Смеяться, даже когда больно

[Reno89]

не знаю, что сказать - просто получилось то, что получилось...



Название: Смеяться, даже когда больно

Автор: Reno

Фан-дом: Panic!At the disco

Категория: POV Брендона

Рейтинг: G

От автора: ох, бред, это просто микс из впечатлений, случайно услышанных фраз и сказанных слов. Не стоит воспринимать это серьёзно.

Читать дальше

Смех. Я смеюсь всегда, каждое мгновение своего существование наполняя этим поддельным, фальшивым чувством счастья. Смеюсь, запрокидывая назад голову, громко, театрально. Наверное, это многих раздражает, но меня это не слишком волнует. Я ведь делаю это исключительно для себя – я смеюсь, даже когда внутри горечь, боль бьется вместе с сердцем, отдаётся в висках с каждым новым ударом, но я, словно клоун, шут строю рожи, смеюсь ликующе вопреки всему.

Помню. Почему не самые светлые воспоминания всегда остаются в памяти намного дольше, чем самые лучшие? Этот ад давно закончился, но неприятный осадок возникает в душе всякий раз, когда на очередном интервью репортёр задаёт мне вопрос из числа «расскажите что-нибудь из истории группы, расскажите, каким образом вы стали участником коллектива?». Я помню, как родители смотрели на меня, когда я сообщил им «радостную» новость о Panic! At the disco. Сказать, что они были расстроены – это значит, не сказать ничего. Их ярость была подобна молоту, неожиданно опустившемуся на мою голову. И когда я собирал свои вещи в свой старый потрёпанный чемодан, я смеялся в голос, не знаю, были ли в этом смехе истерические нотки, но он, отражаясь от стен комнаты, звучал впечатляюще. И когда я стоял на пороге дома, где родился и вырос, всё ещё улыбаясь, я действительно осознал, что произошло. Никто не провожал меня, да я и не жаждал этого. В доме стояла непривычная тишина – слишком тихая, чтобы быть естественной. Жалкие остатки улыбки, словно последние капли весеннего дождя, растаяли в тёплом вечернем воздухе. И почему-то мне было легче.

Я отправился со своим драным чемоданом прямиком к Россу. И со смехом рассказывал ему, как предки выставили меня из дома. Он тоже смеялся, только искренне. Я же улыбался машинально. Не так уж весело мне было.



Концерт в Великобритании был большим событием для меня. Англия – это как возвращение к истокам. И спеть на сцене в Лондоне было моей мечтой. Когда я стоял на сцене, действительно желая отдать всю свою энергию этим людям, которые пришли в этот зал ради нас, протягивая руки к сцене, крича и подпевая, боковым зрением я увидел, как что-то блеснуло в воздухе. Это была бутылка. Простая бутылка из-под пива, которое мы иногда позволяли себе с ребятами. Пустая. Я даже не успел сделать шаг в сторону, когда она попала мне голову. Чёрт! В глазах потемнело от удара. Всё ещё пытаясь устоять на ногах, я дотронулся рукой до головы. Пальцы были в крови. Только потом я стал медленно оседать на сцену. Росс и Спенсер подбежали ко мне, пытаясь поднять на ноги, а я со улыбкой смотрел куда-то вверх, пытаясь не думать о той боли, которая острыми осколками стекла резала сознание.

И в нашей гримёрке, когда Росс принёс для меня холодный компресс, я со смехом рассказывал, какой же я растяпа, если не заметил бутылки, летящей в меня из толпы. Но они, наверное, меня не очень внимательно слушали. Не смотря на слёзы, которые непроизвольно лились из моих глаз, я смеялся. Я смеялся вопреки боли, потому что она была всего лишь физической, а значит, не стоила особенного внимания. И я снова вышел на сцену, хотя в голове порядочно шумело. Я чувствовал себя не слишком хорошо, но я допел все песни до самого конца. И когда мы приехали в гостиницу, где разместились, я с неизменной улыбкой зашёл в свой номер, прикрыв за собой дверь, отказавшись от коллективного похода в клуб, а уже там, в спасательной темноте комнаты, позволил своей боли выбраться наружу вместе с высокой температурой, редкими каплями слёз и общим отвратительным самочувствием.



Однажды у нас было запланировано одно интервью для журнала Rolling Stone. Да, известный журнал. Но я ни за что не пошёл бы на это интервью, потому что в тот день мы с Россом поссорились. Глупо всё вышло... Мне хотелось помириться с ним до того, как за нами приедет машина, но он ушёл куда-то со Спенсером, таким образом, лишив меня шанса всё наладить. У него вздорный характер, это известно всем. Но именно в тот момент мне неимоверно захотелось обняться с ним, просто чтобы понять, что всё в порядке, что никакой ссоры не было.

Я зашёл в его комнату в отеле, ещё за несколько часов до интервью. У меня не было какой-то определённой цели, я просто хотел поговорить с Россом, потому что я волновался перед этой «встречей с микрофонами». Но тот был в каком-то странном расположении духа. Он сидел за столом у стены, глядя в окно отсутствующим взглядом. Наверное, что-то произошло, потому что его не так легко выбить из колеи.

- Что случилось, Ри? – подошёл я к столу, дотрагиваясь до плеча Росса.

Он бросил на меня взгляд, полный негодования.

- Какого чёрта ты сокращаешь моё имя до этих жалких двух букв? – раздельно проговорил он.

Меня словно мешком по голове стукнули. Я ослышался, наверное?

- Рай, что с тобой? - вторая попытка завязать разговор уже грозила мне неприятностями.

- Ничего, отвали, Брен, - я почувствовал, как меня пробирает смех.

Он заметил, что я улыбаюсь, и это, кажется, разозлило его ещё больше.

- Какого чёрта ты смеёшься? – с негодованием поинтересовался он.

- Я просто хочу выяснить, что происходит. Я же вижу, что что-то не так, - я старался не улыбаться, но этим уже стало трудно управлять. Мне было неприятно слышать от него грубости в свой адрес.

- Ничего не происходит, ты не мог бы оставить меня в покое? – я уже почти ощущал, как в его взгляде возникает едкая, как кислота, ненависть, как она чёрной змеёй вьётся в его голосе, стараясь укусить больнее, доставить больше страданий, своим ядом отравляя меня.

- Да, конечно, - не сдвинулся я с места.

- Брен, - предупреждающе начал он, поднимаясь со стула. – Уйди по-хорошему.

- А ты что, драться со мной собираешься? – я засмеялся, и это было ошибкой.

- Пошёл вон!! - сорвался Росс. – Клоун! Ненавижу тебя за твой идиотский смех, за твой идиотский вид, ненавижу тебя!!

Он кричал ещё долго, даже когда я пулей вылетел в коридор и прислонился к стене. Я смеялся. Чёрт. Снова смеялся, за что почти себя ненавидел.

Потом это интервью, для которого тогда совсем было не время. Райан сидел около меня, наверное, его репортёр попросил, а то сам бы он никогда бы и мысли такой не допустил, и я пытался его развеселить, одновременно безмолвно прося прощения за свою выходку. Только теперь он замораживал меня своим безразличием и неприкрытым презрением. Снова больно. И снова улыбка надета на лицо, как маска. Нельзя же позволять кому бы то ни было видеть, что изнутри тебя съедает беспокойство.

Я старался, как мог, но все мои усилия были тщетны. Росс так и не соизволил даже посмотреть в мою сторону. С интервью все уходили в плохом настроении, а ведь у нас ещё был запланирован концерт на вечер. Мы порепетировали немного, но наш энтузиазм исчез бесследно. Я твёрдо решил для себя, что на концерте не буду вытворять свои обычные глупости, не буду говорить свои обычные глупые слова про поцелуи и прочее, что обычно так радует малолетних фанаток, буду стоять столбом, только петь.

Против своих принципов я не пошёл, и шоу обещало быть самым скучным за весь период существования группы. Время от времени я ловил недоумённые взгляды Спенсера и Джона, но был непреклонен. Пока в проигрыше одой песни ко мне не подошёл Росс и не прошипел мне на ухо:

- Если ты идиотский клоун, это ещё не повод портить концерт. Между прочим, люди ждут от тебя очередной выходки...

Я не стал выдумывать что-то сверхоригинальное, просто впился в его губы жёстким поцелуем моей незаслуженной обиды. Без улыбки. Без смеха. Наверное, это его насторожило, потому что не было моим обычным состоянием.

- Шоу продолжается! – чуть отдышавшись, закричал я в микрофон, что бы услышать восторженный крик толпы.

Когда концерт закончился, мы отправились в гримёрку, чтобы немного передохнуть. По дороге туда меня окликнул Росс. Он тоже устал, как и все остальные, и мне пришлось подождать, пока он добредёт до меня.

- Брен, прости, я, наверное, погорячился, - пробормотал он, но я не слышал искренности в его словах, поэтому ответил ему подобным образом:

- Всё в порядке, - я, усмехнувшись, свернул в коридор, ведущий к туалету.

Смех. Он помогает мне замаскировать грусть, завуалировать печаль. Умываясь холодной водой, я смеялся, представляя, как чёрная краска течёт по лицу.



Смех. Я много смеюсь. Только, наверное, я не оптимист. Я не ищу что-то хорошее в любой ситуации, я часто обвиняю окружающих в своих собственных неудачах, понимая, что это неправильно, однако, не пытаясь исправить что-либо. А всё дело лишь в том, что я смеюсь над этим чёртовым миром, надо всеми вами и над собой. Это не сумасшествие, это просто защитная реакция. И, увы, я ничего не могу с этим поделать. Стоит мне избавиться от этого, как я потеряю средство борьбы с болью, которая пронизывает каждую минуту жизни, моей, твоей, каждого из нас. Плохо то, что, закрываясь за маской смеха, я не могу в одиночку справится со всеми проблемами, а они нарастают, как снежный ком, катящийся с горы в пропасть. И тянут меня за собой.

***

- Ну, прости, пожалуйста, - Райан стоял у двери туалета, пытаясь достучаться до Брендона. – Прости, мне звонили из больницы, где находится отец. Состояние его здоровья сильно ухудшилось. Я просто сорвался.

Он услышал, как щёлкнула задвижка.

Брендон сидел на выложенном кафелем полу, по его лицу текла краска, смешанная со слезами.

- О, Господи, - прошептал Росс, - Брен, ты что... ты зачем на полу сидишь... вставай скорее.

Тот лишь вздохнул, не двигаясь с места.

- Давай, вставай, простудишься, - Райан попытался поднять друга, но у него не хватило сил. Тогда он присел рядом.

- Ты что, из-за этой глупой ссоры так расстроился? Брен?

Тот кивнул. На самом деле всё просто было собрано воедино, как мозаика. И смехом тут уже было не помочь. Плохие воспоминания - слишком сильная вещь.

- Ну, прости, прости, пожалуйста, - Райан прижал его к себе, стараясь понять, отчего тот так расклеился.



Смех сквозь слёзы – это словно луч солнца после дождя. И он гораздо лучше, чем тяжёлый фальшивый смех, который болью отдаётся внутри, бьется вместе с сердцем, стуча в висках. Когда-то должно быть время и для правды. Я же правдив только в слезах.