Nice planet. We'll take it.
продолжение
6.
Спать совершенно не хотелось, не смотря на то, что ночь уже перевалила за половину. Я включил только настольную лампу, и теперь купался в её мягком неярком свете. Я-то, в отличие от Джареда, никогда не боялся темноты. Пристроив на полу поднос с бутербродами и купленной по пути банкой кока-колы, я включил телевизор в надежде найти что – нибудь интересное и лёгкое. На глаза попалась какая - то поистине детская порнушка, неимоверно рассмешившая меня, так, что я чуть не подавился колой.
Вытянув ноги, я наслаждался спокойствием и, как ни странно, одиночеством, которое внезапно стало для меня таким привычным, что я перестал обращать на него хоть какое – то внимание. Огромные окна сильно запотели, так что я не мог ничего разглядеть. Лишь тусклый свет фонарей пробивался сквозь льняные занавески. Мне нравилось то состояние невесомости и вакуума, в котором я находился. Словно в своём собственном мирке, огороженном картонными стенами и мутными стёклами. Я не мог ничего видеть, слышал лишь, как дождь, который стал намного сильнее, шуршит по мокрому асфальту.
Телевизор бормотал успокаивающе. Я даже не сразу расслышал за шумом дождя чьи-то неуверенные шаги. Сначала думал, что мне показалось. И правда, кого может занести в промозглую сырую ночь достаточно далеко от центра города? Я чуть не рассмеялся, представив неудачливого грабителя, явившегося чистить мой дом в день моего же приезда. Когда у двери вновь послышался неясный шорох, я всё-таки решил проверить, что там творится на крыльце.
Даже не подумав о том, чтобы захватить что-нибудь тяжёлое для возможной обороны, я тихо повернул дверную ручку. Через мгновение внутренняя дверь была открыта. Я сделал осторожный шаг, дотрагиваясь до прохладного матового стекла. Я пытался разглядеть, кто там, на улице, но почти ничего не было видно. Ведь я так и не включил фонарь.
Резко толкнув дверь, я уставился на пустые ступени. Похоже, у меня галлюцинации от недосыпа. Здесь никого и не было. Я неосторожно сделал шаг навстречу прохладному воздуху и чуть не задохнулся, когда увидел неподвижную фигуру в куртке с капюшоном, надвинутым на лицо, сидевшую, прислонившись к стене. Я в немом ступоре наблюдал за человеком. Тот внезапно откинул капюшон и бледными от холода губами прошептал:
- Шенн, прости меня...
Господи, Это был Джей! Я пытался восстановить дыхание, чтобы не показать брату, как я был испуган.
Он сделал шаг мне навстречу. Я видел застывшие на его ресницах дождевые капельки.
- Шенн, это случайно вышло, я, правда, правда, не хотел...
Я не дал ему договорить, стискивая его в объятиях, прижимая к себе, мягко целуя его в холодные губы. Почти навесу протащил его сквозь дверной проём в тепло дома, ногой захлопывая дверь.
Сначала он, похоже, онемел от удивления, но затем дал волю своим инстинктам, переплетая свой язык с моим чуть ли не до судорог, прикусывая нижнюю губу до крови. Я в мгновение ока содрал с него узкую кожаную куртку, пугающе быстро переступив через все свои принципы, думая лишь о том моменте, когда его тело будет всецело принадлежать мне.
Чёрная майка полетела вслед на пол вслед за курткой. Джаред гладил мою спину под футболкой. Я поднял руки, чтобы ему было проще снять её, на миг оторвавшись от его сладких губ. Наши лица были так близко, что я не мог сфокусировать взгляд на его глазах. Просто чувствовал горячее дыхание на своих губах. Прижавшись к обжигающе горячей коже, зарывшись носом в волосы, я глубоко вдыхал мягкий запах, не сравнимый ни с какими духами на свете. Такой щемящей нежности я ещё никогда не испытывал.
Прижимая к себе всё сильнее, я осыпал его лицо мягкими поцелуями, осторожно прикасаясь губами к подрагивающим прикрытым ресницам, одновременно подталкивая к широкому дивану. Он дышал неровно от возбуждения, плавясь в моих заботливых руках. Когда я стащил с него остатки одежды и расстегнул собственные джинсы, он открыл глаза, глядя на меня так странно, что моё сердце пропустило удар. Я внезапно испугался того, что собирался сделать. Видимо, на моём лице отразилась некая потерянность, потому что Джаред протянул руку к моему лицу, успокаивающе поглаживая по щеке.
- Ты ведь никогда не сделаешь мне больно? – с улыбкой прошептал он.
- Никогда, - словно эхом отозвался я, заворожено глядя в голубую глубину его глаз.
- Тогда иди ко мне...
Я словно этого и ждал. Окончательно скинув брюки, я нагнулся к нему, ловя губами короткий поцелуй, затем двинулся вниз, изучая губами его хрупкое худое тело. Он невольно выгибался, подчиняясь движением моих рук, скользящих по его разгорячённой коже, шепча какие-то милые глупости, когда я вновь и вновь возвращался к его губам, лаская...
Я прекрасно осознавал, что долго так не выдержу, что мне требуется нечто большее, чем его губы, отвечающие на мои поцелуи. Поэтому, в очередной раз почти утонув в глубоком поцелуе, я осторожно закинул его ногу на плечо, одновременно проводя рукой по животу Джея, сверху вниз, вызывая его слабый стон.
- Джей, ты ведь не против? – прошептал я, вводя старательно облизанный палец в его задний проход. Он дёрнулся, но через мгновение расслабился, кивнув.
Я проталкивал палец медленно, расширяя, подготавливая. Джаред застонал уже всерьёз, когда я, добавив ещё один палец, нечаянно задел небольшой бугорок внутри него.
- Хватит... уже... нежностей... – сбивчиво прохрипел он, а я, улыбнувшись, наклонился к его уху и прошептал:
- Я мог бы ласкать тебя вечно, - проводя кончиком мокрого тёплого языка по нежной коже за ухом.
- Я бы умер тогда, - притянул он меня ближе, пристально гладя мне в глаза, вздрогнув, когда я вытащил пальцы.
Я чуть отстранился от него и осторожно начал входить в его послушное тело. Джаред вцепился пальцами в мои плечи, впиваясь ногтями в плоть, чуть ли не до крови царапая кожу. Он испуганно дёрнулся, но я был вынужден сжать его, чтобы он не помешал моему вторжению. Я знал, что если сейчас остановлюсь, то ему станет только хуже, поэтому я продолжал двигаться, чувствуя напряжённое кольцо мышц вокруг члена. На последнем выдохе я вошел до конца, на миг замирая, чтобы Джей смог отдышаться. Во истину, это было волшебно – ощущение горячего шёлка там, внутри. После короткой передышки, когда член увеличился, наверное, раза в два от нестерпимого желания, я двинулся назад, бесполезно пытаясь сдерживаться. Ничего не вышло, я сходу взял такой темп, что Джаред почти кричал.
- Мне... прекратить? – задыхаясь, спросил я, прекрасно осознавая глупость своего вопроса: при всей своей выдержке я никогда не смог бы отказаться от этого горячего ощущения узости, давления, обволакивающего мою плоть, словно поток воды, непрерывно движущийся, заставляющий терять голову, память, все чувства, кроме одного, сосредоточенного там, внизу...
- Нет... неет – он выгибался подо мной, с мольбой «ещё» на припухших от моих поцелуев губах, когда я сильно сжал его член, проводя пальцами по всей его длине. Не знаю, какие ощущения доставляли ему больше удовольствия – мои движения внутри него или движения моей рукой. Меня затрясло в сладком предвкушении близкого взрыва, как, в прочем, и Джея, который диким взглядом потемневших глаз обводил каждую чёрточку моего лица, так, что мне даже становилось порой страшно...
У меня потемнело в глазах, а тело тряхнуло, как будто я по неосторожности схватился за оголённый кусок провода. Невероятное напряжение внизу живота получило, наконец, разрядку. Рука наполнилась белесой влагой. Я глубоко вздохнул, стараясь восстановить дыхание, и выскользнул из тела Джареда.
Почему–то у меня возникла бредовая идея, что он меня ударит. Не знаю, почему, ведь я теперь даже его лица не мог видеть, потому что прилёг на бок на тёплую кожу дивана и мог видеть брата только в профиль. Но он и не собирался меня бить. Он лежал на спине, изучая взглядом потолок. Я несмело дотронулся до кончика его носа, проведя пальцем по переносице. Он чуть вздрогнул, но потом притянул за руку к себе, перевернувшись на бок, прижался, запустив пальцы в мои волосы, ласково гладя макушку. «Господи, ну скажи же что-нибудь», - мысленно просил я, но он молчал. Просто улыбался, дотрагиваясь кончиками пальцев до моего лица, а потом стал целовать, короткими, лёгкими поцелуями касаясь шеи, ямки между ключицами, выступающих косточек... Я был где-то не здесь, я парил в вышине, достигая небес, звёзд. Это было так чудесно, засыпать в его объятиях, обнимать его самому, словно небо услышало мои мольбы...
7.
Рассвет встречал меня, когда я шёл по пыльной дороге с твёрдым намерением пересечь всю страну и оказаться на другом краю Земли, лишь бы забыться ненадолго.
Мимо проезжали автомобили, поднимая ещё большую пыль, шурша рельефом покрышек по серому гравию, глинистой почве. Я чувствовал, как пыль оседает в моих лёгких и скрипит на зубах. И в глазах был песок, не смотря на то, что я был в солнцезащитных очках. Было рано и свежо, часов пять, наверное. Я случайно оставил дома часы. Ничего страшного, куплю новые. Старые были подарены Джаредом, поэтому я даже порадовался тому факту, что не захватил их с собой. Я просто хочу вырезать из памяти те минуты, когда мне было так хорошо рядом с ним, просто чтобы изжить эту губительную привязанность, которая не отпускает меня всю жизнь. Год назад брат намеренно свернул на перекрёстке, чтобы отделиться от меня, теперь я вновь оборву ту нить, которая могла связать нас после этой ночи. Я лучше пойду своей дорогой, Джей.
***
Я резко втянул воздух, просыпаясь. На часах горели зеленоватые цифры: 3.14. Я чувствовал, как глаза закрываются сами собой, а тело приятно тонет в тёплом кольце рук Джареда. Но я усилием воли приказал себе не спать. Как бы хорошо мне не было, всё это было неправильным, как бы я не любил Джареда, как брата или по-другому, я знал, что эта ночь не решит мои проблемы. Это был минутный порыв, после которого наша отчуждённость только усилится, становясь более глубокой. Словно пропасть, которую будет слишком сложно перепрыгнуть. Что будет завтра, я не знаю, но мне становится не по себе лишь от мысли, что он пожалеет о содеянном, тихо скажет, что всё это было ошибкой и уйдёт, оставив меня в полном одиночестве. Зато я буду полностью уверен, что это окончательный конец. Джей ведь не любит неопределённости. Поэтому он решит всё быстро, как и всегда. Больно бросать его здесь, разочаровывать. Ещё больнее будет видеть, как он расставляет все точки над «i», жёстко проводя границы.
Осторожно, чтобы не разбудить его, соскальзываю с дивана. Затем поднимаюсь наверх, в комнату, чтобы порыться в шкафу в поисках пледа и одежды. Спустившись вниз, одеваюсь, урываю брата одеялом. Он коротко вздыхает, и я на миг замираю, зажмурившись, и представляю, как он пожирает меня глазами. Нет, спит... Слава Богу.
Всё, что мне нужно – это небольшая сумка через плечо, где собрано всё необходимое – кредитки и наличные, документы и ещё какая - то дребедень, которая валяется на дне с незапамятных времён. Ключ и положил на середину стола, чтобы он сразу его нашёл, если решит уйти из дома, где мы жили вместе с восемнадцати лет. Вчера я вернулся сюда в поисках гармонии, сегодня начинаю новый путь... Я пойду, Джей? Я не буду оставлять записку, надеюсь, ты обо всём сам догадаешься.
***
- Хэй, парень, тебя подвезти? – весёлый тучный дядька прижался к обочине на своём чёрном Хаммере, неестественно чистым для этой дороги.
- Смотря, сколько возьмёшь, - глядя в даль, ответил я.
- Если что споёшь или расскажешь, то даром, - щурясь в ярких лучах нежаркого утреннего солнца, заявил он.
- Только если постучать... – ухмыльнулся я.
Через пару минут я уже мчался на восток в удобном тёмной кожи салоне, выстукивая незамысловатую мелодию на паре пустых бутылок от пива и жестянке от гусиного паштета. По достижении Сан-Диего я намеревался купить там билет на ближайший рейс до Нью-Йорка. Побережье Атлантики ждёт меня.
Когда я летаю на самолётах, у меня нередко закладывает уши, а в животе появляется неприятное ощущение, словно я на детских аттракционах, на горках, к примеру. Стюардессы мило улыбаются, хотя я и знаю, что это всего лишь их работа, поэтому фальшиво улыбаюсь в ответ. Что мне больше всего нравится в самолётах, так это сахар в маленьких аккуратных пластиковых коробочках с яркими надписями. Я всегда таскаю их, как сувенир, уж и не знаю, что за фетиш я себе выбрал. В круглом окне – скучные белые просторы, над которыми нестерпимо ярко сияет солнце. Хорошо, что я захватил свой MP-3 – плеер, а то так и от тоски умереть недолго, за этот четырёхчасовой перелёт. Рядом со мной сидит милая девушка лет семнадцати, мы время от времени переглядываемся, изредка перебрасываясь ничего не значащими фразами, которые, на миг повисая в воздухе, растворяются быстро, словно их и не было. Приносят обед. Чувствую, что начинаю засыпать, откидываюсь на удобном кресле, закрывая глаза. Через пару-тройку часов я буду плескаться в водах The Atlantic ocean...
8.
Солнечный луч лениво скользнул сквозь щель между тяжёлыми портьерами, с трудом пробрался по тёмному ковру, утопая в густом ворсе, к широкому дивану с вишнёвой вельветовой обивкой, немного вытертой на подлокотниках. Почувствовав теплое касание, я в первое мгновение решил, что это брат гладит пальцем по моей щеке, но когда я приоткрыл глаза, то с удивлением обнаружил, что рядом никого нет. Я подумал, что Шенн, наверное, готовит что-то на кухне или принимает душ, но в доме было абсолютно тихо, так, что я почувствовал невольное беспокойство. Куда он запропастился? Встав с дивана и закутавшись в невесть откуда взявшийся плед, я медленно побрёл к лестнице наверх, усиленно борясь со страхом, который поднялся во мне. Страхом, что я его не найду.
Через пару минут я убедился, что остался в доме один. Я обнаружил ключи на столе в гостиной. Они лежали в самом центре, что не могло не привлечь внимание. Я тупо рассматривал этот кусок холодного металла довольно долгое время, когда внезапно осознал: Шенн ушёл и ушёл надолго. В неизвестность.
***
- Я не знаю, правда, не знаю, Джей! – восклицал бедный Мэтт, хватаясь за голову. Я его доконал своими бесконечными догадками и детальными расспросами.
На секунду забыв о Мэтте, я повернулся к Томо. Тот молча покачал головой.
- Я совершенно не имею представления, куда он мог поехать, - медленно, чуть ли не по слогам произнёс Воктер, словно говорил со слабоумным.
Я сидел на стуле, чуть покачиваясь, и пытался вспомнить хоть что-то, что могло бы мне помочь найти брата. Я, правда, не так остро осознавал, почему ищу его, в моей голове билась лишь одна мысль – мне нужно, чтобы он был со мной, здесь и сейчас. Я задумался над причиной его отъезда чуть позже, а пока я терзал вопросами Мэтта и Томо.
- Слушай, Джа, я тут вспомнил... Шенн ещё вчера говорил что-то о путешествии на восточное побережье, да ты ведь и сам рядом в тот момент был! Ты что-то искал в сумке, когда он...
Да! Теперь я вспомнил. Мне ещё показалось это таким странным, что Шенн вдруг заговорил об отъезде, когда во время Тура всем уши прожужжал, как он хочет попасть домой. Этот случай заставил меня задуматься... Меня посетило это странное чувство дежа вю, которое изматывает людей, заставляя их вспоминать. Знакомая ситуация. Похожий случай произошёл сто лет назад, когда мы только начинали, когда познакомились с Мэттом. Тогда Шенн почему-то сорвался с места в Сан-Франциско, уехал, ничего мне не объяснив... хотя, он говорил что-то насчёт фотографий, но это звучало не слишком убедительно. Я тогда решил, что у брата есть какие-то тайны от меня, поэтому был несказанно рад, что Мэтт позвонил ему, и тот приехал сразу же. А я так и не решился спросить его, почему он решил уехать, когда наша работа только начиналась и любая помощь была как нельзя кстати.
Мы с Шенном с детства вместе, и, если он год жил без меня, то я не помню ни одной минуты своей жизни без него. Когда человек рядом с тобой всегда, то невольно привыкаешь к нему, порой переставая замечать в потоке лиц, которые проходит перед глазами каждый день. И чем больше привыкаешь, тем больнее, острее чувствуешь его отсутствие. Возможно, я уделял Шенну не так много внимания в последнее время, я даже могу сказать, что знал об этом, но мои ежедневные заботы в туре просто не давали мне возможности побыть с ним, пообщаться. И я сам был ошарашен тем, что поцеловал его в автобусе, ведь я был абсолютно уверен в том, что он потом на порог меня не пустит... Но для того, чтобы убедиться в этом окончательно, я отправился к нему домой (это раньше был наш общий дом, откуда я решил переехать, когда появилась такая возможность, потому что чувствовал, что нам слишком тесно вдвоём в этом пространстве, где ни один из нас не мог вдохнуть полной грудью). Честно говоря, это стоило мне немалых усилий, но я всё же переборол себя, потому что всегда дорожил нашими с Шенном отношениями. Я здесь меня ожидал ещё один сюрприз: я был готов к тому, что брат устроит скандал или просто не захочет со мной говорить, но он сделал шаг мне навстречу, он понял меня. Я уверен, что и ему давно хотелось того же, поэтому он так быстро принял меня со всеми моими странностями. И это было лучше всего на свете, потому что мой страх обернулся моей надеждой. Только теперь эта надежда грозилась теперь стать моей болью, если я не найду Шенна.
Похоже, что я, наконец, начинаю понимать причину моих поисков. Любовь – странное чувство, которое возникает порой там, где её, по сути, быть не должно. Любить брата не так, как следует родственникам – чем это может обернуться?
Мэтт осторожно коснулся моей руки. Я настолько углубился в свои мысли, что не думал о времени и о том, что это, должно быть, выглядит странно: человек не шевелится, не издаёт ни звука, остекленевшим взглядом уставившись в одну точку.
- Он говорил про Нью-Йорк, твой брат.
Я окинул его усталым взглядом, полным безнадёжности.
- Мэтт, Нью-Йорк огромен... Что же мне делать?..
***
Рейс до Нью-Йорка отложили из-за плохой погоды, хотя небо было почти ясным. Устав бесцельно бродить по залу ожидания, я присел за свободный столик и залпом выпил виски, заказанные мной. Задумчиво вертя в руках тяжёлый стеклянный стакан, я смотрел на табло с расписанием. Пока что в строке с номером моего рейса сияло настойчивое “delayed”, но я надеялся, что вскоре ситуация изменится.
Мэтт и Томо оставались. Да я и не настаивал на их компании. Я бы хотел поговорить с Шенном наедине, чтобы никто не помешал нам. Сейчас я чувствовал сильное беспокойство и странную неуверенность, потому что внезапно понял, что не знаю, о чём говорить с братом. Я не знаю истинной причины, по которой он уехал от меня, могу лишь теряться в догадках. Если для меня ночь, проведённая с ним, была волшебной, она позволила мне надеяться на что-то лучшее. Для него же это стало чем-то другим, не столь радужным и лёгким, раз он решил уйти.
- Регистрация пассажиров рейса 512 началась у ворот 2-F, - я подпрыгнул от неожиданности и широким шагом направился к регистрационному пункту. Я знаю, что мне будет тяжело, но я сделаю всё, что в моих силах.
9.
День перевалил за середину, когда я, прокрутив стеклянный турникет нью-йоркского аэропорта, попал в толчею и пробки города. Он почти не отличался на первый взгляд от Лос-Анджелеса, но я чувствовал какую-то призрачную, едва уловимую границу между ними: Калифорния, всё-таки, южный штат, что иногда говорит само за себя.
Мне совсем не хотелось провести остаток дня в поисках номера в гостинице, хотя я и понимал, что провести за этим занятием ночь – удовольствие ниже среднего. Плюнув на все доводы разума, я отправился бродить по городу, где лишь однажды был, давно, да и то проездом. Когда я вдохнул полной грудью после долгого перелёта, то почувствовал себя немного странно. Словно свободный человек. Это было великолепно: ощущение того, что ты никому незнаком в этом городе, где всем важна лишь их собственная жизнь, а не биография какого-то там барабанщика из калифорнийской группы.
Заглянув в пару магазинов, я прошёлся и по многочисленным кафе этого квартала, потому что обед в самолёте успел испариться, и мой желудок требовал чего-нибудь более вещественного, чем гамбургер и кола из ларька быстрого питания.
Я и не заметил, как стало смеркаться. Усталость давила на плечи и наливалась свинцом в ногах. Рассеянно обведя взглядом здания вверх по авеню, я решил зайти в ближайший бар, над которым сияла неоновая вывеска, выглядевшая довольно бутафорски, но привлёкшая моё внимание.
Внутри было просторно, но публика подобралась не первого сорта. Многие бросали недовольные взгляды в мою сторону, но меня это не смутило. Пройдя по коридору между столами, я устремился прямиком к барной стойке, где священнодействовал парень лет двадцати пяти в стильном чёрном колпаке.
Заказав себе традиционное мартини, я присел на высокий стул, боком к залу, чтобы понаблюдать за простой нью-йоркской жизнью. Это оказалось интереснее, чем я думал. Все эти люди, которые орали свои пьяные песни, не задумывались сейчас ни о чём более возвышенным, чем очередная кружка выпивки, а я сидел посреди всей этой грязи, предаваясь мыслям о любви. Всегда так в жизни: самое отвратительное и самое прекрасное идут бок о бок. Хотя, ведь я и не думаю о своих чувствах, просто молча созерцаю реальность, что, как ни странно, приносит мне облегчение.
Я почувствовал, как кто-то коснулся моей руки, осторожно, словно боялся. У стойки в этот момент находилось около десятка человек, которые раздражённо швыряли на стол деньги, требуя пива. Бросив короткий взгляд в сторону, я столкнулся с пронзительным взглядом голубых глаз, который заставил меня вздрогнуть. Джей? Я стремительно развернулся, но человек уже исчез за стеклянными дверями заведения. Неужели, это был Джаред? Я ещё довольно долго смотрел на закрытую дверь, запрещая себе верить в это. Нет. Джаред ведь выше, да и не могло его здесь быть, это исключёно! Он сейчас дома, в Лос-Анджелесе, в каком-нибудь клубе с Томо и Мэттом, он и не вспоминает обо мне!
Я позволил этим мыслям заполнить мою голову и, почти окончательно успокоившись, подал знак бармену, чтобы он налил мне ещё порцию спиртного.
***
Я даже не заметил, как прошёл полёт, задремав, а потом и заснув. Когда объявили, что самолёт идёт на посадку, за окном было светло – сиреневое небо с едва различимыми бледными звёздами, которые ещё не успели разгореться ярче.
Я не представлял, где искать Шенна, я просто надеялся на удачу, ведь найти человека в таком большом городе, как Нью-Йорк – занятие безнадёжное.
Аэропорт был очень большим, словно отдельный городок внутри мегаполиса. Мне бы хотелось побродить там подольше, заглядывая в сувенирные лавки, магазины одежды и лабиринты книжных полок. Там, наверное, можно было купить абсолютно всё. Но у меня не было на это времени. Тем более что за окном становилось всё темнее. Я совершенно не задумывался, где буду спать или где смогу поужинать. Самой важной задачей было найти брата. Немного подумав, я решительно отправился вниз по улице, уверенный, что Шенн не упустит возможности исследовать местные бары. Минуя маленькие уютные кафе, я двигался в толпе, ловко проскальзывая между спешащими по своим делам людьми. Над одним из баров сияла вычурная вывеска, за которую взгляд невольно цеплялся исключительно из-за её безумной яркости. Внутри было полно народу, все эти люди шумели, отовсюду доносились пьяные выкрики. И я уже успел пожалеть, что зашёл в этот притон, когда внезапно разглядел сквозь дым и толчею знакомую спину. Я бы брата узнал и в тёмной комнате, ведь мы всегда были вместе. Но сейчас мне казалось, что я обознался, ведь это невозможно – найти нужного человека так быстро. Всё ещё колеблясь, я медленно продвигался к барной стойке. Медленно протянув руку, я коснулся чёрной кожи куртки этого парня. Он чуть повернул голову, а затем, вздрогнув, попытался повернуться всем телом. Но я уже понял, что обознался. Этот человек никогда не мог бы быть моим братом – у Шенна был нос шире, да и глаза у него были светлее. Я проскользнул к выходу, не зная, что человек пристально смотрит мне вслед. Мной уже овладела другая мысль: сегодня Шеннона искать уже поздно, поэтому мне следует снять комнату в отеле, иначе я рискую провести ночь на улице.
***
Когда народу в баре поубавилось, я решил, что мне пора. Резко встав, я мгновенно ощутил, как алкоголь ударил в голову. Странно, а вроде бы выпил не так много. Я даже не знал, который сейчас час, а спрашивать у этой безмозглой пьяной толпы было бы, по меньшей мере, глупо. Поэтому я, пошатываясь, направился к выходу, попутно запнувшись о чёй-то стул, столкнувшись с парой пьяных оборванцев, я, наконец, достиг выхода. Воздух на улице был тяжёлым, словно плавившийся весь день на солнце асфальт теперь отдавал свой жар вечернему городу. Облегчения это не принесло: в голове было точно так же туманно. Огни Нью-Йорка ослепляли до боли, проникали остриями своих ярких огней до самого мозга, заставляя с досадой прикрывать глаза рукой. А может, это всего лишь были последствия алкоголя. Ноги противно подгибались, так, что я не мог нормально идти. Чертыхаясь, прислонился к холодной каменной стене, чувствуя, как холодеет спина, невольно отдавая тепло бездушному бетону. Теперь я почувствовал, что окончательно запутался. Зачем я здесь? Может быть, мне следовало решать проблемы, а не бежать от них...
- Хэй, закурить не найдётся? – из заведения, пять минут назад покинутого мной, появились трое весьма нелицеприятной наружности. Они нагло шарили по мне взглядами, словно обыскивали, но при мне была лишь моя сумка.
- Для тебя нет, - алкоголь давал о себе знать: безрассудная смелость и дерзость – вторая стадия опьянения.
Пытаясь сфокусировать взгляд на лице главного, я совершенно позабыл об остальных. Вспомнил лишь, получив чувствительный удар в живот, который впечатал меня в стену.
- Какого... – глупо было начинать говорить что-то в такой ситуации. Либо делать ноги, либо бить в ответ – третьего не дано. Но я пытался найти третий путь. За что и поплатился. Один из них, самый маленький и юркий, выхватил мою сумку и вытряхнул всё её содержимое на асфальт. Кредитки заманчиво блеснули в свете фонарей. Ох, идиот я, не мог положить их во внутренний карман куртки. Там же был и телефон, остатки которого теперь составляли красочную картину на дороге. Рванув к сумке, я налетел на второго, того, что ударил меня первым. Он стоял, злобно ухмыляясь, словно только и делал, что ждал меня. Удар коленом пришёлся под рёбра, а когда я согнулся пополам, пытаясь вдохнуть, то получил ещё один – в лицо. Я сразу же почувствовал, как нос обожгло кровью, которая теперь обильным потоком стекала по лицу, заливая подбородок и затекая за ворот куртки. Чёрт, да если бы я был трезв, я бы в два счёта измолол бы их троих в муку. Но история, как известно, не признаёт сослагательных наклонений. Получив пару ударов по шее, я благополучно встретился с мягким ещё асфальтом, от которого шёл странный химический запах. Смех троицы ещё долго разносился эхом в переулке, когда они уходили, забрав почти всё, что у меня было с собой. Лишь несчастная сумка, слегка порванная, валялась на дороге.
С трудом поднявшись, я побрёл, куда глаза глядят, попутно роясь в карманах в поисках сигарет и зажигалки. Ну, хоть что-то осталось при мне. У угла я осторожно опустился на землю, прислоняясь к металлической ограде, за которой скрывался какой-то парк. Сейчас там было так тихо, да и машины проезжали достаточно редко. Всё это внезапно напомнило мне пригород Лос-Анджелеса, где стоял мой дом, который мы так долго делили с Джеем.
Зажигалки, как ни странно, в куртке не было. Нашёлся лишь допотопный коробок спичек. Сломав около десятка, я, наконец, зажёг одну из них, замерев в ожидании, когда маленький синеватый огонёк разгорится как следует. Глубоко затянувшись, я почувствовал некоторое облегчение, хотя нос всё ещё саднило. Наверное, там был перелом. Кровь подсохла и теперь неприятно стягивала кожу на лице. Подумав о том, чтобы найти ночлег, я тут же вспомнил, что остался без денег. А потом в голову пришла мысль, что даже с кредитками меня бы не пустили в таком виде в приличный отель. Поэтому я спокойно сидел на бортике тротуара, отчаянно выдыхая дым в прохладный воздух.
- Шенн, пожалуйста, поедем домой, - слова прозвучали выстрелом в ночных сумерках. Я ошарашено поднял голову.
10.
На тротуаре стоял Джаред. Такой реальный на вид, хотя я был уверен, что это бред моего пьяного сознания, в глубине которого гнездилось желание увидеть брата. Я растерянно провёл рукой перед лицом, но фигура около меня никуда не исчезла. Более того, он протянул руку, предлагая помощь. Я отрицательно помотал головой, всё ещё не в силах понять, где я - в реальности или где-то в своём иллюзорном мире.
- Что это у тебя с лицом? – тихо проговорил он, подходя ближе, пытаясь разглядеть мой пострадавший нос, но я лишь отворачивался от него, пытаясь отогнать навязчивую идею.
- Шенн, - он протянул слова в такой знакомой манере и потянул меня за куртку вверх. Теперь мои сомнения в его реальности испарились. Да он был реальней, чем сигарета, которую я рассеянно потушил, придавив тлеющий кончик к коже запястья. Там мгновенно образовался ожог, но боли я почти не почувствовал.
- Ты зачем здесь? – стараясь говорить связно, пробормотал я, пытаясь подняться на ноги. – Уходи, я не желаю тебя видеть.
Наверное, это прозвучало слишком жёстко, потому что Джей не сделал мне ничего настолько плохого, чтобы я вкладывал в свой голос столько злобы. Он отступил на шаг, в тень, так, что я теперь не мог видеть его лицо. Но я знал, что причинил ему боль своими словами. И теперь он, наверное, видел моё окровавленное лицо, которое застыло, словно маска.
- За что ты так, бро... – он говорил тихо, словно утратил свой громкий голос, которым он со сцены приводил людей в неистовство.
- За то, что ты есть, - я дотронулся кончиками пальцев до подбородка, чувствуя шершавый застывший слой. – За то, что ты моё вечное наказание. Да... какого чёрта я всё это говорю!..
Слова звучат слишком пафосно, даже если я сейчас просто скажу тебе, Джаред, что люблю тебя больше своей жизни, неужели это не прозвучит фальшиво?
Он стоит неподвижно, чёлка закрывает лицо, поэтому мне остаётся только догадываться о выражении его лица. Как всё получается нелепо трагично, словно я собираюсь умирать, и он стоит у моего смертного одра, прощаясь. Всё не так. Сегодня я говорю ему всё, что хочу, завтра – раскаиваюсь в сказанном, ругая себя за то, что разболтал свой собственный секрет. Зачем он здесь? Может быть, если бы он не приехал и не нашёл меня в этом огромном городе, я бы смог преодолеть себя, вернуться домой и снова жить до очередного неверного шага. Конечно, такая жизнь – лишь существование, но, по крайней мере, я бы подготовился к финалу, смог бы управлять событиями, решать всё сам. Теперь же я снова в его власти. И вечно буду в его власти, потому что он никогда и ни за что не отпустит меня дальше шага от него, будет держать меня, мучить, сам того не осознавая в полной мере. И мне не сбежать.
Ты подобрался незаметно, как и всегда. Незаметно вошёл в мою жизнь, незаметно забрал моё сердце, незаметно подчинил себе. Хотя, даже если бы ты сделал это открыто, не думаю, что я стал бы сопротивляться...
- У тебя нос сломан, ты в курсе? – чуть улыбаясь, спросил Джей, робко дотрагиваясь до рукава моей куртки. О, нет, Джей, не надо... о чём я только что думал. Я перешёл границу вчера, если сделаю так ещё раз, больше не вернусь.
- Мне больно, Джей... – прошептал я.
В глазах брата тут же возникла тревога, он провёл ладонью по моей щеке, обводя взглядом широко раскрытых глаз.
- Вряд ли мы сможем найти аптеку или что-то подобное в это время... – он меня не понял, думал, что у меня нос болит.
Я покачал головой, устремив взгляд на ближайший фонарь, подмигивающий насмешливо с другой стороны улицы.
- Ты не понял, Джей. Больно – здесь... – я приложил ладонь его руки к груди, туда, где под всеми покровами беспокойно билось сердце. – Мне так жаль... что я больше не значу для тебя так много, как ты для меня.
Он смотрел на меня тем странным взглядом, который всегда ставил меня в тупик. Этот взгляд мог означать слишком многое, чтобы понять, что он говорит мне в данный момент.
- Иногда это кажется мне таким смешным: я цепляюсь за тебя, словно дитя малое, хотя и старше, чем ты, и привык всегда присматривать за тобой. Скажи, Джей, могу я уйти из группы?
Теперь я видел ошеломление на его лице. Он всё хотел что-то сказать, но не мог собраться с мыслями.
- Помнится, ты допускал такой исход, бро. Я люблю музыку, я знаю, что твои песни звучат в сердцах многих, но позволь мне немного отдохнуть. Ведь моё сознание в постоянном напряжении, даже во сне я вижу тебя. Что бы я ни делал, я думаю о тебе, Джей. Это ненормально...
- Но... может быть, это просто...
- Да, так и есть. И я хочу избежать очередной ошибки. Я лучше уеду подальше, поселюсь там, где нет телевизоров и телефонов, только бы не видеть тебя и не слышать твой голос. Я знаю, что мне это уже не поможет, твоё лицо всё равно будет вечно перед глазами, пока я окончательно не сойду с ума... – я чувствовал, что поток слов не остановить, хотя Джаред смотрел на меня с мягкостью во взгляде, но это лишь причиняло дополнительную боль, - ...и я там проживу до самой смерти, а когда наступит моё время, последний раз вздохну, избавляясь от моего проклятия...
- Господи, ты сам-то понимаешь, что говоришь? – на миг в его глазах сверкнула добрая насмешка, но она тут же исчезла: по щеке прокатилась блестящая капелька.
Его глаза за призмой слёз стали такими бездонными, что я боялся смотреть в них, боялся потеряться в их глубине, где моё отражение многократно дробилось, словно в зеркальном лабиринте. Его глаза – это небо над моей головой, это шёпот жизни в моёй душе, это благо и проклятие одновременно.
- Я на краю, Джей, - тихо проговорил я, словно сам не до конца верил своим словам. – На краю Земли.
Джаред засмеялся тихо и как-то печально.
- Земля круглая, Шенн... Помнишь?
- Я на краю, бро, - упрямо повторил я. – Что ты выберешь сейчас? Какая участь ждёт меня?
Он посмотрел на меня с удивлением.
- Я балансирую над пропастью, - продолжил я. – С одной стороны – каменистая почва нашей жизни, в которой я обречён на одиночество. Ты можешь сделать выбор, и я приму его. Если ты захочешь вернуться, я пойму, Джей.
Он хотел что-то сказать, но я накрыл ладонью его губы.
- С другой стороны – чёрное ущелье. Там – гибель твоих мечтаний, распад группы, там другая жизнь. Сначала – пристальное внимание прессы, ропот глупой толпы, осуждение... Затем – забвение, вечное, приносящее боль. Ты помнишь, Джар, как мы с тобой стояли на крыше дома бабушки? Я тебе сказал, что могу спрыгнуть вниз. Я снова повторяю эти слова, я могу сделать шаг во тьму этой пропасти, смогу ради тебя, Джей...
Он смотрел на меня, совсем как тогда, в том моём сне, в моём воспоминании. В его взгляде не было сомнения, только отчаянная решимость. Он сделал шаг навстречу, прижимаясь всем телом так, что я чувствовал его дрожь внутри себя. Брат положил голову на моё плечо, и я чувствовал, как он осторожно прикасается губами к коже, словно успокаивая. Затем он неожиданно отстранился от меня, но только для того, чтобы накрыть мои губы поцелуем. Я не ответил ему, с тревогой ожидая его решения.
- Не надо... – прошептал Джаред. Моё сердце ухнуло куда-то вниз, рискуя разбиться о камни. – Не надо... ради меня. Давай... вместе со мной.
Его пальцы ласково коснулись моих волос, когда он снова приник ко мне, даря приятную теплоту.
- С тобой, Шенн, мне будет совсем не больно падать.
6.
Спать совершенно не хотелось, не смотря на то, что ночь уже перевалила за половину. Я включил только настольную лампу, и теперь купался в её мягком неярком свете. Я-то, в отличие от Джареда, никогда не боялся темноты. Пристроив на полу поднос с бутербродами и купленной по пути банкой кока-колы, я включил телевизор в надежде найти что – нибудь интересное и лёгкое. На глаза попалась какая - то поистине детская порнушка, неимоверно рассмешившая меня, так, что я чуть не подавился колой.
Вытянув ноги, я наслаждался спокойствием и, как ни странно, одиночеством, которое внезапно стало для меня таким привычным, что я перестал обращать на него хоть какое – то внимание. Огромные окна сильно запотели, так что я не мог ничего разглядеть. Лишь тусклый свет фонарей пробивался сквозь льняные занавески. Мне нравилось то состояние невесомости и вакуума, в котором я находился. Словно в своём собственном мирке, огороженном картонными стенами и мутными стёклами. Я не мог ничего видеть, слышал лишь, как дождь, который стал намного сильнее, шуршит по мокрому асфальту.
Телевизор бормотал успокаивающе. Я даже не сразу расслышал за шумом дождя чьи-то неуверенные шаги. Сначала думал, что мне показалось. И правда, кого может занести в промозглую сырую ночь достаточно далеко от центра города? Я чуть не рассмеялся, представив неудачливого грабителя, явившегося чистить мой дом в день моего же приезда. Когда у двери вновь послышался неясный шорох, я всё-таки решил проверить, что там творится на крыльце.
Даже не подумав о том, чтобы захватить что-нибудь тяжёлое для возможной обороны, я тихо повернул дверную ручку. Через мгновение внутренняя дверь была открыта. Я сделал осторожный шаг, дотрагиваясь до прохладного матового стекла. Я пытался разглядеть, кто там, на улице, но почти ничего не было видно. Ведь я так и не включил фонарь.
Резко толкнув дверь, я уставился на пустые ступени. Похоже, у меня галлюцинации от недосыпа. Здесь никого и не было. Я неосторожно сделал шаг навстречу прохладному воздуху и чуть не задохнулся, когда увидел неподвижную фигуру в куртке с капюшоном, надвинутым на лицо, сидевшую, прислонившись к стене. Я в немом ступоре наблюдал за человеком. Тот внезапно откинул капюшон и бледными от холода губами прошептал:
- Шенн, прости меня...
Господи, Это был Джей! Я пытался восстановить дыхание, чтобы не показать брату, как я был испуган.
Он сделал шаг мне навстречу. Я видел застывшие на его ресницах дождевые капельки.
- Шенн, это случайно вышло, я, правда, правда, не хотел...
Я не дал ему договорить, стискивая его в объятиях, прижимая к себе, мягко целуя его в холодные губы. Почти навесу протащил его сквозь дверной проём в тепло дома, ногой захлопывая дверь.
Сначала он, похоже, онемел от удивления, но затем дал волю своим инстинктам, переплетая свой язык с моим чуть ли не до судорог, прикусывая нижнюю губу до крови. Я в мгновение ока содрал с него узкую кожаную куртку, пугающе быстро переступив через все свои принципы, думая лишь о том моменте, когда его тело будет всецело принадлежать мне.
Чёрная майка полетела вслед на пол вслед за курткой. Джаред гладил мою спину под футболкой. Я поднял руки, чтобы ему было проще снять её, на миг оторвавшись от его сладких губ. Наши лица были так близко, что я не мог сфокусировать взгляд на его глазах. Просто чувствовал горячее дыхание на своих губах. Прижавшись к обжигающе горячей коже, зарывшись носом в волосы, я глубоко вдыхал мягкий запах, не сравнимый ни с какими духами на свете. Такой щемящей нежности я ещё никогда не испытывал.
Прижимая к себе всё сильнее, я осыпал его лицо мягкими поцелуями, осторожно прикасаясь губами к подрагивающим прикрытым ресницам, одновременно подталкивая к широкому дивану. Он дышал неровно от возбуждения, плавясь в моих заботливых руках. Когда я стащил с него остатки одежды и расстегнул собственные джинсы, он открыл глаза, глядя на меня так странно, что моё сердце пропустило удар. Я внезапно испугался того, что собирался сделать. Видимо, на моём лице отразилась некая потерянность, потому что Джаред протянул руку к моему лицу, успокаивающе поглаживая по щеке.
- Ты ведь никогда не сделаешь мне больно? – с улыбкой прошептал он.
- Никогда, - словно эхом отозвался я, заворожено глядя в голубую глубину его глаз.
- Тогда иди ко мне...
Я словно этого и ждал. Окончательно скинув брюки, я нагнулся к нему, ловя губами короткий поцелуй, затем двинулся вниз, изучая губами его хрупкое худое тело. Он невольно выгибался, подчиняясь движением моих рук, скользящих по его разгорячённой коже, шепча какие-то милые глупости, когда я вновь и вновь возвращался к его губам, лаская...
Я прекрасно осознавал, что долго так не выдержу, что мне требуется нечто большее, чем его губы, отвечающие на мои поцелуи. Поэтому, в очередной раз почти утонув в глубоком поцелуе, я осторожно закинул его ногу на плечо, одновременно проводя рукой по животу Джея, сверху вниз, вызывая его слабый стон.
- Джей, ты ведь не против? – прошептал я, вводя старательно облизанный палец в его задний проход. Он дёрнулся, но через мгновение расслабился, кивнув.
Я проталкивал палец медленно, расширяя, подготавливая. Джаред застонал уже всерьёз, когда я, добавив ещё один палец, нечаянно задел небольшой бугорок внутри него.
- Хватит... уже... нежностей... – сбивчиво прохрипел он, а я, улыбнувшись, наклонился к его уху и прошептал:
- Я мог бы ласкать тебя вечно, - проводя кончиком мокрого тёплого языка по нежной коже за ухом.
- Я бы умер тогда, - притянул он меня ближе, пристально гладя мне в глаза, вздрогнув, когда я вытащил пальцы.
Я чуть отстранился от него и осторожно начал входить в его послушное тело. Джаред вцепился пальцами в мои плечи, впиваясь ногтями в плоть, чуть ли не до крови царапая кожу. Он испуганно дёрнулся, но я был вынужден сжать его, чтобы он не помешал моему вторжению. Я знал, что если сейчас остановлюсь, то ему станет только хуже, поэтому я продолжал двигаться, чувствуя напряжённое кольцо мышц вокруг члена. На последнем выдохе я вошел до конца, на миг замирая, чтобы Джей смог отдышаться. Во истину, это было волшебно – ощущение горячего шёлка там, внутри. После короткой передышки, когда член увеличился, наверное, раза в два от нестерпимого желания, я двинулся назад, бесполезно пытаясь сдерживаться. Ничего не вышло, я сходу взял такой темп, что Джаред почти кричал.
- Мне... прекратить? – задыхаясь, спросил я, прекрасно осознавая глупость своего вопроса: при всей своей выдержке я никогда не смог бы отказаться от этого горячего ощущения узости, давления, обволакивающего мою плоть, словно поток воды, непрерывно движущийся, заставляющий терять голову, память, все чувства, кроме одного, сосредоточенного там, внизу...
- Нет... неет – он выгибался подо мной, с мольбой «ещё» на припухших от моих поцелуев губах, когда я сильно сжал его член, проводя пальцами по всей его длине. Не знаю, какие ощущения доставляли ему больше удовольствия – мои движения внутри него или движения моей рукой. Меня затрясло в сладком предвкушении близкого взрыва, как, в прочем, и Джея, который диким взглядом потемневших глаз обводил каждую чёрточку моего лица, так, что мне даже становилось порой страшно...
У меня потемнело в глазах, а тело тряхнуло, как будто я по неосторожности схватился за оголённый кусок провода. Невероятное напряжение внизу живота получило, наконец, разрядку. Рука наполнилась белесой влагой. Я глубоко вздохнул, стараясь восстановить дыхание, и выскользнул из тела Джареда.
Почему–то у меня возникла бредовая идея, что он меня ударит. Не знаю, почему, ведь я теперь даже его лица не мог видеть, потому что прилёг на бок на тёплую кожу дивана и мог видеть брата только в профиль. Но он и не собирался меня бить. Он лежал на спине, изучая взглядом потолок. Я несмело дотронулся до кончика его носа, проведя пальцем по переносице. Он чуть вздрогнул, но потом притянул за руку к себе, перевернувшись на бок, прижался, запустив пальцы в мои волосы, ласково гладя макушку. «Господи, ну скажи же что-нибудь», - мысленно просил я, но он молчал. Просто улыбался, дотрагиваясь кончиками пальцев до моего лица, а потом стал целовать, короткими, лёгкими поцелуями касаясь шеи, ямки между ключицами, выступающих косточек... Я был где-то не здесь, я парил в вышине, достигая небес, звёзд. Это было так чудесно, засыпать в его объятиях, обнимать его самому, словно небо услышало мои мольбы...
7.
Рассвет встречал меня, когда я шёл по пыльной дороге с твёрдым намерением пересечь всю страну и оказаться на другом краю Земли, лишь бы забыться ненадолго.
Мимо проезжали автомобили, поднимая ещё большую пыль, шурша рельефом покрышек по серому гравию, глинистой почве. Я чувствовал, как пыль оседает в моих лёгких и скрипит на зубах. И в глазах был песок, не смотря на то, что я был в солнцезащитных очках. Было рано и свежо, часов пять, наверное. Я случайно оставил дома часы. Ничего страшного, куплю новые. Старые были подарены Джаредом, поэтому я даже порадовался тому факту, что не захватил их с собой. Я просто хочу вырезать из памяти те минуты, когда мне было так хорошо рядом с ним, просто чтобы изжить эту губительную привязанность, которая не отпускает меня всю жизнь. Год назад брат намеренно свернул на перекрёстке, чтобы отделиться от меня, теперь я вновь оборву ту нить, которая могла связать нас после этой ночи. Я лучше пойду своей дорогой, Джей.
***
Я резко втянул воздух, просыпаясь. На часах горели зеленоватые цифры: 3.14. Я чувствовал, как глаза закрываются сами собой, а тело приятно тонет в тёплом кольце рук Джареда. Но я усилием воли приказал себе не спать. Как бы хорошо мне не было, всё это было неправильным, как бы я не любил Джареда, как брата или по-другому, я знал, что эта ночь не решит мои проблемы. Это был минутный порыв, после которого наша отчуждённость только усилится, становясь более глубокой. Словно пропасть, которую будет слишком сложно перепрыгнуть. Что будет завтра, я не знаю, но мне становится не по себе лишь от мысли, что он пожалеет о содеянном, тихо скажет, что всё это было ошибкой и уйдёт, оставив меня в полном одиночестве. Зато я буду полностью уверен, что это окончательный конец. Джей ведь не любит неопределённости. Поэтому он решит всё быстро, как и всегда. Больно бросать его здесь, разочаровывать. Ещё больнее будет видеть, как он расставляет все точки над «i», жёстко проводя границы.
Осторожно, чтобы не разбудить его, соскальзываю с дивана. Затем поднимаюсь наверх, в комнату, чтобы порыться в шкафу в поисках пледа и одежды. Спустившись вниз, одеваюсь, урываю брата одеялом. Он коротко вздыхает, и я на миг замираю, зажмурившись, и представляю, как он пожирает меня глазами. Нет, спит... Слава Богу.
Всё, что мне нужно – это небольшая сумка через плечо, где собрано всё необходимое – кредитки и наличные, документы и ещё какая - то дребедень, которая валяется на дне с незапамятных времён. Ключ и положил на середину стола, чтобы он сразу его нашёл, если решит уйти из дома, где мы жили вместе с восемнадцати лет. Вчера я вернулся сюда в поисках гармонии, сегодня начинаю новый путь... Я пойду, Джей? Я не буду оставлять записку, надеюсь, ты обо всём сам догадаешься.
***
- Хэй, парень, тебя подвезти? – весёлый тучный дядька прижался к обочине на своём чёрном Хаммере, неестественно чистым для этой дороги.
- Смотря, сколько возьмёшь, - глядя в даль, ответил я.
- Если что споёшь или расскажешь, то даром, - щурясь в ярких лучах нежаркого утреннего солнца, заявил он.
- Только если постучать... – ухмыльнулся я.
Через пару минут я уже мчался на восток в удобном тёмной кожи салоне, выстукивая незамысловатую мелодию на паре пустых бутылок от пива и жестянке от гусиного паштета. По достижении Сан-Диего я намеревался купить там билет на ближайший рейс до Нью-Йорка. Побережье Атлантики ждёт меня.
Когда я летаю на самолётах, у меня нередко закладывает уши, а в животе появляется неприятное ощущение, словно я на детских аттракционах, на горках, к примеру. Стюардессы мило улыбаются, хотя я и знаю, что это всего лишь их работа, поэтому фальшиво улыбаюсь в ответ. Что мне больше всего нравится в самолётах, так это сахар в маленьких аккуратных пластиковых коробочках с яркими надписями. Я всегда таскаю их, как сувенир, уж и не знаю, что за фетиш я себе выбрал. В круглом окне – скучные белые просторы, над которыми нестерпимо ярко сияет солнце. Хорошо, что я захватил свой MP-3 – плеер, а то так и от тоски умереть недолго, за этот четырёхчасовой перелёт. Рядом со мной сидит милая девушка лет семнадцати, мы время от времени переглядываемся, изредка перебрасываясь ничего не значащими фразами, которые, на миг повисая в воздухе, растворяются быстро, словно их и не было. Приносят обед. Чувствую, что начинаю засыпать, откидываюсь на удобном кресле, закрывая глаза. Через пару-тройку часов я буду плескаться в водах The Atlantic ocean...
8.
Солнечный луч лениво скользнул сквозь щель между тяжёлыми портьерами, с трудом пробрался по тёмному ковру, утопая в густом ворсе, к широкому дивану с вишнёвой вельветовой обивкой, немного вытертой на подлокотниках. Почувствовав теплое касание, я в первое мгновение решил, что это брат гладит пальцем по моей щеке, но когда я приоткрыл глаза, то с удивлением обнаружил, что рядом никого нет. Я подумал, что Шенн, наверное, готовит что-то на кухне или принимает душ, но в доме было абсолютно тихо, так, что я почувствовал невольное беспокойство. Куда он запропастился? Встав с дивана и закутавшись в невесть откуда взявшийся плед, я медленно побрёл к лестнице наверх, усиленно борясь со страхом, который поднялся во мне. Страхом, что я его не найду.
Через пару минут я убедился, что остался в доме один. Я обнаружил ключи на столе в гостиной. Они лежали в самом центре, что не могло не привлечь внимание. Я тупо рассматривал этот кусок холодного металла довольно долгое время, когда внезапно осознал: Шенн ушёл и ушёл надолго. В неизвестность.
***
- Я не знаю, правда, не знаю, Джей! – восклицал бедный Мэтт, хватаясь за голову. Я его доконал своими бесконечными догадками и детальными расспросами.
На секунду забыв о Мэтте, я повернулся к Томо. Тот молча покачал головой.
- Я совершенно не имею представления, куда он мог поехать, - медленно, чуть ли не по слогам произнёс Воктер, словно говорил со слабоумным.
Я сидел на стуле, чуть покачиваясь, и пытался вспомнить хоть что-то, что могло бы мне помочь найти брата. Я, правда, не так остро осознавал, почему ищу его, в моей голове билась лишь одна мысль – мне нужно, чтобы он был со мной, здесь и сейчас. Я задумался над причиной его отъезда чуть позже, а пока я терзал вопросами Мэтта и Томо.
- Слушай, Джа, я тут вспомнил... Шенн ещё вчера говорил что-то о путешествии на восточное побережье, да ты ведь и сам рядом в тот момент был! Ты что-то искал в сумке, когда он...
Да! Теперь я вспомнил. Мне ещё показалось это таким странным, что Шенн вдруг заговорил об отъезде, когда во время Тура всем уши прожужжал, как он хочет попасть домой. Этот случай заставил меня задуматься... Меня посетило это странное чувство дежа вю, которое изматывает людей, заставляя их вспоминать. Знакомая ситуация. Похожий случай произошёл сто лет назад, когда мы только начинали, когда познакомились с Мэттом. Тогда Шенн почему-то сорвался с места в Сан-Франциско, уехал, ничего мне не объяснив... хотя, он говорил что-то насчёт фотографий, но это звучало не слишком убедительно. Я тогда решил, что у брата есть какие-то тайны от меня, поэтому был несказанно рад, что Мэтт позвонил ему, и тот приехал сразу же. А я так и не решился спросить его, почему он решил уехать, когда наша работа только начиналась и любая помощь была как нельзя кстати.
Мы с Шенном с детства вместе, и, если он год жил без меня, то я не помню ни одной минуты своей жизни без него. Когда человек рядом с тобой всегда, то невольно привыкаешь к нему, порой переставая замечать в потоке лиц, которые проходит перед глазами каждый день. И чем больше привыкаешь, тем больнее, острее чувствуешь его отсутствие. Возможно, я уделял Шенну не так много внимания в последнее время, я даже могу сказать, что знал об этом, но мои ежедневные заботы в туре просто не давали мне возможности побыть с ним, пообщаться. И я сам был ошарашен тем, что поцеловал его в автобусе, ведь я был абсолютно уверен в том, что он потом на порог меня не пустит... Но для того, чтобы убедиться в этом окончательно, я отправился к нему домой (это раньше был наш общий дом, откуда я решил переехать, когда появилась такая возможность, потому что чувствовал, что нам слишком тесно вдвоём в этом пространстве, где ни один из нас не мог вдохнуть полной грудью). Честно говоря, это стоило мне немалых усилий, но я всё же переборол себя, потому что всегда дорожил нашими с Шенном отношениями. Я здесь меня ожидал ещё один сюрприз: я был готов к тому, что брат устроит скандал или просто не захочет со мной говорить, но он сделал шаг мне навстречу, он понял меня. Я уверен, что и ему давно хотелось того же, поэтому он так быстро принял меня со всеми моими странностями. И это было лучше всего на свете, потому что мой страх обернулся моей надеждой. Только теперь эта надежда грозилась теперь стать моей болью, если я не найду Шенна.
Похоже, что я, наконец, начинаю понимать причину моих поисков. Любовь – странное чувство, которое возникает порой там, где её, по сути, быть не должно. Любить брата не так, как следует родственникам – чем это может обернуться?
Мэтт осторожно коснулся моей руки. Я настолько углубился в свои мысли, что не думал о времени и о том, что это, должно быть, выглядит странно: человек не шевелится, не издаёт ни звука, остекленевшим взглядом уставившись в одну точку.
- Он говорил про Нью-Йорк, твой брат.
Я окинул его усталым взглядом, полным безнадёжности.
- Мэтт, Нью-Йорк огромен... Что же мне делать?..
***
Рейс до Нью-Йорка отложили из-за плохой погоды, хотя небо было почти ясным. Устав бесцельно бродить по залу ожидания, я присел за свободный столик и залпом выпил виски, заказанные мной. Задумчиво вертя в руках тяжёлый стеклянный стакан, я смотрел на табло с расписанием. Пока что в строке с номером моего рейса сияло настойчивое “delayed”, но я надеялся, что вскоре ситуация изменится.
Мэтт и Томо оставались. Да я и не настаивал на их компании. Я бы хотел поговорить с Шенном наедине, чтобы никто не помешал нам. Сейчас я чувствовал сильное беспокойство и странную неуверенность, потому что внезапно понял, что не знаю, о чём говорить с братом. Я не знаю истинной причины, по которой он уехал от меня, могу лишь теряться в догадках. Если для меня ночь, проведённая с ним, была волшебной, она позволила мне надеяться на что-то лучшее. Для него же это стало чем-то другим, не столь радужным и лёгким, раз он решил уйти.
- Регистрация пассажиров рейса 512 началась у ворот 2-F, - я подпрыгнул от неожиданности и широким шагом направился к регистрационному пункту. Я знаю, что мне будет тяжело, но я сделаю всё, что в моих силах.
9.
День перевалил за середину, когда я, прокрутив стеклянный турникет нью-йоркского аэропорта, попал в толчею и пробки города. Он почти не отличался на первый взгляд от Лос-Анджелеса, но я чувствовал какую-то призрачную, едва уловимую границу между ними: Калифорния, всё-таки, южный штат, что иногда говорит само за себя.
Мне совсем не хотелось провести остаток дня в поисках номера в гостинице, хотя я и понимал, что провести за этим занятием ночь – удовольствие ниже среднего. Плюнув на все доводы разума, я отправился бродить по городу, где лишь однажды был, давно, да и то проездом. Когда я вдохнул полной грудью после долгого перелёта, то почувствовал себя немного странно. Словно свободный человек. Это было великолепно: ощущение того, что ты никому незнаком в этом городе, где всем важна лишь их собственная жизнь, а не биография какого-то там барабанщика из калифорнийской группы.
Заглянув в пару магазинов, я прошёлся и по многочисленным кафе этого квартала, потому что обед в самолёте успел испариться, и мой желудок требовал чего-нибудь более вещественного, чем гамбургер и кола из ларька быстрого питания.
Я и не заметил, как стало смеркаться. Усталость давила на плечи и наливалась свинцом в ногах. Рассеянно обведя взглядом здания вверх по авеню, я решил зайти в ближайший бар, над которым сияла неоновая вывеска, выглядевшая довольно бутафорски, но привлёкшая моё внимание.
Внутри было просторно, но публика подобралась не первого сорта. Многие бросали недовольные взгляды в мою сторону, но меня это не смутило. Пройдя по коридору между столами, я устремился прямиком к барной стойке, где священнодействовал парень лет двадцати пяти в стильном чёрном колпаке.
Заказав себе традиционное мартини, я присел на высокий стул, боком к залу, чтобы понаблюдать за простой нью-йоркской жизнью. Это оказалось интереснее, чем я думал. Все эти люди, которые орали свои пьяные песни, не задумывались сейчас ни о чём более возвышенным, чем очередная кружка выпивки, а я сидел посреди всей этой грязи, предаваясь мыслям о любви. Всегда так в жизни: самое отвратительное и самое прекрасное идут бок о бок. Хотя, ведь я и не думаю о своих чувствах, просто молча созерцаю реальность, что, как ни странно, приносит мне облегчение.
Я почувствовал, как кто-то коснулся моей руки, осторожно, словно боялся. У стойки в этот момент находилось около десятка человек, которые раздражённо швыряли на стол деньги, требуя пива. Бросив короткий взгляд в сторону, я столкнулся с пронзительным взглядом голубых глаз, который заставил меня вздрогнуть. Джей? Я стремительно развернулся, но человек уже исчез за стеклянными дверями заведения. Неужели, это был Джаред? Я ещё довольно долго смотрел на закрытую дверь, запрещая себе верить в это. Нет. Джаред ведь выше, да и не могло его здесь быть, это исключёно! Он сейчас дома, в Лос-Анджелесе, в каком-нибудь клубе с Томо и Мэттом, он и не вспоминает обо мне!
Я позволил этим мыслям заполнить мою голову и, почти окончательно успокоившись, подал знак бармену, чтобы он налил мне ещё порцию спиртного.
***
Я даже не заметил, как прошёл полёт, задремав, а потом и заснув. Когда объявили, что самолёт идёт на посадку, за окном было светло – сиреневое небо с едва различимыми бледными звёздами, которые ещё не успели разгореться ярче.
Я не представлял, где искать Шенна, я просто надеялся на удачу, ведь найти человека в таком большом городе, как Нью-Йорк – занятие безнадёжное.
Аэропорт был очень большим, словно отдельный городок внутри мегаполиса. Мне бы хотелось побродить там подольше, заглядывая в сувенирные лавки, магазины одежды и лабиринты книжных полок. Там, наверное, можно было купить абсолютно всё. Но у меня не было на это времени. Тем более что за окном становилось всё темнее. Я совершенно не задумывался, где буду спать или где смогу поужинать. Самой важной задачей было найти брата. Немного подумав, я решительно отправился вниз по улице, уверенный, что Шенн не упустит возможности исследовать местные бары. Минуя маленькие уютные кафе, я двигался в толпе, ловко проскальзывая между спешащими по своим делам людьми. Над одним из баров сияла вычурная вывеска, за которую взгляд невольно цеплялся исключительно из-за её безумной яркости. Внутри было полно народу, все эти люди шумели, отовсюду доносились пьяные выкрики. И я уже успел пожалеть, что зашёл в этот притон, когда внезапно разглядел сквозь дым и толчею знакомую спину. Я бы брата узнал и в тёмной комнате, ведь мы всегда были вместе. Но сейчас мне казалось, что я обознался, ведь это невозможно – найти нужного человека так быстро. Всё ещё колеблясь, я медленно продвигался к барной стойке. Медленно протянув руку, я коснулся чёрной кожи куртки этого парня. Он чуть повернул голову, а затем, вздрогнув, попытался повернуться всем телом. Но я уже понял, что обознался. Этот человек никогда не мог бы быть моим братом – у Шенна был нос шире, да и глаза у него были светлее. Я проскользнул к выходу, не зная, что человек пристально смотрит мне вслед. Мной уже овладела другая мысль: сегодня Шеннона искать уже поздно, поэтому мне следует снять комнату в отеле, иначе я рискую провести ночь на улице.
***
Когда народу в баре поубавилось, я решил, что мне пора. Резко встав, я мгновенно ощутил, как алкоголь ударил в голову. Странно, а вроде бы выпил не так много. Я даже не знал, который сейчас час, а спрашивать у этой безмозглой пьяной толпы было бы, по меньшей мере, глупо. Поэтому я, пошатываясь, направился к выходу, попутно запнувшись о чёй-то стул, столкнувшись с парой пьяных оборванцев, я, наконец, достиг выхода. Воздух на улице был тяжёлым, словно плавившийся весь день на солнце асфальт теперь отдавал свой жар вечернему городу. Облегчения это не принесло: в голове было точно так же туманно. Огни Нью-Йорка ослепляли до боли, проникали остриями своих ярких огней до самого мозга, заставляя с досадой прикрывать глаза рукой. А может, это всего лишь были последствия алкоголя. Ноги противно подгибались, так, что я не мог нормально идти. Чертыхаясь, прислонился к холодной каменной стене, чувствуя, как холодеет спина, невольно отдавая тепло бездушному бетону. Теперь я почувствовал, что окончательно запутался. Зачем я здесь? Может быть, мне следовало решать проблемы, а не бежать от них...
- Хэй, закурить не найдётся? – из заведения, пять минут назад покинутого мной, появились трое весьма нелицеприятной наружности. Они нагло шарили по мне взглядами, словно обыскивали, но при мне была лишь моя сумка.
- Для тебя нет, - алкоголь давал о себе знать: безрассудная смелость и дерзость – вторая стадия опьянения.
Пытаясь сфокусировать взгляд на лице главного, я совершенно позабыл об остальных. Вспомнил лишь, получив чувствительный удар в живот, который впечатал меня в стену.
- Какого... – глупо было начинать говорить что-то в такой ситуации. Либо делать ноги, либо бить в ответ – третьего не дано. Но я пытался найти третий путь. За что и поплатился. Один из них, самый маленький и юркий, выхватил мою сумку и вытряхнул всё её содержимое на асфальт. Кредитки заманчиво блеснули в свете фонарей. Ох, идиот я, не мог положить их во внутренний карман куртки. Там же был и телефон, остатки которого теперь составляли красочную картину на дороге. Рванув к сумке, я налетел на второго, того, что ударил меня первым. Он стоял, злобно ухмыляясь, словно только и делал, что ждал меня. Удар коленом пришёлся под рёбра, а когда я согнулся пополам, пытаясь вдохнуть, то получил ещё один – в лицо. Я сразу же почувствовал, как нос обожгло кровью, которая теперь обильным потоком стекала по лицу, заливая подбородок и затекая за ворот куртки. Чёрт, да если бы я был трезв, я бы в два счёта измолол бы их троих в муку. Но история, как известно, не признаёт сослагательных наклонений. Получив пару ударов по шее, я благополучно встретился с мягким ещё асфальтом, от которого шёл странный химический запах. Смех троицы ещё долго разносился эхом в переулке, когда они уходили, забрав почти всё, что у меня было с собой. Лишь несчастная сумка, слегка порванная, валялась на дороге.
С трудом поднявшись, я побрёл, куда глаза глядят, попутно роясь в карманах в поисках сигарет и зажигалки. Ну, хоть что-то осталось при мне. У угла я осторожно опустился на землю, прислоняясь к металлической ограде, за которой скрывался какой-то парк. Сейчас там было так тихо, да и машины проезжали достаточно редко. Всё это внезапно напомнило мне пригород Лос-Анджелеса, где стоял мой дом, который мы так долго делили с Джеем.
Зажигалки, как ни странно, в куртке не было. Нашёлся лишь допотопный коробок спичек. Сломав около десятка, я, наконец, зажёг одну из них, замерев в ожидании, когда маленький синеватый огонёк разгорится как следует. Глубоко затянувшись, я почувствовал некоторое облегчение, хотя нос всё ещё саднило. Наверное, там был перелом. Кровь подсохла и теперь неприятно стягивала кожу на лице. Подумав о том, чтобы найти ночлег, я тут же вспомнил, что остался без денег. А потом в голову пришла мысль, что даже с кредитками меня бы не пустили в таком виде в приличный отель. Поэтому я спокойно сидел на бортике тротуара, отчаянно выдыхая дым в прохладный воздух.
- Шенн, пожалуйста, поедем домой, - слова прозвучали выстрелом в ночных сумерках. Я ошарашено поднял голову.
10.
На тротуаре стоял Джаред. Такой реальный на вид, хотя я был уверен, что это бред моего пьяного сознания, в глубине которого гнездилось желание увидеть брата. Я растерянно провёл рукой перед лицом, но фигура около меня никуда не исчезла. Более того, он протянул руку, предлагая помощь. Я отрицательно помотал головой, всё ещё не в силах понять, где я - в реальности или где-то в своём иллюзорном мире.
- Что это у тебя с лицом? – тихо проговорил он, подходя ближе, пытаясь разглядеть мой пострадавший нос, но я лишь отворачивался от него, пытаясь отогнать навязчивую идею.
- Шенн, - он протянул слова в такой знакомой манере и потянул меня за куртку вверх. Теперь мои сомнения в его реальности испарились. Да он был реальней, чем сигарета, которую я рассеянно потушил, придавив тлеющий кончик к коже запястья. Там мгновенно образовался ожог, но боли я почти не почувствовал.
- Ты зачем здесь? – стараясь говорить связно, пробормотал я, пытаясь подняться на ноги. – Уходи, я не желаю тебя видеть.
Наверное, это прозвучало слишком жёстко, потому что Джей не сделал мне ничего настолько плохого, чтобы я вкладывал в свой голос столько злобы. Он отступил на шаг, в тень, так, что я теперь не мог видеть его лицо. Но я знал, что причинил ему боль своими словами. И теперь он, наверное, видел моё окровавленное лицо, которое застыло, словно маска.
- За что ты так, бро... – он говорил тихо, словно утратил свой громкий голос, которым он со сцены приводил людей в неистовство.
- За то, что ты есть, - я дотронулся кончиками пальцев до подбородка, чувствуя шершавый застывший слой. – За то, что ты моё вечное наказание. Да... какого чёрта я всё это говорю!..
Слова звучат слишком пафосно, даже если я сейчас просто скажу тебе, Джаред, что люблю тебя больше своей жизни, неужели это не прозвучит фальшиво?
Он стоит неподвижно, чёлка закрывает лицо, поэтому мне остаётся только догадываться о выражении его лица. Как всё получается нелепо трагично, словно я собираюсь умирать, и он стоит у моего смертного одра, прощаясь. Всё не так. Сегодня я говорю ему всё, что хочу, завтра – раскаиваюсь в сказанном, ругая себя за то, что разболтал свой собственный секрет. Зачем он здесь? Может быть, если бы он не приехал и не нашёл меня в этом огромном городе, я бы смог преодолеть себя, вернуться домой и снова жить до очередного неверного шага. Конечно, такая жизнь – лишь существование, но, по крайней мере, я бы подготовился к финалу, смог бы управлять событиями, решать всё сам. Теперь же я снова в его власти. И вечно буду в его власти, потому что он никогда и ни за что не отпустит меня дальше шага от него, будет держать меня, мучить, сам того не осознавая в полной мере. И мне не сбежать.
Ты подобрался незаметно, как и всегда. Незаметно вошёл в мою жизнь, незаметно забрал моё сердце, незаметно подчинил себе. Хотя, даже если бы ты сделал это открыто, не думаю, что я стал бы сопротивляться...
- У тебя нос сломан, ты в курсе? – чуть улыбаясь, спросил Джей, робко дотрагиваясь до рукава моей куртки. О, нет, Джей, не надо... о чём я только что думал. Я перешёл границу вчера, если сделаю так ещё раз, больше не вернусь.
- Мне больно, Джей... – прошептал я.
В глазах брата тут же возникла тревога, он провёл ладонью по моей щеке, обводя взглядом широко раскрытых глаз.
- Вряд ли мы сможем найти аптеку или что-то подобное в это время... – он меня не понял, думал, что у меня нос болит.
Я покачал головой, устремив взгляд на ближайший фонарь, подмигивающий насмешливо с другой стороны улицы.
- Ты не понял, Джей. Больно – здесь... – я приложил ладонь его руки к груди, туда, где под всеми покровами беспокойно билось сердце. – Мне так жаль... что я больше не значу для тебя так много, как ты для меня.
Он смотрел на меня тем странным взглядом, который всегда ставил меня в тупик. Этот взгляд мог означать слишком многое, чтобы понять, что он говорит мне в данный момент.
- Иногда это кажется мне таким смешным: я цепляюсь за тебя, словно дитя малое, хотя и старше, чем ты, и привык всегда присматривать за тобой. Скажи, Джей, могу я уйти из группы?
Теперь я видел ошеломление на его лице. Он всё хотел что-то сказать, но не мог собраться с мыслями.
- Помнится, ты допускал такой исход, бро. Я люблю музыку, я знаю, что твои песни звучат в сердцах многих, но позволь мне немного отдохнуть. Ведь моё сознание в постоянном напряжении, даже во сне я вижу тебя. Что бы я ни делал, я думаю о тебе, Джей. Это ненормально...
- Но... может быть, это просто...
- Да, так и есть. И я хочу избежать очередной ошибки. Я лучше уеду подальше, поселюсь там, где нет телевизоров и телефонов, только бы не видеть тебя и не слышать твой голос. Я знаю, что мне это уже не поможет, твоё лицо всё равно будет вечно перед глазами, пока я окончательно не сойду с ума... – я чувствовал, что поток слов не остановить, хотя Джаред смотрел на меня с мягкостью во взгляде, но это лишь причиняло дополнительную боль, - ...и я там проживу до самой смерти, а когда наступит моё время, последний раз вздохну, избавляясь от моего проклятия...
- Господи, ты сам-то понимаешь, что говоришь? – на миг в его глазах сверкнула добрая насмешка, но она тут же исчезла: по щеке прокатилась блестящая капелька.
Его глаза за призмой слёз стали такими бездонными, что я боялся смотреть в них, боялся потеряться в их глубине, где моё отражение многократно дробилось, словно в зеркальном лабиринте. Его глаза – это небо над моей головой, это шёпот жизни в моёй душе, это благо и проклятие одновременно.
- Я на краю, Джей, - тихо проговорил я, словно сам не до конца верил своим словам. – На краю Земли.
Джаред засмеялся тихо и как-то печально.
- Земля круглая, Шенн... Помнишь?
- Я на краю, бро, - упрямо повторил я. – Что ты выберешь сейчас? Какая участь ждёт меня?
Он посмотрел на меня с удивлением.
- Я балансирую над пропастью, - продолжил я. – С одной стороны – каменистая почва нашей жизни, в которой я обречён на одиночество. Ты можешь сделать выбор, и я приму его. Если ты захочешь вернуться, я пойму, Джей.
Он хотел что-то сказать, но я накрыл ладонью его губы.
- С другой стороны – чёрное ущелье. Там – гибель твоих мечтаний, распад группы, там другая жизнь. Сначала – пристальное внимание прессы, ропот глупой толпы, осуждение... Затем – забвение, вечное, приносящее боль. Ты помнишь, Джар, как мы с тобой стояли на крыше дома бабушки? Я тебе сказал, что могу спрыгнуть вниз. Я снова повторяю эти слова, я могу сделать шаг во тьму этой пропасти, смогу ради тебя, Джей...
Он смотрел на меня, совсем как тогда, в том моём сне, в моём воспоминании. В его взгляде не было сомнения, только отчаянная решимость. Он сделал шаг навстречу, прижимаясь всем телом так, что я чувствовал его дрожь внутри себя. Брат положил голову на моё плечо, и я чувствовал, как он осторожно прикасается губами к коже, словно успокаивая. Затем он неожиданно отстранился от меня, но только для того, чтобы накрыть мои губы поцелуем. Я не ответил ему, с тревогой ожидая его решения.
- Не надо... – прошептал Джаред. Моё сердце ухнуло куда-то вниз, рискуя разбиться о камни. – Не надо... ради меня. Давай... вместе со мной.
Его пальцы ласково коснулись моих волос, когда он снова приник ко мне, даря приятную теплоту.
- С тобой, Шенн, мне будет совсем не больно падать.
-
-
01.01.2007 в 22:02ну... можно я просто +1 поставлю? ну нечего мне больше об этом сказать, совсем нечего) у тебя все фики будто бы на один сюжет. ну, не все, но подобное я уже точно где-то читала, только обычные изменения из-за пейринга.
В общем, ты поняла, что мне не нравиться)
Только хочу сказать, что Джей и Шеннон действительно все еще живут в одном доме) Об этом в каком-то интервью было. Ладно, мне уже лень дальше писать) Ты все равно все знаешь)
-
-
02.01.2007 в 15:18Renoеще раз спасибо за подарок!
-
-
02.01.2007 в 18:17Интервью то не видела, так что ничего не могу сказать. Но уж так в моём фике случилось, что они разъехались.
Кстати, во всех слэшных фиках наблюдается сходство, абсолютно во всех, даже в особо выдающихся (типа "Интимных махинаций")
Перечитав фик, нашла несколько ошибок, так что можете мне про них не говорить, если кто заметит =))
[uve_boll]
приветик тебе! И мой воздушный поцелуй!
-
-
02.01.2007 в 18:53-
-
03.01.2007 в 15:00И все скорее упирается в то, что мне не нравится подобный твоему стиль. Он какой-то... слишком безжизненный. И из фика в фика ни капли не меняется.
Плюс эти раздражающие вставки с мыслями, которые у тебя половину текста занимают. Вот когда они вплетаются непосредственно в рассках, тогда да, читать интересно и это просто необходимо. А у тебя даже если промотаешь (что я, каюсь, делаю обычно в конце), то все равно ничего не изменится и смысл ты не потеряешь.
-
-
03.01.2007 в 18:18я фем никогда не писала, ты что-то путаешь
Там Томо тоже куда-то бежал, после его нашли и все стало хорошо. Просто куда-то бежать и уходить герои в фиках любят только у тебя, у остальных сила воли больше
у каждого герои получаются похожими на автора, так или иначе. Наверное я отчасти копирую себя, когда пишу фики. Даже если они о разных героях
Плюс эти раздражающие вставки с мыслями, которые у тебя половину текста занимают. Вот когда они вплетаются непосредственно в рассках, тогда да, читать интересно и это просто необходимо.
а мне они по душе *как бы самолюбовательно это не звучало* я ведь не просто так их вставляю в фик, а тем самым сравниваю два времени *это в данном фике*. Кстати, на разнице-то и постороен сюжет - Шенн вспоминает, как всё было раньше и понимает, что сейчас всё уже не так и вернуться в прошлое невозможно.
А у тебя даже если промотаешь (что я, каюсь, делаю обычно в конце), то все равно ничего не изменится и смысл ты не потеряешь.
Ну, это как сказать. Читай, что было выше
-
-
03.01.2007 в 18:28фемом сейчас Джа/Томо зовут)
у каждого герои получаются похожими на автора, так или иначе.
не соглашусь. я у себя не припомню ни одного случая, когда герой приобретал бы мои черты. да и не в этом суть
Кстати, на разнице-то и постороен сюжет - Шенн вспоминает, как всё было раньше и понимает, что сейчас всё уже не так и вернуться в прошлое невозможно.
не путай воспоминания и мысли.
-
-
03.01.2007 в 18:55была не в курсе, хех
не путай воспоминания и мысли.
не думаю, что это так уж хорошо - одни действия в фике, должны быть и их причины, должна же я описывать то, что у героев внутри, а то получается что-то механическое, словно о машинах говорю, а не о людях.
Так вот, на тот самый фемслеш просто невероятно похоже. Там Томо тоже куда-то бежал, после его нашли и все стало хорошо.
главное, что причины этого были совершенно разными
не соглашусь. я у себя не припомню ни одного случая, когда герой приобретал бы мои черты
может быть, ты просто этого не замечаешь
-
-
10.01.2007 в 01:24-
-
10.01.2007 в 13:03-
-
10.01.2007 в 16:24-
-
10.01.2007 в 18:23я стараюсь писать грамотно =))) тем более мне бета помогает (конечно, не в этом фике)) От меня - воздушный поцелуйчик=)) =)) Спасибо за всё!
nifertite
перевод грамотный, читается очень легко
в смысле? этот фик - не переводной. он - мой собственный =))) Или я не так поняла?
Пожалуйста=)) И тебе тож спасибо =))
irinaleo
рада слышать, что у меня есть стиль=)) если так, то это по-настоящему клёво. Спасибо!
-
-
11.01.2007 в 12:10-
-
11.01.2007 в 18:04нееее! =)) Это просто фрагмент песни марсов в начале - я переводила в стихотворной форме, но фик - не перевод, он - мой! =))
-
-
12.01.2007 в 00:57-
-
12.01.2007 в 15:07-
-
12.01.2007 в 16:01Прости что влезла, промолчать не смогла, но вот это -
Плюс эти раздражающие вставки с мыслями, которые у тебя половину текста занимают. Вот когда они вплетаются непосредственно в рассках, тогда да, читать интересно и это просто необходимо. А у тебя даже если промотаешь (что я, каюсь, делаю обычно в конце), то все равно ничего не изменится и смысл ты не потеряешь.
-
-
15.04.2008 в 23:37-
-
17.04.2008 в 18:20я бы предпочла увидеть это со стороны=) стать наиболее близким свидетелем, какой только может быть =)
-
-
01.03.2009 в 20:05-
-
03.03.2009 в 16:28Благодарю!!
-
-
08.08.2012 в 03:20Правда, одно меня покоробило, как и в фф под названием Misunderstanding. Фамилия Мэтта...мне всегда казалось правильным Уоктер, а не Воктер. Но это, конечно, уже не так важно.
-
-
08.08.2012 в 07:37Большое спасибо за отзыв! Но ведь хорошо, что вы обнаружили меня сейчас=) По поводу фамилии Мэтта я с вами согласна, хотя тут дело, наверное, в привычке. Как Ватсон - Уотсон. С точки зрения лингвистики правильнее всё же Уоктер, а с позиций устоявшихся ассоциаций - Воктер=)) Если бы я сейчас продолжала писать по марсам, то, наверняка, перешла бы на "Уоктер".
Честно говоря, я и сама себе прошлой немного завидую=)) Поскольку я в то время ни на секунду не задумывалась о том, с какой целью я пишу, нужно ли это кому-то и, в первую очередь, мне самой, понравится ли это кому-то. Мне просто нравился процесс, поэтому, наверное, всё выходило так искренне и по-настоящему. Прошло пять-шесть лет, и всё изменилось. Я очень скучаю по тем временам, когда непосредственность позволяла мне творить без оглядки.
Спасибо!
-
-
08.08.2012 в 09:52Честно говоря, я и сама себе прошлой немного завидую=)) Поскольку я в то время ни на секунду не задумывалась о том, с какой целью я пишу, нужно ли это кому-то и, в первую очередь, мне самой, понравится ли это кому-то. Мне просто нравился процесс, поэтому, наверное, всё выходило так искренне и по-настоящему. Прошло пять-шесть лет, и всё изменилось. Я очень скучаю по тем временам, когда непосредственность позволяла мне творить без оглядки.
Спасибо!
а сейчас что же? неужели сомневаетесь в том, что вы блестящий фикрайтер или можно сказать, писатель?
у меня вот наоборот, прошло то время, когда я сомневалась, зачем писать, кому это нужно и понравится ли кому-то, сейчас же смело пишу для себя, для души, так сказать, и процесс нравится и результатом рада наслаждаться. и творю, как вы сказали, без оглядки. жаль, что не так уж и гениально получается, но практикуем. =)
-
-
14.08.2012 в 20:14Да, сейчас я сомневаюсь во многом. И многое переосмысливаю. Жизнь течёт слишком быстро, не успеваю я проникнуться чем-то, а впечатления блекнут и уступают место новым. Прежде же мне удавалось надолго сохранить любовь к чему-то одному, к конкретным людям и персонажам. Только со страстью можно писать искренне. Если этого нет - нет и писателя. А мне нужно просто остановиться и подумать. Замереть хотя бы на время, отрешиться от мелких проблем и неурядиц, прислушаться к себе. Это одно из заветных моих желаний=)
у меня вот наоборот, прошло то время, когда я сомневалась, зачем писать, кому это нужно и понравится ли кому-то, сейчас же смело пишу для себя, для души, так сказать, и процесс нравится и результатом рада наслаждаться. и творю, как вы сказали, без оглядки.
Я очень рада за вас! Желание, жажда творчества, - вот то, что поможет вам совершенствоваться, укажет вам верный путь, поможет вам обратить внимание на самое важное. Удачи вам во всём! И спасибо ещё раз=)
-
-
14.08.2012 в 20:34я так если к чему то привяжусь, то не могу отвязаться слишком долго, пока не найду достойную замену. вот, на данном этапе жизни я привязана к марсам. буквально живу ими, и за два года любви к ним я не на миг не остыла. не знаю, что лучше, так или наоборот...
да, это правда, писатель живёт, пока есть вдохновение. умирает в человеке и писатель.
спасибо, ваши слова заставили меня задуматься.
-
-
14.08.2012 в 20:47Я мечтаю проникнуться неподдельной любовью, как это было раньше. Мне кажется, что прежде я чувствовала острее и ярче. Я и впечатлялась гораздо легче. Марсы, Севрхъестественное - это было моей жизнью и моим вдохновением. Теперь же я в вечном поиске=)
Пусть ваши увлечения живут как можно дольше, придают вам сил и вдохновляют.
-
-
14.08.2012 в 22:01Пусть ваши увлечения живут как можно дольше, придают вам сил и вдохновляют.
понимаю, когда то и я не могла найти что-то такое, что дарило бы мне, как творческому человеку, жизненные силы. так что мне это знакомо. но я уверена, что вы найдёте для себя что-то новое. думаю, этого даже не избежать.
-
-
15.08.2012 в 10:23В этом случае слово "неизбежность" звучит для меня очень благостно. Спасибо!