Shut in

[Reno89]

Название: Shut in
Автор: Reno
Категория: slash, angst, romance
Рейтинг: NC-17
Пейринг: Шеннон/Джаред, Мэтт/Джаред, намёки на Шеннон/Томо
Примечания: упомянутый тест взят из журнала Psychology
Предупреждения: присутствует Мэтт Воктер; возможный ОСС; относительная туманность; не имею представления, есть ли у Мэтта братья или сёстры; странный конец – здесь уж ничего не поделать; возможны случаи специфической логики или её отсутствия =)
От автора: большой размер – это уже моя больная тема. Всем, кто выдержит это испытание – отдельная благодарность! =) Это НЕ является очередной попыткой объяснить уход Мэтта. Это просто рассказ о том, что история, так или иначе, развивается по спирали, как бы мы ни старались что-то изменить. Надеюсь, вам удастся собрать все события воедино. Спасибо за внимание!

Продолжение 1

- Шеннон меня бросил, - усмехнувшись, проговорил Джаред, вовсе не претендуя на роль «бедного родственника». Скорее, подумалось Мэтту, он выглядел достаточно довольным и почти безмятежным для обычного весеннего вечера, столь похожего на прочие. – Он уехал, сославшись на неотложное дело... Хм, кажется, он с кем-то познакомился.
Озорной блеск в глазах, смешавшийся неразделимо с отражённым светом фонарей.
- Надеешься добраться до дома пешком? – осторожно поинтересовался Воктер, мысленно прикинув расстояние: внушительно.
- Пожалуй. Придётся идти всю ночь без пищи и воды, - глубоко засунув руки в карманы, проговорил младший Лето так, что непонятно было, серьёзен ли он или просто шутит. – Я совсем не устал, а бессонница – не лучший способ провести время. Уж лучше прогуляюсь. А ты? На метро?
Кажется, в Европе минимальное расстояние, определяющее личное пространство каждого, составляет сорок пять сантиметров. Если представить на миг вагон подземной железной дороги в час пик в начале девятого, то мысль о бесполезности правил приличия возникнет непременно. Мэтт улыбнулся, подумав о лос-анджелесском метро, хотя в США с принципом «stay away from me» всё было гораздо проще. Любой большой город – это гигантский котёл, в котором варятся миллионы людей, и избежать невольных прикосновений и столкновений почти невозможно. И вот теперь он, Мэтт Воктер, готов спуститься в катакомбы по живой ленте эскалатора, чтобы слиться с толпой, добровольно лишив себя свежего спокойного воздуха и компании младшего Лето лишь для того, чтобы попасть домой на час раньше. Глупость.
- Раз уж я басист известной группы, то возьму такси, - стараясь звучать как можно более убедительно, проговорил он. – Комфорт и быстрая доставка.
Молчание. Достигнув перекрёстка, они, не раздумывая, перешли на другую сторону тихой, пустынной улицы, где остановились почти одновременно.
- Такси? – протянул Джаред, прежде чем расхохотаться, так что эхо отразилось от стен ближайших домов, вторя ему.
Мэтт не мог не улыбаться. Ему нравилось наблюдать за тем, как младший Лето смеётся, чуть запрокинув голову. Ему нравилось ощущать себя частью этого вечера. В какой-то миг он перестал быть случайным человеком.
- Такси, - покачал головой Джаред. – Не сори деньгами, Воктер, тебе это не идёт.
Усмехнувшись, он направился вниз по улице, так что Мэтт был вынужден последовать за ним. Ему не хотелось возражать или возмущаться. Замечания младшего Лето порой были колкими и ироничными, но стоило лишь признать тот факт, что шутить по-другому Джаред просто не умел, как всё становилось на свои места, и басист был готов принять правила этой игры.
- В метро не так весело, - задумчиво проговорил младший Лето, чьё настроение менялось слишком часто, чтобы пытаться уследить за ним. – Там сейчас сущий ад.
Мэтт усмехнулся. Ему хотелось признаться – прямо сейчас – что пройтись по вечерним улицам для него было бы наилучшим вариантом из всех предложенных, и в этом случае возникало неоспоримое преимущество – возможность поговорить с Джаредом, возможность выслушать его.
- В метро не так весело, - повторил младший Лето рассеянно. – Так ты со мной?
Воктер кивнул, ускорив шаг, чтобы догнать Джея, отмеряя равные куски влажного после дождя асфальта, маслянисто блестевшего в свете фонарей.
Они шли вместе, хотя младшему Лето, кажется, вовсе не важно было, один ли он или же рядом находится человек, которому он не безразличен. Немного отстранённый, Джей пребывал в своём собственном состоянии, разгадать которое у Мэтта, пожалуй, не вышло бы и за добрый десяток лет. Порой, пытаясь представить себе, что значит быть Джаредом Лето, он подолгу смотрел на пламя, пылающее в камине маленькой гостиной, машинально размышляя о вещах столь отвлечённых и незначительных, что после сомнения в собственных умственных способностях не оставляли его.
- Привет, парни, - Мэтт вздрогнул, отметив, что голос таил в себе угрозу. – Одолжите десятку, на выпивку не хватает.
Они появились внезапно, словно вылезли из канализационных люков подобно крысам – район был не слишком благополучным, Воктер мысленно отругал себя за то, что не заметил этого раньше. Джаред чуть нахмурился, проговорив:
- Тебе, кажется, уже и так вполне достаточно. Не стоит насиловать собственное тело.
Мэтт должен был остановить его. Уж лучше расстаться с деньгами, чем с жизнью.
- За советами я бы обратился к своей мамочке, а от тебя мне только деньги надо.
Они были обкурены и обколоты, пожалуй, но некоторым всё ещё удавалось твёрдо стоять на ногах.
- Парни, понимаю, это был тяжёлый день, - пожал плечами младший Лето, - Но сейчас вам следует отправиться по домам и прополоскать свои гнилые мозги, иначе повеселиться больше не удастся. Хотя вы и так сдохнете в скором времени.
Замерли. Немая сцена. В нынешнем состоянии они не были способны адекватно воспринимать конструктивную критику, поэтому их воспалённого коллективного сознания достигли лишь слова «по домам», «гнилые мозги» и «сдохнете», которые не могли бы передать общий смысл сказанного.
- Много слов, друг, - пробормотал кто-то, звякнув кастетом, - гони баксы, иначе разделаем тебя, как рождественскую индейку.
В другой раз это прозвучало бы даже забавно. Но тогда Мэтт отчётливо ощутил, как от страха холодеет затылок. Он не считал себя трусом – никогда, но, будучи одним из двоих против десятка, Воктер вдруг почувствовал, как сердце с силой стукнуло внутри.
- Не узнали, - тихо пробормотал Джаред, так что басист допустил на миг, что ослышался. – Хотя эти «интеллектуалы» вовсе не похожи на людей, которые могли бы слушать мои песни.
- Это вовсе не имеет значения сейчас, - достаточно жёстко проговорил Мэтт, надеясь, что всё закончится хорошо. Однако вот с такими заявлениями младшего Лето ожидать счастливого завершения истории не приходилось.
- А что имеет? – чёрт возьми, болезненная непосредственность! – То, что сейчас нас размажут по стенке?
Он странный, подумал Воктер, слишком странный, чтобы бояться смерти, бояться неизвестности или людей. В «Sin City» кровь была белой, словно извёстка, поэтому совершенно не воспринималась как важнейшая жидкость человеческого организма, скорее, как белила, мел или разведённые в воде густые жирные сливки. В фильмах девяностых стоило лишь всадить пару пуль в злобного пришельца, как он принимался истекать синей жижей, напоминавшей клей. Смещённое восприятие. Иные ориентиры. Кровь – это кровь, красная, с невероятным ярко-металлическим запахом, боль – это боль, с её слезами и крепко стиснутыми зубами. Стоит лишь понятию утратить свои собственные, единственные в своём роде признаки, как оно становится мусором, абсолютнейшим ничем, бесполезным и совершенно ненужным.
Если для человека страх окрашен не в мрачно-коричневый, то он не играет особой роли.
- Это всё, что есть, - проговорил Мэтт, избавив собственные карманы от лишнего груза – полсотни долларов. – И давайте разойдёмся мирно.
Вид денег вовсе не успокоил помойных крыс, скорее, раззадорил их ещё больше, но, учитывая тот факт, что ширнуться им было необходимо прямо сейчас, а желание разбавить дождевую воду луж свежей кровью отошло на второй план, сделать соответствующие выводы было бы не так уж и сложно.
- Держи крепче, - сказал Воктер, обратившись к одному из них, словно говорил с ребёнком, жутким, отвратительным, но несмышлёным, глупым и жалким. В другой раз подобное поведение лишь усугубило бы ситуацию, но сейчас... Это скрытое пренебрежение и мастерски замаскированное отвращение для таких вот неприкаянных - лучшее лекарство.
- Здорово, - проговорил Джаред, когда парни исчезли точно так же стремительно, как и появились. – Талантливо сыграно.
Мэтт окинул его удивлённым взглядом.
- В смысле? – решился уточнить он.
Джаред пожал плечами, собираясь пояснить, но Воктер опередил его.
- А я и не играл. Всё это – сплошная искренность.

Чего вы ожидаете от близкого друга (подруги)?
А. независимости
Б. верности
В. привязанности
Г. поддержки
- Чёрный, без сахара, сливок и прочего баловства, - проговорил Джаред с усмешкой, подмигнув Шеннону, который сидел сейчас напротив него, тихо разговаривая по мобильному телефону.
- Отлично, - сказал он, и было бы слишком сложно вывести смысл разговора из этой единственной фразы, поэтому Джаред отбросил идею о том, чтобы разузнать чуть больше о делах старшего Лето.
- Моему брату нравится крепкий кофе, - заговорчески шепнул Джаред официантке, не обращая внимания на выразительный взгляд Шеннона, который, отложив телефон, вздохнул, покачав головой.
- Свидание сорвалось? – поинтересовался младший Лето абсолютно безо всяких задних мыслей.
- Чёрт, нет! И при чём здесь это? – кажется, это был один из дней, когда брат упорно отказывался понимать шутки и реагировать на подколы младшего Лето. Такие дни Джаред не любил. – И что ты там наговорил этой девушке, официантке?
- Рассказал ей о твоих стальных мускулах, - улыбнулся Джей. – Но, честно, ничего больше. Только об этом.
Шеннон нахмурился, пытаясь понять, отчего же именно сегодня его настроение оставляет желать лучшего. Недолгий поиск, минимум затраченных усилий. Это как заноза в сердце – мучает, не отпускает, вынуждает понять и найти решение. Кажется, вчера вечером они хватили лишнего. Похоже, всё было не так круто, как обычно.
- Вопрос, - тактика выбрана – неявное нападение, - что ты вчера сказал Мэтту в клубе? На парне лица не было, а, Джей? Хватит, говорю тебе, бросаться на людей, которые не имеют отношения к твоим собственным проблемам.
- Ха, - хмыкнул младший Лето. – Я вовсе не говорил ничего такого, что могло бы задеть его.
- Но факт остаётся фактом, - старший Лето удивлённо проводил взглядом официантку, которая принесла кофе: девушка подмигнула ему, улыбнувшись. – Хм... так вот, Джей, Мэтт ходил весь вечер как в воду опущенный, и, готов поклясться, его настроение переменилось как раз после нашего с Томо возвращения.
- Может быть, он был расстроен из-за того, что вы так бесцеремонно нарушили созданную им романтическую атмосферу? – пробормотал Джаред, недовольный тем, что допрос продолжался.
- Что?
- Мы там устроили небольшое свидание, - шёпотом проговорил Джаред, кивнув для верности.
Словно он всё ещё был немного пьян.
- Не стоит с этим шутить, Джей.
- Я и не шучу, Шенн. Я лишь рассказываю о том, что произошло. Вы появились как раз в тот момент, когда я понял.
- Понял что? – осторожно поинтересовался старший Лето, надеясь, впрочем, тщетно, что к произошедшему он не имеет никакого отношения.
- Что этот поцелуй с Воктером – мусор по сравнению...
- Ты заставил его? Нет, Джей...
- Я целовал его и понимал – это бред. Абсурд. Ты снова предлагаешь мне тряпичную куклу взамен живого человека – себя самого. Заставляешь любить кого-то ещё. Не понимаешь, что всё это – полное дерьмо. И меня это порядком достало.
- Мэтт – живой человек.
- О, да, он очень милый к тому же, - с досадой. – Но, знаешь, бро, чрезмерная забота порой страшно раздражает. Воктер – это концентрация всего положительного, что только может быть, и мне это вовсе не нравится. Он... он слишком идеальный для меня. Он готов любить меня, спать со мной, иметь меня, но даже грубость в его понимании – это всего лишь слова, а не поступки. Как находиться рядом с человеком, который не видит в тебе недостатков? А я... Всего лишь хочу быть с тобой, чтобы ты орал на меня по утрам, отворачивался от меня, бросал меня, отказывался от меня, вынуждал меня смотреть на тех, кого я ненавижу, был рядом...
- Но ведь и так...
- По-другому! И самое главное – справедливость восторжествует, словно я всё это заслужил, и ведь это действительно так. А ещё – я хочу, чтобы ничто не заставляло меня замыкаться в себе, потому что настоящим я могу быть только с тобой, я знаю слишком давно. Ты видишь меня насквозь и знаешь обо мне всё. Понимаешь, что отвратительное поведение – не вызов, а просьба о помощи. Эксцентрика – лишь защита. Эпатаж – это просто красивое слово. Репутация, стиль, характер – всё выдумано другими людьми, о которых я ничего не знаю. Пожалуй, только упрямство моё собственное.
Наверное, маленькое кафе ещё никогда не видело такого интересного представления.
- Ты сказал, что Мэтт для тебя слишком идеален. Слишком – это лучше, чем недостаточно. С избытком куда легче справиться, чем с его противоположностью.
- Нет. Я не хочу.
- А я не могу. Конец дискуссии.

Быть единственным трезвым среди пьяных – невообразимая скука. Даже в том случае, если под первым подразумевается тот, кто выпил лишь пару коктейлей, а все остальные – не меньше десятка стопок водки с тоником. Всё познаётся в сравнении, подумал Мэтт глядя на Джареда, развалившегося на диване в вип – зоне. Что-то новое – таким младшего Лето Воктер ещё не видел, хотя они часто наведывались в клубы в центральной части Лос-Анджелеса. Всё, что позволял себе Джаред – это лёгкий шейк или текилу. На фоне подвыпивших брата и Томо он выглядел вполне адекватным. В этот же раз он устроил всё специально – позволил девушке–бармену уговорить себя, дал Шеннону возможность улыбнуться снисходительно и понимающе, хотя старший Лето, возможно, ничего и не знал о плане брата, который тот только-только начал воплощать в жизнь. Конечно, Мэтт догадался обо всём не сразу, пожалуй, даже слишком поздно, чтобы иметь возможность предпринять что-то. Вопрос был в другом: использовал бы Воктер этот шанс, знай он о подобном? Скорее всего, нет.
Прикрыв глаза, проведя ладонью по велюровой спинке дивана, устроив ноги, обутые в кеды, на подлокотнике, Джаред выдохнул медленно, чуть хрипло, улыбнувшись едва заметно.
- Я так хочу поцеловать тебя, - вырвалось у Мэтта, который за весь вечер заказал лишь один дайкири, в котором алкоголя было ровно столько же, как и в молочном коктейле. Чуть больше тепла на кончиках пальцев, вот, кажется, и всё. Коварный ром в сочетании с лимонным соком захватил власть совершенно незаметно для басиста, и теперь с лёгкостью управлял его сознанием, заставляя говорить такие вещи. Он мог бы готовиться к подобному неделями, репетируя действие с собственным отражением в зеркале в прихожей – лишь для того, чтобы следить за выражением лица и мимикой, пытаясь найти идеально подходящее данной ситуации. Никогда не решился бы он отказаться от моральной подготовки, не смог бы сделать всё так спонтанно – вот то, что Мэтт твердил себе долгое время. Но это ведь бессмысленное сопротивление: взгляд, чуть приоткрытые губы, вид охотника, вид хищника, вид... – Нет, подожди.
- Делай, что хочешь, всё то, что тебе нужно, а твои колебания и смущение – полный бред, пережитки прошлого, от которых пора избавляться, - протянул младший Лето, откинув назад голову. – Если тебе это надо...
Мэтт кивнул, чувствуя, как в голове взрывается мягко и ненавязчиво – граната, заброшенная коктейлем. Кажется, он понемногу сходит с ума
- Представь себе, что я не могу пошевелить ни ногой, ни рукой. Представь... Неужели ты бы отказался от возможности поцеловать меня только потому, что следуешь своим грёбаным правилам, которые лишь причиняют тебе неудобство?
Воктер нахмурился.
- Просто сделай это, - проговорил младший Лето, рассеянно улыбнувшись. – Ты хочешь почувствовать вкус слюны и жар, я знаю. Все этого хотят. Но лишь тебе предоставлен шанс. И, чёрт побери, тебя что, воспитывали монахи – священники? Они запретили тебе думать о мужчинах, как о...
- Замолчи, - попросил его Мэтт, чувствуя, как щёки горят. Может быть, он по ошибке заказал двойной виски, а вовсе не разбавленный соком лайма алкоголь. – И... дело вовсе не в этом.
- Становится интереснее, - бархатистый шёпот – как искушение. – Значит, наш Мэтти вовсе не такой правильный мальчик, каким кажется.
Басист вздохнул, переждав эту атаку, чтобы сосредоточиться.
- Я не могу целовать человека, понимая, что тому вовсе нет дела до меня, моих чувств, мыслей. Я не могу целовать человека, который не доверяет мне. Я не могу... целовать тебя, если ты того не желаешь. Это ведь нечестно.
Приподнявшись на локте, младший Лето окинул Мэтта взглядом, в котором смешались удивление и любопытство и, пожалуй, крошечная капля благодарности, хотя, возможно, её Воктер сам себе придумал, надеясь, что его слова были услышаны.
- Иди сюда, - почти ласково протянул Джаред, вновь улыбнувшись. – Я подарю тебе самый искренний поцелуй из всех тех, что я когда-либо отдавал, заметь, совершенно бескорыстно. Просто уникальный случай.
Мэтт пожал плечами, чтобы не выглядеть уж слишком заинтересованным, и поднялся на ноги, медленно, шаг за шагом преодолевая расстояние от кресла до дивана.
- Не веришь мне, - пробормотал Джаред. – Это так очевидно и совершенно закономерно.
Воктер прикрыл на миг глаза, представив, что это всего лишь сюрреалистический сон, в котором он вдруг сам решает всё, и мысль о том, что кто-то сейчас может разбудить его, казалась почти невыносимой.
Надо спешить.
Если это сон.
То можно и не успеть.
Наклонившись к младшему Лето, Мэтт, встретившись с ним взглядом, замер на миг, надеясь, что его действия не станут причиной ужасной катастрофы, и осторожно коснулся губами уголка его рта, не пытаясь ускорить ход событий, но Джаред оказался куда более нетерпеливым. Мгновенно прижав Воктера к себе, он заставил его углубить поцелуй, открыв эту пропасть чувственных ощущений и борьбы, пропасть озлобленной страсти и жёсткости, так что у Мэтта мгновенно закружилась голова. Горьковатый привкус алкоголя обжёг горло, прошёлся тупым напильником, вырезал неведомые символы на стенке гортани.
Стон. Невнятный и неочевидный, но вполне реальный, как знак того, что даже намёк на насилие может приносить удовольствие.
Горячая ладонь на затылке сжимала, путалась пальцами в волосах, вынуждая быть ещё ближе. Без предупреждения язык Джареда прошёлся по нёбу, пересчитал верхние зубы, коснулся опасного острия клыка...
Видимо, не сон.
Иначе закон мировой подлости уже давно сработал бы.
Пытаясь вдохнуть, Воктер только усугубил собственное положение: растраченные впустую силы канули в неизвестность, не собираясь возвращаться с глотком воздуха, с необходимым мозгу кислородом. Перед глазами поплыли цветные пятна. Если удушье более не характеризуется головокружением и рваной болью в лёгких, то какое же имя дать этому странному состоянию, когда тяжесть тела исчезает так внезапно, реальность уплывает и растворяется?
- Дыши, - приказал Джаред, и его улыбка проступила сквозь туман, как знаменитая ухмылка небезызвестного Чеширского кота. – И скажи мне прямо сейчас: зачем ты это сделал?
Его фраза - всего лишь отсрочка.
- Клубное веселье и сумасбродство, - протянул младший Лето, коснувшись губ кончиком языка. – Даже самые правильные понемногу сходят с ума.
Минута молчания. Надо собраться с мыслями, собрать собственное сознание, как головоломку, чтобы понять суть и срытую суть вопроса.
- Ну, ответь же – тебе это действительно было нужно? Ведь это всего лишь... Не более чем игра, один вечер и единственный миг, в котором нет ничего, кроме похоти и желания – мимолётного, фальшивого, картонного. Жалкое подобие влечения. Ничего действительно примечательного.
Мэтт мог бы ударить его. Дать в глаз, заехать кулаком по лицу, чтобы немного разрядить обстановку, но слабость как одно из последствий поцелуя не позволила бы ему предпринять хоть что-то.
- Веселитесь, парни? – Шенн и Томо вернулись. Воктер точно не знал, куда они исчезали, но сейчас старший Лето, подмигнув, протянул ему бокал с очередным коктейлем.
- Представь, они подожгли его у меня на глазах, - с долей восхищения проговорил он. – И мне пришлось остановить бармена, чтобы он не спалил весь стол. Что за шутки!
Джаред кивнул брату, улыбнувшись. Кажется, ему хотелось бы сейчас подремать или отправиться домой или написать новую песню. Определённо что-то из этого списка. Как удачное завершение бестолкового вечера.
Мэтт усмехнулся собственной доверчивости и глупости. Он мог бы не говорить ничего, не делать ничего, он мог бы быть Королём трезвенников этого чёртового клуба, но сейчас... Ему так отчаянно хотелось напиться, чтобы утром подняться с ужасающей головной болью и не вспоминать о произошедшем. Просто забыть, наслаждаясь ощущением разбитого похмельем тела, даже не думая о том, чтобы собирать осколки.

- Ты знаешь, сегодня утром он признался Шенну, что почти ненавидит тебя, - подобная фраза могла бы шокировать любого человека в какой-то степени. В любом случае нас интересует мнение окружающих, как рьяно бы мы не отмахивались, не доказывали себе обратное. – Говорил о том, какой ты раздражающе понимающий.
- Да? Чего-то подобного я ожидал. Но, знаешь, меня это не интересует.
Небо за окном было далеко от весеннего идеала – что-то скучно – свинцовое и совершенно неприемлемое. Фальшивка. Унылое, серое, обсыпанное металлической крошкой, словно пирог кокосовой стружкой с той лишь разницей, что ни вида, ни вкуса это не улучшало. Тёмное небо. Весеннее должно быть отчаянно-голубым, дерзким и энергичным, а не хмурым и рыхлым.
- Шенн звонил мне пару раз, кажется, у них с Джаредом была какая-то не слишком приятная беседа, он говорил и говорил... Наверное, порядочную сумму денег потратил: операторы мобильной связи в последнее время творят беспредел.
- Думаешь, то, о чём ты мне рассказал, является сенсацией для меня? Меня не волнует, вовсе нет! И в данный момент...
- Прости. Я не хотел испортить тебе настроение, просто думал, что ты знаешь больше меня, - лёгкое недоумение.
- Мне жаль, Томо, но я не скажу тебе ничего нового, - есть вещи, которыми не хотелось бы делиться с кем бы то ни было, ведь каждый обязан хранить свои тайны. – Джей наверняка был раздражён, зол или обеспокоен – но предполагаемые слова остаются таковыми: ему не нравится моё отношение к нему, ему не нравлюсь я и, как следствие всего этого, у Шенна отвратительное настроение. Странно, я думал, ничто не способно сломить его оптимизм.
Гитарист невесело усмехнулся. Совсем не обязательно веселиться каждый день. Иногда можно и погрустить, размышляя.
- Так вот что значит – бесить кого-то, - протянул Воктер, рассеянно проведя пальцами по струнам бас-гитары. – Наверное, это непривычно. Всю жизнь мы оцениваем других, стараясь не думать об их отношении к нам, но ведь это не пустой звук. Окружающих точно так же раздражает и чрезмерный энтузиазм, и излишнее доверие, и безграничная доброта. Значит, приносить неудобства могут не только отрицательные качества...
Это монолог Мэтта, промелькнула мысль. У всякого бывает время, когда выложить всё в одно мгновение отчего-то легче, чем в любой другой день. И, кстати, проще всего удаётся высказаться, когда перед тобой не слишком хорошо знакомый тебе человек, почти чужой, хотя вы и делаете одно дело, создавая, созидая и властвуя над сознанием тысяч людей. Как же странно это – стоять на сцене плечом к плечу, не будучи при этом близкими друзьями. Лишь знакомыми, лишь теми, кому несложно разоткровенничаться друг с другом.
- Я всё время думал, что именно это во мне можно по-настоящему ценить. Альтруизм, что ли. Стремление к миру во всём мире.
- Может быть, Джаред расценивает это как лицемерие? – осторожно проговорил Милишевич, внезапно понимая, как сильно изменились его коллеги за столь короткий и, казалось бы, совершенно бессодержательный период времени.
- Джаред... – протянул Воктер. – Я не знаю, Томо. Я просто не имею понятия. Возможно, это проявление его вздорного характера. Возможно, это лишь намерение испытать меня. Хотя, с таким же успехом мысль о том, что я переигрываю, могла обосноваться в его голове так прочно, что теперь и не выбьешь. Как ответы того дурацкого теста – обведи в кружок тот, что считаешь наиболее верным, а затем прочти о себе полный бред, нисколько не соответствующий реальности.
- Что за тест? – удивлённо поинтересовался гитарист.
- А? – Мэтт с минуту смотрел на него, пытаясь понять, что не так, когда внезапно вспомнил о том, что Томо ничего не слышал о пресловутом бесплатном журнале с «призовыми» кроссвордами. – Не важно, это...
- Я понял, - быстро кивнул парень. Ему сейчас вовсе не хотелось запутаться в объяснениях и догадках.
- Мне кажется, он обманывает себя, - задумчиво проговорил басист. – Он так привык запирать в себе собственные чувства и эмоции, что к искреннему проявлению чужих относится настороженно. Его агрессия – лишь признак собственной слабости.
- Он никогда не признается в этом.
- Да, пожалуй. Но мне хочется верить в то, что всё не так безнадёжно.
Сомнительно, и это так очевидно.
Мэтт испытующе посмотрел на Томо. Ему необходимо было удостовериться в том, что гитарист не знает всего, что происходит в их команде в последнее время. О многом пришлось умолчать, ведь порой у Воктера возникали странные догадки. Подозрительно. И, кажется, совершенно предсказуемо. Мэтт умел наблюдать и делать выводы, он чувствовал этот магнетизм, это притяжение между Лето, словно судьба сыграла с ними злую шутку, а Бог совершенно неоправданно или же, наоборот, с особым умыслом сотворил их братьями, тем самым лишив важного и обесценив главное. Кажется, он понял всё правильно. По крайней мере, Воктер на это надеялся.

- Ты мог бы просто перестать поливать водителей грязью, - проговорил Томо, наблюдая за старшим Лето, который нервничал, то и дело сигналя, ругаясь и всячески выражая собственное недовольство: пробки большого города сведут с ума кого угодно. – И позвонить Джареду, Мэтту или... маме?
Это вовсе не сложно – принять удивлённый и раздражённый взгляд в ответ. Нет ничего необычного в том, чтобы быть жертвой ситуации. Ты с лёгкостью можешь отдавить кому-нибудь ногу в набитом до отказа вагоне метро, оставаясь при этом совершенно прекрасным, душевным и дружелюбным человеком. Ты можешь сморозить глупость, не беспокоясь о собственной деградации. Нервы выталкивают на поверхность всё самое худшее лишь для того, чтобы провести своего рода естественный отбор тех, кто в дальнейшем будет способен быть рядом - всегда. Всё, что требуется – это отпустить себя и плыть по течению. Те, кому ты нужен, найдут тебя сами, всё остальное – лишь мелочи жизни, которые не стоят внимания. Осколки, камешки, неизвестно каким образом попавшие в ботинки, космическая пыль и бытовой мусор. Стоит свалить всё в один огромный пластиковый пакет, чтобы избавиться сразу и навсегда.
- Я лучше буду продолжать буйствовать и вести себя, как полный придурок, - улыбнулся Шеннон: намёк на спокойствие.
- Дело твоё, - усмехнулся в ответ гитарист. – Будет забавно наблюдать за тобой и прочими парнями из соседних машин, который порой готовы выбраться и устроить драку прямо здесь, на встречной полосе, в узком пространстве между двумя параллельными разделительными линиями дороги.
- О, да.
В салоне машины каждый миллиметр обивки пропитался табачным дымом. Джареду это не понравилось бы, подумал старший Лето. Ему порой казалось, что, взявшись составлять список вещей, ненавистных его брату, кто-то мог бы посветить выбранному занятию всю жизнь. Кроме шуток! Джей имел привычку путать карты. Рисовать лабиринты. Играть, меняя правила или же вовсе избавляясь от них. Иногда вещи, которые ранее могли бы привести его в восторг, со временем вызывали лишь ироничную улыбку – весьма очевидный индикатор утраченного интереса. Предугадать изменения было невозможно. Алгоритма не существовало.
Кто знает, возможно, когда-то табачный дым станет для него заменой кислороду...
- Ты сейчас сломаешь педаль тормоза, без которой нам никак не обойтись, - голос Томо был лишь частью фонового шума, ругани усталых водителей, свиста ветра и стука дождя по металлической крыше автомобиля. Мотор урчал недовольно, словно голодный тигр, которого дразнят, то поднося сочащийся кровью кусок мяса к прутьям клетки, то отшвыривая его в дальний угол. Мотор рычал, бросая корпус машины вперёд, когда кто-то из стоящих впереди продвигался на полметра, откатывал назад, стоило лишь водителю, высунувшись в приоткрытое окно, проорать, не обращая внимания на ливень:
- Мать твою, ты помнёшь мне бампер!
- Не нужно, - Милишевич, должно быть, оставался спокойным лишь по то причине, что не сидел за рулём, наслаждаясь поездкой, не думая о трудностях и разбитом асфальте. – Раз так, я могу поменяться с тобой местами.
Момент, когда он высказал мысль вслух, Шеннон удачно пропустил. Идея показалась здравой. Поначалу.
- Как ты надеешься развернуться в этом железном гробу? – поинтересовался он.
- Акробатический номер, - заявил Томо. – Впервые на арене Лето и Милишевич – самые неуклюжие и бесперспективные...
- Отлично.
Можно было устроить всё так, что никто не пострадал бы. Однако люди в большинстве случаев не ищут лёгких путей.
Оказавшись прижатым к сиденью, Шеннона посетила мысль о том, что быть водителем не так уж и плохо. По крайней мере, ты уверен, что в состоянии контролировать ситуацию. Пытаясь выбраться на свободу и перелезть с одного кресла на другое, старший Лето осознал, насколько беспомощен и бесполезен он в данный момент.
- Ты не мог бы, - это всего лишь дружеская просьба, пусть и звучит так... странно, - слезть с меня?
- Всего секунда, - заверил его Томо, путаясь ногой в ремне безопасности. – Всего лишь небольшая неприятность.
- Ммда? – протянул Шеннон, вздохнув. Всё-таки, усталость – всего лишь состояние. Кажется, жизнь – это череда состояний. И порой это действительно утомляет – отсутствие возможности продлить хотя бы одно из них – самое лучшее.
- Прости, - просто тяжёлый день. – И это всего лишь чёртов...
Протянуть руку, чтобы избавить друга от мучений, хотя сейчас эти манёвры уже наверняка замечены окружающими. Взгляд через плечо – всего лишь пара человек, которые ещё не спят... И несколько тех, кто мог бы заметить что-то, если бы не был поглощён бессмысленными спорами и попытками сдвинуть пробку, заехав в зад первому попавшему под руку Форду. Дешёвая машина, старая, не слишком элегантная.
- Кажется, ты сдвинул рычаг переключения скоростей, - констатация факта, не более того.
Дюйм за дюймом, и красные габаритные огни в опасной близости, как и тепло, и дыхание, и движение.
- Есть! – шорох хлопковой ткани. Рукава, полы, карманы куртки. Прогресс и успех. Смена ролей – хотя и не без усилий. – Вот так.
Они снова бок о бок, и можно забыть об инциденте, переглянувшись, улыбнувшись и устроившись на новом месте, ощущая чужое тепло и то, как стремительно оно испаряется, уходит, вытесненное собственным. Можно сохранить воспоминание, можно рассказать весёлую историю о произошедшем, есть ещё один вариант: забыть. Но тогда это будет самообманом. Позволить себе скрыть – значит, придать событию особый смысл.
Шенн нахмурился, пытаясь разобраться в себе. В последнее время причуды Джареда вымотали его, сама жизнь стала немного более вязкой, труднопроходимой, словно сахарный сироп покрылся тонкой корочкой, желе охладилось, бетонная масса застыла.
- Кажется, намечается большой сдвиг, - проговорил Томо, выкручивая руль, чтобы втиснуть автомобиль в крошечное пространство по правую руку. Недовольные крики послужили аккомпанементом, и старший Лето задумчиво потёр подбородок.
- Это было смешно, - наконец, заметил он. – То, как мы пытались всё здесь провернуть...
Эта неловкость – лишь последствие неудачного дня? Это напряжение значит хоть что-то?
- Да, - кивнул Томо. – Будет, о чём рассказать парням. Что-то вроде: « ...и потом он сказал: «Я зацепился ногой за чёртов ремень безопасности, свалился, придавив Шеннона к сиденью, чувствуя себя при этом, как последний идиот!» Главное – сохранить атмосферу. Ты наверняка сможешь применить свои актёрские способности.
- Я вовсе не...
- Не хуже Джареда!
Шеннон кивнул только для того, чтобы избавиться от этого странного ощущения отчуждения. На миг ему показалось, словно этот дождливый день был не самым лучшим, пожалуй, даже отвратительным. Сейчас ему вдруг страшно захотелось остаться в темноте и одиночестве: лишь для того, чтобы переждать, а затем встретить новый рассвет. За всё это время он привык справляться сам, это даже приносило ему удовлетворение – осознание того, что жизнь поддаётся контролю. Ему удавалось держать брата на расстоянии – лишь в том смысле, в котором Джаред стремился быть ближе. Они могли проводить много времени вместе, порой, слишком много, ведь Джаред безмолвно требовал компенсации за то, что Шенн был не в состоянии ему дать, поэтому их вечера и разговоры, их прикосновения, их сны и поверхностные откровения в сумерках стали значительной частью его жизни. И всё-таки никогда ещё осознание этого не вызывало таких чувств. Бесконечная усталость. Тяжесть. Желание бросить всё. Пусть Джаред целует его. Пусть изводит Мэтта равнодушием. Пусть Томо останется в стороне, недоумевающий, непричастный, и оттого ещё более несчастный. Обидно, когда оказываешься лишним – даже в подобной ситуации.
- Шенн, это просто удача!
Они, наконец, выбрались на более или менее открытый участок дороги. Горизонт украшала неровная кроваво-красная полоса – прощальный привет от уходящего солнца.

Когда погода снисходительно дарит пару солнечных и ясных дней, на душе становится теплее.
- Ты в курсе, что у тебя на потолке трещина, идеально совпадающая по форме с рекой Колорадо где-то в районе Гранд Каньон?
- ..?
- Это лишь последствия картотерапии, - Джаред усмехнулся. – Я хотел удостовериться в том, что Китай – наиболее подходящее место, и специально изучил карту США в поисках уникальной площадки для съёмки клипа.
- Ммм... и?
- Осознал, что восточный вариант – самый лучший, и попутно загрузил собственные мозги десятками странных географических названий. Например, городок Альбукерке. Слышал хоть раз о таком?
Мэтт покачал головой, надеясь, что этого будет достаточно.
- Или Огаста – в штате Мэн.
День Болтливого Джареда. Хм, пожалуй, название подходящее. Кажется, раздражение не чуждо и Мэтту.
- Это так странно – осознавать, что не знаешь слишком многого в этой жизни, чтобы вести разговор на любую тему и оценивать. Кажется, я не имею на это права – выражать своё мнение.
- В Штатах царит демократия, - нехотя пробормотал Воктер, пытаясь читать газету, - поэтому здесь можно всё. И даже ты не исключение.
Младший Лето нахмурился – на миг ему показалось, что в голосе басиста проступила горечь. Проследив за Мэттом взглядом в поисках подтверждения догадки, Джаред был вынужден признать тот факт, что ошибся: Воктер выглядел умиротворённым, словно ничего значительного и особенного не произошло.
- Твои ботинки пыльные, - заметил Мэтт, не отрываясь от чтения какой-то жутко важной заметки на первой полосе. Поймали маньяка? Пришили пациенту руку вместо ноги? Младший Лето мог бы гадать сколь угодно долго. – Ты уже и так убил моё любимое одеяло.
Прозвучало достаточно сильно.
- Вали или разувайся, - эквивалент «do or die». Категорично.
Джаред пожал плечами, хотя совершить столь простое действие, находясь в лежачем положении, достаточно сложно, и потянул на себя конец шнурка, пытаясь скинуть обувь, не запутавшись при этом в простынях. Беспорядок на кровати был его рук делом, хотя младший Лето упорно отказывался в этом признаваться.
- Это всего лишь ботинки, - пробормотал он, покачав головой.
- А мы всего лишь трахались, - пожал плечами Мэтт, сняв очки, чтобы стереть назойливо-раздражающее пятно на стекле. – Это ведь тоже не имеет особого значения? Поэтому сейчас ты легко можешь собрать свои вещи и вернуться домой, а я поеду в студию, чтобы лишить тебя возможности обвинить меня в лени и безответственности.
Джаред вздохнул, надеясь, что на самом деле всё не так серьёзно. Ему стало бы гораздо легче, знай он о той внутренней борьбе, в которой Воктер мог и проиграть. Неудержимое желание провести ладонью по тёмным спутанным волосам, коснуться чуть обветренных губ, а потом... Что же после? Пожалуй, ничего. Какого бы не было искушение, бороться с намерением гораздо проще, чем с его последствиями.
Blackberry звякнул требовательно, но Джаред не обратил на телефон никакого внимания.
- Уже седьмой звонок за это утро, - заметил Мэтт, вернувшись к газете. – Я не пью по утрам кофе и не готовлю завтрак, так что ждать тебе нечего.
Младший Лето ухмыльнулся.
- Ты, кажется, смущён, - проговорил он, улыбнувшись, - и мне это чертовски нравится.
Сомнительный комплимент ничего бы не изменил. Воктер неопределённо дёрнул плечом, чуть смяв газетный лист, и Джаред в очередной раз убедился в правильности своей догадки. Ему вовсе не хотелось признавать тот факт, что совершенно определённое ощущение овладело им. Не счастье, потому что для этого одна ночь была бы слишком малой капле в океане равнодушия, не благодарность, так как жалости или сочувствию здесь не было места, не завершённость, ведь без Шеннона младший Лето никогда бы не почувствовал себя абсолютно целым, а что-то совершенно другое. Странное и непривычное тепло. Не любовь. Не привязанность. Не радость. Возможно, «уверенность» было бы не слишком подходящим словом, но оно первым пришло на ум. Убеждённость. Подтверждение. Это было своего рода доказательством того, что возможность почувствовать себя хорошо существует, даже в минуты, когда, казалось бы, исполнение желаний невозможно. Понимая и принимая недосягаемость цели и невозможность осуществления мечты, можно получить взамен не суррогат, не жалкую копию, но что-то совершенно другое, отличное от собственных представлений об идеальной жизни.
- Ты ведь не тот, кто мне нужен, - прошептал Джаред, изучая взглядом потолок, тщательно выбеленный и аккуратный, если бы не эта трещина как напоминание о прелести несовершенства. – Но рядом с тобой, кажется, невольно чувствуешь себя чуть лучше.

- Это немного странно, - недоумённо проговорил Шеннон, неторопливо устраиваясь на каменной ступени крыльца, бросив взгляд на Томо, который замер в нерешительности у скамьи: дерево впитало слишком много влаги, так что весьма неразумно было бы проверять на прочность собственные джинсы, поэтому гитарист, пожав плечами, решил уточнить:
- Что именно?
- Джареда нет дома, - констатировал очевидное старший Лето. – Или же он не желает открывать мне дверь. Хотя, не стал бы он вырубать свет лишь для того, чтобы поиздеваться над нами.
- У Джея с фантазией всё в порядке...
- Но проявит он её не в этот раз, - покачал старший Лето головой. – Прими это, как должное – Джей просто решил свалить.
- Мы ведь никуда не собирались.
- Думаю, он пришёл к выводу, что достаточно взрослый для того, чтобы отправиться куда-нибудь самостоятельно. И, пожалуй...
Томо пожал плечами.
- ...ему будет полезно провести вечер в одиночестве. В последнее время он...
- Причина в Мэтте?
- Может быть, - неопределённо. – Я позвоню ему сейчас. Брату, не Воктеру.
Гитарист кивнул.
Это не было ссорой – то, что произошло в кафе утром. Не выяснением отношений, ведь между ними – Джеем и Шенном – уже и так давно всё было решено. Никаких близких контактов – можно хоть голову себе расшибить, но преодолеть стену из предрассудков, стереотипов, морали и закона было бы слишком сложно, и порой Шеннону становилось страшно. Он знал, о, да, он знал себя и собственную предполагаемую реакцию. Он не хотел бы потерять брата, не хотел бы потерять самого себя, и завязнуть навсегда в сетях, запутавшись окончательно. Они старательно забивали в себе чувство, но старший Лето никогда не чувствовал себя достаточно сильным для того, чтобы, решившись сделать шаг, позже иметь возможность остановиться и вернуться к исходной точке. И было бы неразумно позволять себе новую зависимость, избавиться от которой будет слишком сложно.
Не ссора. Нет, это было лишь разговором – пусть и несколько напряжённым. Нет повода бросать собственный дом и доказывать всем и каждому собственную независимость. Джей не желал отзываться, стало быть, ему просто хотелось провести немного времени без брата, и старший Лето не смог бы осудить его за это.
- Кажется, он отключил телефон, - пробормотал Шеннон спустя некоторое время, и, хотя в его голосе не было тревоги, Милишевич почувствовал, как напряжение нарастает. – И зачем?
Томо молча присел рядом со старшим Лето.
- Ты поедешь домой? – поинтересовался он, надеясь, что Шеннон поймёт хотя бы частично, что нет смысла ждать Джареда здесь, рискуя простудиться и бессмысленно провести время. – Сейчас движение стало немного спокойнее.
Старший Лето усмехнулся, покачав головой.
- Посижу немного – полчаса-час, а затем – да, пожалуй, отправлюсь к себе, хотя я не могу утверждать, словно мне плевать на то, где пропадает мой брат. Он, конечно, не привык думать о других, но мне не нравится мысль о том, что я вдруг стал одним из совершенно чужих ему людей.
Он вздохнул, позволив себе грустную улыбку.
- Но я, конечно, отвезу домой и тебя, - спохватился старший Лето, осознав, что бросать Томо на окраине Лос-Анджелеса не слишком по-дружески. – Ночной город благосклоннее к путешественникам.
- Кто за рулём? – улыбнувшись, поинтересовался Милишевич, кажется, вспомнив эпизод в машине.
- Я, - ухмыльнулся старший Лето. – Сейчас дороги почти пусты. Есть зажигалка?
Томо отрицательно покачал головой, мысленно надеясь, что и Шеннон откажется от идеи выкурить пару сигарет, но тот лишь порылся в карманах, отыскав, наконец, мятую картонную пачку.
- Как в каменном веке, - усмехнулся Шенн, сломав одну из спичек, нетерпеливо встряхнув коробок в поисках следующей жертвы. – Дом Джея стоит слишком далеко от ларьков, где продают всякую мелочь, и проблема добычи огня становится, по истине, ключевой.
- Он, - немного нерешительно начал Томо, - когда-нибудь жил с кем-то?
Шенн, помедлив, кивнул.
- С Камерон. Знаешь, с этой девчонкой Камерон Диаз. Он сам предложил ей переехать к нему. Думаю, она была не в восторге от этого индивидуализма Джареда, который скорее останется в одиночестве, чем будет проводить время с людьми, ему неприятными.
- Мы все обычно так и делаем, - заметил гитарист.
- Брат в гораздо большей степени. Он устаёт от чрезмерно интенсивного общения. До сих пор не понимаю, как ему удалось прожить с Кэм так долго. Ведь правил у него всегда больше, чем у кого бы то ни было.
- Вы ведь провели большую часть жизни вместе, - проговорил Томо. – Какого это – находится рядом с ним постоянно?
Шеннон коротко взглянул на друга: уж очень странные вопросы тот задавал, но всё-таки решил ответить.
- Для меня – абсолютно приемлемо. Нормально. Привычно. Чаще всего – хорошо. Я знаю его. Хм... По крайней мере, думаю, что знаю.
- Мне вполне хватает того, что он творит в студии... – улыбнулся Милишевич. – Иногда он так энергичен!
Старший Лето неопределённо качнул головой. Он прекрасно знал причины, по которым настроение Джареда порой становилось лучше обычного. Чаще всего они проводили вечера вместе, и Шенн ночевал у брата, так что времени для разговоров или мягкого, словно бархатные сумерки, молчания у них было достаточно. Не следующий день Джаред чувствовал себя намного лучше, и работа двигалась гораздо быстрее. Они дарили друг другу силы и вместе преодолевали препятствия. Поддерживали друг друга, порой для этого было достаточно лишь взгляда. Но переступить черту старший Лето никогда не посмел бы. Мысль о том, что за гранью всё измениться, возможно, не в лучшую сторону, пугала его. Не стоило испытывать судьбу, но Джей... Кажется, он отчаянно искал замену ему, любимому старшему брату, болезненная привязанность к которому доставляла ему одни неприятности.
- Ты здесь? – улыбнулся Томо, коснувшись плеча друга.
Тот машинально кивнул, чувствуя, как желание рассказать о чём-то важном, таком размытом и неопределённом, что творилось в его душе, и происходящем между ним и Джаредом, мучает его, стучит внутри вместе с сердцем, царапая плоть.
- Знаешь, тут дело, наверное, в том, что я просто люблю его. И поэтому могу проводить с ним так много времени, - немного отрешённо проговорил Шеннон. – Но это такое огромное и тяжёлое чувство, что иногда мне кажется, словно кто-то пытается пробить мою грудную клетку изнутри, задушить меня, придавить к земле.
Кажется, подумал Милишевич, это его участь – выслушивать откровения окружающих. Но если Мэтту просто нужно было выговориться, не важно, кто был в тот миг рядом с ним, то Шеннон вполне отчётливо осознавал, что должен рассказать обо всём именно Томо, человеку, который действительно смог бы выслушать его.
- Сложно любить Джареда, так чертовски сложно! Порой я не могу понять, братская ли это любовь, или что-то, давным-давно вышедшее за рамки дозволенного.
Милишевич едва слышно вздохнул. Он не мог бы допустить и мысли о том, что услышит нечто подобное, но в то же время понимал, насколько слова старшего Лето закономерны. Невозможно описать то чувство, что ты испытываешь, находясь рядом с таким человеком, как Джаред. Это-то что-то, кардинальным образом отличающееся от любви в общепризнанном смысле. Ты можешь сколько угодно наслаждаться его видом и голосом, но идентифицировать то, что происходит внутри твоей головы, не будешь способен никогда. Эйфория – это не слишком правильный термин. Истины же в данном случае не существует.
- Пожалуй, звучит, как извращение, - нахмурившись, пробормотал Шенн. – Но даже если это и так, значит, меня не должно волновать чьё-то грёбаное мнение. Хотя я говорю тебе здесь и сейчас – это словно зависимость, которая убивает меня. И пусть уж лучше я сдохну, чем ловить каждый его взгляд, гадая, что же он хотел сказать, передумав, кажется, в самый последний момент.
- Запутанно, - подытожил гитарист, вовсе не желая показаться грубым или нетерпеливым.
- О, да, навыки по усугублению ситуаций я приобрёл ещё в подростковом возрасте, когда умудрился высыпать всю мелочь из кошелька матери в надежде, что она не заметит пропажи. Джей тогда сказал, что это сделал он, ведь у Констанс рука бы не поднялась дать ему оплеуху. Мы вместе пережили домашний арест. И, кажется, те далёкие дни были самыми лучшими в нашей жизни. Тогда всё было таким простым и чётко разделённым на «хорошо» и «плохо»...
- Свобода выбора не всегда облегчает жизнь? – улыбнулся Томо, поднявшись на ноги. – Нам пора.
Шеннон взглянул на него серьёзно и обеспокоено.
- А Джей?
- Увидишься с ним завтра. Совместные бойкоты и требования отменить комендантский час в прошлом.