Nice planet. We'll take it.
Пускай пока побудет здесь, раз уж мой дневник называется let it be. Мне нужно дойти до определённого состояния, чтобы понять, что же вышло в результате и что осталось от начальной задумки. И стоит ли получившееся внимания.
Название: Preexisting condition*
Автор: Reno aka Reno89
Пейринг: B/J
Рейтинг: NC-17
Жанр: slash, drama с уклоном в angst
Предупреждения: много слов, мало действия, пространные странные рассуждения, претензия на занудный психологизм=)), активные самокопания персонажей, авторские знаки препинания, Итан, таймлайн – 3 сезон примерно до примирения, если кто-то усмотрит – частично альтернативное развитие событий
Дисклеймер: то, что мне не принадлежит, мне не принадлежит
Примечание: *доклиническая стадия болезни, предболезнь
Preexisting conditionГоворят, расставание на пользу женщине определённого типа - она вновь выходит на охоту, и боевой её раскрас становится ярче, эффектнее. Она готова вонзить коготки в новую жертву, она жаждет свежей крови, ей нужна новая игрушка, которая позволит забыть об обманах и ранах, забыть о разбитом сердце. И да поможет Бог тому, кто попадётся ей на пути, ибо она, опасная и прекрасная, ищущая не ради новых отношений, а ради болезненной забавы, в которой нет ни капли сожаления, только жгучая горечь, может с лёгкостью вскрыть, разорвать, сожрать с потрохами.
На пользу ли расставание мужчине?
Когда последний стакан был тщательно промыт, вытерт и водворён на верхнюю полку, Джастин стянул через голову порядком надоевший ему за день фартук и, наконец, почувствовал себя свободным, пусть и очень уставшим. С некоторых пор его смены стали длиннее, но возросла и оплата, что не могло не радовать в сложившихся обстоятельствах. В конце концов, Итан, да и он сам, не мог жить на одном хлебе и воде, сколько бы скрипач не твердил, что для существования ему достаточно его музыки и его любящего парня.
Было не так уж и поздно, по крайней мере, до закрытия закусочной оставался час-другой, так что Джастину не пришлось заботиться о том, чтобы самостоятельно запирать двери или расталкивать поздних задремавших посетителей. Вместо этого он просто помахал рукой Веронике, недавно присоединившейся к их дружной команде, кивнул повару, у которого на плите весело шипели последние на сегодня блинчики, и вышел в морозный вечер. Либерти авеню встретила его праздным блеском и шумом, которому Джастин был совершенно не рад, поэтому он поспешил сбежать из глянцевой бурлескной толпы в другую, чуть более спокойную и немного сонную часть улицы, удалённую от центра гей-мира.
Падал редкий снег, который в вечернем тёплом свете фонарей казался яркими кружками конфетти, и Питтсбург готовил себя к новой бурной ночи. Его окна лукаво щурились, провожая долгими взглядами завсегдатаев клубов и поздних прохожих, которым эти улицы и тротуары больше не принадлежали – по крайней мере, до рассвета.
Джастин не желал задумываться о том, что не давало ему вернуться домой этим вечером, гнало саму мысль о возвращении, ведь теперь у него было всё, о чём он мог только мечтать, и больше не было нужды в том, чтобы следовать за петляющими коридорами задней комнаты Вавилона, и отвергать то скверное чувство, что всякий раз проникало в сердце, стоило лишь Брайану положить глаз на очередного парня на одну ночь. У Джастина был Итан, с которым он намеревался провести много, много ночей, и этим утром они вновь проснулись вдвоём - настолько правильно, как только жизнь могла позволить.
Но сегодня он был один. Одиночество ждало его дома, ведь Итан покинул город по зову своих приятелей из класса современно кино, которые пожелали, чтобы Бетховен в его исполнении сопровождал их ночные съёмки. Всё ради искусства. И совсем чуть-чуть – ради эго.
Джастин медленно брёл по запорошенным снегом улицам, раздумывая над тем, куда ему податься. Руки у него совсем замёрзли, и глубокие карманы куртки от этого не спасали. Если днём солнце глубокого ноября беспощадно топило снег, оставляя подступающей зиме лишь дыхание прохожих, облачками пара вырывавшееся в воздух, то по вечерам холод брал своё, отыгрываясь на ни в чём не повинных питтсбургских обывателях.
После ночи в честь выпуска нового комикса и выхода на сцену нового героя Вавилон казался Джастину совсем чужим. _Он_ бы почувствовал себя чужим, если бы появился там. Клуб оказался за той самой чертой, которую Джастин провел, стоило лишь Итану переступить порог царства диско-шаров и обнажённых тел танцоров. То был другой мир, беспринципный, мир, в котором никто никому ничего не был должен, а у Джастина появился другой. Свой. В его мире розы пахли просто чудесно, а вкус горького шоколада не имел ничего общего с горечью потерь. В его мире закаты сияли позолотой, а рассветы горели подобно костру.
Снег искрился на ресницах и шарфе, на волосах, снежинки таяли на губах, Джастин мог почувствовать их вкус. Теперь он шёл, не разбирая дороги, погружённый в мысли об огнях и музыке, которую он оставил позади. Он не жалел. Он не посмел бы жалеть после всех высказанных обвинений.
В такой час он вряд ли решился бы появиться у Мелани и Линдси. Конечно, в дверь дома Дебби он смог бы постучать в любое время дня и ночи и получить большую кружку горячего шоколада, но он не желал тревожить ни её, ни Вика, опасаясь, что тот тонкий лёд понимания, который едва-едва затянул их доверительные отношения, треснет, и он вновь провалится в ложь, в неловкость, в неприязнь. К тому же, у Дебби с невероятной лёгкостью можно было бы столкнуться с Майклом, которого Джастин видеть не желал. По этой же причине вариант Майкл/Бен он даже не рассматривал.
В конце концов, он вдруг осознал, что ему некуда больше идти. Возвращаться в камору под крышей, полную сломанных вещей и хлама, без Итана не хотелось. В темноте каждое кресло с продавленными подлокотниками приобретало причудливые, жутковатые формы, каждый хромой стул вызывал неприятные ощущения где-то в животе.
Тогда он увидел его. Из тысяч спин и затылков он узнал бы Брайана, а здесь, на пустынной улице они были совершенно одни и порознь. Брайан остановился, чтобы прикурить, и Джастин замер, думая, как тот вот-вот обернётся, их взгляды столкнуться, и все слова мигом вылетят из светлой головы, и он, Джастин, окажется в ловушке между фонарным столбом и кирпичной стеной при всяком отсутствии объяснений.
Каждая мышца его тела невольно и болезненно напряглась, сердце тревожно стукнуло о грудную клетку, и внутри вдруг возникла мерзкая слабость, изгнать которую не было сил.
Джастин в который раз подумал о том, что с Брайаном он многое испытал впервые. С ним был его первый секс, он стал его первой любовью, и первым же его он, Джастин, оставил. Ведь прежде Джастин никого так не бросал, ещё год назад он и представить бы себе не смог, что это будет так… легко. Когда разводились его собственные родители, в адрес друг друга было сказано немало неприятных слов, но Брайан даже голоса не повысил. Он просто велел Джастину выбирать, спокойно и невозмутимо. Так, будто ему вдруг стало всё равно. Или же было всё равно всё это время. Джастин склонялся ко второму варианту. И из-за этого порой он чувствовал себя просто отвратительно. Не мог понять, сколько бы не старался. Не мог понять, отчего же всё вышло так просто, ведь он рвал отношения, какими бы причудливыми и нетрадиционными они ни казались. Он рвал живые ниточки, связывающие его с другим человеком.
Колёсико зажигалки щёлкнуло раз-другой, Брайан глубоко затянулся, будто закурил впервые за долгое время, и пошёл прочь. Так и не оглянулся. Ему было всё равно, кто вынырнет из подворотни, готовый выхватить карманный нож и вытрясти из него деньги – все до последней монеты, снять дорогие часы, кожаную куртку с меховым воротником – всё. Ему было всё равно, кто следует за ним.
Джастину не было всё равно. _Он_ следовал.
Хотя и не заметил поначалу, как ноги сами понесли его в том же проклятом направлении. Долговязая фигура Брайана маячила в отдалении, и Джастин не мог не идти за ним, потому что, до чего же странно, но Брайан направлялся в сторону, противоположную той, где находился Вавилон, и Джастину вдруг до боли понадобилось узнать конечный пункт этой прогулки. Просто для того, чтобы убедиться – Брайан остался самим собой, он просто договорился о встрече с человеком, возможно, не их круга, жаждущим ему отсосать. Жаждущим почувствовать его член в собственной заднице. Когда Брайан отказывался от хорошего траха?
И почему-то, следуя за ним, Джастин в который раз осознал: ничего другого он не боялся так, как перемен в Брайане. Краем сознания он понимал, что их не может не быть, но его пугала сама перспектива. Он хотел выяснить, в чём Брайан стал другим. Одновременно с этим он не хотел, чтобы после его ухода хоть что-нибудь сломалось, вышло из строя. Так эгоистично он жаждал, чтобы всё оставалось по-прежнему. И точно так же эгоистично ему необходимо было знать, занимал ли он хоть сколько-нибудь важное место в жизни Брайана. Вселенная уже удовлетворила одно из его заветных желаний, поэтому рассчитывать на её милость во второй раз не следовало
Когда Джастин столкнулся с Брайаном в туалете на вечеринке у Линдси и Мел впервые со времени их разрыва, тот выглядел иначе. Без Джастина он вдруг стал таким объяснимо одиноким, таким намеренно потерянным, он сполна воспользовался правом оставленного сохранять печальный вид завзятого посетителя баров, который по утру обнаружил, что ему нечем опохмелиться. Тем удивительнее было осознавать, что стоило лишь им расстаться, как Брайан словно стал в сотню раз привлекательнее. Его волосы стали длиннее и лежали теперь по-другому. Его глаза казались темнее и смотрели по-новому. Теперь он говорил тише, лаская слух. Впрочем, слова, которые он выбирал, по-прежнему умело жалили. Проще простого запутаться в противоречивых наблюдениях.
Так странно было следовать за Брайаном по улицам и тротуарам, как будто бы на миг можно было представить, что они идут вдвоём, просто Джастин отстал. Он никогда не отставал, старался идти в ногу с этим человеком, который без слов говорил ему: отстанешь, потеряешься, наскучишь – можешь сваливать ко всем чертям. И Джастин вновь и вновь придумывал, чем его удивить. Пока не выбился из сил.
Но и сейчас он продолжал следовать за ним, пускай и тайно.
Ему так нравился этот вечный звук - шорох шагов по тротуару, не важно, зимой ли, летом - этот звук всегда заставлял его сердце биться быстрее. Он мог бы слушать звук шагов вечно, шаги по тротуару означали, что кто-то спешит домой к тем, кого любит, они всегда означали надежду. Они могли быть торопливыми и редкими, неровными и ритмичными, как чечётка, такие разные. У Брайана шаги были такими, что звук их припечатывал, словно пощёчина. Эти шаги пришли за ним, кажется, из тех времён, когда он поклялся никогда больше не возвращаться домой. Именно тогда его шаги стали такими гулкими и острыми, как камнепад в ущелье. Но и их Джастин любил.
Шаги замерли. Они подошли к лофту.
- Я думала, ты не хотел о нём говорить, - проговорила Дафни, откладывая в сторону журнал, который бездумно листала, пока Джастин курил свою первую за это утро сигарету.
Куда ещё отправиться, как не к лучшему другу? Особенно, если слово «дом» перестало значить нечто надёжное, верное, вечное. Если это всего лишь мансарда под крышей со скошенными потолками и враждебными вещами.
Где-то нужно было дождаться возвращения Итана.
- Мы подошли к лофту, - рассеянно сообщил Джастин, не обращая внимания на её замечание, и глубоко затянулся. С кем-то ему нужно было поделиться, а Дафни он знал со времён средней школы.
- И что дальше? – нетерпеливо воскликнула она, но Джастин не обратил внимания, слишком занятый собственными мыслями. – Хэй!
- А?
- Что было дальше? Кто-нибудь ждал его под дверью?
- Нет, - пожал плечами Джастин. – И окна были тёмными. Он просто открыл дверь и зашёл в подъезд, а после, минутой позже я увидел неяркий свет ночных ламп, едва пробивающийся сквозь занавески.
- Значит, он просто пошёл домой и лёг спать? – удивлённо протянула девушка.
- Похоже на то, - вздохнул Джастин. – Ничего другого мне в голову не приходит.
Дафни немного помолчала.
- Не в его стиле? – нерешительно осведомилась она, и блондин покачал головой.
- Абсолютно.
- Думаешь, он страдает из-за вашего разрыва? – нахмурилась она.
- Страдает – слишком сильное слово, - нетерпеливо отмахнулся Джастин. И, вздохнув, добавил. – В любом случае, я ничего такого бы не хотел. Я хочу, чтобы он жил, как прежде, был тем, кем был прежде.
- Так не бывает, - безапелляционно заявила Дафни. – Он был с человеком, а теперь вдруг оказался один. Думаешь, на тебя это никак не повлияло бы? Даже на него.
Как раз-таки на него, подумал Джастин. _Брайан_ остался один. Джастин же перекочевал в объятия Итана. Вполне последовательным было бы предположить, что мириться с таким положением дел пришлось именно Брайану. Ему пришлось после возвращаться в пустой осиротевший лофт. И, конечно, ему пришлось искать кратковременную замену, ещё одну сладкую безымянную задницу, с которой он смог бы забыться.
- Боже, у меня просто слишком буйная фантазия, - проворчал Джастин, когда его не на шутку замутило от на миг представшей перед глазами картины.
Повисла неловкая тишина, которой Джастин воспользовался, как передышкой, чтобы ещё надёжнее убедить себя. Ему почти удалось, но Дафни, кажется, не считала, что разговор окончен.
- Скажи, - задумчиво протянула она, выводя пальцем невидимые глазу узоры на спинке кресла, - тебе действительно хотелось бы, чтобы он скучал, думал о тебе, жалел, что не сделал ничего и не удержал тебя?
Джастин вдохнул поглубже, раздумывая над ответом. Он не за что не пожелал бы никому страданий. Ну, возможно, только Крису Хоббсу – краткой, но яркой агонии, способной научить его уму-разуму. И уж точно не Брайану. Но ведь своим уходом он автоматически преподал ему урок. Каким бы ни был изначальный план. И всё же предупреждений было достаточно. Он и без того ждал долго, ждал, ждал и наделся, что в один прекрасный день его романтические порывы перестанут воспринимать как неудачную шутку. И не дождался, а, значит, поступил справедливо? Ведь так? Ну, разве нет?
Минутой спустя Джастин уже смог бы принять мысль о том, что Брайан скучает без него. Двумя минутами позже эта самая мысль едва не показалась ему приятной.
В дальнейших пространных рассуждениях не было смысла. Он хотел бы знать, каково это, когда по тебе тоскуют. Увидеть своими глазами Брайана, которому остро не хватает кого-то. Его, Джастина, не Майкла, не любого другого человека. Признаться, такой Брайан становился ещё более привлекательным.
Полярность желаний и ощущений по истине сбивала с толку. Как и прошлым вечером, Джастин хотел бы увидеть Брайана другим. Но в то же время он хотел видеть его прежним. Кажется, список невыполнимых желаний с каждым днём становился всё длиннее.
- Джастин? – коснулась его плеча Дафни.
- Не… знаю, - отвёл взгляд тот.
В конце концов, как объяснить ей то, что в голове представлялось неимоверно спутанным клубком из тысячи нитей?
- По крайней мере, это уже что-то, - заметила она.
Даже у спящего Итана были на удивление сильные пальцы. Он ни за что не причинил бы боли, но так крепко сжимал запястья Джастина, будто боялся, что тот пропадёт, ускользнёт.
- Я ведь всё ещё здесь, - нежно пробормотал Джастин, когда скрипач переступил порог дома. Днём находиться там было даже приятно. – И я не собираюсь уходить.
Ответом ему была кривая и чуть недоверчивая, но всё же такая притягательная улыбка, которую Джастин поспешил увлечь в отчасти отчаянный поцелуй, полный неясного напряжения.
- Ты в порядке? – с подозрением посмотрел на него Итан, когда они оторвались друг от друга в попытке поглубже вздохнуть.
- Конечно, - прошептал ему в шею Джастин, прежде чем попробовать кожу у её основания на вкус. Соль. Всегда соль. С Брайаном, с Итаном, с безвестным вавилонским геем…
Он попытался забыть об этом, пока Итан бережно раздевал его. Но отчего-то он всё ещё помнил, когда влажные пальцы коснулись ануса, раскрывая для мягкого, но настойчивого проникновения. И помнил, когда Итан начал двигаться в нём, выскальзывая на миг, порождая опустошение и заполняя до предела вновь. И, кажется, помнил, когда тихие стоны, вырываясь на волю, царапали глотку. Так они и провели день: занимаясь любовью и вспоминая. Каждый о своём. И каждому было неведомо, о чём думает другой.
Ночь пришла быстро. Но и во сне Итан продолжал прижимать его к себе так, будто всего мгновение назад они достигли пика и взрыва одновременно, синхронно, так, как Джастин и представлял себе. В своём идеализме и максимализме, который мало-помалу сдавал позиции под натиском реальности, он всё ещё был твёрдо уверен в том, что люди, которые по-настоящему любят друг друга, испытывают один оргазм на двоих. Отчего-то теперь, когда его убеждения обрели прочную основу, Джастин готов был послать всё к чёрту.
С Брайаном они не всегда кончали вместе, но это ничего не значило. Никогда не значило ничего для Джастина.
Ему было невыносимо жарко из-за того, что Итан обнимал его слишком крепко, они купались в поту, и жёсткая ткань простыней липла к коже. Капельки влаги катились одна за другой по лбу, очерчивая линию скулы и падая на подушку. Ночь обещала быть бессонной.
Как бы настойчиво Джастин ни уговаривал самого себя немного поспать, толку от этого было чуть. Не только духота и чрезмерная близость Итана не давали ему покоя. Стоило лишь закрыть глаза, как всем вокруг завладевал жёлтый свет, пришедший за ним по пятам из лофта, где Джастин имел неосторожность побывать пару дней назад.
Таким жёлтым, как на картинах Ван Гога, как ссадина, как зацветший синяк, был свет в квартире Брайана. Подобный оттенок порождал тревогу, давил, резал глаз. Жёлтый свет заливал дерево пола, казалось, пронизывая стальные балки и укрепления, разделявшие квартиру на части, наполняя каждую трещину, щель, карманы вязаной кофты; бликуя в каштановых волосах Брайана, окрашивая платиновые волосы Джастина в ржавое золото.
Этот свет не предвещал ничего хорошего. В таком свете лицо Брайана было бледным, а глаза усталыми. Джастин не хотел видеть его таким.
Но ещё стоя за дверью, за закрытой обитой металлом дверью, он услышал незнакомые голоса, которые вместе с жёлтым светом наполняли лофт. В конце концов, у Джастина всё ещё были ключи от квартиры, которые предоставляли ему шанс выяснить, что происходит.
Мышцы рук привычно загудели, когда он сдвинул в сторону дверь и заглянул внутрь.
- Так что же, убив его, ты поступишь по-мужски? – спросила женщина.
- Не знаю. Но вот то, что я знаю точно: я думал о нём каждый день на протяжении этих пяти лет. И только это заставляло меня жить дальше, - ответил мужчина.
Вообще-то, Марлон Брандо.
Однажды Джастин уже видел этот фильм, Одноглазые валеты, отец пересматривал его не единожды, однако Джастин никогда и представить себе не мог, что Брайан смотрит подобные вестерны, снятые в шестидесятых, ещё до его рождения.
Но он, должно быть, не раз смотрел Крёстного отца. Почему бы и нет?
На самом деле, Джастин никогда не спрашивал Брайана о том, смотрел ли он Крёстного отца. Он, пожалуй, обо многом его не успел спросить.
По спине пробежал холодок.
С ним возникло вдруг это чувство, именно тогда, казалось бы, по чистой случайности – ощущение того, что он упустил нечто важное, возможность узнать Брайана лучше, чем за пару лет, предшествующих разрыву. И поначалу это было лишь крохотной навязчивой идеей, которая переросла в полноценную мысль, в слова, в звуковые волны, в колебания воздуха.
Прежде, переживая своё первое в жизни настоящее расставание, Джастин думал, что знал Брайана и без того, знал, каким эгоистом тот может быть, как метко может ударить по болевым точкам, и потому отнекивался, открещивался от собственных страхов. Но теперь отрицать было поздно и бесполезно. Не разговор с Брайаном дал ход мыслям, не слова, не звуковые волны и колебания воздуха. То, что Джастин видел, а не слышал. То, чему он стал свидетелем. То, что вдруг стало с удвоенной силой подпитывать его тягу узнать, что Брайан прячет, какого себя он скрывает. Узнать настоящего Брайана, будучи исключённым, вырезанным из его жизни. Вернуться обратно – не в буквальном смысле, а косвенно. Проникнуть в его существование не как имеющий отношение к происходящему, а как сторонний, пусть и предвзятый, наблюдатель.
Всего лишь один-единственный фильм – и такой побочный эффект домино. Ну, не обидно ли?
Джастин прикрыл глаза на миг, пытаясь сосредоточиться на другом – на том, что привело его обратно. На деньгах, которые Брайан внёс в качестве оплаты за обучение Джастина. На деньгах, которые он не мог принять. Так он и сказал. Потому что выходило нечестно, и Джастин чувствовал себя скверно, думая об этом. Брайану вовсе не следовало предпринимать ничего подобного, даже если он и был хозяином положения. Поступать так означало… Нечто большее, чем можно было бы ожидать после не слишком красивого расставания.
- Разве есть кто-то ещё, кто оплачивает твоё обучение?
Зачем спрашивать, заранее зная ответ?
- Но мы больше не вместе, - сказал, наконец, ключевую фразу Джастин, впервые сказал слова, которые прежде слышал лишь в мелодрамах. Сказал и испугался сам, как будто, выразив это вслух, он окончательно признал: ничто больше их не связывает. Отныне каждый из них принадлежит самому себе, как бы Джастину не хотелось этого изменить.
И время для праздных вопросов прошло. Остался лишь бизнес.
Отношение, деловые до мозга костей.
- Сделка есть сделка.
Он выглядел до странности удовлетворённым, словно ему удалось подловить Джастина, как и всегда удавалось, словно он заметил отблеск разочарования, сожаления во взгляде синих глаз. Как будто понял, что выиграл всё равно, даже если проиграл. Такое может случиться только с Брайаном Кинни. И Джастин, уходя, унося с собой упакованный в картон компьютер, чувствовал себя поверженным, пусть, кажется, и выиграл. В таком случае нельзя ни в чём быть уверенным. В случае с Брайаном, конечно.
- Хэй, - сказал Джастин, проходя мимо столика Брайана с подносом, забитым до отказа тарелками.
- Хэй, - откликнулся Брайан, не отрываясь от газеты.
В час пик - в перерыв на обед – в закусочной не было ни свободной минуты, тем более, для размышлений. Если бы Джастин не был самим собой, если бы он был человеком малодушным и слабым, то, возможно, он никогда больше не заговорил бы с Брайаном, предпочитая избегать его, что в тесном мире Либерти авеню само по себе представлялось невозможным и вызвало бы к жизни только ненужную неловкость и губительную глупость. Всё стало бы неправильным без этих кратких и немногословных приветствий, которые, тем не менее, открыто и громогласно заявляли: жизнь продолжается, поэтому в краткие промежутки между заказами и жалобами раздражённых клиентов Джастин не мог не радоваться тому, что сохранилось между ним и Брайаном. Не обломки отношений, не пепел, не выжженная земля. Не мусорный бак с останками былого. Нечто иное. Нечто вроде вывернутой наизнанку дружбы, которой между ними не было. Говорят, что прежде чем стать любовниками, нужно стать друзьями. Порой Джастин усматривал в этой фразе действительный смысл.
Так много дел, так мало времени.
- Я заказывал омлет, кажется, целую вечность назад! – услышал Джастин, пожалуй, в сотый раз за этот день и, поймав краткий взгляд Брайана, брошенный поверх газетного листа, усмехнулся.
- Спешу, как могу, - иронично пожал плечами он, и это едва не стоило ему целого подноса с едой, который, покачнувшись, опасно накренился, едва лишь Джастин сбился с шага.
Каждый нерв буквально вопил о том, что падение неизбежно, тарелки вот-вот грозились плеснуть содержимым через край, когда Джастина мягко обхватили за талию и придержали под локоть. Впрочем, позаботился Брайан не только о Джастине, но и об обеде полдюжины постоянных посетителей закусочной.
- Чёрт побери, - выдохнул Джастин, чувствуя, как немилосердно горят щёки. – Это было близко.
- Осторожно, - вкрадчиво проговорил Брайан, глядя Джастину прямо в глаза. – Ты ведь не хочешь, чтобы они после вычли из твоей зарплаты.
Он кивнул в сторону стойки менеджера.
Джастин только головой помотал, не в силах выговорить больше ни слова. Его сердце слишком быстро билось о грудную клетку.
- Вот, - Брайан подал ему спасённый поднос. – Не забудь, иначе всё остынет, и эти педики опять будут недовольны.
Джастин усмехнулся, глубоко вздохнув. Он был благодарен Брайану, но он не мог дать шанса тому чувству правильности, которое возникло, стоило лишь по-настоящему заговорить с ним, прикоснуться к нему, искренне стараясь помочь. Легче от мысли об этом Джастину не стало.
- Спасибо, - в конце концов, пробормотал он, надёжнее обхватив руками поднос. – Не представляешь, от чего ты меня спас.
Брайан неопределённо качнул головой, возвращаясь к газете и мясному пирогу. Впрочем, к оставшемуся куску он даже не притронулся, быстро собравшись и направившись к выходу всего лишь спустя четверть часа после так и не случившегося инцидента.
- Хэй, Дебс, - Джастин уже натягивал куртку, не в силах сопротивляться тому чувству, что всякий раз вело его вслед за Брайаном, не важно, вместе ли они были или же нет. – Я на минуту!
Он выскочил за дверь, так и не дождавшись ответа. Джастин и без того был уверен, что Дебби нашла нужное объяснение его неожиданному манёвру. Она всегда находила, она всегда замечала мельчайшие детали, взгляды и интонации. В конце концов, пожалуй, она была житейски мудрейшей из всех, с кем когда-либо был знаком Джастин. И он небезосновательно надеялся на понимание следующего: нельзя просто вычеркнуть из жизни человека, с которым не так давно расстался.
Они вместе прошли долгий путь от первой встречи через тернии пылких юношеских признаний Джастина, через бетонное крошево неприятия Брайана, поднырнули под удар бейсбольной битой и, хватая ртом воздух, вынырнули где-то в тихом бескрайнем мире осторожных заботливых прикосновений.
Находил ли сам Брайан в детстве птицу со сломанным крылом? Джастин стал этой птицей, даже, пожалуй, птенцом, которого Брайан выходил и вырастил, дождавшись, когда появятся первые несмелые пёрышки, а после оттолкнул его прочь, силой заставив лететь. Как учат плавать, кидая в воду, в которой наступает хаос движения, так Брайан подбросил его в стылый воздух и приказал выбирать, вернуться ли на твёрдую, каменистую землю, или же воспарить в рассветных лучах. Поначалу «вернуться» означало для Джастина «упасть». Теперь, незаметно следуя за Брайаном, он чувствовал себя так, словно в этом были его долг и предназначение.
Логичным было бы предположить, что, пообедав, Брайан отправится в деловую часть города, в свой офис на заоблачном этаже облицованного зеркальными плитами здания. Они бы прошли этот путь вместе – от двери закусочной по тротуару вдоль Либерти авеню, только вот «вместе» на этот раз, будто хамелеон, изменило окраску. Просто один из них шёл за другим, намеренно отставая, хотя прежде так мечтал шагать в ногу.
В проехавшей мимо машине с опущенным боковым стеклом крутили модный клубный трэк, бит которого совпал с ритмом биения сердца. Невольно прислушавшись, Джастин вдруг различил знакомые ноты, а после и сама окружающая визуальная реальность подкинула недостающий ключ: тот самый плакат, который он нарисовал для карнавала, всё ещё сохранился кое-где на фонарных столбах и в витринах магазинов, впрочем, порядком уже вытесненный новыми красочными объявлениями и рекламными постерами. А ведь карнавал состоялся всего лишь неделю назад, когда Джастин впервые за долгое время позволил себе переступить порог Вавилона.
Пожалуй, он должен был бы чувствовать себя не в своей тарелке, но, повинуясь внезапному импульсу, решился на этот шаг. К тому же, вечеринка «только для своих», организованная друзьями Итана, оказалась невыносимо скучной. Согласно мнению большинства, думать так куда приятнее, чем полностью осознавать, что не вписываешься в масштабную и дружную, объединенную не только едиными взглядами на мир, но и профессиональными интересами, компанию. Неполезно для самооценки.
И Джастин сбежал.
Он чувствовал себя школьником, отчаянно совравшим родителям, что переночует у друга, а после отправившимся на первую в своей жизни тусовку с диско-шарами и цветомузыкой. Это не было страшной ложью, не было ложью во спасение (хотя те, кто хоть раз в жизни умирал от скуки, с этим не согласились бы), это было невинной ложью, скорее, недомолвкой, утайкой, при всём этом, вполне осознанной, что, прочем, лишь усугубляло случай обмана. Но дело того стоило. Более чем.
Направляясь в Вавилон, Джастин неоднократно спрашивал себя, для кого или для чего он так поступает. Определённо, он знал ответ. Он знал, где началась его история, и он знал: преступников тянет к месту преступления с такой силой, что невозможно сопротивляться, и, в конечном итоге, их ловят с поличным именно там, где и было совершено злодеяние. Самым сложным было признать, что он соскучился по яркому шумному и ритмичному миру, которому прежде принадлежал. Он скучал по клубу так, как рыба тоскует по воде, и подобно рыбе без воды, без вылепленного из серебристых блёсток и огней Вавилона он засыпал, сам того не замечая, с открытыми глазами. По уши погружался в повседневность.
Глубоко эгоцентричные мотивы.
Впрочем, был ещё один, требующий пристального внимания. Брайан.
Он существовал в этом клубе задолго до Джастина, клуб был естественной средой его обитания, и если уж где можно было заметить самые незначительные изменения в его поведении, так только там. То, как он смотрел, провожая взглядом каждую аппетитную задницу, то, как он танцевал… Как помнится, Джастин искал перемен в Брайане. Но он и искал их отсутствие. Подобно проклятому в замкнутом круге, он, как и всегда, жаждал совершенно противоположных вещей. Порой ему казалось, что именно в этом был корень многих его проблем. И, да, он увидел Брайана с прилипшим к его боку смазливым танцором, который явно мнил о себе слишком много, по крайней мере, гораздо больше, чем заслуживал. И, было, вздохнул с облегчением, что многое остаётся неизменным, когда Брайан испортил всё сам (а Брайан Кинни так редко допускает ошибки). На краткий миг в его глазах отразилась болезненная потребность прикоснуться губами к светлым волосам, которую любой другой принял бы за блик пламени файерменов, но Джастин знал этот взгляд. Он не мог его упустить.
После ему было весело затеряться в карнавальной толпе. Но он так никому и не позволил себе отсосать.
Сигналом реальности Джастину послужил краткий и немелодичный звон дверного колокольчика, такой жестяной и жёсткий, что впору владельцу бы или же тому несчастному, кто слышал его достаточно часто, заработать нервный тик. Тем не менее, именно колокольчик спас Джастина от разоблачения, когда он резко затормозил на другой стороне улицы, с удивлением прищурившись, чтобы разглядеть надпись на вывеске.
Либерти Лондри. Прачечная. Чёрт побери.
Джастин был невероятно зол. Совершенно неразумно зол. От злости у него подрагивали руки, и он с трудом набрал номер мобильного Дафны, не допуская мысли, что подруга может быть занята решением собственных проблем.
- Джас? – услышал он знакомый голос и вздохнул поглубже.
- Я приду, - безапелляционно заявил он, сжимая свободную руку в кулак.
- Конечно, Дафни, если ты не занята и всё такое, - передразнив друга, проговорила она. – Если рядом с тобой не сидит какой-нибудь красавчик, о свидании с которым ты мечтала целую вечность, или если вы уже не перешли на новую стадию знакомства…
- Прости, - выдавил Джастин, виновато улыбаясь. Конечно, Дафни этого видеть не могла. – Ты – единственная…
- Знаю, знаю, с кем ты можешь поделиться накипевшим.
- Так и есть.
- Ладно уж, - с отголоском сомнения согласилась, наконец, она. – Приходи, только учти, в два сорок пять у меня репетитор по микробиологии. У тебя есть…
Джастин закусил губу.
Почти полтора часа. Не время… терять время.
Казалось бы, что преступного было в том, что и Брайану время от времени приходилось отправлять вещи в прачечную? А после забирать их оттуда? Настоящая бомба взорвалась бы, если бы он, скажем, принялся стирать носки в душевой, но дело всё же было не в этом.
До хостела, где проживала Дафни, было рукой подать, они всегда старались держаться друг друга, их дружба была воплощением стабильности для Джастина, не считая, конечно, той странной истории, в которой они оказались вдруг в одной постели, и её последствий. Ну, что ж, им удалось справиться.
Джастин считал каждый шаг, чтобы немного отвлечься. Признаться, выходило не слишком удачно, потому что образ Брайана с вещами и бумажными пакетами в руках не желал покидать его головы. Пакетов было слишком много, и Брайан едва не уронил пару, не вымолвив при этом ни слова. Он просто _обязан_ был выразить крайнее, презрительное неудовольствие из-за того, что ему пришлось заниматься повседневными бытовыми делами самому. Он ни за что не пожалел бы хорошего, специально припасённого на такой случай ругательства. Вместо этого же он вёл себя так, будто проделывал подобное регулярно. И Джастин злился на него не только потому, что не мог помочь и тем самым выдать себя, но и за то, что впервые видел Брайана, выходящего из прачечной с ворохом костюмов и галстуков. Страшно злился за то, что Брайан никогда не показывал ему этих сторон своей жизни, отказывая ему, Джастину, в возможности понять раз и навсегда: он точно такой же человек, как и все. Он бывает в прачечной, на крытом питтсбургском рынке, где бы то ни было. Он совершает ошибки. Ему не всё подвластно. Он тоже может стать жертвой своих страхов и сомнений.
Отчего-то прежде Джастин почти не осознавал этого. Точнее, умом он понимал, он всегда был достаточно умён, чтобы рано или поздно научиться разбираться в людях и всём том дерьме, которое кипело в их головах, но не понимал сердцем. Он был слишком ослеплён, чтобы до конца осознать.
Джастин остановился, чтобы отдышаться, у ограды парка, когда в голову ему пришла одна забавная мысль. Немного успокоило его то, что выбранная Брайаном прачечная была самой дорогой на Либерти авеню. Джастин позволил себе кривую невразумительную улыбку. И тут же выругался, заработав укоризненный взгляд от благочестивой лесбийской пары, прогуливавшейся с коляской.
Он всё ещё был зол. Хотя теперь это была весёлая злость. Злость с лёгкой примесью возбуждения. Нервного.
- Он такой же человек, как и все! – с порога сердито воскликнул Джастин – вместо приветствия. Был слишком напряжён, чтобы действовать в соответствии с канонами вежливости. В последнее время его врождённый такт давал сбой, он слушал рассеянно, отвечал невпопад, он позволял себе слишком много грубых слов и часто курил. Впрочем, с Итаном ему удавалось сдерживать себя, к тому же, большую часть времени они проводили в постели, расслабленные и усталые, донельзя романтичные в построении витиеватых метафор и изощрённых аллюзий. Они пили вино, и голову Джастина наполнял сладковатый туман, который позволял ему на время забыть о волнениях.
Итан положительно влиял на него. С Итаном он находил покой, которому ему порой так не доставало.
Дафни отложила в сторону надоевшие конспекты. Ей следовало бы готовиться к занятию, но куда интереснее было послушать Джастина.
- Попробуй я такое сказать в тот день, когда ты заявил, будто узрел Бога, - усмехнулась она, - боюсь, наша дружба не выдержала бы подобного испытания.
На её лице играла улыбка, но глаза всё равно оставались тревожными.
- Садись, - мягко предложила она, пододвинув запыхавшемуся Джастину стул. – И рассказывай.
Слова не заставили себя ждать. По правде сказать, Джастин едва сдерживал их поток.
- Я никогда не знал, что он может вот так взять и вдруг пойти в прачечную. Или, скажем, в продуктовый магазин.
Дафни пожала плечами.
- Не по мановению же руки его вещи становятся чистыми. Логично предположить, что ему приходится время от времени заниматься стиркой.
- Не ему.
- Ну, не ему. Это не меняет сути.
Джастин вздохнул поглубже – в который раз за этот долгий день. Дафни смерила его проницательным взглядом.
- Послушай, ведь не это так бесит тебя, - задумчиво протянула она. – Мне вообще вся ситуация кажется немного… нелепой. Ты обвиняешь человека в том, что он ходит в прачечную. В чём смысл?
- Ты права, разумного мало. Всё дело в непривычности. Я просто не смог бы такого и вообразить.
Дафни фыркнула. Недоверчиво скрестила руки на груди.
- Как так? Ты ведь жил с ним. Неужели, ты никогда не видел ничего подобного? Проводя с человеком дни и ночи, рано или поздно неизбежно спотыкаешься о его грязное бельё.
Джастин открыл рот, собираясь что-то сказать, и вдруг понял, насколько двусмысленно прозвучала эта фраза. Хотя, пожалуй, чаще всего он спотыкался о грязное бельё в самом прямом смысле сказанного.
Признаться, и брайановского, и чужого белья в лофте всегда было предостаточно. Хмыкнув, он вспомнил, как в первый же день стащил те самые белые трусы, которые сам никогда в жизни бы не надел. И как странно смотрелись они на Брайане. Они будто только и жаждали, чтобы он их снял.
Джастин прикрыл на миг глаза, надеясь выровнять ставшее тяжёлым и жарким дыхание. Он всё ещё не мог противостоять Брайану, даже воспоминаниям о нём. Тот день, когда он впервые увидел его обнажённым, навсегда отпечатался в его мозгу. Тот самый день, когда он впервые занялся сексом. На миг в штанах стало тесно.
- Так что? – нетерпеливо осведомилась Дафни. – Ни разу?
- Клянусь, - пробормотал Джастин, игнорируя нужды тела. - И это меня удивляет. По-настоящему. Сказать честно, так просто выводит из себя. Пока мы были вместе, Брайан делал всё, чтобы казаться идеальным человеком. Разве это нормально?
Он сокрушённо покачал головой. Ему не нравилось ежедневная бравада «Я Брайан Кинни, и я трахаю тех, кого захочу», но ещё больше ему не нравилась эта мелочная скрытность, в которой не было никакой нужды.
- Что он, умер бы от унижения, позволив мне знать? – вопросил Джастин, устроив руки на столе, а подбородок – в ладонях.
Дафни пожала плечами.
- Очевидно, он не мог позволить тебе видеть этого.
- Получается, я только усложнял ему жизнь, - нахмурившись, проговорил Джастин. - Представь, скольких вещей он не мог себе позволить при мне.
- Как принцесса, - пробормотала девушка, не сдержав улыбки, - скорее, для себя самой, нежели для Джастина.
- Чего? – недоверчиво уставился на неё тот.
- Как принцесса, - усмехнулась Дафни.
Джастин, нахмурившись, почесал подбородок.
- Знаешь, как говорят – принцессы в туалет не ходят.
- Впервые слышу.
- Ну, когда я была маленькая и смотрела все эти мультики Диснея про Золушку и Белоснежку, и Беллу из Красавицы и чудовища, я всё время удивлялась, как же так может быть? Там даже намёка не было на то, что и принцессам иногда хочется в туалет. И тогда моя тогдашняя подружка по песочнице объяснила: принцессы не писают. Они в туалет не ходят. Как будто принцессы – не люди.
- Брайан Кинни не ходит в прачечную, - вопреки навалившейся грусти улыбнулся этой мысли Джастин. - Иначе бы он не был Брайаном Кинни.
Если бы тот день был обычным питтсбургским будничным днём, Джастин просто прошёл бы мимо лавочки, не обратив внимания на хрустнувший под подошвой ледок, сказал бы:
- Привет Патрик. Как жизнь? – и протянул долларовую купюру или горсть звенящей мелочи.
Для Патрика улица была домом, а сбитая из выкрашенных в белый деревянных реек лавка – диваном в гостиной, где рано по утру он дремал, вытянув ноги и подложив под голову свёрнутую в узел драную куртку.
Джастин настолько привык к Патрику, которого он мог наблюдать по пути в художественный институт и домой, что они стали кем-то вроде приятелей. По крайней мере, Патрик был неплохим человеком. И он, как никто, обожал латте из ближайшей кофейни Старбакс. В удачные недели ему удавалось скопить на две-три порции.
Да, если бы день был обычным, Джастин сделал бы всё так, как и прежде, но утро четверга оказалось особенным. В целом, потому, что ещё вчера в кармане у Джастина болтался собранный из ракушек каури и плотных чёрных нитей браслет, который ему не принадлежал. Он принадлежал человеку, который Джастину тоже больше не принадлежал.
Но и не по одной лишь этой причине.
Прижавшись щекой к шершавому камню стены, прижавшись к стене всем телом и чувствуя, как цепляется за неровности шерсть шарфа, он во все глаза смотрел на Брайана, который, бесцеремонно вторгнувшись во владения Патрика, попивал кофе из стакана со знакомым логотипом. Опустив на мгновение взгляд, Джастин чуть улыбнулся. Он так часто встречал Брайана в этом городе, что порой ему казалось, будто они и не расставались вовсе, просто на время – на какую-то жалкую долю секунды – оторвались друг от друга и потерялись в толпе, чтобы быть вместе после.
И как он здесь оказался?
В который раз выглянув из-за угла, Джастин удивлённо выдохнул. Не только Брайан наслаждался свежесваренным эспрессо, но и Патрик с удовольствием потягивал любимый латте, одобрительно поглядывая на неожиданного соседа.
Пожалуй, Брайана ничуть не смущала сложившаяся ситуация: облачённый в расстёгнутое пальто и дорогой офисный костюм, он сидел, закинув ногу на ногу, вынуждая Патрика мириться с оставшимся в его распоряжении пространством, но тот, кажется, был и не против раннего в сравнении с привычным пробуждения. Он оглаживал бороду и поправлял рваный платок, повязанный вокруг шеи, в общем и целом, как и обычно, приводил себя в порядок, просто на час раньше.
- Как твоё имя? – расслышал вдруг Джастин, присаживаясь у стены. Плюнув на занятия, он намеревался провести здесь столько времени, сколько потребуется, до тех пор, пока Брайан не посчитает нужным уйти.
Поразительно, но вопрос был задан не Брайаном. Джастин ещё ни разу не слушал, чтобы Патрик говорил. Вместо приветствия или вербального выражения благодарности он просто кивал. Но его голос, хриплый, прокуренный и немного усталый, звучал неожиданно приятно.
- Брайан, - откликнулся Брайан, делая большой горький глоток.
- Брай, сынок, и что же ты натворил? – с поразительной настойчивостью продолжил Патрик.
Джастин даже зажмурился на миг, предчувствуя негодование Брайана, которое всегда выражалось простым и понятным “fuck off”.
Так ему было проще. Решать проблемы, отталкивая, отстраняясь от тех, кто пытался помочь. Он привык решать всё в одиночку. И в этом случае куда как проще ему было держаться крепче за собственные убеждения, нежели за руки других. А Джастин прекрасно знал, что _заставить_ Брайана принять помощь пришлось бы потрудиться, бессмысленно тратя время и силы. Вот почему наилучшим выходом было сделать так, как считаешь нужным, при этом скромно промолчав. Всегда срабатывало. Сработало и в этот раз.
Негодования не последовало. На горизонте не сверкали молнии. Тишина и покой.
Рассеянно перебирая в кармане воображаемые ракушки браслета, как чётки, Джастин вновь улыбнулся – с оттенком грусти. За последние несколько недель он потерял всякую квалификацию в предугадывании поступков и реакций Брайана. Тот вёл себя совершенно не так, как Джастин привык. Он не стал вдруг и безо всякой причины абсолютно новым человеком, он просто стал… собой? С досады Джастин ударил по жёсткому камню сжатой в кулак рукой, поморщившись от объяснимой боли.
Что же за чудовище из него вылепил Брайан, если против него он выстраивал столь прочные стены? За кого он вообще принимал Джастина?
- Ничего, - пожал плечами Кинни. – Я ничего не сделал. Только им этого мало.
Браслет оказался у Джастина вчера, после полудня. Уже вечером он вновь был у двери, ведущей в лофт. Он честно использовал любой шанс вернуться туда, пусть и остался на грани между квартирой и коридоров. Едва браслет попал к Джастину в руки, едва он коснулся его, почувствовав тепло ракушек, сердце его сжалось и отпустило лишь спустя час или два, по пути в лофт. Перед дверью в подъезд он постоял немного, чтобы прийти в себя, а после сунул руку во внутренний карман безрукавки, нашаривая ключи. И, да, ключ от массивной железной двери всё ещё был у него, вот только Джастин не знал, стоит ли ему ждать подходящего момента, чтобы расстаться с ним, как он сделал с Брайаном, или же воспользоваться тем, что есть.
Они стояли друг против друга у порога, и Джастин понимал, что был рад помочь Брайану выпутаться, но вовсе не готов был вновь вот так столкнуться с ним лицом к лицу.
Он чувствовал, что они флиртуют - пусть даже в самой малой степени. Он чувствовал привкус опасности на языке. Если бы он только сделал шаг, переступив через порог, возможно, он уже никогда не нашёл бы в себе сил уйти.
Взгляд у Брайана был абсолютно шоколадный, он весь был - как тающий на губах шоколад.
Самой первой, на грани сознания мыслью было оставить браслет себе. Мысль эта возникла ещё тогда, в квартире Клэр, даже не мысль, а отголосок, обломок мысли, который не вырос до полноценного образования, и был забыт.
Но если бы он не вернул, он, наверняка, не простил бы себе этого до конца жизни, как эта жизнь ни сложилась бы в дальнейшем. Он просто не мог не использовать шанс, он жаждал побывать здесь хотя бы ещё один раз. Спускаясь по ступеням, оставляя незапертую дверь лофта и Брайана позади, Джастин спорил с собой. Он не мог оставаться равнодушным по отношению к Брайану – тревожился за него, злился на него, слушал его, понимая, что он говорит разумные вещи. Где бы он ни был, с кем бы он ни был, Брайан всё равно незримо присутствовал в его жизни.
И Джастин знал, что скучал по нему.
- Им всегда будет мало, - глубокомысленно заметил Патрик, и Джастин отметил, что в такие моменты обычно приходит время для дружеского похлопывания по плечу. – Им всегда будет мало.
В повисшей тяжёлой тишине Джастин машинально отметил: он никогда не задумывался о том, что выгнало на улицу Патрика. Как долго он пробыл здесь. Чем он жил прежде. Какие демоны копились в его душе. Как вышло, что он любил латте больше, чем любой другой напиток. Почему он заговорил с Брайаном, хотя прежде не говорил ни с кем. Как долго он молчал. Почему он застрял здесь.
Почему Брайан застрял здесь. Что он успел сказать до того, как появился Джастин. Где он провёл ночь. С кем он провёл ночь. Счастлив ли он, что вновь оказался один, на свободе, не связанный никакими обязательствами, птицами со сломанным крылом, мальчишками с дырой в голове…
Джастин никогда не задумывался.
- И что это за мать, если она безоговорочно признаёт вину сына? Более того, кажется, она _хочет_ обвинить его – не важно, в чём, - Джастин едва расслышал эти слова, сказанные шершавым шёпотом, просто вхолостую выпущенные в холодный ноябрьский воздух - не для кого.
Кажется, он выглядывал из-за угла слишком часто или смотрел слишком пристально или скрывался не слишком умело, но в какой-то миг Джастину показалось, что ещё чуть-чуть – и Брайан повернётся к нему, поймает его взглядом и не отпустит.
- Откуда ты здесь? – услышал он вдруг удивлённый возглас, понимая, что всё пропало. Итан потянул его вверх, к себе, вынуждая подняться на ноги, а после неожиданно глубоко поцеловал, принося свой вкус и запах, кончиком языка щёкотно проводя по нёбу и кромке зубов. – Твой урок должен был закончиться, кажется, около часа назад.
- Я перенёс его, - мгновенно сообразил Джастин, увлекая Итана за собой, молясь, чтобы Брайан не успел их заметить. – Надеялся встретить тебя здесь и провести вместе этот чудесный день.
Итан внимательно посмотрел на него и улыбнулся.
- Думаю, тогда нам не следует терять ни мгновения, - заметил он, в подтверждение своих слов чмокнув Джастина в губы. - Пойдём, у меня есть кое-что для тебя.
- Откуда _ты_ здесь? – покидая наблюдательный пост, в свою очередь поинтересовался Джастин.
- Играл на скрипке неподалёку. Даже утром можно неплохо подзаработать.
В доказательство своих слов он продемонстрировал пухлую пачку мелких купюр.
Уходя, Джастин ощущал спиной взгляд. Или же ему только казалось. Или же он _хотел_ ощущать. Так или иначе, он ещё долго не мог понять, как же вышло, что он не расслышал пения скрипки, доносившегося с соседней улицы, где Итан, по его словам, провёл последние сорок пять минут.
Джастин никогда не бывал там прежде, не видел серых бетонных стен и закоулков, не слышал многократно отражённых эхом стонов, от которых у него мурашки пробегали по спине, не чувствовал себя так, будто оказался действующим лицом одного из фильмов ужасов, снятых в шестидесятых. С нервным смешком ему вспомнилась фраза Брайана, о «самой знаменитой сцене в душе после Психо». В этом месте – в сауне, в банях, называйте, как хотите – представить, что нечто подобное возможно, было бы проще простого.
Джастин пришёл сюда с тяжёлым сердцем. И с неясными намерениями. Он вовсе не был уверен, что ему удастся встретить здесь Брайана, более того, он опасался такой возможности. И всё же его не покидала надежда о том, что он оказался в правильное время в правильном месте. Прежде ему удавалось, и теперь не помешало бы немного везения.
Хотя воздух был горячим и влажным, скользкие стены сауны оставались холодными и неприветливыми. Джастин старался как можно меньше касаться их, поскольку они представлялись ему ещё более «опытными», чем в Вавилоне. Наверняка, эти стены стали невольными свидетелями многому, о чём Джастин знать не желал. Он и без того видел и слышал достаточно. По большей части потому, что заплутать здесь было проще простого. Джастина не покидала мысль, что он прошёл мимо приоткрытого помещения, где двух мускулистых парней обслуживал третий, не один раз: пока один из качков мощными, на всю длину члена движениями обрабатывал его задницу, второй хаотично толкался в широко раскрытый рот. Джастин не мог видеть выражения глаз парня, но он мог с лёгкостью представить этот бездумный блуждающий взгляд, словно подёрнутый пеленой, который он не раз наблюдал в задней комнате клуба. Он никогда не видел особой прелести, не находил удовольствия в том, чтобы играть в такие игры. Объездить на пару с Брайаном двух жеребцов, теряясь в поцелуях друг друга – пожалуй, устроить жаркую встречу со свингерами – куда ни шло. Но не стать безвольной куклой из секс-шопа, которая охотно принимает и в задницу, и в глотку.
- Как жизнь? – без особой надежды пробормотал Джастин.
В ответ он заработал тяжёлый, полный похоти взгляд от мужчины, прислонившегося к стене.
- Хочешь… присоединиться? – сбивчиво спросил он, придерживая голову парня, что делал ему минет. По подбородку у того стекала слюна, тускло блестевшая в сумраке сауны.
- Э… нет, спасибо, - покачал головой Джастин, только представив, какая роль будет ему отведена в действе. Скорее всего, ему суждено было заменить пассива, но он сотню раз подумал бы, прежде чем соглашаться. Однажды он чудом избежал подобной ловушки, тогда, на безумной обкуренной вечеринке, и больше не собирался совершать подобных ошибок, поэтому поспешил убраться подальше от развлекающейся троицы, продолжив свой путь по туманному коридору.
За что Джастин был всегда благодарен Брайану: тот не допускал ни малейшей жестокости, и никогда не унижал его, не принуждал ни к чему. И если Джастин отсасывал ему, он делал это исключительно по собственному желанию. И если он раздвигал для него ноги, он _позволял_ его пальцам и его члену проникать в своё тело.
- Сильнее, сильнее, - лихорадочно шептал кто-то: в сауне каждый новый звук множился, будто шептал не один человек, а целый десяток, и это сбивало с толку, но, путаясь в поворотах и комнатах, в конце концов, Джастин нашёл его – источник шума.
Он и прежде не раз видел Брайна трахающим безымянного парня, лицо которого он с большим трудом бы вспомнил на следующее утро. Но никогда ему ещё не доставляло такого необъяснимого удовольствия наблюдать за ним. Напротив, он не испытывал особого восторга, когда Брайан приводил кого-нибудь в лофт. С течением времени он научился относиться к этому хотя бы с равнодушием, но побороть себя удавалось не всегда.
В силу ли их расставания, из-за тех долгих недель, что они проводили не вместе, по какой-то другой причине – но теперь Джастин не мог глаз оторвать от его плеч, стройных ног и округлых ягодиц. У Брайана была светлая кожа на спине и на шее, вдоль позвоночника поблескивали бусины пота, он был так близко, стоило лишь руку протянуть – и оказаться в миллиметре от касания.
В свои первые ночи с Итаном Джастин никак не мог отделать от ощущения Брайана рядом. Под его руками был Брайан, он ощущал его прикосновения, его объятия. Он был в смятении – глаза видели Итана, губы ждали Брайана. Когда Итан уже спал, Джастин, уткнувшись в сгиб локтя, пытался поймать ускользающий запах Брайана на коже, но в последний раз они занимались сексом, кажется, целую вечность назад, и Джастин раз за разом обнаруживал, что теперь пахнет городом и снегом, и немного собой. Больше ничего не осталось.
Но теперь не смутные образы затопили его сознание, Брайан был совершенно реальным, он двигался так, как двигался с Джастином, он всегда отлично знал, что заводит Джастина больше всего. Он знал, как нужно поцеловать его, пробуя на вкус кожу изгиба плеча и у основания шеи, чтобы услышать тихий, едва различимый стон, он знал, как нужно взять его, чтобы тот задохнулся от всепоглощающих ощущений. Он так хорошо изучил Джастина, что стал для него самым лучшим в постели, с этим никто не смог бы поспорить.
Джастин и сам не заметил, как его рука, откинув свободный край полотенца, вслепую отыскала под махровой тканью напряжённый член и, обхватив его, перебирая пальцами чувствительную мошонку, принялась двигаться в одном ритме с Брайаном, который всё сильнее прижимал к себе бёдра парня, притиснутого к стене. Так всё и было: двое в тесной каморе, третий – в коридоре, но на самом деле оставались лишь Брайан и Джастин. Тот третий, чей член тёрся о жёсткий бетон, не имел значения. Ничто уже не имело значения.
Даже глядя на Брайана со спины, Джастин мог безошибочно угадать момент, когда тот готов был кончить. По нему словно бы прокатывалась волна: мышцы его поочерёдно сокращались, начиная с лопаток, затем – в пояснице, у проступающего под кожей копчика, в бёдрах и голенях. Он будто вдыхал так глубоко, что сводило лёгкие, будто вдыхал воздуха больше, чем мог уместить внутри. И запрокидывал голову. Ну, конечно, он запрокидывал голову так, как никто другой, и неимоверно хотелось поцеловать его под подбородком, у холмика кадыка, у ключиц и ниже, обхватить губами сосок, лизнуть и обернуть языком.
Признаться, и Джастин достаточно изучил Брайана. Их тела были близко знакомы друг с другом. Кончая одновременно с Брайаном, Джастин улыбнулся этой мысли и на некоторое время выпал из реальности. Руки залила тёплая влага. Всю осторожность выдуло из его головы, и даже густой пар не в силах быть скрыть его присутствие.
Следить за человеком, с которым расстался по своей же инициативе – это ненормально. Это значит, что он до сих пор тебе не безразличен.
- Что ты здесь делаешь? – голос звучал гулко и шёл откуда-то издалека.
Голову Джастина наполняло эхо и шорохи, как пустую бетонную комнату. Тени.
- Что… я?.. – ломающимся от недавнего удовольствия голосом пробормотал он.
- Что ты здесь делаешь? – глухо.
Он и прежде не раз видел Брайна трахающим безымянного парня, в этом не было ничего удивительного. Но никогда он ещё не видел его таким отчаянным.
У парня были спутанные от горячего пара, но всё же светлые волосы, которые могли бы показаться платиновыми в свете редких ламп. Наверняка, их цвет действительно был подобен топлёному белому золоту на ветру, прядка к прядке, падающие на лоб и щекочущие глаза.
ПРОДОЛЖЕНИЕ В КОММЕНТАРИЯХ
Название: Preexisting condition*
Автор: Reno aka Reno89
Пейринг: B/J
Рейтинг: NC-17
Жанр: slash, drama с уклоном в angst
Предупреждения: много слов, мало действия, пространные странные рассуждения, претензия на занудный психологизм=)), активные самокопания персонажей, авторские знаки препинания, Итан, таймлайн – 3 сезон примерно до примирения, если кто-то усмотрит – частично альтернативное развитие событий
Дисклеймер: то, что мне не принадлежит, мне не принадлежит
Примечание: *доклиническая стадия болезни, предболезнь
Preexisting conditionГоворят, расставание на пользу женщине определённого типа - она вновь выходит на охоту, и боевой её раскрас становится ярче, эффектнее. Она готова вонзить коготки в новую жертву, она жаждет свежей крови, ей нужна новая игрушка, которая позволит забыть об обманах и ранах, забыть о разбитом сердце. И да поможет Бог тому, кто попадётся ей на пути, ибо она, опасная и прекрасная, ищущая не ради новых отношений, а ради болезненной забавы, в которой нет ни капли сожаления, только жгучая горечь, может с лёгкостью вскрыть, разорвать, сожрать с потрохами.
На пользу ли расставание мужчине?
Когда последний стакан был тщательно промыт, вытерт и водворён на верхнюю полку, Джастин стянул через голову порядком надоевший ему за день фартук и, наконец, почувствовал себя свободным, пусть и очень уставшим. С некоторых пор его смены стали длиннее, но возросла и оплата, что не могло не радовать в сложившихся обстоятельствах. В конце концов, Итан, да и он сам, не мог жить на одном хлебе и воде, сколько бы скрипач не твердил, что для существования ему достаточно его музыки и его любящего парня.
Было не так уж и поздно, по крайней мере, до закрытия закусочной оставался час-другой, так что Джастину не пришлось заботиться о том, чтобы самостоятельно запирать двери или расталкивать поздних задремавших посетителей. Вместо этого он просто помахал рукой Веронике, недавно присоединившейся к их дружной команде, кивнул повару, у которого на плите весело шипели последние на сегодня блинчики, и вышел в морозный вечер. Либерти авеню встретила его праздным блеском и шумом, которому Джастин был совершенно не рад, поэтому он поспешил сбежать из глянцевой бурлескной толпы в другую, чуть более спокойную и немного сонную часть улицы, удалённую от центра гей-мира.
Падал редкий снег, который в вечернем тёплом свете фонарей казался яркими кружками конфетти, и Питтсбург готовил себя к новой бурной ночи. Его окна лукаво щурились, провожая долгими взглядами завсегдатаев клубов и поздних прохожих, которым эти улицы и тротуары больше не принадлежали – по крайней мере, до рассвета.
Джастин не желал задумываться о том, что не давало ему вернуться домой этим вечером, гнало саму мысль о возвращении, ведь теперь у него было всё, о чём он мог только мечтать, и больше не было нужды в том, чтобы следовать за петляющими коридорами задней комнаты Вавилона, и отвергать то скверное чувство, что всякий раз проникало в сердце, стоило лишь Брайану положить глаз на очередного парня на одну ночь. У Джастина был Итан, с которым он намеревался провести много, много ночей, и этим утром они вновь проснулись вдвоём - настолько правильно, как только жизнь могла позволить.
Но сегодня он был один. Одиночество ждало его дома, ведь Итан покинул город по зову своих приятелей из класса современно кино, которые пожелали, чтобы Бетховен в его исполнении сопровождал их ночные съёмки. Всё ради искусства. И совсем чуть-чуть – ради эго.
Джастин медленно брёл по запорошенным снегом улицам, раздумывая над тем, куда ему податься. Руки у него совсем замёрзли, и глубокие карманы куртки от этого не спасали. Если днём солнце глубокого ноября беспощадно топило снег, оставляя подступающей зиме лишь дыхание прохожих, облачками пара вырывавшееся в воздух, то по вечерам холод брал своё, отыгрываясь на ни в чём не повинных питтсбургских обывателях.
После ночи в честь выпуска нового комикса и выхода на сцену нового героя Вавилон казался Джастину совсем чужим. _Он_ бы почувствовал себя чужим, если бы появился там. Клуб оказался за той самой чертой, которую Джастин провел, стоило лишь Итану переступить порог царства диско-шаров и обнажённых тел танцоров. То был другой мир, беспринципный, мир, в котором никто никому ничего не был должен, а у Джастина появился другой. Свой. В его мире розы пахли просто чудесно, а вкус горького шоколада не имел ничего общего с горечью потерь. В его мире закаты сияли позолотой, а рассветы горели подобно костру.
Снег искрился на ресницах и шарфе, на волосах, снежинки таяли на губах, Джастин мог почувствовать их вкус. Теперь он шёл, не разбирая дороги, погружённый в мысли об огнях и музыке, которую он оставил позади. Он не жалел. Он не посмел бы жалеть после всех высказанных обвинений.
В такой час он вряд ли решился бы появиться у Мелани и Линдси. Конечно, в дверь дома Дебби он смог бы постучать в любое время дня и ночи и получить большую кружку горячего шоколада, но он не желал тревожить ни её, ни Вика, опасаясь, что тот тонкий лёд понимания, который едва-едва затянул их доверительные отношения, треснет, и он вновь провалится в ложь, в неловкость, в неприязнь. К тому же, у Дебби с невероятной лёгкостью можно было бы столкнуться с Майклом, которого Джастин видеть не желал. По этой же причине вариант Майкл/Бен он даже не рассматривал.
В конце концов, он вдруг осознал, что ему некуда больше идти. Возвращаться в камору под крышей, полную сломанных вещей и хлама, без Итана не хотелось. В темноте каждое кресло с продавленными подлокотниками приобретало причудливые, жутковатые формы, каждый хромой стул вызывал неприятные ощущения где-то в животе.
Тогда он увидел его. Из тысяч спин и затылков он узнал бы Брайана, а здесь, на пустынной улице они были совершенно одни и порознь. Брайан остановился, чтобы прикурить, и Джастин замер, думая, как тот вот-вот обернётся, их взгляды столкнуться, и все слова мигом вылетят из светлой головы, и он, Джастин, окажется в ловушке между фонарным столбом и кирпичной стеной при всяком отсутствии объяснений.
Каждая мышца его тела невольно и болезненно напряглась, сердце тревожно стукнуло о грудную клетку, и внутри вдруг возникла мерзкая слабость, изгнать которую не было сил.
Джастин в который раз подумал о том, что с Брайаном он многое испытал впервые. С ним был его первый секс, он стал его первой любовью, и первым же его он, Джастин, оставил. Ведь прежде Джастин никого так не бросал, ещё год назад он и представить бы себе не смог, что это будет так… легко. Когда разводились его собственные родители, в адрес друг друга было сказано немало неприятных слов, но Брайан даже голоса не повысил. Он просто велел Джастину выбирать, спокойно и невозмутимо. Так, будто ему вдруг стало всё равно. Или же было всё равно всё это время. Джастин склонялся ко второму варианту. И из-за этого порой он чувствовал себя просто отвратительно. Не мог понять, сколько бы не старался. Не мог понять, отчего же всё вышло так просто, ведь он рвал отношения, какими бы причудливыми и нетрадиционными они ни казались. Он рвал живые ниточки, связывающие его с другим человеком.
Колёсико зажигалки щёлкнуло раз-другой, Брайан глубоко затянулся, будто закурил впервые за долгое время, и пошёл прочь. Так и не оглянулся. Ему было всё равно, кто вынырнет из подворотни, готовый выхватить карманный нож и вытрясти из него деньги – все до последней монеты, снять дорогие часы, кожаную куртку с меховым воротником – всё. Ему было всё равно, кто следует за ним.
Джастину не было всё равно. _Он_ следовал.
Хотя и не заметил поначалу, как ноги сами понесли его в том же проклятом направлении. Долговязая фигура Брайана маячила в отдалении, и Джастин не мог не идти за ним, потому что, до чего же странно, но Брайан направлялся в сторону, противоположную той, где находился Вавилон, и Джастину вдруг до боли понадобилось узнать конечный пункт этой прогулки. Просто для того, чтобы убедиться – Брайан остался самим собой, он просто договорился о встрече с человеком, возможно, не их круга, жаждущим ему отсосать. Жаждущим почувствовать его член в собственной заднице. Когда Брайан отказывался от хорошего траха?
И почему-то, следуя за ним, Джастин в который раз осознал: ничего другого он не боялся так, как перемен в Брайане. Краем сознания он понимал, что их не может не быть, но его пугала сама перспектива. Он хотел выяснить, в чём Брайан стал другим. Одновременно с этим он не хотел, чтобы после его ухода хоть что-нибудь сломалось, вышло из строя. Так эгоистично он жаждал, чтобы всё оставалось по-прежнему. И точно так же эгоистично ему необходимо было знать, занимал ли он хоть сколько-нибудь важное место в жизни Брайана. Вселенная уже удовлетворила одно из его заветных желаний, поэтому рассчитывать на её милость во второй раз не следовало
Когда Джастин столкнулся с Брайаном в туалете на вечеринке у Линдси и Мел впервые со времени их разрыва, тот выглядел иначе. Без Джастина он вдруг стал таким объяснимо одиноким, таким намеренно потерянным, он сполна воспользовался правом оставленного сохранять печальный вид завзятого посетителя баров, который по утру обнаружил, что ему нечем опохмелиться. Тем удивительнее было осознавать, что стоило лишь им расстаться, как Брайан словно стал в сотню раз привлекательнее. Его волосы стали длиннее и лежали теперь по-другому. Его глаза казались темнее и смотрели по-новому. Теперь он говорил тише, лаская слух. Впрочем, слова, которые он выбирал, по-прежнему умело жалили. Проще простого запутаться в противоречивых наблюдениях.
Так странно было следовать за Брайаном по улицам и тротуарам, как будто бы на миг можно было представить, что они идут вдвоём, просто Джастин отстал. Он никогда не отставал, старался идти в ногу с этим человеком, который без слов говорил ему: отстанешь, потеряешься, наскучишь – можешь сваливать ко всем чертям. И Джастин вновь и вновь придумывал, чем его удивить. Пока не выбился из сил.
Но и сейчас он продолжал следовать за ним, пускай и тайно.
Ему так нравился этот вечный звук - шорох шагов по тротуару, не важно, зимой ли, летом - этот звук всегда заставлял его сердце биться быстрее. Он мог бы слушать звук шагов вечно, шаги по тротуару означали, что кто-то спешит домой к тем, кого любит, они всегда означали надежду. Они могли быть торопливыми и редкими, неровными и ритмичными, как чечётка, такие разные. У Брайана шаги были такими, что звук их припечатывал, словно пощёчина. Эти шаги пришли за ним, кажется, из тех времён, когда он поклялся никогда больше не возвращаться домой. Именно тогда его шаги стали такими гулкими и острыми, как камнепад в ущелье. Но и их Джастин любил.
Шаги замерли. Они подошли к лофту.
- Я думала, ты не хотел о нём говорить, - проговорила Дафни, откладывая в сторону журнал, который бездумно листала, пока Джастин курил свою первую за это утро сигарету.
Куда ещё отправиться, как не к лучшему другу? Особенно, если слово «дом» перестало значить нечто надёжное, верное, вечное. Если это всего лишь мансарда под крышей со скошенными потолками и враждебными вещами.
Где-то нужно было дождаться возвращения Итана.
- Мы подошли к лофту, - рассеянно сообщил Джастин, не обращая внимания на её замечание, и глубоко затянулся. С кем-то ему нужно было поделиться, а Дафни он знал со времён средней школы.
- И что дальше? – нетерпеливо воскликнула она, но Джастин не обратил внимания, слишком занятый собственными мыслями. – Хэй!
- А?
- Что было дальше? Кто-нибудь ждал его под дверью?
- Нет, - пожал плечами Джастин. – И окна были тёмными. Он просто открыл дверь и зашёл в подъезд, а после, минутой позже я увидел неяркий свет ночных ламп, едва пробивающийся сквозь занавески.
- Значит, он просто пошёл домой и лёг спать? – удивлённо протянула девушка.
- Похоже на то, - вздохнул Джастин. – Ничего другого мне в голову не приходит.
Дафни немного помолчала.
- Не в его стиле? – нерешительно осведомилась она, и блондин покачал головой.
- Абсолютно.
- Думаешь, он страдает из-за вашего разрыва? – нахмурилась она.
- Страдает – слишком сильное слово, - нетерпеливо отмахнулся Джастин. И, вздохнув, добавил. – В любом случае, я ничего такого бы не хотел. Я хочу, чтобы он жил, как прежде, был тем, кем был прежде.
- Так не бывает, - безапелляционно заявила Дафни. – Он был с человеком, а теперь вдруг оказался один. Думаешь, на тебя это никак не повлияло бы? Даже на него.
Как раз-таки на него, подумал Джастин. _Брайан_ остался один. Джастин же перекочевал в объятия Итана. Вполне последовательным было бы предположить, что мириться с таким положением дел пришлось именно Брайану. Ему пришлось после возвращаться в пустой осиротевший лофт. И, конечно, ему пришлось искать кратковременную замену, ещё одну сладкую безымянную задницу, с которой он смог бы забыться.
- Боже, у меня просто слишком буйная фантазия, - проворчал Джастин, когда его не на шутку замутило от на миг представшей перед глазами картины.
Повисла неловкая тишина, которой Джастин воспользовался, как передышкой, чтобы ещё надёжнее убедить себя. Ему почти удалось, но Дафни, кажется, не считала, что разговор окончен.
- Скажи, - задумчиво протянула она, выводя пальцем невидимые глазу узоры на спинке кресла, - тебе действительно хотелось бы, чтобы он скучал, думал о тебе, жалел, что не сделал ничего и не удержал тебя?
Джастин вдохнул поглубже, раздумывая над ответом. Он не за что не пожелал бы никому страданий. Ну, возможно, только Крису Хоббсу – краткой, но яркой агонии, способной научить его уму-разуму. И уж точно не Брайану. Но ведь своим уходом он автоматически преподал ему урок. Каким бы ни был изначальный план. И всё же предупреждений было достаточно. Он и без того ждал долго, ждал, ждал и наделся, что в один прекрасный день его романтические порывы перестанут воспринимать как неудачную шутку. И не дождался, а, значит, поступил справедливо? Ведь так? Ну, разве нет?
Минутой спустя Джастин уже смог бы принять мысль о том, что Брайан скучает без него. Двумя минутами позже эта самая мысль едва не показалась ему приятной.
В дальнейших пространных рассуждениях не было смысла. Он хотел бы знать, каково это, когда по тебе тоскуют. Увидеть своими глазами Брайана, которому остро не хватает кого-то. Его, Джастина, не Майкла, не любого другого человека. Признаться, такой Брайан становился ещё более привлекательным.
Полярность желаний и ощущений по истине сбивала с толку. Как и прошлым вечером, Джастин хотел бы увидеть Брайана другим. Но в то же время он хотел видеть его прежним. Кажется, список невыполнимых желаний с каждым днём становился всё длиннее.
- Джастин? – коснулась его плеча Дафни.
- Не… знаю, - отвёл взгляд тот.
В конце концов, как объяснить ей то, что в голове представлялось неимоверно спутанным клубком из тысячи нитей?
- По крайней мере, это уже что-то, - заметила она.
Даже у спящего Итана были на удивление сильные пальцы. Он ни за что не причинил бы боли, но так крепко сжимал запястья Джастина, будто боялся, что тот пропадёт, ускользнёт.
- Я ведь всё ещё здесь, - нежно пробормотал Джастин, когда скрипач переступил порог дома. Днём находиться там было даже приятно. – И я не собираюсь уходить.
Ответом ему была кривая и чуть недоверчивая, но всё же такая притягательная улыбка, которую Джастин поспешил увлечь в отчасти отчаянный поцелуй, полный неясного напряжения.
- Ты в порядке? – с подозрением посмотрел на него Итан, когда они оторвались друг от друга в попытке поглубже вздохнуть.
- Конечно, - прошептал ему в шею Джастин, прежде чем попробовать кожу у её основания на вкус. Соль. Всегда соль. С Брайаном, с Итаном, с безвестным вавилонским геем…
Он попытался забыть об этом, пока Итан бережно раздевал его. Но отчего-то он всё ещё помнил, когда влажные пальцы коснулись ануса, раскрывая для мягкого, но настойчивого проникновения. И помнил, когда Итан начал двигаться в нём, выскальзывая на миг, порождая опустошение и заполняя до предела вновь. И, кажется, помнил, когда тихие стоны, вырываясь на волю, царапали глотку. Так они и провели день: занимаясь любовью и вспоминая. Каждый о своём. И каждому было неведомо, о чём думает другой.
Ночь пришла быстро. Но и во сне Итан продолжал прижимать его к себе так, будто всего мгновение назад они достигли пика и взрыва одновременно, синхронно, так, как Джастин и представлял себе. В своём идеализме и максимализме, который мало-помалу сдавал позиции под натиском реальности, он всё ещё был твёрдо уверен в том, что люди, которые по-настоящему любят друг друга, испытывают один оргазм на двоих. Отчего-то теперь, когда его убеждения обрели прочную основу, Джастин готов был послать всё к чёрту.
С Брайаном они не всегда кончали вместе, но это ничего не значило. Никогда не значило ничего для Джастина.
Ему было невыносимо жарко из-за того, что Итан обнимал его слишком крепко, они купались в поту, и жёсткая ткань простыней липла к коже. Капельки влаги катились одна за другой по лбу, очерчивая линию скулы и падая на подушку. Ночь обещала быть бессонной.
Как бы настойчиво Джастин ни уговаривал самого себя немного поспать, толку от этого было чуть. Не только духота и чрезмерная близость Итана не давали ему покоя. Стоило лишь закрыть глаза, как всем вокруг завладевал жёлтый свет, пришедший за ним по пятам из лофта, где Джастин имел неосторожность побывать пару дней назад.
Таким жёлтым, как на картинах Ван Гога, как ссадина, как зацветший синяк, был свет в квартире Брайана. Подобный оттенок порождал тревогу, давил, резал глаз. Жёлтый свет заливал дерево пола, казалось, пронизывая стальные балки и укрепления, разделявшие квартиру на части, наполняя каждую трещину, щель, карманы вязаной кофты; бликуя в каштановых волосах Брайана, окрашивая платиновые волосы Джастина в ржавое золото.
Этот свет не предвещал ничего хорошего. В таком свете лицо Брайана было бледным, а глаза усталыми. Джастин не хотел видеть его таким.
Но ещё стоя за дверью, за закрытой обитой металлом дверью, он услышал незнакомые голоса, которые вместе с жёлтым светом наполняли лофт. В конце концов, у Джастина всё ещё были ключи от квартиры, которые предоставляли ему шанс выяснить, что происходит.
Мышцы рук привычно загудели, когда он сдвинул в сторону дверь и заглянул внутрь.
- Так что же, убив его, ты поступишь по-мужски? – спросила женщина.
- Не знаю. Но вот то, что я знаю точно: я думал о нём каждый день на протяжении этих пяти лет. И только это заставляло меня жить дальше, - ответил мужчина.
Вообще-то, Марлон Брандо.
Однажды Джастин уже видел этот фильм, Одноглазые валеты, отец пересматривал его не единожды, однако Джастин никогда и представить себе не мог, что Брайан смотрит подобные вестерны, снятые в шестидесятых, ещё до его рождения.
Но он, должно быть, не раз смотрел Крёстного отца. Почему бы и нет?
На самом деле, Джастин никогда не спрашивал Брайана о том, смотрел ли он Крёстного отца. Он, пожалуй, обо многом его не успел спросить.
По спине пробежал холодок.
С ним возникло вдруг это чувство, именно тогда, казалось бы, по чистой случайности – ощущение того, что он упустил нечто важное, возможность узнать Брайана лучше, чем за пару лет, предшествующих разрыву. И поначалу это было лишь крохотной навязчивой идеей, которая переросла в полноценную мысль, в слова, в звуковые волны, в колебания воздуха.
Прежде, переживая своё первое в жизни настоящее расставание, Джастин думал, что знал Брайана и без того, знал, каким эгоистом тот может быть, как метко может ударить по болевым точкам, и потому отнекивался, открещивался от собственных страхов. Но теперь отрицать было поздно и бесполезно. Не разговор с Брайаном дал ход мыслям, не слова, не звуковые волны и колебания воздуха. То, что Джастин видел, а не слышал. То, чему он стал свидетелем. То, что вдруг стало с удвоенной силой подпитывать его тягу узнать, что Брайан прячет, какого себя он скрывает. Узнать настоящего Брайана, будучи исключённым, вырезанным из его жизни. Вернуться обратно – не в буквальном смысле, а косвенно. Проникнуть в его существование не как имеющий отношение к происходящему, а как сторонний, пусть и предвзятый, наблюдатель.
Всего лишь один-единственный фильм – и такой побочный эффект домино. Ну, не обидно ли?
Джастин прикрыл глаза на миг, пытаясь сосредоточиться на другом – на том, что привело его обратно. На деньгах, которые Брайан внёс в качестве оплаты за обучение Джастина. На деньгах, которые он не мог принять. Так он и сказал. Потому что выходило нечестно, и Джастин чувствовал себя скверно, думая об этом. Брайану вовсе не следовало предпринимать ничего подобного, даже если он и был хозяином положения. Поступать так означало… Нечто большее, чем можно было бы ожидать после не слишком красивого расставания.
- Разве есть кто-то ещё, кто оплачивает твоё обучение?
Зачем спрашивать, заранее зная ответ?
- Но мы больше не вместе, - сказал, наконец, ключевую фразу Джастин, впервые сказал слова, которые прежде слышал лишь в мелодрамах. Сказал и испугался сам, как будто, выразив это вслух, он окончательно признал: ничто больше их не связывает. Отныне каждый из них принадлежит самому себе, как бы Джастину не хотелось этого изменить.
И время для праздных вопросов прошло. Остался лишь бизнес.
Отношение, деловые до мозга костей.
- Сделка есть сделка.
Он выглядел до странности удовлетворённым, словно ему удалось подловить Джастина, как и всегда удавалось, словно он заметил отблеск разочарования, сожаления во взгляде синих глаз. Как будто понял, что выиграл всё равно, даже если проиграл. Такое может случиться только с Брайаном Кинни. И Джастин, уходя, унося с собой упакованный в картон компьютер, чувствовал себя поверженным, пусть, кажется, и выиграл. В таком случае нельзя ни в чём быть уверенным. В случае с Брайаном, конечно.
- Хэй, - сказал Джастин, проходя мимо столика Брайана с подносом, забитым до отказа тарелками.
- Хэй, - откликнулся Брайан, не отрываясь от газеты.
В час пик - в перерыв на обед – в закусочной не было ни свободной минуты, тем более, для размышлений. Если бы Джастин не был самим собой, если бы он был человеком малодушным и слабым, то, возможно, он никогда больше не заговорил бы с Брайаном, предпочитая избегать его, что в тесном мире Либерти авеню само по себе представлялось невозможным и вызвало бы к жизни только ненужную неловкость и губительную глупость. Всё стало бы неправильным без этих кратких и немногословных приветствий, которые, тем не менее, открыто и громогласно заявляли: жизнь продолжается, поэтому в краткие промежутки между заказами и жалобами раздражённых клиентов Джастин не мог не радоваться тому, что сохранилось между ним и Брайаном. Не обломки отношений, не пепел, не выжженная земля. Не мусорный бак с останками былого. Нечто иное. Нечто вроде вывернутой наизнанку дружбы, которой между ними не было. Говорят, что прежде чем стать любовниками, нужно стать друзьями. Порой Джастин усматривал в этой фразе действительный смысл.
Так много дел, так мало времени.
- Я заказывал омлет, кажется, целую вечность назад! – услышал Джастин, пожалуй, в сотый раз за этот день и, поймав краткий взгляд Брайана, брошенный поверх газетного листа, усмехнулся.
- Спешу, как могу, - иронично пожал плечами он, и это едва не стоило ему целого подноса с едой, который, покачнувшись, опасно накренился, едва лишь Джастин сбился с шага.
Каждый нерв буквально вопил о том, что падение неизбежно, тарелки вот-вот грозились плеснуть содержимым через край, когда Джастина мягко обхватили за талию и придержали под локоть. Впрочем, позаботился Брайан не только о Джастине, но и об обеде полдюжины постоянных посетителей закусочной.
- Чёрт побери, - выдохнул Джастин, чувствуя, как немилосердно горят щёки. – Это было близко.
- Осторожно, - вкрадчиво проговорил Брайан, глядя Джастину прямо в глаза. – Ты ведь не хочешь, чтобы они после вычли из твоей зарплаты.
Он кивнул в сторону стойки менеджера.
Джастин только головой помотал, не в силах выговорить больше ни слова. Его сердце слишком быстро билось о грудную клетку.
- Вот, - Брайан подал ему спасённый поднос. – Не забудь, иначе всё остынет, и эти педики опять будут недовольны.
Джастин усмехнулся, глубоко вздохнув. Он был благодарен Брайану, но он не мог дать шанса тому чувству правильности, которое возникло, стоило лишь по-настоящему заговорить с ним, прикоснуться к нему, искренне стараясь помочь. Легче от мысли об этом Джастину не стало.
- Спасибо, - в конце концов, пробормотал он, надёжнее обхватив руками поднос. – Не представляешь, от чего ты меня спас.
Брайан неопределённо качнул головой, возвращаясь к газете и мясному пирогу. Впрочем, к оставшемуся куску он даже не притронулся, быстро собравшись и направившись к выходу всего лишь спустя четверть часа после так и не случившегося инцидента.
- Хэй, Дебс, - Джастин уже натягивал куртку, не в силах сопротивляться тому чувству, что всякий раз вело его вслед за Брайаном, не важно, вместе ли они были или же нет. – Я на минуту!
Он выскочил за дверь, так и не дождавшись ответа. Джастин и без того был уверен, что Дебби нашла нужное объяснение его неожиданному манёвру. Она всегда находила, она всегда замечала мельчайшие детали, взгляды и интонации. В конце концов, пожалуй, она была житейски мудрейшей из всех, с кем когда-либо был знаком Джастин. И он небезосновательно надеялся на понимание следующего: нельзя просто вычеркнуть из жизни человека, с которым не так давно расстался.
Они вместе прошли долгий путь от первой встречи через тернии пылких юношеских признаний Джастина, через бетонное крошево неприятия Брайана, поднырнули под удар бейсбольной битой и, хватая ртом воздух, вынырнули где-то в тихом бескрайнем мире осторожных заботливых прикосновений.
Находил ли сам Брайан в детстве птицу со сломанным крылом? Джастин стал этой птицей, даже, пожалуй, птенцом, которого Брайан выходил и вырастил, дождавшись, когда появятся первые несмелые пёрышки, а после оттолкнул его прочь, силой заставив лететь. Как учат плавать, кидая в воду, в которой наступает хаос движения, так Брайан подбросил его в стылый воздух и приказал выбирать, вернуться ли на твёрдую, каменистую землю, или же воспарить в рассветных лучах. Поначалу «вернуться» означало для Джастина «упасть». Теперь, незаметно следуя за Брайаном, он чувствовал себя так, словно в этом были его долг и предназначение.
Логичным было бы предположить, что, пообедав, Брайан отправится в деловую часть города, в свой офис на заоблачном этаже облицованного зеркальными плитами здания. Они бы прошли этот путь вместе – от двери закусочной по тротуару вдоль Либерти авеню, только вот «вместе» на этот раз, будто хамелеон, изменило окраску. Просто один из них шёл за другим, намеренно отставая, хотя прежде так мечтал шагать в ногу.
В проехавшей мимо машине с опущенным боковым стеклом крутили модный клубный трэк, бит которого совпал с ритмом биения сердца. Невольно прислушавшись, Джастин вдруг различил знакомые ноты, а после и сама окружающая визуальная реальность подкинула недостающий ключ: тот самый плакат, который он нарисовал для карнавала, всё ещё сохранился кое-где на фонарных столбах и в витринах магазинов, впрочем, порядком уже вытесненный новыми красочными объявлениями и рекламными постерами. А ведь карнавал состоялся всего лишь неделю назад, когда Джастин впервые за долгое время позволил себе переступить порог Вавилона.
Пожалуй, он должен был бы чувствовать себя не в своей тарелке, но, повинуясь внезапному импульсу, решился на этот шаг. К тому же, вечеринка «только для своих», организованная друзьями Итана, оказалась невыносимо скучной. Согласно мнению большинства, думать так куда приятнее, чем полностью осознавать, что не вписываешься в масштабную и дружную, объединенную не только едиными взглядами на мир, но и профессиональными интересами, компанию. Неполезно для самооценки.
И Джастин сбежал.
Он чувствовал себя школьником, отчаянно совравшим родителям, что переночует у друга, а после отправившимся на первую в своей жизни тусовку с диско-шарами и цветомузыкой. Это не было страшной ложью, не было ложью во спасение (хотя те, кто хоть раз в жизни умирал от скуки, с этим не согласились бы), это было невинной ложью, скорее, недомолвкой, утайкой, при всём этом, вполне осознанной, что, прочем, лишь усугубляло случай обмана. Но дело того стоило. Более чем.
Направляясь в Вавилон, Джастин неоднократно спрашивал себя, для кого или для чего он так поступает. Определённо, он знал ответ. Он знал, где началась его история, и он знал: преступников тянет к месту преступления с такой силой, что невозможно сопротивляться, и, в конечном итоге, их ловят с поличным именно там, где и было совершено злодеяние. Самым сложным было признать, что он соскучился по яркому шумному и ритмичному миру, которому прежде принадлежал. Он скучал по клубу так, как рыба тоскует по воде, и подобно рыбе без воды, без вылепленного из серебристых блёсток и огней Вавилона он засыпал, сам того не замечая, с открытыми глазами. По уши погружался в повседневность.
Глубоко эгоцентричные мотивы.
Впрочем, был ещё один, требующий пристального внимания. Брайан.
Он существовал в этом клубе задолго до Джастина, клуб был естественной средой его обитания, и если уж где можно было заметить самые незначительные изменения в его поведении, так только там. То, как он смотрел, провожая взглядом каждую аппетитную задницу, то, как он танцевал… Как помнится, Джастин искал перемен в Брайане. Но он и искал их отсутствие. Подобно проклятому в замкнутом круге, он, как и всегда, жаждал совершенно противоположных вещей. Порой ему казалось, что именно в этом был корень многих его проблем. И, да, он увидел Брайана с прилипшим к его боку смазливым танцором, который явно мнил о себе слишком много, по крайней мере, гораздо больше, чем заслуживал. И, было, вздохнул с облегчением, что многое остаётся неизменным, когда Брайан испортил всё сам (а Брайан Кинни так редко допускает ошибки). На краткий миг в его глазах отразилась болезненная потребность прикоснуться губами к светлым волосам, которую любой другой принял бы за блик пламени файерменов, но Джастин знал этот взгляд. Он не мог его упустить.
После ему было весело затеряться в карнавальной толпе. Но он так никому и не позволил себе отсосать.
Сигналом реальности Джастину послужил краткий и немелодичный звон дверного колокольчика, такой жестяной и жёсткий, что впору владельцу бы или же тому несчастному, кто слышал его достаточно часто, заработать нервный тик. Тем не менее, именно колокольчик спас Джастина от разоблачения, когда он резко затормозил на другой стороне улицы, с удивлением прищурившись, чтобы разглядеть надпись на вывеске.
Либерти Лондри. Прачечная. Чёрт побери.
Джастин был невероятно зол. Совершенно неразумно зол. От злости у него подрагивали руки, и он с трудом набрал номер мобильного Дафны, не допуская мысли, что подруга может быть занята решением собственных проблем.
- Джас? – услышал он знакомый голос и вздохнул поглубже.
- Я приду, - безапелляционно заявил он, сжимая свободную руку в кулак.
- Конечно, Дафни, если ты не занята и всё такое, - передразнив друга, проговорила она. – Если рядом с тобой не сидит какой-нибудь красавчик, о свидании с которым ты мечтала целую вечность, или если вы уже не перешли на новую стадию знакомства…
- Прости, - выдавил Джастин, виновато улыбаясь. Конечно, Дафни этого видеть не могла. – Ты – единственная…
- Знаю, знаю, с кем ты можешь поделиться накипевшим.
- Так и есть.
- Ладно уж, - с отголоском сомнения согласилась, наконец, она. – Приходи, только учти, в два сорок пять у меня репетитор по микробиологии. У тебя есть…
Джастин закусил губу.
Почти полтора часа. Не время… терять время.
Казалось бы, что преступного было в том, что и Брайану время от времени приходилось отправлять вещи в прачечную? А после забирать их оттуда? Настоящая бомба взорвалась бы, если бы он, скажем, принялся стирать носки в душевой, но дело всё же было не в этом.
До хостела, где проживала Дафни, было рукой подать, они всегда старались держаться друг друга, их дружба была воплощением стабильности для Джастина, не считая, конечно, той странной истории, в которой они оказались вдруг в одной постели, и её последствий. Ну, что ж, им удалось справиться.
Джастин считал каждый шаг, чтобы немного отвлечься. Признаться, выходило не слишком удачно, потому что образ Брайана с вещами и бумажными пакетами в руках не желал покидать его головы. Пакетов было слишком много, и Брайан едва не уронил пару, не вымолвив при этом ни слова. Он просто _обязан_ был выразить крайнее, презрительное неудовольствие из-за того, что ему пришлось заниматься повседневными бытовыми делами самому. Он ни за что не пожалел бы хорошего, специально припасённого на такой случай ругательства. Вместо этого же он вёл себя так, будто проделывал подобное регулярно. И Джастин злился на него не только потому, что не мог помочь и тем самым выдать себя, но и за то, что впервые видел Брайана, выходящего из прачечной с ворохом костюмов и галстуков. Страшно злился за то, что Брайан никогда не показывал ему этих сторон своей жизни, отказывая ему, Джастину, в возможности понять раз и навсегда: он точно такой же человек, как и все. Он бывает в прачечной, на крытом питтсбургском рынке, где бы то ни было. Он совершает ошибки. Ему не всё подвластно. Он тоже может стать жертвой своих страхов и сомнений.
Отчего-то прежде Джастин почти не осознавал этого. Точнее, умом он понимал, он всегда был достаточно умён, чтобы рано или поздно научиться разбираться в людях и всём том дерьме, которое кипело в их головах, но не понимал сердцем. Он был слишком ослеплён, чтобы до конца осознать.
Джастин остановился, чтобы отдышаться, у ограды парка, когда в голову ему пришла одна забавная мысль. Немного успокоило его то, что выбранная Брайаном прачечная была самой дорогой на Либерти авеню. Джастин позволил себе кривую невразумительную улыбку. И тут же выругался, заработав укоризненный взгляд от благочестивой лесбийской пары, прогуливавшейся с коляской.
Он всё ещё был зол. Хотя теперь это была весёлая злость. Злость с лёгкой примесью возбуждения. Нервного.
- Он такой же человек, как и все! – с порога сердито воскликнул Джастин – вместо приветствия. Был слишком напряжён, чтобы действовать в соответствии с канонами вежливости. В последнее время его врождённый такт давал сбой, он слушал рассеянно, отвечал невпопад, он позволял себе слишком много грубых слов и часто курил. Впрочем, с Итаном ему удавалось сдерживать себя, к тому же, большую часть времени они проводили в постели, расслабленные и усталые, донельзя романтичные в построении витиеватых метафор и изощрённых аллюзий. Они пили вино, и голову Джастина наполнял сладковатый туман, который позволял ему на время забыть о волнениях.
Итан положительно влиял на него. С Итаном он находил покой, которому ему порой так не доставало.
Дафни отложила в сторону надоевшие конспекты. Ей следовало бы готовиться к занятию, но куда интереснее было послушать Джастина.
- Попробуй я такое сказать в тот день, когда ты заявил, будто узрел Бога, - усмехнулась она, - боюсь, наша дружба не выдержала бы подобного испытания.
На её лице играла улыбка, но глаза всё равно оставались тревожными.
- Садись, - мягко предложила она, пододвинув запыхавшемуся Джастину стул. – И рассказывай.
Слова не заставили себя ждать. По правде сказать, Джастин едва сдерживал их поток.
- Я никогда не знал, что он может вот так взять и вдруг пойти в прачечную. Или, скажем, в продуктовый магазин.
Дафни пожала плечами.
- Не по мановению же руки его вещи становятся чистыми. Логично предположить, что ему приходится время от времени заниматься стиркой.
- Не ему.
- Ну, не ему. Это не меняет сути.
Джастин вздохнул поглубже – в который раз за этот долгий день. Дафни смерила его проницательным взглядом.
- Послушай, ведь не это так бесит тебя, - задумчиво протянула она. – Мне вообще вся ситуация кажется немного… нелепой. Ты обвиняешь человека в том, что он ходит в прачечную. В чём смысл?
- Ты права, разумного мало. Всё дело в непривычности. Я просто не смог бы такого и вообразить.
Дафни фыркнула. Недоверчиво скрестила руки на груди.
- Как так? Ты ведь жил с ним. Неужели, ты никогда не видел ничего подобного? Проводя с человеком дни и ночи, рано или поздно неизбежно спотыкаешься о его грязное бельё.
Джастин открыл рот, собираясь что-то сказать, и вдруг понял, насколько двусмысленно прозвучала эта фраза. Хотя, пожалуй, чаще всего он спотыкался о грязное бельё в самом прямом смысле сказанного.
Признаться, и брайановского, и чужого белья в лофте всегда было предостаточно. Хмыкнув, он вспомнил, как в первый же день стащил те самые белые трусы, которые сам никогда в жизни бы не надел. И как странно смотрелись они на Брайане. Они будто только и жаждали, чтобы он их снял.
Джастин прикрыл на миг глаза, надеясь выровнять ставшее тяжёлым и жарким дыхание. Он всё ещё не мог противостоять Брайану, даже воспоминаниям о нём. Тот день, когда он впервые увидел его обнажённым, навсегда отпечатался в его мозгу. Тот самый день, когда он впервые занялся сексом. На миг в штанах стало тесно.
- Так что? – нетерпеливо осведомилась Дафни. – Ни разу?
- Клянусь, - пробормотал Джастин, игнорируя нужды тела. - И это меня удивляет. По-настоящему. Сказать честно, так просто выводит из себя. Пока мы были вместе, Брайан делал всё, чтобы казаться идеальным человеком. Разве это нормально?
Он сокрушённо покачал головой. Ему не нравилось ежедневная бравада «Я Брайан Кинни, и я трахаю тех, кого захочу», но ещё больше ему не нравилась эта мелочная скрытность, в которой не было никакой нужды.
- Что он, умер бы от унижения, позволив мне знать? – вопросил Джастин, устроив руки на столе, а подбородок – в ладонях.
Дафни пожала плечами.
- Очевидно, он не мог позволить тебе видеть этого.
- Получается, я только усложнял ему жизнь, - нахмурившись, проговорил Джастин. - Представь, скольких вещей он не мог себе позволить при мне.
- Как принцесса, - пробормотала девушка, не сдержав улыбки, - скорее, для себя самой, нежели для Джастина.
- Чего? – недоверчиво уставился на неё тот.
- Как принцесса, - усмехнулась Дафни.
Джастин, нахмурившись, почесал подбородок.
- Знаешь, как говорят – принцессы в туалет не ходят.
- Впервые слышу.
- Ну, когда я была маленькая и смотрела все эти мультики Диснея про Золушку и Белоснежку, и Беллу из Красавицы и чудовища, я всё время удивлялась, как же так может быть? Там даже намёка не было на то, что и принцессам иногда хочется в туалет. И тогда моя тогдашняя подружка по песочнице объяснила: принцессы не писают. Они в туалет не ходят. Как будто принцессы – не люди.
- Брайан Кинни не ходит в прачечную, - вопреки навалившейся грусти улыбнулся этой мысли Джастин. - Иначе бы он не был Брайаном Кинни.
Если бы тот день был обычным питтсбургским будничным днём, Джастин просто прошёл бы мимо лавочки, не обратив внимания на хрустнувший под подошвой ледок, сказал бы:
- Привет Патрик. Как жизнь? – и протянул долларовую купюру или горсть звенящей мелочи.
Для Патрика улица была домом, а сбитая из выкрашенных в белый деревянных реек лавка – диваном в гостиной, где рано по утру он дремал, вытянув ноги и подложив под голову свёрнутую в узел драную куртку.
Джастин настолько привык к Патрику, которого он мог наблюдать по пути в художественный институт и домой, что они стали кем-то вроде приятелей. По крайней мере, Патрик был неплохим человеком. И он, как никто, обожал латте из ближайшей кофейни Старбакс. В удачные недели ему удавалось скопить на две-три порции.
Да, если бы день был обычным, Джастин сделал бы всё так, как и прежде, но утро четверга оказалось особенным. В целом, потому, что ещё вчера в кармане у Джастина болтался собранный из ракушек каури и плотных чёрных нитей браслет, который ему не принадлежал. Он принадлежал человеку, который Джастину тоже больше не принадлежал.
Но и не по одной лишь этой причине.
Прижавшись щекой к шершавому камню стены, прижавшись к стене всем телом и чувствуя, как цепляется за неровности шерсть шарфа, он во все глаза смотрел на Брайана, который, бесцеремонно вторгнувшись во владения Патрика, попивал кофе из стакана со знакомым логотипом. Опустив на мгновение взгляд, Джастин чуть улыбнулся. Он так часто встречал Брайана в этом городе, что порой ему казалось, будто они и не расставались вовсе, просто на время – на какую-то жалкую долю секунды – оторвались друг от друга и потерялись в толпе, чтобы быть вместе после.
И как он здесь оказался?
В который раз выглянув из-за угла, Джастин удивлённо выдохнул. Не только Брайан наслаждался свежесваренным эспрессо, но и Патрик с удовольствием потягивал любимый латте, одобрительно поглядывая на неожиданного соседа.
Пожалуй, Брайана ничуть не смущала сложившаяся ситуация: облачённый в расстёгнутое пальто и дорогой офисный костюм, он сидел, закинув ногу на ногу, вынуждая Патрика мириться с оставшимся в его распоряжении пространством, но тот, кажется, был и не против раннего в сравнении с привычным пробуждения. Он оглаживал бороду и поправлял рваный платок, повязанный вокруг шеи, в общем и целом, как и обычно, приводил себя в порядок, просто на час раньше.
- Как твоё имя? – расслышал вдруг Джастин, присаживаясь у стены. Плюнув на занятия, он намеревался провести здесь столько времени, сколько потребуется, до тех пор, пока Брайан не посчитает нужным уйти.
Поразительно, но вопрос был задан не Брайаном. Джастин ещё ни разу не слушал, чтобы Патрик говорил. Вместо приветствия или вербального выражения благодарности он просто кивал. Но его голос, хриплый, прокуренный и немного усталый, звучал неожиданно приятно.
- Брайан, - откликнулся Брайан, делая большой горький глоток.
- Брай, сынок, и что же ты натворил? – с поразительной настойчивостью продолжил Патрик.
Джастин даже зажмурился на миг, предчувствуя негодование Брайана, которое всегда выражалось простым и понятным “fuck off”.
Так ему было проще. Решать проблемы, отталкивая, отстраняясь от тех, кто пытался помочь. Он привык решать всё в одиночку. И в этом случае куда как проще ему было держаться крепче за собственные убеждения, нежели за руки других. А Джастин прекрасно знал, что _заставить_ Брайана принять помощь пришлось бы потрудиться, бессмысленно тратя время и силы. Вот почему наилучшим выходом было сделать так, как считаешь нужным, при этом скромно промолчав. Всегда срабатывало. Сработало и в этот раз.
Негодования не последовало. На горизонте не сверкали молнии. Тишина и покой.
Рассеянно перебирая в кармане воображаемые ракушки браслета, как чётки, Джастин вновь улыбнулся – с оттенком грусти. За последние несколько недель он потерял всякую квалификацию в предугадывании поступков и реакций Брайана. Тот вёл себя совершенно не так, как Джастин привык. Он не стал вдруг и безо всякой причины абсолютно новым человеком, он просто стал… собой? С досады Джастин ударил по жёсткому камню сжатой в кулак рукой, поморщившись от объяснимой боли.
Что же за чудовище из него вылепил Брайан, если против него он выстраивал столь прочные стены? За кого он вообще принимал Джастина?
- Ничего, - пожал плечами Кинни. – Я ничего не сделал. Только им этого мало.
Браслет оказался у Джастина вчера, после полудня. Уже вечером он вновь был у двери, ведущей в лофт. Он честно использовал любой шанс вернуться туда, пусть и остался на грани между квартирой и коридоров. Едва браслет попал к Джастину в руки, едва он коснулся его, почувствовав тепло ракушек, сердце его сжалось и отпустило лишь спустя час или два, по пути в лофт. Перед дверью в подъезд он постоял немного, чтобы прийти в себя, а после сунул руку во внутренний карман безрукавки, нашаривая ключи. И, да, ключ от массивной железной двери всё ещё был у него, вот только Джастин не знал, стоит ли ему ждать подходящего момента, чтобы расстаться с ним, как он сделал с Брайаном, или же воспользоваться тем, что есть.
Они стояли друг против друга у порога, и Джастин понимал, что был рад помочь Брайану выпутаться, но вовсе не готов был вновь вот так столкнуться с ним лицом к лицу.
Он чувствовал, что они флиртуют - пусть даже в самой малой степени. Он чувствовал привкус опасности на языке. Если бы он только сделал шаг, переступив через порог, возможно, он уже никогда не нашёл бы в себе сил уйти.
Взгляд у Брайана был абсолютно шоколадный, он весь был - как тающий на губах шоколад.
Самой первой, на грани сознания мыслью было оставить браслет себе. Мысль эта возникла ещё тогда, в квартире Клэр, даже не мысль, а отголосок, обломок мысли, который не вырос до полноценного образования, и был забыт.
Но если бы он не вернул, он, наверняка, не простил бы себе этого до конца жизни, как эта жизнь ни сложилась бы в дальнейшем. Он просто не мог не использовать шанс, он жаждал побывать здесь хотя бы ещё один раз. Спускаясь по ступеням, оставляя незапертую дверь лофта и Брайана позади, Джастин спорил с собой. Он не мог оставаться равнодушным по отношению к Брайану – тревожился за него, злился на него, слушал его, понимая, что он говорит разумные вещи. Где бы он ни был, с кем бы он ни был, Брайан всё равно незримо присутствовал в его жизни.
И Джастин знал, что скучал по нему.
- Им всегда будет мало, - глубокомысленно заметил Патрик, и Джастин отметил, что в такие моменты обычно приходит время для дружеского похлопывания по плечу. – Им всегда будет мало.
В повисшей тяжёлой тишине Джастин машинально отметил: он никогда не задумывался о том, что выгнало на улицу Патрика. Как долго он пробыл здесь. Чем он жил прежде. Какие демоны копились в его душе. Как вышло, что он любил латте больше, чем любой другой напиток. Почему он заговорил с Брайаном, хотя прежде не говорил ни с кем. Как долго он молчал. Почему он застрял здесь.
Почему Брайан застрял здесь. Что он успел сказать до того, как появился Джастин. Где он провёл ночь. С кем он провёл ночь. Счастлив ли он, что вновь оказался один, на свободе, не связанный никакими обязательствами, птицами со сломанным крылом, мальчишками с дырой в голове…
Джастин никогда не задумывался.
- И что это за мать, если она безоговорочно признаёт вину сына? Более того, кажется, она _хочет_ обвинить его – не важно, в чём, - Джастин едва расслышал эти слова, сказанные шершавым шёпотом, просто вхолостую выпущенные в холодный ноябрьский воздух - не для кого.
Кажется, он выглядывал из-за угла слишком часто или смотрел слишком пристально или скрывался не слишком умело, но в какой-то миг Джастину показалось, что ещё чуть-чуть – и Брайан повернётся к нему, поймает его взглядом и не отпустит.
- Откуда ты здесь? – услышал он вдруг удивлённый возглас, понимая, что всё пропало. Итан потянул его вверх, к себе, вынуждая подняться на ноги, а после неожиданно глубоко поцеловал, принося свой вкус и запах, кончиком языка щёкотно проводя по нёбу и кромке зубов. – Твой урок должен был закончиться, кажется, около часа назад.
- Я перенёс его, - мгновенно сообразил Джастин, увлекая Итана за собой, молясь, чтобы Брайан не успел их заметить. – Надеялся встретить тебя здесь и провести вместе этот чудесный день.
Итан внимательно посмотрел на него и улыбнулся.
- Думаю, тогда нам не следует терять ни мгновения, - заметил он, в подтверждение своих слов чмокнув Джастина в губы. - Пойдём, у меня есть кое-что для тебя.
- Откуда _ты_ здесь? – покидая наблюдательный пост, в свою очередь поинтересовался Джастин.
- Играл на скрипке неподалёку. Даже утром можно неплохо подзаработать.
В доказательство своих слов он продемонстрировал пухлую пачку мелких купюр.
Уходя, Джастин ощущал спиной взгляд. Или же ему только казалось. Или же он _хотел_ ощущать. Так или иначе, он ещё долго не мог понять, как же вышло, что он не расслышал пения скрипки, доносившегося с соседней улицы, где Итан, по его словам, провёл последние сорок пять минут.
Джастин никогда не бывал там прежде, не видел серых бетонных стен и закоулков, не слышал многократно отражённых эхом стонов, от которых у него мурашки пробегали по спине, не чувствовал себя так, будто оказался действующим лицом одного из фильмов ужасов, снятых в шестидесятых. С нервным смешком ему вспомнилась фраза Брайана, о «самой знаменитой сцене в душе после Психо». В этом месте – в сауне, в банях, называйте, как хотите – представить, что нечто подобное возможно, было бы проще простого.
Джастин пришёл сюда с тяжёлым сердцем. И с неясными намерениями. Он вовсе не был уверен, что ему удастся встретить здесь Брайана, более того, он опасался такой возможности. И всё же его не покидала надежда о том, что он оказался в правильное время в правильном месте. Прежде ему удавалось, и теперь не помешало бы немного везения.
Хотя воздух был горячим и влажным, скользкие стены сауны оставались холодными и неприветливыми. Джастин старался как можно меньше касаться их, поскольку они представлялись ему ещё более «опытными», чем в Вавилоне. Наверняка, эти стены стали невольными свидетелями многому, о чём Джастин знать не желал. Он и без того видел и слышал достаточно. По большей части потому, что заплутать здесь было проще простого. Джастина не покидала мысль, что он прошёл мимо приоткрытого помещения, где двух мускулистых парней обслуживал третий, не один раз: пока один из качков мощными, на всю длину члена движениями обрабатывал его задницу, второй хаотично толкался в широко раскрытый рот. Джастин не мог видеть выражения глаз парня, но он мог с лёгкостью представить этот бездумный блуждающий взгляд, словно подёрнутый пеленой, который он не раз наблюдал в задней комнате клуба. Он никогда не видел особой прелести, не находил удовольствия в том, чтобы играть в такие игры. Объездить на пару с Брайаном двух жеребцов, теряясь в поцелуях друг друга – пожалуй, устроить жаркую встречу со свингерами – куда ни шло. Но не стать безвольной куклой из секс-шопа, которая охотно принимает и в задницу, и в глотку.
- Как жизнь? – без особой надежды пробормотал Джастин.
В ответ он заработал тяжёлый, полный похоти взгляд от мужчины, прислонившегося к стене.
- Хочешь… присоединиться? – сбивчиво спросил он, придерживая голову парня, что делал ему минет. По подбородку у того стекала слюна, тускло блестевшая в сумраке сауны.
- Э… нет, спасибо, - покачал головой Джастин, только представив, какая роль будет ему отведена в действе. Скорее всего, ему суждено было заменить пассива, но он сотню раз подумал бы, прежде чем соглашаться. Однажды он чудом избежал подобной ловушки, тогда, на безумной обкуренной вечеринке, и больше не собирался совершать подобных ошибок, поэтому поспешил убраться подальше от развлекающейся троицы, продолжив свой путь по туманному коридору.
За что Джастин был всегда благодарен Брайану: тот не допускал ни малейшей жестокости, и никогда не унижал его, не принуждал ни к чему. И если Джастин отсасывал ему, он делал это исключительно по собственному желанию. И если он раздвигал для него ноги, он _позволял_ его пальцам и его члену проникать в своё тело.
- Сильнее, сильнее, - лихорадочно шептал кто-то: в сауне каждый новый звук множился, будто шептал не один человек, а целый десяток, и это сбивало с толку, но, путаясь в поворотах и комнатах, в конце концов, Джастин нашёл его – источник шума.
Он и прежде не раз видел Брайна трахающим безымянного парня, лицо которого он с большим трудом бы вспомнил на следующее утро. Но никогда ему ещё не доставляло такого необъяснимого удовольствия наблюдать за ним. Напротив, он не испытывал особого восторга, когда Брайан приводил кого-нибудь в лофт. С течением времени он научился относиться к этому хотя бы с равнодушием, но побороть себя удавалось не всегда.
В силу ли их расставания, из-за тех долгих недель, что они проводили не вместе, по какой-то другой причине – но теперь Джастин не мог глаз оторвать от его плеч, стройных ног и округлых ягодиц. У Брайана была светлая кожа на спине и на шее, вдоль позвоночника поблескивали бусины пота, он был так близко, стоило лишь руку протянуть – и оказаться в миллиметре от касания.
В свои первые ночи с Итаном Джастин никак не мог отделать от ощущения Брайана рядом. Под его руками был Брайан, он ощущал его прикосновения, его объятия. Он был в смятении – глаза видели Итана, губы ждали Брайана. Когда Итан уже спал, Джастин, уткнувшись в сгиб локтя, пытался поймать ускользающий запах Брайана на коже, но в последний раз они занимались сексом, кажется, целую вечность назад, и Джастин раз за разом обнаруживал, что теперь пахнет городом и снегом, и немного собой. Больше ничего не осталось.
Но теперь не смутные образы затопили его сознание, Брайан был совершенно реальным, он двигался так, как двигался с Джастином, он всегда отлично знал, что заводит Джастина больше всего. Он знал, как нужно поцеловать его, пробуя на вкус кожу изгиба плеча и у основания шеи, чтобы услышать тихий, едва различимый стон, он знал, как нужно взять его, чтобы тот задохнулся от всепоглощающих ощущений. Он так хорошо изучил Джастина, что стал для него самым лучшим в постели, с этим никто не смог бы поспорить.
Джастин и сам не заметил, как его рука, откинув свободный край полотенца, вслепую отыскала под махровой тканью напряжённый член и, обхватив его, перебирая пальцами чувствительную мошонку, принялась двигаться в одном ритме с Брайаном, который всё сильнее прижимал к себе бёдра парня, притиснутого к стене. Так всё и было: двое в тесной каморе, третий – в коридоре, но на самом деле оставались лишь Брайан и Джастин. Тот третий, чей член тёрся о жёсткий бетон, не имел значения. Ничто уже не имело значения.
Даже глядя на Брайана со спины, Джастин мог безошибочно угадать момент, когда тот готов был кончить. По нему словно бы прокатывалась волна: мышцы его поочерёдно сокращались, начиная с лопаток, затем – в пояснице, у проступающего под кожей копчика, в бёдрах и голенях. Он будто вдыхал так глубоко, что сводило лёгкие, будто вдыхал воздуха больше, чем мог уместить внутри. И запрокидывал голову. Ну, конечно, он запрокидывал голову так, как никто другой, и неимоверно хотелось поцеловать его под подбородком, у холмика кадыка, у ключиц и ниже, обхватить губами сосок, лизнуть и обернуть языком.
Признаться, и Джастин достаточно изучил Брайана. Их тела были близко знакомы друг с другом. Кончая одновременно с Брайаном, Джастин улыбнулся этой мысли и на некоторое время выпал из реальности. Руки залила тёплая влага. Всю осторожность выдуло из его головы, и даже густой пар не в силах быть скрыть его присутствие.
Следить за человеком, с которым расстался по своей же инициативе – это ненормально. Это значит, что он до сих пор тебе не безразличен.
- Что ты здесь делаешь? – голос звучал гулко и шёл откуда-то издалека.
Голову Джастина наполняло эхо и шорохи, как пустую бетонную комнату. Тени.
- Что… я?.. – ломающимся от недавнего удовольствия голосом пробормотал он.
- Что ты здесь делаешь? – глухо.
Он и прежде не раз видел Брайна трахающим безымянного парня, в этом не было ничего удивительного. Но никогда он ещё не видел его таким отчаянным.
У парня были спутанные от горячего пара, но всё же светлые волосы, которые могли бы показаться платиновыми в свете редких ламп. Наверняка, их цвет действительно был подобен топлёному белому золоту на ветру, прядка к прядке, падающие на лоб и щекочущие глаза.
ПРОДОЛЖЕНИЕ В КОММЕНТАРИЯХ
-
-
05.08.2010 в 23:04Мне нужно дойти до определённого состояния, чтобы понять, что же вышло в результате и что осталось от начальной задумки. очень интересно, что задумывалось изначально?
а внимания конечно стоит!
Находил ли сам Брайан в детстве птицу со сломанным крылом? Джастин стал этой птицей, даже, пожалуй, птенцом, которого Брайан выходил и вырастил, дождавшись, когда появятся первые несмелые пёрышки, а после оттолкнул его прочь, силой заставив лететь. Как учат плавать, кидая в воду, в которой наступает хаос движения, так Брайан подбросил его в стылый воздух и приказал выбирать, вернуться ли на твёрдую, каменистую землю, или же воспарить в рассветных лучах.
прониклась этим абзацем очень сильно.. ведь действительно, птенец..
а Итана я терпеть не могу, вот!
-
-
05.08.2010 в 23:12-
-
06.08.2010 в 08:30Большое спасибо, что прочла! Я к Итану отношусь с равнодушием, которое иногда переходит в раздражение=) Но я всё равно люблю третий сезон, потому что эти отношения с Итаном очень выгодно оттенили главную линию Брайана и Джастина. Мне было интересно наблюдать за Брайаном после разрыва, конечно, обидно и больно за него, но всё-таки и интересно тоже.
Насчёт изначальной идеи
F*cking Princess
Спасибо!! на самом деле, это даже не начало - это бОльшая часть фанфика, окончание хотела ещё вчера выложить, но почему-то сайт мне этого сделать не позволил - был глюк. Так что сейчас выкладываю всё, что осталось. Надеюсь, понравится=)
-
-
06.08.2010 в 08:31- Что ты здесь делаешь? – от этого вопроса веяло холодом, так что его смело можно было бы приравнять к резкому «не ходи за мной, не преследуй меня, отвали, исчезни, пропади».
Брайан ненавидел, когда его ловили на слабости, поэтому он предпочёл спрятать растерянность за привычным ехидством.
- Солнышко, - проговорил он, мимоходом хлопнув по заднице того самого парня, которого трахал пару минут назад. Парня с платиновыми волосами. – Этот мир слишком дик для тебя, так что будь осторожен, ты ведь не хочешь попасться. К тому же, теперь у тебя есть бойфренд. Что? Ты не захватил его с собой, чтобы показать это чудное место?
Которое больше похоже на хоспис, чем на сауну, вот что крутится у Джастина в голове. Ему становится сложно бороться с дрожью. Ещё он думает, что в чёрных комедиях именно в такие моменты кто-то из персонажей замечает: «теперь ты знаешь мой секрет, и мне придётся убить тебя».
Я знаю о тайной стороне твоей личности.
Нелегко тому, чья тайна раскрыта, но гораздо тяжелее открывшему ящик Пандоры.
Я не хотел знать, вот о чём думает Джастин. Я не хотел знать.
Он прежде видел Брайана пьяным. Однажды, почти сразу же после их расставания, он видел его пьяным по-настоящему, не ради развлечения, а ради забвения – он был пьян, так пьян, что не стоял на ногах, и если бы не Майкл, придерживающий его под руки, то он непременно упал бы.
Так странно, что образ Брайана в этих воспоминания представал настолько чётким, что весь антураж уходит на задний план, и где всё происходило, уже не имело значения. Яркие огни. Незнакомые лица. Не может быть Вавилон, потому что тогда Джастин ещё следовал данному самому себе обещанию не появляться там. Скорее, вечерняя улица. Где? Когда?
Этого Джастин не помнил. Он помнил ощущение ворочающегося под сердцем страха. И боли оттого, что нет возможности исправить, прийти, вернуться, обнять, успокоить и сделать так, чтобы всё вернулось на круги своя.
Так вот тот прошлый страх ничего общего не имел с этим, настоящим, готовым попробовать Джастина на зуб. Этот страх возникал при одном лишь взгляде на Брайана, припавшего к стене. Он нависал над Джастином, но не безусловно, не так, как скала нависает над океаном. В нём вдруг оказалось куда больше ломаной нерешительности, чем Джастин привык видеть.
- Зачем ты здесь? – нахмурившись, судорожно прошептал Брайан. Глаза у него были закрыты, а руки – сжаты. Казалось, он с трудом сдерживается. От чего – неясно. То ли от того, чтобы схватить и прижать к себе, то ли от того, чтобы оттолкнуть и ударить.
Джастин стоял перед ним, прислонившись к обжигающе холодному бетону, в отчаянии закусив влажную кожу у запястья. Он отдал бы многое, чтобы его ноги перестали подгибаться, и в какой-то из моментов, когда он тщетно пытался уговорить сердце биться помедленнее, он вдруг осознал с невыразимой ясностью, почему никогда не наблюдал ничего подобного. Почему никогда не видел Брайана в магазине, на рынке, в прачечной, и, о, Боже, трахающим кого-то, кто пугающе напоминал самого Джастина – кого бы то ни было. Он вдруг понял, и знание это не принесло ему облегчения. Всё дело было в самом Джастине, в его присутствии в жизни Брайана, который ни за что не позволил бы ему увидеть себя иным, нежели идеальным. Герои не плачут, не проигрывают и не ошибаются. Как же, должно быть, тяжело ему приходилось.
Джастин поморщился от перехватившей дыхание боли где-то глубоко внутри. Такой ход мыслей был далёк от рационального, но из-за теперешней своей жизни с Итаном он не мог отделать от преследовавшего его чувства вины, которое раз за разом находило новые выражения и формы. Теперь же оно обернулось виной за все те неприятности, которые он, Джастин, доставил Брайану. Точно так же Тейлор чувствовал себя, когда расстались его родители, но Брайан вполне доходчиво объяснил тогда, что всё это бред, не больше. Теперь же рядом не оказалось никого, кто обладал бы ясным брайановским взглядом на жизнь и трезвым (в отличном от привычного значении) к ней отношением.
За первой мыслью последовала и вторая. Очевидно, чем меньше близких Брайану людей пребывало рядом с ним, тем реже ему приходилось скрываться. В конце концов, с горечью подытожил Джастин, он остался бы в полном и совершенно, анархически свободном одиночестве, и только призраки прошлого, грубые копии тех, кого он – в своём собственном покорёженном жизнью смысле – мог любить, окружали бы его, не задавая ненужных вопросов, не выражая ненужного мнения.
- Тебе лучше уйти, - Джастин не сразу понял, что слова были адресованы ему. – Уходи. Пошёл вон. Возвращайся к своему бойфренду.
Глупо, кому же ещё? Другой блондин давным-давно выбрался из этих похожих на катакомбы закоулков. Или же стал участником нового раунда животных игр.
Впрочем, Брайан опередил его. С трудом натянув джинсы на влажную кожу, накинув чёрную куртку на голое тело, он резко зашагал по направлению к выходу, затерянному в клубах пара.
Джастин выбежал вслед за ним на холод, в пустынный сонный переулок, который не хранил ничьих следов. Он даже отзвука лихорадочно частого дыхания не хранил.
Влажные после сауны волосы мгновенно обледенели на ветру, и Джастину пришлось вернуться внутрь, где дрожь и непреодолимое чувство одиночества путника в пустыне навалились на него с новыми силами.
Возможно, даже лучше, что он ушёл, исчез из жизни Брайана, подумал он. Ему не нужно было иметь дела с Брайаном Кинни. Но Брайан был ему нужен.
Джастин в который раз почувствовал, что сходит с ума от дикой противоположности собственных мечтаний.
Кашель он принял как справедливое наказание. Вернувшийся из концертной поездки Итан принёс ему большую кружку чая с остатками вина. Как оказалось, последнюю в их собственной романтичной любовной истории, которой кое-кто был сыт по горло. Джастин покорно выпил странную на вкус смесь и поплотнее завернулся в старое шерстяное одеяло. Он чувствовал себя больным не только из-за простуды, он чувствовал себя больным без Брайана.
-
-
06.08.2010 в 08:32- Он был уже не со мной, - сообщил Джастин в самый неподходящий момент: подруга как раз глотнула слишком горячего глинтвейна. Дафни закашлялась.
- Прости? – недоверчиво посмотрела она на Джастина.
- Он был уже не со мной, - повторил тот. – Итан был уже не со мной. Слава ударила ему в голову. Он хотел всего и всех – сразу. Он видел, каким может стать его будущее. И в этом будущем могло не оказаться места для меня.
Они немного помолчали. За окном уютного бара, где они условились встретиться, проходили унылые люди, оставившие попытки укрыться от обильного снегопада, который больше походил на густой осенний дождь – вода, обрывки листвы и депрессивного бреда – всё вперемешку.
Листья пришли из прошлого. Стоило лишь оттепели чуть смягчить суровость зимы, как они с готовностью вынырнули из-под наста и поднялись в воздух. И теперь, кружась вместе с белыми хлопьями, лезли в глаза и рот, причиняя массу неприятностей жителям Питтсбурга. Дафни пришлось вынимать колючие их обломки из капюшона пальто.
- Место всегда нашлось бы, - улыбнулась она. – Всё дело в том, нужно ли оно было тебе.
- Что это за отношения, в начале которых ты уже задумываешься об их возможном окончании? – негромко и риторически осведомился Джастин, игнорируя пристальный взгляд Дафни.
Она на миг прикрыла глаза.
- Послушай, я тебя сейчас кое о чём спрошу, - предупредила она.
- Звучит, как угроза, - усмехнулся Джастин.
- Тихо, я пытаюсь сосредоточиться.
- Нечто и вправду ужасное?
Дафни лишь отмахнулась от него.
- За что ты так любишь его? – наконец, несмело проговорила она. В последнее время они не то что бы избегали упоминать Брайана в своих разговорах, просто у Джастина становилось такое лицо, будто он получал удар под дых всякий раз, когда о нём заходила речь. - Что тебе особенно нравится?
Каждый человек состоит из таких вот моментов, которые, складываясь мозаикой, составляют его сущность, за которую любят, ненавидят, презирают, выбирают…
Джастин невольно был поражён тем, с какой лёгкостью он обнаружил ответ. Отчего-то на первом месте оказалось именно следующее:
- Я безумно люблю Брайана Кинни, сидящего на полу в лофте с косяком, запутавшимся в пальцах.
Едва произнеся это вслух, он осознал, что нисколько не кривил душой. Однажды ему представился случай увидеть именно такого Брайана – задумчивого и удручённого чем-то. Чем-то: проблемой с тем парнем новичком в рекламном агентстве, Кипом, который подал на него в суд за сексуальное домогательство.
По какой-то причине он не пытался прятаться тогда.
- Я люблю то, как Брайану приходится присаживаться и наклоняться всякий раз, когда он целует меня.
И это он тоже любил. В подобном жесте сквозил намёк на заботу.
Но самое лучшее он оставил только себе. Он понял, за что любит Брайана больше всего.
Джастин любит его в те редкие моменты, когда Брайан не думает о сексе. Можно поспорить с тем, что подобные минуты, возможно, мгновения, вообще существуют, но Джастину об этом известно лучше прочих.
Это вовсе не моменты отчуждения. Это моменты того, что за пределами разума человека, как бы громко это ни звучало. Никаких дразнящих игр, только сигаретный дым, тишина и едва ощутимые прикосновения.
Брайан давит окурок в пепельнице, выдыхает последнюю порцию серой мглы и прикрывает глаза. Ресницы его подрагивают, когда он просто стоит, прижавшись щекой к затылку Джастина, не целует, не ласкает, просто стоит, и ощущение по-своему чудесное. Такое горько-сладкое ощущение, когда нехватка оборачивается приятным ожиданием.
- Брайан, - осторожно шепчет Джастин, но ладонь протестующе накрывает его губы.
- Тшш, - качает головой Брайан, и этого достаточно.
Об этом никто никогда не узнает.
- Глаза у тебя совершенно мечтательные, - негромко заметила Дафни, но Джастин всё равно вздрогнул от неожиданности: он настолько погрузился в свои мысли, что на некоторое время позабыл о подруге. – Ты ведь не скажешь, о чём думал.
Тот с улыбкой покачал головой.
- Можешь не говорить, - пожала плечами Дафни, - мне и без того всё ясно.
- Что тебе ясно?
- Ты никогда не переставал любить его.
Отбросив за спину курчавые локоны, она поднялась из-за стола и направилась к барной стойке. – Хочешь что-нибудь выпить?
- Воды, - рассеянно пробормотал Джастин, но вместо стакана на стол с приятным звоном опустилась пара запотевших бутылок с пивом.
- После такого не мешает расслабиться, - усмехнулась Дафни.
-
-
06.08.2010 в 08:33- Я никогда не перестану любить Брайана, - чуть позже, когда они добрались до дома, который Дафни делила с несколькими друзьями, немного перефразировал сказанное Джастин. – И я никогда не вернусь к нему.
Дафни неторопливо перевела взгляд от библиотечной книги на Джастина, который не так давно оккупировал софу у стены на правах временного соседа по комнате.
- Подумай ещё раз, хорошенько, прежде чем говорить мне такое, - усмехнулась она. – А то я никак не могу решить, начинать ли уже бояться того, что ты застрянешь здесь на веки вечные, или же нет.
Джастин через силу улыбнулся. На самом деле он думал достаточно долго и крепко, прежде чем озвучить нечто подобное.
- Не беспокойся. Я найду жильё. Придётся долгое время скитаться и побираться, но, в конце концов, я всегда могу рассчитывать на Патрика. У него полным-полно места.
Они вновь переглянулись и одновременно фыркнули от смеха.
- Какой же бред ты порой изобретаешь! – покачала головой Дафни. – Ты ведь не думаешь, что я выставлю тебя вон и позволю жить на улице?
- Конечно, не думаю, - вздохнул Джастин и посерьёзнел.
С Дафни ему всегда было весело. С Брайаном же теперь – тревожно. В другой ситуации ему польстила бы мысль о том, что безумно скучающий Брайан искал в разношерстной вавилонской толпе и в пустоте саун кого-то, кто смог бы стать неуклюжей заменой Джастину, но только не теперь. Страх, поразивший его в банях, ещё не отпустил.
- У меня возникло жуткое подозрение, - сглотнув, проговорил Джастин. – Я не могу жить с Брайаном, а он не может жить без меня. И я не могу жить без него. Но с ним – не могу.
Запутавшись, он беспомощно покачал головой.
Он многое перебрал в голове с тех пор, как ушёл от Итана. Смотрел на свои изрезанные шипами рол ладони и много размышлял о том, кем Брайан становится, когда он, Джастин, вдруг возникает на горизонте. Уж точно не тем, кем является.
- И что же ты собираешься делать? – поинтересовалась Дафни, покусывая кончик карандаша, которым помечала что-то в учебнике.
Наверное, думать и думать ещё больше, поморщился Джастин. Думать долго и муторно. Вспоминать то, о чём забывал долгое время.
В конце концов, он решит, что если не сможет не словами, а действиями убедить Брайана, что с ним ему не нужно быть идеальным, что он может быть собой, то их отношения и вправду не должны существовать. Но чтобы узнать наверняка, ему придётся попробовать заново. Потому что эти вспышки настоящего Брайана время от времени прорываются наружу, как это было в недели после выхода Джастина из больницы. И, возможно, всё получится.
- Для начала, навещу Вавилон, - смело заявил Джастин. – Должно быть, этим вечером там будет особенно весело.
Он переоденется и отправится в путь.
И в конвульсиях собственного тела, глядя прямиком в чёрные в полумраке комнаты глаза Брайана, он вдруг с пугающей ясностью осознает, что, трахая любого парня в этом клубе, о, Боже, в этом городе, он всё равно, что трахает Брайана. Эта мысль окажется такой возбуждающей, что Джастин с новой силой примется вколачиваться в извивающегося под ним парня, не разрывая контакта взглядов.
Он не будет чувствовать себя больным или вновь заболевающим, не будет чувствовать себя так, будто переживает рецидив, но даже он не сможет знать наверняка, что до окончательного возвращения остались считанные дни.
Пора.
3 августа 2010
-
-
06.08.2010 в 10:04- Я безумно люблю Брайана Кинни, сидящего на полу в лофте с косяком, запутавшимся в пальцах.
- Зачем ты здесь? – нахмурившись, судорожно прошептал Брайан. Глаза у него были закрыты, а руки – сжаты. Казалось, он с трудом сдерживается. От чего – неясно. То ли от того, чтобы схватить и прижать к себе, то ли от того, чтобы оттолкнуть и ударить. очень живо представила, захотелось пожалеть Брайана
Он вдруг понял, и знание это не принесло ему облегчения. Всё дело было в самом Джастине, в его присутствии в жизни Брайана, который ни за что не позволил бы ему увидеть себя иным, нежели идеальным. Герои не плачут, не проигрывают и не ошибаются. Как же, должно быть, тяжело ему приходилось. жалко его(((
читать дальше
-
-
06.08.2010 в 10:13Спасибо, что продолжаешь читать! На самом деле, это уже конец, так что больше никакого ангста не будет=) Останется всё, как и было, уклоном=)
Фраза про Брайана с косяком - отражение моих собственных чувств по отношению к персонажу. Просто Джастин говорит моими словами=))
Я всё пересматриваю третий сезон и понимаю, что, наверное, Брайана не нужно жалеть, важно его понять. Но всё время убеждаюсь - из всех его близких и друзей, которых он ещё сохранил, никто его так окончательно и не понял. Только Джастин, наверное.
-
-
06.08.2010 в 10:36спасибо, мне понравилось очень читать!
пошла пересматривать серию с контактом взглядов)))
-
-
06.08.2010 в 10:55жаль, что я тебя расстроила, прости! но я рада, что понравилось. Просто я пока думаю, выкладывать ли на сообществе. Очень хочется, но как-то боязно=))
приятного пересмотра, мне этот момент тоже очень нравится - так сказать, начало нового периода в отношениях - возвращение.
-
-
07.08.2010 в 21:36-
-
08.08.2010 в 10:42в общем, такое дело=) я раньше постоянно использовала курсив для расстановки смыслового ударения в определённых местах, а потом мучилась с расставлением скобочек типа , потому что вордовская разметка в дневниках не сохраняется. В конце концов, мне это так надоело, что я решила использовать "_" (тоже точно не знаю, как называется=), я подглядела это у одного автора на сообществе фанфиков по Star Trek=)) В общем, назначение у него то же самое, выделение значимого слова, акцентирование. Но так гораздо удобнее.
Вот такая история=)
-
-
22.08.2010 в 12:39Я плакала, когда была эта серия про замену Джастину. До боли было жалко Брайана, потому что он потрясающий. Его ведь нельзя не любить, не смотря ни на что. Ты как-будто залезла в его голову, и все сразу встало на свои места.
Спасибо.
-
-
22.08.2010 в 12:43конечно, можно на "ты"!
Большое спасибо за то, что прочла, абсолютно согласна с тобой насчёт того, что Брайана нельзя не любить=) И любить его нужно таким, какой он есть, не пытаясь изменить.
-
-
30.10.2011 в 12:20Мне безумно нравится стиль - красивый, образный, но в то же время совершенно без пафоса, без каких-то лишних деталей, без попыток сыграть на эмоциях.
Очень понравилось сравнение Джастина с птенцом, которого вырастил Брайан, которого Брайан научил летать
А Джастин полетел определенно не туда, куда нужно было. Но с другой стороны, без этого опыта он мог бы и не узнать настоящего Брайана. Брайан очень хорошо прячется, а Джастин просто не знал, куда смотреть. Теперь знает. Теперь, когда Брайану плохо, маска частично приоткрывается, и если уметь смотреть, то можно увидеть очень многое. И у Джастина получается - он видит и этого безымянного блондина - неудачную замену, и прачечную, и одинокий вечер Брайана в лофте, и разговор с бездомным. Теперь Джастин понимает того, кого любит, а это главное.
Понравилось, как Брайан постоянно чувствует Джастина, его присутствие, даже когда не смотрит на него - меня еще в сериале этот момент зацепил.
Понравилась Дафна, которая все прекрасно видит и понимает, и вовремя заданными вопросами помогает Джастину понять, что же ему нужно
Спасибо
-
-
31.10.2011 в 08:10Спасибо! Больше всего, как ни странно, меня обрадовала фраза про отсутствие пафоса, потому что, признаюсь честно, я страдаю пафосными описаниями и люблю употреблять громкие слова. И это не может не сказываться на стиле. Получается иногда немного "дёшево", что ли=)) Но я стараюсь, как могу, избегать этого . Поэтому - отдельная большая благодарность!=))
Третий сезон для меня (ну, и для большей части зрителей, наверное) стал испытанием. Когда я смотрела Квиров в первый раз, я просто локти кусала от досады и обиды, когда Джастин ушёл от Брайана к Итану. Мне так не нравился подобный поворот событий! Но после я поняла, что сценаристы сериала - очень умные и мудрые люди. Во всём. И в том, как они ввели Итана в сюжет, в каждой мелочи, в завершении сериала, - буквально во всём. Эта история со скрипачом невероятно эффектно оттенила отношения Брайана и Джастина, показала нам совершенно другого Брайана, с разбитым сердцем, потерянного, оставшегося одного. Конечно, можно сказать, что он и так всегда предпочитал быть один, но тут наконец-то у него появилось что-то похожее на настоящие отношения, он стал привыкать к извечному присутствию этого светловолосого мальчишки, который никак не отставал от него=)) А тут вдруг мальчишка нашёл себе нового друга и любимого. И Брайан в полной мере ощутил, насколько пустой жизнь оказалась без Джастина. Так что теперь я даже не могу испытывать раздражения в отношении Итана. Ведь он сыграл важную роль в истории: показал, насколько важны друг для друга эти двое. А ценность каждой ссоры и расставания в возможности примирения и новой встречи.
Поскольку беззащитный и покинутый Брайан вызвал у меня столь сильные чувства, мне очень захотелось написать про него, при этом наблюдая действие глазами Джастина, который играет роль этакого тайного свидетеля и с каждым днём всё больше убеждается в том, насколько дорог ему Брай. Дайне - отдельный респект=)) Она отличный друг, на мой взгляд. И хотя в фике этого нет, мне очень нравятся моменты, когда она встречается с Брайаном - по какому бы то ни было поводу. Просто интересно наблюдать за тем, как она его воспринимает, как меняется её поведение - от начального восхищения, от которого захватывает дух, до более спокойного, достойного поведения. Она тоже взрослеет, тоже меняется.
Большое спасибо за комментарий!
-
-
31.10.2011 в 11:33Согласна - сценаристы сериала действительно молодцы. У них все логично и правильно. Не так, как хочется, чтобы оно было, а так, как оно бывает. И это расставание нужно было. Чтобы понять, что им действительно нужно и что важно на самом деле. Чтобы было, с чем сравнить.
Дафна мне тоже очень нравится - она такой совсем сторонний наблюдатель, и ее глазами, ее какими-то короткими ремарками очень интересно видеть Джастина с Брайаном со стороны.
-
-
31.10.2011 в 12:42Наверное, поэтому у меня частенько получается такой "телеграфный" стиль, когда я пишу по Квирам, настраиваюсь на их волну. Хочется чёткого ритма, конкретных слов, оформленных эмоций. Я как-то раз читала переводной фанфик, называется, "Перепутье", и там как раз развивалась линия про рак Брайана, только немного в другом ключе. И автору, и переводчику, на мой взгляд, очень точно удалось описать отношение персонажей к болезни и отношения между ними вследствие этой болезни, не прибегая к пафосу и не пытаясь давить на жалость. Читатель сочувствует персонажам, но не жалеет их. Когда читаешь, чувствуешь это напряжение, некую безысходность, тяжесть, но никогда не испытываешь пустую жалость. Не всплёскиваешь руками, не хватаешься за голову, не думаешь о том, как это ужасно - болеть, а просто следуешь за автором на протяжении всего рассказа и ощущаешь неподдельное, настоящее.
-
-
31.10.2011 в 13:10-
-
01.11.2011 в 07:50Я тебе очень советую Перепутье, это прекрасный рассказ. И хотя там затронута столь сложная и тяжёлая тема, именно в таких условиях гораздо ярче проявляется любовь персонажей. В общем, приятного вам прочтения!
Да, история о раке в Квирах - нелёгкое испытание, тем более что она приключается с Брайаном, который в последнюю очередь ожидал, что нечто подобное может с ним случиться. Думаю, в какой-то мере он поверил в то, что, как и Гнев, непобедим и неуязвим. Это детская вера, конечно, почти что безосновательная, но тут всё как в случае с войной - всегда есть ощущение, что война - это где-то очень далеко и не с нами, пока она не окажется у нас на пороге.
-
-
07.12.2017 в 10:24-
-
14.08.2019 в 08:33Большое спасибо за добрые слова!