Поздравление! Часть 2

[Reno89]

Не принимайте всерьёз=)) Надеюсь, вам понравится!

Название: Новый год на колёсах
Автор: Reno
Фан-дом: 30STM
Категория: RPS, romance
Рейтинг: R – только за намёки
Пейринг: Шеннон/Томо, Мэтт/Джаред
Предупреждения: приторно до тошноты =)) пожалуй, банально; прописные истины здесь и там
От автора: признаюсь, состряпано на скорую руку, а я это не приветствую, оправдываю себя лишь одним: просто захотелось написать что-то под настроение – не то чтобы новогоднее, но какое-то пограничное, что ли. Вроде бы и праздник, но всё равно мысли идут немного в другом направлении. Несерьёзно, неглубоко, не слишком тщательно проработано. Придумано за один день, за один день же и написано. Возможны ошибки. Короче говоря, этот фанфик стопроцентно описывает моё предновогоднее состояние, и – спасибо большое за ваше внимание!! =)

Читать дальше

Шеннон осторожно чиркнул зажигалкой, чтобы зажечь одну из трёх десятков свечей, которые он приобрёл ещё в Нашвилле, где они задержались чуть дольше, чем предполагал Джаред, и гораздо дольше, чем надеялись все остальные. Как ни странно, о том, что 31 декабря подобралось пугающе близко, никто и не вспоминал с тех самых пор, как парни отметили Рождество, а затем и день рождения младшего Лето. И вот теперь все они были готовы мирно проспать весь праздник, который – ни много, ни мало – всё-таки был своего рода порталом в иное время, новый, совсем новый год, таинственный и загадочный, такой близкой и далёкий одновременно, застывший ледяным зеркалом на пороге нового дня, нового утра, которое в самых разных уголках земли встретят непохожие друг на друга люди. С одобрением прислушиваясь к ужасному звону в своей голове, они с аппетитом будут уплетать то, что осталось от их праздничного ужина, бездумно смотреть в окно на усыпанные мишурой и конфетти улицы и чувствовать себя отвратительно и радостно, чувствовать себя причастными к тому беспорядку, что запутался серпантином в волосах и битым стеклом пузатых бутылок поблескивал на солнце. Чувствовать себя ответственными и безбашенными, такими неправильными хотя бы на одну ночь в году. Шенн усмехнулся: кажется, в прошлый раз он ощущал себя именно таким – чуть спятившим, совсем немного сумасшедшим.
Нужда заставила Шенна подняться посреди ночи: он недовольно посмотрел на часы, которые честно и откровенно показывали начало третьего, но старший Лето смутно припоминал, что тонкие металлические стрелки застряли в этом положении месяц назад, а починить сложный механизм никто не решился бы. Конечно, можно было бы попросить об этом водителя автобуса, который в данный момент гнал сквозь ночь и дождь со снегом так, словно надеялся выиграть в следующих гонках Формулы 1, но на успех надеяться не приходилось.
Нажав кнопку и задумчиво наблюдая за исчезающими в водовороте остатками первой за эту ночь сигареты, Шенн вздохнул, понимая, что заснуть ему не удастся. Порции никотина, которая в данный момент гуляла в его крови, было явно недостаточно, поэтому Шеннон принял правильное решение. Он не стал возвращаться в постель, тем более что кровати в автобусе были не слишком удобными, а духота порождала невыносимую бессонницу, точнее, особый и не самый приятный её вид – тягучую, словно патока, бесконечную, на грани болезненного сна, на грани тёмной сумрачной реальности, бессонницу, которая не давала ни сил, ни отдыха, изматывая гораздо сильнее, чем любая другая. Старший Лето осторожно прокрался по узкому коридору, едва не запнувшись о сваленные в кучу кроссовки одногруппников, и с неудержимой ухмылкой уставился на торчащие из-под занавески ноги в клетчатых носках. Кажется, такие были у Воктера, точно, на правом ещё была аккуратная дырка, сквозь которую выглядывал большой палец. Шеннон едва сдержал смешок. Ноги определённо принадлежали Мэтту, а вот кровать, сильно смахивающую на книжную полку, в данный момент занимал его брат, Джей, тихое дыхание которого с трудом пробивалось сквозь похрапывание басиста. И как парни умудрились там поместиться? Для старшего Лето это было загадкой, поэтому он чуть отодвинул занавеску, заглянув внутрь.
Вообще-то любому другому человеку, случайно или намеренно проникшему в гастрольный автобус ночью, представшая перед глазами картина показалась бы странной, если не сказать весьма и весьма пикантной: двое мужчин делят постель, как ни в чём не бывало, а окружающие относятся к этому пугающе толерантно, возможно, даже с непонятным любому нормальному парню пониманием и одобрением, которые наталкивает на весьма определённые мысли... Непосвящённый, пожалуй, давно уже поднял бы шум, обвинил бы несчастных музыкантов во всех смертных грехах и устроил бы марш протеста вдоль всего Западного побережья, не обращая внимания на ужасную погоду и промозглую сырость декабря. Как же неимоверно повезло обитателям автобуса, которые ни за какие коврижки не впустили бы внутрь чужого, особенно, посреди ночи, так что их сон потревожить было некому, кроме старшего Лето, так кстати пробудившемуся в самый разгар странного безвременья, в которое они угодили.
Вообще-то всё обстояло совсем иначе, и Шеннон прекрасно об этом знал. Накануне, прямо посреди концерта и очень некстати, о чём после весьма искусно упомянул в своей гневной речи Джаред, специально для группы 30 seconds to Mars к зданию клуба в Нашвилле подвезли новые усилители – подарок какого-то не в меру богатого поклонника, о котором никто, в сущности, ничего не знал, однако факт оставался фактом: грузчики выполнили свою работу и в спешном порядке ретировались, дабы не попасть под горячую руку фронтмена, а усилители – гигантские чёрные короба, чуть неуклюжие, но вполне фирменные, японские, так и остались в фойе здания. Избавиться от них парням не удалось, вот и пришлось освобождать багажник, который и так был забит под завязку, от гитар и катушек с проводами, которые единогласно решили устроить на одной из кроватей, переселив неудачливого владельца на диван. Выбор пал на Мэтта: его полка была одной из двух нижних, верхние решили оставить Томо и Шенну, объяснив это тем, что получить съехавшей вниз в бешеной автобусной гонке гитарой по затылку – не самый приятный сюрприз, вторую же занимал Джаред, который наотрез отказался менять своё местоположение, заявив, что в конце автобуса, где располагалась их маленькая гостиная, по ночам жутко трясёт, так что заснуть невозможно, а провести бессонную ночь ему вовсе не улыбается. Аргумент был веским, поэтому Воктер самоотверженно пожертвовал собственным спальным местом, сказав, что он в состоянии заснуть и в куда худших условиях. И даже согласен на дежурное освещение, которое автоматически включалось по ночам, ведь как-то раз ему пришлось...
Дружный хор одобрения заглушил его слова, и парни сноровисто перетаскали оборудование, лишив Мэтта возможности высказаться. Тот лишь улыбнулся чуть растерянно, как улыбался всякий раз, когда решение принимали за него, и ничего не сказал. Просто забрал подушку и одеяло, покорно устраиваясь на диване. Когда гитары удобно расположились там, где всего час назад басист мирно дремал, Джаред проявил внезапное великодушие, предложив другу ровно половину собственной полки в знак благодарности. Учитывая тот факт, что Воктеру вряд ли удалось бы уместиться на жалких пятидесяти сантиметрах, выглядело бы это уморительно, так что старший Лето и Томо не могли сдержать улыбок, но Мэтт, как ни странно, согласился, пробормотал лишь: мол, «я за себя не отвечаю, если что». Парни расхохотались, когда он смущённо пояснил, что имел в виду вовсе не то, «о чём вы, придурки, подумали». Речь шла лишь о безобидном сопении, к которому был склонен Воктер, о его руках, которые неудержимо расползались в разные стороны, грозясь заполнить собой неказистое пространство, гордо именуемое «личным», и ногах, которые порой не помещались на кровати, оказываясь в узком проходе между полками.
- Что-нибудь ещё? – отсмеявшись, поинтересовался Джей. – Ну, просто для того, чтобы я знал.
Томо хихикнул.
- Пожалуй, нет, - пробормотал Воктер, и Шенн мог бы поклясться, что басист слегка покраснел. На него порой отрицательно действовали подобные шуточки друзей, которые могли бы подкалывать его весь день, а иногда и на следующее утро.
Шеннон чуть улыбнулся, поймав себя на том, что совершенно позабыл о времени и собственном намерении провести ночь наедине с пачкой сигарет и зажигалкой, и неожиданно присвистнул: глаза привыкли к полутьме, скрывавшейся за занавеской, и теперь он отлично видел то, чего, пожалуй, ему видеть не следовало бы. Старший Лето точно помнил, что, пожелав всем доброй ночи, парни кое-как устроились на узкой койке спиной к спине, так что Мэтту пришлось согнуть ноги ровно настолько, чтобы уместиться на полке, а Джаред оказался прижатым к противоположной стенке, о чём и не преминул сообщить недовольно и сонно. Мэтт невероятным усилием дотянулся до выключателя, и коридор погрузился во тьму: так или иначе им всё равно пришлось бы спать, ведь до следующего пункта назначения оставалось не более пяти часов, а сумерки и ритмичное покачивание металлического корпуса автобуса способствовали хорошему отдыху.
Но теперь, и Шенн был в этом абсолютно уверен, парни лежали лицом друг к другу, переплетаясь в объятиях настолько крепких, что удивительным был сам факт их беззаботного существования: они должны были бы придушить друг друга давным-давно, но храп Мэтта был вполне отчётливым, как, впрочем, и тихое сопение младшего Лето.
С глупейшей улыбкой Шеннон задёрнул занавеску, пройдя в «гостиную» и рухнув на диван. Нашарил в кармане сигареты и зажигалку и, вопреки всем запретам Джареда, с наслаждением затянулся, подумав, что 31 декабря – не самый плохой день на свете. Особенно, когда вокруг нет ни суеты, ни шумного сборища, ни намёка на праздник, но чувство постоянности и уверенности становится до боли отчётливым. И каждый в праве выбрать то, что ему по душе: оставить всё, как есть, или же устроить хоть что-нибудь самостоятельно – хотя бы в пределах этой дрожащей на ветру металлической коробки.
Вторая свеча, третья, четвёртая... Их маленькая гостиная постепенно наполнялась светом живого огня, так что необходимости в том, чтобы зажигать лампу, не было. Старший Лето удовлетворённо огляделся: всего лишь воск и тонкие фитильки, а такой эффект! Словно бы обрывок сказки удобно расположился на мягком диване у окна. Улыбнувшись, Шеннон решил, что время пришло. Из нижнего ящика тумбочки он достал бутылку шампанского и пару походных стаканчиков. Вышло дёшево, да и пошловато, но ничего другого у Шенна не было, поэтому он оставил всё на низком столике посреди «гостиной» и вернулся в узкий коридор между кроватями.
Милишевич мирно спал, устроив ладонь под щекой, но старший Лето вынужден был его разбудить.
- Томо, - прошептал он, несильно толкнув друга в плечо. – Парень, просыпайся.
В который раз оглянувшись на клетчатые носки, Шенн хмыкнул, повторно похлопав гитариста по плечу.
- Эй, Томо.
Тот вздрогнул, открыв глаза:
- Что, уже пора на концерт?
Шенн с улыбкой покачал головой, понимая, что даже во сне каждый из них думает лишь об одном, и прошептал:
- Слезай. Пойдём.
Сонный гитарист кое-как спрыгнул вниз, с сомнением в собственных умственных способностях окинул взглядом ноги Воктера, который что-то пробормотал во сне, и побрёл за старшим Лето.
- Что там у тебя ещё? – невнятно проговорил он и замер, глядя на свечи, дрожащее пламя которых рождало неверные тени, плясавшие по углам. – Шенн?
Он в замешательстве перевёл взгляд на старшего Лето, который стоял у окна, улыбаясь, а неоднородная тьма стремительно проносилась за его спиной, напоминая о том, насколько быстро летит время.
- Ну, как? – осведомился Шенн, машинально теребя металлическое кольцо, оплетающее пробку бутылки с шампанским. – Неплохо?
Томо изумлённо выдохнул.
- Неплохо? Да это просто потрясающе, Шенн! Я... ничего подобного не ожидал.
Старший Лето пожал плечами:
- Ничего действительно примечательного. Просто несколько свечек тут и там и...
Пробка выскочила из бутылки с глухим хлопком, и друзья расхохотались от неожиданности.
- Жаль только, что Новый год уже наступил, - чуть позже проговорил Шенн, когда шампанское перекочевало из бутылки в стаканы. – Но, так или иначе, начинается новый виток нашей жизни.
- И всё в том же гастрольном автобусе, - заметил Милишевич. – Так и будем до конца своих дней кататься по всей стране, Шенн. Тебя это не пугает?
Старший Лето взглянул на друга, задумавшись об ответе. Пугала ли его подобная перспектива? Пожалуй, нет. Он уже не мыслил своей жизни без этих концертов, без перепалок Джареда и Мэтта, без весёлых и полных усталости вечеров, без чужих городов, без подпрыгивающего на кочках их дома на колёсах.
В наступившей тишине гитарист вздохнул едва слышно, прихлёбывая шампанское так, словно оно было горячим чаем с молоком.
- Нисколько, - весело проговорил старший Лето, ободряюще кивнув другу. – Нисколько меня это не пугает. И знаешь, почему?
Томо поставил стакан на стол и приготовился слушать.
Старший Лето качнул головой в сторону погружённого в сумерки коридора, где Джа и Мэтту снились по-настоящему чудесные сны.
- Кажется, в первую очередь из-за этого. Знаешь, мне, в сущности, должно быть всё равно, хотя первое время на душе кошки скребли.
Томо понимающе улыбнулся.
- И всякий раз я повторял себе: «Ну, и что?», ведь мне самому прекрасно знакомо это чувство, очень похожее на одиночество, когда день за днём, ночь за ночью я вижу одних и тех же людей, родных мне людей, не только Джея, но и тебя, и Мэтта, которые давным-давно стали для меня семьёй, но всё-таки, даже при условии, что мы всегда вместе, тусуемся вместе, работаем вместе, почему-то я никогда не мог позволить себе просто подойти к одному из вас и уткнуться лицом в плечо, сомкнуть руки за спиной, чувствуя, как ходят под кожей мышцы, почувствовать всё тепло и твёрдость тела, получить в ответ дружеское объятие.
Гитарист смотрел на него во все глаза, и Шенн почти физически ощущал его взгляд, но мысли теснились в его голове, требуя вербального выражения, и он продолжил.
- И вдруг я увидел, что я не один, кто страдает этим странным синдромом одиночества в толпе, вот почему я никогда не устану от этого затяжного путешествия. Ведь стоит мне только взглянуть на них, – он снова окинул взглядом тёмный проход – провал и провёл ладонью по волосам, – и у меня будет шанс почувствовать себя хотя бы немного лучше.
Старший Лето налил себе ещё одну порцию спиртного и выпил залпом, словно водку, чувствуя, как шипучее вино ухнуло по пищеводу вниз, словно на американских горках, и мягко разлилось в желудке.
Томо чуть поёжился и забрался на диван с ногами: так было теплее, к тому же, можно было спрятаться от сквозняка, тянувшего по самому полу. Видимо, кто-то неплотно закрыл входную дверь, и теперь сырость и холод пробрались внутрь вместе с язвительно-дерзким колючим снежком. Гитарист с неожиданно возникшей тоской подумал о том, насколько неумело эти двое, что спят сейчас в обнимку, пытаются скрывать себя и свою непреодолимую тягу друг к другу. Ведь стоит им лишь оказаться в одной постели, как любому становится ясно: притяжение – вещь неумолимая, нерушимая и долговечная, которая с каждым новым годом становится только сильнее... Гораздо искуснее это выходит у Шенна, который сидит совсем рядом, только руку протяни – и коснёшься, и рассуждает об одиночестве, о холоде, о неприкаянности, прекрасно зная, насколько сильно один человек жаждет избавить его от всего этого. Но почему-то ему у него не возникает и мысли о том, что, возможно, когда-то им тоже случится проснуться вместе, так просто, так закономерно и ожидаемо, что уже даже не страшно, но всё равно волнительно становится лишь при одной мысли об этом. Когда-нибудь им снова подарят вещь, для хранения которой придётся выпотрошить багажник и согнать кого-нибудь с полки, чтобы разместиться без помех и неудобства. И тогда Томо предложит старшему Лето переночевать вместе с ним, а после кто-то другой, Джей или Мэтт будут точно так же сидеть, размышляя о них, размышляя о собственных неуверенных шагах по направлению друг к другу.
- О чём задумался? – мягко спросил Шенн, с сомнением глядя на полупустую бутылку, не в силах решить, нужно ли пить ещё или же стоит остановиться на достигнутом. – У тебя не слишком весёлый вид.
Томо коротко взглянул на него, чуть улыбнувшись: ему в голову пришла смелая мысль.
- Размышлял о том, как же мне поцеловать тебя, чтобы после не получить в глаз.
Шеннон хмыкнул, приняв сказанное за шутку, но гитарист не спешил с выводами, внимательно наблюдая за реакцией друга.
- Плохая идея? – поинтересовался он минутой позже, когда молчание затянулось.
- Разве я сказал что-то подобное? – осведомился Шеннон. – Твоё предложение – тебе и карты в руки.
Что? Сейчас? Прямо сейчас? Вот так взять и шагнуть в пропасть? Возможно, именно в этом суть.
Старший Лето окинул Томо насмешливым взглядом, но тот лишь покачал головой.
- Думаю, к тому времени, когда мы допьём эту бутылку, мне будет уже не так интересно, – чуть смущённо проговорил он. - К тому же, завтра воспоминаний в голове останётся ничтожно мало, так что – какой в этом смысл?
Он глотнул прямо из горла, смешивая горечь собственной нерешительности с озорными пузырьками шампанского, так что в сознании разлилась приторная нежность, так внезапно охватившая его. В конце концов, 31 декабря – не самый плохой и безнадёжно потерянный день. Это день последних откровений хотя бы перед самим собой, последних обещаний исполнить мечты и желания, сделать то, что не успел или не смог закончить или начать в уходящем году, день и ночь, которые так стремительно сгорают в пламени свечей, чтобы обратиться новым, ещё не потраченным столь бездарно годом. Возможно, на следующее 31-е он отважится завершить начатое, возможно, отложит ещё на пару лет, но когда-то, и это точно, он решится.
- С Новым годом, Шеннон, - проговорил гитарист, торжественно поднимая бутылку. В голове шумело, словно праздная толпа собралась там, чтобы достойно отметить похороны старых страхов и бед и начать новую жизнь. – С праздником.
Тот молча отсалютовал ему пустым стаканом, на дне которого ещё можно было обнаружить пару капель спиртного, и в наступившей тишине они выпили за наступивший год.

- Ты только посмотри на это, - зевая, обратился младший Лето к Мэтту, который пытался размять затёкшую за ночь спину. Он с удивлением взглянул на Джареда, который стоял, облокотившись о стену, скрестив руки на груди. – Ну, разве это не мило?
Воктер с явной неохотой выбрался из-под одеяла, чувствуя, как стремительно ускользает от него приятное тепло, их общее с Джеем тепло, которое было досадно утрачено с наступлением утра.
Томо сладко спал, сжимая в руке пустую бутылку, устроив голову на коленях старшего Лето, который сидел, запрокинув голову, так что с каждым размеренным выдохом воздух с едва различимым шумом вырывался из приоткрытого рта. Его правая рука покоилась на плече друга, укрывая его словно одеялом, а левая запуталась в тёмно-каштановых чуть вьющихся волосах.
- Разве это не мило... – чуть отрешённо проговорил Джаред, наклонив голову на бок.
- Может быть, - пожал плечами Воктер, прежде чем приблизиться к младшему Лето сзади, мягко обняв его за плечи. – Но вот что действительно мило, Джей.
Он осторожно уткнулся лицом в его затылок, в чуть спутанные после сна волосы, и вздохнул, прикрыв глаза. Затем поцеловал в основание шеи, двигаясь по направлению к плечу, внезапно столкнувшись с преградой в виде хлопковой лямки майки младшего Лето. Джаред замер на миг, но после чуть подался назад, чувствуя спиной широкую грудь Мэтта, мерно вздымающуюся, словно океан в спокойный безветренный день.
- Сегодня ведь первое января, - пробормотал он, неожиданно вспомнив об этом. Как-никак, нечто новое, необъяснимое. Каждый прошедший день – это безвозвратно утраченное время, так что же говорить о прошедшем году? – И с этим определённо нужно что-то делать. Но что?
Они постояли немного, надеясь, что кто-нибудь решит за них, как им следует поступать, но никто так и не пришёл к ним на помощь.
- У нас ещё целый год впереди, чтобы понять, - прошептал Воктер. – Целый год, Джей. Это немало.
Младший Лето хмыкнул, неожиданно обхватив Мэтта за талию и утроив ладони пониже его поясницы.
- Им определённо есть ещё над чем работать, - проговорил он, стараясь не обращать внимания на ставшее подозрительно рваным дыхание Воктера. – Но с чём-то им всё-таки удалось справиться.
Мэтт улыбнулся, обняв Лето ещё крепче.
Кажется, новый год и вправду наступил. Малиновый рассвет, растёкшийся по светло-серому небу, указывал на это. Ощущение пройденного рубежа запоздало настигло и жёсткой щёткой прошлось по нервам. Впереди с распростёртыми объятиями ждала неизвестность, возможно, новые беды, возможно, старые, заново перекроенные переживаемые волнения. В итоге – новое 31-е. А каким оно будет – решать только им. Тихим, дежурным, «автобусным»? Возможно. Шумным, крикливым, серпантинным? Вряд ли. Их собственный праздник на колёсах – немногие его так справляют. Дорога, полная сомнений и грёз, убегает за горизонт. Новый город, новый штат, а где-то дом. Далёкий и, кажется, утраченный навеки. Но дом, как сказал когда-то Джей Лето, там, где твоё сердце.

30 декабря 2008