Попробуй не дышать

[Reno89]

Название: Попробуй не дышать
Автор: Reno
Фан-дом: Supernatural
Категория: slash, небольшая drama, винцест
Рейтинг: NC-17 (другого не держим =))
Пейринг: Дин/Сэм
Предупреждения: ооой, предупреждаю – тотальное POV Дина! Это серьёзно... ^______^ ладно, шучу, путём всё
От автора: не знаю, что сказать. Вот, просто не знаю... Нет, знаю, конечно! Люююди, желаю вам приятного прочтения!

Окончание

4.
Я клянусь, не знал, каким образом эта рыжая девка в баре и я оказались в одной кровати! Вроде бы, всего мгновение назад я сидел в баре, глотая что-то алкогольное и дешёвое, прислушиваясь к шуму за спиной, где двое не поделили старый бильярдный стол. Там, на шоссе в Пуэбло около заправки я должен был решить, что делать: искать Сэмми, который исчез в неизвестном направлении, или же организовывать охоту за неизвестной тварью, убивающей людей.
Конечно, сначала я хотел рвануть за братом. Только не имел понятия, куда. И именно сейчас он, наверное, менее всего хотел бы видеть меня. Не для этого он смылся, оставив лишь записку. Думаете, какой-нибудь демон мог бы похитить его и оставить листок бумаги? Не уверен... Я решил ехать в город, чтобы разобраться с этим существом, потому что Сэму и мне нужно просто всё обдумать. Оправдание для меня, как для старшего брата, слабое, но другого выхода я не видел. Я надеялся, что с Сэмом всё будет в порядке, что он сможет позаботиться о себе, упорно отвергая мысль о том, что я должен быть с ним, пусть он сейчас и не слишком хочет видеть меня. Раньше подобное меня не останавливало... Что-то стареешь, парень!
Ну, так или иначе, я оказался в Денвере только поздно ночью. Однако не собирался идти спать. Потому что соседний бал прямо-таки гремел музыкой и смехом весёлых компаний.
Повторяю, я не ожидал, что эта Дейзи, которая крутилась около меня с того момента, как я вошёл внутрь, окажется настолько быстрой. Нет, мне такие даже нравятся, но в этот раз у меня не было настроения трахаться после пяти минут знакомства. Да, раньше я только этим и занимался, но сегодня мысли о Сэме волновали меня сильнее всего. Но вышло так, что я всё-таки хватил лишнего, и вскоре чувствовал чужие поцелуи на своей шее и груди, хотя, до того, как я окончательно пришёл в себя, мне казалось, что это Сэмми... а это была она, хищная, как львица, вся такая мягко-золотистая, словно всего несколько минут назад вышла из солярия. Слишком шикарная, слишком кукольная... Её приоткрытые губки пустились в долгое путешествие по моей коже, а мне было так откровенно плевать, что я даже стал насвистывать что-то неразборчиво. Слишком большая грудь. Слишком толстая задница. Когда это я стал таким придирчивым? Раньше мне было всё равно, теперь же всё изменилось. Чёрт, Сэм, что ты сделал со мной за то время, пока мы спали вместе? Я вздохнул при этом воспоминании... Нет, с ним было совсем не так, как с этой девушкой, которая сейчас заключает мой член в красное блестящее кольцо своих силиконовых губ.
- Ну же, малыш, - игриво стрельнула она взглядом, потому что я не проявлял инициативы.
- Чего? – тупо спросил я, пялясь в потолок.
- Что мы сейчас делаем?
Да, меня тоже волновал этот вопрос, чёрт возьми! Почему это слишком мягкое, пусть и красивое, но такое чужое и податливое тело не вызывает у меня желания? И даже когда влажная плоть обволакивает меня, скользя непрерывно и неторопливо, внутри словно чёрная дыра?
Она стонет, протяжно, как дикая кошка, но меня не заводит. Она выгибается, припадает грудью к моему телу, царапает ногтями, лижет сосок, но меня не заводит. Сейчас я просто засну, если она не прекратит.
- Что-то не так? – всё-таки дошло.
- Пожалуй, - сказал я, сбрасывая её с себя самым бесцеремонным образом. – Не так. Всё. Вали.
Нашариваю джинсы, рубашку. Футболку я сегодня вряд ли найду, поэтому натягиваю одежду и открываю дверь.
Я тут снял номер неподалёку, поэтому иду туда, звякая ключами в кармане. Алкоголь из тела выветрился почти полностью, но его осталось ещё достаточно, чтобы предаваться философским размышлениям.
Я знаю, пожалуй, почему сейчас думаю только о Сэме. Да, знаю. Когда там, с этой девушкой, безуспешно пытавшейся меня возбудить, ничего не вышло, я знал, что сейчас могу уйти, и мне будет плевать на всё то, что она может обо мне подумать. Она – никто, и нет того чувства ответственности, которым я обязан обладать. Есть скука. Есть желание громко выругаться. Но нет более ничего, и я как будто свободен, но эта свобода – она... Слишком одинокая.
А с Сэмми всё по-другому. И если я пытаюсь контролировать всё, то именно в моменты нашей близости потребность в этом вырастает в десятки раз. Причина есть. Ничего не бывает просто так. Я боюсь за него, боюсь, что сделаю больно, что двинусь слишком резко, что он закричит... И только в этом есть смысл, а не в отсутствии этого страха стать причиной, пусть и ненамеренно, страданий того... Наверное, того, кого любишь. Так давно и так сильно.
Я даже остановился, вдруг цепляясь за последнюю мысль, не желая её отпускать, чтобы утвердить внутри себя, в сознании, и понять, почему же я сейчас бреду по улице один, а не в мотеле, пусть и самом дурацком в мире, целую Сэма, прижимая к себе. Всё запуталось, вот так. Я сам в себе запутался, теперь лишь трепыхаюсь, как муха, попавшая в паутину. Хоть одно стало ясно – ничего внутри меня не перегорело. Просто оказалось погребённым под грузом собственных сомнений. Это просто одно острое и не слишком приятное чувство. Вина. За то, что заставляю его просить, и стонать, и сжиматься внутри, комкая пальцами простыни. За то, что довожу его до состояния полной несознанки, когда он уже не видит ничего, как, впрочем, и я, и готов на всё, лишь бы достичь вершины и сорваться вниз, как птица со сломанным крылом. Ооох, выпивка до добра не доводит – в голове теперь просто восточные мудрости расцветают. Раньше, когда мне было лет пятнадцать, я всё думал, почему так бывает: в сексе всегда один получает чуть-чуть больше, чем другой, пусть на каплю, на какое-то жалкое мгновение – но больше. Потом прошло как-то. Но теперь из-за этого мне страшно смотреть в глаза Сэму на следующее утро, потому что я ожидаю увидеть там печаль. Обиду, непонимание, и, может быть, покорность... Чёрт, Сэмми, я ведь совсем не хочу, чтобы ты чувствовал себя униженным, использованным, как игрушка! Чувство вины гложет меня, не призрачное, а настоящее, почти ощутимое, копившее силы на протяжении этого полугода, когда я раз за разом...
До отеля я дошёл в расстроенных чувствах. Даже не заметил подозрительного типа на углу, вот до чего дошёл. Охотник хренов!

В новостях утром сказали, что тело парня по имени Джерри Раш было найдено в парке. По данным вскрытия – смерть от удушья между первым и третьим часами ночи. Около половины второго я возвращался в отель, и ничем, наверное, не мог бы помочь бедняге, тем более я не знал, по какому принципу этот маньяк выбирает жертву. И не знал, что это за тварь. У меня было слишком мало зацепок, и по глупости своей я решил наведаться к родственникам этого Джерри. Не знаю точно, зачем, потому что от них я вряд ли что-то узнал бы. Но в тот момент мне казалось, что это может быть шагом в нужном направлении.
Родители жертвы жили в небольшом домике в пригороде, и когда я на «Импале» выбрался туда, то половина дня была потрачена впустую. Другую половину я благополучно просрал, когда ехал обратно, так ничего и не узнав. Было не слишком приятно понимать, что навыки хорошего охотника стали как-то улетучиваться, испаряться. Обычно Сэм был мозговым центром, а сейчас я был вынужден действовать согласно начисто отсутствующей у меня интуиции.
Не думайте, что я забыл о собственных пространных рассуждениях на тему собственной запутанности в мыслях. Не смотря на вчерашнее лёгкое опьянение, я вспомнил почти всё, до чего дошёл. И выводы, сделанные мной прошлой ночью, не поднимали настроение. Это всё было слишком сложно для меня, и я всё пытался понять, как случилось, что, стремясь к пониманию, я лишь глубже лез в самые дебри, рискуя покалечиться, зацепившись за какую-нибудь корягу или пень... Мне вдруг стало казаться, что все мои прежние догадки насчёт отчуждения – просто бред. И стало смешно, когда я вспоминал свои слова насчёт глюков наркомана. Смешно и нелепо.
Насвистывая, я сжал руль чуть крепче, теперь уже злясь на себя. Я был в тупике и на пустом месте, потому что эта нечисть умела за собой убирать. Ничего не оставила для честного охотника, чтобы у него была хоть призрачная надежда на положительный исход дела!
***
На этот раз он осознанно выбрал мужчину... Что ж, и среди нечисти встречаются некоторые странные особи. У парня была классная тачка. И он надеялся, что тот успеет составить завещание и вручить ключи какому-нибудь своему родственнику, а то не пропадать же машине столь элегантной и немного грубой в своём исполнении.
Ладно, машина. Следовало бы присмотреться к человеку. Небогат, это сразу видно по его манерам, некоторой простоте речи, хотя одет, признать, стильно. Лицо загорелое – видно путешественника, объездившего полсвета. Кожа чуть обветрена, но это простительно, ведь столь обаятельного человека ему ещё не приходилось убивать. В баре около него сразу образовалась толпа, состоящая преимущественно из женщин, хотя и пара-тройка мужчин присутствовала. Но он ушёл один, не слишком понятно, почему. Словно дома жена ждала. Но вряд ли у такого, оборвал он собственный ход мыслей, может быть жена. Такой привык к случайным связям. Слишком высокого мнения о собственной сексуальности, чтобы хранить верность одной-единственной.
Он иногда поражался сам себе – словно детальное описание жертв на основе лишь визуального анализа было его хобби. Просто было интересно знать, из кого выкачиваешь последние остатки кислорода, лишая жизни, смотреть, как их губы синеют, а глаза закатываются под напором смерти. И всё – был только что человек, может, даже личность, а теперь – груда мёртвого мяса, не представляющая интереса.
Он решил, что не убьёт его сразу. Прикинул, что есть день-два. Ожидание – половина удовольствия. И он был готов к этому, чтобы получить всё разом.
***
Я пролистал дневник отца от корки до корки, но там не было подсказок. Всё-таки, даже в этой своеобразной охотничьей Библии есть свои белые пятна.
Кофе в стакане остыл, покрывшись странной коричневой плёнкой с радужными разводами, похожими на пролитый бензин. Я пробыл в этом городе уже два дня, но отчего-то стал испытывать неприязнь по отношению к нему. Безликое место. Кажется, здесь всё одинаково – эти улицы, серые днём, вычурные, как проститутки с тоннами косметики, ночью. Мне вдруг захотелось покончить со всем как можно скорее и отправиться на поиски Сэма. Надеюсь, он не уехал в противоположный конец страны...
Погода, как назло, была солнечной, с её проклятой жизнерадостностью, а мне было чертовски нехорошо, как это иногда бывает. Не знаешь причину, но внутри всё гнётся, как резина, не держит удар, отказывается подчиняться. Болезнь сознания, наверное. Как сумасшествие, только хуже – вроде бы, нормальный человек, а внутри всё так и ноет. Это кого угодно может заставить чувствовать себя не слишком здоровым. Такое, помнится, случалось и раньше, но когда рядом есть кто-то, например, Сэмми, это не чувствуется так отчётливо. А сейчас я сижу в своём уютном номере в полном одиночестве и мечтаю сдохнуть прямо сейчас.
На столе – карта, только глупо всматриваться в её лабиринты, делая вид, что работы по горло. Ничего этот лист плотной бумаги не скажет, нем, как рыба, а кажется, что в переплетениях красных, чёрных, синих линий складывается невообразимым образом чья-то мерзкая рожа, ухмыляющаяся, глумящаяся. Разве нет чего-то дьявольского в этих цветных дорожках, которые петляют, пересекаясь, грозятся завести в тупик, откуда нельзя будет найти выхода?
Я качнул головой, пытаясь прийти в себя. Либо вчерашний алкоголь остаточными продуктами метаболизма оседал где-то в голове, либо я слишком накручиваю себя.
Злое солнце светит мне прямо в глаза, отчего выступают прозрачные вязкие капельки, повисая на ресницах, делая изображение нечётким, сглаживая углы и неровности, словно рассматриваешь мир через мутное увеличительное стекло. И я не знаю точно, что сейчас происходит – слёзы ли это в моих глазах, или просто вода, солнце ли со своими лучами – пиками стало их причиной, или я сам пытаюсь оправдать себя, придумав столь нелепый повод поплакать.
Внутри снова становится больно, и тяжело дышать, как при серьёзной простуде. И почему-то мне кажется, что сейчас весь воздух вышибет из меня, словно от сильного удара спиной о бетонную стену, и диафрагма внутри поползёт вверх, лишая шанса вздохнуть снова. Колени подогнулись, когда я, поднявшись, подошёл к окну, чтобы, открыв створку, впустить внутрь немного свежего воздуха. Там, на тротуаре внизу стоял парень. Стоял и смотрел вверх, чуть растянув тонкие губы в улыбке. Я нахмурился, когда в моей голове вихрем пролетели последние новости обо всех погибших от удушья, и вдруг подумал, что с этим человеком что-то неладно. В его позе, руках, глубоко засунутых в карманы пальто, запрокинутой голове и больших тёмных глазах было что-то странное. Он неожиданно кивнул мне, отступил назад и быстро зашагал вдоль дороги, скрываясь за углом. Горло отпустила невидимая рука, и я, схватив куртку, бросился из номера, даже не закрыв дверь, спустился по лестнице и выбежал на улицу, осматриваясь. Его не было – этого непонятного парня, но теперь, по крайней мере, у меня была зацепка: я видел лицо убийцы.

5.
В ожидании он решил не скучать, потому что вокруг было ещё много достойных его внимания людей. Чтобы было хоть какое-то разнообразие, на этот раз он выбрал девушку. Невзрачная, слишком тощая и высокая, она явно не принадлежала тому кругу людей, где он обычно находил очередную жертву. Что ж, и он мог позволить себе немного отойти от собственной линии поведения и развлечься. Снова в людном месте, чтобы адреналин риска вскипятил кровь, а все вокруг забегали, засуетились, не понимая, что происходит. Он решил ради забавы спросить, который час, а потом незаметно исчезнуть в сумерках вечера.
- Извините, - от первых же его слов она должна была почувствовать необъяснимое головокружение. – У вас ведь есть часы?
Да! Неожиданная бледность её лица подтвердила его предположение. Сейчас.
- Да, - слабо и совершенно машинально ответила девушка, покачиваясь, роняя сумочку.
- Позвольте вам помочь, - шепнул он, подхватывая упавшие вещи, передавая ей.
- Сейчас половина восьмого, - это сказал высокий парень, стоявший в шаге от него.
Он отшатнулся: в глазах парня было что-то, испугавшее его.
- О, Боже, - прошептала она, цепляясь пальцами за рукав кожаной куртки. – Помогите!
Такого исхода он не мог предугадать. Все прошлые жертвы умирали тихо, хватая губами воздух, но у них никогда не хватало сил на то, чтобы произнести хотя бы звук. Они даже не хрипели.
- Помогите! – снова закричала она, и ему чертовски захотелось вытрясти из нее остатки кислорода, выпить её всю, до самого дна, сожрать её вместе с костями, лишь бы она замолчала, но он не мог.
Парень (а это был Сэм) напротив смотрел на него слишком внимательно, словно знал всю правду, пристально, слишком пристально, и даже красноречиво! И это не предвещало ничего хорошего, поэтому следовало бы исчезнуть прямо сейчас, стоило лишь найти повод.
- Здесь за углом автомат, - сказал он, обращаясь к парню. – Подержите её, я сейчас позвоню в службу спасения.
Он не поверил. Все поверили, но не он. Что-то слабое было в этом оправдании, тем более что стоило ему отойти на пару метров, как девушке стало лучше. Он никогда не оставлял жертву живой. Он всегда достигал самого конца и сейчас чувствовал себя хуже некуда, потому что внутри него стылой массой колыхалась незавершённость.
- Стой!
Этот крик врезался в мозг, как нож в подтаявшее масло, выгрызая надежду на успешное бегство.
Стоп, но, может, есть ещё шанс?
Он побежал, стараясь не вызывать подозрений у прохожих, так, словно лишь быстро шагал, а кто знает, зачем он делает это? Может быть, ему только что сообщили, что его квартиру чистят воришки... А совсем не из-за того, что он бежит от странного человека, распознавшего в нём зло. Он сам-то никогда бы не признался себе, что внутри него горит губительным огнём стремление убивать, да ещё и таким способом. Он не мог жить без этого восхитительного ощущения, когда кислород наполнял его до краёв вместе с ощущением совершенного превосходства в тот момент, когда жизнь окончательно покидала тело перед ним. И это ощущение давало силы продолжать.
Он вдруг понял, что стена отеля вдоль улицы кажется ему знакомой. Здесь жил тот самый парень, которого он выбрал вчера. Наверху послышался скрип открываемой задвижки, и он невольно поднял глаза, глядя на человека в квадрате окна.
Это был он, и, если поможет ему Бог, или Дьявол, пусть даже безвестный демон, он высосет из этого тела весь воздух, но будет делать это медленно, растягивая удовольствие, может быть, даже применит свой новый способ, тогда это будет лучше в тысячу раз.
Не удержался, кивнул, приведя этим человека наверху в смятение. Тот, похоже, даже на таком расстоянии ощущал его смертоносную способность пить жизнь, как прохладную чистую воду, и дёрнулся, рванул в спасительную глубину комнаты, но он сейчас и не смог бы продолжить, потому что время заканчивалось, и всё, что ему оставалось – это бежать.
Если идти от центра города по направлению к югу, то вскоре попадёшь в зону парка, где порой деревья растут так близко, что между их стволами можно застрять и просидеть так день или два, пока на крики не придут спасатели. И теперь туманная темень клубилась у змеистых корней, уходивших в сухую землю.
Если продолжать движение, не взирая на поздний час и безлюдность местности, можно выйти на небольшую круглую, как пятак, поляну, и увидеть бархатно – синее небо и звёзды. В данный момент у него не было возможности любоваться красотами природы, потому что он слышал шаги, приближавшиеся к нему откуда-то слева.
- Стой, - Сэм, в общем, понимал, что с таким арсеналом, которым он располагал – два пистолета, пусть и с серебром – у него не было особых шансов на победу. Да он толком и не знал, с чем имеет дело. Но, поддавшись минутному порыву, последовал за убийцей в этот лес.
Это был молодой парень. Красивый даже, но сейчас он улыбался так неприятно, что ни о какой привлекательности и речи не шло.
- Что, убьёшь меня? – вкрадчиво проговорил он, делая шаг к младшему Винчестеру.
Тот отступил, зная, что отсутствие необходимой дистанции может стоить ему жизни.
- Сюда, - шелест, словно крошится тонкая корка льда, только гораздо неприятнее, напоминает хруст ломающихся костей. – Иди сюда.
Сэм завёл руку за спину, нащупывая рукоять пистолета.
- Не надо, - сказал он. У него и имени-то нет.
- Думаю, ещё как надо! – воскликнул Сэм, выхватывая оружие, стреляя, чуть повернув голову, неосознанно закрывая глаза. Это было непривычно. И слишком странно. Его должен был сейчас спасти Дин, прибежать в последний момент, предотвратив этот выстрел, нажимая на курок самостоятельно и принимая всю ответственность за содеянное. Сэм редко стрелял в тварей, и тяжело делать подобное, когда перед тобой что-то, столь похожее внешне на человека. И брат словно понимал это, отталкивая младшего Винчестера, отбирая у него пистолет и ограждая его от возможных бессонных ночей. Тут Сэм подумал, что, пожалуй, дело вовсе не в том, что Дин так резко и неожиданно оборвал их связь, как любовников. В любом случае он бы стал отвечать за всё, хотелось бы того Сэму или нет. За боль, за первый поцелуй, за пьяные выходки в постели. Может быть, он взял на себя слишком много и не рассчитал этого?
Пула прошила плечо этого существа, даря ощущение горячего, как вулканическая лава, онемения без боли.
Младший Винчестер замер, ожидая реакции, и в этот момент из зарослей донесся крик.
- Сэм!
Я выбрался на поляну, слегка опоздав, чтобы сделать всю кровавую работу за братишку, потому что ещё минуту назад слышал звук выстрела.
Он – этот парень – повернулся, даже не зажимая раненое плечо, сделал широкий шаг, оказываясь в метре от меня, протягивая руки, цепляясь за рукав куртки и говоря:
- Ты мне нужен.
Я вздохнул глубже, потому что воздух вдруг стал разреженным, как это бывает в горной местности, и лёгкие вдруг тревожно царапнуло предчувствие. Ещё, ещё, ещё! Но он улыбался, и изображение вдруг поплыло перед глазами, когда в мозгу осталась лишь жуткая пустота и жидкое предчувствие. Он сделал ещё шаг, но я уже упал на колени, мысленно советуя Сэму стрелять, пока патроны не закончатся. И в следующий миг это существо – или что? – вцепилось в мои плечи с такой силой, что кости заныли, и накрыло губами мой рот. Сознание уже уплывало, но я всё ещё чувствовал его язык, скользящий по нёбу, а где-то на заднем фоне Сэм закричал. Вышел, наконец, из ступора.

- Это была моя охота, - упрямо сказал Сэм, когда мы стояли друг против друга, а между нами лежал труп парня, ещё недавно пытавшегося меня убить. Нашпигованный серебром, как рождественский поросёнок яблоками, он всё-таки сдох, скотина! Мы стояли по обе стороны от его тела, из которого струился странный дым, шипящий и едкий, но он стелился по земле и не мешал дышать.
- И что? – покачал я головой.
- Я должен был сделать всё сам. Это я его выследил.
- Меня бы не было здесь, если б я ничего об этих смертях не знал, - стараясь сохранять спокойствие, проговорил я.
Сэм хмурился, уперев руки в бока, строя из себя человека, чьё самолюбие было столь сильно уязвлено.
- Может, ты шпионил за мной, - тихо проговорил брат, хотя это предположение было просто смехотворным.
Я ухмыльнулся, машинально пиная труп в бок носком ботинка. Тварь быстро закончила своё существование.
- Ну, так или иначе, - не стал спорить я, - ты убил его, так что считай, что твоя охота прошла успешно.
А сам подумал: не было бы здесь меня, кого бы ты спасал? А если спасать некого, как бы объяснил свои действия? Какой бы благородный предлог ты выдумал?
Молчание. Обдумывал, наверное, мой ответ. Знает ведь, что всё правильно, но из-за упрямства не может признать.
- Что, - вдруг произнёс он, а я ощупал собственное горло, как будто хотел убедиться в отсутствии на нём холодной руки. – Без меня не так просто? Кто бы в этот раз прикрыл тебя?
Меня просто поражала его неизвестно откуда взявшаяся самоуверенность.
- Да, лежать бы мне сейчас бездыханным телом тут, - мрачно улыбнулся я, не зная, о чём говорить дальше.
Времени прошло совсем немного, два дня, или же чуть меньше, но я успел кое-что для себя выяснить. И сейчас, пусть даже Сэмми посмеётся надо мной, я скажу. Вот, прямо сейчас. Но он перебил меня.
- Это, наверное, была плохая идея, - начал Сэм, переступая через окровавленный труп. – Я имею в виду то, что я сбежал. Я думал, что смогу в чём-то разобраться, и, с одной стороны, так и получилось, но с другой – совсем наоборот.
Я мысленно чертыхнулся, понимая, что сейчас он высказал мои мысли вслух. Буквально украл!
- И, мне кажется, это вообще глупость – расставание.
Уверенно, так уверенно, как это может делать только Сэм, не стеснённый собственными рамками, которые, например, я создал для себя. Его конёк – откровенный разговор, а не это ли признак сильного человека? Разве смог бы я сейчас рассказать обо всём, что творилось в моей голове. Так просто, без запинок, без смущённых «эммм», «эээ» и прочих дурацких бессмысленных звуков... Не смог бы. Уж лучше молчать, чем говорить о таком. Другое дело – Сэмми. Он запросто расскажет мне обо всех переживаниях.
Я ждал, почти готовый к этой своеобразной исповеди, но брат молчал. Он просто смотрел на меня и не говорил ни слова. А через мгновение шагнул ближе и поцеловал. Мягко, ненавязчиво, не требуя ответа, просто лаская губами и языком, так что я даже закрыл глаза, не двигаясь, даже боясь шевельнуться, а под подошвами ботинок хлюпала кровь, но сейчас это даже заводило, если не обращать внимания на то, что плечи ломит, а в правой ключице что-то неприятно хрустит.
Может, он и не ждал, что я как-то отреагирую, но стоило лишь осторожно податься навстречу, как его руки прижали так крепко, что в лёгких, кажется, снова стало пусто, только на этот раз совсем по-другому.
- Попробуй не дышать, - прошептал он, оторвавшись всего на миг, и я успел чуть улыбнуться, зная, что он не даст мне умереть от удушья.

6.
Шторы в его номере оказались задернуты, поэтому была такая темень, что я два раза чуть не споткнулся. Но потом глаза привыкли к темноте, и я ухмыльнулся:
- Давно не брал одноместный номер, Сэмми?
Он не ответил. Подошёл вплотную, ничего не предпринимая, просто стоял так, едва слышно вздыхая.
Душно, очень душно, и я чувствую, как от шеи вниз по позвоночнику устремляется первая капелька пота, и только потом запускаю руку в волосы Сэма, чтобы убедиться, что на его коже тоже вспыхнула лихорадочным жаром испарина.
- Нет, - он неожиданно отталкивает мою руку, и я вижу, как блеснули в темноте его зубы, всего на миг, потому что ухмылка стёрта. Я пихаю его в плечо, со странным удовлетворением получая точно такой же тумак от него. Мы словно подростки, которые толкаются ради смеха, забавы. А потом это переходит в дружескую драку, итогом которой становятся разбитые костяшки пальцев и губы...
Нет, я не буду доводить всё это до такого.
Улыбаюсь.
Снова чувствую мягкое прикосновение к плечу.
- Что – нет?
- Ничего, - шепчет он, действуя теперь двумя руками, толкая меня достаточно сильно, так что я едва удержался на ногах.
- Стой, - с притворным возмущением.
Мне это так живо напомнило первый, самый первый раз, когда мы не знали, что делать, точнее, знали, но не могли. Боялись, не были в состоянии решиться. Это было так... нелепо, но первый раз запоминается навеки, вне зависимости от того, каким он был. Ох, чёрт, это было так глупо, Боже, мне просто хочется сейчас вспоминать, потому что мы целовались тогда. У меня после болели передние зубы и язык. Сэм же жаловался на прокушенную губу.
Но потом, не взирая на боль, мы начали снова. Фыркая, смеясь, начали. Но затем нам уже было не до веселья. Потом мы вообще ничего не соображали...
- Чего – стой?
- Отойди. Перестань.
Сэм отскочил к кровати, как будто в этом замкнутом тесном пространстве он смог бы убежать от меня. Я тихонько засмеялся, следуя за ним. Темно, очень темно, только едва заметные тени мечутся, когда мы, тяжело дыша, скачем, как ненормальные, по кровати, не обращая внимания на то, что простыни съехали, а подушки давно лежат на полу.
- Слишком... мало места, - говорю я Сэму, съезжая на пол, присаживаясь около стены.
- Сейчас разберёмся...

Почему раньше у нас никогда не возникало идеи устроить кровать на полу? Знаю! В мотелях полы слишком грязные и неровные, чтобы спать на них. Потом вся спина будет в синяках и шишках. Но сейчас мы просто скинули всё постельное бельё на пол и устроили неразбериху.
- Эй, - прошептал Сэмми, когда я не удержался и попробовал на вкус его ключицу, и, хотя я делал это сотни раз, я чувствовал себя так, словно чуть прикусываю эту солоноватую влажную кожу впервые, втягивая воздух, задерживая всё внутри, не двигаясь, чтобы этот вкус во рту не исчез, остался, смешался с другими вкусами, даря мне целостную картину – Сэм. Мой Сэмми.
- Я хочу...
- Нет.
- Я хочу...
- Ты говорил мне, что не хочешь.
- Да просто забудь.
- Не так просто, ага? Не так уж и просто...
- Перестань!
Я заткнул его, чтобы болтал поменьше. Целовал, как, наверное, никогда, глубоко, резко и ненасытно.
- Дииин...
- Да?
- Дииин...
Он сел на покрывало, потянув меня за собой, затем лёг на спину, заведя руки за голову, наверное, просто глядя на меня, возвышающегося над ним, расположив колени по обе стороны от его ног, склоняясь к нему ближе, кладя руки на грудь, медленно гладя, досадуя на мешающую ткань футболки.
- Ну... скажи мне.
Я прервался, отстраняясь, наблюдая за его реакцией, просто пытаясь выискать в этой темноте хоть какое-то движение, которое даст мне понять, что я могу прикасаться, могу делать что-то сейчас без предвкушения тревожного ощущения утром. Сэм немного нервно облизнул губы, влажно блеснув кончиком языка, но больше ничего я не разглядел, потому что внутри пружина закручивалась всё туже, и у меня уже пропал интерес к игре в прятки.
Я приник к его телу, впитывая тепло, затем резко оттолкнул, сдирая одежду, позволяя ему раздевать себя, как, наверное, никому не позволял: грубо, но в тоже время так чувственно, если вообще можно подобным образом раздевать человека.
- Скажи... – прошептал он, чтобы уж закончить этот прерывистый, как наше дыхание, разговор. – Скажи... ну, почему ты вдруг вбил себе в голову, что тебе это не нужно?
Он протянул руку, чуть приподнимаясь, проводя ладонью по моей щеке, но я не ответил, думая, что скажу об этом позже. Просто чуть позже.
Вместо ответа я глубоко вздохнул, понимая, что когда-то этот миг наступит вновь, и я снова буду мысленно ругать себя, но сейчас мне бы не хотелось вспоминать, что я потерял два дня, потратил это время на странные рассуждения, которые, вероятно, навсегда похороню в собственной голове и памяти. Пусть там и остаются, всё равно от них не будет толка.
А потом я решил, что сейчас мне нужно другое, совсем другое, чтобы восстановить прерванную связь. И я лишь снова наклонился к Сэму, чтобы видеть его глаза, чёрные-чёрные зрачки, кайму ресниц. Я слышал его дыхание, и чувствовал его дрожь под собой, когда приникал к его шее, груди, проводил руками по бёдрам. Что-то есть в этом всём, что-то, что волнует меня каждый миг существования, притяжение какое-то, наваждение, которому конца не будет. Я словно очарован, словно сейчас в другой реальности и не могу найти этому объяснения.
- Дин, - этот тихий полувздох заставил меня вздрогнуть.
- Сэм, - сказал я, словно этот обмен именами мог бы прояснить ситуацию.
Я хотел помочь ему перевернуться на спину, но он вдруг запротестовал, сказав:
- Не хочу... так... мне хочется видеть твоё лицо.
Мы так никогда не делали. Мне всегда казалось, что так только хуже, ещё хуже.
- Так темно же, - попытался отговорить его я, но Сэмми просто протянул руку к занавескам, чуть откинув ткань в сторону, так что тонкая полоска света легла на его кожу, высвечивая рельефы мышц, тёмные соски, чуть выступающие вены в сгибе локтей.
Против такого у меня ничего не было.
И я согласился, закидывая его ноги себе на плечи, смачивая слюной пальцы, лаская его тело внутри, раскрывая...
Сэм дёрнулся, но потом чуть улыбнулся, и теперь я мог видеть его достаточно отчётливо, когда он вдруг проговорил на выдохе:
- Знаешь, снизу быть не так уж плохо...
Я уставился на него, на миг забыв о движении.
- И я как будто не несу никакой ответственности, - ухмыльнулся он, вдруг обретая способность подтрунивать надо мной даже в таком положении.
- Ага, - обронил я, теперь целиком сосредотачиваясь на его теле, проталкивая пальцы одной руки, другой же едва касаясь его возбуждённого влажного члена, сдавливая, но не слишком сильно, просто, чтобы отвлечь.
Сэм обещал, что будет смотреть на меня, но сил у него, похоже, не хватало. Закрыв глаза, он запрокинул голову, рукой цепляясь за меня, и когда я осторожно начал входить, я накрыл его ладонь своей, переплетая пальцы, чтобы он не испытывал ничего, кроме наслаждения.
Мы привыкли, что наш секс жёсткий, животный, какой-то рваный, но в то же время дьявольски ритмичный, быстрый, грубый, циничный.
Я хотел, чтобы в этот раз всё было по-другому, и двигался осторожно, не слишком медленно, но и не в бешеном темпе, доводя до самого пика постепенно, чтобы взрыв в самом конце был подобен извержению вулкана. Снова и снова, движение, беспрерывное движение, плавящее тела, как металл, сливая всё в единый котёл, смешивая, вылепляя одну форму из двух, стачивая неровности, подгоняя детали, чтобы идеал, представший перед миром, поразил всех до глубины души. И этот самый мир взорвался, осыпаясь белыми искрами, прорезая нас насквозь, принося и боль, и силу, и дичайший восторг, которого мы не испытывали ранее.
Хотелось умереть. Прямо сейчас, лишь бы сохранить это восхитительное ощущение полноправия.

- Всё дело в чувстве вины, - сказал я, понимая, что всё окончательно запуталось.
Снова темнота, только на этот раз она такая бархатная, мягкая, что приятно ощущать её влажной обнажённой кожей.
- Ну, ладно, - как-то равнодушно протянул Сэм, натягивая на себя одеяло. – Тогда иди спать в кровать, человек с обострённым чувством вины. А мне и здесь неплохо.
Пфф, не люблю, когда со мной обращаются подобным образом, когда я пытаюсь просить прощения. Конечно, я не говорил об этом вслух, но Сэмми-то должен почувствовать.
- Ну, уж нет, - категорично заявил я, готовясь к отпору. – Сегодня я остаюсь здесь.
Кажется, негодный братишка именно этого и добивался, потому что он вздохнул вполне удовлетворённо и сдвинулся на простынях так, чтобы положить голову мне на грудь, хотя при этом его ноги вылезли за край нашей импровизированной постели ровно на полметра, но разве кому-то это интересно?

25 августа 2007