Nice planet. We'll take it.
[Laliho], благодаря твоему посту я узнала про это аниме. Спасибо!
Название: The Last One
Фандом: Ai No Kusabi
Автор: Reno aka Reno89
Жанр: angst
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Ясон/Рики
Предупреждение: пафос, аниме-матчасть
От автора: крошечная зарисовка, которая пришла мне в голову ранним утром, около шести. Неконтролируемая реакция на раздражитель (в хорошем смысле этого слова, имею в виду первый эпизод римейка). До пронзительности аниме, признанного классикой яоя, мне далеко, но, тем не менее, спасибо за внимание!
The Last OneВ аду, каким стали охваченные пламенем останки Дана Бан, эта последняя сигарета оказалась как раз к месту. Ясон не курил. В курении не было размеренной логичности, которую проповедовала Юпитер. Курение представлялось отчаянным развлечением для безродных, не знавших радостей чистого разума. Тем, кто медленно гнил в трущобах Кереса, ничего другого не оставалось.
Кроме того, идеально отлаженный механизм тела блонди не знал вредных привычек. По крайней мере, так Ясон думал до недавних пор. Но в Танагуре едва ли кто-то счёл бы желание завести домашнего питомца отклонением от нормы. Другое дело, что питомцем оказался монгрел, а не элитный образец, выращенный в соответствующих условиях, но и это поначалу казалось лишь эксцентричной, но не несущей вреда выходкой умело скроенного ума. Одна игрушка заменяет другую, наскучившую, – таков был круговорот петов в мире белокурых богов. И кто же мог предположить, что всё закончится вот так, бесславно, среди ощерившихся арматурой развалин, среди тупой боли в висках и слабой, смазанной – в отнятых выше колена ногах.
Определённо, сигарета оказалась как раз к месту. Ясон чувствовал это в пальцах, сомкнувшихся вокруг тонкой трубочки с пьянящим содержимым. Отрицательное влияние монгрела, так сказал бы Рауль. Ему ненавистна была мысль о том, что Рики, эта чернь, возникшая, не иначе как, из грязи, собравшая себя по частям из подручных материалов, мог иметь власть над высшей расой. У монгрела было преимущество, которое Ясон привык считать очевидной слабостью, – в нём жизнь кипела, рвалась наружу, взрывалась в каждом ругательстве, брошенном сквозь зубы, и в каждом стоне, что он не мог сдержать. Юпитер, очевидно, ошиблась. Эмоции и чувства оказались слишком притягательны, чтобы отказаться от них – даже ради жизни просветлённого и просвещённого.
Вокруг ревел огонь, но он ещё не добрался до них – лизал камень стен. Докурить они успеют, на этот счёт у смерти не было никаких возражений. Кончик каждой из Black Moon сочился лиловым, а Рики всё никак не мог надышаться вяжущим ароматом вволю. Затылком он ощущал жёсткий наплечник Ясона, спиной и поясницей – подтянутый бок и узкое бедро. Больше ничего не было – на этом прежде идеальное тело заканчивалось, и Рики едва сдерживался, лишь бы не протянуть руку, не убедиться в этом воочию, окунув пальцы в густую кровь и живую ещё массу сухожилий и мышц. Вместо этого он продолжал сидеть неподвижно, вдыхая и выдыхая дым уголком рта.
О, если бы они *стояли*… сидели так вечно, обратились бы камнем, но не сдвинулись с места, не отпустили бы призрачное…
Дурман уже проник в его голову и пропитал ткани организма настолько, что крошечная жгучая искра, упавшая на щёку, показалась прохладной дождевой каплей. А ведь Рики никогда не верил, что над Эосом может идти дождь. В трущобах Кресса – да, там ливень был что надо. Он заливался в рот, наполнял ноздри и смывал пыль с разбитых улиц. Выплакавшееся небо вздыхало до рези в лёгких и опускалось на ржавый каркас города рыхлой массой, которую безжалостный ветер рвал на части и, в конце концов, уносил прочь.
Однако в белой обители, стерильной до тошноты, дождям, казалось, не было ни места, ни резона проливаться. Баланс сил здесь исключал столь бурные проявления стихии, и Рики тосковал не только по своей прежней жизни, но и по живительной влаге, которая без спросу настигала Бизонов, где бы они ни были, и окатывала с ног до головы. Бизоны смеялись. Ржали во всю глотку. Ржали до упаду, с размаху налетая друг на друга. Вцепившись в плечи, в спины, катали друг друга на закорках. Они бесились подобно неким первобытным существам, в тот миг и вправду становились теми, на кого чистый белый мирок взирал с нескрываемым презрением, - дикими монгрелами из трущоб. Но дождь заканчивался. Оставались грязные лужи, липкая холодная одежда, потерянные взгляды. Бездумный восторг сменялся неясной тоской. Они расходились по своим углам, пока солнце не возвращалось и не приносило им в дар утраченный боевой дух.
Каково же было удивление Рики, когда, сидя на каменном бордюре, отделявшем обширное пространство балкона от вечности, он вдруг почувствовал щёкотное прикосновение. Прозрачная, словно слеза, капля прочертила свой путь по острой скуле и скользнула во впадину щеки. Морок. Иллюзия. Рики закрыл глаза и глубоко затянулся. Горький дым казался куда лучше безвкусного очищенного воздуха. Он затянулся ещё раз, не успев толком выдохнуть первую порцию, и с удовольствием, знакомым только невольникам, только тем, кто почти позабыл, насколько упоительной может быть любая ссадина, любой синяк, любой ожог, полученный невзначай от столкновения с простой и понятной жизнью, почувствовал, как нарастает внутри удушающий, дерущий глотку кашель.
Небо не выдержало. Наверняка, ему тоже хотелось ощутить себя живым и подвижным, а не статичным, заключённым в выверенную структуру зданий-свечек, парящих в вышине. А, может быть, всё дело было в обиде, копившейся долгое, долгое время, пока эти ангелоподобные существа смотрели свысока на то, что изначально было выше самого статного из них. Небо капризно, но гордо заявило о себе тонкими струями-пиками, которые накрыли белый мир невесомой кисеей. Водяная сеть поймала город, и Рики трепыхнулся в ней подобно рыбе, попавшейся на крючок. Сердце забилось тяжело и часто, сердце заранее знало, какой будет его радость – недоверчивой, будто голодный затравленный зверь в клетке, которому кинули кусок мяса, и очарованной, словно ребёнок, впервые увидевший, как золотистый диск солнца тонет в океане.
Сигарета не продержалась долго, погасла с тихим шипением, но Рики уже не было до неё дела. Он впитывал запах свежести, вмиг отрёкшись от удушливой никотинной гари. Он собирал влагу в ладонях, подносил к самому лицу, плескал влагой прямо в широко раскрытые глаза и не чувствовал рези. Он пил влагу. Он был влагой.
Из-за шороха дождя, умиротворяющего, как забвение, Рики не слышал шагов. А слова, последовавшие за шагами, скорее, предпочёл не слышать.
- Иди внутрь. Ты промокнешь.
Но он _хотел_ промокнуть – до нитки. Всеми силами души он жаждал этого – вновь ощутить дождь на коже и каждой клеткой. С ликующим криком вскочить на борт корабля, попавшего в бурю, одним бездумным движением разорвать на груди одежду и с головой окунуться в беснующиеся струи-волны.
Словно бы предугадав безумное желание, его обняли так неожиданно, что погасшая сигарета едва не выпала из приоткрытых губ. Будь она живой, будь она до сих пор вместилищем для яростного пламени, усмирённого человеком, табаком и недолговечной папиросной бумагой, - она бы крошечной точкой прочертила дугу, будто падающая звезда, и Рики загадал бы желание – как люди в давние времена. Наивные, глупые, мечтательные люди, у которых не было ничего, кроме свободы, но именно свобода и являлась их главным богатством.
- Что… ты делаешь? – поначалу он попытался вырваться, высвободиться, вовсе не уверенный в происходящем. Вполне возможно, что он уже надоел Ясону или разозлил его чем-то, и теперь бесстрастный блонди задумал придушить его и сбросить вниз, в сияющую огнями пустоту. Но, кажется, Минк вовсе не собирался расставаться с ним. Напротив, он склонился ниже, почти устроив голову у Рики на плече, и вкрадчиво прошептал:
- Не хочу, чтобы мой пет простудился. Ты будешь не в форме, а это невыгодно для нас обоих. Иди внутрь. Постель уже расправлена.
И хотя эти слова прозвучали ровно, с привычной сухостью, руки его лишь крепче обхватили черноволосого юношу, сжимая, как тиски. Сколь тренированным ни было бы тело беспризорника из Кереса, Ясон во многом превосходил его. Но никогда не причинял Рики настоящего вреда, от которого тот никогда не оправился бы. Всегда застывал в широком шаге от истинного увечья, и кажущееся безразличие сменялось… пожалуй, сменялась теплотой – разумеется, теплотой в понимании блонди, которая горела холодным, но неожиданно голодным пламенем, которое само нуждалось в том, чтобы его согрели.
Белый плащ путами обернулся вокруг их ног, и Рики с удивлением осознал, что и вправду замёрз. Озяб. Пока блонди не прикоснулся к нему, он этого и не замечал. Ясон показался ему горячее, чем прежде, словно бы температура его выточенного разумным компьютером организма значительно выросла, не причиняя никаких неудобств своему владельцу. Волны тепла накатывали, как прибой, тянули за собой в расслабленную тишину сна.
- Я-то думал… - пробормотал Рики, не в силах противиться наваждению, и прислонился к широкой груди, – что ты холодный как ледышка.
По тонким губам Ясона электрическим разрядом скользнула едва заметная улыбка. Она хрустальной бусиной покатилась по каменным плитам и сорвалась вниз – крохотной звёздочкой.
Рики загадал бы желание. Будь та сигарета живой, прочерти небо яркий осколок иных планет, он загадал бы стоять так вечно. Обратиться камнем, но не двигаться с места, не отпускать призрачное и обманное ощущение счастья, в которое он даже не верил. О, если бы они стояли так вечно, и руки Ясона не тянулись бы ниже, не касались бы его там, откуда нет пути назад. Если бы только эти руки не замыкали замки на цепях, не приковывали к изголовью кровати, не надевали чёртово рабское кольцо на возбуждённый орган. Если бы эти руки не мучили обессиливающими ласками, после которых едва удавалось встать на ноги и пройти пару шагов. Но эти руки… Рики болезненно поморщился, отгоняя воспоминания в воспоминании. Слишком тёмными они были, и эта темнота всё портила.
Потому что он хотел бы отдать больше, чем просто тело. Просто не знал, как, и краем сознания – самым краем, острым, как лезвие лазерного ножа, - понимал, надеялся, что этот дождь и это чувство, которое он рождал внутри, чувство невиданного и абсурдного единства между представителями совершенно разных миров – стократ превышает примитивную страсть или влечение. Что источник его запрятан гораздо глубже, что источник его – не стальные мышцы, не кожа, не кости, не плоть.
И они стояли так под дождём и смотрели на этот идеальный до отвращения город, пока белокурые волосы Ясона не стали совсем тёмными от воды. Они обрамляли его благородное бледное лицо, падали на одежду, и вокруг каждой мокрой пряди расплывалась серая клякса. А после кляксы слились в одну, и стало всё равно, идёт ли дождь, или всё это – дурман, тот самый, что клубился у Рики перед глазами и колкими точками оседал на языке.
Воспоминание рассеялось – Black Moon обратилась палочкой серой золы и разлетелась ломкими хлопьями. Жестоко и жёстко вытолкнуло обратно, в пылающую реальность, ударило в солнечное сплетение, дохнуло в лицо близкой гибелью. Рики с трудом верил усталым, воспалённым от боли и дыма глазам – разобраться в плотно сплетённой материи бытия оказалось непросто. Но руки… руки продолжали прижимать его к себе.
- Помнишь?.. - выдохнули они почти одновременно в раскалённый воздух, который сжигал лёгкие и запекал гортань. Язык лип к нёбу, как в лихорадке, а сухие дёсны нестерпимо ныли. Казалось, будто вместо зубов в них вправили раскалённые добела угольки.
Методично и непрестанно они горели изнутри и снаружи.
- Помнишь, - теперь успокоено, и этого было достаточно, чтобы раствориться в последнем оглушительном взрыве.
~~~~~~~~~~
Огонь так благостен. Он не оставляет следов. Уничтожает всё на своём пути, без разбору, без лишней жалости, без сомнения. У покалеченных тел в этом идеальном, лишённом любых изъянов мире нет шанса. Им следует исчезнуть и забыться. Но пусть от них веет лишь мирным пеплом, а не страданием. Последнее желание обречённых надлежит выполнять.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Взрывная волна протянула когтистые лапы вслед удаляющемуся автомобилю. Подгоняемый её неподконтрольным гневом, Катце летел, почти не разбирая дороги. Если бы не автоматизированное управление, то сложный механизм, наверняка, разбился бы, повинуясь воле хозяина. А Катце хотелось умереть, чрезвычайно хотелось – в одиночестве. Условие оказалось невыполнимым – на заднем сидении в беспамятстве метался юноша-монгрел, который после событий этой страшной ночи уже никогда не станет прежним. Его рука, изогнутая под неестественным углом, перевешивалась через жёсткую спинку кресла, пальцы то и дело чиркали по стеклу.
Они миновали тёмные окраины и оказались в самом сердце Мидаса. Над варившимися в одном котле барами, притонами и увеселительными заведениями сомнительного толка висели две чёрные, как антрацит, луны. Назавтра случится полное затмение, но до тех пор – тонкий обод окаймлял их, обозначая контур.
Кури Black Moon не в одиночку, если у тебя есть такая возможность. Кури их с тем, кого ты хочешь видеть рядом, с кем разделил уникальный эмоциональный опыт, это значительно усилит свойства отравленного табака. Кури их, пока кровь хлещет из твоего живота, вспоротого в подпольных разборках, пока вместе с телесными соками из тебя уходит жизнь. Кури их, когда уже слишком поздно что-то менять. Пока жив – кури, но так, чтобы последняя затяжка стала твоим последним вздохом.
Двигатель отозвался недовольным электронным гудением, когда Катце всё-таки съехал на обочину – в грязь и строительный мусор. Ненадолго, только для того, чтобы уронить голову на руки и мысленно проговорить ответ бестелесному голосу, который до сих пор звучал в его голове.
О, да, ***, я бы с удовольствием употребил их для собственного блага. Но вы ведь понимаете, что всегда есть те, кому нужнее. Я сберёг оставшиеся и отдал им. Уверен, что они использовали божественную отраву по назначению, – и она пошла им на пользу.
Мне же остаётся забиться в свою нору, вытряхнуть из помятой пачки последнюю сигарету – совершенно обычную, такие можно купить на каждом углу, – и опалить её кончик.
Последняя… Она разгорится постепенно в моих губах от моего дыхания. Может быть, завтра я брошу, только ради чего? В конце концов, не бывает бывших монгрелов, а курение – отчаянное развлечение как раз для таких, как я. Полезный вред, добровольно наносимый собственному телу.
*すすり泣き*
Название: The Last One
Фандом: Ai No Kusabi
Автор: Reno aka Reno89
Жанр: angst
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Ясон/Рики
Предупреждение: пафос, аниме-матчасть
От автора: крошечная зарисовка, которая пришла мне в голову ранним утром, около шести. Неконтролируемая реакция на раздражитель (в хорошем смысле этого слова, имею в виду первый эпизод римейка). До пронзительности аниме, признанного классикой яоя, мне далеко, но, тем не менее, спасибо за внимание!
The Last OneВ аду, каким стали охваченные пламенем останки Дана Бан, эта последняя сигарета оказалась как раз к месту. Ясон не курил. В курении не было размеренной логичности, которую проповедовала Юпитер. Курение представлялось отчаянным развлечением для безродных, не знавших радостей чистого разума. Тем, кто медленно гнил в трущобах Кереса, ничего другого не оставалось.
Кроме того, идеально отлаженный механизм тела блонди не знал вредных привычек. По крайней мере, так Ясон думал до недавних пор. Но в Танагуре едва ли кто-то счёл бы желание завести домашнего питомца отклонением от нормы. Другое дело, что питомцем оказался монгрел, а не элитный образец, выращенный в соответствующих условиях, но и это поначалу казалось лишь эксцентричной, но не несущей вреда выходкой умело скроенного ума. Одна игрушка заменяет другую, наскучившую, – таков был круговорот петов в мире белокурых богов. И кто же мог предположить, что всё закончится вот так, бесславно, среди ощерившихся арматурой развалин, среди тупой боли в висках и слабой, смазанной – в отнятых выше колена ногах.
Определённо, сигарета оказалась как раз к месту. Ясон чувствовал это в пальцах, сомкнувшихся вокруг тонкой трубочки с пьянящим содержимым. Отрицательное влияние монгрела, так сказал бы Рауль. Ему ненавистна была мысль о том, что Рики, эта чернь, возникшая, не иначе как, из грязи, собравшая себя по частям из подручных материалов, мог иметь власть над высшей расой. У монгрела было преимущество, которое Ясон привык считать очевидной слабостью, – в нём жизнь кипела, рвалась наружу, взрывалась в каждом ругательстве, брошенном сквозь зубы, и в каждом стоне, что он не мог сдержать. Юпитер, очевидно, ошиблась. Эмоции и чувства оказались слишком притягательны, чтобы отказаться от них – даже ради жизни просветлённого и просвещённого.
Вокруг ревел огонь, но он ещё не добрался до них – лизал камень стен. Докурить они успеют, на этот счёт у смерти не было никаких возражений. Кончик каждой из Black Moon сочился лиловым, а Рики всё никак не мог надышаться вяжущим ароматом вволю. Затылком он ощущал жёсткий наплечник Ясона, спиной и поясницей – подтянутый бок и узкое бедро. Больше ничего не было – на этом прежде идеальное тело заканчивалось, и Рики едва сдерживался, лишь бы не протянуть руку, не убедиться в этом воочию, окунув пальцы в густую кровь и живую ещё массу сухожилий и мышц. Вместо этого он продолжал сидеть неподвижно, вдыхая и выдыхая дым уголком рта.
О, если бы они *стояли*… сидели так вечно, обратились бы камнем, но не сдвинулись с места, не отпустили бы призрачное…
Дурман уже проник в его голову и пропитал ткани организма настолько, что крошечная жгучая искра, упавшая на щёку, показалась прохладной дождевой каплей. А ведь Рики никогда не верил, что над Эосом может идти дождь. В трущобах Кресса – да, там ливень был что надо. Он заливался в рот, наполнял ноздри и смывал пыль с разбитых улиц. Выплакавшееся небо вздыхало до рези в лёгких и опускалось на ржавый каркас города рыхлой массой, которую безжалостный ветер рвал на части и, в конце концов, уносил прочь.
Однако в белой обители, стерильной до тошноты, дождям, казалось, не было ни места, ни резона проливаться. Баланс сил здесь исключал столь бурные проявления стихии, и Рики тосковал не только по своей прежней жизни, но и по живительной влаге, которая без спросу настигала Бизонов, где бы они ни были, и окатывала с ног до головы. Бизоны смеялись. Ржали во всю глотку. Ржали до упаду, с размаху налетая друг на друга. Вцепившись в плечи, в спины, катали друг друга на закорках. Они бесились подобно неким первобытным существам, в тот миг и вправду становились теми, на кого чистый белый мирок взирал с нескрываемым презрением, - дикими монгрелами из трущоб. Но дождь заканчивался. Оставались грязные лужи, липкая холодная одежда, потерянные взгляды. Бездумный восторг сменялся неясной тоской. Они расходились по своим углам, пока солнце не возвращалось и не приносило им в дар утраченный боевой дух.
Каково же было удивление Рики, когда, сидя на каменном бордюре, отделявшем обширное пространство балкона от вечности, он вдруг почувствовал щёкотное прикосновение. Прозрачная, словно слеза, капля прочертила свой путь по острой скуле и скользнула во впадину щеки. Морок. Иллюзия. Рики закрыл глаза и глубоко затянулся. Горький дым казался куда лучше безвкусного очищенного воздуха. Он затянулся ещё раз, не успев толком выдохнуть первую порцию, и с удовольствием, знакомым только невольникам, только тем, кто почти позабыл, насколько упоительной может быть любая ссадина, любой синяк, любой ожог, полученный невзначай от столкновения с простой и понятной жизнью, почувствовал, как нарастает внутри удушающий, дерущий глотку кашель.
Небо не выдержало. Наверняка, ему тоже хотелось ощутить себя живым и подвижным, а не статичным, заключённым в выверенную структуру зданий-свечек, парящих в вышине. А, может быть, всё дело было в обиде, копившейся долгое, долгое время, пока эти ангелоподобные существа смотрели свысока на то, что изначально было выше самого статного из них. Небо капризно, но гордо заявило о себе тонкими струями-пиками, которые накрыли белый мир невесомой кисеей. Водяная сеть поймала город, и Рики трепыхнулся в ней подобно рыбе, попавшейся на крючок. Сердце забилось тяжело и часто, сердце заранее знало, какой будет его радость – недоверчивой, будто голодный затравленный зверь в клетке, которому кинули кусок мяса, и очарованной, словно ребёнок, впервые увидевший, как золотистый диск солнца тонет в океане.
Сигарета не продержалась долго, погасла с тихим шипением, но Рики уже не было до неё дела. Он впитывал запах свежести, вмиг отрёкшись от удушливой никотинной гари. Он собирал влагу в ладонях, подносил к самому лицу, плескал влагой прямо в широко раскрытые глаза и не чувствовал рези. Он пил влагу. Он был влагой.
Из-за шороха дождя, умиротворяющего, как забвение, Рики не слышал шагов. А слова, последовавшие за шагами, скорее, предпочёл не слышать.
- Иди внутрь. Ты промокнешь.
Но он _хотел_ промокнуть – до нитки. Всеми силами души он жаждал этого – вновь ощутить дождь на коже и каждой клеткой. С ликующим криком вскочить на борт корабля, попавшего в бурю, одним бездумным движением разорвать на груди одежду и с головой окунуться в беснующиеся струи-волны.
Словно бы предугадав безумное желание, его обняли так неожиданно, что погасшая сигарета едва не выпала из приоткрытых губ. Будь она живой, будь она до сих пор вместилищем для яростного пламени, усмирённого человеком, табаком и недолговечной папиросной бумагой, - она бы крошечной точкой прочертила дугу, будто падающая звезда, и Рики загадал бы желание – как люди в давние времена. Наивные, глупые, мечтательные люди, у которых не было ничего, кроме свободы, но именно свобода и являлась их главным богатством.
- Что… ты делаешь? – поначалу он попытался вырваться, высвободиться, вовсе не уверенный в происходящем. Вполне возможно, что он уже надоел Ясону или разозлил его чем-то, и теперь бесстрастный блонди задумал придушить его и сбросить вниз, в сияющую огнями пустоту. Но, кажется, Минк вовсе не собирался расставаться с ним. Напротив, он склонился ниже, почти устроив голову у Рики на плече, и вкрадчиво прошептал:
- Не хочу, чтобы мой пет простудился. Ты будешь не в форме, а это невыгодно для нас обоих. Иди внутрь. Постель уже расправлена.
И хотя эти слова прозвучали ровно, с привычной сухостью, руки его лишь крепче обхватили черноволосого юношу, сжимая, как тиски. Сколь тренированным ни было бы тело беспризорника из Кереса, Ясон во многом превосходил его. Но никогда не причинял Рики настоящего вреда, от которого тот никогда не оправился бы. Всегда застывал в широком шаге от истинного увечья, и кажущееся безразличие сменялось… пожалуй, сменялась теплотой – разумеется, теплотой в понимании блонди, которая горела холодным, но неожиданно голодным пламенем, которое само нуждалось в том, чтобы его согрели.
Белый плащ путами обернулся вокруг их ног, и Рики с удивлением осознал, что и вправду замёрз. Озяб. Пока блонди не прикоснулся к нему, он этого и не замечал. Ясон показался ему горячее, чем прежде, словно бы температура его выточенного разумным компьютером организма значительно выросла, не причиняя никаких неудобств своему владельцу. Волны тепла накатывали, как прибой, тянули за собой в расслабленную тишину сна.
- Я-то думал… - пробормотал Рики, не в силах противиться наваждению, и прислонился к широкой груди, – что ты холодный как ледышка.
По тонким губам Ясона электрическим разрядом скользнула едва заметная улыбка. Она хрустальной бусиной покатилась по каменным плитам и сорвалась вниз – крохотной звёздочкой.
Рики загадал бы желание. Будь та сигарета живой, прочерти небо яркий осколок иных планет, он загадал бы стоять так вечно. Обратиться камнем, но не двигаться с места, не отпускать призрачное и обманное ощущение счастья, в которое он даже не верил. О, если бы они стояли так вечно, и руки Ясона не тянулись бы ниже, не касались бы его там, откуда нет пути назад. Если бы только эти руки не замыкали замки на цепях, не приковывали к изголовью кровати, не надевали чёртово рабское кольцо на возбуждённый орган. Если бы эти руки не мучили обессиливающими ласками, после которых едва удавалось встать на ноги и пройти пару шагов. Но эти руки… Рики болезненно поморщился, отгоняя воспоминания в воспоминании. Слишком тёмными они были, и эта темнота всё портила.
Потому что он хотел бы отдать больше, чем просто тело. Просто не знал, как, и краем сознания – самым краем, острым, как лезвие лазерного ножа, - понимал, надеялся, что этот дождь и это чувство, которое он рождал внутри, чувство невиданного и абсурдного единства между представителями совершенно разных миров – стократ превышает примитивную страсть или влечение. Что источник его запрятан гораздо глубже, что источник его – не стальные мышцы, не кожа, не кости, не плоть.
И они стояли так под дождём и смотрели на этот идеальный до отвращения город, пока белокурые волосы Ясона не стали совсем тёмными от воды. Они обрамляли его благородное бледное лицо, падали на одежду, и вокруг каждой мокрой пряди расплывалась серая клякса. А после кляксы слились в одну, и стало всё равно, идёт ли дождь, или всё это – дурман, тот самый, что клубился у Рики перед глазами и колкими точками оседал на языке.
Воспоминание рассеялось – Black Moon обратилась палочкой серой золы и разлетелась ломкими хлопьями. Жестоко и жёстко вытолкнуло обратно, в пылающую реальность, ударило в солнечное сплетение, дохнуло в лицо близкой гибелью. Рики с трудом верил усталым, воспалённым от боли и дыма глазам – разобраться в плотно сплетённой материи бытия оказалось непросто. Но руки… руки продолжали прижимать его к себе.
- Помнишь?.. - выдохнули они почти одновременно в раскалённый воздух, который сжигал лёгкие и запекал гортань. Язык лип к нёбу, как в лихорадке, а сухие дёсны нестерпимо ныли. Казалось, будто вместо зубов в них вправили раскалённые добела угольки.
Методично и непрестанно они горели изнутри и снаружи.
- Помнишь, - теперь успокоено, и этого было достаточно, чтобы раствориться в последнем оглушительном взрыве.
~~~~~~~~~~
Огонь так благостен. Он не оставляет следов. Уничтожает всё на своём пути, без разбору, без лишней жалости, без сомнения. У покалеченных тел в этом идеальном, лишённом любых изъянов мире нет шанса. Им следует исчезнуть и забыться. Но пусть от них веет лишь мирным пеплом, а не страданием. Последнее желание обречённых надлежит выполнять.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Взрывная волна протянула когтистые лапы вслед удаляющемуся автомобилю. Подгоняемый её неподконтрольным гневом, Катце летел, почти не разбирая дороги. Если бы не автоматизированное управление, то сложный механизм, наверняка, разбился бы, повинуясь воле хозяина. А Катце хотелось умереть, чрезвычайно хотелось – в одиночестве. Условие оказалось невыполнимым – на заднем сидении в беспамятстве метался юноша-монгрел, который после событий этой страшной ночи уже никогда не станет прежним. Его рука, изогнутая под неестественным углом, перевешивалась через жёсткую спинку кресла, пальцы то и дело чиркали по стеклу.
Они миновали тёмные окраины и оказались в самом сердце Мидаса. Над варившимися в одном котле барами, притонами и увеселительными заведениями сомнительного толка висели две чёрные, как антрацит, луны. Назавтра случится полное затмение, но до тех пор – тонкий обод окаймлял их, обозначая контур.
Кури Black Moon не в одиночку, если у тебя есть такая возможность. Кури их с тем, кого ты хочешь видеть рядом, с кем разделил уникальный эмоциональный опыт, это значительно усилит свойства отравленного табака. Кури их, пока кровь хлещет из твоего живота, вспоротого в подпольных разборках, пока вместе с телесными соками из тебя уходит жизнь. Кури их, когда уже слишком поздно что-то менять. Пока жив – кури, но так, чтобы последняя затяжка стала твоим последним вздохом.
Двигатель отозвался недовольным электронным гудением, когда Катце всё-таки съехал на обочину – в грязь и строительный мусор. Ненадолго, только для того, чтобы уронить голову на руки и мысленно проговорить ответ бестелесному голосу, который до сих пор звучал в его голове.
О, да, ***, я бы с удовольствием употребил их для собственного блага. Но вы ведь понимаете, что всегда есть те, кому нужнее. Я сберёг оставшиеся и отдал им. Уверен, что они использовали божественную отраву по назначению, – и она пошла им на пользу.
Мне же остаётся забиться в свою нору, вытряхнуть из помятой пачки последнюю сигарету – совершенно обычную, такие можно купить на каждом углу, – и опалить её кончик.
Последняя… Она разгорится постепенно в моих губах от моего дыхания. Может быть, завтра я брошу, только ради чего? В конце концов, не бывает бывших монгрелов, а курение – отчаянное развлечение как раз для таких, как я. Полезный вред, добровольно наносимый собственному телу.
*すすり泣き*
@музыка: Florence and the Machine - The Hardest of Hearts
@темы: Other pairings, Манга, Фанфикшн, Аниме
-
-
21.01.2012 в 12:46Просто обожаю их и смотреть и читать по ним
-
-
21.01.2012 в 16:18Большое спасибо, что прочли! Я эту историю узнала совсем недавно, но очень прониклась, поэтому не могла не написать хотя бы зарисовку, чтобы выразить свои чувства.