глаз. Он чувствовал сейчас только сильную боль, сдавившую виски стальным обручем, но на фоне этой боли на миг проступило что-то совершенно другое, непонятное и непривычное. – Что это?
- Отец возвращается, - наконец, заставил себя ответить тот.
На дороге послышались шаги. Джон рывком потянул на себя дверцу.
- Что вы делаете? – спросил он, глядя на Сэма, замершего около Дина.
- Дин спит, - пробормотал он, перебираясь на своё место.
Джон кивнул, затем повернул ключ в системе зажигания, заставив мотор завестись.
***
Сэм знает, что когда Дин ложится на кровать, ему приходится некоторое время сдерживать себя, чтобы никого не пугать, даже при условии, что в комнате в данный момент находится только младший Винчестер. Он осторожно опускается на кровать, замирая, заставляя своё тело расслабиться, отчего спину пронзает тысяча игл боли, которая так и не оставила его с того дня. Сэм не знает причину, он может лишь догадываться о происхождении этого, но сейчас он просто подходит к кровати брата, кладёт руку ему на грудь, гладит успокаивающе, как будто подобное может помочь от ломоты в пояснице, но Дин теперь уже не сопротивляется этому прикосновению. Он как будто даже благодарен, только редко показывает это. Его тело утрачивает угловатость по мере того, как мышцы отпускает напряжение, и старший Винчестер получает разрешение заснуть.
Сэму хочется быть с ним, но спина Дина – это большая проблема, поэтому он предостерегающе поднимает руку, безмолвно говоря о том, что ничего и никогда не выйдет. Тогда Сэм просто прижимает ладонь к его руке, переплетая пальцы, чувствуя мозоли и суставы, чувствуя жизнь и тёплую кожу.
- Сладких снов.
Вот и всё, на что он может надеяться, хотя желает большего. И Дин прекрасно об этом знает, и, возможно, смог бы дать что-то взамен, только вот его тело сопротивляется, он может кричать от боли, а может сотрясаться, зажатое в невидимых клещах судорог...
***
- Я говорил тебе, что эти часы – ценная вещь, сын, - строго проговорил Джон, хмурясь так, что ничего хорошего от этого разговора можно было не ожидать. – Они видели мир задолго до того, как ты родился, и ты мог бы относиться к этой вещи с долей уважения...
Дин мысленно предложил отцу заткнуться, потому что вся его речь просто слилась в единый непонятный поток, который Дин совершенно не воспринимал.
- Ты мог бы и послушать меня, - неожиданно заявил Джон, перегнувшись через стол. – Это не просто часы. Они словно часть меня...
«Конечно», - промелькнуло внутри.
- Это напоминание обо мне...
«Сдалось мне такое напоминание...»
- Слушай же меня!
Джон схватил сына за отвороты куртки, притягивая к себе ближе так, чтобы их глаза были на одном уровне, и Дин испугался чёрноты его радужек, так сильно был раскрыт зрачок.
Джон жёстко схватил его пальцами за подбородок, впиваясь в губы, кусая, сминая, причиняя боль. Дин дёрнулся, пытаясь высвободиться из хватки отца, который словно потерял разум от выдуманного им самим возбуждения и вожделения.
- Сэм, - полу-вздох.
- Молчать, - прошипел Джон, но Дин почувствовал, как сводит спину судорогой предчувствия очередного приступа боли.
Он падал куда-то назад, видя перед собою испуганного Джона, который пытался подхватить его, но ничего не получалось.
Ещё одна встреча с утоптанным земляным полом, и вспышка боли бьёт по глазам похуже света сигнальной военной ракеты.
- Дин! Дин! – голос звал из мутной темноты, когда старший Винчестер смог приоткрыть один глаз. – Приехали.
На улице, похоже, потеплело, да и низкое осеннее солнце не собиралось сдавать позиции наступающей зиме.
- Что?
- Мы на месте, - Джон, настоящий, не тот, что был во сне, позволил себе едва заметную улыбку, резко контрастирующую с изморозью на стекле дверцы машины. Дин чувствовал себя не так плохо, как мог бы предположить, но и не слишком хорошо. Больная спина давала о себе знать, когда он потащил сумку с вещами в номер довольно-таки приличного отеля.
В их двухместной с Сэмом комнате было не то чтобы уютно, но гораздо лучше, чем в самом первосортном дорожном мотеле. Отец что-то расщедрился. Дин не знал, что придётся делать этой ночью, однако глядя на тёмно-вишнёвую кожаную обивку небольшого дивана у окна, он стал подозревать, что так просто они не отделаются...
Либо у Джона просто бзик на нервной почве, либо предстоит невиданная доселе охота с реками крови и ошмётками горелой плоти, что тоже не привлекало. Нет, адреналин приятно разбавлял слишком густую после недель ожидания кровь, но сейчас Дин хотел понять, что происходит с ним, почему все внутренности болят, почему в спину словно раз за разом долбит гигантский дятел с каменным клювом, грозясь пробить дырку насквозь...
- Думаешь, он нас сегодня вконец загоняет? – отчасти прочитал его мысли Сэм, пристраивая сумку у кровати.
- Может быть, - осторожно проговорил Дин. – Всё может быть.
- Не хочешь... – начал по новой младший Винчестер.
- Нет! – грубовато отрезал Дин, неожиданно вспоминая странное чувство на грани сна и боли, приятное, мягкое и успокаивающее. Где оно возникло, когда и почему? Возможно, надо найти ту самую тонкую полосу, застыть на миг, не шевелясь, не дыша, и поймать вновь.
***
- Где?! – этот вопрос сегодня был на повестке дня. – Чёрт побери...
Сэм спокойно сидел на краю своей кровати, почти не реагируя на вопли Дина.
- Это всё ты! – неожиданно выпалил брат, поворачиваясь к младшему Винчестеру, выдыхая шумно, как заправский буйвол.
- Ничего подобного, - заявил Сэм, чуть отклоняясь назад, чтобы Дин сгоряча не засветил ему в глаз.
- Ты его взял! – воскликнул Дин, хотя уже и не слишком уверенно, понимая, что такая глупость просто не могла прийти в голову его брату, интеллектуалу, разумному, честному, порядочному... Но порой умеющего действовать на нервы!
- Говори по-хорошему, - угрожающе пробормотал Дин, качая головой, показывая, что бегство или отпирательство только усугубит ситуацию.
- Это не я, Дин, до чего же трудно с тобой!
Теперь, похоже, разозлился и Сэм.
- Посмотрим, - многообещающе проговорил старший Винчестер. – Посмотрим!
Он прошёл до двери, ведущей в коридор, и с силой захлопнул её за собой.
- Вот глупо, - прокомментировал Сэм, пожимая плечами.
День не задался с самого утра. Но самым нелепым и странным было то, что ровно в десять часов Дин, выйдя из ванной, обнаружил, что потерял собственное кольцо. Серебряное, великолепное и стильное кольцо, которое он носил на безымянном пальце, сколько Сэм себя помнил. Он словно родился вместе с этим самым кольцом, и теперь оно неожиданно исчезло и, конечно, этот факт не мог не встревожить старшего Винчестера. Ха! Встревожить – это ещё мягко сказано! Сэм мог бы поклясться, что он ещё никогда не видел брата настолько раздражённым и нервным, ведь тот обычно держал себя в руках. Как будто это кольцо было настолько важно для него... Сэм не имел привычки привязываться к вещам. Он привязывался к людям, что, с одной стороны, было лучше, но могло быть и гораздо больнее при разрыве. Дин не верил людям. Конечно, если бы он переживал о каждой брошенной им красотке, то, наверное, давно бы сошёл с ума. Нет! Но он порой чувствовал ненормальную, пугающую любовь к вещам, видя в них стабильность и верность. Сначала это Сэму казалось просто странным, но потом стало пугать. Кто бы ещё мог подобным образом психануть из-за потерянного кольца? Конечно, оно серебряное... Однако это ведь не повод!
Хлопнула дверь – Дин вернулся.
- Нигде нет, - процедил он, падая на кровать, заводя руки за голову. – Дерьмо...
Сэм отвернулся, улыбаясь, одновременно опасаясь того, что брат заметит его скрытую усмешку.
- Я просто не представляю, куда оно подевалось! – воскликнул Дин, поворачиваясь на бок, буравя взглядом спину младшего Винчестера, не подозревая, что тот тихо смеётся над ним. – Сэм...
Это прозвучало как-то жалобно и забавно, так что Сэм даже повернулся, чтобы взглянуть на выражение лица Дина.
- Я не представляю, правда, куда оно подевалось, - как можно проникновеннее проговорил он, устраиваясь поудобнее. – Честно!
- Ага, - вздохнул старший Винчестер, натягивая на себя одеяло, закрывая глаза – Спокойной ночи.
- По крайнеё мере, теперь ты знаешь, какого мне было, когда пропал мой ноутбук, - не удержался Сэм, хотя уже почти уговорил себя не болтать лишнего.
Дин нахмурился, но ничего не сказал.
Старший Винчестер мысленно отсчитывал секунды, вторя тиканью часов, когда Сэм, наконец, задышал ровно и глубоко. Заснул. Дин осторожно поднялся, стараясь не шуметь, затягивая шнурки на ботинках, чтобы не споткнуться ненароком. Он прошел до окна, сжимая зубы при каждом скрипе подгнивших половиц, наклоняясь вперёд, чтобы подхватить куртку Сэма с кресла. Методично обшарил все карманы, даже прощупал подкладку, уже чувствуя себя закоренелым параноиком, затем присел в кресло, задумчиво глядя перед собой, всё ещё сминая кожу куртки в пальцах, когда кровать Сэма скрипнула, и младший Винчестер перевернулся на бок, просыпаясь.
- Дин? – тихо проговорил он, безошибочно распознавая тёмный силуэт брата на фоне светлого квадрата окна. – Чего не спишь?
Сэм поднялся резко, быстрым шагом направляясь к Дину, выхватывая из его рук свою куртку, стараясь не поддаваться внезапно возникшей злости.
- Чем это ты тут занимался? – прошипел он, сжимая кулаки.
Дин молчал.
- Я же тебе сказал, я не брал твоё чёртово кольцо!!!
- Я знаю, - вдруг проговорил Дин.
- Чего тогда по карманам шарил?!!
Молчание. И насмешливые щелчки стрелок.
- Говори уже, - устало протянул Сэм, отшвыривая куртку в сторону, наклоняясь к брату.
- Оно мне дорого, Сэмми, - хрипло и неуверенно. – Мне его отец подарил. Давно ещё.
Младший Винчестер замер, вздыхая, отворачиваясь.
- Понятно. Тебе вещи дороже, чем люди.
- Это не так, - возразил Дин. – Ты не прав.
Сэм кивнул, возвращаясь к кровати, когда услышал стон брата. Тот слишком резко поднялся, теперь тщетно пытаясь не упасть, проклиная подогнувшиеся колени и слабость в теле.
- Стой! – вскрикнул Сэм, подхватывая его под мышки. – Подожди, это ведь не дело.
Но тот лишь молча вцепился в его футболку, прижимая к себе, чтобы просто почувствовать этот знакомый запах и тепло.
- Это не так, - сказал Дин неожиданно твёрдо. – Я люблю тебя гораздо больше, чем все эти бездушные железки.
Сэм сглотнул, потому что от этого хриплого голоса по спине пробежали мурашки. Поведя плечами, чтобы избавиться от накатившего волнения, он сел на пол рядом с Дином.
***
Джон, к удивлению сыновей, похоже, никуда и собирался идти. Он заглянул к ним в номер, удостоверившись, что всё в порядке, и ушёл, не сказав ни слова о своих планах. Дину было слишком паршиво, чтобы расспрашивать Джона об их дальнейших предполагаемых действиях, Сэм слишком тревожился за брата, чтобы думать ещё и об отце, и он был вполне готов начать штурм Дина и выведать его тайны. Винчестер не подозревал о коварстве младшего, когда устроился в углу кровати, согнув ноги, притянув колени к груди и устроив на них подбородок. Он пытался незаметно для Сэма проверить способность собственной спины хоть немного сгибаться без боли, но ничего путного из этого не вышло, потому что в одном из позвонков звучно щёлкнуло, и Дин теперь даже боялся пошевелиться, чтобы не растревожить тело ещё больше. Сэм сидел на подоконнике, глядя в окно, но напряжение в пространстве нарастало, и старший Винчестер предполагал, чем это может закончиться. Однако ему совсем не хотелось отвечать на вопросы брата, который сейчас, похоже, копил силы для большой битвы, в то время как у Дина не было ничего, кроме отвратительного самочувствия. Он мог стать лёгкой добычей!
- Дин, - вот и первый шаг. Неизвестно, к чему он приведёт. – Там снег пошёл.
Сэм проговорил это совершенно спокойно, но где-то на самом острие фразы блеснул упрятанный глубоко восторг. Снег – это красиво. Особенно когда он крупными хлопьями ложиться на асфальт, прикрывая черноту земли девственно-белым покрывалом.
- Ммм, - неопределённо протянул Дин, которому совсем не хотелось двигаться.
- Редко когда мы можем его видеть, - продолжил младший Винчестер. – Я вообще вижу снег третий раз в жизни...
- Да ладно, - недоверчиво посмотрел на него брат.
- Правда!
Когда Сэму не верят, а он знает точно, что не ошибся, он становится таким смешным, доказывая свою правоту! Дин невольно усмехнулся, глядя на брата. Тот чуть покраснел, брови нахмурены, решительное выражение лица.
- Это правда!
- Верю, верю, - пробормотал Дин, потому что сейчас ему совсем не хотелось спорить. Тем более что он запаниковал, увидев, что Сэм слезает с подоконника и направляется к нему.
- Так, Дин, - начал он, и это не предвещало ничего хорошего. – С тобой что-то не так! Почему вчера вернулся так поздно?
Старший Винчестер выдохнул с некоторым облегчением. Для позднего возвращения он всегда найдёт оправдание.
- Развлекался с девчонкой, - быстро проговорил он, внезапно понимая, что не может заставить тело повиноваться. Оно застыло, спина просто не разгибалась.
- Ага, - пробормотал Сэм, подходя ещё ближе. Но на этом он заканчивать не хотел. – А что насчёт твоего состояния?
Дин молчал. Но потом сказал дежурную фразу:
- Всё в порядке.
- В машине у тебя был жар, - возразил младший Винчестер, протягивая руку, намереваясь коснуться головы Дина ещё раз.
Тот хотел отстраниться, но не смог. Двигательные функции так предательски отказали.
- Стой, - шепнул Сэм, клада ладонь на его пылающий лоб. – Ты в своём уме?
Он был зол, Дин чувствовал. Похоже, температура и вправду была выше нормы.
- Тебя не морозит? – поинтересовался брат, на что старший Винчестер отрицательно покачал головой. Момент, когда тело колотило от холода, уже прошёл. Теперь было жарко, невыносимо жарко.
- Сейчас же говори, - потребовал Сэм, присев на кровать рядом с братом.
- Простуда, - рискнул выдвинуть предположение Дин, но Сэм отрицательно покачал головой, показывая, что версия не принимается.
- Вчера ты был абсолютно здоров, а от насморка ничего такого не бывает.
- Осень, инфекция, - почти жалобно сказал Дин, молясь, чтобы брат ему поверил, но тот смотрел на него слишком пристально, словно ожидал чего-то ещё.
Сэм придвинулся чуть ближе, глядя Дину прямо в глаза, одними губами говоря:
- Инкубационный период гриппа – три дня.
Чёрт, откуда он такой умный!!
Дин молчал, потому что версии закончились.
- Скажи правду, - предложил Сэм, - а то...
- Пытать будешь? – вырвалось у Дина, и он усмехнулся.
- Да, - совершенно серьёзно проговорил младший Винчестер, обхватывая ладонями шею брата, чувствуя большим пальцем седьмой выступающий позвонок, притягивая к себе и жёстко, настолько это позволяла ситуация, впился в его губы, чувствуя жар, охватывающий тело, прошибающий потом, путавшимся тёплой влажностью в волосах...
- Чёрт, - шумно выдохнул Дин, пытаясь отдышаться. – Сэм!
Тот, похоже, и не собирался отпускать брата, проводя рукой по спине Дина, чем вызвал его болезненный стон.
- Перестань, - проговорил старший Винчестер, ощущая одновременно и дрожь, и боль, и всю невероятную смесь чувств, которая взрывоопасно накалилась внутри.
- Пока не скажешь... – с мнимой угрозой в голосе пробормотал Сэм, но не успел договорить, потому что на этот раз Дин сам прижал его к себе, проникая языком в горячее нутро рта, прикусывая нижнюю губу и сталкиваясь зубами.
Упрямство.
Джон подошёл к двери, останавливаясь на минуту и прислушиваясь. Затем, так и не решившись войти, он повесил недавно найденные часы на круглую ручку, проверив, чтобы блестящий браслет не расстегнулся и не упал на пол, и медленно прошёл по коридору до своего номера. У Дина и Сэма было слишком тихо, чтобы он заподозрил неладное. Наверняка, крутилось в его голове, они уже давно легли спать, потому что переезды – дело совсем не лёгкое.
- Уже втянулся? – немного нахально и как-то пьяно протянул Сэм, невольно краснея от собственной смелости и осознания безнаказанности.
Дин никак не отреагировал на его слова, лишь снова потянулся за поцелуем, но младший Винчестер увернулся, а его брат, неловко покачнувшись, привалился к холодному бетону стены, покрытому тонкой кожицей бархатистых обоев. Его ладони хранили тепло, но вдоль позвоночника словно ползла, раздирая в кровь кожу, невидимая змея, которая дико шипела, вспарывала клыками плоть и обильно поливала повреждённое тело мутно-зелёным ядом.
- Всё равно не скажу, - напоследок пробормотал Дин, проваливаясь в забытье.
***
- Я совсем не это имел в виду, - через некоторое время проговорил Сэм, придвинувшись ближе к старшему Винчестеру. – Поверь мне.
Тот только кивнул, понимая, что боль постепенно уходит, хотя и не собирается исчезать насовсем. Он прекрасно осознавал, что в своём нынешнем состоянии мало что может позволить себе, кроме редких объятий, редких же поцелуев, пусть и действительно чувственных, пусть и действительно пропитанных любовью. Но ведь этого так чертовски недостаточно! И Сэм, Дин уверен, сейчас думает об этом. Он привязывается к предметам сильнее, потому что им ничего не нужно отдавать, в особенности то, чего у тебя нет. Он хотел бы сейчас быть ближе, так близко, насколько это возможно, но это не представлялось возможным без невыносимой тянущей и грызущей боли. Он мог бы забыть об этом, готов был пойти на риск, но Сэм был против. Он хотел этого, но был против, потому что так сложно отличить стоны удовольствия от хриплых криков страдания, к сожалению.
Дин попробовал подняться, но Сэм остановил его, чтобы получить хоть каплю внимания. Он устроил голову на плече брата, стараясь найти ту тонкую грань гармонии.
- Может, попробовать? – задумчиво прошептал Дин, понимая, что младший Винчестер всё равно не согласится. Но ведь стоило хотя бы сказать.
Сэм отрицательно покачал головой. Но старший Винчестер пока не собирался сдаваться. Энергия пришла из неизвестного источника, рассеивая сомнения, подпитывая природную и самостоятельно развитую безрассудность. Он осторожно забрался ладонью под ткань футболки Сэма, проводя тёплую линию от груди до живота, прощупывая кубики накачанных мышц тщательно, словно врач, осматривающий пациента.
- Дин, ты не можешь, - настойчиво проговорил Сэм, но не отстранился, наоборот, придвинулся ближе, закрывая глаза.
- Да, наверное, - почти беззаботно ответил тот. – Но я попробую.
***
Дин медленно открыл глаза, понимая, что попал по полной. Эта неожиданная темнота и потеря сознания не могла не испугать Сэма, который сидел, неловко вывернув спину, прислонившись к стене, и, кажется, дремал. Он обвил шею и плечи Дина руками, прижимая к себе родное тело, но его объятия были немного расслабленными, пальцы небрежно касались уха Дина, щекотно, едва ощутимо.
Едва лишь старший Винчестер пошевелился, как Сэм вздрогнул, открывая глаза, невольно сжимая руки, так что Дин невнятно простонал.
- Прости, - прошептал брат. – Я испугался.
- Отцу не сказал? – первое, что пришло в голову, первое, что кажется действительно важным.
Сэм глянул на него так, словно Дин на миг предположил, что его брат совершеннейший идиот.
- Не сказал, - всё-таки решил ответить младший Винчестер для верности, похоже, не собираясь отпускать Дина, который попытался высвободиться.
Сэм замолчал, чуть помедлив, положил ладонь на затылок Дина, чуть поглаживая, но тому было слишком плохо, чтобы возмутиться и отказаться от «телячьих нежностей».
- Сэм, - вот всё, что он смог сказать.
- Нет, Дин, - отрезал младший Винчестер. – Если даже ты и не собираешься откровенничать на тему, «что произошло с тобой прошлой ночью», я всё равно останусь здесь.
Мысленно досадуя на винчестерское упрямство, Дин вздохнул, понимая, что долго это продолжаться не будет, но прямо сейчас ему почти ничего не хотелось. Ну, может быть просто остаться здесь и сейчас, не сопротивляясь, просто растворяясь в тепле и странности происходящего, не спрашивая себя, не изматывая пространными рассуждениями, чувствуя лишь, что сейчас сон может стать действительно стоящим времяпрепровождением.
- Я шёл домой, - пробормотал Дин, дотрагиваясь до руки Сэма, одновременно пытаясь дотянуться до пледа, сложенного вчетверо, который висел на спинке ближайшего стула.
Младший Винчестер не стал ждать, сам взял одеяло, расправляя, укрывая и себя, и брата, слушая дыхание Дина и его прерывистую речь.
- Торопился, потому что знал, что уже опоздал, боялся, что отец будет в ярости.
Сэм вздохнул, понимая, что Джон, наверняка, был бы вне себя.
- Я вышел к шоссе... – чувствуя, что язык уже не подчиняется, невнятно пробормотал Старший Винчестер, понимая, что к концу истории он будет видеть седьмой сон. – Там было пустынно, темно...
- Дин, - оборвал его брат. – Спи уже, не надо.
- Ты же просил рассказать, Сэмми, ты же хотел, - повторял Дин, чувствуя себя пьяным, и в то же время помня, что сегодня-то уж точно даже не видел хотя бы бутылки пива.
- Спи. Не надо.
***
Когда надёжная и жёсткая поверхность кровати честно признаётся, что не обеспечивает стопроцентного отсутствия боли, но хотя бы обещает частично сократить скрип в позвоночнике, Дин действительно чувствует себя увереннее. Однако именно сейчас, когда колени Сэма сжимают бёдра старшего Винчестера, немного не понимающего, как же так вышло – младший и сверху? – даже плоская поверхность кровати кажется коварными зыбучими песками.
Нет, всё, вроде бы, как раз так, как и было запланировано, только немного непривычно, когда руки, прикосновения которых он уже давно хотел почувствовать, скользили по обнажённой коже.
- На чём это мы остановились? – неожиданно проговорил Сэм, чувствуя под ладонью ритмичный стук сердца.
- Ага, - протянул Дин, вспоминая. – Я шёл домой.
- Об этом мне уже известно, - пожал плечами младший Винчестер, стараясь сделать, вид, что ему не слишком-то и интересно.
- Лады, - улыбнулся Дин, глядя на брата, который теперь переместился ниже, уткнувшись лицом в расслабленный живот. – Шоссе было пустынным, я точно помню. Только вот знаешь, как это бывает - ...
Он провёл рукой по плечу Сэма, скользнул пальцами по изогнутому боку до бедра, сжимая ягодицу, просто дразня, не планируя пока переходить к решительным действиям.
Сэм замер. Напрягся в ожидании то ли продолжения рассказа, то ли дальнейшего движения.
- Меня ослепил свет фар, - попытался приподняться старший Винчестер, только под тяжестью тела брата это представлялось абсолютно невозможным. – Машина словно возникла из воздуха, клянусь, я даже не успел сориентироваться.
Сэм вдруг резко поднялся, глядя на Дина с немым упрёков во взгляде, так что Винчестеру даже стало не по себе, однако он быстро нашёл способ избавиться от нотаций и ворчания по поводу собственной опрометчивости. Он легко коснулся напряжённого уже члена Сэма, обводя головку большим пальцем, чувствуя влагу и дрожь.
- Эй, Дин! – в голосе проступило явное негодование пополам с нарастающим возбуждением.
- Ничего, ничего, тихо, - прошептал тот, проводя теперь по всей длине органа, отчего ладонь стала скользкой, а смазка собралась в линии жизни, Сатурна и прочих знаках хиромантов, вторя узору.
- Что дальше было? – рвано выдохнул Сэм, тщетно пытаясь сосредоточиться на предмете разговора, но Дин, похоже, не собирался сегодня продолжать рассказ.
- Ничего особенного, - пожал плечами Дин, выводя пальцем узор на коже, напрягая спину до предела, чтобы дотянуться и проникнуть в тело Сэма просто для начала, но тот дёрнулся, отстраняясь.
- Ну, и что теперь? – протянул старший Винчестер, чувствуя, что через минуту-другую его спина переломится надвое.
Младший Винчестер вздохнул и сдался, возвращаясь, пытаясь заставить кольцо мышц расслабиться до предела, что оказалось не так уж легко. Это странное обманное ощущение, когда всё внутри сковано, и ты, всё ещё предпринимая тщетные попытки, только ухудшаешь ситуацию.
- Ну, давай же, - злясь на самого себя, пробормотал Сэм, но Дин лишь успокаивающе притянул его ближе к себе, растягивая стенки прохода ещё сильнее, целуя младшего Винчестера осторожно и так непривычно для Сэма, словно делал это в первый раз, словно был смущён или сбит с толку или же просто сменил на миг стиль поведения...
Сэм вздохнул, закрывая глаза, и Дин, наконец, почувствовал, что может продолжить, не причиняя ему боли.
Это была спираль. Сильная, тугая, стальная спираль, которая схватывала намертво, обхватывая так плотно, что хотелось закричать, но Дин не хотел бы напугать брата, ведь его спина тоже ныла, да так, что боль временами перекрывала только-только начавшееся зарождаться удовольствие, и это было ненормально. Сэм не сдерживал собственные стоны, и старший Винчестер ловил их, впитывал, наслаждался этими звуками даже больше, чем самим действием, и осознание того, что пик Сэма будет вскоре достигнуть, грело кольнувшее было сердце.
Это была мутная горячая вода. Она затопила всё внутри, и даже разум, переполняя голову обрывками мыслей, никак не связанными друг с другом, шоссе, свет фар, удар металла.
- Дииин, - прошептал Сэм, проводя кончиком языка по груди, касаясь правого соска, путешествия далее до ключицы и шеи.
- Это был удар. Знаешь, именно сейчас я действительно понимаю, насколько всё было серьёзно, только в тот момент я вообще не думал об этом.
- А о чём думал? - поинтересовался Сэм, чувствуя, что через мгновение сон утянет его, разобщит с реальностью и не даст дослушать рассказ брата.
- О тебе, - признался Дин, чуть улыбнувшись. – Меня отбросило, я ударился спиной, чёрт, я был уверен, что мир раскололся на части, но думал о тебе!
- И ты говоришь мне об этом только через пять лет, - протянул младший Винчестер, прикасаясь губами к коже в лёгком «спокойной – ночи» жестом.
- Да, - пробормотал Дин. – Поздновато, пожалуй.
- Возьми, - прошептал, наконец, Сэм, протягивая брату кольцо. - И спи.
***
- И это был...
- Хочешь, чтобы я тебя поцеловал?
- Хочу, но подожди, ты ведь хотел узнать, что со мной. А впрочем...
- Потом расскажешь, - Сэм устроился поудобнее, следя за тем, чтобы плед закрывал и ноги брата. Они словно расположились в уютной палатке.
- Яркий свет и темнота, - пробормотал Дин, закрывая глаза.
У них есть ещё время. Много-много лет, в которые Сэм сможет выслушать его рассказ о том глупом происшествии. Наедине, только для него. Даже постоянная боль стоит этого.
Автор: Reno
Фан-дом: SPN
Категория: slash, винцест
Рейтинг: R
Пары: Дин/Сэм
Предупреждения: это тупо =))
Примечание:всё, что курсивом - более поздние события
От автора: читайте, если хотите. Я знаю, что сейчас мною овладела деградация, поскольку времени у меня нет вообще, чтобы сесть и умно что-нибудь написать. Отрывочные мысли без проверки, странное бессюжетие, полный набор, хех
Читать дальше
Дин знал, что отец ему уши надерёт, когда придёт... Так поздно он ещё никогда не возвращался, даже если считать половину второго ночи «достаточно приемлемым», как выразился Сэм, то уж начало пятого было чем-то из ряда вон выходящим. И теперь Дин невольно ёжился под порывами пронизывающего порывистого ветра, неожиданно возникшего в этих южных краях в середине октября. Эта осень, вообще, была намного холоднее, чем в прошлом году, и даже Мэнди сказала об этом на сегодняшней вечеринке, только пришлось смываться по-быстрому, когда часы пробили ровно четыре утра. Кажется, девчонка была сильно разочарована, ведь они так и не успели трахнуться: её брат привалил гораздо раньше, чем его ждали, и испортил всю музыку.
Если Джон умудрился в этот раз прийти во время, то Дина точно ждёт трёпка, ведь Сэм остался в доме совсем один, а ночь и тьма таят в себе много опасностей.
В прошлый раз младший Винчестер просидел в кладовке среди пыльных мешков со странным содержимым половину ночи, потому что Джон охотился за кровожадной тварью, а Дин пропадал с очередной подружкой... Сэм не жаловался, нет! Он закрыл на щеколду дверь и читал одну из своих умных книжек, освещая чёрные печатные строчки карманным фонариком. Когда Джон вернулся, то долго не мог найти сына, пока Сэм сам не отозвался на его крик, когда Винчестер был уже почти готов ринуться спасать его с ружьём наперевес. Дина тогда ожидал настолько горячий приём, что теперь и вспоминать не хотелось.
Он пробежал пару десятков метров, чувствуя, как в лёгких застывает мелкими прозрачными иголками, осыпается, царапает изнутри морозный воздух. Мысленно обругав себя за злоупотребление спиртным и недостаточное усердие при тренировках, Дин прошёл через парк, ступая по застывшей от холода грязи и сухим листьям, и огни широкого шоссе почти ослепили его, когда похожая на хищного зверя машина со скоростью пронеслась мимо, растворившись в черноте ночи. Дин отпрянул от неожиданности, чертыхнувшись и пытаясь выбраться из придорожных зарослей, а ветки, как скрюченные от холода пальцы, цеплялись за ткань джинсов и за шнурки ботинок, но, в конце концов, Винчестер разобрался с этой проблемой. Он прошёл по разбитому асфальту ровно до середины дороги, натыкаясь в темноте на белую разделительную полосу, останавливаясь на миг, когда фары вспыхнули так неожиданно. И Дин почти мог закричать, если бы не был отброшен назад бездушным металлом, падая на жёсткую землю, прочувствовав все камни и трещины каждым позвонком, даже не осознавая того факта, что ревущий монстр продолжает наступать, хотя, кажется, уже ничего страшнее случиться бы не могло. Дин медленно поднял руку, ощупывая затылок, чувствуя влажную и горячую кровь, когда машина, взвизгнув при резком развороте, вышла из виража и умчалась навстречу влажному серому небу, похожему на грязный поролон.
Дин всё ещё сомневался, что его голова в порядке, хотя где-то внутри тревожно звякнул колокольчик, призывая обратить внимание на странное состояние его тела, которое словно вдруг лишилось какой-то своей части... Винчестер моргнул, глядя в морозно небо, вздыхая в надежде, что отец всё-таки задержался на своей охоте, может быть, он даже не вернётся до завтрашнего утра. И придёт, усталый, измождённый, глянет на него и Сэма так, что захочется провалиться сквозь землю, и завалится спать. Мысли растворялись в странно запоздавшем осознании того, что холод и жёсткость земли не прибавляет комфорта, а стрелки часов неумолимо ползут вперёд. Дин нахмурился, задержав дыхание, чтобы быть готовым, если... И попытался сесть. В голове заболело, но совсем не так сильно, как в теле, в спине. А ноги, кажется, вовсе не хотели слушаться. Дин зажмурился, замер всего на миг, стараясь справиться с отвратительным ощущением, но тут его словно толкнули в грудь, заставив вновь упасть назад. Винчестер резко выдохнул, теперь уже понимая, насколько серьёзна ситуация.
- Так, - вслух проговорил Дин, чтобы было не так страшно. – Ничего...
Он неловко перекатился на живот, стараясь не обращать внимания на ощущение полной разобранности.
- Всё... в порядке, - кивнул Дин, невольно сглатывая, становясь на колени, опираясь на локти. – Отлично.
Сейчас было необходимо немного передохнуть хотя бы минуту перед финальным рывком, когда он, наконец, стиснув зубы, поднялся на ноги, ожидая удара боли по пояснице, которого не последовало, и Дин смог вздохнуть с облегчением. Он сделал шаг, потом ещё один, почти поверив в удачу, когда в позвоночнике хрустнуло и холодком прошлось по нервам.
Согнувшись пополам, едва сдерживая хрип, он добрёл до ближайшего дерева, опираясь ладонью о шершавый ствол, пытаясь избавиться от головокружения, которое в качестве непрошенного бонуса досталось ему, добивая. Всхлипнув и обругав себя за слабость, Дин постарался выпрямиться, и это ему почти удалось, когда боль отпустила и позволила расслабиться на время. Винчестер отряхнул куртку от придорожной пыли, возвращаясь на неприметную тропку, ведущую в старый леснический домик, нанятый Джоном. Хотя, по мнению Сэма, это было неразумно – оставаться в лесу, когда вокруг нет ни единого живого человека, а только твари, призраки и прочая чертовщина. Джон старания сына не оценил, и Дин был с отцом согласен: не было ещё у них соседей, способных противостоять нечисти, так что проку от них не было. И, конечно, он никогда не чувствовал дискомфорта по поводу того, что на несколько километров вокруг простирался густой лес, но Сэм был явно не в восторге, особенно сейчас, когда он, быть может, сидел в одиночестве. Мысль об этом вспыхнула яркой искрой, вытесняя из головы все другие ненужные, и Дин поспешил во временный дом, не взирая на боль.
Сэм был хмурым, сонным, с покрасневшими глазами и вымученной улыбкой.
- Где пропадал? – поинтересовался он, но Дин промолчал, стягивая куртку.
Всё тело ныло, требовало сейчас же прилечь, зарыться лицом в подушку и залечь в спячку дня так на три.
Он прошёл в большую общую спальню, почти с восторгом глядя на двухместную расправленную кровать, которую он делил вместе с братом, который следовал за ним по пятам.
- Ты не спал? – на всякий случай спросил Винчестер, чтобы не вызвать у Сэма подозрения своим непонятным молчанием.
- Нет, конечно, - откликнулся Сэм, вздыхая. – Страшно...
Он сказал это так по-детски и серьёзно одновременно, что желание подтрунивать над братом исчезло начисто. Дин просто присел на край матраца, опасаясь, что сейчас его спина отвалится вместе с позвоночником, поэтому он осторожно откинулся назад, подтягивая ноги, чтобы скинуть ботинки, затем натянул на себя одеяло, закрывая глаза.
- Всё нормально? – всё-таки задал этот чёртов вопрос Сэм, который даже в свои тринадцать был так ненормально проницателен, что это порой пугало.
- Вполне, - протянул Дин, глотая собственный стон, когда в правом колене взорвалась бомба. «Ничего, завтра всё пройдёт», - успокаивающе сказал он сам себе, глядя на Сэма с выражением полнейшей уверенности в подлинности сказанного.
Тот кивнул, не вполне удовлетворённый ответом, однако не надеялся добиться от Дина искренности в пять утра, когда он слишком плохо соображал.
Сэм вздохнул, перебираясь на свою сторону кровати, для чего ему пришлось перебраться через брата, и отвернулся к стене, почти мгновенно проваливаясь в сон. Слишком долго он ждал сегодня, а сейчас, когда Дин вернулся, можно было позволить себе отдохнуть...
Дин устало и отрешённо смотрел в потолок, слушая дыхание Сэма, чувствуя разбитое тело, надеясь, что завтра он уже ни о чём не вспомнит. Удар был лёгким, почти безопасным – теперь эта мысль заполняла его сознание – и ничего серьёзного от подобного быть не может. Ни переломов, только ушибы...
Дин закрыл глаза, засыпая.
Джон торопливым шагом направлялся домой, думая, что сегодня его охота заняла слишком много времени и сыновья остались совсем без присмотра, хотя они уже вполне взрослые, чтобы позаботиться о себе. Он надеялся, что парни уже давно легли спать, потому что через час Винчестер намеревался погрузить вещи в багажник машины и покинуть этот подозрительный лес. Джон всё-таки слышал, о чём говорил Сэм, и со временем эти слова семенами сомнения, упавшими на благодатную почву, поднялись ядовитыми ростками. Следовало бы убраться отсюда до того, как твари прознают о местопребывании Винчестеров. Конечно, парням не мешало бы отдохнуть, как следует, но на это времени тоже не было, и Джон вынужден был действовать быстро и решительно, как и всегда.
Он прошёл вдоль шоссе, почти не глядя под ноги, когда внезапно в лунном свете сверкнул металлическим блеском какой-то предмет. Нагнувшись, Джон подобрал свои старые часы, которые он подарил Дину на шестнадцатый день рождения и которые тот, похоже, носил не слишком аккуратно, хотя Джон и просил сына быть аккуратнее. И теперь они оказались на обочине дороги, одинокие и покинутые, неприкаянные... Странно, но он сейчас ощущал потрясающее единение с этим обычным, в сущности, предметом, буквально чувствуя, как он упускает случай за случаем, и время уходит вместе с этими тонкими никелированными стрелками, которые, как заведённые, бегут и бегут по кругу... Джон даже остановился, некоторое время глядя на часы в руке, затем положил их во внутренний карман куртки, намереваясь выговорить Дину, когда выдастся свободная минутка.
Перехватив покрепче ремень ружья, он продолжил свой путь.
Дина разбудили две вещи: громкий голос Джона, который скидывал в кучу все их вещи, и жесточайшая боль в пояснице, возникшая в следующую же секунду, когда он попытался вскочить с кровати.
- Дин! Сэм! Поднимайтесь! – отец был, похоже, настроен решительно, к тому же он достаточно устал, чтобы не обращать внимания на ворчание и недовольство.
Младший Винчестер молча поднялся, хотя он и чувствовал себя не лучшим образом, Дину же было намного хуже, когда он, стараясь выглядеть бодрым и выспавшимся, резко соскочил с кровати, почти умирая от ломоты в спине и шее и растянутых мышцах ног. Он покидал всё барахло в сумку, чтобы побыстрее с этим разделаться, и потащил поклажу к машине, закусывая губу до крови. Сэм аккуратно сложил вещи, глядя вслед брату с тревогой. Хотя Дин и продолжал молчать, младший Винчестер никак не мог отделаться от подозрения, что его брат что-то скрывает. Уж слишком тих он был сейчас.
Джону было не до проблем его сыновей, он боялся забыть в каком-нибудь закутке нож или револьвер – потом придётся разбираться с владельцем дома или, что ещё хуже, полицейскими.
- Быстрее! – прикрикнул он, потому что Дин отошёл в кусты, чтобы отлить перед возможно дальней дорогой.
Он расстегнул ширинку, зевая, чувствуя, как плещется внутри тела кровь и бухает здоровенным молотом в голове. Застегнув джинсы, он присел на миг на траву, чтобы переждать эту болевую волну и быть готовым к поездке в одной машине с Сэмом, который, конечно же, всё время будет доставать его вопросами типа «Что случилось?», «Всё в порядке?» и смотреть заведомо недоверчиво. Для этого действительно требовалась определённая выдержка и тренировка. Да ещё и отец, хотя он обычно погружён в свои мысли и не обращает слишком много внимания на проблемы других.
- Ты куда хочешь сесть? – поинтересовался Сэм, укладывая в багажник сумку и со стуком опуская крышку.
Дин задумался на миг. Останься он на переднем сиденье, Сэм ничего и не заподозрит, зато состояние его будет ухудшаться. На пассажирском сиденье можно прилечь, расслабить многострадальную спину и даже поспать. Только в этом случае Сэм замучает со своими догадками и предположениями...
- Сзади, - бросил Дин, забираясь в салон машины. – Я хочу поспать.
- Ладно, - пожал плечами Сэм, садясь по правую руку от отца.
- Поехали, - скомандовал Джон, заводя мотор.
Дин повернулся в полусне и не успел сдержать невольный болезненный выдох, поморщившись.
- Дин? – тут же услышал он голос Сэма, который развернулся, коленями опираясь о сиденье, чтобы лучше видеть брата.
- Чего? – недовольно прохрипел Винчестер, сжимая руки в кулаки, чтобы стерпеть очередную волну, прошедшую по позвоночнику вниз, достигшую ног и икр, сводя судорогами.
- Точно всё в порядке?
Дин закатил глаза.
- Иди ты уже... – он старался, чтобы его голос звучал сонно и расслабленно.
- Нет, подожди, - оборвал его Сэм, и только сейчас Дин осознал, что мотор отцовской тачки заглушен, и место Джона пустует.
- Где отец? – поинтересовался Дин, понимая, что так просто Сэму зубы не заговорить.
- Сказал, что хочет встретиться с одним своим знакомым охотником, который живёт неподалеку.
- Но почему он нас здесь оставил?
- Думал, что ты сильно устал, раз спишь, как убитый...
Сэм замолчал, глядя на брата, пытаясь уловить хоть мгновенное сомнение, проявление слабости, что-то ещё.
- Понятно, - подвёл итог старший Винчестер, кивая, насколько это было возможно в его состоянии. – Я и вправду как выжатый лимон. В кои-то веки Джон проявил милосердие!
Он отвернулся от брата, прикрывая ладонью глаза, потому что свет фонаря слишком остро резал полумрак, ударяя по нервам контрастом, отчего в голове нещадно пульсировало. Дину казалось, что если он сейчас заснёт вновь, то боль уйдёт, и на следующее утро он уже будет как новенький. Но сон покинул его. Он пытался сосредоточиться на своё желании, не обращая внимания на посторонние шорохи, но Сэм просто не мог сидеть на месте. Он то копался в забитом всякими деталями и гвоздями бардачке, то шуршал прошлогодними журналами, насвистывая простенькую мелодию...
- Сэмми, - в конце концов, не выдержал Дин.
- Чего тебе?
- Спать не хочешь? А то ты ведь поздно лёг...
- Ничуть, представь себе, - усмехнулся Сэм, швыряя журналы на приборную панель. – По дороге отец заехал купить крепкого кофе, и теперь я бодр, как никогда.
- Вот чёрт, - едва слышно прошептал Дин, пытаясь разогнуть затёкшие ноги, нисколько не преуспев в этом сложном занятии.
Он перевернулся на бок, устраивая голову на небольшой и жёсткой подушке, вздыхая и замирая, обнаружив, что брат протолкнул своё тело между передними сиденьями, и теперь они находятся лицом к лицу, оставив не более нескольких сантиметров лишь для того, чтобы иметь возможность нормально дышать.
- Сэм, - нахмурился старший Винчестер. – Я хочу спать, не мешай мне.
- Уйду сразу же после того, как ты мне расскажешь, что произошло.
Дин чертыхнулся, в очередной раз поражаясь упрямству брата, но при этом не желая ему уступать.
- Ничего, я же уже тысячу раз повторил! – воскликнул он с известной долей раздражения. – Я устал, я хочу спать, а ты, чёрт побери, мне здесь устраиваешь дурацкий внеочередной допрос! Отвали от меня...
Сэм смотрел на него молча и обиженно, но возвращаться на своё место, похоже, не собирался. Он осторожно протянул вперёд руку, касаясь лба Дина, ощущая подступающую горечь тревоги.
- У тебя жар!
Это прозвучало с таким неподдельным возмущением, что Винчестер даже позволил себе улыбнуться. Слабо улыбнуться.
- Идиот, - проворчал Сэм, теперь уже вполне решительно перебираясь на пассажирское сиденье, устраивая ноги Дина у себя на коленях, не обращая внимания на его слабые протесты. – Ты просто придурок, Дин, ты знаешь?
- Никогда бы не догадался, - усмехнулся тот, тщетно пытаясь высвободиться из хватки младшего братца. – Отпусти меня!
- С чего у тебя температура?
- Откуда ты знаешь, что у меня температура? Ты что, врач?
- Нет, но любой дурак поймёт это, как только дотронется до тебя...
Дин хмыкнул.
- А я любому дураку и не позволю меня трогать.
Сэм покачал головой. Почему Дин, которому уже семнадцать, так безответственен по отношению к себе? И теперь правду из него придётся выжимать по капле, пока болезнь (или что это?) не ослабит его до нужного состояния.
- Ты мне скажешь, наконец... – предпринял ещё одну попытку Сэм, но Дин, кажется, заснул.
Его тяжёлое дыхание явно указывало на неважное состояние, но будить брата Сэм не решился. Он лишь осторожно сполз на пол, наклонившись к Дину, рассматривая его осунувшееся лицо, синяки под глазами, обветренную кожу... Он был так беззащитен, совсем другой, не такой нахальный и самоуверенный, как в обычной жизни. Другой, пожалуй, гораздо лучше... Сэм осторожно провёл пальцем по щеке с едва пробивающейся щетиной, а потом неожиданно подался вперёд, накрывая сомкнутые губы своими, просто поддавшись неожиданному порыву, который в тот же миг растворился в воздухе, оставив после себя лишь неловкость и смущение.
- Сэмми, - невнятно пробормотал Дин, не открывая глаз. Он чувствовал сейчас только сильную боль, сдавившую виски стальным обручем, но на фоне этой боли на миг проступило что-то совершенно другое, непонятное и непривычное. – Что это?
- Отец возвращается, - наконец, заставил себя ответить тот.
На дороге послышались шаги. Джон рывком потянул на себя дверцу.
- Что вы делаете? – спросил он, глядя на Сэма, замершего около Дина.
- Дин спит, - пробормотал он, перебираясь на своё место.
Джон кивнул, затем повернул ключ в системе зажигания, заставив мотор завестись.
***
Сэм знает, что когда Дин ложится на кровать, ему приходится некоторое время сдерживать себя, чтобы никого не пугать, даже при условии, что в комнате в данный момент находится только младший Винчестер. Он осторожно опускается на кровать, замирая, заставляя своё тело расслабиться, отчего спину пронзает тысяча игл боли, которая так и не оставила его с того дня. Сэм не знает причину, он может лишь догадываться о происхождении этого, но сейчас он просто подходит к кровати брата, кладёт руку ему на грудь, гладит успокаивающе, как будто подобное может помочь от ломоты в пояснице, но Дин теперь уже не сопротивляется этому прикосновению. Он как будто даже благодарен, только редко показывает это. Его тело утрачивает угловатость по мере того, как мышцы отпускает напряжение, и старший Винчестер получает разрешение заснуть.
Сэму хочется быть с ним, но спина Дина – это большая проблема, поэтому он предостерегающе поднимает руку, безмолвно говоря о том, что ничего и никогда не выйдет. Тогда Сэм просто прижимает ладонь к его руке, переплетая пальцы, чувствуя мозоли и суставы, чувствуя жизнь и тёплую кожу.
- Сладких снов.
Вот и всё, на что он может надеяться, хотя желает большего. И Дин прекрасно об этом знает, и, возможно, смог бы дать что-то взамен, только вот его тело сопротивляется, он может кричать от боли, а может сотрясаться, зажатое в невидимых клещах судорог...
***
- Я говорил тебе, что эти часы – ценная вещь, сын, - строго проговорил Джон, хмурясь так, что ничего хорошего от этого разговора можно было не ожидать. – Они видели мир задолго до того, как ты родился, и ты мог бы относиться к этой вещи с долей уважения...
Дин мысленно предложил отцу заткнуться, потому что вся его речь просто слилась в единый непонятный поток, который Дин совершенно не воспринимал.
- Ты мог бы и послушать меня, - неожиданно заявил Джон, перегнувшись через стол. – Это не просто часы. Они словно часть меня...
«Конечно», - промелькнуло внутри.
- Это напоминание обо мне...
«Сдалось мне такое напоминание...»
- Слушай же меня!
Джон схватил сына за отвороты куртки, притягивая к себе ближе так, чтобы их глаза были на одном уровне, и Дин испугался чёрноты его радужек, так сильно был раскрыт зрачок.
Джон жёстко схватил его пальцами за подбородок, впиваясь в губы, кусая, сминая, причиняя боль. Дин дёрнулся, пытаясь высвободиться из хватки отца, который словно потерял разум от выдуманного им самим возбуждения и вожделения.
- Сэм, - полу-вздох.
- Молчать, - прошипел Джон, но Дин почувствовал, как сводит спину судорогой предчувствия очередного приступа боли.
Он падал куда-то назад, видя перед собою испуганного Джона, который пытался подхватить его, но ничего не получалось.
Ещё одна встреча с утоптанным земляным полом, и вспышка боли бьёт по глазам похуже света сигнальной военной ракеты.
- Дин! Дин! – голос звал из мутной темноты, когда старший Винчестер смог приоткрыть один глаз. – Приехали.
На улице, похоже, потеплело, да и низкое осеннее солнце не собиралось сдавать позиции наступающей зиме.
- Что?
- Мы на месте, - Джон, настоящий, не тот, что был во сне, позволил себе едва заметную улыбку, резко контрастирующую с изморозью на стекле дверцы машины. Дин чувствовал себя не так плохо, как мог бы предположить, но и не слишком хорошо. Больная спина давала о себе знать, когда он потащил сумку с вещами в номер довольно-таки приличного отеля.
В их двухместной с Сэмом комнате было не то чтобы уютно, но гораздо лучше, чем в самом первосортном дорожном мотеле. Отец что-то расщедрился. Дин не знал, что придётся делать этой ночью, однако глядя на тёмно-вишнёвую кожаную обивку небольшого дивана у окна, он стал подозревать, что так просто они не отделаются...
Либо у Джона просто бзик на нервной почве, либо предстоит невиданная доселе охота с реками крови и ошмётками горелой плоти, что тоже не привлекало. Нет, адреналин приятно разбавлял слишком густую после недель ожидания кровь, но сейчас Дин хотел понять, что происходит с ним, почему все внутренности болят, почему в спину словно раз за разом долбит гигантский дятел с каменным клювом, грозясь пробить дырку насквозь...
- Думаешь, он нас сегодня вконец загоняет? – отчасти прочитал его мысли Сэм, пристраивая сумку у кровати.
- Может быть, - осторожно проговорил Дин. – Всё может быть.
- Не хочешь... – начал по новой младший Винчестер.
- Нет! – грубовато отрезал Дин, неожиданно вспоминая странное чувство на грани сна и боли, приятное, мягкое и успокаивающее. Где оно возникло, когда и почему? Возможно, надо найти ту самую тонкую полосу, застыть на миг, не шевелясь, не дыша, и поймать вновь.
***
- Где?! – этот вопрос сегодня был на повестке дня. – Чёрт побери...
Сэм спокойно сидел на краю своей кровати, почти не реагируя на вопли Дина.
- Это всё ты! – неожиданно выпалил брат, поворачиваясь к младшему Винчестеру, выдыхая шумно, как заправский буйвол.
- Ничего подобного, - заявил Сэм, чуть отклоняясь назад, чтобы Дин сгоряча не засветил ему в глаз.
- Ты его взял! – воскликнул Дин, хотя уже и не слишком уверенно, понимая, что такая глупость просто не могла прийти в голову его брату, интеллектуалу, разумному, честному, порядочному... Но порой умеющего действовать на нервы!
- Говори по-хорошему, - угрожающе пробормотал Дин, качая головой, показывая, что бегство или отпирательство только усугубит ситуацию.
- Это не я, Дин, до чего же трудно с тобой!
Теперь, похоже, разозлился и Сэм.
- Посмотрим, - многообещающе проговорил старший Винчестер. – Посмотрим!
Он прошёл до двери, ведущей в коридор, и с силой захлопнул её за собой.
- Вот глупо, - прокомментировал Сэм, пожимая плечами.
День не задался с самого утра. Но самым нелепым и странным было то, что ровно в десять часов Дин, выйдя из ванной, обнаружил, что потерял собственное кольцо. Серебряное, великолепное и стильное кольцо, которое он носил на безымянном пальце, сколько Сэм себя помнил. Он словно родился вместе с этим самым кольцом, и теперь оно неожиданно исчезло и, конечно, этот факт не мог не встревожить старшего Винчестера. Ха! Встревожить – это ещё мягко сказано! Сэм мог бы поклясться, что он ещё никогда не видел брата настолько раздражённым и нервным, ведь тот обычно держал себя в руках. Как будто это кольцо было настолько важно для него... Сэм не имел привычки привязываться к вещам. Он привязывался к людям, что, с одной стороны, было лучше, но могло быть и гораздо больнее при разрыве. Дин не верил людям. Конечно, если бы он переживал о каждой брошенной им красотке, то, наверное, давно бы сошёл с ума. Нет! Но он порой чувствовал ненормальную, пугающую любовь к вещам, видя в них стабильность и верность. Сначала это Сэму казалось просто странным, но потом стало пугать. Кто бы ещё мог подобным образом психануть из-за потерянного кольца? Конечно, оно серебряное... Однако это ведь не повод!
Хлопнула дверь – Дин вернулся.
- Нигде нет, - процедил он, падая на кровать, заводя руки за голову. – Дерьмо...
Сэм отвернулся, улыбаясь, одновременно опасаясь того, что брат заметит его скрытую усмешку.
- Я просто не представляю, куда оно подевалось! – воскликнул Дин, поворачиваясь на бок, буравя взглядом спину младшего Винчестера, не подозревая, что тот тихо смеётся над ним. – Сэм...
Это прозвучало как-то жалобно и забавно, так что Сэм даже повернулся, чтобы взглянуть на выражение лица Дина.
- Я не представляю, правда, куда оно подевалось, - как можно проникновеннее проговорил он, устраиваясь поудобнее. – Честно!
- Ага, - вздохнул старший Винчестер, натягивая на себя одеяло, закрывая глаза – Спокойной ночи.
- По крайнеё мере, теперь ты знаешь, какого мне было, когда пропал мой ноутбук, - не удержался Сэм, хотя уже почти уговорил себя не болтать лишнего.
Дин нахмурился, но ничего не сказал.
Старший Винчестер мысленно отсчитывал секунды, вторя тиканью часов, когда Сэм, наконец, задышал ровно и глубоко. Заснул. Дин осторожно поднялся, стараясь не шуметь, затягивая шнурки на ботинках, чтобы не споткнуться ненароком. Он прошел до окна, сжимая зубы при каждом скрипе подгнивших половиц, наклоняясь вперёд, чтобы подхватить куртку Сэма с кресла. Методично обшарил все карманы, даже прощупал подкладку, уже чувствуя себя закоренелым параноиком, затем присел в кресло, задумчиво глядя перед собой, всё ещё сминая кожу куртки в пальцах, когда кровать Сэма скрипнула, и младший Винчестер перевернулся на бок, просыпаясь.
- Дин? – тихо проговорил он, безошибочно распознавая тёмный силуэт брата на фоне светлого квадрата окна. – Чего не спишь?
Сэм поднялся резко, быстрым шагом направляясь к Дину, выхватывая из его рук свою куртку, стараясь не поддаваться внезапно возникшей злости.
- Чем это ты тут занимался? – прошипел он, сжимая кулаки.
Дин молчал.
- Я же тебе сказал, я не брал твоё чёртово кольцо!!!
- Я знаю, - вдруг проговорил Дин.
- Чего тогда по карманам шарил?!!
Молчание. И насмешливые щелчки стрелок.
- Говори уже, - устало протянул Сэм, отшвыривая куртку в сторону, наклоняясь к брату.
- Оно мне дорого, Сэмми, - хрипло и неуверенно. – Мне его отец подарил. Давно ещё.
Младший Винчестер замер, вздыхая, отворачиваясь.
- Понятно. Тебе вещи дороже, чем люди.
- Это не так, - возразил Дин. – Ты не прав.
Сэм кивнул, возвращаясь к кровати, когда услышал стон брата. Тот слишком резко поднялся, теперь тщетно пытаясь не упасть, проклиная подогнувшиеся колени и слабость в теле.
- Стой! – вскрикнул Сэм, подхватывая его под мышки. – Подожди, это ведь не дело.
Но тот лишь молча вцепился в его футболку, прижимая к себе, чтобы просто почувствовать этот знакомый запах и тепло.
- Это не так, - сказал Дин неожиданно твёрдо. – Я люблю тебя гораздо больше, чем все эти бездушные железки.
Сэм сглотнул, потому что от этого хриплого голоса по спине пробежали мурашки. Поведя плечами, чтобы избавиться от накатившего волнения, он сел на пол рядом с Дином.
***
Джон, к удивлению сыновей, похоже, никуда и собирался идти. Он заглянул к ним в номер, удостоверившись, что всё в порядке, и ушёл, не сказав ни слова о своих планах. Дину было слишком паршиво, чтобы расспрашивать Джона об их дальнейших предполагаемых действиях, Сэм слишком тревожился за брата, чтобы думать ещё и об отце, и он был вполне готов начать штурм Дина и выведать его тайны. Винчестер не подозревал о коварстве младшего, когда устроился в углу кровати, согнув ноги, притянув колени к груди и устроив на них подбородок. Он пытался незаметно для Сэма проверить способность собственной спины хоть немного сгибаться без боли, но ничего путного из этого не вышло, потому что в одном из позвонков звучно щёлкнуло, и Дин теперь даже боялся пошевелиться, чтобы не растревожить тело ещё больше. Сэм сидел на подоконнике, глядя в окно, но напряжение в пространстве нарастало, и старший Винчестер предполагал, чем это может закончиться. Однако ему совсем не хотелось отвечать на вопросы брата, который сейчас, похоже, копил силы для большой битвы, в то время как у Дина не было ничего, кроме отвратительного самочувствия. Он мог стать лёгкой добычей!
- Дин, - вот и первый шаг. Неизвестно, к чему он приведёт. – Там снег пошёл.
Сэм проговорил это совершенно спокойно, но где-то на самом острие фразы блеснул упрятанный глубоко восторг. Снег – это красиво. Особенно когда он крупными хлопьями ложиться на асфальт, прикрывая черноту земли девственно-белым покрывалом.
- Ммм, - неопределённо протянул Дин, которому совсем не хотелось двигаться.
- Редко когда мы можем его видеть, - продолжил младший Винчестер. – Я вообще вижу снег третий раз в жизни...
- Да ладно, - недоверчиво посмотрел на него брат.
- Правда!
Когда Сэму не верят, а он знает точно, что не ошибся, он становится таким смешным, доказывая свою правоту! Дин невольно усмехнулся, глядя на брата. Тот чуть покраснел, брови нахмурены, решительное выражение лица.
- Это правда!
- Верю, верю, - пробормотал Дин, потому что сейчас ему совсем не хотелось спорить. Тем более что он запаниковал, увидев, что Сэм слезает с подоконника и направляется к нему.
- Так, Дин, - начал он, и это не предвещало ничего хорошего. – С тобой что-то не так! Почему вчера вернулся так поздно?
Старший Винчестер выдохнул с некоторым облегчением. Для позднего возвращения он всегда найдёт оправдание.
- Развлекался с девчонкой, - быстро проговорил он, внезапно понимая, что не может заставить тело повиноваться. Оно застыло, спина просто не разгибалась.
- Ага, - пробормотал Сэм, подходя ещё ближе. Но на этом он заканчивать не хотел. – А что насчёт твоего состояния?
Дин молчал. Но потом сказал дежурную фразу:
- Всё в порядке.
- В машине у тебя был жар, - возразил младший Винчестер, протягивая руку, намереваясь коснуться головы Дина ещё раз.
Тот хотел отстраниться, но не смог. Двигательные функции так предательски отказали.
- Стой, - шепнул Сэм, клада ладонь на его пылающий лоб. – Ты в своём уме?
Он был зол, Дин чувствовал. Похоже, температура и вправду была выше нормы.
- Тебя не морозит? – поинтересовался брат, на что старший Винчестер отрицательно покачал головой. Момент, когда тело колотило от холода, уже прошёл. Теперь было жарко, невыносимо жарко.
- Сейчас же говори, - потребовал Сэм, присев на кровать рядом с братом.
- Простуда, - рискнул выдвинуть предположение Дин, но Сэм отрицательно покачал головой, показывая, что версия не принимается.
- Вчера ты был абсолютно здоров, а от насморка ничего такого не бывает.
- Осень, инфекция, - почти жалобно сказал Дин, молясь, чтобы брат ему поверил, но тот смотрел на него слишком пристально, словно ожидал чего-то ещё.
Сэм придвинулся чуть ближе, глядя Дину прямо в глаза, одними губами говоря:
- Инкубационный период гриппа – три дня.
Чёрт, откуда он такой умный!!
Дин молчал, потому что версии закончились.
- Скажи правду, - предложил Сэм, - а то...
- Пытать будешь? – вырвалось у Дина, и он усмехнулся.
- Да, - совершенно серьёзно проговорил младший Винчестер, обхватывая ладонями шею брата, чувствуя большим пальцем седьмой выступающий позвонок, притягивая к себе и жёстко, настолько это позволяла ситуация, впился в его губы, чувствуя жар, охватывающий тело, прошибающий потом, путавшимся тёплой влажностью в волосах...
- Чёрт, - шумно выдохнул Дин, пытаясь отдышаться. – Сэм!
Тот, похоже, и не собирался отпускать брата, проводя рукой по спине Дина, чем вызвал его болезненный стон.
- Перестань, - проговорил старший Винчестер, ощущая одновременно и дрожь, и боль, и всю невероятную смесь чувств, которая взрывоопасно накалилась внутри.
- Пока не скажешь... – с мнимой угрозой в голосе пробормотал Сэм, но не успел договорить, потому что на этот раз Дин сам прижал его к себе, проникая языком в горячее нутро рта, прикусывая нижнюю губу и сталкиваясь зубами.
Упрямство.
Джон подошёл к двери, останавливаясь на минуту и прислушиваясь. Затем, так и не решившись войти, он повесил недавно найденные часы на круглую ручку, проверив, чтобы блестящий браслет не расстегнулся и не упал на пол, и медленно прошёл по коридору до своего номера. У Дина и Сэма было слишком тихо, чтобы он заподозрил неладное. Наверняка, крутилось в его голове, они уже давно легли спать, потому что переезды – дело совсем не лёгкое.
- Уже втянулся? – немного нахально и как-то пьяно протянул Сэм, невольно краснея от собственной смелости и осознания безнаказанности.
Дин никак не отреагировал на его слова, лишь снова потянулся за поцелуем, но младший Винчестер увернулся, а его брат, неловко покачнувшись, привалился к холодному бетону стены, покрытому тонкой кожицей бархатистых обоев. Его ладони хранили тепло, но вдоль позвоночника словно ползла, раздирая в кровь кожу, невидимая змея, которая дико шипела, вспарывала клыками плоть и обильно поливала повреждённое тело мутно-зелёным ядом.
- Всё равно не скажу, - напоследок пробормотал Дин, проваливаясь в забытье.
***
- Я совсем не это имел в виду, - через некоторое время проговорил Сэм, придвинувшись ближе к старшему Винчестеру. – Поверь мне.
Тот только кивнул, понимая, что боль постепенно уходит, хотя и не собирается исчезать насовсем. Он прекрасно осознавал, что в своём нынешнем состоянии мало что может позволить себе, кроме редких объятий, редких же поцелуев, пусть и действительно чувственных, пусть и действительно пропитанных любовью. Но ведь этого так чертовски недостаточно! И Сэм, Дин уверен, сейчас думает об этом. Он привязывается к предметам сильнее, потому что им ничего не нужно отдавать, в особенности то, чего у тебя нет. Он хотел бы сейчас быть ближе, так близко, насколько это возможно, но это не представлялось возможным без невыносимой тянущей и грызущей боли. Он мог бы забыть об этом, готов был пойти на риск, но Сэм был против. Он хотел этого, но был против, потому что так сложно отличить стоны удовольствия от хриплых криков страдания, к сожалению.
Дин попробовал подняться, но Сэм остановил его, чтобы получить хоть каплю внимания. Он устроил голову на плече брата, стараясь найти ту тонкую грань гармонии.
- Может, попробовать? – задумчиво прошептал Дин, понимая, что младший Винчестер всё равно не согласится. Но ведь стоило хотя бы сказать.
Сэм отрицательно покачал головой. Но старший Винчестер пока не собирался сдаваться. Энергия пришла из неизвестного источника, рассеивая сомнения, подпитывая природную и самостоятельно развитую безрассудность. Он осторожно забрался ладонью под ткань футболки Сэма, проводя тёплую линию от груди до живота, прощупывая кубики накачанных мышц тщательно, словно врач, осматривающий пациента.
- Дин, ты не можешь, - настойчиво проговорил Сэм, но не отстранился, наоборот, придвинулся ближе, закрывая глаза.
- Да, наверное, - почти беззаботно ответил тот. – Но я попробую.
***
Дин медленно открыл глаза, понимая, что попал по полной. Эта неожиданная темнота и потеря сознания не могла не испугать Сэма, который сидел, неловко вывернув спину, прислонившись к стене, и, кажется, дремал. Он обвил шею и плечи Дина руками, прижимая к себе родное тело, но его объятия были немного расслабленными, пальцы небрежно касались уха Дина, щекотно, едва ощутимо.
Едва лишь старший Винчестер пошевелился, как Сэм вздрогнул, открывая глаза, невольно сжимая руки, так что Дин невнятно простонал.
- Прости, - прошептал брат. – Я испугался.
- Отцу не сказал? – первое, что пришло в голову, первое, что кажется действительно важным.
Сэм глянул на него так, словно Дин на миг предположил, что его брат совершеннейший идиот.
- Не сказал, - всё-таки решил ответить младший Винчестер для верности, похоже, не собираясь отпускать Дина, который попытался высвободиться.
Сэм замолчал, чуть помедлив, положил ладонь на затылок Дина, чуть поглаживая, но тому было слишком плохо, чтобы возмутиться и отказаться от «телячьих нежностей».
- Сэм, - вот всё, что он смог сказать.
- Нет, Дин, - отрезал младший Винчестер. – Если даже ты и не собираешься откровенничать на тему, «что произошло с тобой прошлой ночью», я всё равно останусь здесь.
Мысленно досадуя на винчестерское упрямство, Дин вздохнул, понимая, что долго это продолжаться не будет, но прямо сейчас ему почти ничего не хотелось. Ну, может быть просто остаться здесь и сейчас, не сопротивляясь, просто растворяясь в тепле и странности происходящего, не спрашивая себя, не изматывая пространными рассуждениями, чувствуя лишь, что сейчас сон может стать действительно стоящим времяпрепровождением.
- Я шёл домой, - пробормотал Дин, дотрагиваясь до руки Сэма, одновременно пытаясь дотянуться до пледа, сложенного вчетверо, который висел на спинке ближайшего стула.
Младший Винчестер не стал ждать, сам взял одеяло, расправляя, укрывая и себя, и брата, слушая дыхание Дина и его прерывистую речь.
- Торопился, потому что знал, что уже опоздал, боялся, что отец будет в ярости.
Сэм вздохнул, понимая, что Джон, наверняка, был бы вне себя.
- Я вышел к шоссе... – чувствуя, что язык уже не подчиняется, невнятно пробормотал Старший Винчестер, понимая, что к концу истории он будет видеть седьмой сон. – Там было пустынно, темно...
- Дин, - оборвал его брат. – Спи уже, не надо.
- Ты же просил рассказать, Сэмми, ты же хотел, - повторял Дин, чувствуя себя пьяным, и в то же время помня, что сегодня-то уж точно даже не видел хотя бы бутылки пива.
- Спи. Не надо.
***
Когда надёжная и жёсткая поверхность кровати честно признаётся, что не обеспечивает стопроцентного отсутствия боли, но хотя бы обещает частично сократить скрип в позвоночнике, Дин действительно чувствует себя увереннее. Однако именно сейчас, когда колени Сэма сжимают бёдра старшего Винчестера, немного не понимающего, как же так вышло – младший и сверху? – даже плоская поверхность кровати кажется коварными зыбучими песками.
Нет, всё, вроде бы, как раз так, как и было запланировано, только немного непривычно, когда руки, прикосновения которых он уже давно хотел почувствовать, скользили по обнажённой коже.
- На чём это мы остановились? – неожиданно проговорил Сэм, чувствуя под ладонью ритмичный стук сердца.
- Ага, - протянул Дин, вспоминая. – Я шёл домой.
- Об этом мне уже известно, - пожал плечами младший Винчестер, стараясь сделать, вид, что ему не слишком-то и интересно.
- Лады, - улыбнулся Дин, глядя на брата, который теперь переместился ниже, уткнувшись лицом в расслабленный живот. – Шоссе было пустынным, я точно помню. Только вот знаешь, как это бывает - ...
Он провёл рукой по плечу Сэма, скользнул пальцами по изогнутому боку до бедра, сжимая ягодицу, просто дразня, не планируя пока переходить к решительным действиям.
Сэм замер. Напрягся в ожидании то ли продолжения рассказа, то ли дальнейшего движения.
- Меня ослепил свет фар, - попытался приподняться старший Винчестер, только под тяжестью тела брата это представлялось абсолютно невозможным. – Машина словно возникла из воздуха, клянусь, я даже не успел сориентироваться.
Сэм вдруг резко поднялся, глядя на Дина с немым упрёков во взгляде, так что Винчестеру даже стало не по себе, однако он быстро нашёл способ избавиться от нотаций и ворчания по поводу собственной опрометчивости. Он легко коснулся напряжённого уже члена Сэма, обводя головку большим пальцем, чувствуя влагу и дрожь.
- Эй, Дин! – в голосе проступило явное негодование пополам с нарастающим возбуждением.
- Ничего, ничего, тихо, - прошептал тот, проводя теперь по всей длине органа, отчего ладонь стала скользкой, а смазка собралась в линии жизни, Сатурна и прочих знаках хиромантов, вторя узору.
- Что дальше было? – рвано выдохнул Сэм, тщетно пытаясь сосредоточиться на предмете разговора, но Дин, похоже, не собирался сегодня продолжать рассказ.
- Ничего особенного, - пожал плечами Дин, выводя пальцем узор на коже, напрягая спину до предела, чтобы дотянуться и проникнуть в тело Сэма просто для начала, но тот дёрнулся, отстраняясь.
- Ну, и что теперь? – протянул старший Винчестер, чувствуя, что через минуту-другую его спина переломится надвое.
Младший Винчестер вздохнул и сдался, возвращаясь, пытаясь заставить кольцо мышц расслабиться до предела, что оказалось не так уж легко. Это странное обманное ощущение, когда всё внутри сковано, и ты, всё ещё предпринимая тщетные попытки, только ухудшаешь ситуацию.
- Ну, давай же, - злясь на самого себя, пробормотал Сэм, но Дин лишь успокаивающе притянул его ближе к себе, растягивая стенки прохода ещё сильнее, целуя младшего Винчестера осторожно и так непривычно для Сэма, словно делал это в первый раз, словно был смущён или сбит с толку или же просто сменил на миг стиль поведения...
Сэм вздохнул, закрывая глаза, и Дин, наконец, почувствовал, что может продолжить, не причиняя ему боли.
Это была спираль. Сильная, тугая, стальная спираль, которая схватывала намертво, обхватывая так плотно, что хотелось закричать, но Дин не хотел бы напугать брата, ведь его спина тоже ныла, да так, что боль временами перекрывала только-только начавшееся зарождаться удовольствие, и это было ненормально. Сэм не сдерживал собственные стоны, и старший Винчестер ловил их, впитывал, наслаждался этими звуками даже больше, чем самим действием, и осознание того, что пик Сэма будет вскоре достигнуть, грело кольнувшее было сердце.
Это была мутная горячая вода. Она затопила всё внутри, и даже разум, переполняя голову обрывками мыслей, никак не связанными друг с другом, шоссе, свет фар, удар металла.
- Дииин, - прошептал Сэм, проводя кончиком языка по груди, касаясь правого соска, путешествия далее до ключицы и шеи.
- Это был удар. Знаешь, именно сейчас я действительно понимаю, насколько всё было серьёзно, только в тот момент я вообще не думал об этом.
- А о чём думал? - поинтересовался Сэм, чувствуя, что через мгновение сон утянет его, разобщит с реальностью и не даст дослушать рассказ брата.
- О тебе, - признался Дин, чуть улыбнувшись. – Меня отбросило, я ударился спиной, чёрт, я был уверен, что мир раскололся на части, но думал о тебе!
- И ты говоришь мне об этом только через пять лет, - протянул младший Винчестер, прикасаясь губами к коже в лёгком «спокойной – ночи» жестом.
- Да, - пробормотал Дин. – Поздновато, пожалуй.
- Возьми, - прошептал, наконец, Сэм, протягивая брату кольцо. - И спи.
***
- И это был...
- Хочешь, чтобы я тебя поцеловал?
- Хочу, но подожди, ты ведь хотел узнать, что со мной. А впрочем...
- Потом расскажешь, - Сэм устроился поудобнее, следя за тем, чтобы плед закрывал и ноги брата. Они словно расположились в уютной палатке.
- Яркий свет и темнота, - пробормотал Дин, закрывая глаза.
У них есть ещё время. Много-много лет, в которые Сэм сможет выслушать его рассказ о том глупом происшествии. Наедине, только для него. Даже постоянная боль стоит этого.
@музыка: аудирование по английскому
@настроение: идиотично - весёлое
@темы: Фанфикшн, Супернатуралы
суббота, 08 сентября 2007
Nice planet. We'll take it.
Название: Сверхъестественное
Автор: Reno
Фан-дом: Supernatural
Категория: RPS
Рейтинг: NC-17
Пейринг: J2
Предупреждения: пафос – этим я страдаю; мне кажется, вышла фигня какая-то, вот честно! =)) Короче, захотелось написать – и вот теперь вышло что-то непонятное... И ещё: в данном фике многое оставлено на самого читателя, так что – приятного времяпрепровождения!
От автора: название вышло банальным, но ничего другого я здесь как-то не вижу в заголовке. Так что рискнула и ладно =)) Надеюсь, вы дочитаете до конца, потому что фик получился длинным... Ох, что-то у меня тотальный депресняк =_=
Окончание
5.
Прошедшая неделя была просто ужасной, хотя работы почти не было. Эрик принял решение начать монтаж уже отснятых серий, только чтобы не сидеть без дела. Дженсен чувствовал опустошение, хотя его работа заключалась лишь в паре дублей, которые они сняли для одного из эпизодов. Главная причина его состояния заключалась как раз в бездействии, в пучину которого он был ввергнут. Крипке и Ким раздражённо отмахивались от Эклза, когда тот пытался предложить свою помощь, но Дженс не обижался: знал, что они сильно нервничают из-за Джареда и угрозы прекращения шоу. Он знал, что вчера Эрику звонил секретарь руководства канала и намекал на необходимость перерыва в съёмках. Разговор прошёл на повышенных тонах, и, пожалуй, свидетелями стали все, кто в тот момент находился на съёмочной площадке. Эрик отшвырнул трубку телефона в раздражении, нажав на кнопку отбоя, и ещё несколько минут никто не решался сказать ни слова.
Атмосфера была очень напряжённой, и это заставляло Дженсена думать о единственном выходе всё чаще. Он не мог никому сказать, даже себе признаться, что это – единственный способ вернуть всё в состояние равновесия. Но ему было неловко и порой страшно осознавать, что мысли о подобном возникали и крутились в его голове днём и ночью, даже во сне он мог видеть себя, крадущегося по тёмным переходам психиатрической клиники, где он побывал уже дважды, но не добился никакого результата. Доктор Рэндел не позволил ему встретиться с Джаредом лично. Всё, что ему удалось, так это наблюдать за другом через витринного вида стекло во всю стену и узнать подробнее о лекарствах, прописанных врачом Падалеки. Он оплатил страховку, купил всё, что нужно, но так и не смог добиться визита. Доктор был непреклонен, и Эклз почти впадал в отчаяние, но всякий раз память услужливо подсовывала ему воспоминания о том разговоре с Джеймсом, и от этих мыслей начинали нервно дрожать руки.
Он вспомнил, что его персонаж, Дин Винчестер, побывал в переделках и похуже, но сериал и реальность – две разные вещи, хотя Дженсу иногда сильно не хватало находчивости этого парня. В то же время Эклз не мог допустить мысли, что Дин смог бы сделать что-то подобное со своим братом, пусть даже и ради его спасения... Хотя, здесь ни о чём нельзя было сказать однозначно, ведь Винчестер, зажатый в угол – это вдвойне Винчестер. В два раза одержимее, агрессивнее и отчаяннее. И опаснее, само собой. Но это – лишь роль.
Этот вечер был таким же тоскливым, как и все предыдущие, однако погода, похоже, никаким образом не собиралась поддерживать паршивое людское настроение, заливая площадку перед трейлером жидким огнём заходящего солнца. Небо окрасилось в кирпично-красный цвет, подкрашивая ватные клочки редких облаков. И ясное небо предвещало завтрашнее прекрасное утро, но ночь совсем не обещала быть тихой и спокойной. Ночь намеревалась преподать Дженсену урок за промедление и сомнения.
Его тело скручивало, сжимало в гигантских тисках, и желудок раз за разом испытывали на прочность рвотные спазмы. В ногах и бёдрах напряжённые мышцы, казалось, были готовы разорвать плоть и кожу, но человеку, прижатому к стене, было, пожалуй, куда хуже. Он хрипло дышал, но не стонал, только время от времени дёргался, как под напряжением, его колени подгибались, но Эклз не давал ему бессильно опуститься на пол, он должен был сделать всё до конца, чтобы всё исправить. Ногти человека машинально цепляли стену, обдирая пальцы, но Дженс видел лишь тёмные чуть вьющиеся волосы на затылке, страшась того момента, когда человек повернётся, глядя на него бессмысленно, оцепенело и стеклянно.
Живот скрутило жесточайшая судорога, когда ткани внутренностей словно разошлись под напором боли и скользкого, как слизь, удовольствия, Джареда тряхнуло, он извернулся под ним, мёртвой хваткой вцепляясь в плечи, почти крича, но его глаза были полны разума, осмысленный взгляд резал сознание Дженсена, словно лезвие.
- Дженс, - прошептал Джей, ловя ртом воздух, сползая по стене, сжимаясь в комок.
Он снова родился заново, а рождение не может быть без боли, только это чувство было намного сильнее, заставляло слёзы течь по лицу, и остановить их никак не выходило.
Дженсен проснулся в холодном поту, его ноги запутались во влажной простыне, поэтому он чуть не порвал хлопковую ткань, пока выбирался из кровати. Зябко поёживаясь, он нашарил в темноте джинсы и рубашку, одеваясь, словно в полусне, ещё толком не соображая, что он собирается делать и куда идти... Только достигнув двери, он неожиданно замер, чувствуя прохладу металла в руке, чувствуя стук сердца в голове. Прислонившись к влажному дереву лбом, он закрыл глаза, погружаясь в бездумье. Отчаянное бездумье, когда в голове стоит грязноватый туман, и так сложно заставить себя собраться.
Выровнять дыхание.
Приказать себе не думать слишком много.
Сделать шаг в глубину ночи.
Под ботинками с развязанными шнурками шепнули, рассыпаясь, листья. Он прошёл несколько метров до площадки, стараясь не спотыкаться о замаскированные темнотой предметы реквизита, железные детали оборудования, простые камни. Луна была холодной и далёкой, и «Импала» в её свете выглядела внушительной тёмной громадой с едва заметными стрелками металла на боках. Сейчас он – Дин Винчестер, который должен вытащить своего брата (о, чёрт, ну, какого же брата?!!) из когтей вампиров, оборотней, тварей преисподней. Они существуют. Легенды никогда не появляются на пустом месте. Дин бы сделал всё для Сэма. Он бы убил себя ради него, а сейчас никто ничего подобного и не требует от него, Дженсена. Он всего лишь может позаимствовать у своего персонажа капельку безрассудства, смешанного с преданностью семье, скрытой ото всех добротой, чем-то ещё, чисто винчестерским, что так удачно завершает образ.
Мотор машины завелся с пол-оборота, стоило лишь Эклзу привычным движением повернуть ключ в системе зажигания. Не включая фары, он осторожно вывел «Импалу» со стоянки, надеясь, что Эрик не страдает в эту ночь бессонницей, в противном случае его приняли бы за угонщика, и весь план бы провалился. К счастью, шоссе было настроено дружелюбно по отношению к Дженсену, принимая машину в свои пустынные объятия. Он действительно чувствовал себя Дином Винчестером, когда нещадно гнал «Импалу» по дороге до Ванкувера. Он верил, что в багажнике у него скрыт целый арсенал оружия по борьбе с нечистью, хотя сила, пожалуй, была только в нём самом. И именно сейчас он, сжимая привычный руль, знал, что сегодня сможет пробраться в клинику, минуя кордон этого докторишки. Он должен был. Именно этой ночью, никогда более.
***
В коридорах было пустынно, и ещё в то время, когда Эклз, перемахнув через кованую чугунную решётку забора и распоров при этом одну штанину джинсов до колена, он приметил, что на каждом этаже ярким и враждебным огоньком светится круглая белая лампа дежурного, очевидно, такого же ревнителя спокойствия, как и доктор Рэндел. Хотя, его поведение иногда вызывало подозрения у Дженсена, сейчас у него не было ни времени, ни желания думать об этом.
Пол был начищен до блеска, так что тёмные полотна больших окон с вкраплениями кристаллов звёзд отражались в отполированном камне почти отчётливо. Дженс пару раз едва не поскользнулся, проклиная изобретателей полотёров и порошка для чистки. Он примерно помнил, где находился Джаред, но сейчас, проникнув в здание совсем с другого «входа», он немного заблудился, внимательно глядя на спящих за стёклами окон людей, которые до ужаса напоминали рыбок в аквариумах. Он боялся пропустить палату друга, иногда останавливаясь и минуту вглядываясь в рассеянную темноту. В спешке страх встречи поутих, но с каждым шагом, приближающим его к Джареду, Эклз чувствовал тревожные ощущения в желудке, какой-то влажный холод на спине под тканью рубашки, своё собственное волнение, скребущееся под кожей.
- Джей! – не удержавшись, шепнул Дженсен, когда обнаружил нужную палату.
Человек не спал, он сидел в кресле у окна, глядя на тёмный двор и небо, на тени, отбрасываемые предметами на подоконнике, на пугающие отблески машинных фар, скользившие, словно кровожадные змеи, по стенам. Джаред не обратил на возглас никакого внимания, он просто застыл, как мёртвый, сгорбив спину, опустив голову, показывая себе этот ночной мир сквозь частокол прядей, так что одни фрагменты были скрыты волосами, другие же в своей оторванности и неприкаянности плавали в этой серой пыльной темноте, не в силах составить целостную картину. Паззл, мозаика, и клонит в сон. Только не заснуть всё равно.
Дженсен осторожно постучал в стекло, надеясь, что Джаред всё-таки услышит его, но тот лишь качнулся в кресле, вздыхая.
Дверь открыть оказалось не так сложно – в этом буквально напичканном электроникой здании остались ещё старые замки английского типа. Вскрыть такой – для этого даже не надо быть Сэмом Винчестером! А Дженсен как раз захватил с собой пару скрепок. Что и говорить, съёмки в таком сериале, как «Сверхъестественное» могли многому научить.
Воздух в палате был не то чтобы затхлым, скорее, каким-то слишком безвкусным, словно перед тем, как позволить больным дышать, всю смесь газов подвергали многократной очистке и обработке. В итоге выходило нечто предельно стерильное, похожее на абсолютный вакуум, с той лишь разницей, что здесь нельзя было задохнуться, как бы страстно ты этого не желал.
- Джаред, - негромко проговорил Дженсен, клада ладонь на спинку кресла. Это отсутствие всякой реакции стало его сильно пугать. – Как ты, приятель?
Только после этих своих слов он вспомнил, что Джей не может говорить. И на ответ надеяться было бы бессмысленно. Но ведь кроме слов есть ещё множество других способов выразить свои мысли, но Джаред словно и не пытался сделать хоть что-то. Он никак не отреагировал, когда Дженсен всё-таки решился посмотреть в его глаза, пробравшись в узкий проход между окном и ногами Падалеки, и его испугало выражение лица его друга – такое отсутствующее, безжизненное. Его тусклый взгляд, казалось, впитал в себя этот молочно - лунный свет, он смотрел сквозь Дженсена, когда тот нагнулся, подхватывая тело, пытаясь поставить его на ноги, невольно прижимая к себе, но Джей был совершенно безволен: он не желал держаться прямо, всё время сползая вниз, так что вскоре его футболка собралась складками у шеи, оставив оголёнными живот и часть груди. Позволив себе передохнуть минуту, Дженсен вздохнул, зарываясь лицом в волосы друга, чувствуя запах пота, медикаментов и отчаяния. Он вдохнул глубже, неожиданно понимая, что подобная близость доставляет ему некоторое удовольствие, пусть и замешанное на смущении.
- Тихо, Джей, осторожно, - прошептал он, чтобы развеять непривычную атмосферу, но внезапно почувствовал лёгкое прикосновение. Ладонь Джареда устроилась на его спине, но взгляд его так и не стал более ясным.
- Прогресс, - отметил Дженсен, встряхивая головой, пытаясь избавиться от того тепла, что в данный момент скользило по хлопку рубашки, одновременно скапливаясь блестящими ртутными шариками внутри. – Уже хорошо.
Он говорил вслух, чтобы не казаться самому себе чудовищем, но Джей не произнёс ни слова. Его взгляд, наконец, обрёл какую-то размытую осмысленность, но Дженсен не мог более переносить тишину молчания, потому что пальцы Джареда медленно пробрались под одежду, дотрагиваясь теперь до напряжённой спины, острых широких лопаток, проводя вниз линию по позвоночнику.
- Джей, хватит, - прошептал Эклз, не замечая, каким тяжёлым вдруг стало его собственное дыхание. Он просил парня прекратить, но сам подсознательно желал продолжения. И внезапная мысль о том, зачем он, собственно, здесь находиться, полоснула по сознанию болезненно и метко, накрывая волной волнения.
Джаред медленно закрыл глаза, позволяя вести себя дальше от окна к стене около кровати.
- Не бойся, - невольно пробормотал Дженс, чувствуя себя последним мерзавцем, когда он осторожно стянул с Джея футболку, затем дотронулся до завязок на его пижамных штанах. В паху давило, билась в жилах прибывшая кровь, отзываясь горячо, и Дженсен замер, глядя на загорелое точёное тело, напряжённые мышцы рук, чуть запрокинутую голову, беззащитную шею с чёть выступающим кадыком, прикрытые глаза. Сейчас он в последний раз спрашивал себя: а готов ли он? Но никак не мог ответить точно и лаконично, потому что безвольное тело перед ним влекло, призывало коснуться, вторгнуться в жаркое нутро и выжать всё силы в этой сумасшедшей гонке, не взирая на боль и стыд. Нельзя!
Он прислонил Джареда к стене, закрывая на миг глаза, протягивая вперёд руку, чтобы почувствовать всё, о чём ему сладко пело воображение, убедиться в реальности ситуации, а, может быть, сейчас же проснуться в собственной постели в трейлере и с облегчением услышать дыхание Падалеки на соседней кровати.
Всё осталось на своих местах. Ладонь достигла не жёсткого льна, она мягко легла на чужое тело и скользнула вниз, к бедру, скрытому тканью больничной одежды. Не открывая глаз, Дженсен осторожно потянул за пояс, чувствуя, как штаны медленно сползают вниз, обнажая скрытое, позволяя холодному лунному сиянию высветлять ягодицы, замирать острыми искрами на кончиках паховых волос, окутывать тёмную кожу члена, угасая между чуть разведённых ног, завершаясь полной тьмой, умирая, не возрождаясь более. Даже не открывая глаз, Дженсен всё равно видел. И желание готово было наброситься на него, как хищный зверь, поглотить всего без остатка, когда Джаред, внезапно покачнувшись, привалился к нему, даря возможность почувствовать всё собственным телом, которому стало невероятно тесно в одежде. Дженс почти зажмурился, кое-как сдёргивая рубашку, с досадой теребя пряжку ремня, мысленно заставляя себя не думать, не пытаться найти объяснение именно сейчас, когда его голод вдруг стал таким очевидным. Он резко отстранился, разворачивая Джареда к стене, спуская джинсы до колен вместе с бельём, опасаясь дотрагиваться до себя, чтобы не кончить раньше времени, стараясь не поддаваться желанию зажать орган в ладони и достичь бурного, убивающего своей силой завершения этого кошмара. Сосредоточившись, Дженсен собрал во рту побольше слюны, приоткрыв глаза, отрешённо следил за её стекловидными нитями, опутывающими запястье, блестящими на коже Джареда, когда втолкнул в узкий проход его тела первый палец, стараясь не обращать внимания на спазм мышц внутри, рефлекторно пытавшихся вытолкнуть его, пробираясь всё дальше, отлично понимая, что ни одного, ни двух пальцев не будут достаточно, чтобы раскрыть тело Джареда на величину члена Дженсена. Он знал, что это всего лишь полумера, какое-то оправдание, придуманное такими, как он сейчас, попытка оградить себя от боли чужого человека, а не этого человека от его боли. Джей издал какой-то хрип, словно пытался сказать что-то, но не мог, а Эклз не пытался остановить себя, потому что сейчас он, наконец, должен был сделать всё, о чём так много думал. Чувствуя сильное головокружение, вынужденный одновременно поддерживать тело Джареда, норовившее опуститься на пол, он не мог избавиться от слишком сильного перенапряжения.
Внутри плоть стала достаточно влажной, когда Дженсен решил, что сейчас он может попробовать войти в тело Джареда. Он не знал, насколько это может быть больно, он никогда не делал такого, но он мог представить, насколько сильно приходится растягиваться внутренним тканям для того, чтобы вместить в себя его пульсирующий орган. Возможно ли такое, что эластичности стенок кишки будет недостаточно, и Дженсен что-то повредит внутри тела Джея? От таких здравых рассуждений хотелось, извинившись, покинуть палату и забиться в какой-нибудь тёмный угол, предварительно вытошнив из себя все эти мысли вместе со вчерашним ужином...
Разведя дрожащими мокрыми пальцами упругие ягодицы парня, он попытался протолкнуть внутрь хотя бы головку, но это оказалось чертовски сложно, девственное отверстие было слишком тугим, но миллиметр за миллиметром Дженсен достиг примерно середины дистанции, чувствуя, как пот градом льётся по его лицу и спине, с силой впиваясь пальцами в бёдра Джареда, который дышал часто и рвано, временами откидывая голову на плечо Дженсену, однако, не высказывал почти никакого сопротивления.
- Джей, - неосознанно пробормотал Дженс, не ожидая ответа, просто разрывая напряжённость тишины, подаваясь вперёд, проникая внутрь целиком до собственной сдавливающей боли в члене и висках. Джей был слишком узким, и это было действительно тяжело – двигаться в нём. Слюна облегчала задачу, но гораздо лучше подошёл бы крем или смазка, потому что тиски его мышц обхватывали Дженсена с такой неистовой силой, что слёзы на глазах выступали.
- Джей, - снова, это как заклинание, потому что Эклз двинулся назад, не выходя полностью из тела, прижатого к стене.
Второй раз вышло гораздо лучше: хотя давление было всё-таки внушительным, внутренности растягивались, и Джаред уже почти не задыхался от беззвучного крика. Но тело его вздрагивало, извивалось, прижатое к стене, Дженсен стал наращивать темп, чувствуя, что становится легче, теперь даже получая что-то кроме горечи и спазмов внизу живота. Удовольствие возникло слишком неожиданно, пощёчиной проходясь по сознанию, и неожиданные стоны в голос Джареда уже растворились в окружающем раскалённом воздухе, где на границе кожи и пространства вспыхивали искры похоти, искры неимоверного желания. Когда белесая жидкость хлынула внутрь тела Джея, истекая, рисуя на коже графичные резкие линии, повторяя рельеф, застывая в изгибах, Дженса ослепило на миг, показавшийся вечностью, он выгнулся, выскальзывая из тела под ним, опасаясь лишь одного – сломать себе позвоночник. Джей резко развернулся, впиваясь в его плечи, неожиданно жёстко впиваясь в губы, вторгаясь внутрь, царапая ногтями кожу, закатывая глаза, как под наркотой.
- Дженс, - простонал он, шумно выдыхая.
Тот чувствовал только ужасающую головную боль, ещё не осознавая до конца, что Джаред снова говорит, и его взгляд больше не стеклянный, как у бездушного манекена, а горящий, живой, пожалуй, даже слишком горячий. Красный глазок камеры так же остался вне поля его зрения.
6.
- Я не знаю, как это объяснить, - в растерянности развёл руками доктор Рэндел, глядя на Эрика и Кима с выражением искреннего изумления, которое совершенно не шло к его узкому длинному лицу с тёмными глазами и непослушными волосами. – Это просто невероятно.
Он положил руку на плечо Джареда, который стоял чуть в стороне, отрешённо глядя в пространство, погружённый в собственные мысли, где-то на грани сознания досадуя на врача, который продолжал разглагольствовать, отчаянно жестикулируя.
Он помнил ощущение влажной кожи под своими ладонями. И дыхание. И то, как Дженсен, стараясь не смотреть на него, исчез за дверью, оставив в кристально-ясном одиночестве и полном просветлении внутри его чёртовой головы. Ни слова. Только живёт битым стеклом боль.
- И что теперь? – осведомился Крипке, оглядываясь на Мэннерса в поисках поддержки.
- Я думаю, что могу его выписать. Пару дней он должен провести в покое, а там – снова работа, работа, звёздная жизнь!
Рэндел говорил беззаботно, но как-то нервно, этот лёгкий оттенок напряжённости витал в воздухе, словно сигаретный дым, неприятный и почти заметный, вуалью накрывая пространство, затрудняя дыхание.
- Выписать? – неожиданно спросил Джаред, возвращаясь в реальность.
- Да, парень. Снова в родной трейлер! – Эрик вдруг перенял этот идиотский тон и улыбку, как будто копию снял, и это выглядело странно. – А что такое, Джаред? Ты ещё чувствуешь себя неважно?
Тот задумался, но покачал головой. Тут другое...
- Отлично. Машина внизу.
- Дженсен приехал? – с надеждой глянул на Эрика Падалеки.
- Дженс? Нет. У него сегодня полноценный рабочий день!
Джей снова замолк и молчал почти весь путь до съёмочной площадки.
Прошла всего неделя, а у Джареда возникло ощущение, что он отсутствовал больше года. Так бывает, когда после долгого и трудного путешествия возвращаешься домой, где видишь вроде бы знакомые вещи, но они, как призраки прошлого, выцветшие и чужие. Что-то кажется меньше, что-то – другой формы. Но во всём есть доля фальши. И от этого равнодушная тревога окутывает липкой паутиной, когда ты – против всех, только эта борьба настолько пассивная, скрытая, что сам-то не всегда замечаешь... Стены сдвигаются, сжимают, лишают кислорода. Он отсутствовал всего неделю, а жизнь успела измениться до неузнаваемости. Или же метаморфозы произошли только с ним?
Машина притормозила, но Падалеки не спешил выбираться из салона. Он внезапно подумал, что встреча с его другом не обещает быть такой уж замечательной. Он не мог заставить себя отправиться сейчас в трейлер, не мог посмотреть Дженсену в глаза. Почему-то вину чувствовал именно он, хотя *это ощущение, когда внутри плоть к плоти скользит влажным жаром* это Дженс... Но ведь помогло! Чёрт побери, всё завязалось морским узлом.
Он прошёл по дорожке к знакомому «ящику на колёсах», погружённый в себя, когда кто-то неожиданно налетел на него, чуть ли не сбив с ног.
- Джей, - Дженсен отступил на шаг, чуть хмурясь, глядя на парня.
Тот молчал: всё слова словно вышибли из него, и он не мог найти ничего, чтобы ответить, чего-то банального, совершенно ординарного... Типа «Привет, Дженс!» и «А вот и я!»... Ооох, это бы прозвучало так глупо, словно ничего и не было прошлой длинной ночи, и молчание в этом случае выглядело пристойнее и лучше, чем любая брошенная невзначай фраза.
- Джаред, - повторил Эклз, но его окликнул кто-то из операторов, так что он кивнул, уходя, а Падалеки так и стоял, не в силах пошевелиться, почти чувствуя, *как внутренности облекает в молочно-белый кокон извергающаяся из члена Дженсена сперма* как воздух становится морозным, колючим, заползает в лёгкие бледной змеёй, ранит, рвёт в кровь. Он хотел остановить Дженса, хотел сказать ему, но не знал, что можно сделать в подобной ситуации.
Там, за ровными подстриженными кустами Эклз, наверное, сейчас сидел на траве, читая свежие, только что отпечатанные листки сценария, думая, думая, как он сыграет, что сделает в этом дубле, куда будет смотреть в следующем, каким будет его дыхание, его взгляд... Скользящий, мягкий, какой?! Сейчас же пойти и увидеть собственными глазами, убедиться, что всё – ложь... Джаред сжал голову руками. Что сейчас твориться? Почему небо стало таким серым, что хочется покончить с этим мерзким, непонятным, полным бессмыслия миром?
- Джаред, - донеслось до него, но собственное имя вдруг показалось неправильным, грязным и неприемлемым.
Вместо того чтобы проследовать на площадку, он достиг трейлера, осторожно заглядывая внутрь. Там было пусто. Пусто и одиноко. Кровати аккуратно заправлены. Вещи – каждая на своём месте. Слишком идеально. И почти отчётливо проступает картина: Дженс ходит из угла в угол, время от времени отшвыривая предметы, возможно, разбивая, ломая... Невидимые осколки до сих пор блестят на полу... Только потом понял, что наделал. Привёл всё в порядок, купил пару новых... Глупо.
Джаред сел прямо на пол, представляя себя ребёнком из прошлого, глядя на вещи снизу вверх и пытаясь понять. Что. Что сейчас он делает, что собирается делать, зачем представляет себя кем-то другим, иным и непохожим на потерявшегося в знакомом лесу зверька. Он хотел, чтобы пришёл хоть кто-нибудь и спросил, зачем он тут. Засмеялся над ним. Или хотя бы улыбнуться чуть заметно.
В окно стукнул пару раз ветер. Взвыл в куске металлической трубы, прислонённой к стенке трейлера. Всплакнул мелким дождём. А там и вечер на мягких кошачьих лапах подкрался, блистая жёлтыми хищными глазами, но он всё сидел на полу, вглядываясь в бархатистую темноту и синеватый вырезанный ножницами квадрат окна.
Было в этом вечере что-то враждебное. Было что-то недоверчивое. Недосказанное. Слишком зыбкое, как заболоченная почва, скользкое, как подтаявший лёд.
Дверь едва слышно скрипнула, когда Дженсен проскользнул в трейлер, видимо, ещё не заметив Джареда, сидящего в темноте. Закрыл дверь, прислонившись к ней спиной, запрокидывая голову, шумно вздыхая. Падалеки медленно поднялся, делая шаг вперёд, так что Дженс даже вздрогнул от неожиданности.
- Это ты, - проговорил он, бросая куртку на спинку кровати.
Джей молча кивнул, ожидая продолжения. Они явно не смогут говорить и вести себя так, словно ничего и не произошло, и теперь им придётся либо всё выяснить сразу, либо держаться, сколько возможно, пока внутренняя тревога и напряжение не разорвут их в кровавые лоскуты...
Эклз прошёл к окну, по пути стаскивая ботинки, забрасывая их под кровать. Движения его были нервными, резкими, и он слишком сильно приложил ладонь к хилой деревянной раме, так что неплотно пригнанное стекло жалобно звякнуло.
Джаред, немного подумав, приблизился к Дженсу, опасаясь дотрагиваться до того, в то же время почти не смея бороться с желанием устроить руки на его плечах, провести вниз по напряжённой спине и сказать хоть что-нибудь, несущее больший смысл, чем просто приветствие после разлуки. Он уже почти решился сделать шаг, когда Эклз обернулся на миг, передёрнув плечами, привалился к стене, опустив голову. Его голос был хриплым и тихим.
- Прости.
Джаред замер, не зная, как реагировать. Замер, глядя в тёмное пятно, бывшее лицом Дженса, скрытым вечерними сумерками.
- Как ты?
Фальшиво и нелепо.
- За что? – спросил Падалеки о первом, игнорируя вопрос.
Дженсен молчал.
Джей всё-таки дотронулся до его руки, но лишь на мгновение, потому что – неуловимо – но Дженс ускользнул от прикосновения.
- Не надо.
- За что простить?
- За всё. Я был вынужден...
- Только вот не надо банальных фраз – я не хотел, так было нужно, это был единственный выход! Лучше...
- Но ведь всё так и есть! Это был единственный известный мне выход. И так действительно было нужно... Говорить же о том, хотел ли я этого, сейчас не время.
- Лучше молчи, - прошептал Джаред, прислоняясь к плечу Дженсена, закрывая глаза и позволяя себе просто чувствовать эту грань соприкосновения, где ткань к ткани, кожа к коже и тепло к теплу.
- Я не могу, - неожиданно упрямо заявил тот, отступая в сторону. – Не могу молчать, не могу видеть тебя, но в этом нет и не будет твоей вины!
Пафосно.
- Ты говоришь глупости.
- Я говорю то, о чём думаю!
Пауза.
- Ты не знаешь, как это страшно – осознавать, что можешь потерять друга, что кто-то, играющий очень важную роль в твоей жизни, уйдёт, кажется, навсегда.
Джаред усмехнулся, чувствуя привкус горечи на губах.
- Ты и так потерял друга. Остался просто я – Джаред Падалеки. Сам по себе.
Дженсен посмотрел на него коротко и остро, но кивнул:
- Я ожидал.
Он отошёл от окна, сев на кровать, не замечая, как прогибаются под его весом старые пружины.
- Потерял друга. Но тебя-то я всё равно спас. Не важно, что теперь.
- Теперь... – эхом отозвался Джаред, сдерживая непрошенные дурацкие слёзы, сжимающие горло, и желание подойти, обнять, прижаться и почувствовать тепло. – О чём ты думал, когда совершал подобное?!
Его голос сорвался на крик, хотя он обещал себе, что всё пройдёт спокойно, пусть даже балансируя на самом краю, но без вспышек, криков и обвинений.
- Только о тебе, - подняв голову, быстро сказал Дженс. – Но не в том смысле, Джей. Ты для меня был близким, родным человеком, моим другом, почти братом, как Винчестеры, помнишь?
- К чёрту Винчестеров, они здесь не при чём!! – наверное, этот возглас услышали даже на другом конце из небольшого лагеря. – К чёрту мир Сверхъестественного!.. Скажи, неужели, для тебя всё так просто и легко, а?
- Нет, - покачал головой Эклз. – Совсем нет. Я думал об этом. Я боялся этого. Но видеть тебя – безвольную куклу – слишком тяжело. Мне сказали...
- Ты просто эгоист, Дженс. Я думал, что ты – человек куда более разумный, чем оказалось на самом деле. Сейчас же я понимаю, кто ты. Ты не мог смотреть на меня, когда в голове стоял какой-то отвратительный туман, и я не воспринимал окружающую реальность. Тебе было страшно, ты испытывал боль... А где здесь про меня? Это... это...
Дженсен застыл, слушая Джея, понимая в какой-то миг, что тот прав, но отчасти. Можно говорить о разном. Можно вставлять местоимение хоть тысячу раз, но если внутри всё по-другому, этого не изменить.
- Нет, - тяжело обронил он. – Ты можешь сейчас обвинять меня. Но всю эту неделю я день и ночь думал только об одном: как найти другой выход. Возможно, я идиот, дурак, тряпка, но ничего более действенного мне в голову не пришло. Он сказал, что так будет лучше. Только вот о последствиях не упомянул, хотя это уже моя забота...
- Кто?
Дженс, уже погружённый в свои собственные размышления, удивлённо глянул на Джареда, затем моргнул, приходя в себя:
- Охотник.
Падалеки поморщился. Звучало слишком похоже на «охотник» из сериала.
- Охотник за нечистью. Он сказал, что только так можно вернуть в тебя жизнь.
- За нечистью? – переспросил Джаред, воспринимая только это. – Таких ведь не бывает.
Дженсен грустно улыбнулся, но затем вновь нахмурился.
- Я сейчас не о том. Если не веришь мне – я не могу настаивать. И не буду убеждать...
- Хочу знать только одно, - неожиданно оборвал его Джаред. – Когда ты решился, чувствовал ли ты что-нибудь ещё? Что-то кроме дружбы...
Дженсен с тревогой смотрел на Джареда, понимая, что его ответ ранит друга, но, по крайней мере, он будет правдив в своих словах.
В дверь постучали настойчиво, словно и не первый час ночи шёл, затем раздался звук удара носка ботинка о дерево.
- Кто там? – на всякий случай осведомился Дженсен, поднимаясь на ноги.
- Эрик. Это Эрик, открывайте!
Джаред, чуть помедлив, прошёл несколько шагов, выполняя приказ. Крипке был бледен и зол, он резко сел на старый стул, кидая на тумбочку свёрток, завёрнутый в коричневую упаковочную бумагу.
- Что это? – поинтересовался Дженс, глядя на свёрток с подозрением.
- Сейчас узнаем, - зловеще проговорил Эрик, яростно разрывая бумагу, извлекая чёрную кассету для старого типа видеомагнитофонов, с белыми пластмассовыми вставками и, наверняка, плёнкой внутри.
- Кассета, - подытожил Джаред.
- Гений ты наш! – с некой долей сарказма воскликнул Крипке. – Только не простая кассета.
- Не тяни, - попросил Дженс, чувствуя, что голова рискует взорваться, если Эрик сейчас же не скажет, зачем он здесь.
Тот молчал некоторое время, изредка бросая взгляды то на Эклза, то на Падалеки, словно не решаясь начать. Но затем со вздохом он понял, что ждать дальше не имеет смысла.
- Вы, ребята, хорошие друзья, верно? – начал он издалека, но Дженс сразу же почувствовал, как электризуется воздух в помещении.
Джей кивнул, хотя, они всего миг назад говорили о...
- И мне это прекрасно известно. Однако, получив это, - он указал на кассету, - я утвердился в мысли, что вы гораздо более лучшие друзья, чем я только мог себе предположить.
Он поднялся, вставляя кассету в старый видеомагнитофон, пылившийся на подоконнике. Затем включил телевизор, прокручивая серые полосы в поисках чёткого изображения.
Это было небольшое помещение, наблюдаемое как бы сверху, серое, тёмное, разделённое на пласты лунными линиями.
- Не бойся, - донёсся до Дженса его собственный свистящий шёпот.
Он видел себя со спины – влажной, блестящей. Он видел рваные грязные движения, он слышал вздохи и стоны, он не мог поверить, что всё это сейчас происходит наяву, но неожиданно образовавшаяся твёрдость в паху обострила ощущение реальности.
Крипке отвернулся, остановил запись, вынимая кассету. Тяжёлое молчание было хуже всякой бури.
- Что это? – тихо, но грозно начал он, глядя на чёрную пластиковую коробочку с сильнейшим отвращением. – Что это за ерунда?
Дженсен не собирался ни отвечать, ни оправдываться. Если Эрик сейчас же прикажет ему уйти из шоу и расторгнуть контракт, он сделает это с превеликим удовольствием. Он хотел бы отдохнуть. В одиночестве. Он хотел бы сейчас уйти.
- Это наша личная жизнь, - неожиданно категорично заявил Джей, глядя идейному вдохновителю прямо в глаза. – И вы не имеете права вмешиваться.
- Ты в курсе, где это было заснято?
- Да.
- Ты знаешь, что доктор Рэндел мог передать этот материал не мне, а прессе?
- Да.
- И всё равно... Тебе всё равно?
- Да, - на этот раз ответил Дженсен, понимая, что сейчас всё решится.
Крипке смотрел на него, затем его взгляд скользнул ниже, упираясь во внушительных размеров бугор на джинсах, качнул головой, неожиданно швыряя кассету на пол, так что она разломилась на две части, и чёрная плёнка блеснула в свете фонаря. Эрик вздохнул, наступая на останки со всей силой, превращая их в ещё более мелкое крошево.
- Спасибо, - кивнул Дженсен, понимая, что, вероятно, подобное решение далось Эрику не тук уж легко.
- Не за что, - отозвался тот, направляясь к двери, оставляя после себя нелепую недосказанность, горечь и что-то ещё не слишком приятное, скорее, что-то едкое, безрадостное...
Хотелось приказать себе улыбнуться. Только вот сил на это не осталось.
7.
- Ты не ответил, - вопрос повис в воздухе, когда Дженс улёгся на кровать, так и не раздевшись до конца.
- Я и не собираюсь, - откликнулся он.
Джаред нахмурился, явно не удовлетворённый подобным заявлением.
- Но мне важно знать, - сказал, он, но Дженс лишь натянул одеяло, чтобы скрыть от Падалеки своё состояние. – Скажи, что ты чувствовал?
- Ничего, - поспешно выдал Эклз, переворачиваясь на бок, мысленно прося Джареда замолчать и отправиться спать.
- А я... – вдруг нерешительно проговорил он, чувствуя, как лицо заливает краска. – Сейчас...
Ему явно было нелегко.
- Короче, знай, что сейчас, когда Крипке притащил эту чёртову кассету, все события словно вновь пронеслись перед моими глазами. Это было...
- Я понял, - оборвал его Дженс, проклиная себя за грубость, за твои идиотские мысли и за желание, неожиданно вспыхнувшее во всём теле. Желание повторить.
Джаред обиженно замолчал, но спустя некоторое время вздохнул гораздо спокойнее. Агрессия – признак страха. Дженс тоже вспомнил.
Эклз старательно делал вид, что спит, но рука сама проделала короткий путь от края одеяла до ремня джинсов. Стараясь не шуметь, Дженсен осторожно потянул вниз молнию замка, надеясь на уменьшение давления толстой жёсткой ткани, затем поддел ногтём железную пластину пряжки, которая откинулась с негромким щелчком. Замерев на миг, он продолжил, оттягивая резинку боксеров, проникая во влажное тепло, обхватывая пальцами напряжённый орган и прерывисто выдыхая от неожиданной успокоительной волны, которая лёгким электрическим ударом прошлась по позвоночнику и плечам. Джаред за спиной встал, проходя в ванную комнату, и у Дженсена появился шанс перевернуться на спину, чуть разведя колени, толкаясь в собственную руку, чтобы закончить со всем побыстрее, но Джаред вернулся слишком быстро и неожиданно. Он стремительно подошёл к кровати Эклза, несколько мгновений пристально глядя на него, безошибочно примечая напряжённо сведённые брови, капельку пота, застывшую на виске, закушенную нижнюю губу.
Он наклонился к подушке, к самому уху Дженсена, бесшумно вбирая воздух.
- Тебе помочь? – даже от этого свистящего шёпота Дженс чуть не подскочил на кровати, открыв глаза, выдыхая от неожиданности, машинально смыкая пальцы на члене ещё сильнее. От этого выдох получился полустоном, растворившись в воздухе на верхней приглушённой ноте.
- Отойди, - предупреждающе прошипел Дженс, вытаскивая руку из штанов. – Иди спать!
Он резко отвернулся, не взирая на требующий разрядки организм, низ живота скрутило судорогой, но Дженс подавил в себе желание застонать снова.
Джаред, пожав плечами, вернулся на собственное спальное место.
Часы звякнули недоумённо и задумчиво.
***
Дженсен поднялся гораздо раньше, чем ржавый свет восходящего холодного солнца коснулся верхушек деревьев. Он торопливо натянул одежду, не глядя на Джея, но у самой двери всё-таки не удержался и остановился, скользя взглядом по лицу спящего, удивляясь и упиваясь этим спокойствием, которое возникло внутри, разливаясь по всему телу, захватывая, унося с собою и осторожно шепча, что всё как-нибудь устроится.
Он смотрел, не в силах оторвать взгляд, и понимал с каждым мгновением всё отчётливее, что решиться на подобный шаг способен совсем не каждый. И ничего не бывает просто так, а значит, у него должна быть причина реальнее, чем просто «беспокойство за друга» Одно дело – тревожиться, сидя, сложа руки, другое же – во имя спасения засунуть человеку член в задницу. Первое представлялось куда более удачным. Но и во втором была доля чего-то очень важного. И он сделал другой выбор. И сейчас не находил себе места, однако смотреть на спящего – всё равно что медитировать или заворожено следить за пляшущими языками пламени – неведомая энергия затопляет всё вокруг, идёт через само тело, греет, собираясь на кончиках пальцев...
Джаред пошевелился, переворачиваясь на другой бок, и Дженс вспомнил, где, собственно говоря, он находится, поспешно покинув трейлер, ступая на хрустящую обледенелую траву, которая рассыпалась под подошвами ботинок желтовато-зелёными крошками. Это было новое утро нового дня, но всё не было оставлено позади, положение лишь ухудшилось, ведь теперь, со свидетельством Крипке он уже не сможет чувствовать себя на съёмочной площадке так же уверенно, как и прежде... И вдруг неимоверно захотелось испариться, уйти куда-нибудь, где его никто не знает, и ни один не будет восклицать, показывая пальцем: «Ооо, это же парень из того самого шоу, что шло вчера по телику!..» Всё-таки подобное отношение порой утомляет. А теперь ещё прибавилось проблем. Неразбериха в голове, в ощущениях полный развал, и чувства совершенно противоречивы... Как это стало обычным в последнее время, Дженсен сравнил себя со своим персонажем. Дин... Что бы он сказал или сделал на его месте, если бы, конечно, реально существовал? Хотя, после встречи с Джеймсом, сомнения по поводу сверхъестественного несколько рассеялись. Дин... Во-первых, он вряд ли бы когда-нибудь попал бы в подобную ситуацию. Он готов пожертвовать всем ради Сэма (а в голове проносится – Джареда), но он не посмел бы... И это совсем не просто... как бы неприятно было признавать факт, но Дженс понимал, что по духу и воле он сильно уступает старшему из братьев. Но, делая вывод из предыдущих размышлений, он мог предположить, что Дин никогда бы не трахнул Сэма, даже если бы от этого зависела жизнь его младшего брата. Или бы он сделал такое? Эклз, чуть запутавшись в рассуждениях, медленно опустился на траву, потирая рукой лоб. Странно позиционировать себя, как человека, совершившего столь ужасный, но при этом единственно правильный в сложившихся условиях поступок. И дело тут даже не в этом вынужденном сексе с Джеем, а как раз в том, что внутри осталось гореть что-то, о чём он раньше не подозревал. Что-то сильное, но хрупкое одновременно, скрытое, невидимое. От чего можно сказать себе «Жизнь удалась» и в тот же миг почувствовать, как неумолимая краска стыда заливает лицо. Это было непознанно. Это билось в районе сердца, задевая ритмично сокращающуюся мышцу острым шершавым краем беспокойства. Хотелось хотя бы немного пробыть в одиночестве, в свободе от всего остального мира, чтобы понять, что там, внутри, ожило и шевельнулось, причиняя боль и радость.
Но этому не суждено было сбыться, поскольку дверь трейлера протяжно заскрипела, и на крыльце появился заспанный Падалеки, сонно моргающий и прикрывающий глаза от жёсткого света ладонью.
- Доброе утро, - улыбнулся он. И Дженсену вдруг показался подозрительным тот факт, что у парня такое хорошее настроение. Сам он не мог похвастаться безоблачностью в собственной голове.
Он лишь кивнул в ответ, с досадой замечая ещё и Эрика, бодро шагавшего к ним.
- Есть работа, - проговорил он.
***
Этот день был самым отвратительным за всю историю съёмок. Дженсен словно попал меж двух огней – Джаред был показательно беззаботен и приветлив со всеми. Крипке явно нервничал, но старался это скрыть, отчего его голос становился каким-то слишком высоким и тонким, и это было бы действительно смешно, если бы не напряжённая атмосфера, царившая вокруг.
Сцена, в которой Дженсену надо было просто хлопнуть Джареда по плечу, была переснята более половины десятка раз, потому что с каждым подобным прикосновением Эклз вздрагивал, напрочь забывая, что должно быть дальше. Он не мог сосредоточиться на работе, в каждом слове его диалогов он видел подвох, в каждой сцене находил элемент намёка Крипке на злополучную кассету, содержимое которой он успел, наверное, пересмотреть вдоль и поперёк.
Джаред почти не говорил с ним, хотя Дженсен и не горел желанием устроить день откровений, но это было тяжело. Он словно игнорировал Эклза, он играл слишком фальшиво, и Дженсен едва подавлял в себе желание высказаться по поводу его сегодняшнего актёрского мастерства. Хотя с ним самим ситуация была ещё хуже. Когда он должен был смотреть на Джареда, прямо в его глаза, он чувствовал, как ладони становятся влажными, а на шее и спине выступают мельчайшие капельки пота. Поэтому он почти благодарил Бога, когда Эрик объявил перерыв, около восьми вечера, и все разошлись на поздний ужин и пересмену плёнки. Сильно похолодало, поэтому Дженсен решил отправиться в трейлер, чтобы захватить кофту и куртку. Сумерки были сизыми и походили на сигаретный дымок, и от этого возникала идея об «Минздрав предупреждает...». Однако так хотелось хоть на миг попасть в тепло и закутаться, наконец, в шарф, натянув капюшон куртки так, чтобы виден был лишь кончик носа, что Дженс не стал задерживаться, едва не поскользнувшись на покрытых инеем ступенях, когда поднимался в трейлер.
Пытаясь в темноте найти вещи, он не обратил внимания на странный шорох у окна, но когда в глаза без предупреждения ударил свет карманного фонарика, Эклз не мог оставаться равнодушным. Он резко отступил в темноту, зажмуриваясь, считая до десяти, чтобы глаза привыкли к экстремальным условиям. Силуэт двинулся, пересекая пространство, подбираясь ближе...
- Эрик! – с облегчением воскликнул Дженсен, ожидая уже какой-нибудь твари, выбравшейся из зарослей вслед за тем, первым существом.
Крипке молчал, задумчиво вертя в руках фонарь, так что яркий белый кружок света метался по стенам и потолку.
- Эрик? – с недоумением повторил Дженс, когда пауза затянулась.
- Я почему-то так и думал, - проговорил, наконец, Крипке. – Я был почти уверен...
- Так, - всё ещё не понимая, пробормотал Дженсен. – А дальше?
Эрик шагнул, становясь почти вплотную к нему, выдыхая в подбородок шумно и хрипло.
- Ещё до того, как я увидел кассету, я знал, - снова сказал, он, и Эклз почувствовал, как чужие руки поползли по его спине, сминая рубашку, иногда впиваясь пальцами до боли.
- Эрик! – он даже отскочил, потому что это точно уже было чересчур! – Это ты?
- Что, думаешь, я одержим, как Сэмми Винчестер в сериале? – слова прозвучали неприятно, сказанные шершавым шёпотом, они уподобились сухому грязноватому песку...
- Так скажи мне «Кристо» и увидишь, - с этими словами он снова оказался рядом с Дженсом, хватая того за плечи, прижимаясь губами, коже к коже – все трещинки и сухость, но от этого стало мерзко внутри, и Эклз, отшатнувшись, отталкивая продюсера рукой как можно сильнее, добрался до двери, поворачивая ручку. Та не поддалась, словно заклинила.
- Что такое? – всё тем же шёпотом осведомился Эрик. – Не выходит?
Дженсен сглотнул. Это было действительно страшно: осознавать, что заперт в этой комнате со спятившим неожиданно Крипке, который сейчас надвигался на него.
Эклз навалился на дверь, надеясь, что в этот раз упрямая деревяшка уступит позиции. Поддалась! Колени встретились с холодным камнем крыльца, неприятно хрустнув, а прямо перед его глазами оказались ботинки Джареда, который направлялся к трейлеру, но был остановлен странным шумом, доносившимся из помещения. Когда же Дженсен удачно приземлился на крыльцо, он замер, глядя на Эрика, который в растерянности застыл в дверном проёме.
- Джей, - с облегчением выдохнул Эклз.
Крипке быстро опомнился, широким шагом проходя мимо них по направлению к съёмочной площадке.
- Всё в порядке? – осведомился Джаред, стараясь говорить равнодушно, но всё-таки в его голосе проступила на миг тревога.
- Типа... того, - пробормотал Дженс, с неохотой возвращаясь в трейлер, стягивая джинсы и швыряя их в угол. – Я хочу спать.
Он натянул одеяло на голову, закрывая глаза, твердя себе раз за разом, что мир сходит с ума, причём это происходит с пугающей быстротой, и именно сейчас он уже не знает, что делать, потому что в голове царил полный беспорядок.
Дженсен услышал, как вздохнул Джаред, опускаясь на кровать, и сжал пальцами виски. Голова болела от всех этих мыслей, требовалось какое-то завершение, конец, заключение для всего происходящего, иначе и у него в скором времени съедет крыша.
В трейлере стояла непривычная и пугающая тишина. Темнота уютно окутывала, но Дженсен всё равно не смог бы заснуть. Он повернулся на спину, чувствуя мягкость ткани, закрывая глаза, думая, что жизнь – дурацкая штука, когда скрип соседней кровати привлёк его внимание.
- Эй, - прошептал Джаред, присаживаясь рядом с ним. – Не спишь?
Дженсену это чертовски напомнило детство, когда мама точно так же спрашивала его, читая сказки...
- Нет, - ответил Дженсен, его голос звучал немного глухо из-за преграды в виде покрывала, но Джаред быстро решил эту проблему. Он потянул за край полотна, открывая лицо Эклза, глядя тому прямо в глаза.
- Я тоже.
Они немного помолчали, когда Дженсен не выдержал. Ему просто нужно было сказать.
- Всё как-то запуталось...
Джаред насторожился, впитывая каждое слово, словно только и ждал этого.
- Прости, Джей, но я уже ничего не понимаю. Я в растерянности...
Но тот лишь без лишних слов наклонился к нему, касаясь губ осторожно и бережно. Дженсен только вздохнул, не отстраняясь, позволил этому поцелую захватить его, с облегчением чувствуя зарождающееся напряжение в теле, которое было призвано избавить его от тревоги, от этого странного и нетипичного для него состояния потерянности. Губы Джареда были мягкими, податливыми, горячими, совсем такими же, как он и запомнил с той ночи, когда неизвестная тварь чуть не разорвала Джея в клочья. Родными, словно он делал подобное уже тысячу раз, знакомыми, в тоже время настойчивыми, нетерпеливыми.
- Джей, - прошептал Эклз, понимая, что он всё-таки начинает терять разум, совсем как Джаред неделю тому назад, но это совершенно не пугало, даже доставляло некоторое удовольствие.
- Тшшш, - в ответ.
Джаред осторожно забрался на кровать Дженса с ногами, глядя на него сверху вниз, не предпринимая более никаких действий в ожидании решения Эклза. Тот колебался лишь миг, внезапно осознавая, что он должен делать, какой путь выбирать. Завтра. Он решит завтра, а не сегодня, когда это живое тепло чуть давит на тело, когда ладони касаются его волос и лица, а губы и язык ласкают шею.
Он сам подался навстречу Джареду, проникая в горячее нутро его рта, пробуя на вкус, ощущая влажность и тепло слюны, острую кромку зубов, скользя по нёбу. Он простонал невнятно что-то, о чём и сам не имел понятия, поскольку в этот момент его сознание почти растворилось в вихре чувств и эмоций. Колени Джареда скользили по его бёдрам, когда он чуть потёрся пахом о его живот, позволяя ощутить твёрдость органа.
Дженсен запрокинул голову, не препятствуя действиям Джея, который стянул с него бельё, проводя рукой по напряжённому члену, собирая на выступившую смазку, вводя пальцы в расслабленный задний проход, одновременно продолжая движение по стволу, таким образом подводя Дженсена к самому краю, но не давая ему сорваться вниз. Спустя некоторое время он дотянулся до руки Эклза, положив его ладонь на собственный член так, чтобы пальцы кольцом обхватывали его, скользя непрерывно и измождающе... Они изгибались под прикосновениями друг друга, чувствуя, как рассыпается на куски мир, в котором они жили до этого, но ничего нового не возникало из этих развалин. Только в данный момент ни Дженса, ни Джареда это не волновало, особенно когда оргазм ударил по нервам, болезненно и оглушающе, невозможно долго заставляя корчиться в судорогах.
Они задыхались, чувствуя импульсы, проходящие по их телам, сжимая друг друга в стальных объятиях, и было легче оттого, что кто-то был рядом, кто-то мог удержать от окончательного падения в эту бездну, в эту чернильную тьму, когда в глазах плясали ослепительно белые искры. Сплетение языков, борьба за выживание...
Кровать оказалась слишком узкой для двух человек, но Джаред умудрился устроиться между Дженсеном и стеной, перетягивая на себя одеяло. Он утроил голову у Эклза на груди, вздрагивая от неровного дыхания и тревожного биения сердца, когда на грани сна он почувствовал вздох и лёгкое прикосновение к волосам.
Дженсен закрыл глаза, понимая, что этот день закончится всё равно, а завтра явится непрошенной гостьей жестокая реальность, но так хотелось схватить за скользкий хвост время и остановить его бег, чтобы навсегда задержаться в этом позднем вечере...
Эпилог
- Что это? – осведомился Ким Мэннерс, глядя на бумагу, переданную ему Дженсеном. – О чём здесь говориться?
Эклз немного помолчал, понимая, что его заявление шокирует режиссёра, но теперь он уже принял решение и не намерен его менять.
- Итак? – напомнил о себе Мэннерс.
- Я отказываюсь от роли, - просто сказал Дженсен, глядя на подхваченный холодным ветром осенний листок.
- Ты... что?
- Я ухожу, - снова повторил он, подтверждая мысль, усиливая её позиции в собственном сознании.
Ким молчал. Он не мог поверить сказанному. Так не может быть. Актёры не расторгают контракты, когда половина материала уже отснята.
- Я ухожу. Здесь всё написано, - Дженс указал на листок бумаги в руках режиссёра.
- Но... почему? – решился всё-таки спросить Мэннерс.
Эклз на миг задумался, словно размышляя, как лучше сказать.
- Всё дело в том, Ким, что я слишком верю в сверхъестественное, - наконец, сказал он.
Мэннерс бросил на него задумчивый взгляд.
- И, снимаясь в подобном сериале, не могу не опасаться, что твари, которых Винчестеры уничтожают в шоу, могут обозлиться на весь мир и начать гадить хорошим людям...
- Какой же бред! – не удержался от восклицания Мэннерс, но тут же прикусил язык, потому что Дженсен, видимо, говорил абсолютно серьёзно.
- И в силу моих нынешних убеждений я прошу...
- Ничего не выйдет, - категорично отрезал подошедший Крипке.
Дженсен не обратил на него никакого внимания, продолжая:
- И я уже переговорил с руководством канала.
- Вот чёрт, - выругался Ким, вздыхая, качая головой. – Что же теперь? Придётся искать нового Дина Винчестера.
Он многозначительно посмотрел на Эрика, пожимая плечами, передавая бумагу продюсеру. Тот даже не на текст не взглянул.
- У нас, получается, есть только Сэм, то есть Джаред.
- А кто сказал, что я собираюсь остаться? – донёсся до них голос Падалеки, который как раз вышел из трейлера и теперь направлялся к ним по выложенной камнем дорожке. – Я не собираюсь играть младшего из братьев при другом Дине.
Ким, похоже, расстроился вконец. Эрик же всё пытался сохранить самообладание.
- Причина – точно такая же. Так что всё понятно.
Дженсен развернулся, зашагав к стоянке автомобилей неподалёку. Джаред поспешил за ним.
- «Импала»? – ухмыльнувшись, спросил Дженс, извлекая из кармана ключи, которые он не соизволил никому отдать.
Джаред кивнул. Они уселись в привычную и любимую машину, не замечая окриков персонала площадки, и Дженсен утроил ладони на привычном руле, заводя мотор.
- Хочешь стать охотником? – шутя, поинтересовался Джаред.
- Непременно, - кивнул Эклз.
Машина плавно выехала на шоссе на Ванкувер. Впереди было что-то неизвестное, чего, возможно, стоило бы опасаться, но «Импала», «Дин» и «Сэм» - всё там, где и должно быть. Дорога, горизонт, бледно-рыжее небо...
7 сентября 2007
Автор: Reno
Фан-дом: Supernatural
Категория: RPS
Рейтинг: NC-17
Пейринг: J2
Предупреждения: пафос – этим я страдаю; мне кажется, вышла фигня какая-то, вот честно! =)) Короче, захотелось написать – и вот теперь вышло что-то непонятное... И ещё: в данном фике многое оставлено на самого читателя, так что – приятного времяпрепровождения!
От автора: название вышло банальным, но ничего другого я здесь как-то не вижу в заголовке. Так что рискнула и ладно =)) Надеюсь, вы дочитаете до конца, потому что фик получился длинным... Ох, что-то у меня тотальный депресняк =_=
Окончание
5.
Прошедшая неделя была просто ужасной, хотя работы почти не было. Эрик принял решение начать монтаж уже отснятых серий, только чтобы не сидеть без дела. Дженсен чувствовал опустошение, хотя его работа заключалась лишь в паре дублей, которые они сняли для одного из эпизодов. Главная причина его состояния заключалась как раз в бездействии, в пучину которого он был ввергнут. Крипке и Ким раздражённо отмахивались от Эклза, когда тот пытался предложить свою помощь, но Дженс не обижался: знал, что они сильно нервничают из-за Джареда и угрозы прекращения шоу. Он знал, что вчера Эрику звонил секретарь руководства канала и намекал на необходимость перерыва в съёмках. Разговор прошёл на повышенных тонах, и, пожалуй, свидетелями стали все, кто в тот момент находился на съёмочной площадке. Эрик отшвырнул трубку телефона в раздражении, нажав на кнопку отбоя, и ещё несколько минут никто не решался сказать ни слова.
Атмосфера была очень напряжённой, и это заставляло Дженсена думать о единственном выходе всё чаще. Он не мог никому сказать, даже себе признаться, что это – единственный способ вернуть всё в состояние равновесия. Но ему было неловко и порой страшно осознавать, что мысли о подобном возникали и крутились в его голове днём и ночью, даже во сне он мог видеть себя, крадущегося по тёмным переходам психиатрической клиники, где он побывал уже дважды, но не добился никакого результата. Доктор Рэндел не позволил ему встретиться с Джаредом лично. Всё, что ему удалось, так это наблюдать за другом через витринного вида стекло во всю стену и узнать подробнее о лекарствах, прописанных врачом Падалеки. Он оплатил страховку, купил всё, что нужно, но так и не смог добиться визита. Доктор был непреклонен, и Эклз почти впадал в отчаяние, но всякий раз память услужливо подсовывала ему воспоминания о том разговоре с Джеймсом, и от этих мыслей начинали нервно дрожать руки.
Он вспомнил, что его персонаж, Дин Винчестер, побывал в переделках и похуже, но сериал и реальность – две разные вещи, хотя Дженсу иногда сильно не хватало находчивости этого парня. В то же время Эклз не мог допустить мысли, что Дин смог бы сделать что-то подобное со своим братом, пусть даже и ради его спасения... Хотя, здесь ни о чём нельзя было сказать однозначно, ведь Винчестер, зажатый в угол – это вдвойне Винчестер. В два раза одержимее, агрессивнее и отчаяннее. И опаснее, само собой. Но это – лишь роль.
Этот вечер был таким же тоскливым, как и все предыдущие, однако погода, похоже, никаким образом не собиралась поддерживать паршивое людское настроение, заливая площадку перед трейлером жидким огнём заходящего солнца. Небо окрасилось в кирпично-красный цвет, подкрашивая ватные клочки редких облаков. И ясное небо предвещало завтрашнее прекрасное утро, но ночь совсем не обещала быть тихой и спокойной. Ночь намеревалась преподать Дженсену урок за промедление и сомнения.
Его тело скручивало, сжимало в гигантских тисках, и желудок раз за разом испытывали на прочность рвотные спазмы. В ногах и бёдрах напряжённые мышцы, казалось, были готовы разорвать плоть и кожу, но человеку, прижатому к стене, было, пожалуй, куда хуже. Он хрипло дышал, но не стонал, только время от времени дёргался, как под напряжением, его колени подгибались, но Эклз не давал ему бессильно опуститься на пол, он должен был сделать всё до конца, чтобы всё исправить. Ногти человека машинально цепляли стену, обдирая пальцы, но Дженс видел лишь тёмные чуть вьющиеся волосы на затылке, страшась того момента, когда человек повернётся, глядя на него бессмысленно, оцепенело и стеклянно.
Живот скрутило жесточайшая судорога, когда ткани внутренностей словно разошлись под напором боли и скользкого, как слизь, удовольствия, Джареда тряхнуло, он извернулся под ним, мёртвой хваткой вцепляясь в плечи, почти крича, но его глаза были полны разума, осмысленный взгляд резал сознание Дженсена, словно лезвие.
- Дженс, - прошептал Джей, ловя ртом воздух, сползая по стене, сжимаясь в комок.
Он снова родился заново, а рождение не может быть без боли, только это чувство было намного сильнее, заставляло слёзы течь по лицу, и остановить их никак не выходило.
Дженсен проснулся в холодном поту, его ноги запутались во влажной простыне, поэтому он чуть не порвал хлопковую ткань, пока выбирался из кровати. Зябко поёживаясь, он нашарил в темноте джинсы и рубашку, одеваясь, словно в полусне, ещё толком не соображая, что он собирается делать и куда идти... Только достигнув двери, он неожиданно замер, чувствуя прохладу металла в руке, чувствуя стук сердца в голове. Прислонившись к влажному дереву лбом, он закрыл глаза, погружаясь в бездумье. Отчаянное бездумье, когда в голове стоит грязноватый туман, и так сложно заставить себя собраться.
Выровнять дыхание.
Приказать себе не думать слишком много.
Сделать шаг в глубину ночи.
Под ботинками с развязанными шнурками шепнули, рассыпаясь, листья. Он прошёл несколько метров до площадки, стараясь не спотыкаться о замаскированные темнотой предметы реквизита, железные детали оборудования, простые камни. Луна была холодной и далёкой, и «Импала» в её свете выглядела внушительной тёмной громадой с едва заметными стрелками металла на боках. Сейчас он – Дин Винчестер, который должен вытащить своего брата (о, чёрт, ну, какого же брата?!!) из когтей вампиров, оборотней, тварей преисподней. Они существуют. Легенды никогда не появляются на пустом месте. Дин бы сделал всё для Сэма. Он бы убил себя ради него, а сейчас никто ничего подобного и не требует от него, Дженсена. Он всего лишь может позаимствовать у своего персонажа капельку безрассудства, смешанного с преданностью семье, скрытой ото всех добротой, чем-то ещё, чисто винчестерским, что так удачно завершает образ.
Мотор машины завелся с пол-оборота, стоило лишь Эклзу привычным движением повернуть ключ в системе зажигания. Не включая фары, он осторожно вывел «Импалу» со стоянки, надеясь, что Эрик не страдает в эту ночь бессонницей, в противном случае его приняли бы за угонщика, и весь план бы провалился. К счастью, шоссе было настроено дружелюбно по отношению к Дженсену, принимая машину в свои пустынные объятия. Он действительно чувствовал себя Дином Винчестером, когда нещадно гнал «Импалу» по дороге до Ванкувера. Он верил, что в багажнике у него скрыт целый арсенал оружия по борьбе с нечистью, хотя сила, пожалуй, была только в нём самом. И именно сейчас он, сжимая привычный руль, знал, что сегодня сможет пробраться в клинику, минуя кордон этого докторишки. Он должен был. Именно этой ночью, никогда более.
***
В коридорах было пустынно, и ещё в то время, когда Эклз, перемахнув через кованую чугунную решётку забора и распоров при этом одну штанину джинсов до колена, он приметил, что на каждом этаже ярким и враждебным огоньком светится круглая белая лампа дежурного, очевидно, такого же ревнителя спокойствия, как и доктор Рэндел. Хотя, его поведение иногда вызывало подозрения у Дженсена, сейчас у него не было ни времени, ни желания думать об этом.
Пол был начищен до блеска, так что тёмные полотна больших окон с вкраплениями кристаллов звёзд отражались в отполированном камне почти отчётливо. Дженс пару раз едва не поскользнулся, проклиная изобретателей полотёров и порошка для чистки. Он примерно помнил, где находился Джаред, но сейчас, проникнув в здание совсем с другого «входа», он немного заблудился, внимательно глядя на спящих за стёклами окон людей, которые до ужаса напоминали рыбок в аквариумах. Он боялся пропустить палату друга, иногда останавливаясь и минуту вглядываясь в рассеянную темноту. В спешке страх встречи поутих, но с каждым шагом, приближающим его к Джареду, Эклз чувствовал тревожные ощущения в желудке, какой-то влажный холод на спине под тканью рубашки, своё собственное волнение, скребущееся под кожей.
- Джей! – не удержавшись, шепнул Дженсен, когда обнаружил нужную палату.
Человек не спал, он сидел в кресле у окна, глядя на тёмный двор и небо, на тени, отбрасываемые предметами на подоконнике, на пугающие отблески машинных фар, скользившие, словно кровожадные змеи, по стенам. Джаред не обратил на возглас никакого внимания, он просто застыл, как мёртвый, сгорбив спину, опустив голову, показывая себе этот ночной мир сквозь частокол прядей, так что одни фрагменты были скрыты волосами, другие же в своей оторванности и неприкаянности плавали в этой серой пыльной темноте, не в силах составить целостную картину. Паззл, мозаика, и клонит в сон. Только не заснуть всё равно.
Дженсен осторожно постучал в стекло, надеясь, что Джаред всё-таки услышит его, но тот лишь качнулся в кресле, вздыхая.
Дверь открыть оказалось не так сложно – в этом буквально напичканном электроникой здании остались ещё старые замки английского типа. Вскрыть такой – для этого даже не надо быть Сэмом Винчестером! А Дженсен как раз захватил с собой пару скрепок. Что и говорить, съёмки в таком сериале, как «Сверхъестественное» могли многому научить.
Воздух в палате был не то чтобы затхлым, скорее, каким-то слишком безвкусным, словно перед тем, как позволить больным дышать, всю смесь газов подвергали многократной очистке и обработке. В итоге выходило нечто предельно стерильное, похожее на абсолютный вакуум, с той лишь разницей, что здесь нельзя было задохнуться, как бы страстно ты этого не желал.
- Джаред, - негромко проговорил Дженсен, клада ладонь на спинку кресла. Это отсутствие всякой реакции стало его сильно пугать. – Как ты, приятель?
Только после этих своих слов он вспомнил, что Джей не может говорить. И на ответ надеяться было бы бессмысленно. Но ведь кроме слов есть ещё множество других способов выразить свои мысли, но Джаред словно и не пытался сделать хоть что-то. Он никак не отреагировал, когда Дженсен всё-таки решился посмотреть в его глаза, пробравшись в узкий проход между окном и ногами Падалеки, и его испугало выражение лица его друга – такое отсутствующее, безжизненное. Его тусклый взгляд, казалось, впитал в себя этот молочно - лунный свет, он смотрел сквозь Дженсена, когда тот нагнулся, подхватывая тело, пытаясь поставить его на ноги, невольно прижимая к себе, но Джей был совершенно безволен: он не желал держаться прямо, всё время сползая вниз, так что вскоре его футболка собралась складками у шеи, оставив оголёнными живот и часть груди. Позволив себе передохнуть минуту, Дженсен вздохнул, зарываясь лицом в волосы друга, чувствуя запах пота, медикаментов и отчаяния. Он вдохнул глубже, неожиданно понимая, что подобная близость доставляет ему некоторое удовольствие, пусть и замешанное на смущении.
- Тихо, Джей, осторожно, - прошептал он, чтобы развеять непривычную атмосферу, но внезапно почувствовал лёгкое прикосновение. Ладонь Джареда устроилась на его спине, но взгляд его так и не стал более ясным.
- Прогресс, - отметил Дженсен, встряхивая головой, пытаясь избавиться от того тепла, что в данный момент скользило по хлопку рубашки, одновременно скапливаясь блестящими ртутными шариками внутри. – Уже хорошо.
Он говорил вслух, чтобы не казаться самому себе чудовищем, но Джей не произнёс ни слова. Его взгляд, наконец, обрёл какую-то размытую осмысленность, но Дженсен не мог более переносить тишину молчания, потому что пальцы Джареда медленно пробрались под одежду, дотрагиваясь теперь до напряжённой спины, острых широких лопаток, проводя вниз линию по позвоночнику.
- Джей, хватит, - прошептал Эклз, не замечая, каким тяжёлым вдруг стало его собственное дыхание. Он просил парня прекратить, но сам подсознательно желал продолжения. И внезапная мысль о том, зачем он, собственно, здесь находиться, полоснула по сознанию болезненно и метко, накрывая волной волнения.
Джаред медленно закрыл глаза, позволяя вести себя дальше от окна к стене около кровати.
- Не бойся, - невольно пробормотал Дженс, чувствуя себя последним мерзавцем, когда он осторожно стянул с Джея футболку, затем дотронулся до завязок на его пижамных штанах. В паху давило, билась в жилах прибывшая кровь, отзываясь горячо, и Дженсен замер, глядя на загорелое точёное тело, напряжённые мышцы рук, чуть запрокинутую голову, беззащитную шею с чёть выступающим кадыком, прикрытые глаза. Сейчас он в последний раз спрашивал себя: а готов ли он? Но никак не мог ответить точно и лаконично, потому что безвольное тело перед ним влекло, призывало коснуться, вторгнуться в жаркое нутро и выжать всё силы в этой сумасшедшей гонке, не взирая на боль и стыд. Нельзя!
Он прислонил Джареда к стене, закрывая на миг глаза, протягивая вперёд руку, чтобы почувствовать всё, о чём ему сладко пело воображение, убедиться в реальности ситуации, а, может быть, сейчас же проснуться в собственной постели в трейлере и с облегчением услышать дыхание Падалеки на соседней кровати.
Всё осталось на своих местах. Ладонь достигла не жёсткого льна, она мягко легла на чужое тело и скользнула вниз, к бедру, скрытому тканью больничной одежды. Не открывая глаз, Дженсен осторожно потянул за пояс, чувствуя, как штаны медленно сползают вниз, обнажая скрытое, позволяя холодному лунному сиянию высветлять ягодицы, замирать острыми искрами на кончиках паховых волос, окутывать тёмную кожу члена, угасая между чуть разведённых ног, завершаясь полной тьмой, умирая, не возрождаясь более. Даже не открывая глаз, Дженсен всё равно видел. И желание готово было наброситься на него, как хищный зверь, поглотить всего без остатка, когда Джаред, внезапно покачнувшись, привалился к нему, даря возможность почувствовать всё собственным телом, которому стало невероятно тесно в одежде. Дженс почти зажмурился, кое-как сдёргивая рубашку, с досадой теребя пряжку ремня, мысленно заставляя себя не думать, не пытаться найти объяснение именно сейчас, когда его голод вдруг стал таким очевидным. Он резко отстранился, разворачивая Джареда к стене, спуская джинсы до колен вместе с бельём, опасаясь дотрагиваться до себя, чтобы не кончить раньше времени, стараясь не поддаваться желанию зажать орган в ладони и достичь бурного, убивающего своей силой завершения этого кошмара. Сосредоточившись, Дженсен собрал во рту побольше слюны, приоткрыв глаза, отрешённо следил за её стекловидными нитями, опутывающими запястье, блестящими на коже Джареда, когда втолкнул в узкий проход его тела первый палец, стараясь не обращать внимания на спазм мышц внутри, рефлекторно пытавшихся вытолкнуть его, пробираясь всё дальше, отлично понимая, что ни одного, ни двух пальцев не будут достаточно, чтобы раскрыть тело Джареда на величину члена Дженсена. Он знал, что это всего лишь полумера, какое-то оправдание, придуманное такими, как он сейчас, попытка оградить себя от боли чужого человека, а не этого человека от его боли. Джей издал какой-то хрип, словно пытался сказать что-то, но не мог, а Эклз не пытался остановить себя, потому что сейчас он, наконец, должен был сделать всё, о чём так много думал. Чувствуя сильное головокружение, вынужденный одновременно поддерживать тело Джареда, норовившее опуститься на пол, он не мог избавиться от слишком сильного перенапряжения.
Внутри плоть стала достаточно влажной, когда Дженсен решил, что сейчас он может попробовать войти в тело Джареда. Он не знал, насколько это может быть больно, он никогда не делал такого, но он мог представить, насколько сильно приходится растягиваться внутренним тканям для того, чтобы вместить в себя его пульсирующий орган. Возможно ли такое, что эластичности стенок кишки будет недостаточно, и Дженсен что-то повредит внутри тела Джея? От таких здравых рассуждений хотелось, извинившись, покинуть палату и забиться в какой-нибудь тёмный угол, предварительно вытошнив из себя все эти мысли вместе со вчерашним ужином...
Разведя дрожащими мокрыми пальцами упругие ягодицы парня, он попытался протолкнуть внутрь хотя бы головку, но это оказалось чертовски сложно, девственное отверстие было слишком тугим, но миллиметр за миллиметром Дженсен достиг примерно середины дистанции, чувствуя, как пот градом льётся по его лицу и спине, с силой впиваясь пальцами в бёдра Джареда, который дышал часто и рвано, временами откидывая голову на плечо Дженсену, однако, не высказывал почти никакого сопротивления.
- Джей, - неосознанно пробормотал Дженс, не ожидая ответа, просто разрывая напряжённость тишины, подаваясь вперёд, проникая внутрь целиком до собственной сдавливающей боли в члене и висках. Джей был слишком узким, и это было действительно тяжело – двигаться в нём. Слюна облегчала задачу, но гораздо лучше подошёл бы крем или смазка, потому что тиски его мышц обхватывали Дженсена с такой неистовой силой, что слёзы на глазах выступали.
- Джей, - снова, это как заклинание, потому что Эклз двинулся назад, не выходя полностью из тела, прижатого к стене.
Второй раз вышло гораздо лучше: хотя давление было всё-таки внушительным, внутренности растягивались, и Джаред уже почти не задыхался от беззвучного крика. Но тело его вздрагивало, извивалось, прижатое к стене, Дженсен стал наращивать темп, чувствуя, что становится легче, теперь даже получая что-то кроме горечи и спазмов внизу живота. Удовольствие возникло слишком неожиданно, пощёчиной проходясь по сознанию, и неожиданные стоны в голос Джареда уже растворились в окружающем раскалённом воздухе, где на границе кожи и пространства вспыхивали искры похоти, искры неимоверного желания. Когда белесая жидкость хлынула внутрь тела Джея, истекая, рисуя на коже графичные резкие линии, повторяя рельеф, застывая в изгибах, Дженса ослепило на миг, показавшийся вечностью, он выгнулся, выскальзывая из тела под ним, опасаясь лишь одного – сломать себе позвоночник. Джей резко развернулся, впиваясь в его плечи, неожиданно жёстко впиваясь в губы, вторгаясь внутрь, царапая ногтями кожу, закатывая глаза, как под наркотой.
- Дженс, - простонал он, шумно выдыхая.
Тот чувствовал только ужасающую головную боль, ещё не осознавая до конца, что Джаред снова говорит, и его взгляд больше не стеклянный, как у бездушного манекена, а горящий, живой, пожалуй, даже слишком горячий. Красный глазок камеры так же остался вне поля его зрения.
6.
- Я не знаю, как это объяснить, - в растерянности развёл руками доктор Рэндел, глядя на Эрика и Кима с выражением искреннего изумления, которое совершенно не шло к его узкому длинному лицу с тёмными глазами и непослушными волосами. – Это просто невероятно.
Он положил руку на плечо Джареда, который стоял чуть в стороне, отрешённо глядя в пространство, погружённый в собственные мысли, где-то на грани сознания досадуя на врача, который продолжал разглагольствовать, отчаянно жестикулируя.
Он помнил ощущение влажной кожи под своими ладонями. И дыхание. И то, как Дженсен, стараясь не смотреть на него, исчез за дверью, оставив в кристально-ясном одиночестве и полном просветлении внутри его чёртовой головы. Ни слова. Только живёт битым стеклом боль.
- И что теперь? – осведомился Крипке, оглядываясь на Мэннерса в поисках поддержки.
- Я думаю, что могу его выписать. Пару дней он должен провести в покое, а там – снова работа, работа, звёздная жизнь!
Рэндел говорил беззаботно, но как-то нервно, этот лёгкий оттенок напряжённости витал в воздухе, словно сигаретный дым, неприятный и почти заметный, вуалью накрывая пространство, затрудняя дыхание.
- Выписать? – неожиданно спросил Джаред, возвращаясь в реальность.
- Да, парень. Снова в родной трейлер! – Эрик вдруг перенял этот идиотский тон и улыбку, как будто копию снял, и это выглядело странно. – А что такое, Джаред? Ты ещё чувствуешь себя неважно?
Тот задумался, но покачал головой. Тут другое...
- Отлично. Машина внизу.
- Дженсен приехал? – с надеждой глянул на Эрика Падалеки.
- Дженс? Нет. У него сегодня полноценный рабочий день!
Джей снова замолк и молчал почти весь путь до съёмочной площадки.
Прошла всего неделя, а у Джареда возникло ощущение, что он отсутствовал больше года. Так бывает, когда после долгого и трудного путешествия возвращаешься домой, где видишь вроде бы знакомые вещи, но они, как призраки прошлого, выцветшие и чужие. Что-то кажется меньше, что-то – другой формы. Но во всём есть доля фальши. И от этого равнодушная тревога окутывает липкой паутиной, когда ты – против всех, только эта борьба настолько пассивная, скрытая, что сам-то не всегда замечаешь... Стены сдвигаются, сжимают, лишают кислорода. Он отсутствовал всего неделю, а жизнь успела измениться до неузнаваемости. Или же метаморфозы произошли только с ним?
Машина притормозила, но Падалеки не спешил выбираться из салона. Он внезапно подумал, что встреча с его другом не обещает быть такой уж замечательной. Он не мог заставить себя отправиться сейчас в трейлер, не мог посмотреть Дженсену в глаза. Почему-то вину чувствовал именно он, хотя *это ощущение, когда внутри плоть к плоти скользит влажным жаром* это Дженс... Но ведь помогло! Чёрт побери, всё завязалось морским узлом.
Он прошёл по дорожке к знакомому «ящику на колёсах», погружённый в себя, когда кто-то неожиданно налетел на него, чуть ли не сбив с ног.
- Джей, - Дженсен отступил на шаг, чуть хмурясь, глядя на парня.
Тот молчал: всё слова словно вышибли из него, и он не мог найти ничего, чтобы ответить, чего-то банального, совершенно ординарного... Типа «Привет, Дженс!» и «А вот и я!»... Ооох, это бы прозвучало так глупо, словно ничего и не было прошлой длинной ночи, и молчание в этом случае выглядело пристойнее и лучше, чем любая брошенная невзначай фраза.
- Джаред, - повторил Эклз, но его окликнул кто-то из операторов, так что он кивнул, уходя, а Падалеки так и стоял, не в силах пошевелиться, почти чувствуя, *как внутренности облекает в молочно-белый кокон извергающаяся из члена Дженсена сперма* как воздух становится морозным, колючим, заползает в лёгкие бледной змеёй, ранит, рвёт в кровь. Он хотел остановить Дженса, хотел сказать ему, но не знал, что можно сделать в подобной ситуации.
Там, за ровными подстриженными кустами Эклз, наверное, сейчас сидел на траве, читая свежие, только что отпечатанные листки сценария, думая, думая, как он сыграет, что сделает в этом дубле, куда будет смотреть в следующем, каким будет его дыхание, его взгляд... Скользящий, мягкий, какой?! Сейчас же пойти и увидеть собственными глазами, убедиться, что всё – ложь... Джаред сжал голову руками. Что сейчас твориться? Почему небо стало таким серым, что хочется покончить с этим мерзким, непонятным, полным бессмыслия миром?
- Джаред, - донеслось до него, но собственное имя вдруг показалось неправильным, грязным и неприемлемым.
Вместо того чтобы проследовать на площадку, он достиг трейлера, осторожно заглядывая внутрь. Там было пусто. Пусто и одиноко. Кровати аккуратно заправлены. Вещи – каждая на своём месте. Слишком идеально. И почти отчётливо проступает картина: Дженс ходит из угла в угол, время от времени отшвыривая предметы, возможно, разбивая, ломая... Невидимые осколки до сих пор блестят на полу... Только потом понял, что наделал. Привёл всё в порядок, купил пару новых... Глупо.
Джаред сел прямо на пол, представляя себя ребёнком из прошлого, глядя на вещи снизу вверх и пытаясь понять. Что. Что сейчас он делает, что собирается делать, зачем представляет себя кем-то другим, иным и непохожим на потерявшегося в знакомом лесу зверька. Он хотел, чтобы пришёл хоть кто-нибудь и спросил, зачем он тут. Засмеялся над ним. Или хотя бы улыбнуться чуть заметно.
В окно стукнул пару раз ветер. Взвыл в куске металлической трубы, прислонённой к стенке трейлера. Всплакнул мелким дождём. А там и вечер на мягких кошачьих лапах подкрался, блистая жёлтыми хищными глазами, но он всё сидел на полу, вглядываясь в бархатистую темноту и синеватый вырезанный ножницами квадрат окна.
Было в этом вечере что-то враждебное. Было что-то недоверчивое. Недосказанное. Слишком зыбкое, как заболоченная почва, скользкое, как подтаявший лёд.
Дверь едва слышно скрипнула, когда Дженсен проскользнул в трейлер, видимо, ещё не заметив Джареда, сидящего в темноте. Закрыл дверь, прислонившись к ней спиной, запрокидывая голову, шумно вздыхая. Падалеки медленно поднялся, делая шаг вперёд, так что Дженс даже вздрогнул от неожиданности.
- Это ты, - проговорил он, бросая куртку на спинку кровати.
Джей молча кивнул, ожидая продолжения. Они явно не смогут говорить и вести себя так, словно ничего и не произошло, и теперь им придётся либо всё выяснить сразу, либо держаться, сколько возможно, пока внутренняя тревога и напряжение не разорвут их в кровавые лоскуты...
Эклз прошёл к окну, по пути стаскивая ботинки, забрасывая их под кровать. Движения его были нервными, резкими, и он слишком сильно приложил ладонь к хилой деревянной раме, так что неплотно пригнанное стекло жалобно звякнуло.
Джаред, немного подумав, приблизился к Дженсу, опасаясь дотрагиваться до того, в то же время почти не смея бороться с желанием устроить руки на его плечах, провести вниз по напряжённой спине и сказать хоть что-нибудь, несущее больший смысл, чем просто приветствие после разлуки. Он уже почти решился сделать шаг, когда Эклз обернулся на миг, передёрнув плечами, привалился к стене, опустив голову. Его голос был хриплым и тихим.
- Прости.
Джаред замер, не зная, как реагировать. Замер, глядя в тёмное пятно, бывшее лицом Дженса, скрытым вечерними сумерками.
- Как ты?
Фальшиво и нелепо.
- За что? – спросил Падалеки о первом, игнорируя вопрос.
Дженсен молчал.
Джей всё-таки дотронулся до его руки, но лишь на мгновение, потому что – неуловимо – но Дженс ускользнул от прикосновения.
- Не надо.
- За что простить?
- За всё. Я был вынужден...
- Только вот не надо банальных фраз – я не хотел, так было нужно, это был единственный выход! Лучше...
- Но ведь всё так и есть! Это был единственный известный мне выход. И так действительно было нужно... Говорить же о том, хотел ли я этого, сейчас не время.
- Лучше молчи, - прошептал Джаред, прислоняясь к плечу Дженсена, закрывая глаза и позволяя себе просто чувствовать эту грань соприкосновения, где ткань к ткани, кожа к коже и тепло к теплу.
- Я не могу, - неожиданно упрямо заявил тот, отступая в сторону. – Не могу молчать, не могу видеть тебя, но в этом нет и не будет твоей вины!
Пафосно.
- Ты говоришь глупости.
- Я говорю то, о чём думаю!
Пауза.
- Ты не знаешь, как это страшно – осознавать, что можешь потерять друга, что кто-то, играющий очень важную роль в твоей жизни, уйдёт, кажется, навсегда.
Джаред усмехнулся, чувствуя привкус горечи на губах.
- Ты и так потерял друга. Остался просто я – Джаред Падалеки. Сам по себе.
Дженсен посмотрел на него коротко и остро, но кивнул:
- Я ожидал.
Он отошёл от окна, сев на кровать, не замечая, как прогибаются под его весом старые пружины.
- Потерял друга. Но тебя-то я всё равно спас. Не важно, что теперь.
- Теперь... – эхом отозвался Джаред, сдерживая непрошенные дурацкие слёзы, сжимающие горло, и желание подойти, обнять, прижаться и почувствовать тепло. – О чём ты думал, когда совершал подобное?!
Его голос сорвался на крик, хотя он обещал себе, что всё пройдёт спокойно, пусть даже балансируя на самом краю, но без вспышек, криков и обвинений.
- Только о тебе, - подняв голову, быстро сказал Дженс. – Но не в том смысле, Джей. Ты для меня был близким, родным человеком, моим другом, почти братом, как Винчестеры, помнишь?
- К чёрту Винчестеров, они здесь не при чём!! – наверное, этот возглас услышали даже на другом конце из небольшого лагеря. – К чёрту мир Сверхъестественного!.. Скажи, неужели, для тебя всё так просто и легко, а?
- Нет, - покачал головой Эклз. – Совсем нет. Я думал об этом. Я боялся этого. Но видеть тебя – безвольную куклу – слишком тяжело. Мне сказали...
- Ты просто эгоист, Дженс. Я думал, что ты – человек куда более разумный, чем оказалось на самом деле. Сейчас же я понимаю, кто ты. Ты не мог смотреть на меня, когда в голове стоял какой-то отвратительный туман, и я не воспринимал окружающую реальность. Тебе было страшно, ты испытывал боль... А где здесь про меня? Это... это...
Дженсен застыл, слушая Джея, понимая в какой-то миг, что тот прав, но отчасти. Можно говорить о разном. Можно вставлять местоимение хоть тысячу раз, но если внутри всё по-другому, этого не изменить.
- Нет, - тяжело обронил он. – Ты можешь сейчас обвинять меня. Но всю эту неделю я день и ночь думал только об одном: как найти другой выход. Возможно, я идиот, дурак, тряпка, но ничего более действенного мне в голову не пришло. Он сказал, что так будет лучше. Только вот о последствиях не упомянул, хотя это уже моя забота...
- Кто?
Дженс, уже погружённый в свои собственные размышления, удивлённо глянул на Джареда, затем моргнул, приходя в себя:
- Охотник.
Падалеки поморщился. Звучало слишком похоже на «охотник» из сериала.
- Охотник за нечистью. Он сказал, что только так можно вернуть в тебя жизнь.
- За нечистью? – переспросил Джаред, воспринимая только это. – Таких ведь не бывает.
Дженсен грустно улыбнулся, но затем вновь нахмурился.
- Я сейчас не о том. Если не веришь мне – я не могу настаивать. И не буду убеждать...
- Хочу знать только одно, - неожиданно оборвал его Джаред. – Когда ты решился, чувствовал ли ты что-нибудь ещё? Что-то кроме дружбы...
Дженсен с тревогой смотрел на Джареда, понимая, что его ответ ранит друга, но, по крайней мере, он будет правдив в своих словах.
В дверь постучали настойчиво, словно и не первый час ночи шёл, затем раздался звук удара носка ботинка о дерево.
- Кто там? – на всякий случай осведомился Дженсен, поднимаясь на ноги.
- Эрик. Это Эрик, открывайте!
Джаред, чуть помедлив, прошёл несколько шагов, выполняя приказ. Крипке был бледен и зол, он резко сел на старый стул, кидая на тумбочку свёрток, завёрнутый в коричневую упаковочную бумагу.
- Что это? – поинтересовался Дженс, глядя на свёрток с подозрением.
- Сейчас узнаем, - зловеще проговорил Эрик, яростно разрывая бумагу, извлекая чёрную кассету для старого типа видеомагнитофонов, с белыми пластмассовыми вставками и, наверняка, плёнкой внутри.
- Кассета, - подытожил Джаред.
- Гений ты наш! – с некой долей сарказма воскликнул Крипке. – Только не простая кассета.
- Не тяни, - попросил Дженс, чувствуя, что голова рискует взорваться, если Эрик сейчас же не скажет, зачем он здесь.
Тот молчал некоторое время, изредка бросая взгляды то на Эклза, то на Падалеки, словно не решаясь начать. Но затем со вздохом он понял, что ждать дальше не имеет смысла.
- Вы, ребята, хорошие друзья, верно? – начал он издалека, но Дженс сразу же почувствовал, как электризуется воздух в помещении.
Джей кивнул, хотя, они всего миг назад говорили о...
- И мне это прекрасно известно. Однако, получив это, - он указал на кассету, - я утвердился в мысли, что вы гораздо более лучшие друзья, чем я только мог себе предположить.
Он поднялся, вставляя кассету в старый видеомагнитофон, пылившийся на подоконнике. Затем включил телевизор, прокручивая серые полосы в поисках чёткого изображения.
Это было небольшое помещение, наблюдаемое как бы сверху, серое, тёмное, разделённое на пласты лунными линиями.
- Не бойся, - донёсся до Дженса его собственный свистящий шёпот.
Он видел себя со спины – влажной, блестящей. Он видел рваные грязные движения, он слышал вздохи и стоны, он не мог поверить, что всё это сейчас происходит наяву, но неожиданно образовавшаяся твёрдость в паху обострила ощущение реальности.
Крипке отвернулся, остановил запись, вынимая кассету. Тяжёлое молчание было хуже всякой бури.
- Что это? – тихо, но грозно начал он, глядя на чёрную пластиковую коробочку с сильнейшим отвращением. – Что это за ерунда?
Дженсен не собирался ни отвечать, ни оправдываться. Если Эрик сейчас же прикажет ему уйти из шоу и расторгнуть контракт, он сделает это с превеликим удовольствием. Он хотел бы отдохнуть. В одиночестве. Он хотел бы сейчас уйти.
- Это наша личная жизнь, - неожиданно категорично заявил Джей, глядя идейному вдохновителю прямо в глаза. – И вы не имеете права вмешиваться.
- Ты в курсе, где это было заснято?
- Да.
- Ты знаешь, что доктор Рэндел мог передать этот материал не мне, а прессе?
- Да.
- И всё равно... Тебе всё равно?
- Да, - на этот раз ответил Дженсен, понимая, что сейчас всё решится.
Крипке смотрел на него, затем его взгляд скользнул ниже, упираясь во внушительных размеров бугор на джинсах, качнул головой, неожиданно швыряя кассету на пол, так что она разломилась на две части, и чёрная плёнка блеснула в свете фонаря. Эрик вздохнул, наступая на останки со всей силой, превращая их в ещё более мелкое крошево.
- Спасибо, - кивнул Дженсен, понимая, что, вероятно, подобное решение далось Эрику не тук уж легко.
- Не за что, - отозвался тот, направляясь к двери, оставляя после себя нелепую недосказанность, горечь и что-то ещё не слишком приятное, скорее, что-то едкое, безрадостное...
Хотелось приказать себе улыбнуться. Только вот сил на это не осталось.
7.
- Ты не ответил, - вопрос повис в воздухе, когда Дженс улёгся на кровать, так и не раздевшись до конца.
- Я и не собираюсь, - откликнулся он.
Джаред нахмурился, явно не удовлетворённый подобным заявлением.
- Но мне важно знать, - сказал, он, но Дженс лишь натянул одеяло, чтобы скрыть от Падалеки своё состояние. – Скажи, что ты чувствовал?
- Ничего, - поспешно выдал Эклз, переворачиваясь на бок, мысленно прося Джареда замолчать и отправиться спать.
- А я... – вдруг нерешительно проговорил он, чувствуя, как лицо заливает краска. – Сейчас...
Ему явно было нелегко.
- Короче, знай, что сейчас, когда Крипке притащил эту чёртову кассету, все события словно вновь пронеслись перед моими глазами. Это было...
- Я понял, - оборвал его Дженс, проклиная себя за грубость, за твои идиотские мысли и за желание, неожиданно вспыхнувшее во всём теле. Желание повторить.
Джаред обиженно замолчал, но спустя некоторое время вздохнул гораздо спокойнее. Агрессия – признак страха. Дженс тоже вспомнил.
Эклз старательно делал вид, что спит, но рука сама проделала короткий путь от края одеяла до ремня джинсов. Стараясь не шуметь, Дженсен осторожно потянул вниз молнию замка, надеясь на уменьшение давления толстой жёсткой ткани, затем поддел ногтём железную пластину пряжки, которая откинулась с негромким щелчком. Замерев на миг, он продолжил, оттягивая резинку боксеров, проникая во влажное тепло, обхватывая пальцами напряжённый орган и прерывисто выдыхая от неожиданной успокоительной волны, которая лёгким электрическим ударом прошлась по позвоночнику и плечам. Джаред за спиной встал, проходя в ванную комнату, и у Дженсена появился шанс перевернуться на спину, чуть разведя колени, толкаясь в собственную руку, чтобы закончить со всем побыстрее, но Джаред вернулся слишком быстро и неожиданно. Он стремительно подошёл к кровати Эклза, несколько мгновений пристально глядя на него, безошибочно примечая напряжённо сведённые брови, капельку пота, застывшую на виске, закушенную нижнюю губу.
Он наклонился к подушке, к самому уху Дженсена, бесшумно вбирая воздух.
- Тебе помочь? – даже от этого свистящего шёпота Дженс чуть не подскочил на кровати, открыв глаза, выдыхая от неожиданности, машинально смыкая пальцы на члене ещё сильнее. От этого выдох получился полустоном, растворившись в воздухе на верхней приглушённой ноте.
- Отойди, - предупреждающе прошипел Дженс, вытаскивая руку из штанов. – Иди спать!
Он резко отвернулся, не взирая на требующий разрядки организм, низ живота скрутило судорогой, но Дженс подавил в себе желание застонать снова.
Джаред, пожав плечами, вернулся на собственное спальное место.
Часы звякнули недоумённо и задумчиво.
***
Дженсен поднялся гораздо раньше, чем ржавый свет восходящего холодного солнца коснулся верхушек деревьев. Он торопливо натянул одежду, не глядя на Джея, но у самой двери всё-таки не удержался и остановился, скользя взглядом по лицу спящего, удивляясь и упиваясь этим спокойствием, которое возникло внутри, разливаясь по всему телу, захватывая, унося с собою и осторожно шепча, что всё как-нибудь устроится.
Он смотрел, не в силах оторвать взгляд, и понимал с каждым мгновением всё отчётливее, что решиться на подобный шаг способен совсем не каждый. И ничего не бывает просто так, а значит, у него должна быть причина реальнее, чем просто «беспокойство за друга» Одно дело – тревожиться, сидя, сложа руки, другое же – во имя спасения засунуть человеку член в задницу. Первое представлялось куда более удачным. Но и во втором была доля чего-то очень важного. И он сделал другой выбор. И сейчас не находил себе места, однако смотреть на спящего – всё равно что медитировать или заворожено следить за пляшущими языками пламени – неведомая энергия затопляет всё вокруг, идёт через само тело, греет, собираясь на кончиках пальцев...
Джаред пошевелился, переворачиваясь на другой бок, и Дженс вспомнил, где, собственно говоря, он находится, поспешно покинув трейлер, ступая на хрустящую обледенелую траву, которая рассыпалась под подошвами ботинок желтовато-зелёными крошками. Это было новое утро нового дня, но всё не было оставлено позади, положение лишь ухудшилось, ведь теперь, со свидетельством Крипке он уже не сможет чувствовать себя на съёмочной площадке так же уверенно, как и прежде... И вдруг неимоверно захотелось испариться, уйти куда-нибудь, где его никто не знает, и ни один не будет восклицать, показывая пальцем: «Ооо, это же парень из того самого шоу, что шло вчера по телику!..» Всё-таки подобное отношение порой утомляет. А теперь ещё прибавилось проблем. Неразбериха в голове, в ощущениях полный развал, и чувства совершенно противоречивы... Как это стало обычным в последнее время, Дженсен сравнил себя со своим персонажем. Дин... Что бы он сказал или сделал на его месте, если бы, конечно, реально существовал? Хотя, после встречи с Джеймсом, сомнения по поводу сверхъестественного несколько рассеялись. Дин... Во-первых, он вряд ли бы когда-нибудь попал бы в подобную ситуацию. Он готов пожертвовать всем ради Сэма (а в голове проносится – Джареда), но он не посмел бы... И это совсем не просто... как бы неприятно было признавать факт, но Дженс понимал, что по духу и воле он сильно уступает старшему из братьев. Но, делая вывод из предыдущих размышлений, он мог предположить, что Дин никогда бы не трахнул Сэма, даже если бы от этого зависела жизнь его младшего брата. Или бы он сделал такое? Эклз, чуть запутавшись в рассуждениях, медленно опустился на траву, потирая рукой лоб. Странно позиционировать себя, как человека, совершившего столь ужасный, но при этом единственно правильный в сложившихся условиях поступок. И дело тут даже не в этом вынужденном сексе с Джеем, а как раз в том, что внутри осталось гореть что-то, о чём он раньше не подозревал. Что-то сильное, но хрупкое одновременно, скрытое, невидимое. От чего можно сказать себе «Жизнь удалась» и в тот же миг почувствовать, как неумолимая краска стыда заливает лицо. Это было непознанно. Это билось в районе сердца, задевая ритмично сокращающуюся мышцу острым шершавым краем беспокойства. Хотелось хотя бы немного пробыть в одиночестве, в свободе от всего остального мира, чтобы понять, что там, внутри, ожило и шевельнулось, причиняя боль и радость.
Но этому не суждено было сбыться, поскольку дверь трейлера протяжно заскрипела, и на крыльце появился заспанный Падалеки, сонно моргающий и прикрывающий глаза от жёсткого света ладонью.
- Доброе утро, - улыбнулся он. И Дженсену вдруг показался подозрительным тот факт, что у парня такое хорошее настроение. Сам он не мог похвастаться безоблачностью в собственной голове.
Он лишь кивнул в ответ, с досадой замечая ещё и Эрика, бодро шагавшего к ним.
- Есть работа, - проговорил он.
***
Этот день был самым отвратительным за всю историю съёмок. Дженсен словно попал меж двух огней – Джаред был показательно беззаботен и приветлив со всеми. Крипке явно нервничал, но старался это скрыть, отчего его голос становился каким-то слишком высоким и тонким, и это было бы действительно смешно, если бы не напряжённая атмосфера, царившая вокруг.
Сцена, в которой Дженсену надо было просто хлопнуть Джареда по плечу, была переснята более половины десятка раз, потому что с каждым подобным прикосновением Эклз вздрагивал, напрочь забывая, что должно быть дальше. Он не мог сосредоточиться на работе, в каждом слове его диалогов он видел подвох, в каждой сцене находил элемент намёка Крипке на злополучную кассету, содержимое которой он успел, наверное, пересмотреть вдоль и поперёк.
Джаред почти не говорил с ним, хотя Дженсен и не горел желанием устроить день откровений, но это было тяжело. Он словно игнорировал Эклза, он играл слишком фальшиво, и Дженсен едва подавлял в себе желание высказаться по поводу его сегодняшнего актёрского мастерства. Хотя с ним самим ситуация была ещё хуже. Когда он должен был смотреть на Джареда, прямо в его глаза, он чувствовал, как ладони становятся влажными, а на шее и спине выступают мельчайшие капельки пота. Поэтому он почти благодарил Бога, когда Эрик объявил перерыв, около восьми вечера, и все разошлись на поздний ужин и пересмену плёнки. Сильно похолодало, поэтому Дженсен решил отправиться в трейлер, чтобы захватить кофту и куртку. Сумерки были сизыми и походили на сигаретный дымок, и от этого возникала идея об «Минздрав предупреждает...». Однако так хотелось хоть на миг попасть в тепло и закутаться, наконец, в шарф, натянув капюшон куртки так, чтобы виден был лишь кончик носа, что Дженс не стал задерживаться, едва не поскользнувшись на покрытых инеем ступенях, когда поднимался в трейлер.
Пытаясь в темноте найти вещи, он не обратил внимания на странный шорох у окна, но когда в глаза без предупреждения ударил свет карманного фонарика, Эклз не мог оставаться равнодушным. Он резко отступил в темноту, зажмуриваясь, считая до десяти, чтобы глаза привыкли к экстремальным условиям. Силуэт двинулся, пересекая пространство, подбираясь ближе...
- Эрик! – с облегчением воскликнул Дженсен, ожидая уже какой-нибудь твари, выбравшейся из зарослей вслед за тем, первым существом.
Крипке молчал, задумчиво вертя в руках фонарь, так что яркий белый кружок света метался по стенам и потолку.
- Эрик? – с недоумением повторил Дженс, когда пауза затянулась.
- Я почему-то так и думал, - проговорил, наконец, Крипке. – Я был почти уверен...
- Так, - всё ещё не понимая, пробормотал Дженсен. – А дальше?
Эрик шагнул, становясь почти вплотную к нему, выдыхая в подбородок шумно и хрипло.
- Ещё до того, как я увидел кассету, я знал, - снова сказал, он, и Эклз почувствовал, как чужие руки поползли по его спине, сминая рубашку, иногда впиваясь пальцами до боли.
- Эрик! – он даже отскочил, потому что это точно уже было чересчур! – Это ты?
- Что, думаешь, я одержим, как Сэмми Винчестер в сериале? – слова прозвучали неприятно, сказанные шершавым шёпотом, они уподобились сухому грязноватому песку...
- Так скажи мне «Кристо» и увидишь, - с этими словами он снова оказался рядом с Дженсом, хватая того за плечи, прижимаясь губами, коже к коже – все трещинки и сухость, но от этого стало мерзко внутри, и Эклз, отшатнувшись, отталкивая продюсера рукой как можно сильнее, добрался до двери, поворачивая ручку. Та не поддалась, словно заклинила.
- Что такое? – всё тем же шёпотом осведомился Эрик. – Не выходит?
Дженсен сглотнул. Это было действительно страшно: осознавать, что заперт в этой комнате со спятившим неожиданно Крипке, который сейчас надвигался на него.
Эклз навалился на дверь, надеясь, что в этот раз упрямая деревяшка уступит позиции. Поддалась! Колени встретились с холодным камнем крыльца, неприятно хрустнув, а прямо перед его глазами оказались ботинки Джареда, который направлялся к трейлеру, но был остановлен странным шумом, доносившимся из помещения. Когда же Дженсен удачно приземлился на крыльцо, он замер, глядя на Эрика, который в растерянности застыл в дверном проёме.
- Джей, - с облегчением выдохнул Эклз.
Крипке быстро опомнился, широким шагом проходя мимо них по направлению к съёмочной площадке.
- Всё в порядке? – осведомился Джаред, стараясь говорить равнодушно, но всё-таки в его голосе проступила на миг тревога.
- Типа... того, - пробормотал Дженс, с неохотой возвращаясь в трейлер, стягивая джинсы и швыряя их в угол. – Я хочу спать.
Он натянул одеяло на голову, закрывая глаза, твердя себе раз за разом, что мир сходит с ума, причём это происходит с пугающей быстротой, и именно сейчас он уже не знает, что делать, потому что в голове царил полный беспорядок.
Дженсен услышал, как вздохнул Джаред, опускаясь на кровать, и сжал пальцами виски. Голова болела от всех этих мыслей, требовалось какое-то завершение, конец, заключение для всего происходящего, иначе и у него в скором времени съедет крыша.
В трейлере стояла непривычная и пугающая тишина. Темнота уютно окутывала, но Дженсен всё равно не смог бы заснуть. Он повернулся на спину, чувствуя мягкость ткани, закрывая глаза, думая, что жизнь – дурацкая штука, когда скрип соседней кровати привлёк его внимание.
- Эй, - прошептал Джаред, присаживаясь рядом с ним. – Не спишь?
Дженсену это чертовски напомнило детство, когда мама точно так же спрашивала его, читая сказки...
- Нет, - ответил Дженсен, его голос звучал немного глухо из-за преграды в виде покрывала, но Джаред быстро решил эту проблему. Он потянул за край полотна, открывая лицо Эклза, глядя тому прямо в глаза.
- Я тоже.
Они немного помолчали, когда Дженсен не выдержал. Ему просто нужно было сказать.
- Всё как-то запуталось...
Джаред насторожился, впитывая каждое слово, словно только и ждал этого.
- Прости, Джей, но я уже ничего не понимаю. Я в растерянности...
Но тот лишь без лишних слов наклонился к нему, касаясь губ осторожно и бережно. Дженсен только вздохнул, не отстраняясь, позволил этому поцелую захватить его, с облегчением чувствуя зарождающееся напряжение в теле, которое было призвано избавить его от тревоги, от этого странного и нетипичного для него состояния потерянности. Губы Джареда были мягкими, податливыми, горячими, совсем такими же, как он и запомнил с той ночи, когда неизвестная тварь чуть не разорвала Джея в клочья. Родными, словно он делал подобное уже тысячу раз, знакомыми, в тоже время настойчивыми, нетерпеливыми.
- Джей, - прошептал Эклз, понимая, что он всё-таки начинает терять разум, совсем как Джаред неделю тому назад, но это совершенно не пугало, даже доставляло некоторое удовольствие.
- Тшшш, - в ответ.
Джаред осторожно забрался на кровать Дженса с ногами, глядя на него сверху вниз, не предпринимая более никаких действий в ожидании решения Эклза. Тот колебался лишь миг, внезапно осознавая, что он должен делать, какой путь выбирать. Завтра. Он решит завтра, а не сегодня, когда это живое тепло чуть давит на тело, когда ладони касаются его волос и лица, а губы и язык ласкают шею.
Он сам подался навстречу Джареду, проникая в горячее нутро его рта, пробуя на вкус, ощущая влажность и тепло слюны, острую кромку зубов, скользя по нёбу. Он простонал невнятно что-то, о чём и сам не имел понятия, поскольку в этот момент его сознание почти растворилось в вихре чувств и эмоций. Колени Джареда скользили по его бёдрам, когда он чуть потёрся пахом о его живот, позволяя ощутить твёрдость органа.
Дженсен запрокинул голову, не препятствуя действиям Джея, который стянул с него бельё, проводя рукой по напряжённому члену, собирая на выступившую смазку, вводя пальцы в расслабленный задний проход, одновременно продолжая движение по стволу, таким образом подводя Дженсена к самому краю, но не давая ему сорваться вниз. Спустя некоторое время он дотянулся до руки Эклза, положив его ладонь на собственный член так, чтобы пальцы кольцом обхватывали его, скользя непрерывно и измождающе... Они изгибались под прикосновениями друг друга, чувствуя, как рассыпается на куски мир, в котором они жили до этого, но ничего нового не возникало из этих развалин. Только в данный момент ни Дженса, ни Джареда это не волновало, особенно когда оргазм ударил по нервам, болезненно и оглушающе, невозможно долго заставляя корчиться в судорогах.
Они задыхались, чувствуя импульсы, проходящие по их телам, сжимая друг друга в стальных объятиях, и было легче оттого, что кто-то был рядом, кто-то мог удержать от окончательного падения в эту бездну, в эту чернильную тьму, когда в глазах плясали ослепительно белые искры. Сплетение языков, борьба за выживание...
Кровать оказалась слишком узкой для двух человек, но Джаред умудрился устроиться между Дженсеном и стеной, перетягивая на себя одеяло. Он утроил голову у Эклза на груди, вздрагивая от неровного дыхания и тревожного биения сердца, когда на грани сна он почувствовал вздох и лёгкое прикосновение к волосам.
Дженсен закрыл глаза, понимая, что этот день закончится всё равно, а завтра явится непрошенной гостьей жестокая реальность, но так хотелось схватить за скользкий хвост время и остановить его бег, чтобы навсегда задержаться в этом позднем вечере...
Эпилог
- Что это? – осведомился Ким Мэннерс, глядя на бумагу, переданную ему Дженсеном. – О чём здесь говориться?
Эклз немного помолчал, понимая, что его заявление шокирует режиссёра, но теперь он уже принял решение и не намерен его менять.
- Итак? – напомнил о себе Мэннерс.
- Я отказываюсь от роли, - просто сказал Дженсен, глядя на подхваченный холодным ветром осенний листок.
- Ты... что?
- Я ухожу, - снова повторил он, подтверждая мысль, усиливая её позиции в собственном сознании.
Ким молчал. Он не мог поверить сказанному. Так не может быть. Актёры не расторгают контракты, когда половина материала уже отснята.
- Я ухожу. Здесь всё написано, - Дженс указал на листок бумаги в руках режиссёра.
- Но... почему? – решился всё-таки спросить Мэннерс.
Эклз на миг задумался, словно размышляя, как лучше сказать.
- Всё дело в том, Ким, что я слишком верю в сверхъестественное, - наконец, сказал он.
Мэннерс бросил на него задумчивый взгляд.
- И, снимаясь в подобном сериале, не могу не опасаться, что твари, которых Винчестеры уничтожают в шоу, могут обозлиться на весь мир и начать гадить хорошим людям...
- Какой же бред! – не удержался от восклицания Мэннерс, но тут же прикусил язык, потому что Дженсен, видимо, говорил абсолютно серьёзно.
- И в силу моих нынешних убеждений я прошу...
- Ничего не выйдет, - категорично отрезал подошедший Крипке.
Дженсен не обратил на него никакого внимания, продолжая:
- И я уже переговорил с руководством канала.
- Вот чёрт, - выругался Ким, вздыхая, качая головой. – Что же теперь? Придётся искать нового Дина Винчестера.
Он многозначительно посмотрел на Эрика, пожимая плечами, передавая бумагу продюсеру. Тот даже не на текст не взглянул.
- У нас, получается, есть только Сэм, то есть Джаред.
- А кто сказал, что я собираюсь остаться? – донёсся до них голос Падалеки, который как раз вышел из трейлера и теперь направлялся к ним по выложенной камнем дорожке. – Я не собираюсь играть младшего из братьев при другом Дине.
Ким, похоже, расстроился вконец. Эрик же всё пытался сохранить самообладание.
- Причина – точно такая же. Так что всё понятно.
Дженсен развернулся, зашагав к стоянке автомобилей неподалёку. Джаред поспешил за ним.
- «Импала»? – ухмыльнувшись, спросил Дженс, извлекая из кармана ключи, которые он не соизволил никому отдать.
Джаред кивнул. Они уселись в привычную и любимую машину, не замечая окриков персонала площадки, и Дженсен утроил ладони на привычном руле, заводя мотор.
- Хочешь стать охотником? – шутя, поинтересовался Джаред.
- Непременно, - кивнул Эклз.
Машина плавно выехала на шоссе на Ванкувер. Впереди было что-то неизвестное, чего, возможно, стоило бы опасаться, но «Импала», «Дин» и «Сэм» - всё там, где и должно быть. Дорога, горизонт, бледно-рыжее небо...
7 сентября 2007
Nice planet. We'll take it.
Название: Сверхъестественное
Автор: Reno
Фан-дом: Supernatural
Категория: RPS
Рейтинг: NC-17
Пейринг: J2
Предупреждения: пафос – этим я страдаю; мне кажется, вышла фигня какая-то, вот честно! =)) Короче, захотелось написать – и вот теперь вышло что-то непонятное... И ещё: в данном фике многое оставлено на самого читателя, так что – приятного времяпрепровождения!
От автора: название вышло банальным, но ничего другого я здесь как-то не вижу в заголовке. Так что рискнула и ладно =)) Надеюсь, вы дочитаете до конца, потому что фик получился длинным... Ох, что-то у меня тотальный депресняк =_=
Продолжение
3.
Эклз моргнул, пытаясь осознать факт, хотя его собственное предположение подтвердилось.
- Что, удивлён?
- Более чем, - протянул Эклз. – Не думал, что они существуют...
- Глупый, думаешь, нечисти нет? И сверхъестественного? Я ведь видел тебя по телику в одном баре, ты же играл того парня, Винчестера, охотника! И ты думаешь, всё это выдумано?
- Но вообще-то, - пытался оправдаться Дженс, - Эрик обычно использует реальные легенды для сценария...
- Реальнее некуда, Дженсен! – воскликнул Джемс, вспугнув какую-то птицу, которая, шумно хлопая крыльями, вылетела из колючего куста. – Легенды – это история. Настоящая история.
- Значит, охотники существуют, - Дженсен всё ещё мог окончательно поверить этому человеку. Может быть, он просто насмотрелся шоу и вообразил себя его героем?
- Я – живое доказательство. Пошли.
Они направились по тропе к выходу из леса.
- Там наша съёмочная площадка, - объяснил Эклз, следуя за Джеймсом.
- Понятно. Ты что-то говорил о своём друге.
- Да, Джаред, - начал Дженс, - вчера ночью его разбудил какой-то шум, и он решил выйти, чтобы проверить, я жутко виноват перед ним, потому что не убедил его остаться, и он выбрался из нашего трейлера, а потом, спустя минуть десять, я пошёл следом, потому что услышал крик. И когда я нашёл его, то...
- Эта тварь, - прервал его Джеймс, - я охочусь за ней уже пару недель, не в курсе, почему она выбрала именно это место... Я надеялся, что стандартные средства помогут...
- Соль, святая вода, серебряные пули? – не веря своим ушам, спросил Дженс.
- Именно. Распятие. И всё такое. Латинские заклинания... Но оно чертовски ловкое – исчезает слишком быстро.
- Офигеть, - протянул Эклз, осмысливая услышанное.
- Продолжай, - сказал Джеймс, шагая по тропе.
- Когда я нашёл его, он был... словно безумным. Глаза такие жуткие.
- Знаю. Это существо может убить одним своим видом. Думаю, твой друг ещё легко отделался.
- Но он чуть не сошёл с ума! Его сегодня забрали в клинику, он не может говорить, не обращает внимания на происходящее вокруг него. Доктор сказал, что его разум повреждён.
- Да, но он мог и умереть. Что-то спасло его от этой твари, не знаю, что именно. Но раз уж вы снимаете сериал о всякой чертовщине, думаю, у вас есть латинские слова.
- Да, - прошептал Дженсен. – Кристо.
- Да, это подойдёт, - подтвердил Джеймс. – Возможно, в этом причина... Покажи мне место происшествия. И, кстати, почему ты в лес пошёл?
Дженсен вспомнил, что у него не было с собой абсолютно ничего, и несколько пристыжено молчал. Но затем всё-таки пробормотал:
- Я нашёл кровавые следы и следовал за ними.
- Глупо! – отрезал Джеймс. – Ты совсем идиот? Эта тварь тебя бы на куски разорвала ещё раньше, чем ты бы её увидел. А ещё в охотников играете.
Эклз пожал плечами. Он никогда не думал, что два мира соприкоснуться таким неожиданным способом. Это было слишком непредсказуемо.
- Не думал, что подобное существует? – понимающе спросил Джеймс, и Дженс кивнул.
- Знаете, парни, вы с этим так обращаетесь – безалаберно.
Дженсен посмотрел на оглянувшегося охотника.
- Да, не смотри на меня так. Нельзя шутить с такими вещами. Вы бьёте зеркала, вызываете духов, читаете на латыни. Притворяетесь профессионалами. Это не дело, Дженсен.
Тот огляделся – лес выглядел вполне миролюбиво.
- Вы играете с огнём. Нечисть может сильно разозлиться, потому что кто-нибудь хотя бы раз в день говорит, что не верит в сверхъестественное. Возможно, поэтому это существо возникло так неожиданно здесь – вы сами его привлекли.
- Но ведь это кино! – воскликнул Эклз.
- Слова имеют силу, мысли имеют силу. Ваше воображение выплёскивает энергию в окружающее пространство, что не может не послужить причиной всяких странностей. Не доводилось терять вещи самыми невообразимыми способами? Бывает так – положил вещь, отвернулся, затем смотришь – её уже нет. А потом снова на месте?
- Бывало, - прошептал Дженсен. – Точно, было такое. Пару раз.
- Энергетика съёмочной площадки создаёт что-то вроде полтергейста, только немного другого рода.
Они вышли на площадку к трейлеру, и Дженсен провёл охотника к окну.
- Вот здесь есть какой-то странный след.
Джеймс внимательно осмотрел окно и знак.
- Это метка. Оно так намечает жертву. Вас было двое внутри, но оно, вероятно, уже знало, кто выйдет первым.
Дженсен закусил губу. Он должен был быть благоразумнее.
- Знаешь, я видел то, что оставалось от его жертв, и могу сказать, что твоему другу можно только позавидовать. Там просто было месиво из костей, внутренностей и прочего. Оно не питается человеческим мясом, оно просто одержимо неконтролируемой злобой. Пока не знаю ничего ни о происхождении подобных тварей, ни о названии. Я просмотрел множество легенд, хотя сколько-нибудь похожих на эти убийства, но всегда в чём-то они не совпадали.
Дженсен, собравшись с духом, решился задать вопрос:
- А ты видел его?
- Да, - вздохнул Джеймс. – Я охочусь почти двадцать лет, и только благодаря этому не сошёл с ума. Но и мне потребовалось время, чтобы пересилить себя и начать охоту. Оно отвратительно. Я не советую тебе бродить по ночам, иначе всё может закончиться плохо.
- А... ты думаешь, оно вернётся.
- Безусловно. Тварь обосновалась здесь, и, думаю, она будет искать недобитую жертву...
- Джареда?!
- Но раз его увезли, выбор может пасть и на тебя, так что поостерегись!
- и что, надо посыпать солью перед входом и около окон? – Дженсен позволил себе чуть улыбнуться.
- Да, - совершенно серьёзно ответил Джемс, – если не хочешь сдохнуть тут. А оно, уверяю тебя, сможет продрать дерево двери с лёгкостью, так что тебе лучше поступить именно так. И не смотри на него!
Дженсен кивнул, понимая, что ситуация гораздо хуже, чем он мог себе представить.
- Но не вечно же мне так трястись, - сказал он с надеждой.
- Я охотник, так что буду ждать эту тварь здесь. К тому же, раз уж нашлась отличная приманка, существо придёт сюда сегодня или завтра. В любом случае, я буду ждать его. И прикончу.
Эти слова несколько приободрили Дженсена, хотя внутри тонким противным голоском засмеялся страх, понимая, что сегодня ночью сознание Эклза будет принадлежать ему без остатка.
Эрик в расстроенных чувствах покачивался на режиссёрском складном стуле, не обращая внимания на набухающие на горизонте тучи и пронизывающий ветер. Он никак не мог добраться до сути произошедшего, располагая слишком скудной информацией по делу. Произошло что-то странное и страшное – вот всё, что он мог утверждать с полной уверенностью. Но дальше размышления заходили в тупик. Почему, когда? Что произошло злополучной ночью с Джаредом, которого не так давно увёз в свою клинику доктор Рэндел? Он спрашивал об этом Дженсена раза три или четыре, но не добился чёткого ответа, только привёл парня в состояние ещё большего раздражения. Сейчас, когда немного времени прошло, стоило бы наведаться к Эклзу ещё разок, может быть, он вспомнил что-то новое?
Дженсен и Джеймс сидели на подгнившем бревне около трейлера, размышляя каждый о своём. Джеймс, похоже, продумывал свой план до мельчайших деталей, Эклз же думал о Джареде, который сейчас находился в больнице. Ему безумно хотелось навестить друга, но доктор Рэндел ясно дал ему понять, как это нежелательно.
- Послушай, - начал Дженс, обращаясь к охотнику. – Ты знаешь, что нужно делать в таких случаях? Как я могу помочь Джареду, если от лекарств не будет толку?
- А толку и не будет, - кивнул Джеймс. – Это всё глупости, нельзя вылечить подобное таблетками.
- Тогда что?
- Думаю, теоретически, здесь сработает одна известная поговорка. Клин клином вышибают, слышал о таком?
Эклз кивнул, ожидая продолжения.
- Он испытал сильнейшее потрясение, так что его разум просто мог взорваться, но он остался жив. Сейчас его сознание в некотором подобии ступора, поэтому он не реагирует на внешние раздражители. Однако здесь всё зависит от силы этого внешнего раздражения. Его разум – остановившийся мотор, переживший короткое замыкание, но не сгоревший дотла. И теперь его надо завести.
Дженсена немного покоробила эта техническая терминология, но, в принципе, всё было понятно.
- Для этого он должен испытать ещё большее потрясение. Но не страх, потому что это только усугубит его положение, а что-то иного рода. Скорее не психологического, а физического.
- Куда это ты клонишь! – внезапно воскликнул Дженсен, вскакивая.
- Сядь, успокойся. Я просто рассказываю тебе о способе привести твоего друга в чувство. Ты ведь хочешь, чтобы он снова стал нормальным?
Дженсен снова кивнул, садясь обратно.
- Это должно быть что-то действительно из ряда вон выходящее, слабое средство здесь не поможет.
- И о чём же ты говоришь? – осторожно осведомился Дженс, всё ещё на что-то надеясь.
- О сексе, конечно, - беспечно откликнулся Джеймс, осматривая ружьё. – Только об этом. Думаю, это будет действительно сильным лекарством, если ты сделаешь так...
Дженсен почувствовал, как краска заливает лицо, но, не взирая на это, с раздражением выкрикнул:
- Прекрати свои дурацкие шутки!
- Это не шутка, - авторитетно заявил Джеймс, - это проверенное средство. Он не будет ожидать от тебя подобного, он ведь не гей?
Он смотрел на Эклза пристально, словно врач, выписывающий рецепт.
- Нет...
- Ты точно знаешь?
- Да. Мы с ним общаемся уже достаточно долго, чтобы я разобрался.
В голове непрошенным воспоминанием всплыл недавний странный поцелуй, но Джаред тряхнул головой, чтобы избавиться от странных мыслей.
- Тогда для него это будет потрясением, которое, надеюсь, не навредит ему, а, наоборот, вырвет из небытия внутри него. Он сам не справится с этим.
- Надеешься? – снова повысил голос Дженсен. – Надеешься?!!!
- Да, это уже помогало... мне, - он отвёл взгляд, но Дженс успел заметить в его глазах смущение. Класс... – и ещё... некоторым. Думаю, поможет и здесь.
Эклз невольно сглотнул, думая, что это совсем не для него.
- Я не могу такое сделать, - наконец, проговорил он.
- А твой друг? Пусть остаётся таким на всю жизнь?
- Это противоестественно.
- А то, что мы жрём каждое утро – это не противоестественно? – Джеймс, похоже, уже основательно разозлился. – Если бы мы делали только естественные поступки, то до сих пор бы подтирались лопухами и охотились с самодельными пиками! И телевизор бы не смотрели, это точно!
Дженсен затих, думая, что, вроде бы, всё, о чём говорит Джеймс, логично, но это ведь не значит...
- Ему поможешь ты или никто, - это прозвучало, словно приговор.
- Я не смогу, - всё-таки пробормотал Эклз, когда Джемс неожиданно грубо схватил его за плечи, присасываясь, как пиявка, к его рту, больно и слишком резко, проталкивая внутрь язык, кусая за нижнюю губу до крови.
- Чёрт! – ругнулся Дженсен, ударом в челюсть отбрасывая охотника.
- Не так уж и сложно? – осведомился тот, потирая место ушиба. Всё-таки удар у Эклза был вполне хорош.
- Урод! – крикнул Дженсен, стирая кровь с подбородка.
- Эй, что происходит? – тут и Крипке подоспел.
- Ничего, - отрывисто произнёс Эклз, дотрагиваясь пальцем до раны на губе.
- Что это у тебя?
Он лишь молча закрыл ладонью повреждённое место, с яростью глядя на поднимающего на ноги Джеймса.
- Учти, - сказал тот, кривясь от боли. – Это единственное средство. И не выходи ночью из трейлера.
Крипке в растерянности переводил взгляд с охотника на Дженсена, ничего толком не понимая.
4.
Дженсен никак не мог уснуть, хотя ночь перевалила за середину. Отсутствие привычного тихого дыхания Джареда на соседней кровати создавало неприятное ощущение одиночества, и хотелось уйти, выбраться из чёрного нутра помещения, убежать куда-нибудь, где есть люди. Даже ввалиться к кому-нибудь из съёмочной группы, не взирая на странные взгляды и реакцию. Но Джеймс приказал не покидать трейлер. Конечно, он ведь теперь стал приманкой для какой-то неизвестной твари. Эклз даже выполнил наказ насчёт соли, хотя и чувствовал теперь себя так, словно играет в очередном дубле сериала. Только вот ни камер, ни прожекторов, ни подходящего сценария, в котором, конечно, с Винчестером будет всё в порядке, не было. Была лишь едкая неопределённость.
Без двадцати час. И ничего. Никаких подозрительных звуков, скрежета. Дженс безуспешно пытался вспомнить, во сколько Джаред покинул трейлер, но тогда он совершенно не думал о времени, да и часы скрывала надёжная завеса темноты. Теперь же потребность следить за металлическими стрелками, ловящими каждый случайный лучик света, возникла неожиданно, и, как ни странно, помогала превозмогать тревогу и страх ожидания. Монотонное движение и тиканье успокаивали, и через несколько минут Дженс даже почувствовал, что сможет в скором времени заснуть.
Он закрыл глаза, мысленно считая до тысячи, вторя щелчкам механизма, погружаясь в усталую муть всё глубже, позволяя сну уносить сознание... Когти неторопливо провели по стылому стеклу, раздражая слух, заставляя вскочить, путаясь в покрывале.
Дженсен видел силуэт в окне, подсвеченный слабым светом, но тот исчез через мгновение, растворился, оставив после себя лишь смешанное с любопытством странное чувство, словно всё это на самом деле было игрой, фантазией, и ничего опасного в этом нет. Что-то типа «Подставы» или «Жестоких игр», но Эклз пока не мог заставить себя решиться открыть дверь трейлера и выглянуть наружу, тем более что до него донёсся какой-то шум, и он запоздало вспомнил, что Джеймс устроил во дворе засаду. Хотелось помочь, но что он может сделать? У охотника хотя бы есть специальное оружие, а на съёмочной площадке святая вода поддельная, там этикетка с надписью приклеена поверх «Bonaqua» или иного названия. Хотя, есть кухонный нож...
Дженсен немного истерично засмеялся, приникая к стеклу, чтобы разглядеть хоть что-то, но с такого угла даже крыльца не было видно. Можно было бы попробовать разглядеть бой через замочную скважину, но та оказалась глухой – сквозные перестали делать ещё в прошлом веке.
Раздался сдавленный крик, принадлежащий, видимо, Джеймсу, и Дженсен с трудом подавил в себе желание прийти на помощь охотнику. Тот больше не кричал, зато около самой двери поползло могильными червями хриплое рычание, тяжёлое, словно на грани гибели, и Эклз отошёл к кровати Джареда, обхватив себя руками, чтобы не было так страшно холодно. Он закутался в своё одеяло, затем взял и джаредовское, чтобы накрыться с головой, а звук, казалось, просачивался во все щели, заполняя собой помещение, и стекло дрожало под ударами то ли ветра, то ли неизвестной твари, потому что шумы стали накладываться друг на друга, прибавив к своему враждебному Эклзу сообществу ещё один – скрежет металла ржавой дверной ручки, которую с силой поворачивали, пытаясь выломать замок. Всё слилось в страшную какофонию, подогретую, к тому же, и страхом, от этого казавшуюся ещё более оглушающей. Дженсен зажал ладонями уши, надеясь, что соляной барьер даст ему хотя бы немного времени, чтобы ускользнуть, если тварь вышибет дверь.
Внутри всё замерло, казалось, даже сердце перестало биться, и он часто забывал дышать, вспоминая об этом в редкие минуты проблесков неизвестного спокойствия, которое вспышками высветляло дождливую серость внутри.
Пришло воспоминание о неожиданном поцелуе Джареда, который был тогда на грани полного безумия. Может быть, ему это помогло? Дженсен вдруг зацепился за эту мысль, чтобы окончательно не сойти с ума от продолжительного шума. Зачем Падалеки сделал это? Вопросов было слишком много, но сейчас как раз миг, в который можно беспрепятственно искать ответы на них. Что-то хотел сказать? Пытался спасти собственный разум?
На душе неожиданно потеплело от мысли, что он всё-таки немного помог Джареду, и Дженсен почувствовал, как отступает ледяной страх, невероятный шум затихает, в голове больше не стучит молот, и даже жить можно! Он осторожно сбросил одеяло, подходя к двери, ожидая нового скрежета, но ничего не повторилось. Вместо этого в тишине прозвучал звонкий выстрел, краткий, как одна сотая доля секунды, одновременно длинной в вечность, его отголосок вспыхнул где-то вдалеке, и Эклз открыл дверь.
Бетонные ступени были покрыты какой-то чёрной жидкостью, и субстанция быстро испарялась, а чуть дальше к лесу лежало тело Джемса. Его лицо и грудь были залиты кровью, живот распорот, являя зарождающемуся рассвету внутренности, но, как ни странно, он был ещё жив.
- Я прикончил... – прохрипел он, когда Дженсен приблизился к нему, опускаясь рядом. – Но и оно меня...
Земля вокруг его тела пропиталась бурым, и он сказал:
- Помни о решении проблемы.
И умер. Единственный охотник, которого видел Эклз, не подозревавший до этого дня, что они вообще существуют.
Дженс закопал его тело в лесу, прикатив большой камень, установил подобием надгробия, хотя, наверное, следовало бы сжечь тело, как это было в одной из серий. Однако костёр привлёк бы слишком много внимания, к тому же пришлось засыпать кровавые следы землёй, черная грязь же, оставшаяся от твари, исчезла сама собой. Начался новый день.
Эрик бросал на Дженсена странные взгляды до самого полудня, и когда Эклз не выдержал и решил объяснить Крипке, что происходит, тот неожиданно решил поехать в Ванкувер, чтобы немного поработать. Дженс был несколько удивлён, но при этом испытал и облегчение, узнав, что свидетель его странного поведения хотя бы на время исчез со съёмочной площадки, а ведь пищи для раздумий теперь было слишком много, и тратить время на бессмысленные оправдания было бы, по меньшей мере, глупо. Половина команды уехала, потому что дата продолжения съёмок так и осталась неизвестна, и этот факт действительно расстраивал Дженсена. Он очень надеялся, что Джаред придёт в себя в скором времени, но один раз он услышал разговор двух операторов, в котором они рассуждали о тотальной свёртке проекта. Это прозвучало ужасно, И Дженсен не мог бы себе представить, что «Сверхъестественное» умрёт на половине пути, когда популярность шоу на пике... Ему казалось, что никто не верит в Джареда, в то, что он сможет справиться с этим помешательством, что вернётся совсем скоро, возьмёт в руки листки со сценарием и скажет, что готов к работе. Дженс направился в трейлер, по пути досадуя на всех этих людей, что так быстро похоронили сериал, да и актёров тоже. Это было неправильно. И нечестно. И хотелось сказать об этом вслух, но у Эклза, похоже, были проблемы посерьёзнее. Если верить словам покойного Джеймса, то он мог бы сделать кое-что и помочь другу. Но кто после этого будет он сам? Дженсена пугал тот факт, что он, возможно, единственный, кто может поправить дело, но способ, о котором упомянул охотник, был совсем не приемлемым. Дженсен присел на стул, глядя на пустую кровать Джареда, мучительно стараясь найти хотя бы пару причин для оправдания своего будущего поступка. Одна-то у него точно была – может быть, разум Джареда всё-таки вырвется из этих оков некоторого безумия, и он станет прежним, живым, остроумным парнем, который забудет о том времени, проведённом в клинике доктора Рэндела, когда он был похож на манекена с пустым взглядом и полным безволием. Эклз знал, что он может сделать ради лучшего друга всё, что угодно, но никогда ранее не задумывался о подобном. И дело даже не в том, что Джаред был парнем... Дело было в самом Дженсене, который должен был сделать такое с человеком, не осознающим в данный момент саму реальность. Фактически, он должен был сделать это без согласия на то Джареда, без его желания.
В оконное стекло стукнуло. Дженсен выглянул, увидев Эрика на поляне перед трейлером. Тот помахал, чтобы Эклз вышел наружу. Парень выбрался на крыльцо.
- Что?
- Только что приехал из города, - нахмурился Крипке, стараясь не смотреть на Дженсена, чем сразу же выдал своё беспокойство. – Я был у доктора Рэндела.
- Что?! – Дженс был возмущён. – Почему мне не сказал, что едешь к Джареду? Я его друг, между прочим!
При этих словах внутри кольнуло от собственной мысли «Друг, которому придётся трахнуть его!»
-Я знаю, - кивнул Эрик. – Но не думай, что мне удалось увидеться с Джеем, он был в палате, я только видел его через специальное окно. Доктор редко позволяет видеться с больными, он говорит, что подобные визиты только нервируют пациентов...
- Так что он сказал?
- Сказал, что ситуация тревожная, - тихо пробормотал Эрик, зная, что это совсем не обрадует Эклза.
Тот и вправду стоял, нахмурившись, глубоко засунув кулаки в карманы куртки.
- Что Джаред останется у него ещё более чем на месяц.
- На месяц?
- Да, - Крипке кивнул, разворачиваясь, чтобы уйти. – Не езди к нему, доктор и так был недоволен тем, что я пришёл.
- Ещё чего, - упрямо сказал Дженс. – Думаешь, я его там так брошу?
- Это вряд ли принесёт какой-то результат. Понимаешь, даже наблюдая за ним через стекло, я видел, что он просто разбит. Он не реагирует ни на что. В его глазах пустота и серость. Хотя, там, правда, атмосфера не слишком радостная...
- Вот так, - проронил Дженсен.
- Но это психиатрическая клиника!
- Но не тюрьма же!
Эрик замолк, делая шаг по дорожке.
- Эй, Эрик, а что ещё?
- Ещё? – он на миг обернулся. – Ничего, Дженсен. Больше ничего.
- Доктор не сказал тебе, что он там делает? Какие препараты, процедуры, прочее?
- Сказал. Обычные, самые лёгкие пока лекарства. Терапия. Он не достиг особого успеха, но ведь прошёл всего день.
Эклз кивнул. Он умолчал о своём решении всё-таки навестить Джея, но чуть позже.
Джаред бездумно смотрел в окно: маленький дворик, отгороженный от большого мира высокой стеной, через которую нельзя перелезть, не рискуя переломать себе ноги. Во дворе – люди в серых больничных халатах, те, кого выпускают на прогулку. Буйных же держат в специальных палатах, где они не смогут навредить ни окружающим, ни себе. Шприцы, стаканчики из коричневой толстой бумаги, из которой обычно делают почтовые конверты для заказных писем, таблетки... Джаред смотрел в окно, стараясь вдохнуть хоть каплю свежего воздуха, но тщетно – он был словно под стеклянным куполом, откуда не мог выбраться, как редкая бабочка, букашка, жучок, попавший в коллекцию энтомолога. И сейчас за ним следят, он видел, как подмигивает красный глазок видеокамеры, установленный на случай приступа сумасшествия, который может ударить по его телу со всей безжалостностью...
На столе, немного обшарпанном, перед ним лежит чистый лист бумаги и карандаш, остро отточенный, таким можно проткнуть кожу на сгибе локтя и выпустить собственную кровь. Но Джей знал, что карандаш дан ему совершенно не для этого. И если даже он попробует проделать подобное, санитары тут же притащат ящик ампул, и станут колоть его вены раз за разом, чтобы лошадиная доза успокоительного подействовала. Поэтому он не станет совершать глупостей, он просто возьмёт бумагу и напишет что-нибудь. Или нарисует. Всё, что только захочет, никто не будет ему препятствовать, никто не накажет, не скажет главному врачу, что все его рисунки – мрачные росчерки, серые глаза и окровавленные пули. Как можно изобразить страх? И все его строки – лишь о том, что смерть стережёт его за каждым углом, но он не боится. Что он хочет, чтобы рядом был он...
- Кто – он? – спросил однажды Джерри, санитар с его этажа.
Джаред молчал.
- Ты, Джаред, написал здесь, - Джерри покосился на листок в руках, - что хочешь, чтобы рядом был он. Кто это человек? Твой брат, отец, друг?
При последнем слове Джаред почувствовал необъяснимую боль, словно его резали на куски, но лишь нахмурился, вспоминая.
Он почти машинально покачал головой, отворачиваясь к окну в неосознанной попытке отгородиться от надоедливого санитара. Язык подвёл его.
Он не знал, о ком он написал. Но это знание было где-то на поверхности, и порой Джареду казалось, что ещё миг – и он поймает нужное слово, имя, понятие... Ничего не выходило, но ощущение досягаемости не оставляло его даже во сне. Он знал, что его память не стёрта, не повреждена, просто это всё было похоже на старческий маразм. Внутри всё застыло, заело какой-то маленький, но очень важный замочек.
За окном серое небо заливало серостью траву и потерянных людей, которые сидели на лавках или медленно брели по садовым дорожкам, изредка замечая друг друга, не выражая никакой радости по поводу этого открытия. Джаред чувствовал, как давит на него больничный запах медикаментов, но никто не собирался выпускать его из четырёх стен, пока он полностью не выздоровеет, а об этом было сложно судить, поскольку таблетки мало помогали ему. От успокоительного сильно клонило в сон, а от капель, повышающих давление, болела голова и онемевшее тело рвала странная враждебная энергия, которая побуждала бежать, действовать, делать хоть что-то. Поэтому Джаред обычно швырял разноцветные горошины в окно, стоило лишь врачу отвернуться. Пару раз он попадался, но не мог заставить себя прекратить это занятие, потому что внутренний голос утверждал, что ему не нужны лекарства, что он абсолютно здоров, и должен потребовать выписки.
В первый день своего заключения он часто думал о том, за что его держат в серой комнате, в которой каждая вещь вопит о своей казённости и отсутствии личностных убеждений. Он хотел заставить себя встать на ноги, пройти до двери, разбить костяшки пальцев о бетонную стену, но лишь опрокидывал столики на блестящих стальных ножках, стоящие у изголовья кровати. На шум прибегали санитары, медсёстры доставали шприцы и спирт для дезинфекции, врачи качали головами. Хотя, они видели и не такое...
- Ты получаешь квалифицированную помощь, - успокоительно говорил Джерри. – Ты лечишься. Ты будешь снова здоров.
Санитар бросил на Сэма взгляд, полный жалости. Он прекрасно помнил, как привезли этого парня – бледного, сломанного, как кукла, с широко открытыми серо-зелёными глазами. Он помнил, и теперь задавался вопросом: что же произошло с этим человеком, кто превратил его в жалкое подобие нормальности и здравого смысла? Он думал над этим долгое время, и порой ему становилось действительно страшно.
Октябрь был скользким и слякотным, как и положено быть осеннему месяцу в Канаде. Первый подтаявший снег, смешавшийся с дорожной грязью, навевал мысли о бессмысленности зимы, как времени года. Осень же медленно убивала Джерри своим безразличием, заставляя его вспоминать самые печальные моменты из его жизни, обостряла хроническую пневмонию и аллергию на влажный холод. Джерри ненавидел осень всем своим большим сердцем, к тому же зимой пациенты психиатрической клиники пребывали в состоянии странном, схожем с анабиозом гадов, что покрывали своё тело льдом, замирая на долгое время, словно мёртвые. Никто ничего не хотел, и это угнетало. Ни разговаривать, ни слушать, ни заниматься прикладным творчеством.
- Джерри, у нас тут тяжёлый случай, - сказала телефонная трубка голосом Маргарет, координатора. – Спускайся вниз.
Парень был совсем молодым и очень высоким. Немного растрёпанные вьющиеся волосы, тёмные, беспокойный взгляд.
- Мы толком не знаем, что произошло с ним. Позвонил лично доктор Рэндел.
Джерри приблизился к человеку, чувствуя, как ком в горле мешает дышать. Сколько он таких видел за свою жизнь, молодых, когда-то здоровых? У них была свои радости, и своя судьба, и в этой судьбе, её ветвистых белых линиях сломалось что-то, пошло не так, закрутилось в невидимом вихре, сводя с ума.
Джерри заглянул в его глаза, тихо спросив:
- Как тебя зовут, сынок?
Тишина.
Автор: Reno
Фан-дом: Supernatural
Категория: RPS
Рейтинг: NC-17
Пейринг: J2
Предупреждения: пафос – этим я страдаю; мне кажется, вышла фигня какая-то, вот честно! =)) Короче, захотелось написать – и вот теперь вышло что-то непонятное... И ещё: в данном фике многое оставлено на самого читателя, так что – приятного времяпрепровождения!
От автора: название вышло банальным, но ничего другого я здесь как-то не вижу в заголовке. Так что рискнула и ладно =)) Надеюсь, вы дочитаете до конца, потому что фик получился длинным... Ох, что-то у меня тотальный депресняк =_=
Продолжение
3.
Эклз моргнул, пытаясь осознать факт, хотя его собственное предположение подтвердилось.
- Что, удивлён?
- Более чем, - протянул Эклз. – Не думал, что они существуют...
- Глупый, думаешь, нечисти нет? И сверхъестественного? Я ведь видел тебя по телику в одном баре, ты же играл того парня, Винчестера, охотника! И ты думаешь, всё это выдумано?
- Но вообще-то, - пытался оправдаться Дженс, - Эрик обычно использует реальные легенды для сценария...
- Реальнее некуда, Дженсен! – воскликнул Джемс, вспугнув какую-то птицу, которая, шумно хлопая крыльями, вылетела из колючего куста. – Легенды – это история. Настоящая история.
- Значит, охотники существуют, - Дженсен всё ещё мог окончательно поверить этому человеку. Может быть, он просто насмотрелся шоу и вообразил себя его героем?
- Я – живое доказательство. Пошли.
Они направились по тропе к выходу из леса.
- Там наша съёмочная площадка, - объяснил Эклз, следуя за Джеймсом.
- Понятно. Ты что-то говорил о своём друге.
- Да, Джаред, - начал Дженс, - вчера ночью его разбудил какой-то шум, и он решил выйти, чтобы проверить, я жутко виноват перед ним, потому что не убедил его остаться, и он выбрался из нашего трейлера, а потом, спустя минуть десять, я пошёл следом, потому что услышал крик. И когда я нашёл его, то...
- Эта тварь, - прервал его Джеймс, - я охочусь за ней уже пару недель, не в курсе, почему она выбрала именно это место... Я надеялся, что стандартные средства помогут...
- Соль, святая вода, серебряные пули? – не веря своим ушам, спросил Дженс.
- Именно. Распятие. И всё такое. Латинские заклинания... Но оно чертовски ловкое – исчезает слишком быстро.
- Офигеть, - протянул Эклз, осмысливая услышанное.
- Продолжай, - сказал Джеймс, шагая по тропе.
- Когда я нашёл его, он был... словно безумным. Глаза такие жуткие.
- Знаю. Это существо может убить одним своим видом. Думаю, твой друг ещё легко отделался.
- Но он чуть не сошёл с ума! Его сегодня забрали в клинику, он не может говорить, не обращает внимания на происходящее вокруг него. Доктор сказал, что его разум повреждён.
- Да, но он мог и умереть. Что-то спасло его от этой твари, не знаю, что именно. Но раз уж вы снимаете сериал о всякой чертовщине, думаю, у вас есть латинские слова.
- Да, - прошептал Дженсен. – Кристо.
- Да, это подойдёт, - подтвердил Джеймс. – Возможно, в этом причина... Покажи мне место происшествия. И, кстати, почему ты в лес пошёл?
Дженсен вспомнил, что у него не было с собой абсолютно ничего, и несколько пристыжено молчал. Но затем всё-таки пробормотал:
- Я нашёл кровавые следы и следовал за ними.
- Глупо! – отрезал Джеймс. – Ты совсем идиот? Эта тварь тебя бы на куски разорвала ещё раньше, чем ты бы её увидел. А ещё в охотников играете.
Эклз пожал плечами. Он никогда не думал, что два мира соприкоснуться таким неожиданным способом. Это было слишком непредсказуемо.
- Не думал, что подобное существует? – понимающе спросил Джеймс, и Дженс кивнул.
- Знаете, парни, вы с этим так обращаетесь – безалаберно.
Дженсен посмотрел на оглянувшегося охотника.
- Да, не смотри на меня так. Нельзя шутить с такими вещами. Вы бьёте зеркала, вызываете духов, читаете на латыни. Притворяетесь профессионалами. Это не дело, Дженсен.
Тот огляделся – лес выглядел вполне миролюбиво.
- Вы играете с огнём. Нечисть может сильно разозлиться, потому что кто-нибудь хотя бы раз в день говорит, что не верит в сверхъестественное. Возможно, поэтому это существо возникло так неожиданно здесь – вы сами его привлекли.
- Но ведь это кино! – воскликнул Эклз.
- Слова имеют силу, мысли имеют силу. Ваше воображение выплёскивает энергию в окружающее пространство, что не может не послужить причиной всяких странностей. Не доводилось терять вещи самыми невообразимыми способами? Бывает так – положил вещь, отвернулся, затем смотришь – её уже нет. А потом снова на месте?
- Бывало, - прошептал Дженсен. – Точно, было такое. Пару раз.
- Энергетика съёмочной площадки создаёт что-то вроде полтергейста, только немного другого рода.
Они вышли на площадку к трейлеру, и Дженсен провёл охотника к окну.
- Вот здесь есть какой-то странный след.
Джеймс внимательно осмотрел окно и знак.
- Это метка. Оно так намечает жертву. Вас было двое внутри, но оно, вероятно, уже знало, кто выйдет первым.
Дженсен закусил губу. Он должен был быть благоразумнее.
- Знаешь, я видел то, что оставалось от его жертв, и могу сказать, что твоему другу можно только позавидовать. Там просто было месиво из костей, внутренностей и прочего. Оно не питается человеческим мясом, оно просто одержимо неконтролируемой злобой. Пока не знаю ничего ни о происхождении подобных тварей, ни о названии. Я просмотрел множество легенд, хотя сколько-нибудь похожих на эти убийства, но всегда в чём-то они не совпадали.
Дженсен, собравшись с духом, решился задать вопрос:
- А ты видел его?
- Да, - вздохнул Джеймс. – Я охочусь почти двадцать лет, и только благодаря этому не сошёл с ума. Но и мне потребовалось время, чтобы пересилить себя и начать охоту. Оно отвратительно. Я не советую тебе бродить по ночам, иначе всё может закончиться плохо.
- А... ты думаешь, оно вернётся.
- Безусловно. Тварь обосновалась здесь, и, думаю, она будет искать недобитую жертву...
- Джареда?!
- Но раз его увезли, выбор может пасть и на тебя, так что поостерегись!
- и что, надо посыпать солью перед входом и около окон? – Дженсен позволил себе чуть улыбнуться.
- Да, - совершенно серьёзно ответил Джемс, – если не хочешь сдохнуть тут. А оно, уверяю тебя, сможет продрать дерево двери с лёгкостью, так что тебе лучше поступить именно так. И не смотри на него!
Дженсен кивнул, понимая, что ситуация гораздо хуже, чем он мог себе представить.
- Но не вечно же мне так трястись, - сказал он с надеждой.
- Я охотник, так что буду ждать эту тварь здесь. К тому же, раз уж нашлась отличная приманка, существо придёт сюда сегодня или завтра. В любом случае, я буду ждать его. И прикончу.
Эти слова несколько приободрили Дженсена, хотя внутри тонким противным голоском засмеялся страх, понимая, что сегодня ночью сознание Эклза будет принадлежать ему без остатка.
Эрик в расстроенных чувствах покачивался на режиссёрском складном стуле, не обращая внимания на набухающие на горизонте тучи и пронизывающий ветер. Он никак не мог добраться до сути произошедшего, располагая слишком скудной информацией по делу. Произошло что-то странное и страшное – вот всё, что он мог утверждать с полной уверенностью. Но дальше размышления заходили в тупик. Почему, когда? Что произошло злополучной ночью с Джаредом, которого не так давно увёз в свою клинику доктор Рэндел? Он спрашивал об этом Дженсена раза три или четыре, но не добился чёткого ответа, только привёл парня в состояние ещё большего раздражения. Сейчас, когда немного времени прошло, стоило бы наведаться к Эклзу ещё разок, может быть, он вспомнил что-то новое?
Дженсен и Джеймс сидели на подгнившем бревне около трейлера, размышляя каждый о своём. Джеймс, похоже, продумывал свой план до мельчайших деталей, Эклз же думал о Джареде, который сейчас находился в больнице. Ему безумно хотелось навестить друга, но доктор Рэндел ясно дал ему понять, как это нежелательно.
- Послушай, - начал Дженс, обращаясь к охотнику. – Ты знаешь, что нужно делать в таких случаях? Как я могу помочь Джареду, если от лекарств не будет толку?
- А толку и не будет, - кивнул Джеймс. – Это всё глупости, нельзя вылечить подобное таблетками.
- Тогда что?
- Думаю, теоретически, здесь сработает одна известная поговорка. Клин клином вышибают, слышал о таком?
Эклз кивнул, ожидая продолжения.
- Он испытал сильнейшее потрясение, так что его разум просто мог взорваться, но он остался жив. Сейчас его сознание в некотором подобии ступора, поэтому он не реагирует на внешние раздражители. Однако здесь всё зависит от силы этого внешнего раздражения. Его разум – остановившийся мотор, переживший короткое замыкание, но не сгоревший дотла. И теперь его надо завести.
Дженсена немного покоробила эта техническая терминология, но, в принципе, всё было понятно.
- Для этого он должен испытать ещё большее потрясение. Но не страх, потому что это только усугубит его положение, а что-то иного рода. Скорее не психологического, а физического.
- Куда это ты клонишь! – внезапно воскликнул Дженсен, вскакивая.
- Сядь, успокойся. Я просто рассказываю тебе о способе привести твоего друга в чувство. Ты ведь хочешь, чтобы он снова стал нормальным?
Дженсен снова кивнул, садясь обратно.
- Это должно быть что-то действительно из ряда вон выходящее, слабое средство здесь не поможет.
- И о чём же ты говоришь? – осторожно осведомился Дженс, всё ещё на что-то надеясь.
- О сексе, конечно, - беспечно откликнулся Джеймс, осматривая ружьё. – Только об этом. Думаю, это будет действительно сильным лекарством, если ты сделаешь так...
Дженсен почувствовал, как краска заливает лицо, но, не взирая на это, с раздражением выкрикнул:
- Прекрати свои дурацкие шутки!
- Это не шутка, - авторитетно заявил Джеймс, - это проверенное средство. Он не будет ожидать от тебя подобного, он ведь не гей?
Он смотрел на Эклза пристально, словно врач, выписывающий рецепт.
- Нет...
- Ты точно знаешь?
- Да. Мы с ним общаемся уже достаточно долго, чтобы я разобрался.
В голове непрошенным воспоминанием всплыл недавний странный поцелуй, но Джаред тряхнул головой, чтобы избавиться от странных мыслей.
- Тогда для него это будет потрясением, которое, надеюсь, не навредит ему, а, наоборот, вырвет из небытия внутри него. Он сам не справится с этим.
- Надеешься? – снова повысил голос Дженсен. – Надеешься?!!!
- Да, это уже помогало... мне, - он отвёл взгляд, но Дженс успел заметить в его глазах смущение. Класс... – и ещё... некоторым. Думаю, поможет и здесь.
Эклз невольно сглотнул, думая, что это совсем не для него.
- Я не могу такое сделать, - наконец, проговорил он.
- А твой друг? Пусть остаётся таким на всю жизнь?
- Это противоестественно.
- А то, что мы жрём каждое утро – это не противоестественно? – Джеймс, похоже, уже основательно разозлился. – Если бы мы делали только естественные поступки, то до сих пор бы подтирались лопухами и охотились с самодельными пиками! И телевизор бы не смотрели, это точно!
Дженсен затих, думая, что, вроде бы, всё, о чём говорит Джеймс, логично, но это ведь не значит...
- Ему поможешь ты или никто, - это прозвучало, словно приговор.
- Я не смогу, - всё-таки пробормотал Эклз, когда Джемс неожиданно грубо схватил его за плечи, присасываясь, как пиявка, к его рту, больно и слишком резко, проталкивая внутрь язык, кусая за нижнюю губу до крови.
- Чёрт! – ругнулся Дженсен, ударом в челюсть отбрасывая охотника.
- Не так уж и сложно? – осведомился тот, потирая место ушиба. Всё-таки удар у Эклза был вполне хорош.
- Урод! – крикнул Дженсен, стирая кровь с подбородка.
- Эй, что происходит? – тут и Крипке подоспел.
- Ничего, - отрывисто произнёс Эклз, дотрагиваясь пальцем до раны на губе.
- Что это у тебя?
Он лишь молча закрыл ладонью повреждённое место, с яростью глядя на поднимающего на ноги Джеймса.
- Учти, - сказал тот, кривясь от боли. – Это единственное средство. И не выходи ночью из трейлера.
Крипке в растерянности переводил взгляд с охотника на Дженсена, ничего толком не понимая.
4.
Дженсен никак не мог уснуть, хотя ночь перевалила за середину. Отсутствие привычного тихого дыхания Джареда на соседней кровати создавало неприятное ощущение одиночества, и хотелось уйти, выбраться из чёрного нутра помещения, убежать куда-нибудь, где есть люди. Даже ввалиться к кому-нибудь из съёмочной группы, не взирая на странные взгляды и реакцию. Но Джеймс приказал не покидать трейлер. Конечно, он ведь теперь стал приманкой для какой-то неизвестной твари. Эклз даже выполнил наказ насчёт соли, хотя и чувствовал теперь себя так, словно играет в очередном дубле сериала. Только вот ни камер, ни прожекторов, ни подходящего сценария, в котором, конечно, с Винчестером будет всё в порядке, не было. Была лишь едкая неопределённость.
Без двадцати час. И ничего. Никаких подозрительных звуков, скрежета. Дженс безуспешно пытался вспомнить, во сколько Джаред покинул трейлер, но тогда он совершенно не думал о времени, да и часы скрывала надёжная завеса темноты. Теперь же потребность следить за металлическими стрелками, ловящими каждый случайный лучик света, возникла неожиданно, и, как ни странно, помогала превозмогать тревогу и страх ожидания. Монотонное движение и тиканье успокаивали, и через несколько минут Дженс даже почувствовал, что сможет в скором времени заснуть.
Он закрыл глаза, мысленно считая до тысячи, вторя щелчкам механизма, погружаясь в усталую муть всё глубже, позволяя сну уносить сознание... Когти неторопливо провели по стылому стеклу, раздражая слух, заставляя вскочить, путаясь в покрывале.
Дженсен видел силуэт в окне, подсвеченный слабым светом, но тот исчез через мгновение, растворился, оставив после себя лишь смешанное с любопытством странное чувство, словно всё это на самом деле было игрой, фантазией, и ничего опасного в этом нет. Что-то типа «Подставы» или «Жестоких игр», но Эклз пока не мог заставить себя решиться открыть дверь трейлера и выглянуть наружу, тем более что до него донёсся какой-то шум, и он запоздало вспомнил, что Джеймс устроил во дворе засаду. Хотелось помочь, но что он может сделать? У охотника хотя бы есть специальное оружие, а на съёмочной площадке святая вода поддельная, там этикетка с надписью приклеена поверх «Bonaqua» или иного названия. Хотя, есть кухонный нож...
Дженсен немного истерично засмеялся, приникая к стеклу, чтобы разглядеть хоть что-то, но с такого угла даже крыльца не было видно. Можно было бы попробовать разглядеть бой через замочную скважину, но та оказалась глухой – сквозные перестали делать ещё в прошлом веке.
Раздался сдавленный крик, принадлежащий, видимо, Джеймсу, и Дженсен с трудом подавил в себе желание прийти на помощь охотнику. Тот больше не кричал, зато около самой двери поползло могильными червями хриплое рычание, тяжёлое, словно на грани гибели, и Эклз отошёл к кровати Джареда, обхватив себя руками, чтобы не было так страшно холодно. Он закутался в своё одеяло, затем взял и джаредовское, чтобы накрыться с головой, а звук, казалось, просачивался во все щели, заполняя собой помещение, и стекло дрожало под ударами то ли ветра, то ли неизвестной твари, потому что шумы стали накладываться друг на друга, прибавив к своему враждебному Эклзу сообществу ещё один – скрежет металла ржавой дверной ручки, которую с силой поворачивали, пытаясь выломать замок. Всё слилось в страшную какофонию, подогретую, к тому же, и страхом, от этого казавшуюся ещё более оглушающей. Дженсен зажал ладонями уши, надеясь, что соляной барьер даст ему хотя бы немного времени, чтобы ускользнуть, если тварь вышибет дверь.
Внутри всё замерло, казалось, даже сердце перестало биться, и он часто забывал дышать, вспоминая об этом в редкие минуты проблесков неизвестного спокойствия, которое вспышками высветляло дождливую серость внутри.
Пришло воспоминание о неожиданном поцелуе Джареда, который был тогда на грани полного безумия. Может быть, ему это помогло? Дженсен вдруг зацепился за эту мысль, чтобы окончательно не сойти с ума от продолжительного шума. Зачем Падалеки сделал это? Вопросов было слишком много, но сейчас как раз миг, в который можно беспрепятственно искать ответы на них. Что-то хотел сказать? Пытался спасти собственный разум?
На душе неожиданно потеплело от мысли, что он всё-таки немного помог Джареду, и Дженсен почувствовал, как отступает ледяной страх, невероятный шум затихает, в голове больше не стучит молот, и даже жить можно! Он осторожно сбросил одеяло, подходя к двери, ожидая нового скрежета, но ничего не повторилось. Вместо этого в тишине прозвучал звонкий выстрел, краткий, как одна сотая доля секунды, одновременно длинной в вечность, его отголосок вспыхнул где-то вдалеке, и Эклз открыл дверь.
Бетонные ступени были покрыты какой-то чёрной жидкостью, и субстанция быстро испарялась, а чуть дальше к лесу лежало тело Джемса. Его лицо и грудь были залиты кровью, живот распорот, являя зарождающемуся рассвету внутренности, но, как ни странно, он был ещё жив.
- Я прикончил... – прохрипел он, когда Дженсен приблизился к нему, опускаясь рядом. – Но и оно меня...
Земля вокруг его тела пропиталась бурым, и он сказал:
- Помни о решении проблемы.
И умер. Единственный охотник, которого видел Эклз, не подозревавший до этого дня, что они вообще существуют.
Дженс закопал его тело в лесу, прикатив большой камень, установил подобием надгробия, хотя, наверное, следовало бы сжечь тело, как это было в одной из серий. Однако костёр привлёк бы слишком много внимания, к тому же пришлось засыпать кровавые следы землёй, черная грязь же, оставшаяся от твари, исчезла сама собой. Начался новый день.
Эрик бросал на Дженсена странные взгляды до самого полудня, и когда Эклз не выдержал и решил объяснить Крипке, что происходит, тот неожиданно решил поехать в Ванкувер, чтобы немного поработать. Дженс был несколько удивлён, но при этом испытал и облегчение, узнав, что свидетель его странного поведения хотя бы на время исчез со съёмочной площадки, а ведь пищи для раздумий теперь было слишком много, и тратить время на бессмысленные оправдания было бы, по меньшей мере, глупо. Половина команды уехала, потому что дата продолжения съёмок так и осталась неизвестна, и этот факт действительно расстраивал Дженсена. Он очень надеялся, что Джаред придёт в себя в скором времени, но один раз он услышал разговор двух операторов, в котором они рассуждали о тотальной свёртке проекта. Это прозвучало ужасно, И Дженсен не мог бы себе представить, что «Сверхъестественное» умрёт на половине пути, когда популярность шоу на пике... Ему казалось, что никто не верит в Джареда, в то, что он сможет справиться с этим помешательством, что вернётся совсем скоро, возьмёт в руки листки со сценарием и скажет, что готов к работе. Дженс направился в трейлер, по пути досадуя на всех этих людей, что так быстро похоронили сериал, да и актёров тоже. Это было неправильно. И нечестно. И хотелось сказать об этом вслух, но у Эклза, похоже, были проблемы посерьёзнее. Если верить словам покойного Джеймса, то он мог бы сделать кое-что и помочь другу. Но кто после этого будет он сам? Дженсена пугал тот факт, что он, возможно, единственный, кто может поправить дело, но способ, о котором упомянул охотник, был совсем не приемлемым. Дженсен присел на стул, глядя на пустую кровать Джареда, мучительно стараясь найти хотя бы пару причин для оправдания своего будущего поступка. Одна-то у него точно была – может быть, разум Джареда всё-таки вырвется из этих оков некоторого безумия, и он станет прежним, живым, остроумным парнем, который забудет о том времени, проведённом в клинике доктора Рэндела, когда он был похож на манекена с пустым взглядом и полным безволием. Эклз знал, что он может сделать ради лучшего друга всё, что угодно, но никогда ранее не задумывался о подобном. И дело даже не в том, что Джаред был парнем... Дело было в самом Дженсене, который должен был сделать такое с человеком, не осознающим в данный момент саму реальность. Фактически, он должен был сделать это без согласия на то Джареда, без его желания.
В оконное стекло стукнуло. Дженсен выглянул, увидев Эрика на поляне перед трейлером. Тот помахал, чтобы Эклз вышел наружу. Парень выбрался на крыльцо.
- Что?
- Только что приехал из города, - нахмурился Крипке, стараясь не смотреть на Дженсена, чем сразу же выдал своё беспокойство. – Я был у доктора Рэндела.
- Что?! – Дженс был возмущён. – Почему мне не сказал, что едешь к Джареду? Я его друг, между прочим!
При этих словах внутри кольнуло от собственной мысли «Друг, которому придётся трахнуть его!»
-Я знаю, - кивнул Эрик. – Но не думай, что мне удалось увидеться с Джеем, он был в палате, я только видел его через специальное окно. Доктор редко позволяет видеться с больными, он говорит, что подобные визиты только нервируют пациентов...
- Так что он сказал?
- Сказал, что ситуация тревожная, - тихо пробормотал Эрик, зная, что это совсем не обрадует Эклза.
Тот и вправду стоял, нахмурившись, глубоко засунув кулаки в карманы куртки.
- Что Джаред останется у него ещё более чем на месяц.
- На месяц?
- Да, - Крипке кивнул, разворачиваясь, чтобы уйти. – Не езди к нему, доктор и так был недоволен тем, что я пришёл.
- Ещё чего, - упрямо сказал Дженс. – Думаешь, я его там так брошу?
- Это вряд ли принесёт какой-то результат. Понимаешь, даже наблюдая за ним через стекло, я видел, что он просто разбит. Он не реагирует ни на что. В его глазах пустота и серость. Хотя, там, правда, атмосфера не слишком радостная...
- Вот так, - проронил Дженсен.
- Но это психиатрическая клиника!
- Но не тюрьма же!
Эрик замолк, делая шаг по дорожке.
- Эй, Эрик, а что ещё?
- Ещё? – он на миг обернулся. – Ничего, Дженсен. Больше ничего.
- Доктор не сказал тебе, что он там делает? Какие препараты, процедуры, прочее?
- Сказал. Обычные, самые лёгкие пока лекарства. Терапия. Он не достиг особого успеха, но ведь прошёл всего день.
Эклз кивнул. Он умолчал о своём решении всё-таки навестить Джея, но чуть позже.
Джаред бездумно смотрел в окно: маленький дворик, отгороженный от большого мира высокой стеной, через которую нельзя перелезть, не рискуя переломать себе ноги. Во дворе – люди в серых больничных халатах, те, кого выпускают на прогулку. Буйных же держат в специальных палатах, где они не смогут навредить ни окружающим, ни себе. Шприцы, стаканчики из коричневой толстой бумаги, из которой обычно делают почтовые конверты для заказных писем, таблетки... Джаред смотрел в окно, стараясь вдохнуть хоть каплю свежего воздуха, но тщетно – он был словно под стеклянным куполом, откуда не мог выбраться, как редкая бабочка, букашка, жучок, попавший в коллекцию энтомолога. И сейчас за ним следят, он видел, как подмигивает красный глазок видеокамеры, установленный на случай приступа сумасшествия, который может ударить по его телу со всей безжалостностью...
На столе, немного обшарпанном, перед ним лежит чистый лист бумаги и карандаш, остро отточенный, таким можно проткнуть кожу на сгибе локтя и выпустить собственную кровь. Но Джей знал, что карандаш дан ему совершенно не для этого. И если даже он попробует проделать подобное, санитары тут же притащат ящик ампул, и станут колоть его вены раз за разом, чтобы лошадиная доза успокоительного подействовала. Поэтому он не станет совершать глупостей, он просто возьмёт бумагу и напишет что-нибудь. Или нарисует. Всё, что только захочет, никто не будет ему препятствовать, никто не накажет, не скажет главному врачу, что все его рисунки – мрачные росчерки, серые глаза и окровавленные пули. Как можно изобразить страх? И все его строки – лишь о том, что смерть стережёт его за каждым углом, но он не боится. Что он хочет, чтобы рядом был он...
- Кто – он? – спросил однажды Джерри, санитар с его этажа.
Джаред молчал.
- Ты, Джаред, написал здесь, - Джерри покосился на листок в руках, - что хочешь, чтобы рядом был он. Кто это человек? Твой брат, отец, друг?
При последнем слове Джаред почувствовал необъяснимую боль, словно его резали на куски, но лишь нахмурился, вспоминая.
Он почти машинально покачал головой, отворачиваясь к окну в неосознанной попытке отгородиться от надоедливого санитара. Язык подвёл его.
Он не знал, о ком он написал. Но это знание было где-то на поверхности, и порой Джареду казалось, что ещё миг – и он поймает нужное слово, имя, понятие... Ничего не выходило, но ощущение досягаемости не оставляло его даже во сне. Он знал, что его память не стёрта, не повреждена, просто это всё было похоже на старческий маразм. Внутри всё застыло, заело какой-то маленький, но очень важный замочек.
За окном серое небо заливало серостью траву и потерянных людей, которые сидели на лавках или медленно брели по садовым дорожкам, изредка замечая друг друга, не выражая никакой радости по поводу этого открытия. Джаред чувствовал, как давит на него больничный запах медикаментов, но никто не собирался выпускать его из четырёх стен, пока он полностью не выздоровеет, а об этом было сложно судить, поскольку таблетки мало помогали ему. От успокоительного сильно клонило в сон, а от капель, повышающих давление, болела голова и онемевшее тело рвала странная враждебная энергия, которая побуждала бежать, действовать, делать хоть что-то. Поэтому Джаред обычно швырял разноцветные горошины в окно, стоило лишь врачу отвернуться. Пару раз он попадался, но не мог заставить себя прекратить это занятие, потому что внутренний голос утверждал, что ему не нужны лекарства, что он абсолютно здоров, и должен потребовать выписки.
В первый день своего заключения он часто думал о том, за что его держат в серой комнате, в которой каждая вещь вопит о своей казённости и отсутствии личностных убеждений. Он хотел заставить себя встать на ноги, пройти до двери, разбить костяшки пальцев о бетонную стену, но лишь опрокидывал столики на блестящих стальных ножках, стоящие у изголовья кровати. На шум прибегали санитары, медсёстры доставали шприцы и спирт для дезинфекции, врачи качали головами. Хотя, они видели и не такое...
- Ты получаешь квалифицированную помощь, - успокоительно говорил Джерри. – Ты лечишься. Ты будешь снова здоров.
Санитар бросил на Сэма взгляд, полный жалости. Он прекрасно помнил, как привезли этого парня – бледного, сломанного, как кукла, с широко открытыми серо-зелёными глазами. Он помнил, и теперь задавался вопросом: что же произошло с этим человеком, кто превратил его в жалкое подобие нормальности и здравого смысла? Он думал над этим долгое время, и порой ему становилось действительно страшно.
Октябрь был скользким и слякотным, как и положено быть осеннему месяцу в Канаде. Первый подтаявший снег, смешавшийся с дорожной грязью, навевал мысли о бессмысленности зимы, как времени года. Осень же медленно убивала Джерри своим безразличием, заставляя его вспоминать самые печальные моменты из его жизни, обостряла хроническую пневмонию и аллергию на влажный холод. Джерри ненавидел осень всем своим большим сердцем, к тому же зимой пациенты психиатрической клиники пребывали в состоянии странном, схожем с анабиозом гадов, что покрывали своё тело льдом, замирая на долгое время, словно мёртвые. Никто ничего не хотел, и это угнетало. Ни разговаривать, ни слушать, ни заниматься прикладным творчеством.
- Джерри, у нас тут тяжёлый случай, - сказала телефонная трубка голосом Маргарет, координатора. – Спускайся вниз.
Парень был совсем молодым и очень высоким. Немного растрёпанные вьющиеся волосы, тёмные, беспокойный взгляд.
- Мы толком не знаем, что произошло с ним. Позвонил лично доктор Рэндел.
Джерри приблизился к человеку, чувствуя, как ком в горле мешает дышать. Сколько он таких видел за свою жизнь, молодых, когда-то здоровых? У них была свои радости, и своя судьба, и в этой судьбе, её ветвистых белых линиях сломалось что-то, пошло не так, закрутилось в невидимом вихре, сводя с ума.
Джерри заглянул в его глаза, тихо спросив:
- Как тебя зовут, сынок?
Тишина.
Nice planet. We'll take it.
Название: Сверхъестественное
Автор: Reno
Фан-дом: Supernatural
Категория: RPS
Рейтинг: NC-17
Пейринг: J2
Предупреждения: пафос – этим я страдаю; мне кажется, вышла фигня какая-то, вот честно! =)) Короче, захотелось написать – и вот теперь вышло что-то непонятное... И ещё: в данном фике многое оставлено на самого читателя, так что – приятного времяпрепровождения!
От автора: название вышло банальным, но ничего другого я здесь как-то не вижу в заголовке. Так что рискнула и ладно =)) Надеюсь, вы дочитаете до конца, потому что фик получился длинным... Ох, что-то у меня тотальный депресняк =_=
Начало
1.
Звук явно шёл извне. За пределами трейлера что-то творилось, и секундный скрежет, словно неровными, слишком отросшими ногтями по пыльному стеклу окна, к тому же заляпанному чем-нибудь липким, как подсыхающая кровь, резал внутренности на мелкие кусочки...
Чёрт!
Пробуждение было слишком резким, Джаред шумно вдохнул, скидывая одеяло, замирая на миг, пытаясь осознать, что происходит и где он находится в данный момент. Ситуация немного прояснилась через мгновение, когда на соседней кровати всхрапнул во сне Дженсен, пробормотав что-то невнятно.
- Дженс, - тихо позвал Падалеки, путаясь в вязкой темноте трейлера, кромешной, первородной тьме, которая может возникнуть только на природе за городом, где нет ни фонарей, ни фар проезжающих машин, только чёрное небо и лес вокруг.
Дженсен не отозвался: видимо, спал достаточно крепко, но Джаред был готов поклясться, что причиной его неприятного пробуждения послужил какой-то шорох, который коснулся его сознания на грани сна. Парень замер, ожидая повторения, но, вроде бы, всё было спокойно, так что он решил устроиться поудобнее, закутавшись в покрывало с головой, стараясь отгородиться от пугающей темноты, и закрыл глаза. Именно в этот миг чёртов звук вновь разорвал тишину в клочья, и это было так страшно, отвратительно, словно мёртвые вскрыли врата Ада и теперь пытались выломать дверь помещения.
Стоп!
Ведь сейчас обычная ночь в реальном мире, а не сцена из «Сверхъестественного», где Винчестеры охотились за нечистью... От этой мысли Джаред почувствовал, как холодеет затылок, а вдоль позвоночника стекает вниз ледяной струйкой ужас.
- Дженс, - уже громче позвал он, в его голосе отчётливым чернильным пятном проступила паника, которая множилась, разрасталась, цепкими когтями царапая тело изнутри, как тупой бритвенный станок, упаковка которых валялась на полке в ванной. В момент, когда страх мог запросто убить, так хотелось вспомнить что-нибудь из числа бытовых неурядиц и сбросить с себя невидимую паутину, окутавшую с ног до головы.
- Дженсен! - почти закричал Джаред, не в силах больше терпеть – ещё секунда, и у него сердце разорвётся.
- Ммм, - донеслось, наконец, из темноты. – Джей? Чего не спишь?
- Дженс, там снаружи что-то происходит. Я слышал...
- А, гроза, наверное, или слишком сильный ветер. Утром увидишь – наверняка, кто-то из операторов найдёт опрокинутый прожектор или штатив...
- Нет, Дженс, там что-то... мерзкое, - выдавил из себя Падалеки, не зная, каким ещё словом можно охарактеризовать подобное ощущение. Там было что-то. Там, на улице, что-то выползло из леса и кружило теперь за дверью, проверяя на прочность металл и дерево.
- Хочешь сказать, сверхъестественное? – приподнявшись на локте, усмехнулся Эклз. – А как же иначе может быть? Мы здесь не сказку для детей снимаем!
- Чёрт, прекрати эти свои шуточки, я серьёзно говорю, - поморщился Джаред, уже чувствуя себя дураком, но тревога не желал отпускать.
- И я!- воскликнул Дженс. – Хочешь поиграть в охотников?
Перспектива открыть дверь и отправиться в неизвестность Джея не привлекала никоим образом, но стремление доказать другу правоту своих слов перевела рычаг под названием «Безрассудность» в его голове на отметку «Вкл.»
- Легко! - воскликнул Падалеки, стараясь, чтобы голос не дрожал, и спустил ноги с кровати.
- Фонарик? – предложил Дженсен, но Джаред лишь отмахнулся, чувствуя босыми ступнями неровный пол помещения, жалея о своей выходке.
Ручка двери была металлическая, слишком холодная, как у входа в морозильную камеру. В фильмах ужасов часто такие показывали – там, на полках, плавающих в холодящей кожу дымке, пребывали коллекции голов какого-нибудь маньяка, и все они – с выпученными, хранившими ещё отражение ужаса глазами, открытыми ртами, сведёнными судорогой мышцами любого могли довести до шокового состояния.
- Всё путём, - бодрясь, пробормотал Джаред, а Дженсену вдруг пришла в голову мысль, что здесь дело не чисто.
Его друг вовсе не был трусом. Он был отчаянным не – трусом, отчаянным... И это могло довести до беды. Вдруг там правда что-то есть. Допустим, из канадских лесов выбрался какой-нибудь волк, готовый наброситься на бедного Падалеки и сожрать с костями и потрохами.
Ужасно. Эклз не обладал слишком бурным воображением, но даже в его голове подобная картина выглядела отвратительно.
- Хэй, парень, - начал он неуверенно, а Джаред замер на миг, справляясь с сознанием, которое уцепилось за этот ничтожный предлог и попыталось остановить слишком решительно тело. – Может, не стоит, а?
Эклз вздохнул, сел на кровати, не зная, что должен сейчас делать.
- Это может быть опасно, - неуверенно продолжил он, хмурясь, хотя в темноте этого было не разглядеть.
- Ага, значит, веришь мне, что там нечисть какая-то затаилась? – победоносно и совершенно против собственной воли воскликнул Джей. – Ну?
- Ещё чего! – сразу же избавился от всех сомнений Дженсен, объясняя это уязвлённым самолюбием. – Хочешь, иди посреди ночи хоть на все четыре стороны! Чего ты ждёшь?
Джаред ждал, что Эклз спокойно подтвердит его, Джея, предположения, и они лягут спать, но реакция друга оказалась прямо противоположной.
«Это глупо. Это опасно. Немедленно назад!» - завопил внутренний голос, когда дверь приоткрылась на несколько дюймов. Ещё не поздно.
Взгляд Дженсена жёг спину, и это не давало возможности сейчас же повернуться и признать поражение. Джаред открыл дверь ещё шире, так что теперь он мог легко выскользнуть в ночь. Он выбрался на крыльцо, оглядываясь. Оказывается, снаружи было не так уж и темно: дежурные фонари горели на площадке неподалёку, свет от них, проходя через преграду из негустых зарослей, почти не терял своей силы, поэтому Джаред мог видеть поляну перед трейлером отчётливо. Он неторопливо вдохнул тёплый воздух, ощущая, как на открытом пространстве страх внутри подбирает свои мохнатые, как у паука, лапы, и униженно ретируется в самый уголок сердца, где ему и положено быть – в пыли, грязи и забвении.
Звук.
Сердце стукнуло запоздало и коротко.
Опять звук ногтей по стеклу, ржавому железу или иному материалу, звук, от которого ноют зубы и в нёбо ударяет тонкая иголка, хочется затолкать всё пятерню в рот и как следует пройтись ногтями по слизистой мягкой ткани, разрывая всё к чёрту в кровь.
Джаред попытался вздохнуть, но ничего не вышло, потому что - шаг, шаг – он слышал позади себя движение. На глаза вдруг навернулись слёзы, и он не мог понять, что происходит, когда ледяные склизкие руки, лапы, какие-то конечности коснулись его шеи, а над ухом полилось хриплое дыхание, напоминающее затхлый подвальный воздух, запах влажной земли и, как ни странно, грязного картофеля. Падалеки рванулся вперёд благодаря лишь чистому инстинкту самосохранения, но существо не пустило, словно резиновое позволяя своему телу растягиваться, цепляться за плечи Джареда, шипеть, как пробитая шина, и рваться подобно мокрому поролону.
- Дженс, - прохрипел Джей, зная наверняка, что тот его не услышит.
Его схватили за ногу, но даже скользящий удар лбом о какой-то поросший мхом валун не привёл его в чувство. Внутри поднялся первобытный, животный страх – страх обернуться и увидеть ту тварь, что сейчас хотела – не много, не мало – убить его, уничтожить, разорвать.
- Дженсен! – голос прорезался от переизбытка адреналина в крови и больно ударил по нервам и барабанным перепонкам.
О, Боже!
Молитва – единственная, которую он знал – вылетела из головы средневековой стрелой, пущенной сильной рукой из самострела. Остались хаотично метавшиеся латинские бесполезные слова, которые только мешали, а по лицу потекла солоноватая влага – слёзы...
- Кристо, - прошептал Джаред, думая, что через мгновение его жизнь закончится.
Тварь взвизгнула, вроде бы отпустила, и вдруг он услышал голос – странный, хриплый, болезненно-сухой:
- Думаешь, нас нет?
«Ничего ещё не кончилось» - пронеслось в обезумевшем мозгу Падалеки, когда его резко подкинуло, переворачивая на спину.
И он увидел. И закричал так пронзительно, что почти почувствовал, как в гортани надрываются голосовые связки. Потому что разум не мог вынести того ужаса, который он испытал, и нет слов, способных описать это. Всё, что было в сериале, все спецэффеткты на фоне этого, стали игрушками неумелых людишек, в жизни не наблюдавших тварей преисподней. Джаред неимоверно хотел умереть, лишь бы только иметь возможность закрыть глаза и больше никогда, никогда не видеть, ничего не видеть! Внутри него замерло одно-единственное желание, в его голове взорвались белой вспышкой оголённые провода нервов, словно через него пропустили ток. Он думал, что всё ещё кричит, но уже не издавал ни звука, глядя в пустое теперь пространство перед ним, где всего мгновение назад... Он резко сжал зубы, впиваясь в собственную руку, погружаясь в плоть чуть ли не до самой кости, желая разорвать себя, лишь бы всё это прекратилось, затем, не обращая внимания на кровь, капавшую на землю, дотронулся ладонью до холодной щеки, впиваясь ногтями в щёки, рисуя красные полоски, продирая кожу бороздками, не чувствуя боли, не слыша дыхания. Бессилие навалилось неожиданно, и он, запустив пальцы в волосы, сжался в комок, надеясь провалиться под землю в спасительное безвременье и забытье.
- Джей! – донёсся до него голос Дженсена, который выбрался из трейлера, обеспокоенный долгим отсутствием Джареда. Затем он услышал крики, от которых внутри всё холодело, и теперь бежал к кустам, за которыми лежал Джаред. – Где ты?
Эклз остановился, увидев друга, лежащего на земле.
- Джаред, - он подошёл ближе, задержав дыхание.
Тот шевельнулся. Дженсен с облегчением кивнул. Что бы не произошло в эти десять минут, Джаред жив и, кажется, в порядке.
- Вставай, парень, простудишься ещё! – сказал Дженс.- Пошли спать. Хватит дурачиться.
С последней фразой ему в голову пришла мысль, что Джей, действительно, решил подшутить над ним, и теперь старается напугать друга ещё больше тем, что не говорит ни слова и продолжает лежать в этой странной позе.
Эклз подошёл чуть ближе, наклонился, касаясь колена Падалеки.
- Эй, ну, хватит... – начал он, но затем отшатнулся, чувствуя, как подступает страх. – Джей!
Он крикнул на выдохе, так что окончание имени прозвучал свистом неисправного насоса.
Лицо человека перед ним было белее снега – ни кровинки. Но более всего Дженсена испугали глаза – стеклянные, как у куклы, большие, полные немого ужаса, жуткие. Это слово более других подходило для описания увиденного. Джаред смотрел прямо перед собой, не обращая внимания на замершего над ним Дженсена. Рот его был судорожно открыт, словно он кричал, но не было слышно ни звука. Эклз покачнулся, зажмурившись, стараясь привести себя в норму, опустился около Джареда, кладя руку на плечо парня, пытаясь его растормошить.
- Джей, очнись, Джаред! – повторял он раз за разом, но ответа всё не было. Тогда он подхватил безвольное тело на руки, останавливаясь на минуту, чтобы переждать головокружение, дать руками привыкнуть к тяжести, и, спотыкаясь, побрёл к трейлеру.
Он уложил Джареда на кровать, закрыв дверь на замок, и снова попытался привести его в чувство. Ему потребовалось около получаса, когда, наконец, мышцы тела Джея немного расслабились, и он, откинув назад голову, задышал гораздо ровнее.
- Парень, ты как? – осторожно проговорил Дженсен, совсем не уверенный в том, что его друг в состоянии ответить. Его глаза всё ещё были широко открыты, и он лежал неподвижно, изредка моргая. Эклз коснулся холодных ладоней друга, затем сжал его руки в своих, стараясь согреть, как будто это помогло бы ему решить проблему. Кажется, немного подействовало, потому что Дженсен внезапно почувствовал движение, и Джаред вдруг резко сел на кровати, захрипев, словно ему не хватало воздуха. Он вцепился в Дженса так, словно само его существование зависело от этого контакта, и Эклз не мог, да и не хотел сопротивляться. Он позволил Джареду притянуть его к себе, утыкаясь лицом в его плечо, неожиданно всхлипывая, до синяков впиваясь пальцами в плечи Дженса.
- Джей, стой, что такое? – Эклз сглотнул, потому что он не представлял, что ему делать, как помочь другу, который, очевидно, не осознавал, что происходит.
Тот промычал что-то невнятно, прижимаясь к Дженсену ещё сильнее, дрожа всем телом.
- Подожди, мне следует позвать кого-нибудь. Нам, похоже, нужна помощь, - пробормотал он, пытаясь подняться.
Падалеки повис на нём, не желая отпускать, и Эклзу пришлось тяжело, пока он пытался сделать хотя бы пару шагов.
- Эрик! – позвал он, надеясь, что кто-нибудь из съёмочной группы страдает бессонницей и сейчас в состоянии услышать его. – Ким! Кто-нибудь!
- Эй, что там у вас происходит? – донёсся до Дженсена голос одного из помощников операторов, который, как оказалось, спал в фургоне неподалёку.
- Я... – начал Эклз, когда Джаред вдруг с неожиданной проворностью ухватил его за подбородок, поворачивая к себе, и впился в его губы неистовым и глубоким поцелуем.
- Джей... – Дженсен задохнулся, пытаясь оттолкнуть парня, но тот уже отстранился сам, цепляясь за футболку Эклза, теряя сознание.
- Эй, помогите! – снова закричал Дженс, почти сразу же забыв о странном поведении друга: сейчас ему требовалась помощь, а насчёт произошедшего можно подумать и позже.
Парень по имени Майкл – Дженс его видел пару раз на площадке – ворвался в трейлер.
- Что случилось?
2.
- Я не знаю точно, что произошло, - начал свой отчёт доктор Рэндел, нервно перебирая в пальцах деревянные бусины чёток и вороша листки с какими-то умозаключениями. – И мистер Эклз ничего толком не может рассказать. Поэтому мне пришлось работать фактически на пустом месте, а это не так просто...
- Что с ним? – оборвал доктора Дженсен.
Тот бросил на нетерпеливого молодого человека взгляд, полный неодобрения, но всё-таки перешёл к сути дела.
- Это шок, - объяснил он. – Психологический шок, очень сильный, помешательство, или что-то вроде того, я точно не знаю. Причины мне тоже не известны, рискую предположить, что парня что-то изрядно напугало. Слишком сильно, так что его разум не выдержал.
- И что теперь делать? – стараясь говорить спокойно, осведомился Эклз.
- Всё это очень сложно, - предупреждающе поднял руки мистер Рэндел, чувствуя, что напряжение усиливается с каждой секундой. – И я не могу точно сказать, какие меры мы можем предпринять для восстановления здоровья мальчика...
«Мальчика...» - нахмурился Дженсен. Ну, да, Джареду – двадцать четыре... Ох, чёрт...
- ... и вообще, возможно ли это.
При этих словах Эклз посмотрел на доктора, который поправлял очки, ощущая растущую внутри пустоту.
- Но, смею вас обнадёживать, в моей практике встречались случаи и потяжелее, и даже тогда вероятность выздоровления составляла достаточно большой процент. Хотя, как вы могли заметить, Джаред потерял способность говорить, но я считаю, что это временно. Всё, что я могу вам сейчас предложить, так это поместить мистера Падалеки в мою частную клинику на несколько дней, тогда у меня будет возможность провести полное обследование...
- Может, не надо! – вырвалось у Дженсена. Ему вообще казалось странной идея позволить какому-то врачу забрать Джареда прямо со съёмочной площадки. У них тут всё-таки работа...
- Дженс, - проникновенно проговорил Крипке. – Так нужно, ты ведь не хочешь, чтобы...
- Нет, подожди, - с неизвестно откуда взявшимся упрямством начал Дженсен.
- Мистер Эклз, - настойчиво повторил доктор. – Здесь нет никаких условий для содержания моего пациента! И мне, как давшему клятву Гиппократа, необходимо выяснить причину подобного состояния.
«А не заткнуться ли тебе?» - гремело в голове Дженсена, но сказать такое вслух он не решился, хотя сейчас в нём кипело раздражение.
- Поэтому я позвоню и вызову машину прямо сюда. Мистер Крипке, - обратился он к совершенно подавленному идейному вдохновителю. – Съёмки, естественно, придётся приостановить, вы ведь сами понимаете.
Эрик кивнул.
- Прошу позволения удалиться, - с этими словами мистер Рэндел исчез за дверью, предав всех власти гнетущей тишины.
- Он не может, - проговорил Дженсен, но Крипке молчал. – Нам ведь надо с этим разобраться! Джаред видел какую-то чертовщину и о том, что это было, может рассказать только он.
- Он не в состоянии говорить, - вставил Ким. – Ты забыл?
- Но ведь это проходящее явление. Он оправится и сможет хотя бы письменно изложить свои мысли.
- Послушай, Дженс, - терпеливо проговорил Эрик. – Его сознание повреждено, ему требуется лечение, он ничего не сможет нам рассказать.
Хотелось шумно выругаться, но Эклз пересилил себя, поднявшись и широким шагом направляясь в сторону трейлера. Джаред сейчас находился там, и Дженсену было необходимо увидеть его, пусть и раздавленного, разбитого, не реагирующего на вопросы, которые все вокруг ему задавали. Идиоты, он, наверняка, может хоть как-то выразить свои чувства, рассказать о своём состоянии пусть даже с помощью жестов...
- Джей, - тихо проговорил Эклз, застыв в дверном проёме.
Парень всё ещё сидел на кровати, чуть сгорбившись, глядя в одну точку, не обращая внимания на друга, который, всё-таки, сделал шаг вперёд, пересекая границу, стараясь двигаться осторожно, не слишком резко.
- Джаред, - снова позвал он, но тот не пошевелился.
Эклз приблизился к кровати, сел, отчего матрац прогнулся, его пружины недовольно заскрипели. Он только сейчас смог как следует разглядеть уже подсохшие раны на лице Падалеки и круглый след от его зубов на запястье.
- Это ты сделал? – нахмурился Дженсен, дотянувшись до руки друга, рассматривая укус. – Зачем, Джей?
Тот вдруг повернулся к нему, взгляд стал до ужаса ясным, Джаред не сказал ни слова, просто смотрел, словно пытался передать мысли телепатически, но Дженсен всё равно не понимал.
- Иди-ка сюда, - прошептал он, чувствуя, что сердце бухает тяжело в груди от неимоверной жалости. Это чувство – не из самых лучших, но ему хотелось хотя бы немного успокоить друга, сказать, что всё придёт в норму через некоторое время, всё будет хорошо.
Джаред послушался. Он придвинулся ближе, не сводя глаз с Дженсена, отчего тому стало сильно не по себе, но затем снова задрожал, и из по его лицу полились слёзы. И Эклз был готов поклясться, что никогда он ещё не видел картины более шокирующей, чем человек, плачущий, потерявшийся в собственном сознании, не осознающий реальность.
- Нам надо это обработать, - пробормотал он, зная, что сейчас должен держать себя в руках, иначе они расклеятся окончательно оба, и тогда уж точно ничто не поможет.
Дженсен нашёл в ванной комнате аптечку, извлекая вату, бинты и перекись водорода. Он промыл раны на лице, вычистил частички запёкшейся крови, затем приступил к глубокому порезу на руке. Здесь пришлось поработать чуть больше: обработать специальным спреем, затем наложить стерильный бинт, закрепить повязку...
- Джаред, - снова обратился к другу Эклз. – Если можешь, дай мне хотя бы знак, чтобы я смог разобраться в ситуации...
Но неожиданный проблеск в сознании Падалеки, похоже, прошёл. Он сидел, словно сломанная кукла, облокотившись о плечо Дженсена, не двигаясь, еле слышно вздыхая и не говоря ни слова.
В дверь постучали, и вошёл доктор Рэндел.
- Простите, - извинился он, увидев Дженсена. – Но машина здесь, и я должен забрать Джареда.
- Я могу поехать с ним? – с надеждой взглянул на врача Эклз, но тот лишь покачал головой.
- Боюсь, это может ухудшить ситуацию, мистер Эклз. Я оставлю вам свою визитку, и вы сможете навестить вашего друга через день – другой.
Дженсен мрачно кивнул, помогая Джареду подняться на ноги. Он довёл его до самой машины и усадил на заднее сидение.
- Джей, ты только поправляйся, - прошептал он на прощание, наклонившись к Джею, глядя в его бессмысленные глаза. Затем потрепал по плечу и вынужден был отстраниться, потому что водитель весьма выразительно кашлянул, намекая на то, что ему пора отправляться. Дженсен ещё долго смотрел вслед машине, в которой увозили Джареда, и не мог избавиться от препаршивого чувства вины, которое плескалось едкой жидкостью внутри.
Эклз действительно считал себя виноватым в том, что случилось. Он вернулся в трейлер, стараясь не смотреть на осиротевшую постель Джареда, на его вещи, и почти проклиная себя за то, что не остановил его прошлой ночью, пусть даже и силой. Он должен был заставить его вернуться в постель, а утром рассказать всё в охранном пункте, и те бы прочесали ближайшие заросли и, если бы понадобилось, пристрелили эту тварь. Теперь Дженсен почти был уверен в правдивости слов Падалеки – что стало причиной его помешательства? Только что-то, несовместимое с его привычными представлениями о реальности, что-то настолько чужое этому миру, что он не смог побороть собственный ужас. Но это означало что Джаред, человек достаточно сильный, увидел что-то настолько жуткое, о чём Дженсен теперь боялся и думать... Он решил, что ему стоит провести собственное расследование, пусть оно и не даст настоящих результатов, но хотя бы выяснится хоть что-то.
Эклз выбрался из трейлера, вспомнив, что Джаред ночью говорил о звуках у окна. Он обошёл фургон, добравшись до рамы и пыльного стекла, чтобы обследовать всё, как следует. Стекло было почти целым, хотя в углу змеилась знакомая трещина от неудачного попадания случайного камня, прилетевшего со съёмочной площадки. И, вроде бы, ничего странного, только на самом краю, на грани дерева и стекла темнело удлинённое бурое, словно кровь, пятно, посередине которого чем-то острым выскребли крохотный значок непонятного свойства и происхождения. Дженсен задержал дыхание, рассматривая найденную улику, но не мог понять, к чему всё это, однако у него вдруг возникла мысль, что данный след – не единственный, и он припал к земле, внимательно рассматривая каждую травинку, пока вновь не обнаружил тёмное пятно на серой пыли земли. След. Который, вероятно, приведёт его... куда-то. Об этом Эклз даже не задумывался, когда отошёл от трейлера на несколько метров, следуя за подсохшими кровяными метками, которые дорожкой уходили в ближайшие заросли. У него не было с собой никакого оружия, всё осталось у реквизиторов сериала, но сейчас его это не слишком волновало. Это существо не могло быть обычным диким зверем, ведь они, в большинстве своём, имели вид вполне нормальный, и, следовательно, не могли настолько потрясти Джареда, что тот даже потерял способность к речи. И Дженсен углубился в лес, стараясь двигаться беззвучно, но не слишком получалось – это в фильме он был почти совершенным, когда любой шаг был продуман, и тварям стоило бы трястись от страха в укромном месте, где он всё равно найдёт их и уничтожит. Сейчас же он был самым обычным человеком, пусть и талантливым актёром, но без навыков профессионала. Поэтому, пару раз наступив на какие-то ветки, издавшие оглушительный треск, он замирал, почти не дыша.
Лес вокруг стал почти одинаковым, но Эклз пока не думал, каким образом он сможет выбраться из этого проклятого места без посторонней помощи. Он шёл вперёд, временами натыкаясь на кровавые отпечатки, что подтверждало правильность выбранного им направления. Когда вокруг остались только сосны – высокие, стройные и молчаливые – Дженсен понял, что слегка заплутал. Он прекрасно знал, что лес около съёмочной площадки не может быть очень большим и густым, потому что это было бы слишком опасно, но сейчас ему вдруг показалось, что он ошибался. Он помнил, что всё время шёл по одной тропе, поэтому вернуться назад не составило бы труда, но сейчас в воздухе витала тревога, словно путь назад был закрыт по непонятной для Дженсена причине. Как будто на дереве висела красная предупреждающая табличка: «Возвращение данным путём влечёт за собой большие неприятности и может кончиться серьёзными повреждениями тела и сознания решившегося не обращать внимания на данное уведомление...»
Где-то закричала невидимая птица, и Эклз нервно пошарил в карманах в поисках хоть куска железа или дерева. В нагрудном кармане рубашки обнаружился маленький складной нож, просто «зубочистка», похожий на тот, с которым постоянно возилась героиня Алоны. Чёрт, это просто бесполезная игрушка... Стоило бы поискать палку, да побольше. Дженсен отошёл от тропы ровно на метр, когда увидел вполне приличную ветку, достаточно толстую, чтобы стать оружием в его руках. Стоило ему наклониться, чтобы дотянуться до деревяшки, как кто-то навалился на него сверху, причем он не слышал никаких подозрительных шорохов, значит, «нечто» подкралось настолько виртуозно, что он даже и подумать не успел об обороне.
- Стоять, - шепнули ему прямо в ухо, и он замер, внезапно осознавая, что сейчас его удерживает человек. Обычный человек, конечно, достаточно ловкий, но всё-таки не какая-нибудь адская тварь.
- Стою, - сказал Эклз, чтобы этот незнакомец для верности не стукнул его по голове.
- Палку не трогай, - приказал голос, и Дженсен опустил руки, не предпринимая более попыток дотянуться до ветки.
- Хорошо, - одобрительно проговорили сзади, и тяжесть ушла, так что Эклз мог теперь разогнуть спину.
- Поворачивайся, - снова приказ. Надоело!
Дженс развернулся резко, на всякий случай пригибаясь, чтобы не получить удара в лицо, если таковой последует, но человек перед ним не думал драться. Он просто стоял, глядя на Эклза спокойно, чуть растянув губы в улыбке. За плечами у него был объёмистый рюкзак, в руках – ружьё, обычное, вроде бы.
- Привет, - ухмыльнулся он. – Заблудился, что ли?
На вид Дженсен дал бы ему лет сорок, но он мог быть и моложе, просто отросшая борода несколько искажала его внешность, прибавляя к истинному возрасту лишний десяток.
- Типа того, - пробормотал Дженсен, продолжая изучать незнакомца.
Его одежда была порядком поношенной. Вытертые джинсы явно видели не один штат, а массивные ботинки прошли не одну милю. Ещё у него была куртка, повязанная за рукава на поясе.
- Я – Джеймс, - представился мужчина.
- Дженсен, - откликнулся Эклз. – А ты кто?
Переход на более простую форму общения осуществился сам собой, тем более что разница в возрасте, похоже, была не так уж и велика.
- Я, - он вдруг замялся, словно размышлял, говорить ли правду, но всё-таки решился. – Я охотник.
Он кивнул на своё ружьё.
- Ааа, - протянул Дженсен, думая, что ему следовало бы догадаться и раньше. – Значит, выслеживаешь дичь?
- Вроде того, - снова усмехнулся Джеймс. Вроде бы, весёлый парень.
- И кого на этот раз? – поинтересовался Дженсен, выбираясь на тропу. – Зайцы, куницы?
- Ага, - протянул охотник, хмыкая. – И кое-что крупнее.
Дженсен на минуту задумался.
- И?
- Знаешь, тебе не пора возвращаться? – вдруг осведомился Джеймс, оглядываясь. – У меня тут работёнка есть, так что прошу – не мешай.
- Но и у меня есть работа, - неожиданно твёрдо проговорил Дженс. – Я не могу сказать, что ты мне мешаешь, но сейчас я бы просто хотел продолжить свой путь.
- А куда? – прищурился Джемс. – Знаешь, тут по лесу без оружия бродить опасно. Всякие... дикие животные.
- Именно это меня и волнует. Мой друг прошлой ночью наткнулся на какую-то тварь, и...
Эклз вдруг услышал странный шум, словно кто-то тихонько насвистывал, при этом аккомпанируя себе треском ломающихся ветвей.
- Тихо, - прошипел Джеймс, хватая Дженсена за руку и оттаскивая за ближайшие кусты. – Скорее сюда!
- Что за чёрт?! - пробормотал Эклз, когда они затаились в зарослях, наблюдая за пустой пока тропой.
- Лучше не смотри, - посоветовал Джеймс. – Это не для человеческих глаз, тем более нетренированных...
- Хочешь сказать, ты тренированный? – вспылил Дженс просто ради того, чтобы снять напряжение.
- Тшшш!
Что-то двигалось в лесу, мерзкий звук приближался неотвратимо, и Эклз закрыл глаза. Хотя бы ради сохранности собственного сознания.
- Сейчас уйдёт, - прошёптал Джемс. – Надеюсь, не заметит.
Нечто остановилось, шумно втягивая воздух.
- Чует нас, - прокомментировал мужчина, сразу же замолкнув.
Если эта тварь сможет их найти, то им явно не поздоровится.
Но звук возник вновь, постепенно удаляясь по тропе в глубину леса.
- Всё, вылезай, - разрешил Джемс, поднимаясь на ноги.
Дженсен открыл глаза, благодаря Бога за то, что этот ужас прошёл. Хотя бы отголосок того, что испытал Джаред, кольнул его тревожно в сердце. И Эклз почти осознал, что могло настолько испугать Падалеки, что он перестал говорить.
- Так, - начал он, поворачиваясь к Джеймсу. – Откуда ты знал про это... эту тварь?
Он улыбнулся, пожимая плечами:
- Я же сказал, что я охотник...
- Обычные охотники не знают, как вести себя, когда нечисть вылезает из чащи и пытается найти по запаху.
- Дай договорить. Я не обычный охотник.
Дженсен уже был готов высказать догадку, возникшую в его голове, но Джеймс продолжил:
- Я охотник за нечистью, парень.
Автор: Reno
Фан-дом: Supernatural
Категория: RPS
Рейтинг: NC-17
Пейринг: J2
Предупреждения: пафос – этим я страдаю; мне кажется, вышла фигня какая-то, вот честно! =)) Короче, захотелось написать – и вот теперь вышло что-то непонятное... И ещё: в данном фике многое оставлено на самого читателя, так что – приятного времяпрепровождения!
От автора: название вышло банальным, но ничего другого я здесь как-то не вижу в заголовке. Так что рискнула и ладно =)) Надеюсь, вы дочитаете до конца, потому что фик получился длинным... Ох, что-то у меня тотальный депресняк =_=
Начало
1.
Звук явно шёл извне. За пределами трейлера что-то творилось, и секундный скрежет, словно неровными, слишком отросшими ногтями по пыльному стеклу окна, к тому же заляпанному чем-нибудь липким, как подсыхающая кровь, резал внутренности на мелкие кусочки...
Чёрт!
Пробуждение было слишком резким, Джаред шумно вдохнул, скидывая одеяло, замирая на миг, пытаясь осознать, что происходит и где он находится в данный момент. Ситуация немного прояснилась через мгновение, когда на соседней кровати всхрапнул во сне Дженсен, пробормотав что-то невнятно.
- Дженс, - тихо позвал Падалеки, путаясь в вязкой темноте трейлера, кромешной, первородной тьме, которая может возникнуть только на природе за городом, где нет ни фонарей, ни фар проезжающих машин, только чёрное небо и лес вокруг.
Дженсен не отозвался: видимо, спал достаточно крепко, но Джаред был готов поклясться, что причиной его неприятного пробуждения послужил какой-то шорох, который коснулся его сознания на грани сна. Парень замер, ожидая повторения, но, вроде бы, всё было спокойно, так что он решил устроиться поудобнее, закутавшись в покрывало с головой, стараясь отгородиться от пугающей темноты, и закрыл глаза. Именно в этот миг чёртов звук вновь разорвал тишину в клочья, и это было так страшно, отвратительно, словно мёртвые вскрыли врата Ада и теперь пытались выломать дверь помещения.
Стоп!
Ведь сейчас обычная ночь в реальном мире, а не сцена из «Сверхъестественного», где Винчестеры охотились за нечистью... От этой мысли Джаред почувствовал, как холодеет затылок, а вдоль позвоночника стекает вниз ледяной струйкой ужас.
- Дженс, - уже громче позвал он, в его голосе отчётливым чернильным пятном проступила паника, которая множилась, разрасталась, цепкими когтями царапая тело изнутри, как тупой бритвенный станок, упаковка которых валялась на полке в ванной. В момент, когда страх мог запросто убить, так хотелось вспомнить что-нибудь из числа бытовых неурядиц и сбросить с себя невидимую паутину, окутавшую с ног до головы.
- Дженсен! - почти закричал Джаред, не в силах больше терпеть – ещё секунда, и у него сердце разорвётся.
- Ммм, - донеслось, наконец, из темноты. – Джей? Чего не спишь?
- Дженс, там снаружи что-то происходит. Я слышал...
- А, гроза, наверное, или слишком сильный ветер. Утром увидишь – наверняка, кто-то из операторов найдёт опрокинутый прожектор или штатив...
- Нет, Дженс, там что-то... мерзкое, - выдавил из себя Падалеки, не зная, каким ещё словом можно охарактеризовать подобное ощущение. Там было что-то. Там, на улице, что-то выползло из леса и кружило теперь за дверью, проверяя на прочность металл и дерево.
- Хочешь сказать, сверхъестественное? – приподнявшись на локте, усмехнулся Эклз. – А как же иначе может быть? Мы здесь не сказку для детей снимаем!
- Чёрт, прекрати эти свои шуточки, я серьёзно говорю, - поморщился Джаред, уже чувствуя себя дураком, но тревога не желал отпускать.
- И я!- воскликнул Дженс. – Хочешь поиграть в охотников?
Перспектива открыть дверь и отправиться в неизвестность Джея не привлекала никоим образом, но стремление доказать другу правоту своих слов перевела рычаг под названием «Безрассудность» в его голове на отметку «Вкл.»
- Легко! - воскликнул Падалеки, стараясь, чтобы голос не дрожал, и спустил ноги с кровати.
- Фонарик? – предложил Дженсен, но Джаред лишь отмахнулся, чувствуя босыми ступнями неровный пол помещения, жалея о своей выходке.
Ручка двери была металлическая, слишком холодная, как у входа в морозильную камеру. В фильмах ужасов часто такие показывали – там, на полках, плавающих в холодящей кожу дымке, пребывали коллекции голов какого-нибудь маньяка, и все они – с выпученными, хранившими ещё отражение ужаса глазами, открытыми ртами, сведёнными судорогой мышцами любого могли довести до шокового состояния.
- Всё путём, - бодрясь, пробормотал Джаред, а Дженсену вдруг пришла в голову мысль, что здесь дело не чисто.
Его друг вовсе не был трусом. Он был отчаянным не – трусом, отчаянным... И это могло довести до беды. Вдруг там правда что-то есть. Допустим, из канадских лесов выбрался какой-нибудь волк, готовый наброситься на бедного Падалеки и сожрать с костями и потрохами.
Ужасно. Эклз не обладал слишком бурным воображением, но даже в его голове подобная картина выглядела отвратительно.
- Хэй, парень, - начал он неуверенно, а Джаред замер на миг, справляясь с сознанием, которое уцепилось за этот ничтожный предлог и попыталось остановить слишком решительно тело. – Может, не стоит, а?
Эклз вздохнул, сел на кровати, не зная, что должен сейчас делать.
- Это может быть опасно, - неуверенно продолжил он, хмурясь, хотя в темноте этого было не разглядеть.
- Ага, значит, веришь мне, что там нечисть какая-то затаилась? – победоносно и совершенно против собственной воли воскликнул Джей. – Ну?
- Ещё чего! – сразу же избавился от всех сомнений Дженсен, объясняя это уязвлённым самолюбием. – Хочешь, иди посреди ночи хоть на все четыре стороны! Чего ты ждёшь?
Джаред ждал, что Эклз спокойно подтвердит его, Джея, предположения, и они лягут спать, но реакция друга оказалась прямо противоположной.
«Это глупо. Это опасно. Немедленно назад!» - завопил внутренний голос, когда дверь приоткрылась на несколько дюймов. Ещё не поздно.
Взгляд Дженсена жёг спину, и это не давало возможности сейчас же повернуться и признать поражение. Джаред открыл дверь ещё шире, так что теперь он мог легко выскользнуть в ночь. Он выбрался на крыльцо, оглядываясь. Оказывается, снаружи было не так уж и темно: дежурные фонари горели на площадке неподалёку, свет от них, проходя через преграду из негустых зарослей, почти не терял своей силы, поэтому Джаред мог видеть поляну перед трейлером отчётливо. Он неторопливо вдохнул тёплый воздух, ощущая, как на открытом пространстве страх внутри подбирает свои мохнатые, как у паука, лапы, и униженно ретируется в самый уголок сердца, где ему и положено быть – в пыли, грязи и забвении.
Звук.
Сердце стукнуло запоздало и коротко.
Опять звук ногтей по стеклу, ржавому железу или иному материалу, звук, от которого ноют зубы и в нёбо ударяет тонкая иголка, хочется затолкать всё пятерню в рот и как следует пройтись ногтями по слизистой мягкой ткани, разрывая всё к чёрту в кровь.
Джаред попытался вздохнуть, но ничего не вышло, потому что - шаг, шаг – он слышал позади себя движение. На глаза вдруг навернулись слёзы, и он не мог понять, что происходит, когда ледяные склизкие руки, лапы, какие-то конечности коснулись его шеи, а над ухом полилось хриплое дыхание, напоминающее затхлый подвальный воздух, запах влажной земли и, как ни странно, грязного картофеля. Падалеки рванулся вперёд благодаря лишь чистому инстинкту самосохранения, но существо не пустило, словно резиновое позволяя своему телу растягиваться, цепляться за плечи Джареда, шипеть, как пробитая шина, и рваться подобно мокрому поролону.
- Дженс, - прохрипел Джей, зная наверняка, что тот его не услышит.
Его схватили за ногу, но даже скользящий удар лбом о какой-то поросший мхом валун не привёл его в чувство. Внутри поднялся первобытный, животный страх – страх обернуться и увидеть ту тварь, что сейчас хотела – не много, не мало – убить его, уничтожить, разорвать.
- Дженсен! – голос прорезался от переизбытка адреналина в крови и больно ударил по нервам и барабанным перепонкам.
О, Боже!
Молитва – единственная, которую он знал – вылетела из головы средневековой стрелой, пущенной сильной рукой из самострела. Остались хаотично метавшиеся латинские бесполезные слова, которые только мешали, а по лицу потекла солоноватая влага – слёзы...
- Кристо, - прошептал Джаред, думая, что через мгновение его жизнь закончится.
Тварь взвизгнула, вроде бы отпустила, и вдруг он услышал голос – странный, хриплый, болезненно-сухой:
- Думаешь, нас нет?
«Ничего ещё не кончилось» - пронеслось в обезумевшем мозгу Падалеки, когда его резко подкинуло, переворачивая на спину.
И он увидел. И закричал так пронзительно, что почти почувствовал, как в гортани надрываются голосовые связки. Потому что разум не мог вынести того ужаса, который он испытал, и нет слов, способных описать это. Всё, что было в сериале, все спецэффеткты на фоне этого, стали игрушками неумелых людишек, в жизни не наблюдавших тварей преисподней. Джаред неимоверно хотел умереть, лишь бы только иметь возможность закрыть глаза и больше никогда, никогда не видеть, ничего не видеть! Внутри него замерло одно-единственное желание, в его голове взорвались белой вспышкой оголённые провода нервов, словно через него пропустили ток. Он думал, что всё ещё кричит, но уже не издавал ни звука, глядя в пустое теперь пространство перед ним, где всего мгновение назад... Он резко сжал зубы, впиваясь в собственную руку, погружаясь в плоть чуть ли не до самой кости, желая разорвать себя, лишь бы всё это прекратилось, затем, не обращая внимания на кровь, капавшую на землю, дотронулся ладонью до холодной щеки, впиваясь ногтями в щёки, рисуя красные полоски, продирая кожу бороздками, не чувствуя боли, не слыша дыхания. Бессилие навалилось неожиданно, и он, запустив пальцы в волосы, сжался в комок, надеясь провалиться под землю в спасительное безвременье и забытье.
- Джей! – донёсся до него голос Дженсена, который выбрался из трейлера, обеспокоенный долгим отсутствием Джареда. Затем он услышал крики, от которых внутри всё холодело, и теперь бежал к кустам, за которыми лежал Джаред. – Где ты?
Эклз остановился, увидев друга, лежащего на земле.
- Джаред, - он подошёл ближе, задержав дыхание.
Тот шевельнулся. Дженсен с облегчением кивнул. Что бы не произошло в эти десять минут, Джаред жив и, кажется, в порядке.
- Вставай, парень, простудишься ещё! – сказал Дженс.- Пошли спать. Хватит дурачиться.
С последней фразой ему в голову пришла мысль, что Джей, действительно, решил подшутить над ним, и теперь старается напугать друга ещё больше тем, что не говорит ни слова и продолжает лежать в этой странной позе.
Эклз подошёл чуть ближе, наклонился, касаясь колена Падалеки.
- Эй, ну, хватит... – начал он, но затем отшатнулся, чувствуя, как подступает страх. – Джей!
Он крикнул на выдохе, так что окончание имени прозвучал свистом неисправного насоса.
Лицо человека перед ним было белее снега – ни кровинки. Но более всего Дженсена испугали глаза – стеклянные, как у куклы, большие, полные немого ужаса, жуткие. Это слово более других подходило для описания увиденного. Джаред смотрел прямо перед собой, не обращая внимания на замершего над ним Дженсена. Рот его был судорожно открыт, словно он кричал, но не было слышно ни звука. Эклз покачнулся, зажмурившись, стараясь привести себя в норму, опустился около Джареда, кладя руку на плечо парня, пытаясь его растормошить.
- Джей, очнись, Джаред! – повторял он раз за разом, но ответа всё не было. Тогда он подхватил безвольное тело на руки, останавливаясь на минуту, чтобы переждать головокружение, дать руками привыкнуть к тяжести, и, спотыкаясь, побрёл к трейлеру.
Он уложил Джареда на кровать, закрыв дверь на замок, и снова попытался привести его в чувство. Ему потребовалось около получаса, когда, наконец, мышцы тела Джея немного расслабились, и он, откинув назад голову, задышал гораздо ровнее.
- Парень, ты как? – осторожно проговорил Дженсен, совсем не уверенный в том, что его друг в состоянии ответить. Его глаза всё ещё были широко открыты, и он лежал неподвижно, изредка моргая. Эклз коснулся холодных ладоней друга, затем сжал его руки в своих, стараясь согреть, как будто это помогло бы ему решить проблему. Кажется, немного подействовало, потому что Дженсен внезапно почувствовал движение, и Джаред вдруг резко сел на кровати, захрипев, словно ему не хватало воздуха. Он вцепился в Дженса так, словно само его существование зависело от этого контакта, и Эклз не мог, да и не хотел сопротивляться. Он позволил Джареду притянуть его к себе, утыкаясь лицом в его плечо, неожиданно всхлипывая, до синяков впиваясь пальцами в плечи Дженса.
- Джей, стой, что такое? – Эклз сглотнул, потому что он не представлял, что ему делать, как помочь другу, который, очевидно, не осознавал, что происходит.
Тот промычал что-то невнятно, прижимаясь к Дженсену ещё сильнее, дрожа всем телом.
- Подожди, мне следует позвать кого-нибудь. Нам, похоже, нужна помощь, - пробормотал он, пытаясь подняться.
Падалеки повис на нём, не желая отпускать, и Эклзу пришлось тяжело, пока он пытался сделать хотя бы пару шагов.
- Эрик! – позвал он, надеясь, что кто-нибудь из съёмочной группы страдает бессонницей и сейчас в состоянии услышать его. – Ким! Кто-нибудь!
- Эй, что там у вас происходит? – донёсся до Дженсена голос одного из помощников операторов, который, как оказалось, спал в фургоне неподалёку.
- Я... – начал Эклз, когда Джаред вдруг с неожиданной проворностью ухватил его за подбородок, поворачивая к себе, и впился в его губы неистовым и глубоким поцелуем.
- Джей... – Дженсен задохнулся, пытаясь оттолкнуть парня, но тот уже отстранился сам, цепляясь за футболку Эклза, теряя сознание.
- Эй, помогите! – снова закричал Дженс, почти сразу же забыв о странном поведении друга: сейчас ему требовалась помощь, а насчёт произошедшего можно подумать и позже.
Парень по имени Майкл – Дженс его видел пару раз на площадке – ворвался в трейлер.
- Что случилось?
2.
- Я не знаю точно, что произошло, - начал свой отчёт доктор Рэндел, нервно перебирая в пальцах деревянные бусины чёток и вороша листки с какими-то умозаключениями. – И мистер Эклз ничего толком не может рассказать. Поэтому мне пришлось работать фактически на пустом месте, а это не так просто...
- Что с ним? – оборвал доктора Дженсен.
Тот бросил на нетерпеливого молодого человека взгляд, полный неодобрения, но всё-таки перешёл к сути дела.
- Это шок, - объяснил он. – Психологический шок, очень сильный, помешательство, или что-то вроде того, я точно не знаю. Причины мне тоже не известны, рискую предположить, что парня что-то изрядно напугало. Слишком сильно, так что его разум не выдержал.
- И что теперь делать? – стараясь говорить спокойно, осведомился Эклз.
- Всё это очень сложно, - предупреждающе поднял руки мистер Рэндел, чувствуя, что напряжение усиливается с каждой секундой. – И я не могу точно сказать, какие меры мы можем предпринять для восстановления здоровья мальчика...
«Мальчика...» - нахмурился Дженсен. Ну, да, Джареду – двадцать четыре... Ох, чёрт...
- ... и вообще, возможно ли это.
При этих словах Эклз посмотрел на доктора, который поправлял очки, ощущая растущую внутри пустоту.
- Но, смею вас обнадёживать, в моей практике встречались случаи и потяжелее, и даже тогда вероятность выздоровления составляла достаточно большой процент. Хотя, как вы могли заметить, Джаред потерял способность говорить, но я считаю, что это временно. Всё, что я могу вам сейчас предложить, так это поместить мистера Падалеки в мою частную клинику на несколько дней, тогда у меня будет возможность провести полное обследование...
- Может, не надо! – вырвалось у Дженсена. Ему вообще казалось странной идея позволить какому-то врачу забрать Джареда прямо со съёмочной площадки. У них тут всё-таки работа...
- Дженс, - проникновенно проговорил Крипке. – Так нужно, ты ведь не хочешь, чтобы...
- Нет, подожди, - с неизвестно откуда взявшимся упрямством начал Дженсен.
- Мистер Эклз, - настойчиво повторил доктор. – Здесь нет никаких условий для содержания моего пациента! И мне, как давшему клятву Гиппократа, необходимо выяснить причину подобного состояния.
«А не заткнуться ли тебе?» - гремело в голове Дженсена, но сказать такое вслух он не решился, хотя сейчас в нём кипело раздражение.
- Поэтому я позвоню и вызову машину прямо сюда. Мистер Крипке, - обратился он к совершенно подавленному идейному вдохновителю. – Съёмки, естественно, придётся приостановить, вы ведь сами понимаете.
Эрик кивнул.
- Прошу позволения удалиться, - с этими словами мистер Рэндел исчез за дверью, предав всех власти гнетущей тишины.
- Он не может, - проговорил Дженсен, но Крипке молчал. – Нам ведь надо с этим разобраться! Джаред видел какую-то чертовщину и о том, что это было, может рассказать только он.
- Он не в состоянии говорить, - вставил Ким. – Ты забыл?
- Но ведь это проходящее явление. Он оправится и сможет хотя бы письменно изложить свои мысли.
- Послушай, Дженс, - терпеливо проговорил Эрик. – Его сознание повреждено, ему требуется лечение, он ничего не сможет нам рассказать.
Хотелось шумно выругаться, но Эклз пересилил себя, поднявшись и широким шагом направляясь в сторону трейлера. Джаред сейчас находился там, и Дженсену было необходимо увидеть его, пусть и раздавленного, разбитого, не реагирующего на вопросы, которые все вокруг ему задавали. Идиоты, он, наверняка, может хоть как-то выразить свои чувства, рассказать о своём состоянии пусть даже с помощью жестов...
- Джей, - тихо проговорил Эклз, застыв в дверном проёме.
Парень всё ещё сидел на кровати, чуть сгорбившись, глядя в одну точку, не обращая внимания на друга, который, всё-таки, сделал шаг вперёд, пересекая границу, стараясь двигаться осторожно, не слишком резко.
- Джаред, - снова позвал он, но тот не пошевелился.
Эклз приблизился к кровати, сел, отчего матрац прогнулся, его пружины недовольно заскрипели. Он только сейчас смог как следует разглядеть уже подсохшие раны на лице Падалеки и круглый след от его зубов на запястье.
- Это ты сделал? – нахмурился Дженсен, дотянувшись до руки друга, рассматривая укус. – Зачем, Джей?
Тот вдруг повернулся к нему, взгляд стал до ужаса ясным, Джаред не сказал ни слова, просто смотрел, словно пытался передать мысли телепатически, но Дженсен всё равно не понимал.
- Иди-ка сюда, - прошептал он, чувствуя, что сердце бухает тяжело в груди от неимоверной жалости. Это чувство – не из самых лучших, но ему хотелось хотя бы немного успокоить друга, сказать, что всё придёт в норму через некоторое время, всё будет хорошо.
Джаред послушался. Он придвинулся ближе, не сводя глаз с Дженсена, отчего тому стало сильно не по себе, но затем снова задрожал, и из по его лицу полились слёзы. И Эклз был готов поклясться, что никогда он ещё не видел картины более шокирующей, чем человек, плачущий, потерявшийся в собственном сознании, не осознающий реальность.
- Нам надо это обработать, - пробормотал он, зная, что сейчас должен держать себя в руках, иначе они расклеятся окончательно оба, и тогда уж точно ничто не поможет.
Дженсен нашёл в ванной комнате аптечку, извлекая вату, бинты и перекись водорода. Он промыл раны на лице, вычистил частички запёкшейся крови, затем приступил к глубокому порезу на руке. Здесь пришлось поработать чуть больше: обработать специальным спреем, затем наложить стерильный бинт, закрепить повязку...
- Джаред, - снова обратился к другу Эклз. – Если можешь, дай мне хотя бы знак, чтобы я смог разобраться в ситуации...
Но неожиданный проблеск в сознании Падалеки, похоже, прошёл. Он сидел, словно сломанная кукла, облокотившись о плечо Дженсена, не двигаясь, еле слышно вздыхая и не говоря ни слова.
В дверь постучали, и вошёл доктор Рэндел.
- Простите, - извинился он, увидев Дженсена. – Но машина здесь, и я должен забрать Джареда.
- Я могу поехать с ним? – с надеждой взглянул на врача Эклз, но тот лишь покачал головой.
- Боюсь, это может ухудшить ситуацию, мистер Эклз. Я оставлю вам свою визитку, и вы сможете навестить вашего друга через день – другой.
Дженсен мрачно кивнул, помогая Джареду подняться на ноги. Он довёл его до самой машины и усадил на заднее сидение.
- Джей, ты только поправляйся, - прошептал он на прощание, наклонившись к Джею, глядя в его бессмысленные глаза. Затем потрепал по плечу и вынужден был отстраниться, потому что водитель весьма выразительно кашлянул, намекая на то, что ему пора отправляться. Дженсен ещё долго смотрел вслед машине, в которой увозили Джареда, и не мог избавиться от препаршивого чувства вины, которое плескалось едкой жидкостью внутри.
Эклз действительно считал себя виноватым в том, что случилось. Он вернулся в трейлер, стараясь не смотреть на осиротевшую постель Джареда, на его вещи, и почти проклиная себя за то, что не остановил его прошлой ночью, пусть даже и силой. Он должен был заставить его вернуться в постель, а утром рассказать всё в охранном пункте, и те бы прочесали ближайшие заросли и, если бы понадобилось, пристрелили эту тварь. Теперь Дженсен почти был уверен в правдивости слов Падалеки – что стало причиной его помешательства? Только что-то, несовместимое с его привычными представлениями о реальности, что-то настолько чужое этому миру, что он не смог побороть собственный ужас. Но это означало что Джаред, человек достаточно сильный, увидел что-то настолько жуткое, о чём Дженсен теперь боялся и думать... Он решил, что ему стоит провести собственное расследование, пусть оно и не даст настоящих результатов, но хотя бы выяснится хоть что-то.
Эклз выбрался из трейлера, вспомнив, что Джаред ночью говорил о звуках у окна. Он обошёл фургон, добравшись до рамы и пыльного стекла, чтобы обследовать всё, как следует. Стекло было почти целым, хотя в углу змеилась знакомая трещина от неудачного попадания случайного камня, прилетевшего со съёмочной площадки. И, вроде бы, ничего странного, только на самом краю, на грани дерева и стекла темнело удлинённое бурое, словно кровь, пятно, посередине которого чем-то острым выскребли крохотный значок непонятного свойства и происхождения. Дженсен задержал дыхание, рассматривая найденную улику, но не мог понять, к чему всё это, однако у него вдруг возникла мысль, что данный след – не единственный, и он припал к земле, внимательно рассматривая каждую травинку, пока вновь не обнаружил тёмное пятно на серой пыли земли. След. Который, вероятно, приведёт его... куда-то. Об этом Эклз даже не задумывался, когда отошёл от трейлера на несколько метров, следуя за подсохшими кровяными метками, которые дорожкой уходили в ближайшие заросли. У него не было с собой никакого оружия, всё осталось у реквизиторов сериала, но сейчас его это не слишком волновало. Это существо не могло быть обычным диким зверем, ведь они, в большинстве своём, имели вид вполне нормальный, и, следовательно, не могли настолько потрясти Джареда, что тот даже потерял способность к речи. И Дженсен углубился в лес, стараясь двигаться беззвучно, но не слишком получалось – это в фильме он был почти совершенным, когда любой шаг был продуман, и тварям стоило бы трястись от страха в укромном месте, где он всё равно найдёт их и уничтожит. Сейчас же он был самым обычным человеком, пусть и талантливым актёром, но без навыков профессионала. Поэтому, пару раз наступив на какие-то ветки, издавшие оглушительный треск, он замирал, почти не дыша.
Лес вокруг стал почти одинаковым, но Эклз пока не думал, каким образом он сможет выбраться из этого проклятого места без посторонней помощи. Он шёл вперёд, временами натыкаясь на кровавые отпечатки, что подтверждало правильность выбранного им направления. Когда вокруг остались только сосны – высокие, стройные и молчаливые – Дженсен понял, что слегка заплутал. Он прекрасно знал, что лес около съёмочной площадки не может быть очень большим и густым, потому что это было бы слишком опасно, но сейчас ему вдруг показалось, что он ошибался. Он помнил, что всё время шёл по одной тропе, поэтому вернуться назад не составило бы труда, но сейчас в воздухе витала тревога, словно путь назад был закрыт по непонятной для Дженсена причине. Как будто на дереве висела красная предупреждающая табличка: «Возвращение данным путём влечёт за собой большие неприятности и может кончиться серьёзными повреждениями тела и сознания решившегося не обращать внимания на данное уведомление...»
Где-то закричала невидимая птица, и Эклз нервно пошарил в карманах в поисках хоть куска железа или дерева. В нагрудном кармане рубашки обнаружился маленький складной нож, просто «зубочистка», похожий на тот, с которым постоянно возилась героиня Алоны. Чёрт, это просто бесполезная игрушка... Стоило бы поискать палку, да побольше. Дженсен отошёл от тропы ровно на метр, когда увидел вполне приличную ветку, достаточно толстую, чтобы стать оружием в его руках. Стоило ему наклониться, чтобы дотянуться до деревяшки, как кто-то навалился на него сверху, причем он не слышал никаких подозрительных шорохов, значит, «нечто» подкралось настолько виртуозно, что он даже и подумать не успел об обороне.
- Стоять, - шепнули ему прямо в ухо, и он замер, внезапно осознавая, что сейчас его удерживает человек. Обычный человек, конечно, достаточно ловкий, но всё-таки не какая-нибудь адская тварь.
- Стою, - сказал Эклз, чтобы этот незнакомец для верности не стукнул его по голове.
- Палку не трогай, - приказал голос, и Дженсен опустил руки, не предпринимая более попыток дотянуться до ветки.
- Хорошо, - одобрительно проговорили сзади, и тяжесть ушла, так что Эклз мог теперь разогнуть спину.
- Поворачивайся, - снова приказ. Надоело!
Дженс развернулся резко, на всякий случай пригибаясь, чтобы не получить удара в лицо, если таковой последует, но человек перед ним не думал драться. Он просто стоял, глядя на Эклза спокойно, чуть растянув губы в улыбке. За плечами у него был объёмистый рюкзак, в руках – ружьё, обычное, вроде бы.
- Привет, - ухмыльнулся он. – Заблудился, что ли?
На вид Дженсен дал бы ему лет сорок, но он мог быть и моложе, просто отросшая борода несколько искажала его внешность, прибавляя к истинному возрасту лишний десяток.
- Типа того, - пробормотал Дженсен, продолжая изучать незнакомца.
Его одежда была порядком поношенной. Вытертые джинсы явно видели не один штат, а массивные ботинки прошли не одну милю. Ещё у него была куртка, повязанная за рукава на поясе.
- Я – Джеймс, - представился мужчина.
- Дженсен, - откликнулся Эклз. – А ты кто?
Переход на более простую форму общения осуществился сам собой, тем более что разница в возрасте, похоже, была не так уж и велика.
- Я, - он вдруг замялся, словно размышлял, говорить ли правду, но всё-таки решился. – Я охотник.
Он кивнул на своё ружьё.
- Ааа, - протянул Дженсен, думая, что ему следовало бы догадаться и раньше. – Значит, выслеживаешь дичь?
- Вроде того, - снова усмехнулся Джеймс. Вроде бы, весёлый парень.
- И кого на этот раз? – поинтересовался Дженсен, выбираясь на тропу. – Зайцы, куницы?
- Ага, - протянул охотник, хмыкая. – И кое-что крупнее.
Дженсен на минуту задумался.
- И?
- Знаешь, тебе не пора возвращаться? – вдруг осведомился Джеймс, оглядываясь. – У меня тут работёнка есть, так что прошу – не мешай.
- Но и у меня есть работа, - неожиданно твёрдо проговорил Дженс. – Я не могу сказать, что ты мне мешаешь, но сейчас я бы просто хотел продолжить свой путь.
- А куда? – прищурился Джемс. – Знаешь, тут по лесу без оружия бродить опасно. Всякие... дикие животные.
- Именно это меня и волнует. Мой друг прошлой ночью наткнулся на какую-то тварь, и...
Эклз вдруг услышал странный шум, словно кто-то тихонько насвистывал, при этом аккомпанируя себе треском ломающихся ветвей.
- Тихо, - прошипел Джеймс, хватая Дженсена за руку и оттаскивая за ближайшие кусты. – Скорее сюда!
- Что за чёрт?! - пробормотал Эклз, когда они затаились в зарослях, наблюдая за пустой пока тропой.
- Лучше не смотри, - посоветовал Джеймс. – Это не для человеческих глаз, тем более нетренированных...
- Хочешь сказать, ты тренированный? – вспылил Дженс просто ради того, чтобы снять напряжение.
- Тшшш!
Что-то двигалось в лесу, мерзкий звук приближался неотвратимо, и Эклз закрыл глаза. Хотя бы ради сохранности собственного сознания.
- Сейчас уйдёт, - прошёптал Джемс. – Надеюсь, не заметит.
Нечто остановилось, шумно втягивая воздух.
- Чует нас, - прокомментировал мужчина, сразу же замолкнув.
Если эта тварь сможет их найти, то им явно не поздоровится.
Но звук возник вновь, постепенно удаляясь по тропе в глубину леса.
- Всё, вылезай, - разрешил Джемс, поднимаясь на ноги.
Дженсен открыл глаза, благодаря Бога за то, что этот ужас прошёл. Хотя бы отголосок того, что испытал Джаред, кольнул его тревожно в сердце. И Эклз почти осознал, что могло настолько испугать Падалеки, что он перестал говорить.
- Так, - начал он, поворачиваясь к Джеймсу. – Откуда ты знал про это... эту тварь?
Он улыбнулся, пожимая плечами:
- Я же сказал, что я охотник...
- Обычные охотники не знают, как вести себя, когда нечисть вылезает из чащи и пытается найти по запаху.
- Дай договорить. Я не обычный охотник.
Дженсен уже был готов высказать догадку, возникшую в его голове, но Джеймс продолжил:
- Я охотник за нечистью, парень.
@музыка: Nickelback - Hero
@настроение: сонное
четверг, 30 августа 2007
Nice planet. We'll take it.
Название: Красивая любовь
Автор: Reno
Категория: RPS, romance
Рейтинг: NC-17
Пейринг: J2
Предупреждения: размер небольшой, просто захотелось написать что-то вроде зарисовки, а то я устала от длинных работ ^____^
От автора: 1)Всё началось со случайно услышанного словосочетания, послужившего названием к рассказу – у меня так часто бывает. И вообще, я лично уверена, что всё начинается с названия. Синдром опадающих листьев, Sirius Sol – яркие примеры, подтверждающие мысль. Именно названия (первое – вычитано в программе телепередач, второе – в учебнике по латыни =)) дали начало этим фанфикам. Теперь к их списку прибавлен и этот. Надеюсь, вышло довольно-таки мило!
2)знаете, бывают фанфики, выматывающие: печатаешь последнее слово и чувствуешь, как пусто внутри. А вот с этим рассказом всё иначе: когда я закончила, почувствовала такой прилив энергии! =))
Читать дальше - Это ещё что? – осведомился Дженсен, глядя на Джареда с огромным букетом алых роз в руках.
Чуть приподняв брови, стараясь сдержать неуместную в данный момент улыбку, Эклз почти серьёзно сказал:
- Мне совсем не обязательно дарить цветы. Я и так знаю, как сильно ты меня любишь!
- Дурак, - пробормотал Падалеки, одновременно как-то странно вздыхая, направляясь к шкафу в углу трейлера, где, как он предполагал, должна была стоять старая ваза, принесённая Эриком в качестве «реквизита». – Это не для тебя.
- О, как обидно, - протянул Дженсен, уже улыбаясь открыто, откладывая в сторону газету, которую он читал, прихлёбывая из кружки со щербинкой остывший чай. – И грубо, Джей, так нельзя!
- Отвали, - нервно дёрнул плечом парень. – Где старая бутылка из-под того вина, которое мы распивали на прошлой неделе? Я ведь просил тебя не выкидывать!
Дженсен пожал плечами, недоумевая, что такое произошло с его другом и коллегой, что он широкими шагами мерил периметр трейлера, чуть ли не раскидывая вещи в поисках этой чёртовой вазы.
- Нет, друг, такие роскошные цветы не должны стоять в бутылке из-под вина! И что, собственно, происходит?
Джаред замер, словно вопрос застал его врасплох, и молчал некоторое время, а затем, даже не поворачиваясь, проговорил:
- Сэнди собирается приехать завтра утром. Её самолёт прибудет в пять тридцать.
- Сэнди? – переспросил Эклз, бросая взгляд на фотографию в газете: какая-то знаменитость открыто и официально признала свою нетрадиционную сексуальную ориентацию. – Я её знаю?
- Не глупи, - буркнул Джей. – Это моя девушка, ты её уже видел.
Дженсен замолк, размышляя. Да, вроде бы, парень прав – он видел несколько фотографий, много слышал о некой Сандре, которая была замечательной, просто чрезвычайно милой по словам Джареда, идеальной для него... Но далее мозг давал осечку: Эклз никак не мог вспомнить, когда он успел с этой Сэнди познакомиться лично. То ли был слишком сильно пьян, то ли просто ничего подобного не было, а Джар просто страдает ранней формой склероза.
- Ааа, - неопределённо протянул Дженсен, а затем ему в голову пришла одна мысль. – Слушай, друг, так почему ты так чертовски нервничаешь? Вы же с ней давно знакомы.
- А то! Но знаешь, как это бывает – долгий перерыв в отношениях из-за съёмок, а потом вдруг понимаешь, что начинаешь отвыкать от человека, забывать, какой он. И мне кажется, у меня что-то подобное. Это болезнь какая-то! Я люблю Сэнди, но она словно отдаляется от меня, и я не совсем понимаю, чего ожидать от нашей встречи. Как-то не по себе.
Дженсен понимающе кивнул. Действительно. Ему было знакомо подобное ощущение, и он старался такого не допускать. Ведь есть же веб-камеры, мобильные телефоны, электронная почта, в конце концов! Сейчас гораздо больше возможностей для общения на расстоянии, чем, скажем, в начале прошлого века, так что проблем быть не должно. Хотя, с другой стороны, он так же прекрасно осознавал, что с их графиком съёмок особо не пообщаешься.
- Да всё путём будет! – воскликнул он, чтобы ободрить совсем приунывшего Джареда. – А вот и ваза!
Она оказалась достаточно большой, чтобы великолепный букет чувствовал себя комфортно. Алые розы и чёрный фарфор – действительно, потрясающе!
- Здорово вышло, - отметил Падалеки. – Прямо хоть с вазой дари!
- Ну, уж нет! – воскликнул Дженсен, смеясь. – Нам эта тара ещё может пригодиться – вдруг мне кто-нибудь цветочки вручит.
- Ага, конечно, - с некой долей скептицизма протянул Джаред. – Жди!
- Хэй, парни, на обед собираетесь идти? – донёсся до них голос Кима.
Внутри было до безобразия пусто и от этого чертовски неуютно. В наступившей тишине в животе Эклза недовольно заурчало. Дженсен повернулся к Джею, и они одновременно кивнули, засмеявшись.
Дженсен уже и не помнил, когда расстался со своей последней девушкой. С ней было не так уж и плохо, но как-то пресно, что ли... Поэтому всё, что осталось в его памяти – это лишь осознание того факта, что цветы она не любила. Ни розы, ни ромашки, ни любые другие, презирая их за слишком совершенную и недолговечную красоту. Её чрезвычайно раздражали завядшие букеты, эти трупы, в которые превращались эти ранее наполненные жизнью розовые, лиловые, белые лилии, тюльпаны, георгины... Дженсен сначала удивлялся, а потом решил не обращать внимания. Ну, этим можно было бы даже гордиться – его девушка отличается от сотен одинаковых куколок, она особенная. Всё, без цветов там всяких, без дурацких букетов в сотню баксов с лентами и шёлковой бумагой. Хотя, даже у Эклза иногда дыхание перехватывало, когда он видел подобное достижение флористического искусства, но он точно знал – ей всё равно не понравится.
Дженсену, как мужчине, было фиолетово, есть ли в доме цветы или нет, но идея быстрых подарков на женский день и пасху, когда вспоминаешь о празднике в самый последний момент, и, кажется, не может быть ничего лучше, чем красивый букетик, отпадала сразу же. Ну, не нравились ей подобные подарки. Она хотела бриллиантовое кольцо. И предложение руки и сердца. Дженсен иногда размышлял, а какой бы была их свадьба совсем-совсем без живых цветов? Бумажных, что ли, закупили бы? Но Эклз пока не думал о женитьбе. И у него было две причины, по которым в его голове отсутствовали подобные мысли. Первая – в данный момент у него просто не было девушки, подходящей на кандидатуру спутницы жизни. Вторая – рядом постоянно находился человек, который неимоверно, необъяснимо притягивал его, заставляя забывать, что он, в сущности, всё-таки мужик и обязан интересоваться противоположным полом. Дженсена это не слишком тревожило, он списывал всё на горячку съёмок, когда он не имел возможности начать новые отношения, а так же на пресловутый недотрах, а ведь это действительно становилось проблемой! Может быть, именно из-за этого он нафантазировал, что ему хочется коснуться губ, пусть лишь на краткий миг, провести ладонью по щеке и шее, попробовать на вкус эту кожу, обычную кожу человека, пусть даже человек этот – парень, коснуться его обнажённого торса (когда это он успел раздеться?!), провести рукой по плоскому напряжённому животу...
А потом он встряхивал головой, как бы вскользь отмечая, что на площадке стало невыносимо жарко, и не мешало бы притащить мощный вентилятор, а то как бы они все не сварились заживо...
Цветов он ей не дарил. Оставались конфеты, билеты в фитнес-центр, серьги с драгоценными камнями, сертификаты на покупку эксклюзивной одежды... Часы. Хорошие дамские часы с золотыми стрелками и вкраплениями изумрудов. Потом деньги кончались, приходилось брать кредит – и по новой. Но не кольца. Никогда. Как и цветы.
- А ты молодец, - сказал Дженс, рассматривая варёную картофелину на собственной вилке. Та дымилась. – Красиво ухаживаешь. Цветы. Рестораны, наверное.
- Да, пожалуй, - откликнулся Джаред, накладывая себе салата с мясом, так что он чуть не повалился с тарелки на пол. – Сэнди не жалуется. И вообще, девушкам подобное внимание нравится, так что я стараюсь.
- Она счастлива, я думаю, - проговорил Эклз, осторожно стряхивая картофелину обратно на пластиковую поверхность посуды, и объяснил. – Слишком горячая.
Он кивнул другу, потянувшись за хлебом, чуть не переворачивая лёгкий столик.
- Ну, уж наверное, - улыбнулся Падалеки, подтверждая первое, - раз до сих пор со мной.
- А не жалуется на твои постоянные съёмки и, как следствие, собственные одинокие вечера?
- Одинокие вечера? – невнятно переспросил Джаред, старательно прожёвывая какой-то мини-рулет с баклажаном. – Не думаю, что они у неё часто случаются. Она общительная девушка.
- Ага, - только и сказал Дженсен, задним умом понимая, что в этих словах проскользнуло беспокойство и своего рода тоска, потому что данный факт не мог не волновать Падалеки, особенно, когда он находился за много сотен миль от своей Сэнди.
Сам он не так уж часто ревновал. Хотя его бывшая давала ему повод, о да! Флирт на работе, о котором он узнавал через десятые «руки» и «уши», флирт в клубах, даже в кафе и кино! А, Бог с ней, он не любил ревновать. Поэтому, наверное, и расстались. Из-за отсутствия ревности. Так тихо, без ссор, без слёз, без драк... Полюбовно, как говорят в таких случаях, даже обещали друг другу остаться друзьями. Глупо. Такое происходит только в одном случае – если и чувств-то не было, тогда легко сделать ручкой и забить номер мобильного в Контакты... Можно звонить время от времени, встречаться с общими друзьями, говорить на отвлечённые темы, и главное – не вспоминать, никогда не вспоминать! А Дженс и не рвался особо. Уже в прошлом.
- Что, боишься за неё? – как-то неожиданно едко спросил он, глядя на друга. Тот, видимо, списал странность интонаций на слишком горячий кофе, стакан которого Эклз имел неосторожность выпить залпом.
- Боюсь? Нет, скорее... – он никак не мог найти подходящего слова, но Дженсен, вроде бы, понял и так. Он кивнул, снова и ещё раз, поворачиваясь на стуле в поисках стакана с холодной водой, чтобы потушить пожар во рту, дёсны горели, а на нёбе начала облезать тонкая полупрозрачная кожица.
- Чёрт, - воды не обнаружилось. Пришлось спасаться мороженым, от которого вмиг заныли зубы.
- Ты уже сценарий на сегодня читал? - неожиданно сменил тему Джаред, видимо, не желая больше говорить о Сэнди. По непонятным для Дженса причинам.
- Вроде того. Один раз. Ничего там страшного нет – день обещает быть не таким уж трудным, - он старался говорить бодро, как это обычно и бывало, на этот раз почему-то в груди, там, где сердце, болезненно сжалось.
- Ага, несложным! – воскликнул Падалеки, поднимаясь, ставя тарелку Дженсена поверх своей и сгребая в охапку вилки и прочие «столовые приборы». – У меня свидание в пять тридцать утра. Придётся встать в половину четвёртого, чтобы успеть в аэропорт Ванкувера. Хреново.
- Свидание! – хохотнул Дженсен, покачиваясь на стуле. – На рассвете. Хотя нет! Ещё до рассвета! Как романтично!
- Иди ты, - беззлобно послал его Падалеки, направляясь к мусорному баку. – Не навернись.
Конечно, мгновение спустя Дженс оказался на земле, так окончательно и не осознав, что произошло. Пластик ножек стула не выдержал его веса и теперь лыбился криво трещинами, довольный собственной выходкой.
- Урод, - пробормотал Дженсен, имея в виду, конечно, стул, а не Джареда, согнувшегося пополам от смеха, выронившего от неожиданности все грязные пластиковые ложки.
Отработали хорошо. Не блестяще, как не преминул заметить Эрик, но хорошо. На твёрдую четвёрку, вспомнилась Дженсену фраза из начальной школы. «Хорошо» - это сегодня устраивало. Обычно он бы сам выложился на все сто и Джея обязательно бы заставил, но бесполезно пытаться выжать что-то из человека, который так сильно нервничает. Он превратился в бомбу, реагирующую на резкие движения. Коснёшься, скажешь слово, даже заикнёшься: «Джей, а здесь ты бы мог сыграть лучше...», как он начинает повышать голос. Дженс не обиделся, понимал, в чём дело. Крипке с его чёртовой проницательностью оставил попытки оказать на него давление, Ким устало сдался. Всё, этот день закончился, а завтра будет новый. И ещё листов десять сценария с диалогами.
Когда Дженсен вернулся в трейлер, твёрдо вознамерившись найти зубную щётку, потерянную позавчера, и лечь спать, то застал там Падалеки, яростно заводящего будильник. От созерцания этих судорожных резких движений Дженс почувствовал, что у него челюсти сводит от подступающего смеха, и поспешно ретировался в маленькую ванную комнату.
- Если я не услышу сигнал, ты обязан меня разбудить, - донесся до него голос друга.
- Ага, конечно, - подумал Эклз. – Такой звон мёртвого поднимет.
Но вместо этого он прокричал в ответ:
- Ты же знаешь мою привычку швырять часы в стену. Если не услышишь звонка, то грохот от разлетающихся железных деталей разбудит тебя точно. Ах да, и не забудь про треск ломающегося стекла!
Из комнаты донёсся смех, а потом жалобный скрип кровати, когда Джей с размаху «прилёг» на матрац. Склонный к несколько чрезмерной практичности, он решил не раздеваться: всё равно через четыре часа придётся вставать.
Щётка оказалась за раковиной: видимо, завалилась туда в надежде сбежать из поднадоевшего трейлера, но Дженсен всё-таки поймал беглянку и намазал мятной пастой.
Джаред уже спал, когда Эклз вернулся из ванной. Ухмыльнувшись, он оглядел друга в джинсах, рубашке и ботинках с развязанными шнурками. Тот чуть запрокинул голову, подложив свёрнутую подушку по шею, отчего его дыхание было немного затруднённым и хриплым. Левая рука безвольно висела, костяшками касаясь пола, другая лежала на согнутом колене.
- Хэй, Джей, - потряс Дженсен его за плечо. – Ляг удобнее, а то задохнёшься.
- Чего? – невнятно пробормотал Джаред, переворачиваясь на бок.
- Подожди-ка, - терпеливо продолжил Эклз, хотя Падалеки и пытался вяло отбиваться.
Дженсен вытащил из-под его головы подушку, расправил её, и, заставив-таки Джареда приподняться, устроил её на правильном месте.
- Так-то лучше, - пробормотал Дженс, ещё несколько мгновений глядя на спящего. Он всё ещё стоял около кровати Джареда, пока не осознал, что через мгновение сам уснёт окончательно и свалится на пол.
~~*~~
Джаред проснулся от ужасного грохота, невольно подскакивая на кровати, только через несколько секунд понимая, что источником шума служит будильник.
- Ооо, чёрт, - недовольно и сонно протянул проснувшийся Дженсен. – Выключи эти уродские часы, иначе я клянусь, сейчас встану и разобью их к чёртовой бабушке!
Будильник, оценив угрозу, замолк. Хотя, он зазвонил опять, ровно через два часа, но об это знал только Дженс: Джаред встречал Сэнди. Больше эти милые часики с серебристыми никелированными стрелками никто не видел. Дженсен умел скрывать все следы преступления.
Эрик, похоже, проснулся с рассветом, потому что стоило лишь Эклзу, зевая, добраться до туалета, как он услышал бодрый возглас «идейного вдохновителя»:
- Так, ребята, как насчёт того чтобы поработать?
Он, похоже, открыл дверь трейлера настежь, чтобы свежий прохладный воздух помог актёрам проснуться.
- Эй, Эрик, - выглянул Дженсен. – Ты забыл, что сегодня как-никак воскресение. А в контракте прописано, что в этот день мы отдыхаем.
- О, чёрт! Ну, конечно! – притворно удивившись, воскликнул Крипке, нелепо ударяя по лбу ладонью, словно напрочь забыл об этом выходном.
- Из тебя хреновый актёр, - засмеялся Дженсен, натягивая футболку.
- Поговори у меня! – с возмущением пригрозил Эрик. – Будешь и в воскресение пахать, как лошадь.
Угроза подействовала. Неплохо было бы найти чего-нибудь съестного и, например, прокатиться в Ванкувер.
С поездкой в город ничего не вышло: спустя три часа после того, как Дженсен выбрался из кровати, зарядил дождь, плавно перешедший в грозу с ливнем, яркими, как вспышки фотоаппарата, молниями и всеми прочими атрибутами. Мысленно выругавшись, вслух же досадуя на отвратительную погоду, Эклз был вынужден остаться на съёмочной площадке. Конечно, можно было бы взять тачку и всё-таки поехать в Ванкувер назло непогоде, но Дженсен просто не представлял, что бы он делал там в дождь, когда люди все попрятались в своих норах, а в парке такой потоп, что без резиновых рыбацких сапог рискуешь промокнуть с головы до пят или утонуть...
В трейлере был телевизор и фальшивый камин с лампами, напоминающими языки пламени. Эклз приготовил кофе и сел смотреть какую-то бурду по десятому каналу, однако вскоре переключился на Discovery, с удовольствием наблюдая, как изготавливают шлемы для гонщиков. Оказалось, это было целым искусством – раскраска, эмблемы всякие. За окном непрерывно стучало – тяжёлые капли били по металлическому карнизу, щёлкали, но этот ровный шум только успокаивал, совсем не раздражал, создавая атмосферу уюта внутри трейлера.
Дженсен почти задремал, напевая что-то под нос, какой-то привязчивый мотивчик, который он слышал на днях, но разбираться, откуда, где и зачем не осталось сил. Оказывается, прошедшая неделя была действительно тяжёлой, хотя в процессе съёмок это не ощущалось так явственно. Всё приходит потом – через полчаса - час после окончания работы над сценой – дикая всепоглощающая усталость наваливается свинцовой плитой. И лень даже рукой пошевелить, не то что встать и дойти до сортира!
На грани сна пришла незваная ностальгия, какие-то смутные воспоминания, вызванные мыслями о Джареде, который, наверное, сейчас был где-нибудь с Сэнди, не взирая на ливень. Хотя, по ресторанам и кино можно ходить и в плохую погоду. И это было словно сон – призрачный образ дня, когда они расстались – Дженс и его девушка. Он так отчётливо увидел вдруг тот вечер, когда она – имя застряло в дебрях где-то на задворках капризной памяти – вернулась домой с букетом. Чёрт, да ведь она их ненавидит! Дженсен был точно уверен, что любой, кто вручит ей цветы, рискует потерять её уважение, а несчастный «веник» отправится прямиком в мусорный бак на первом же углу! В этот раз было иначе. Он не интересовался, кто был человеком, вбившем ей в голову, что букеты – это прекрасно, но он явно обладал силой убеждения, не сравнимой с равнодушием Эклза. Он понял, что появился кто-то, кто заменит его. И, возможно, сможет исполнять роль парня гораздо лучше.
И он уступил. Отошёл в сторону. Как-то всё само собой вышло, хотя иногда – очень редко, только в часы безделья и одиночества – он немного жалел об этом. Возможно, что-то бы и вышло из этих отношений, если бы он не опустил руки в первый же миг. Если бы... Хотя, кто знает, что лучше – отказаться от поддельной картонной любви, когда знаешь, что нет смысла дёргаться, ведь всё равно это закончится рано или поздно, или же бороться до самого конца, выматывая себя и собственную душу, чтобы всё равно прийти к аналогичному концу.
Мысли перепутались, сон не желал отпускать, а Дженсен не думал сопротивляться. Дела давно минувших дней, зачем сейчас беспокоить себя чем-то подобным? Переосмысление, понимание, какие-то выводы? А, всё к чёрту!
Когда Эклз открыл глаза, недоумевая, почему он спит в неудобном кресле, а не в кровати, а телевизор навязчиво и неразборчиво бормочет что-то невразумительное: во сне, видимо, он нажал на кнопку, и канал сменился...
Раздался настойчивый стук в дверь, и Эклз со вздохом поднялся, почти уверенный в том, что это Эрик припёрся за какой-нибудь мелочью, типа «Где третий листок из сценария двухнедельной давности, Дженсен? Мне срочно он потребовался, мы со сценаристами...» Бред!
Эклз достиг двери, поворачивая ручку, и застыл на месте.
В дверном проёме возник Джаред, совершенно промокший, жалкий и печальный.
- Джей? – осторожно начал Дженсен.
Тот выдохнул, шагнул за порог, вода с его одежды и волос полилась на пол, парень скинул куртку, швырнув её в угол, и остановился, не глядя на друга.
- Эй, друг, - теперь уже и Эклз встревожился не на шутку, - что произошло?
Джаред молчал, чуть хмурясь, стряхивая с ладоней остаточные капли влаги.
- Джаред?
- Сэнди, - наконец, обронил Падалеки. – Она сказала, что нам лучше расстаться.
Дженсен сглотнул. Да что же это такое?!
- Да, она приехала в Ванкувер только для того, чтобы сообщить мне об этом. Она объяснила это тем, что по телефону никакого разговора бы не получилось. И поэтому...
Его речь прервалась, и Джаред прошёл до кровати, садясь, скидывая грязные ботинки и стягивая мокрую футболку.
Дженсен не знал, что сказать. С одной стороны, внутри него всё заныло от тревоги за друга, он понимал, что сейчас Джареду тяжело, действительно тяжело, это так болезненно – отпускать, пусть даже и с полным осознанием правильности такого решения. Но с другой стороны – сердце радостно стукнуло, не обращая внимания на доводы совести. Внутренний голос строго приказал прекратить, но где-то в самом уголке души эта радость осталась, не желая уходить.
- Она сказала, что она не чувствует больше ничего ко мне, что она долго думала над этим и пришла к выводу, что любовь на расстоянии не для неё. И самое печальное, - Джаред смотрел в серый квадрат окна, - состоит в том, что я понимаю её. А понять – значит, простить. И я не могу быть с ней всё время, просто не могу.
Дженсен слушал, не перебивая, признавая, что другу сейчас просто нужно выговориться, озвучить свои мысли, чтобы это не росло внутри, пуская горькие корни, пронзающие разум.
- По-другому ведь быть не может... Наверное, я просто люблю собственную работу больше, чем Сэнди, и это меня беспокоит. Выбирать нелегко.
Эклз кивнул, вздыхая. Хотя причина его собственного расставания была в чрезмерном привыкании. Теперь почему-то эта мысль вытеснила из его головы все остальные, побочные, и стала своего рода открытием.
- Но выбрать придётся, - глухо проговорил Падалеки, теперь глядя уже на Дженсена, внимательно, пристально, безмолвно спрашивая, что же ему теперь делать.
Эклз присел рядом с другом, проводя рукой по его спине, ободряюще похлопывая по обнажённой коже, чувствуя тепло в груди, слушая биение сердца, одновременно стараясь не пропускать ни слова, сказанного Джаредом, пока тот, придвинувшись ближе, положил руку ему на плечо. Молчание. Тихое дыхание. Невнятный шум дождя, смешанный с бормотанием телевизора – и, кажется, атмосфера располагает к откровениям, когда внутри одного – старая, уже зажившая рана, даже не рана – царапина. А внутри другого – свежий кровоточащий порез, рваный, пулевое ранение, и свет такой приглушённый, мягкий – только от этого старого камина со проводом и вилкой, воткнутой в розетку.
Дженсен, чувствуя, как воздух внутри останавливается в гортани, застывая, как вода на холоде, чуть повернул голову, касаясь губами виска Джареда, чувствуя запах дождя, влажного асфальта и тревоги, желая избавить от горечи.
- Эй, - тихо протянул Джей, даже не пытаясь отстраниться. – Чего творишь?
Дженсен улыбнулся, закрывая глаза, вдыхая глубоко и спокойно, не желая прекращать лёгкое движение по коже вниз – чуть отросшая щетина на щеке, мочка уха со вкусом кожи, шея, тёплая, чуть влажная, мокрые кончики волос, проводящие, как кисти для рисования, прозрачные полоски по лицу, выступающая кость ключицы.
- Стой, - напряжённо выдохнул Падалеки, словно очнувшись ото сна, отстраняясь от Дженсена, но не слишком уверенно, словно тело его не горело желанием распрощаться с неожиданным теплом. – Я так не могу. Сэнди...
Дженсен, чуть улыбнувшись, покачал головой: он не был настолько сумасбродным, чтобы продолжить без дозволения, тем более что он не хотел заставлять Джареда делать что-то против воли, но он должен был сказать. Просто должен:
- Она не вернётся. Это была красивая любовь, но в этом её слабость – слишком яркая обёртка.
Это прозвучало, пожалуй, жёстко. Не так, как должно быть. Но правдиво.
- Дженс, - нахмурился Джаред. – Ты...
- Они никогда не возвращаются, Джей. Предлагают расстаться друзьями, но не возвращаются. Этакая иллюзия продолжения отношений, но всё не так, и никогда не станет прежним, поверь мне.
Парень смотрел на собственные руки, дрожащие пальцы.
- Это действительно так, - для верности повторил Эклз. – Они уходят навсегда, и сейчас всё закончилось.
- Но ведь из-за этого я не буду трахаться с тобой! – неожиданно воскликнул Джаред, отодвигаясь теперь уже к самому краю кровати, чтобы увеличить расстояние между ними.
- Да что ты! – сделал страшные глаза Дженсен. – А я-то сижу тут и думаю, как бы мне побыстрее затащить тебя в койку!
Он отвернулся, качая головой, усмехаясь, глядя на пятна влаги на потолке трейлера: ливень оказался таким сильным, что крыша не выдержала, начала протекать.
- Я думал... – смущённо начал Джаред, понимая, что сморозил глупость. – Просто ты так странно...
- Идиот ты, Джаред, - выпалил Дженс, понимая, что пора возвращаться к телевизору. – Ничего не понял.
Он поднялся, но рука Падалеки остановила его, сжав запястье:
- Подожди.
- Чего? – недовольно дёрнулся Эклз, пытаясь высвободиться. Он уже и сам был не рад, что позволил себе подобное. Неправильно и совсем необязательно.
- Подожди, пожалуйста, - попросил Джаред, заставляя его сесть на место, теперь двигаясь обратно, сокращая дистанцию. – Что-нибудь хочешь сказать?
Дженсен несколько мгновений молча смотрел на Джея, размышляя, следует ли сейчас озвучивать собственные мысли, тем самым рискуя потерять лучшего друга только по собственной глупости.
- Ну? – снова напомнил о себе Джаред.
- Хорошо, - решился Дженсен, понимая, что делает шаг по скользкой дорожке. – Ты притягиваешь меня. Я не могу это объяснить, но необъяснимым образом мне нравится быть рядом с тобой, говорить с тобой, смеяться вместе. Мне хочется быть рядом, но эти мои слова совсем не обязывают тебя к чему-то. Просто ты попросил...
- Продолжай, - тихо проговорил Джаред, весь обратившись в слух.
- Мне просто хорошо с тобой, вот и всё, - пожал плечами Эклз. – Даже не просто хорошо, спокойно, уютно, так, как я себя ещё никогда не чувствовал. И мне не избавиться от этого ощущения, остаётся лишь запрятать всё внутрь, что я и делаю.
- Дженс...
- Да, и это не повод ломать нашу дружбу, так что мне, в принципе, не на что жаловаться – мы и так проводим вместе кучу времени, поэтому...
- Но ведь это не то, что тебе нужно. Неужели, тебе этого хватает? – искренне удивился Падалеки, сам пока не осознавая в полной мере, о чём говорит.
Это было увлечение, влечение Дженсена к нему, к парню, но Джареда это не слишком смутило, теперь ему захотелось вдруг понять, как это – когда тебе неожиданно говорят о подобных чувствах.
- Что? – недоверчиво протянул Дженсен, с улыбкой глядя на друга. – Ты мне что, предлагаешь сейчас тебя завалить прямо здесь и вставить по полной только из-за того, что я так хочу? Ты, конечно, весьма низкого обо мне мнения!
Он засмеялся неожиданно для Джареда, который ожидал обиды друга, особенно после таких слов, но тот лишь смеялся, да не просто, а над ним, Джаредом, который так наивно полагал, что ничего не стоит достичь именно того, чего желаешь.
- Знаешь, односторонние отношения не для меня, - перестав смеяться, заявил Дженсен. – Так что забудь просто, и всё.
- Не так-то легко, - пробормотал Падалеки, вздыхая. И вправду, всё было не так уж просто.
- Тогда мучайся с этим всю жизнь, - снова улыбнулся Дженс. – И желаю удачи.
Джаред посмотрел на него, стараясь понять, шутит ли он, как обычно, или говорит серьёзно.
- Что-то меня это не привлекает, - пробормотал он, так и не разобравшись с эмоциями друга. – Такая идея не для меня.
Он вдруг сполз на пол, садясь вплотную в Дженсену, страивая голову на его коленях.
- Но у меня есть выбор, ага?
Дженсен замер. Падалеки почувствовал, как напряглось его тело.
- Джаред...
- Да, я могу отказаться от такого мучения до самой смерти, я лучше сделаю так.
Его рука коснулась колена Эклза, заставив того вздрогнуть, скользнула по внутренней стороне его бедра, поглаживая.
- Джей, - предупреждающе.
- Почему ты думаешь, что я не приму этого? – тихо спросил Джаред, продолжая движение рукой. – Может быть, именно это мне и надо. Возможно, поэтому мы с Сэнди расстались, у женщин ведь чутьё на измену, пусть даже всего лишь предполагаемую.
- Джа...
Эклз замер, понимая, что Джаред зря сейчас продолжает это мягкое, но настойчивое касание, тем самым только возбуждая его, Дженсена, ещё сильнее, так что он понял – ещё минута, и он сорвётся.
- Постой-ка, - попытался протестовать он, но Джаред только с улыбкой покачал головой, перемещаясь, становясь на колени между ногами Дженсена, глядя на него снизу вверх, не говоря ни слова, закусывая губу, ощущая, как внутри что-то дрожит от ожидания. Это было словно на суде, как будто при вынесении приговора, и Дженсен тоже молча смотрел на него, чуть хмурясь и время от времени вздыхая.
- Ты не должен, - наконец, сказал он, всё-таки предпринимая ещё одну попытку остановить Джареда, ему упорно казалось, что это не самая лучшая идея, и всё дело лишь в самовнушении, и в самой ситуации, в этом странном моменте, когда сошлись в одной точки все эти факторы, и как-то сразу сложились, словно мозаика, почти идеально подходя друг к другу. Почти идеально.
- Не надо, Джей.
- Почему? – Джаред, похоже, твёрдо вознамерился продолжить начатое.
- Это должно быть не так.
- А как?
- Не так... Это просто мои собственные желания, и ты не можешь убеждать себя в том, что хочешь того же самого.
Руки Джареда теперь лежали на ремне брюк Дженсена, и это не могло его не беспокоить.
- Я и не убеждаю, - так уверенно, что остальные слова становятся ненужными и бессмысленными.
- Перестань! – вдруг нетерпеливо воскликнул Падалеки. – Я, в конце концов, взрослый человек и знаю, что мне надо.
Дженсен снова вздохнул, понимая, что он не может приказывать Джареду, не может отговаривать его.
- Перестань, пожалуйста, - уже тихо, шёпотом, и Джей расстегнул ремень на джинсах Эклза. – Перестань. Просто. Сейчас я хочу так.
Эти слова вдруг больно кольнули в сердце.
- А завтра? – не удержался Дженсен. – Завтра всё закончится?
Ему жизненно важно было узнать, зачем всё это сейчас, и есть ли у него хотя бы слабая надежда.
Но Джаред не ответил. Он потянул вниз замок ширинки, от чего Дженсен чуть приподнял бёдра, стягивая джинсы немного вниз, затем запустил пальцы за резинку боксеров, оттягивая её, действуя медленно, потому что внезапно перехватило дыхание.
Дженс так и не услышал ответа, и ему нужно было понять...
- Джаред.
Тот вдохнул, проводя ладонью по напряжённому члену Дженсена, извлекая его затем наружу, сжимая в руке, заставляя себя решиться продолжение. Внутри вскипело ужасное волнение, от которого стало тяжело дышать. Дженсен застыл, замер, не в силах пошевелиться, прекратить это, уйти спать...
И стоило лишь Джареду наклониться, кончиком языка дотрагиваясь до сочащейся смазкой головки, как тело Дженсена задрожало, а из горла вырвался первый сдавленный стон.
- Джар.
Тот чуть отстранился, нервно обведя языком губы, привыкая к странному вкусу, странному, ни приятному, ни отвратительному, просто необычному.
Затем он вдохнул глубже, бросив взгляд на Дженсена из-под ресниц, и провёл языком по всей длине органа, обволакивая ртом, сжимая, помогая себе рукой. После нескольких движений он вынужден был отстраниться, потому что кислород в лёгких закончился, а челюсть свело не по-детски, да и шея ныла.
- Не тренировался, - хмыкнул он, но Дженсен только молча кивнул, дыша рвано, откинув голову назад, так что Джаред подумал, что, должно быть, шутки сейчас не слишком уместны.
Он продолжил через несколько мгновений, внезапно понимая, что эти стоны заводят его, заставляют всё внутри гореть и плавиться, а внизу живота закручиваться жгутом.
- Чёрт, - выдохнул он, потому что вставший член упирался прямо в ширинку, причиняя боль и какое-то паршивое неудобство, от которого лицо заливало краской.
- Иди сюда, - выдохнул Дженсен, хотя Джаред и был уверен, что тот не способен сейчас говорить. – Давай.
Он резко притянул Джея к себе, резко расстёгивая замок и стягивая джинсы до колен, сжимая пульсирующую плоть сквозь ткань боксеров, спустя несколько мгновений проникая внутрь, поглаживая, ритмично двигая рукой, отчего у Джареда просто крышу снесло. Он сам потянулся к члену Дженсена, действуя в такт с ним, доводя до разрядки, чувствуя, как немилосердно кружится голова...
Они кончили почти одновременно, откинувшись на кровать, чувствуя себя так, словно разгрузили пару вагонов бетонных укреплений. Полное опустошение, но так приятно в этой пустоте ощущать рядом тепло человека, пребывающего в точно таком же состоянии. И это словно роднило их, когда, перевернувшись на бок, они встретились взглядами, устало улыбаясь.
- Нет, пожалуй, - вдруг хрипло произнёс Джаред, не препятствуя действиям собственной руки, которая медленно коснулась волос Эклза, проводя рукой по шее, оттягивая ворот футболки, чтобы дотронуться до плеча. – Пожалуй, я и завтра не смогу отказаться от подобного. И послезавтра тоже.
Он прикрыл глаза, ожидая реакции, но Дженсен молчал. Он просто смотрел на Джея, хотя тело требовало сна, но он хотел ещё немного насладиться этим созерцанием Джареда, просто смотреть на него, не говоря ни слова.
- Сейчас, - в голову Джареда пришла интересная идея. Он сполз с кровати, не взирая на слабость, отыскал в углу куртку и пошарил во внутреннем кармане.
Когда он вернулся к кровати, в его руках была одна из роз того самого букета, который предназначался Сэнди. Роза была чуть помятая, а её стебель был сломан в середине, держась теперь лишь на зелёном лоскутке.
- Хотя ты и говорил, что цветы – это совсем не обязательно, - наклонившись к Дженсену, прошептал Джей, - но я тебе всё равно дарю...
Он протянул пострадавшёю розу, и Дженсен улыбнулся, глядя на его растрёпанные влажные волосы, обрамляющие лицо, словно рамка, и, не удержавшись, притянул к себе, касаясь тёплого рта, языком проводя по зубам, гладкому нёбу, насаждаясь этим единением, которого он, пожалуй, ещё никогда не испытывал.
- Спасибо, - прошептал он, наконец, когда их губы расстались.
Дождь за окном выбивал чечётку.
30 августа 2007 (на грани осени...)
Автор: Reno
Категория: RPS, romance
Рейтинг: NC-17
Пейринг: J2
Предупреждения: размер небольшой, просто захотелось написать что-то вроде зарисовки, а то я устала от длинных работ ^____^
От автора: 1)Всё началось со случайно услышанного словосочетания, послужившего названием к рассказу – у меня так часто бывает. И вообще, я лично уверена, что всё начинается с названия. Синдром опадающих листьев, Sirius Sol – яркие примеры, подтверждающие мысль. Именно названия (первое – вычитано в программе телепередач, второе – в учебнике по латыни =)) дали начало этим фанфикам. Теперь к их списку прибавлен и этот. Надеюсь, вышло довольно-таки мило!
2)знаете, бывают фанфики, выматывающие: печатаешь последнее слово и чувствуешь, как пусто внутри. А вот с этим рассказом всё иначе: когда я закончила, почувствовала такой прилив энергии! =))
Читать дальше - Это ещё что? – осведомился Дженсен, глядя на Джареда с огромным букетом алых роз в руках.
Чуть приподняв брови, стараясь сдержать неуместную в данный момент улыбку, Эклз почти серьёзно сказал:
- Мне совсем не обязательно дарить цветы. Я и так знаю, как сильно ты меня любишь!
- Дурак, - пробормотал Падалеки, одновременно как-то странно вздыхая, направляясь к шкафу в углу трейлера, где, как он предполагал, должна была стоять старая ваза, принесённая Эриком в качестве «реквизита». – Это не для тебя.
- О, как обидно, - протянул Дженсен, уже улыбаясь открыто, откладывая в сторону газету, которую он читал, прихлёбывая из кружки со щербинкой остывший чай. – И грубо, Джей, так нельзя!
- Отвали, - нервно дёрнул плечом парень. – Где старая бутылка из-под того вина, которое мы распивали на прошлой неделе? Я ведь просил тебя не выкидывать!
Дженсен пожал плечами, недоумевая, что такое произошло с его другом и коллегой, что он широкими шагами мерил периметр трейлера, чуть ли не раскидывая вещи в поисках этой чёртовой вазы.
- Нет, друг, такие роскошные цветы не должны стоять в бутылке из-под вина! И что, собственно, происходит?
Джаред замер, словно вопрос застал его врасплох, и молчал некоторое время, а затем, даже не поворачиваясь, проговорил:
- Сэнди собирается приехать завтра утром. Её самолёт прибудет в пять тридцать.
- Сэнди? – переспросил Эклз, бросая взгляд на фотографию в газете: какая-то знаменитость открыто и официально признала свою нетрадиционную сексуальную ориентацию. – Я её знаю?
- Не глупи, - буркнул Джей. – Это моя девушка, ты её уже видел.
Дженсен замолк, размышляя. Да, вроде бы, парень прав – он видел несколько фотографий, много слышал о некой Сандре, которая была замечательной, просто чрезвычайно милой по словам Джареда, идеальной для него... Но далее мозг давал осечку: Эклз никак не мог вспомнить, когда он успел с этой Сэнди познакомиться лично. То ли был слишком сильно пьян, то ли просто ничего подобного не было, а Джар просто страдает ранней формой склероза.
- Ааа, - неопределённо протянул Дженсен, а затем ему в голову пришла одна мысль. – Слушай, друг, так почему ты так чертовски нервничаешь? Вы же с ней давно знакомы.
- А то! Но знаешь, как это бывает – долгий перерыв в отношениях из-за съёмок, а потом вдруг понимаешь, что начинаешь отвыкать от человека, забывать, какой он. И мне кажется, у меня что-то подобное. Это болезнь какая-то! Я люблю Сэнди, но она словно отдаляется от меня, и я не совсем понимаю, чего ожидать от нашей встречи. Как-то не по себе.
Дженсен понимающе кивнул. Действительно. Ему было знакомо подобное ощущение, и он старался такого не допускать. Ведь есть же веб-камеры, мобильные телефоны, электронная почта, в конце концов! Сейчас гораздо больше возможностей для общения на расстоянии, чем, скажем, в начале прошлого века, так что проблем быть не должно. Хотя, с другой стороны, он так же прекрасно осознавал, что с их графиком съёмок особо не пообщаешься.
- Да всё путём будет! – воскликнул он, чтобы ободрить совсем приунывшего Джареда. – А вот и ваза!
Она оказалась достаточно большой, чтобы великолепный букет чувствовал себя комфортно. Алые розы и чёрный фарфор – действительно, потрясающе!
- Здорово вышло, - отметил Падалеки. – Прямо хоть с вазой дари!
- Ну, уж нет! – воскликнул Дженсен, смеясь. – Нам эта тара ещё может пригодиться – вдруг мне кто-нибудь цветочки вручит.
- Ага, конечно, - с некой долей скептицизма протянул Джаред. – Жди!
- Хэй, парни, на обед собираетесь идти? – донёсся до них голос Кима.
Внутри было до безобразия пусто и от этого чертовски неуютно. В наступившей тишине в животе Эклза недовольно заурчало. Дженсен повернулся к Джею, и они одновременно кивнули, засмеявшись.
Дженсен уже и не помнил, когда расстался со своей последней девушкой. С ней было не так уж и плохо, но как-то пресно, что ли... Поэтому всё, что осталось в его памяти – это лишь осознание того факта, что цветы она не любила. Ни розы, ни ромашки, ни любые другие, презирая их за слишком совершенную и недолговечную красоту. Её чрезвычайно раздражали завядшие букеты, эти трупы, в которые превращались эти ранее наполненные жизнью розовые, лиловые, белые лилии, тюльпаны, георгины... Дженсен сначала удивлялся, а потом решил не обращать внимания. Ну, этим можно было бы даже гордиться – его девушка отличается от сотен одинаковых куколок, она особенная. Всё, без цветов там всяких, без дурацких букетов в сотню баксов с лентами и шёлковой бумагой. Хотя, даже у Эклза иногда дыхание перехватывало, когда он видел подобное достижение флористического искусства, но он точно знал – ей всё равно не понравится.
Дженсену, как мужчине, было фиолетово, есть ли в доме цветы или нет, но идея быстрых подарков на женский день и пасху, когда вспоминаешь о празднике в самый последний момент, и, кажется, не может быть ничего лучше, чем красивый букетик, отпадала сразу же. Ну, не нравились ей подобные подарки. Она хотела бриллиантовое кольцо. И предложение руки и сердца. Дженсен иногда размышлял, а какой бы была их свадьба совсем-совсем без живых цветов? Бумажных, что ли, закупили бы? Но Эклз пока не думал о женитьбе. И у него было две причины, по которым в его голове отсутствовали подобные мысли. Первая – в данный момент у него просто не было девушки, подходящей на кандидатуру спутницы жизни. Вторая – рядом постоянно находился человек, который неимоверно, необъяснимо притягивал его, заставляя забывать, что он, в сущности, всё-таки мужик и обязан интересоваться противоположным полом. Дженсена это не слишком тревожило, он списывал всё на горячку съёмок, когда он не имел возможности начать новые отношения, а так же на пресловутый недотрах, а ведь это действительно становилось проблемой! Может быть, именно из-за этого он нафантазировал, что ему хочется коснуться губ, пусть лишь на краткий миг, провести ладонью по щеке и шее, попробовать на вкус эту кожу, обычную кожу человека, пусть даже человек этот – парень, коснуться его обнажённого торса (когда это он успел раздеться?!), провести рукой по плоскому напряжённому животу...
А потом он встряхивал головой, как бы вскользь отмечая, что на площадке стало невыносимо жарко, и не мешало бы притащить мощный вентилятор, а то как бы они все не сварились заживо...
Цветов он ей не дарил. Оставались конфеты, билеты в фитнес-центр, серьги с драгоценными камнями, сертификаты на покупку эксклюзивной одежды... Часы. Хорошие дамские часы с золотыми стрелками и вкраплениями изумрудов. Потом деньги кончались, приходилось брать кредит – и по новой. Но не кольца. Никогда. Как и цветы.
- А ты молодец, - сказал Дженс, рассматривая варёную картофелину на собственной вилке. Та дымилась. – Красиво ухаживаешь. Цветы. Рестораны, наверное.
- Да, пожалуй, - откликнулся Джаред, накладывая себе салата с мясом, так что он чуть не повалился с тарелки на пол. – Сэнди не жалуется. И вообще, девушкам подобное внимание нравится, так что я стараюсь.
- Она счастлива, я думаю, - проговорил Эклз, осторожно стряхивая картофелину обратно на пластиковую поверхность посуды, и объяснил. – Слишком горячая.
Он кивнул другу, потянувшись за хлебом, чуть не переворачивая лёгкий столик.
- Ну, уж наверное, - улыбнулся Падалеки, подтверждая первое, - раз до сих пор со мной.
- А не жалуется на твои постоянные съёмки и, как следствие, собственные одинокие вечера?
- Одинокие вечера? – невнятно переспросил Джаред, старательно прожёвывая какой-то мини-рулет с баклажаном. – Не думаю, что они у неё часто случаются. Она общительная девушка.
- Ага, - только и сказал Дженсен, задним умом понимая, что в этих словах проскользнуло беспокойство и своего рода тоска, потому что данный факт не мог не волновать Падалеки, особенно, когда он находился за много сотен миль от своей Сэнди.
Сам он не так уж часто ревновал. Хотя его бывшая давала ему повод, о да! Флирт на работе, о котором он узнавал через десятые «руки» и «уши», флирт в клубах, даже в кафе и кино! А, Бог с ней, он не любил ревновать. Поэтому, наверное, и расстались. Из-за отсутствия ревности. Так тихо, без ссор, без слёз, без драк... Полюбовно, как говорят в таких случаях, даже обещали друг другу остаться друзьями. Глупо. Такое происходит только в одном случае – если и чувств-то не было, тогда легко сделать ручкой и забить номер мобильного в Контакты... Можно звонить время от времени, встречаться с общими друзьями, говорить на отвлечённые темы, и главное – не вспоминать, никогда не вспоминать! А Дженс и не рвался особо. Уже в прошлом.
- Что, боишься за неё? – как-то неожиданно едко спросил он, глядя на друга. Тот, видимо, списал странность интонаций на слишком горячий кофе, стакан которого Эклз имел неосторожность выпить залпом.
- Боюсь? Нет, скорее... – он никак не мог найти подходящего слова, но Дженсен, вроде бы, понял и так. Он кивнул, снова и ещё раз, поворачиваясь на стуле в поисках стакана с холодной водой, чтобы потушить пожар во рту, дёсны горели, а на нёбе начала облезать тонкая полупрозрачная кожица.
- Чёрт, - воды не обнаружилось. Пришлось спасаться мороженым, от которого вмиг заныли зубы.
- Ты уже сценарий на сегодня читал? - неожиданно сменил тему Джаред, видимо, не желая больше говорить о Сэнди. По непонятным для Дженса причинам.
- Вроде того. Один раз. Ничего там страшного нет – день обещает быть не таким уж трудным, - он старался говорить бодро, как это обычно и бывало, на этот раз почему-то в груди, там, где сердце, болезненно сжалось.
- Ага, несложным! – воскликнул Падалеки, поднимаясь, ставя тарелку Дженсена поверх своей и сгребая в охапку вилки и прочие «столовые приборы». – У меня свидание в пять тридцать утра. Придётся встать в половину четвёртого, чтобы успеть в аэропорт Ванкувера. Хреново.
- Свидание! – хохотнул Дженсен, покачиваясь на стуле. – На рассвете. Хотя нет! Ещё до рассвета! Как романтично!
- Иди ты, - беззлобно послал его Падалеки, направляясь к мусорному баку. – Не навернись.
Конечно, мгновение спустя Дженс оказался на земле, так окончательно и не осознав, что произошло. Пластик ножек стула не выдержал его веса и теперь лыбился криво трещинами, довольный собственной выходкой.
- Урод, - пробормотал Дженсен, имея в виду, конечно, стул, а не Джареда, согнувшегося пополам от смеха, выронившего от неожиданности все грязные пластиковые ложки.
Отработали хорошо. Не блестяще, как не преминул заметить Эрик, но хорошо. На твёрдую четвёрку, вспомнилась Дженсену фраза из начальной школы. «Хорошо» - это сегодня устраивало. Обычно он бы сам выложился на все сто и Джея обязательно бы заставил, но бесполезно пытаться выжать что-то из человека, который так сильно нервничает. Он превратился в бомбу, реагирующую на резкие движения. Коснёшься, скажешь слово, даже заикнёшься: «Джей, а здесь ты бы мог сыграть лучше...», как он начинает повышать голос. Дженс не обиделся, понимал, в чём дело. Крипке с его чёртовой проницательностью оставил попытки оказать на него давление, Ким устало сдался. Всё, этот день закончился, а завтра будет новый. И ещё листов десять сценария с диалогами.
Когда Дженсен вернулся в трейлер, твёрдо вознамерившись найти зубную щётку, потерянную позавчера, и лечь спать, то застал там Падалеки, яростно заводящего будильник. От созерцания этих судорожных резких движений Дженс почувствовал, что у него челюсти сводит от подступающего смеха, и поспешно ретировался в маленькую ванную комнату.
- Если я не услышу сигнал, ты обязан меня разбудить, - донесся до него голос друга.
- Ага, конечно, - подумал Эклз. – Такой звон мёртвого поднимет.
Но вместо этого он прокричал в ответ:
- Ты же знаешь мою привычку швырять часы в стену. Если не услышишь звонка, то грохот от разлетающихся железных деталей разбудит тебя точно. Ах да, и не забудь про треск ломающегося стекла!
Из комнаты донёсся смех, а потом жалобный скрип кровати, когда Джей с размаху «прилёг» на матрац. Склонный к несколько чрезмерной практичности, он решил не раздеваться: всё равно через четыре часа придётся вставать.
Щётка оказалась за раковиной: видимо, завалилась туда в надежде сбежать из поднадоевшего трейлера, но Дженсен всё-таки поймал беглянку и намазал мятной пастой.
Джаред уже спал, когда Эклз вернулся из ванной. Ухмыльнувшись, он оглядел друга в джинсах, рубашке и ботинках с развязанными шнурками. Тот чуть запрокинул голову, подложив свёрнутую подушку по шею, отчего его дыхание было немного затруднённым и хриплым. Левая рука безвольно висела, костяшками касаясь пола, другая лежала на согнутом колене.
- Хэй, Джей, - потряс Дженсен его за плечо. – Ляг удобнее, а то задохнёшься.
- Чего? – невнятно пробормотал Джаред, переворачиваясь на бок.
- Подожди-ка, - терпеливо продолжил Эклз, хотя Падалеки и пытался вяло отбиваться.
Дженсен вытащил из-под его головы подушку, расправил её, и, заставив-таки Джареда приподняться, устроил её на правильном месте.
- Так-то лучше, - пробормотал Дженс, ещё несколько мгновений глядя на спящего. Он всё ещё стоял около кровати Джареда, пока не осознал, что через мгновение сам уснёт окончательно и свалится на пол.
~~*~~
Джаред проснулся от ужасного грохота, невольно подскакивая на кровати, только через несколько секунд понимая, что источником шума служит будильник.
- Ооо, чёрт, - недовольно и сонно протянул проснувшийся Дженсен. – Выключи эти уродские часы, иначе я клянусь, сейчас встану и разобью их к чёртовой бабушке!
Будильник, оценив угрозу, замолк. Хотя, он зазвонил опять, ровно через два часа, но об это знал только Дженс: Джаред встречал Сэнди. Больше эти милые часики с серебристыми никелированными стрелками никто не видел. Дженсен умел скрывать все следы преступления.
Эрик, похоже, проснулся с рассветом, потому что стоило лишь Эклзу, зевая, добраться до туалета, как он услышал бодрый возглас «идейного вдохновителя»:
- Так, ребята, как насчёт того чтобы поработать?
Он, похоже, открыл дверь трейлера настежь, чтобы свежий прохладный воздух помог актёрам проснуться.
- Эй, Эрик, - выглянул Дженсен. – Ты забыл, что сегодня как-никак воскресение. А в контракте прописано, что в этот день мы отдыхаем.
- О, чёрт! Ну, конечно! – притворно удивившись, воскликнул Крипке, нелепо ударяя по лбу ладонью, словно напрочь забыл об этом выходном.
- Из тебя хреновый актёр, - засмеялся Дженсен, натягивая футболку.
- Поговори у меня! – с возмущением пригрозил Эрик. – Будешь и в воскресение пахать, как лошадь.
Угроза подействовала. Неплохо было бы найти чего-нибудь съестного и, например, прокатиться в Ванкувер.
С поездкой в город ничего не вышло: спустя три часа после того, как Дженсен выбрался из кровати, зарядил дождь, плавно перешедший в грозу с ливнем, яркими, как вспышки фотоаппарата, молниями и всеми прочими атрибутами. Мысленно выругавшись, вслух же досадуя на отвратительную погоду, Эклз был вынужден остаться на съёмочной площадке. Конечно, можно было бы взять тачку и всё-таки поехать в Ванкувер назло непогоде, но Дженсен просто не представлял, что бы он делал там в дождь, когда люди все попрятались в своих норах, а в парке такой потоп, что без резиновых рыбацких сапог рискуешь промокнуть с головы до пят или утонуть...
В трейлере был телевизор и фальшивый камин с лампами, напоминающими языки пламени. Эклз приготовил кофе и сел смотреть какую-то бурду по десятому каналу, однако вскоре переключился на Discovery, с удовольствием наблюдая, как изготавливают шлемы для гонщиков. Оказалось, это было целым искусством – раскраска, эмблемы всякие. За окном непрерывно стучало – тяжёлые капли били по металлическому карнизу, щёлкали, но этот ровный шум только успокаивал, совсем не раздражал, создавая атмосферу уюта внутри трейлера.
Дженсен почти задремал, напевая что-то под нос, какой-то привязчивый мотивчик, который он слышал на днях, но разбираться, откуда, где и зачем не осталось сил. Оказывается, прошедшая неделя была действительно тяжёлой, хотя в процессе съёмок это не ощущалось так явственно. Всё приходит потом – через полчаса - час после окончания работы над сценой – дикая всепоглощающая усталость наваливается свинцовой плитой. И лень даже рукой пошевелить, не то что встать и дойти до сортира!
На грани сна пришла незваная ностальгия, какие-то смутные воспоминания, вызванные мыслями о Джареде, который, наверное, сейчас был где-нибудь с Сэнди, не взирая на ливень. Хотя, по ресторанам и кино можно ходить и в плохую погоду. И это было словно сон – призрачный образ дня, когда они расстались – Дженс и его девушка. Он так отчётливо увидел вдруг тот вечер, когда она – имя застряло в дебрях где-то на задворках капризной памяти – вернулась домой с букетом. Чёрт, да ведь она их ненавидит! Дженсен был точно уверен, что любой, кто вручит ей цветы, рискует потерять её уважение, а несчастный «веник» отправится прямиком в мусорный бак на первом же углу! В этот раз было иначе. Он не интересовался, кто был человеком, вбившем ей в голову, что букеты – это прекрасно, но он явно обладал силой убеждения, не сравнимой с равнодушием Эклза. Он понял, что появился кто-то, кто заменит его. И, возможно, сможет исполнять роль парня гораздо лучше.
И он уступил. Отошёл в сторону. Как-то всё само собой вышло, хотя иногда – очень редко, только в часы безделья и одиночества – он немного жалел об этом. Возможно, что-то бы и вышло из этих отношений, если бы он не опустил руки в первый же миг. Если бы... Хотя, кто знает, что лучше – отказаться от поддельной картонной любви, когда знаешь, что нет смысла дёргаться, ведь всё равно это закончится рано или поздно, или же бороться до самого конца, выматывая себя и собственную душу, чтобы всё равно прийти к аналогичному концу.
Мысли перепутались, сон не желал отпускать, а Дженсен не думал сопротивляться. Дела давно минувших дней, зачем сейчас беспокоить себя чем-то подобным? Переосмысление, понимание, какие-то выводы? А, всё к чёрту!
Когда Эклз открыл глаза, недоумевая, почему он спит в неудобном кресле, а не в кровати, а телевизор навязчиво и неразборчиво бормочет что-то невразумительное: во сне, видимо, он нажал на кнопку, и канал сменился...
Раздался настойчивый стук в дверь, и Эклз со вздохом поднялся, почти уверенный в том, что это Эрик припёрся за какой-нибудь мелочью, типа «Где третий листок из сценария двухнедельной давности, Дженсен? Мне срочно он потребовался, мы со сценаристами...» Бред!
Эклз достиг двери, поворачивая ручку, и застыл на месте.
В дверном проёме возник Джаред, совершенно промокший, жалкий и печальный.
- Джей? – осторожно начал Дженсен.
Тот выдохнул, шагнул за порог, вода с его одежды и волос полилась на пол, парень скинул куртку, швырнув её в угол, и остановился, не глядя на друга.
- Эй, друг, - теперь уже и Эклз встревожился не на шутку, - что произошло?
Джаред молчал, чуть хмурясь, стряхивая с ладоней остаточные капли влаги.
- Джаред?
- Сэнди, - наконец, обронил Падалеки. – Она сказала, что нам лучше расстаться.
Дженсен сглотнул. Да что же это такое?!
- Да, она приехала в Ванкувер только для того, чтобы сообщить мне об этом. Она объяснила это тем, что по телефону никакого разговора бы не получилось. И поэтому...
Его речь прервалась, и Джаред прошёл до кровати, садясь, скидывая грязные ботинки и стягивая мокрую футболку.
Дженсен не знал, что сказать. С одной стороны, внутри него всё заныло от тревоги за друга, он понимал, что сейчас Джареду тяжело, действительно тяжело, это так болезненно – отпускать, пусть даже и с полным осознанием правильности такого решения. Но с другой стороны – сердце радостно стукнуло, не обращая внимания на доводы совести. Внутренний голос строго приказал прекратить, но где-то в самом уголке души эта радость осталась, не желая уходить.
- Она сказала, что она не чувствует больше ничего ко мне, что она долго думала над этим и пришла к выводу, что любовь на расстоянии не для неё. И самое печальное, - Джаред смотрел в серый квадрат окна, - состоит в том, что я понимаю её. А понять – значит, простить. И я не могу быть с ней всё время, просто не могу.
Дженсен слушал, не перебивая, признавая, что другу сейчас просто нужно выговориться, озвучить свои мысли, чтобы это не росло внутри, пуская горькие корни, пронзающие разум.
- По-другому ведь быть не может... Наверное, я просто люблю собственную работу больше, чем Сэнди, и это меня беспокоит. Выбирать нелегко.
Эклз кивнул, вздыхая. Хотя причина его собственного расставания была в чрезмерном привыкании. Теперь почему-то эта мысль вытеснила из его головы все остальные, побочные, и стала своего рода открытием.
- Но выбрать придётся, - глухо проговорил Падалеки, теперь глядя уже на Дженсена, внимательно, пристально, безмолвно спрашивая, что же ему теперь делать.
Эклз присел рядом с другом, проводя рукой по его спине, ободряюще похлопывая по обнажённой коже, чувствуя тепло в груди, слушая биение сердца, одновременно стараясь не пропускать ни слова, сказанного Джаредом, пока тот, придвинувшись ближе, положил руку ему на плечо. Молчание. Тихое дыхание. Невнятный шум дождя, смешанный с бормотанием телевизора – и, кажется, атмосфера располагает к откровениям, когда внутри одного – старая, уже зажившая рана, даже не рана – царапина. А внутри другого – свежий кровоточащий порез, рваный, пулевое ранение, и свет такой приглушённый, мягкий – только от этого старого камина со проводом и вилкой, воткнутой в розетку.
Дженсен, чувствуя, как воздух внутри останавливается в гортани, застывая, как вода на холоде, чуть повернул голову, касаясь губами виска Джареда, чувствуя запах дождя, влажного асфальта и тревоги, желая избавить от горечи.
- Эй, - тихо протянул Джей, даже не пытаясь отстраниться. – Чего творишь?
Дженсен улыбнулся, закрывая глаза, вдыхая глубоко и спокойно, не желая прекращать лёгкое движение по коже вниз – чуть отросшая щетина на щеке, мочка уха со вкусом кожи, шея, тёплая, чуть влажная, мокрые кончики волос, проводящие, как кисти для рисования, прозрачные полоски по лицу, выступающая кость ключицы.
- Стой, - напряжённо выдохнул Падалеки, словно очнувшись ото сна, отстраняясь от Дженсена, но не слишком уверенно, словно тело его не горело желанием распрощаться с неожиданным теплом. – Я так не могу. Сэнди...
Дженсен, чуть улыбнувшись, покачал головой: он не был настолько сумасбродным, чтобы продолжить без дозволения, тем более что он не хотел заставлять Джареда делать что-то против воли, но он должен был сказать. Просто должен:
- Она не вернётся. Это была красивая любовь, но в этом её слабость – слишком яркая обёртка.
Это прозвучало, пожалуй, жёстко. Не так, как должно быть. Но правдиво.
- Дженс, - нахмурился Джаред. – Ты...
- Они никогда не возвращаются, Джей. Предлагают расстаться друзьями, но не возвращаются. Этакая иллюзия продолжения отношений, но всё не так, и никогда не станет прежним, поверь мне.
Парень смотрел на собственные руки, дрожащие пальцы.
- Это действительно так, - для верности повторил Эклз. – Они уходят навсегда, и сейчас всё закончилось.
- Но ведь из-за этого я не буду трахаться с тобой! – неожиданно воскликнул Джаред, отодвигаясь теперь уже к самому краю кровати, чтобы увеличить расстояние между ними.
- Да что ты! – сделал страшные глаза Дженсен. – А я-то сижу тут и думаю, как бы мне побыстрее затащить тебя в койку!
Он отвернулся, качая головой, усмехаясь, глядя на пятна влаги на потолке трейлера: ливень оказался таким сильным, что крыша не выдержала, начала протекать.
- Я думал... – смущённо начал Джаред, понимая, что сморозил глупость. – Просто ты так странно...
- Идиот ты, Джаред, - выпалил Дженс, понимая, что пора возвращаться к телевизору. – Ничего не понял.
Он поднялся, но рука Падалеки остановила его, сжав запястье:
- Подожди.
- Чего? – недовольно дёрнулся Эклз, пытаясь высвободиться. Он уже и сам был не рад, что позволил себе подобное. Неправильно и совсем необязательно.
- Подожди, пожалуйста, - попросил Джаред, заставляя его сесть на место, теперь двигаясь обратно, сокращая дистанцию. – Что-нибудь хочешь сказать?
Дженсен несколько мгновений молча смотрел на Джея, размышляя, следует ли сейчас озвучивать собственные мысли, тем самым рискуя потерять лучшего друга только по собственной глупости.
- Ну? – снова напомнил о себе Джаред.
- Хорошо, - решился Дженсен, понимая, что делает шаг по скользкой дорожке. – Ты притягиваешь меня. Я не могу это объяснить, но необъяснимым образом мне нравится быть рядом с тобой, говорить с тобой, смеяться вместе. Мне хочется быть рядом, но эти мои слова совсем не обязывают тебя к чему-то. Просто ты попросил...
- Продолжай, - тихо проговорил Джаред, весь обратившись в слух.
- Мне просто хорошо с тобой, вот и всё, - пожал плечами Эклз. – Даже не просто хорошо, спокойно, уютно, так, как я себя ещё никогда не чувствовал. И мне не избавиться от этого ощущения, остаётся лишь запрятать всё внутрь, что я и делаю.
- Дженс...
- Да, и это не повод ломать нашу дружбу, так что мне, в принципе, не на что жаловаться – мы и так проводим вместе кучу времени, поэтому...
- Но ведь это не то, что тебе нужно. Неужели, тебе этого хватает? – искренне удивился Падалеки, сам пока не осознавая в полной мере, о чём говорит.
Это было увлечение, влечение Дженсена к нему, к парню, но Джареда это не слишком смутило, теперь ему захотелось вдруг понять, как это – когда тебе неожиданно говорят о подобных чувствах.
- Что? – недоверчиво протянул Дженсен, с улыбкой глядя на друга. – Ты мне что, предлагаешь сейчас тебя завалить прямо здесь и вставить по полной только из-за того, что я так хочу? Ты, конечно, весьма низкого обо мне мнения!
Он засмеялся неожиданно для Джареда, который ожидал обиды друга, особенно после таких слов, но тот лишь смеялся, да не просто, а над ним, Джаредом, который так наивно полагал, что ничего не стоит достичь именно того, чего желаешь.
- Знаешь, односторонние отношения не для меня, - перестав смеяться, заявил Дженсен. – Так что забудь просто, и всё.
- Не так-то легко, - пробормотал Падалеки, вздыхая. И вправду, всё было не так уж просто.
- Тогда мучайся с этим всю жизнь, - снова улыбнулся Дженс. – И желаю удачи.
Джаред посмотрел на него, стараясь понять, шутит ли он, как обычно, или говорит серьёзно.
- Что-то меня это не привлекает, - пробормотал он, так и не разобравшись с эмоциями друга. – Такая идея не для меня.
Он вдруг сполз на пол, садясь вплотную в Дженсену, страивая голову на его коленях.
- Но у меня есть выбор, ага?
Дженсен замер. Падалеки почувствовал, как напряглось его тело.
- Джаред...
- Да, я могу отказаться от такого мучения до самой смерти, я лучше сделаю так.
Его рука коснулась колена Эклза, заставив того вздрогнуть, скользнула по внутренней стороне его бедра, поглаживая.
- Джей, - предупреждающе.
- Почему ты думаешь, что я не приму этого? – тихо спросил Джаред, продолжая движение рукой. – Может быть, именно это мне и надо. Возможно, поэтому мы с Сэнди расстались, у женщин ведь чутьё на измену, пусть даже всего лишь предполагаемую.
- Джа...
Эклз замер, понимая, что Джаред зря сейчас продолжает это мягкое, но настойчивое касание, тем самым только возбуждая его, Дженсена, ещё сильнее, так что он понял – ещё минута, и он сорвётся.
- Постой-ка, - попытался протестовать он, но Джаред только с улыбкой покачал головой, перемещаясь, становясь на колени между ногами Дженсена, глядя на него снизу вверх, не говоря ни слова, закусывая губу, ощущая, как внутри что-то дрожит от ожидания. Это было словно на суде, как будто при вынесении приговора, и Дженсен тоже молча смотрел на него, чуть хмурясь и время от времени вздыхая.
- Ты не должен, - наконец, сказал он, всё-таки предпринимая ещё одну попытку остановить Джареда, ему упорно казалось, что это не самая лучшая идея, и всё дело лишь в самовнушении, и в самой ситуации, в этом странном моменте, когда сошлись в одной точки все эти факторы, и как-то сразу сложились, словно мозаика, почти идеально подходя друг к другу. Почти идеально.
- Не надо, Джей.
- Почему? – Джаред, похоже, твёрдо вознамерился продолжить начатое.
- Это должно быть не так.
- А как?
- Не так... Это просто мои собственные желания, и ты не можешь убеждать себя в том, что хочешь того же самого.
Руки Джареда теперь лежали на ремне брюк Дженсена, и это не могло его не беспокоить.
- Я и не убеждаю, - так уверенно, что остальные слова становятся ненужными и бессмысленными.
- Перестань! – вдруг нетерпеливо воскликнул Падалеки. – Я, в конце концов, взрослый человек и знаю, что мне надо.
Дженсен снова вздохнул, понимая, что он не может приказывать Джареду, не может отговаривать его.
- Перестань, пожалуйста, - уже тихо, шёпотом, и Джей расстегнул ремень на джинсах Эклза. – Перестань. Просто. Сейчас я хочу так.
Эти слова вдруг больно кольнули в сердце.
- А завтра? – не удержался Дженсен. – Завтра всё закончится?
Ему жизненно важно было узнать, зачем всё это сейчас, и есть ли у него хотя бы слабая надежда.
Но Джаред не ответил. Он потянул вниз замок ширинки, от чего Дженсен чуть приподнял бёдра, стягивая джинсы немного вниз, затем запустил пальцы за резинку боксеров, оттягивая её, действуя медленно, потому что внезапно перехватило дыхание.
Дженс так и не услышал ответа, и ему нужно было понять...
- Джаред.
Тот вдохнул, проводя ладонью по напряжённому члену Дженсена, извлекая его затем наружу, сжимая в руке, заставляя себя решиться продолжение. Внутри вскипело ужасное волнение, от которого стало тяжело дышать. Дженсен застыл, замер, не в силах пошевелиться, прекратить это, уйти спать...
И стоило лишь Джареду наклониться, кончиком языка дотрагиваясь до сочащейся смазкой головки, как тело Дженсена задрожало, а из горла вырвался первый сдавленный стон.
- Джар.
Тот чуть отстранился, нервно обведя языком губы, привыкая к странному вкусу, странному, ни приятному, ни отвратительному, просто необычному.
Затем он вдохнул глубже, бросив взгляд на Дженсена из-под ресниц, и провёл языком по всей длине органа, обволакивая ртом, сжимая, помогая себе рукой. После нескольких движений он вынужден был отстраниться, потому что кислород в лёгких закончился, а челюсть свело не по-детски, да и шея ныла.
- Не тренировался, - хмыкнул он, но Дженсен только молча кивнул, дыша рвано, откинув голову назад, так что Джаред подумал, что, должно быть, шутки сейчас не слишком уместны.
Он продолжил через несколько мгновений, внезапно понимая, что эти стоны заводят его, заставляют всё внутри гореть и плавиться, а внизу живота закручиваться жгутом.
- Чёрт, - выдохнул он, потому что вставший член упирался прямо в ширинку, причиняя боль и какое-то паршивое неудобство, от которого лицо заливало краской.
- Иди сюда, - выдохнул Дженсен, хотя Джаред и был уверен, что тот не способен сейчас говорить. – Давай.
Он резко притянул Джея к себе, резко расстёгивая замок и стягивая джинсы до колен, сжимая пульсирующую плоть сквозь ткань боксеров, спустя несколько мгновений проникая внутрь, поглаживая, ритмично двигая рукой, отчего у Джареда просто крышу снесло. Он сам потянулся к члену Дженсена, действуя в такт с ним, доводя до разрядки, чувствуя, как немилосердно кружится голова...
Они кончили почти одновременно, откинувшись на кровать, чувствуя себя так, словно разгрузили пару вагонов бетонных укреплений. Полное опустошение, но так приятно в этой пустоте ощущать рядом тепло человека, пребывающего в точно таком же состоянии. И это словно роднило их, когда, перевернувшись на бок, они встретились взглядами, устало улыбаясь.
- Нет, пожалуй, - вдруг хрипло произнёс Джаред, не препятствуя действиям собственной руки, которая медленно коснулась волос Эклза, проводя рукой по шее, оттягивая ворот футболки, чтобы дотронуться до плеча. – Пожалуй, я и завтра не смогу отказаться от подобного. И послезавтра тоже.
Он прикрыл глаза, ожидая реакции, но Дженсен молчал. Он просто смотрел на Джея, хотя тело требовало сна, но он хотел ещё немного насладиться этим созерцанием Джареда, просто смотреть на него, не говоря ни слова.
- Сейчас, - в голову Джареда пришла интересная идея. Он сполз с кровати, не взирая на слабость, отыскал в углу куртку и пошарил во внутреннем кармане.
Когда он вернулся к кровати, в его руках была одна из роз того самого букета, который предназначался Сэнди. Роза была чуть помятая, а её стебель был сломан в середине, держась теперь лишь на зелёном лоскутке.
- Хотя ты и говорил, что цветы – это совсем не обязательно, - наклонившись к Дженсену, прошептал Джей, - но я тебе всё равно дарю...
Он протянул пострадавшёю розу, и Дженсен улыбнулся, глядя на его растрёпанные влажные волосы, обрамляющие лицо, словно рамка, и, не удержавшись, притянул к себе, касаясь тёплого рта, языком проводя по зубам, гладкому нёбу, насаждаясь этим единением, которого он, пожалуй, ещё никогда не испытывал.
- Спасибо, - прошептал он, наконец, когда их губы расстались.
Дождь за окном выбивал чечётку.
30 августа 2007 (на грани осени...)
@музыка: 30STM-The kill
@настроение: full of energy ^____^
понедельник, 27 августа 2007
Nice planet. We'll take it.
Не могу не сказать, что вчера по каналу ТВ3 я посмотрела потрясный в своей жестокой правде фильм "Лиля навсегда". Фильм made in Russia, но именно в этом его прелесь, потому что это не свежеиспечённый боевик по мотивам какой-нибудь книги... Фильм про жизнь. Фильм про жестокую реальность. Господи, что этот мир делает с нами, что мы сами делаем с собой? Почему некоторые люди настолько мерзки, отвратительны, просто омерзительны?! Почему так легко наплевать на детей, друзей, просто людей, которые были близкими, даже родными?... Господи, меня совсем нелегко довести до слёз, я действительно редко плачу, очень редко, но после этого фильма я час провалялась без сна, просто рыдала в подушку, как ненормальная...
@музыка: Rihanna - Umbrella
@настроение: в упадке
@темы: Мысли вслух
Restless Heart Syndrome
Авторизация
Записи
- Календарь записей
- Темы записей
-
136 Мысли вслух
-
135 Фанфикшн
-
51 Для ПЧ
-
48 Picturesque
-
47 Аниме
-
42 Vid
-
25 Kuroshitsuji
-
24 Манга
-
16 Hand-made
-
11 Star Trek
-
10 J2
- Список заголовков
Главное меню