Nice planet. We'll take it.
Название: Город ангелов
Автор: Reno
Категория: slash, angst, drama
Рейтинг: NC-17
Персонажи/пары: автор, Джей/Шенн
Предупреждения: первая и третья части написаны от лица автора, вторая часть – Jared’s POV
От автора: впервые я написала такой большой фанфик, так что всем, кто сможет дойти до конца, воздушный поцелуй! Комментарии приветствуются.
Часть II - началоЧасть 2 «This is the story»
1.
Я так люблю, когда красновато – рыжее солнце поднимается над городом, я люблю этот город, действительно так. Лос-Анджелес. Его называют городом ангелов. А я просто называю его Городом. С большой буквы. Я родился не здесь, но почему-то меня притягивает почти незаметное для окружающих очарование его широкий и узких улиц, его центра и пригородов. А, может, всё это только из-за того, что я влюблён? Окончательно и бесповоротно. В любви всё вокруг кажется идеальным.
Я люблю просыпаться после ночи грёз о том человеке, упоминание о котором уже заставляет моё сердце бешено биться в груди. Но ночь покидает мир, я и снова окунаюсь в реальность, словно в ледяную воду. И окончательно просыпаюсь. Один. Нет, не один в квартире – нет, в соседней комнате спит Шеннон, мой брат, но один в постели, один в своих мыслях, пытаясь удержать обрывки снов. Приятных снов, которым вряд ли суждено сбыться.
Сейчас я отдыхаю – это приятно. Конечно, у нас горы работы – 30 seconds to Mars никогда не сидят, сложа руки. Но две недели мне обеспечены – произошла какая-то авария в здании, где располагается наша студия звукозаписи, поэтому все внезапно стали безработными на две недели. Ну, ничего, мне надо просто собраться с силами, чтобы хватило на мой вечный жизненный марафон, на пути которого неожиданно возник удобный шезлонг с зонтиком и прохладительными напитками. Грех отказываться. А я и не стал. И всё, как мне кажется, рады: Мэтт и Либби уехали отдохнуть, не знаю даже, куда точно. Не стал я их мучить допросами. Томо пожелал слетать в Европу, чтобы увидеться с дальней роднёй – у него, похоже, хорошие отношения со всякими там прадедами и троюродными сёстрами. Что ж, я даже немного завидую ему – у меня есть только Шенн, мама и бабушка. И я совершенно не горю желанием общаться с кузинами и тётушками.
Остались я и Шенн. Мне это нравилось, безумно нравилось. Всегда становится тепло на душе, когда я вижу его, когда мы говорим с ним – я словно вдыхаю свежий горный воздух, когда он обнимает меня – моя душа просто летает, словно птица. А я забыл сказать, что он главный персонаж моих снов?
И я не считаю это чем-то ненормальным. Разве любовь выходит за рамки законов? Хотя, строго говоря, любовь просто над всем этим – никакие законы не могут препятствовать ей. Главным было то, что я верил этому.
- С добрым утром, - я так задумался, что даже не заметил, как Шенн вошёл в комнату.
- Привет, - улыбнулся я, потягиваясь.
- Вставай, соня, даже если у тебя и выходной, это не значит, что тебе можно спать весь день! – проговорил Шенн, удаляясь в ванную.
Что поделать – старший брат – поэтому я не стал капризничать.
Я застал Шенна, старательно брившегося новым станком Gillette перед зеркалом.
- Непривычно наблюдать такую картину, - удивлённо проговорил. – Обычно ты не бреешься, пока борода не начинает мешать тебе есть.
Я засмеялся его стараниям, у меня возникло ощущение, что он делает это в первый раз.
- Особенный день, - пробормотал Шенн в ответ на мои шпильки в его адрес.
- Ага, - согласился, не представляя, о чём идёт речь.
- У меня сегодня свидание, - объяснил он, понимая, что я поддерживаю разговор только по инерции, потому что нахожусь «не в теме» - Помнишь Ли?
Сначала я допустил забавную мысль, что Ли – это мужчина. И только потом до меня дошёл истинный смысл сказанных им слов.
Свидание?
Шенн бросил на меня обеспокоенный взгляд, не знаю, что там произошло с моим лицом, но оно, наверное, вытянулось или побледнело.
- Нет, - выдавил я.
Я, конечно, помнил эту вертлявую девчонку с последней вечеринки, но никогда и мысли не допускал, что Шенн может прельститься этой «сомнительной красотой» и, чего уж таить, отсутствием мозгов.
- Ну, она была на той самой прощальной вечеринке, которую организовали Мэтт и Либби перед отъездом. Помнишь? С тёмными волосами и зелёными глазами.
- Нет, - упрямо покачал головой я.
- Ну, ладно, у тебя ещё будет шанс увидеться с ней.
Я мысленно поблагодарил и отказался. Нужен мне такой «шанс».
- Да, определённо да, - немного рассеянно проговорил я, совершенно не задумываясь о смысле сказанного по причине полного отсутствия последнего.
- А что на завтрак? – решил переменить тему Шенн, потому что видел, что что-то не так. Только не понимал, что.
- А? На завтрак? Что-то вроде салата, - протянул я, потому что хотел овощей. У меня вечно эта жажда чего-то свежего и зелёного, это неизлечимо
- А я хочу мяса, - кровожадно облизнувшись, проговорил брат.
- Иди и ешь, - предложил я. – А я пойду наверх и закажу себе салат в ближайшем кафе.
Я слышал, как он смеялся, но потом плотно прикрыл дверь – ведь Шенн сейчас начнёт разогревать своё мясо, а я ненавижу этот жуткий запах.
***
И чего так расстраиваться? Я и сам хотел бы знать. Моя любовь неизменна, но это не значит, что я буду препятствовать встречам брата с другими людьми. Он ничего не знает о том, что внутри меня живёт своей жизнью, что порой мне хочется... Нет, и не будет знать. Пусть это просто останется таким, каким является. Больно осознавать, что у меня нет права целовать его губы, нет права дотрагиваться, кроме как по-братски. По идее, у меня намного меньше прав, чем у любой его подружки, пусть и «на одну ночь». И я мирюсь с этим. Джаред Лето никогда не принимал несправедливое отношение к себе, а здесь – мне приходится отойти в тень и просто наблюдать. Но я не так уж и беспомощен.
Я могу с лёгкостью отбить у него любую из его девиц, потому что они липнут к нему чаще всего по одной причине – он знаменит. А я знаменит ещё более, поэтому мне ничего не стоит пару раз улыбнуться, как они уже окружают меня, а не его. И всё, что мне надо сделать затем – это послать всех куда подальше. И надолго. И каждый раз я смотрю в его глаза, а в них – обречённость. Любовь слишком сильна, чтобы сидеть, сложа руки. А средства достижения цели – они бывают разными. Вы можете подумать сейчас, что я собственник, эгоист и подонок, но так ли это? Просто у нас с вами разные пути. И разная мораль.
Я не был толком знаком с Ли, которой Шенн назначил свидание, но не думал, что это будет так уж трудно – пресечь всё в корне. По словам знакомых, эта девушка не отличалась особым умом. Всё будет, как обычно. Прости, Шенн, но я просто... наверное, слишком сильно люблю тебя, и это заставляет меня раз за разом причинять тебе боль для успокоения собственной. Где и когда? Ли и ты, Шенн. Я буду там, только ты меня не заметишь – я уже научился маскироваться. А потом я устрою очередную вечеринку, и там моя новая цель будет достигнута. Паранойя. Я просто схожу с ума. Иногда мне кажется, что это действительно так. Но остановиться - всё равно, что предать себя.
Волна жара проходит по всему телу, замирая на кончиках пальцев – словно лихорадка. С некоторых пор таких «приступов» становится всё больше и больше. Это – словно предчувствие – я, как маньяк, я продумываю новый план. Я боюсь себя, но это чувство ещё не достигло того уровня, чтобы мой мозг отказался работать, предоставив чрезвычайные полномочия телу.
***
- Шенн, а куда ты её пригласил?
Тишина.
- Шенн?
Вышел куда-то.
Стук в дверь.
- Я тебе салат принёс, - он с улыбкой заглядывает в мою комнату, где я спасался от последствий его желания поесть мясо утром.
- Спасибо, - мне становится немного совестно из-за того, что вскоре Шенну вновь придётся разочароваться в своей очередной девушке «на пять минут», которая упорхнёт от него, стоит лишь мне поманить её пальцем.
- Не за что. Младший братьев надо беречь и любить.
Я вздыхаю, когда он спускается вниз. Так я и не спросил его о месте и времени встречи. Придётся пользоваться бесчестным способом слежки за братом. Как будто мне и не тридцать лет, а тринадцать... Я просто заигрался. Иногда мне кажется, что часть меня осталась в прошлом.
Я слышал, как Шенн напевает, собираясь. Я представлял, как он стоит перед шкафом с одеждой, выбирая, чтобы ему одеть. И, конечно, в конце концов, он остановится на своей любимой рубашке в мелкую клетку и джинсах индиго, которые он носит чаще всего. Можно иногда настолько любить вещь, что через некоторое время с невольным удивлением осознаешь, что даришь этой вещи много больше тепла, чем людям вокруг тебя. Взять, например, мой любимый шарф – он уже стал моим талисманом. И я стараюсь не оставлять его дома – всегда одеваю, кроме самых жарких летних дней. Так и у моего брата – его синие джинсы, купленные в бутике какой-то известной фирмы, залог успеха очередного свидания. Ещё, наверное, выберет один из ремней, которое ему дарят на дни рождения в таких количествах, что уже можно открыть магазин по их продаже.
- Я ухожу, - заглянул Шеннон в мою комнату. В точно таком виде, как я и предполагал. Я знаю его хорошо.
Я молча кивнул. Мне тоже пора, иначе операция может провалиться.
- Удачного дня, - пробормотал я, хотя он уже скрылся в коридоре. Я слышал, как он спускался по лестнице и один раз даже чуть не упал: деревянная лестница в нашем доме немного слишком крутая. Надо подумать над решением этой проблемы.
2.
Черноволосая. Обычно Шенн предпочитает блондинок. Что ж, every season has its fashion, и здесь ничего не поделаешь.
Я старался держаться на расстоянии, надвигая козырёк кепки на глаза. Шарф пришлось оставить дома – он невольно выдавал меня. Жаль. Они встретились не слишком далеко от нашего дома и успели отойти достаточно далеко, пока я покупал газету в киоске. Но я всё равно догнал их у одного кафе, где мы часто бывали с ребятами – с Томо и Мэттом. Наверное, это нечестно приглашать девушку туда, где мы привыкли собираться – словно нас променяли на неё. Смысла заходить внутрь не было – я вспомнил, что над дверью там висит колокольчик, звон которого обращает внимание всех посетителей на вошедшего. Было бы глупо попасться таким образом. Не стоит терять время, стоя здесь.
Мне хотелось дышать. Вдыхать лёгкими прохладный воздух. Обязательно чистый – где такую роскошь найти в городе? Поэтому наилучшим вариантом было бы поехать на побережье. Пусть ещё холодно, и чайки наверняка подпортят мне настроение своими полными горечи криками. Я всё равно поеду, пусть стальные океанские волны обдают холодным дыханием шершавый леденистый песок, рассыпчатый и серый. Там будет спокойно, потому что процесс «сумасхождения» - не из приятных. Пусть там, на неприветливом берегу останутся следы подошв моих ботинок. Словно подпись. Автограф Джареда Лето не желаете?
Стоило вывести из гаража машину, потому что это слишком сложно – достичь океана пешком. Поэтому я, нашарив в кармане куртки ключи, отправился назад, к нашему дому.
Не слишком люблю водить машину – всё тело потом ломит от напряжения. Но сегодня придётся потерпеть. Ради себя же самого.
Улицы Лос-Анджелеса даже около полудня – сплошная traffic jam, поэтому пытаться проехать по центральным улицам – занятие безнадёжное. Я выбираю путь по шоссе, ведущему за город. Там пустынно. И немного скучно без обычных перебранок водителей, приходится даже включать музыку на полную громкость, чтобы её звуки заполняли каждую частицу воздуха, который я вдыхаю. Пусть эта музыка звучит вокруг. Пусть эта музыка звучит внутри меня, чтобы я чувствовал звуковые колебания каждой клеткой – это словно терапия от непонятного настроения, похожего на осеннюю изморось – какой-то ущербный дождь. И даже не дождь вовсе, а мельчайшие частички влаги, которые оседают на коже, покрывая тело неприятным слоем холода. Опустив оба боковые стекла, я чувствовал упругие удары ветра по лицу. Если бы не было лобового стекла, я бы точно заработал по синяку под каждым глазом: всё-таки ветер был сильный. Машина была не очень новая – мы с Шеннон купили её давно и всё никак не решались продать и приобрести что-то современное, хотя теперь у нас были на это средства. Честно говоря, я и не смог бы расстаться с этой консервной банкой, слишком много воспоминаний было связано с ней. Эта машина видела наш подъём, то, как мы восходили на эту гору, именуемую шоу-бизнесом. Она разделяла с нами нашу радость. Она знала всё про наши неудачи. Она видела ребят пьяными до потери сознания – когда я развозил их по домам. Вообще, с чего я должен расставаться с ней? Ощущаю ненормальную привязанность к вещам. Может, это всё потому, что я никогда толком не привязывался к людям? Только вещи вокруг – без них мир стал бы серым. Шарф, машина – что в них ценного? Завтра шарф потеряется, порвётся, сгорит в камине, куда я сам его брошу в порыве злости. Завтра машина сломается, проржавеет, будет разбита в аварии... Во что мне останется верить? Чёрт, мысли какие-то депрессивные. Нужно искать людей, а не ждать, пока они сами тебя найдут.
Океан шумит – никак не успокоит свои тёмные воды. Весна не принесла тебе облегчения, твоя водная гладь вздымается и опадает, как грудь тяжело больного человека. Бросаю машину метрах в ста от пустынного пляжа – уже забыл о ней. Прости, железка, на сегодня у меня новый друг. С ним можно подумать о Шенне. И вообще, от любви одни неприятности. Неужели нельзя быть настолько полноценным, чтобы оставаться одному, не чувствуя себя при этом одиноким?
Океан молчанием отвечает мне, что нельзя. Я вижу, как протестующе плещутся о берег его волны. Наверное, он прав. Только от этого не становится легче. А, может, просто взобраться на ближайшую скалу и прыгнуть в эти холодные глубины, чтобы решить всё быстро? Скажи мне, океан, ты стар и мудр. Молчание. Он говорит со мной молчанием. Он говорит, что я – ничтожный человек, в слабости своей допускающий ничтожные мысли. И в его безмолвии звучит такое презрение, что я чувствую, как щёки розовеют от подступившей крови – стыд. Он дышит, как живой человек, он говорит со мной молчанием, он знает обо всём. И обо мне тоже. Возможно, даже больше, чем я сам знаю о себе. Ветер даёт мне пощёчины за мои слабости. Словно имеет на это право.
Ему, наверное, сейчас хорошо – Шенну – он такой обаятельный, каким мне никогда не стать. И это его обаяние – исключительно врождённое, а моё – искусственное, которое я сам придумал себе. Оно как позолота, которая всё равно сотрётся от времени и ветра. Ему сейчас хорошо – с этой его чёрноволосой Ли, которая смеётся над его шутками; возможно, целует его, возможно, отдаётся его поцелуям. Ты – с ней, я здесь, наедине с океаном, готовым выслушать любой бред, который я ему расскажу. И мне почти не больно, потому что здесь, на побережье, очень холодно, и все мои чувства заморожены, скользят внутри кубиками льда, впиваются в сердце ледяными иглами.
Ещё пощёчина от ветра – океан приказал ему привести меня в чувство. Не надо больше, я уже уезжаю. И, обещаю, я не стану прыгать в твои тёмные воды.
Автограф от Джареда Лето, замёрзшего, как будто сейчас Зима – на песке. Как и было обещано.
***
- Было просто замечательно, - протянул Шеннон, потягивая пиво из бутылки, когда я вернулся домой.
- Мои поздравления, - стараясь звучать как можно более радостно, проговорил я, клацая зубами. Всё-таки сильно замёрз.
В зеркале в прихожей отражается Синий человек. Губы – синие, глаза – леденисто – синие. Хотя, нет, не синий человек – нос всё-таки красный до безобразия.
- Ты пил? – глядя на меня, спрашивает Шенн.
Хочется назвать его дураком.
- Нет. Я просто замёрз, - все его сомнения уходят под натиском моей связной речи.
- Да, прохладно, - бросает он неопределённую фразу.
Он словно изменился за этот короткий период, пока мы не виделись – за этот день. Он думает о чём-то своём, не обращая на меня внимания. И это меня уязвляет.
- Расскажи, что было, - прошу я его, чтобы он понял, наконец: я здесь, я рад видеть его, я хочу, чтобы он тоже был рад мне.
- Было просто замечательно, - повторяет он, и я понимаю, что ничего от него сегодня не добьюсь.
- А я был у океана. Помнишь, мы туда раньше ездили? - я стараюсь растянуть синие губы в улыбке.
Он смотрит на меня растерянно.
- Помнишь? – улыбка выходит вымученной.
- Нет, - он не смотрит мне в глаза, потому что не может вспомнить и из-за этого чувствует себя виноватым. Или не хочет вспоминать.
Молчу. Затем продолжаю.
- Мы там были на пляже – мы вдвоём. Лет семь – восемь назад. Тогда было так спокойно – нас никто не знал. Мы никому не были интересны, но, почему-то, в этом и было счастье.
Не слушает.
- И мы говорили с океаном.
- Ты, - неожиданно прерывает меня Шеннон. – Это ты говорил с океаном.
И смотрит на меня, как на сумасшедшего.
А я закусываю губу до крови. Зачем так, Шенн?
Поворачиваюсь к нему спиной и ухожу. Синие губы кривит горькая усмешка. Он точно изменился за этот день. А я остался в своей реальности – в другой. Он раньше принимал меня таким, какой я есть, а теперь – сегодня – он сказал, что мы больше не по одну сторону баррикад.
Остаток ночи провожу на берегу – ощущая под пальцами холодный сыпучий песок. Тогда, лет семь – восемь назад, он был тёплый. Потому что было лето.
Океан спит, а я ему мешаю, задавая свои глупые вопросы. Раскрывая свои глупые тайны. Говоря о своих глупых воспоминаниях. Сегодня – затишье перед бурей. Не океана – моё. Очень холодно, но я, глядя на свои серые от пронизывающего ветра руки, понимаю, что уж лучше быть здесь, в этом дружественном холоде, чем дома, во враждебном тепле.
Превосходная ночь – к утру на ресницах иней. Белый-белый. Пальцами смахиваю его, вставая с принявшего моё тепло песка. Как-нибудь вернусь, океан, не грусти.
3.
- Я хочу, - твёрдо сказал я. Упрямство – это я. Раздражение – Шенн. – Почему бы нам не устроить вечеринку?
Брат колебался.
- Ты пригласишь Ли, я могу позвать кого-нибудь. Просто дружеская вечеринка малого масштаба.
- А Томо и Мэтт?
- Шенн, ты же прекрасно знаешь, что они не смогут приехать – каждый из них наслаждается нежданным отдыхом, так зачем им мешать? Мы просто немного повеселимся...
Я решился начать четырьмя днями позже. Всё-таки хотел дать шанс этой Ли уйти самой. Но она и Шенн встречались и перезванивались по тысяче раз на день. Мне это даже стало действовать на нервы – у меня возникло ощущение, что брат вдруг превратился в мальчишку. Глупого мальчугана, не способного разглядеть за этими 90 – 60 – 90 абсолютную пустоту, внушая себе, что он нашёл вдруг идеальную девушку. Я не смогу доказать ему обратное другим способом, кроме моёго надёжного и проверенного метода. Уверен, что на вечеринке всё прояснится. Прости, Шенн, но она точно такая же пластмассовая кукла, слишком красивая, слишком пустая. А я ведь другой – я часть тебя. Пусть я и законченный эгоист, моя любовь в тысячу раз ценнее, чем фальшивые чувства всех этих девчушек, которые вьются вокруг тебя.
- Глупо терять шанс, когда есть время. Через полторы недели нам возвращаться в студию. Надо оттянуться по полной.
Шеннон смотрел на меня с недоверием. Я подумал, что немного переиграл: весь этот энтузиазм по поводу вечеринки мне не характерен. Ладно, пусть списывает всё на весну.
- Ладно. Я приглашу и Ли, и ещё пару друзей.
- Отлично, - широко улыбаясь, проговорил я.
Надо бы закончить со всем этим побыстрее.
Я взял на себя всё: выбор музыки, еды, организацию, приглашения. Но мои усилия не должны были пройти даром, поэтому я так и старался. Шенн постепенно втянулся – даже стал предлагать что-то насчёт того, чтобы исполнить акустические версии некоторых песен. Что ж, я согласился – это бы придало вечеру некий оттенок камерности. Такое ощущение возникает на концертах – стоит взять в руки обычную гитару и, стоя на пустой сцене, спеть без спецэффектов, спеть так, как поют вечером у костра – так проникновенно, что каждому в огромном зале кажется, будто эта музыка адресована только ему, как ты уже владеешь их душами, их мыслями... Словно в твоих ладонях – огонёк свечи, окружающий тебя мягким сиянием, и ты выдыхаешь осторожно, боясь уничтожить этот слабый свет. Всё замирает, хотя бы на миг. Это ощущение поистине нереально.
- Джей? – Шенн подошёл почти вплотную, видимо, выражение моего лица неожиданно застыло.
Я просто на миг перенёсся на один из наших концертов, словно под гипнозом.
- А?
- Всё нормально?
Я зажмурился, встряхнувшись:
- Да, конечно.
Он смотрел на меня с недоверием, но я уже пришёл в себя. Просто вернулось одно почти забытое ощущение: каждый раз, перед тем, что в программке концерта именовалось как «Jared’s solo», я чувствовал, как он, уходя со сцены, осторожно дотрагивался ладонью до моего плеча. И это мимолётное прикосновение давало мне такой колоссальный заряд энергии, что весь зал потом погружался в некое подобие транса.
***
- Джей, мой брат, - Шенн и Ли, рука об руку, шли ко мне.
Я слышал, как брат в полголоса представляет меня своей девушке.
Я видел, как загорелись её глаза.
- Джаред? Джаред Лето? Тот самый? – это звучало до крайности глупо, так, что я едва сдержал торжествующую улыбку: сегодня эта девушка исчезнет из жизни Шенна и из моей жизни тоже.
- Тот самый, - бросив быстрый взгляд на брата, улыбнулся я.
- Правда – правда? – наивно захлопала она ресницами.
- А то! – настроение у меня просто повышалось с каждой минутой.
- А можно автограф?
- Конечно.
Ох, Шенн, ну, с кем ты связался! Стоит улыбнуться ей пару раз, как ты останешься в одиночестве. Неприятно, понимаю, но гораздо лучше, чем быть в обществе этой девушки.
Я смотрел в окно, задумавшись, и не сразу заметил, что Шенн и Ли уже отошли к бару. Ничего, вечер только начался. Я ещё всё успею.
Всё-таки я волновался. Не смотря на всю мою уверенность. И, никогда не позволяя себе напитываться до потери сознания, в этот раз оборона сдала свои обычные позиции: я опрокидывал в себя бокал за бокалом. И совершенно не задумывался об этом, почти не ощущая опьянение, хотя его уже стали ощущать окружающие. Один Шенн не обращал на происходящее никакого внимания. Ну, и ладно! Не ради него стараюсь. Сколько бы я не говорил о нём, всё равно я делаю это в первую очередь ради себя – такой уж я законченный эгоист, как бы грустно не было осознавать этот факт.
Однако мой градус ещё не был настолько высоким, чтобы я вдруг пошёл и признался во всём Шенну. Думаю, он просто не понял бы меня. Что ж, на сегодня моя цель совсем иная. Но, в конце концов, я смогу и с Шенном поговорить. Когда-нибудь.
- Привет, - снова я улыбаюсь, как умалишённый.
Ли стоит у стерео системы одна: видимо, Шенн куда-то отошёл.
- Джаред! Рада видеть тебя снова, - она тоже улыбается, только вот я никак не могу понять, что за этой улыбкой: симпатия или просто дежурная вежливость. Ничего, разберёмся.
- Ты хотела получить автограф, - продолжил я, чувствуя тяжесть в голове: выпитый алкоголь давал о себе знать. Придвинувшись чуть ближе, я замер: заметит или нет? – Я могу расписаться прямо сейчас.
- Да? Было бы просто замечательно, - пробормотала она, словно что-то уже подозревала.
Ещё одно едва заметно движение.
- Джаред? - вдруг тихо проговорила она.
Я молчал, глядя в её зелёные, как змеевик, глаза.
- Ты пьян?
- Чего? – нашёл в себе силы спросить я, надвигаясь на неё.
Ли неожиданно упёрлась ладонью мне в грудь, когда я, наклоняясь, поцеловал её.
- Джаред! – прошипела она, когда мои руки обвили её талию. – Что ты делаешь?!
- Тебе ведь нужен был автограф, - прошептал я ей на ушко, чувствуя её взволнованное дыхание кожей. – Где нужно расписаться? Порой просят о таких непристойностях...
Голос понизился до опасного уровня, когда вибрации голосовых связок отдаются где-то в желудке – безотказно действует на девушек.
- Джаред. Перестань, - неожиданно твёрдо и спокойно сказала она, с силой отталкивая меня. – Иначе я обо всём расскажу твоему брату. Не думаю, что это ему понравится.
В её глазах была неподдельная злость и неприемлемое для меня неудовольствие. И внезапно осознал, что весь мой план летит к чертям. Ведь я и не предусматривал такого поворота.
Невольно отстранившись от Ли, я с недоверием смотрел на неё. Всё никак не удавалось понять.
- Зачем ты здесь? - неожиданно спросил я.
Она бросила на меня удивлённый взгляд.
- Зачем, чёрт побери, ты здесь? – повысил голос я. – Разве ты сама не понимаешь, что ты тут никому не нужна?!
Её губы тронула улыбка, что меня ещё более взбесило.
- Ты ничего для него не значишь. Ты всего лишь ещё одна поклонница, которая с ним только из-за его статуса. Тебе здесь не место.
Она уже улыбалась открыто, глядя на меня чуть ли не с жалостью. А мне всё ещё хотелось доказать ей правильность моих слов.
- Ты просто девушка на одну ночь, ничего более.
Она смеялась. Мне было невыносимо осознавать, что я ошибаюсь. Она смеялась надо мной. А я считал её глупой куклой. А она смеялась. Торжествующе. Топтала меня своим смехом. Унижала меня своим смехом.
- Ты... – последняя жалкая попытка.
Ли внезапно посерьёзнела. Улыбка ещё блуждала по её лицу, но она словно была машинальной. Её взгляд был серьёзен.
- Я люблю Шенна. И он любит меня. Может быть, это тебе здесь не место?
Я молчал.
- Зря ты всё это устроил, - проговорила она с неприятной усмешкой.
Она тоже играла, как и я. Может, даже талантливее. Притворялась такой простушкой, а на самом деле перехитрила меня.
Резко развернувшись, она, оттолкнув меня, быстро прошла в прихожую. Как неудачно.
В оконном стекле, чёрном, как антрацит, отражалось моё лицо и весь мой совершенно растерянный и нелепый вид. Было даже немного смешно. Наверное, я бы и рассмеялся, глядя в глаза самому себе, если бы не Шенн, подошёдший со спины.
- Джей! – воскликнул он как-то неуместно радостно.
Я ничего не сказал.
- Ты, случайно, не видел Ли?
Снова молчание.
- Она была тут, когда я уходил.
Тишина.
- Джаред? Всё нормально?
Идиотская фраза! Она словно до самых краёв наполнена равнодушием.
- Всё отлично, Шенн, - не поворачиваясь, пробормотал я.
- Так где Ли?
- Только что ушла.
- Ушла? – в его голосе звучала растерянность. – Но ведь мы ещё хотели сходить в кино на ночной сеанс.
- Наверное, передумала, - ровным голосом проговорил я.
- Не могла она так просто передумать! – теперь подозрительность. – Ты ей ничего не говорил лишнего?
Я видел его отражение в том же самом стекле, но он было смазанным каким-то.
- Нет, - врать плохо.
- Точно, Джей? Не могла же она так вот просто уйти...
Он отошёл от меня, всё ещё бормоча что-то, но я уже его не слушал.
Пора сворачивать эту скучную, никому теперь не нужную вечеринку. Хочется спать. Хочется послать всех к чёрту.
4.
Я так люблю, когда красновато – рыжее солнце поднимается над городом. Только сегодня никакого солнца не ожидается – пасмурно. И снов не было – проспал всю ночь, как убитый.
Проснувшись рано, я сам лишил себя возможности выспаться. На часах было около семи утра, в доме стояла тишина. Не припомню, чтобы кто-то остался после вчерашнего вечера, а, значит, в доме вновь только Шенн и я. Только сегодня меня это не слишком радует. Какой смысл в том, чтобы находиться рядом, если все его мысли заняты только Ли? При воспоминании о ней становится тоскливо.
Нет никакого желания оставаться в четырёх стенах: они давят, душат...
Ночью была буря, хотя, наверное, немногие в городе знают об этом – всё-таки океан находится на некотором расстоянии от Лос-Анджелеса. Но небо затянуто тяжёлыми, низкими тучами лилового грозного цвета. Ветра не было, но влажный воздух мог рассказать о шторме. Хорошо, что сейчас это не так опасно, а стоит подумать о давно прошедших временах, когда шторм был подобен землетрясению или даже извержению вулкана, и ничего человек сделать не мог перед лицом неистовой стихии, как становится действительно не по себе... Наверное, страшно, когда бушующие волны затягивают тебя, вода потоком льётся прямо в лёгкие, не оставляя хоть самого ничтожного шанса выжить, и ты мечешься в тёмной глубине, пытаясь осознать, где спасение, где сама жизнь. Но океан так просто никого не отпускает.
Песок зашуршал под подошвами ботинок. Он был мокрый и тяжёлый, как не застывший ещё бетон. Я осторожно поднял небольшую морскую звезду. Она помещалась на моей ладони и была, наверное, ещё жива. Волны с шипением откатились от берега, когда я, подойдя к влажной кромке, бросил звезду в воду. Может быть, ещё выживет.
Хочется шоколада. Настоящего. Горького шоколада, без всяких примесей и добавок. Говорят, вещества, содержащиеся в шоколаде, повышают настроение. А мне сейчас это и надо.
И кофе – не растворимого банального безвкусного, как вода, напитка, а сваренного на огне, со сливками.
Хочется наглотаться каких-нибудь таблеток, только бы это ощущение тревоги испарилось.
Нет смысла бегать бежать от проблем, всё равно догонят и ударят со спины без предупреждения.
В кафе было скучно – утро будничного дня не обещало большого количества посетителей. Все придут только к обеду: соберутся за столиками служащие ближайших офисов, заведут разговоры о пустяках, сплетни тусклыми блёстками будут скользить в их словах, старательно маскируясь, но не слишком преуспевая в это сложном деле. Будут бросать короткие взгляды на сидящих за соседними столиками – равнодушные, кокетливые, презрительные... Даже это кафе может быть самостоятельной Вселенной.
Я сам не заметил, как задремал: всё-таки проснулся слишком рано. Зелёный чай, заказанный мною, остыл, но от этого не потерял своего вкуса. Бросив на льняную скатерть цвета слоновой кости горсть мелочи, я встал и пошёл к выходу. Официантка не обратила на меня особого внимания – расплатился, и иди хоть на все четыре стороны.
На улице ощутимо похолодало, пришлось обвернуть шарф вокруг шеи, потому что пронизывающий ветер норовил прокрасться за воротник, завладеть незащищённым телом.
- Вы – Джаред Лето? – вдруг услышал я.
Обернувшись, я увидел высокую блондинку, одетую так, что меня невольно передёрнуло от холода.
Кивнув, я увидел, как в её тёмных глазах зажглись обольстительные искорки.
- А можно автограф?
С чего бы мне отказывать... Я представил, как она, получив мою роспись на каком-нибудь жалком клочке бумаги, спросит, есть ли у меня планы на сегодняшний вечер, потом даст свой номер телефона и скажет «непременно позвонить», если мне вдруг станет скучно каким-нибудь весенним деньком. Скоро можно будет сдавать макулатуру: столько у меня уже этих бумажек с телефонами! Никак не могу понять, почему они до сих пор пылятся в коробке из-под тостера...
- Да, конечно, - прохрипел я: со сна голосовые связки не желали работать нормально.
- Вот, - протянула она мне блокнот и ручку.
Я и не подозревал, что мои руки замёрзли настолько. Пальцы не повиновались совершенно, словно были вырезаны из кусков резины, полежавших в морозильной камере пару часов. Я старался, честно, но ничего не желало получаться – лишь невразумительные каракули.
- Секунду, - пробормотал я.
Выведя, в конце концов, известный всем значок, я, вернув блокнот, отправился вниз по улице, не обратив внимания на её фразу:
- А есть ли у вас планы на сегодняшний?..
Машина была припаркована в двух кварталах.
***
Дом казался пустым: ни света в окнах, ни музыки. Без движения.
Но когда я открыл дверь ключом и остановился в сумрачном коридоре, то явственно ощутил, что в доме кто-то есть. Невнятный шум слышался со второго этажа. Я подумал, что Шенн ушёл с Ли, забыв включить сигнализацию, и какие-нибудь искатели приключений копаются сейчас в моих вещах, но когда я поднимался по лестнице, то стал сомневаться в этом своём предположении. Слишком уж характерны были звуки.
Женский и мужской голоса. Даже не голоса, а стоны. Животное рычание. Хм.
Я знал, что мне лучше было бы уйти, но ноги сами несли меня вперёд, к комнате Шенна. Движение. Там, за дверью. Плавно, рывок. И так до бесконечности. Голоса то тихие, воркующе – нежные, то срывающиеся. Я стоял, прижавшись к прохладной стене, чувствуя... Ничего не чувствуя, честно говоря. Это было слишком нереально. Но в то же время так естественно.
Кровать грозилась переломиться пополам, как хребет гигантского животного, не выдержав веса их разгорячённых тел. Дверь была приоткрыта, но я старался не смотреть в эту щёль, похожую на косой разрез ножом с запёкшейся по краям кровью – дверь немного рассохлась от времени. Порой от неё отламывались щепки, чисто – янтарные с одной стороны, нездорово – коричневые от старого лака с другой.
Я чувствовал жар – схожий, наверное, с их сладкой лихорадкой. Только прохлада бетона облегчала моё незавидное положение. Бессилие – это самое худшее. Нельзя объяснить человеку, что твоя любовь – это вполне нормально, всё равно не поймёт. Но и стоять у комнаты, где он и эта девушка занимаются любовью, невыносимо.
Воздух со свистом проходил через крепко сжатые зубы, когда я просунул носок ботинка в эту узкую щель.
Белые простыни – странно, Шенн всегда любил тёмные цвета.
Короткое замыкание в мозгах – срабатывают предохранители, которые выдают случайные и глупые мысли, только бы уберечь главную часть – что-то вроде центрального процессора компьютера.
Я одним ударом ноги распахиваю дверь, чувствуя только ненормальную, неистово – издевательскую радость, от которой самому невероятно противно. Чувствую себя так, словно застукал брата за просмотрами порно фильмов или за курением травы... Давно бы пора убить ребёнка внутри себя – этого мстительного капризного типа, который временами говорит за меня, совершает глупости, на которые я бы никогда не пошёл, не спрашивая разрешения. «Убить» - наверное, звучит, слишком страшно. Хотя бы просто прогнать, забыть, никогда не вспоминать больше.
Дверь сильно ударилась о стену, похоже, даже обои пострадали, а мы ведь не так давно сделали ремонт в этой комнате.
Забавно.
Снова это ненормальнее чувство.
Ведь ничего забавного нет в том, как два голых человека пытаются вскочить с кровати, но путаются в белых, как снег, простынях. Они напуганы, им так страшно, что они уже не обращают внимания на свою наготу, взъерошенные до неприличия волосы.
Интересно, какими были их мысли в момент моего неожиданного вторжения?
Конец света, террористы, просто банальные воры...
Было бы забавно спросить:
- Чего испугались, мои дорогие?..
Снова забавно.
Интересное слово. Поэтому, наверное, оно мне так нравится. В нём нет обыденности.
- Чёрт!! – это крик привёл меня в сознание.
Всё чаще и чаще это странное состояние овладевает мной – словно застрял между небом и землёй, словно попал в шторм, когда не знаешь, где воздух, где вода – всё вокруг одинаково на первый взгляд, но это лишь обман.
Шенн – голый, разумеется, - подлетел ко мне в дикой, просто невероятной, ярости, которую мне ещё никогда не приходилось наблюдать. Он тяжело дышал, но почему-то не сразу дал мне в челюсть. За его плечом я видел Ли, которая уже успела стянуть с кровати простыню и обвернуться ей, как полотенцем. Она смотрела на меня каким-то серым, непонятным мне взглядом, и я не знал точно, как мне реагировать – торжествовать ли победу или готовиться к обороне.
А потом Шенн ударил. Я, как в замедленной съёмке, прочувствовал каждую костяшку его пальцев, сжатых в кулак. В челюсти что-то хрустнуло, но я даже не поморщился. Я не чувствовал вины, так зачем мне показывать собственную слабость – пусть бьёт, это просто то самое состояние аффекта, о котором часто говорят в суде. Пусть бьёт. Поговорим потом.
Я ожидал ещё пару ударов, но больше ничего не последовало.
- Между прочим, - прохрипел Шенн, всё ещё красный, - Ли рассказала мне о том, что ты приставал к ней на вечеринке. И мне вдруг пришло в голову: а не подстроено ли всё было? Тот вечер ведь был одним из самых ужасных, которые ты когда-либо устраивал...
Он говорил уже почти спокойно, хотя я всё ещё чувствовал влажный жар, идущий от его тела. Это мешало думать складно, хотя в данный момент моя любовь боролась, как на ринге, с моей же ревностью. Хотя, зачем им сражаться, ведь они никогда не смогут существовать поодиночке.
- И ты будешь это сейчас отрицать?
Говорить не хотелось.
- У тебя, похоже, уже эта схема отработана, - прошипел он, а его глаза стали совсем чёрными от злости.
И это Шенн – он сейчас смотрит на меня, как на чужого враждебного ему человека, он даже чувствует меня так, будто я и не брат ему вовсе, а просто кусок мяса с мозгами.
А я был так до ужаса спокоен, что стал бояться взбесить его этим ещё больше.
Усмешка была не к месту, поэтому я поплатился за это – второй удар не заставил себя ждать. Пришлось отступить к моей любимой крутой лестнице. Упаду с неё как-нибудь в другой раз. Сегодня просто спокойно спущусь. Как бы Шенн не злился, я своего добился. Хотя бы на сегодня. Прости, ладно? Я тебе сейчас этого не скажу, но, может быть, каким-то непостижимым образом ты сам прочтёшь это в моих насмешливых глазах. Просто защитная реакция – чтобы не сгореть от переизбытка негативных чувств. Но потом, даже если ты и не поймёшь, я попрошу простить меня за это. Будем считать, что договорились.
Я спустился вниз, перепрыгивая за раз несколько ступенек, но Шенн не спешил преследовать меня. Конечно, первый гнев прошёл. И он вспомнил вдруг, что в комнате его девушка, что она, возможно, испугана, зла, растеряна...
Про меня он забыл мгновением позже, поэтому не составило труда добраться до двери. За дверью были светлые ещё сумерки раннего вечера, которые приняли меня радушно, словно укутывая тёплым пледом из тонкой шерсти. Не хотелось на сегодня оставаться в собственном доме. Хотелось прогуляться, выветрить из головы всякие нехорошие мысли. Дом смотрел мне вслед враждебно – я ощущал это, и было даже немного страшновато: тёмная громада нависала, заслоняя небо. Ладно, приврал, не был он таким уж большим. Просто было неприятно осознавать, что даже стены собственного убежища против меня.
А вот долговязые фонари отчаянно хотели подружиться со мной. Я вдруг подумал, что понимаю, хотя бы отчасти, как чувствуют себя беспризорники: им-то уж точно нечего терять. А я теперь словно был одним из них – таких свободных и немного грустных. Жаль только придётся отказаться от этого ощущения слишком скоро. Достав телефон, я поикал в списке имя одного знакомого, которого видел пару раз у Мэтта. Странно, что у меня вообще был этот номер. Джейк – звучит как-то ненадёжно. Примерно в половине боевиков, которые мне довелось посмотреть, всяких подозрительных типов звали именно так.
- Да? – ответили через некоторое время.
- Привет, Джейк, - весело проговорил я, подмигивая ближайшему фонарю. Тот даже засветился ярче от радости. – Это Джаред. Надеюсь, ты помнишь меня – как-то виделись на вечеринке у Мэтта.
- Ага, - коротко ответили.
- Есть дело, - как банальный второстепенный герой тех же боевиков, заговорчески произнёс я.
Автор: Reno
Категория: slash, angst, drama
Рейтинг: NC-17
Персонажи/пары: автор, Джей/Шенн
Предупреждения: первая и третья части написаны от лица автора, вторая часть – Jared’s POV
От автора: впервые я написала такой большой фанфик, так что всем, кто сможет дойти до конца, воздушный поцелуй! Комментарии приветствуются.
Часть II - началоЧасть 2 «This is the story»
1.
Я так люблю, когда красновато – рыжее солнце поднимается над городом, я люблю этот город, действительно так. Лос-Анджелес. Его называют городом ангелов. А я просто называю его Городом. С большой буквы. Я родился не здесь, но почему-то меня притягивает почти незаметное для окружающих очарование его широкий и узких улиц, его центра и пригородов. А, может, всё это только из-за того, что я влюблён? Окончательно и бесповоротно. В любви всё вокруг кажется идеальным.
Я люблю просыпаться после ночи грёз о том человеке, упоминание о котором уже заставляет моё сердце бешено биться в груди. Но ночь покидает мир, я и снова окунаюсь в реальность, словно в ледяную воду. И окончательно просыпаюсь. Один. Нет, не один в квартире – нет, в соседней комнате спит Шеннон, мой брат, но один в постели, один в своих мыслях, пытаясь удержать обрывки снов. Приятных снов, которым вряд ли суждено сбыться.
Сейчас я отдыхаю – это приятно. Конечно, у нас горы работы – 30 seconds to Mars никогда не сидят, сложа руки. Но две недели мне обеспечены – произошла какая-то авария в здании, где располагается наша студия звукозаписи, поэтому все внезапно стали безработными на две недели. Ну, ничего, мне надо просто собраться с силами, чтобы хватило на мой вечный жизненный марафон, на пути которого неожиданно возник удобный шезлонг с зонтиком и прохладительными напитками. Грех отказываться. А я и не стал. И всё, как мне кажется, рады: Мэтт и Либби уехали отдохнуть, не знаю даже, куда точно. Не стал я их мучить допросами. Томо пожелал слетать в Европу, чтобы увидеться с дальней роднёй – у него, похоже, хорошие отношения со всякими там прадедами и троюродными сёстрами. Что ж, я даже немного завидую ему – у меня есть только Шенн, мама и бабушка. И я совершенно не горю желанием общаться с кузинами и тётушками.
Остались я и Шенн. Мне это нравилось, безумно нравилось. Всегда становится тепло на душе, когда я вижу его, когда мы говорим с ним – я словно вдыхаю свежий горный воздух, когда он обнимает меня – моя душа просто летает, словно птица. А я забыл сказать, что он главный персонаж моих снов?
И я не считаю это чем-то ненормальным. Разве любовь выходит за рамки законов? Хотя, строго говоря, любовь просто над всем этим – никакие законы не могут препятствовать ей. Главным было то, что я верил этому.
- С добрым утром, - я так задумался, что даже не заметил, как Шенн вошёл в комнату.
- Привет, - улыбнулся я, потягиваясь.
- Вставай, соня, даже если у тебя и выходной, это не значит, что тебе можно спать весь день! – проговорил Шенн, удаляясь в ванную.
Что поделать – старший брат – поэтому я не стал капризничать.
Я застал Шенна, старательно брившегося новым станком Gillette перед зеркалом.
- Непривычно наблюдать такую картину, - удивлённо проговорил. – Обычно ты не бреешься, пока борода не начинает мешать тебе есть.
Я засмеялся его стараниям, у меня возникло ощущение, что он делает это в первый раз.
- Особенный день, - пробормотал Шенн в ответ на мои шпильки в его адрес.
- Ага, - согласился, не представляя, о чём идёт речь.
- У меня сегодня свидание, - объяснил он, понимая, что я поддерживаю разговор только по инерции, потому что нахожусь «не в теме» - Помнишь Ли?
Сначала я допустил забавную мысль, что Ли – это мужчина. И только потом до меня дошёл истинный смысл сказанных им слов.
Свидание?
Шенн бросил на меня обеспокоенный взгляд, не знаю, что там произошло с моим лицом, но оно, наверное, вытянулось или побледнело.
- Нет, - выдавил я.
Я, конечно, помнил эту вертлявую девчонку с последней вечеринки, но никогда и мысли не допускал, что Шенн может прельститься этой «сомнительной красотой» и, чего уж таить, отсутствием мозгов.
- Ну, она была на той самой прощальной вечеринке, которую организовали Мэтт и Либби перед отъездом. Помнишь? С тёмными волосами и зелёными глазами.
- Нет, - упрямо покачал головой я.
- Ну, ладно, у тебя ещё будет шанс увидеться с ней.
Я мысленно поблагодарил и отказался. Нужен мне такой «шанс».
- Да, определённо да, - немного рассеянно проговорил я, совершенно не задумываясь о смысле сказанного по причине полного отсутствия последнего.
- А что на завтрак? – решил переменить тему Шенн, потому что видел, что что-то не так. Только не понимал, что.
- А? На завтрак? Что-то вроде салата, - протянул я, потому что хотел овощей. У меня вечно эта жажда чего-то свежего и зелёного, это неизлечимо
- А я хочу мяса, - кровожадно облизнувшись, проговорил брат.
- Иди и ешь, - предложил я. – А я пойду наверх и закажу себе салат в ближайшем кафе.
Я слышал, как он смеялся, но потом плотно прикрыл дверь – ведь Шенн сейчас начнёт разогревать своё мясо, а я ненавижу этот жуткий запах.
***
И чего так расстраиваться? Я и сам хотел бы знать. Моя любовь неизменна, но это не значит, что я буду препятствовать встречам брата с другими людьми. Он ничего не знает о том, что внутри меня живёт своей жизнью, что порой мне хочется... Нет, и не будет знать. Пусть это просто останется таким, каким является. Больно осознавать, что у меня нет права целовать его губы, нет права дотрагиваться, кроме как по-братски. По идее, у меня намного меньше прав, чем у любой его подружки, пусть и «на одну ночь». И я мирюсь с этим. Джаред Лето никогда не принимал несправедливое отношение к себе, а здесь – мне приходится отойти в тень и просто наблюдать. Но я не так уж и беспомощен.
Я могу с лёгкостью отбить у него любую из его девиц, потому что они липнут к нему чаще всего по одной причине – он знаменит. А я знаменит ещё более, поэтому мне ничего не стоит пару раз улыбнуться, как они уже окружают меня, а не его. И всё, что мне надо сделать затем – это послать всех куда подальше. И надолго. И каждый раз я смотрю в его глаза, а в них – обречённость. Любовь слишком сильна, чтобы сидеть, сложа руки. А средства достижения цели – они бывают разными. Вы можете подумать сейчас, что я собственник, эгоист и подонок, но так ли это? Просто у нас с вами разные пути. И разная мораль.
Я не был толком знаком с Ли, которой Шенн назначил свидание, но не думал, что это будет так уж трудно – пресечь всё в корне. По словам знакомых, эта девушка не отличалась особым умом. Всё будет, как обычно. Прости, Шенн, но я просто... наверное, слишком сильно люблю тебя, и это заставляет меня раз за разом причинять тебе боль для успокоения собственной. Где и когда? Ли и ты, Шенн. Я буду там, только ты меня не заметишь – я уже научился маскироваться. А потом я устрою очередную вечеринку, и там моя новая цель будет достигнута. Паранойя. Я просто схожу с ума. Иногда мне кажется, что это действительно так. Но остановиться - всё равно, что предать себя.
Волна жара проходит по всему телу, замирая на кончиках пальцев – словно лихорадка. С некоторых пор таких «приступов» становится всё больше и больше. Это – словно предчувствие – я, как маньяк, я продумываю новый план. Я боюсь себя, но это чувство ещё не достигло того уровня, чтобы мой мозг отказался работать, предоставив чрезвычайные полномочия телу.
***
- Шенн, а куда ты её пригласил?
Тишина.
- Шенн?
Вышел куда-то.
Стук в дверь.
- Я тебе салат принёс, - он с улыбкой заглядывает в мою комнату, где я спасался от последствий его желания поесть мясо утром.
- Спасибо, - мне становится немного совестно из-за того, что вскоре Шенну вновь придётся разочароваться в своей очередной девушке «на пять минут», которая упорхнёт от него, стоит лишь мне поманить её пальцем.
- Не за что. Младший братьев надо беречь и любить.
Я вздыхаю, когда он спускается вниз. Так я и не спросил его о месте и времени встречи. Придётся пользоваться бесчестным способом слежки за братом. Как будто мне и не тридцать лет, а тринадцать... Я просто заигрался. Иногда мне кажется, что часть меня осталась в прошлом.
Я слышал, как Шенн напевает, собираясь. Я представлял, как он стоит перед шкафом с одеждой, выбирая, чтобы ему одеть. И, конечно, в конце концов, он остановится на своей любимой рубашке в мелкую клетку и джинсах индиго, которые он носит чаще всего. Можно иногда настолько любить вещь, что через некоторое время с невольным удивлением осознаешь, что даришь этой вещи много больше тепла, чем людям вокруг тебя. Взять, например, мой любимый шарф – он уже стал моим талисманом. И я стараюсь не оставлять его дома – всегда одеваю, кроме самых жарких летних дней. Так и у моего брата – его синие джинсы, купленные в бутике какой-то известной фирмы, залог успеха очередного свидания. Ещё, наверное, выберет один из ремней, которое ему дарят на дни рождения в таких количествах, что уже можно открыть магазин по их продаже.
- Я ухожу, - заглянул Шеннон в мою комнату. В точно таком виде, как я и предполагал. Я знаю его хорошо.
Я молча кивнул. Мне тоже пора, иначе операция может провалиться.
- Удачного дня, - пробормотал я, хотя он уже скрылся в коридоре. Я слышал, как он спускался по лестнице и один раз даже чуть не упал: деревянная лестница в нашем доме немного слишком крутая. Надо подумать над решением этой проблемы.
2.
Черноволосая. Обычно Шенн предпочитает блондинок. Что ж, every season has its fashion, и здесь ничего не поделаешь.
Я старался держаться на расстоянии, надвигая козырёк кепки на глаза. Шарф пришлось оставить дома – он невольно выдавал меня. Жаль. Они встретились не слишком далеко от нашего дома и успели отойти достаточно далеко, пока я покупал газету в киоске. Но я всё равно догнал их у одного кафе, где мы часто бывали с ребятами – с Томо и Мэттом. Наверное, это нечестно приглашать девушку туда, где мы привыкли собираться – словно нас променяли на неё. Смысла заходить внутрь не было – я вспомнил, что над дверью там висит колокольчик, звон которого обращает внимание всех посетителей на вошедшего. Было бы глупо попасться таким образом. Не стоит терять время, стоя здесь.
Мне хотелось дышать. Вдыхать лёгкими прохладный воздух. Обязательно чистый – где такую роскошь найти в городе? Поэтому наилучшим вариантом было бы поехать на побережье. Пусть ещё холодно, и чайки наверняка подпортят мне настроение своими полными горечи криками. Я всё равно поеду, пусть стальные океанские волны обдают холодным дыханием шершавый леденистый песок, рассыпчатый и серый. Там будет спокойно, потому что процесс «сумасхождения» - не из приятных. Пусть там, на неприветливом берегу останутся следы подошв моих ботинок. Словно подпись. Автограф Джареда Лето не желаете?
Стоило вывести из гаража машину, потому что это слишком сложно – достичь океана пешком. Поэтому я, нашарив в кармане куртки ключи, отправился назад, к нашему дому.
Не слишком люблю водить машину – всё тело потом ломит от напряжения. Но сегодня придётся потерпеть. Ради себя же самого.
Улицы Лос-Анджелеса даже около полудня – сплошная traffic jam, поэтому пытаться проехать по центральным улицам – занятие безнадёжное. Я выбираю путь по шоссе, ведущему за город. Там пустынно. И немного скучно без обычных перебранок водителей, приходится даже включать музыку на полную громкость, чтобы её звуки заполняли каждую частицу воздуха, который я вдыхаю. Пусть эта музыка звучит вокруг. Пусть эта музыка звучит внутри меня, чтобы я чувствовал звуковые колебания каждой клеткой – это словно терапия от непонятного настроения, похожего на осеннюю изморось – какой-то ущербный дождь. И даже не дождь вовсе, а мельчайшие частички влаги, которые оседают на коже, покрывая тело неприятным слоем холода. Опустив оба боковые стекла, я чувствовал упругие удары ветра по лицу. Если бы не было лобового стекла, я бы точно заработал по синяку под каждым глазом: всё-таки ветер был сильный. Машина была не очень новая – мы с Шеннон купили её давно и всё никак не решались продать и приобрести что-то современное, хотя теперь у нас были на это средства. Честно говоря, я и не смог бы расстаться с этой консервной банкой, слишком много воспоминаний было связано с ней. Эта машина видела наш подъём, то, как мы восходили на эту гору, именуемую шоу-бизнесом. Она разделяла с нами нашу радость. Она знала всё про наши неудачи. Она видела ребят пьяными до потери сознания – когда я развозил их по домам. Вообще, с чего я должен расставаться с ней? Ощущаю ненормальную привязанность к вещам. Может, это всё потому, что я никогда толком не привязывался к людям? Только вещи вокруг – без них мир стал бы серым. Шарф, машина – что в них ценного? Завтра шарф потеряется, порвётся, сгорит в камине, куда я сам его брошу в порыве злости. Завтра машина сломается, проржавеет, будет разбита в аварии... Во что мне останется верить? Чёрт, мысли какие-то депрессивные. Нужно искать людей, а не ждать, пока они сами тебя найдут.
Океан шумит – никак не успокоит свои тёмные воды. Весна не принесла тебе облегчения, твоя водная гладь вздымается и опадает, как грудь тяжело больного человека. Бросаю машину метрах в ста от пустынного пляжа – уже забыл о ней. Прости, железка, на сегодня у меня новый друг. С ним можно подумать о Шенне. И вообще, от любви одни неприятности. Неужели нельзя быть настолько полноценным, чтобы оставаться одному, не чувствуя себя при этом одиноким?
Океан молчанием отвечает мне, что нельзя. Я вижу, как протестующе плещутся о берег его волны. Наверное, он прав. Только от этого не становится легче. А, может, просто взобраться на ближайшую скалу и прыгнуть в эти холодные глубины, чтобы решить всё быстро? Скажи мне, океан, ты стар и мудр. Молчание. Он говорит со мной молчанием. Он говорит, что я – ничтожный человек, в слабости своей допускающий ничтожные мысли. И в его безмолвии звучит такое презрение, что я чувствую, как щёки розовеют от подступившей крови – стыд. Он дышит, как живой человек, он говорит со мной молчанием, он знает обо всём. И обо мне тоже. Возможно, даже больше, чем я сам знаю о себе. Ветер даёт мне пощёчины за мои слабости. Словно имеет на это право.
Ему, наверное, сейчас хорошо – Шенну – он такой обаятельный, каким мне никогда не стать. И это его обаяние – исключительно врождённое, а моё – искусственное, которое я сам придумал себе. Оно как позолота, которая всё равно сотрётся от времени и ветра. Ему сейчас хорошо – с этой его чёрноволосой Ли, которая смеётся над его шутками; возможно, целует его, возможно, отдаётся его поцелуям. Ты – с ней, я здесь, наедине с океаном, готовым выслушать любой бред, который я ему расскажу. И мне почти не больно, потому что здесь, на побережье, очень холодно, и все мои чувства заморожены, скользят внутри кубиками льда, впиваются в сердце ледяными иглами.
Ещё пощёчина от ветра – океан приказал ему привести меня в чувство. Не надо больше, я уже уезжаю. И, обещаю, я не стану прыгать в твои тёмные воды.
Автограф от Джареда Лето, замёрзшего, как будто сейчас Зима – на песке. Как и было обещано.
***
- Было просто замечательно, - протянул Шеннон, потягивая пиво из бутылки, когда я вернулся домой.
- Мои поздравления, - стараясь звучать как можно более радостно, проговорил я, клацая зубами. Всё-таки сильно замёрз.
В зеркале в прихожей отражается Синий человек. Губы – синие, глаза – леденисто – синие. Хотя, нет, не синий человек – нос всё-таки красный до безобразия.
- Ты пил? – глядя на меня, спрашивает Шенн.
Хочется назвать его дураком.
- Нет. Я просто замёрз, - все его сомнения уходят под натиском моей связной речи.
- Да, прохладно, - бросает он неопределённую фразу.
Он словно изменился за этот короткий период, пока мы не виделись – за этот день. Он думает о чём-то своём, не обращая на меня внимания. И это меня уязвляет.
- Расскажи, что было, - прошу я его, чтобы он понял, наконец: я здесь, я рад видеть его, я хочу, чтобы он тоже был рад мне.
- Было просто замечательно, - повторяет он, и я понимаю, что ничего от него сегодня не добьюсь.
- А я был у океана. Помнишь, мы туда раньше ездили? - я стараюсь растянуть синие губы в улыбке.
Он смотрит на меня растерянно.
- Помнишь? – улыбка выходит вымученной.
- Нет, - он не смотрит мне в глаза, потому что не может вспомнить и из-за этого чувствует себя виноватым. Или не хочет вспоминать.
Молчу. Затем продолжаю.
- Мы там были на пляже – мы вдвоём. Лет семь – восемь назад. Тогда было так спокойно – нас никто не знал. Мы никому не были интересны, но, почему-то, в этом и было счастье.
Не слушает.
- И мы говорили с океаном.
- Ты, - неожиданно прерывает меня Шеннон. – Это ты говорил с океаном.
И смотрит на меня, как на сумасшедшего.
А я закусываю губу до крови. Зачем так, Шенн?
Поворачиваюсь к нему спиной и ухожу. Синие губы кривит горькая усмешка. Он точно изменился за этот день. А я остался в своей реальности – в другой. Он раньше принимал меня таким, какой я есть, а теперь – сегодня – он сказал, что мы больше не по одну сторону баррикад.
Остаток ночи провожу на берегу – ощущая под пальцами холодный сыпучий песок. Тогда, лет семь – восемь назад, он был тёплый. Потому что было лето.
Океан спит, а я ему мешаю, задавая свои глупые вопросы. Раскрывая свои глупые тайны. Говоря о своих глупых воспоминаниях. Сегодня – затишье перед бурей. Не океана – моё. Очень холодно, но я, глядя на свои серые от пронизывающего ветра руки, понимаю, что уж лучше быть здесь, в этом дружественном холоде, чем дома, во враждебном тепле.
Превосходная ночь – к утру на ресницах иней. Белый-белый. Пальцами смахиваю его, вставая с принявшего моё тепло песка. Как-нибудь вернусь, океан, не грусти.
3.
- Я хочу, - твёрдо сказал я. Упрямство – это я. Раздражение – Шенн. – Почему бы нам не устроить вечеринку?
Брат колебался.
- Ты пригласишь Ли, я могу позвать кого-нибудь. Просто дружеская вечеринка малого масштаба.
- А Томо и Мэтт?
- Шенн, ты же прекрасно знаешь, что они не смогут приехать – каждый из них наслаждается нежданным отдыхом, так зачем им мешать? Мы просто немного повеселимся...
Я решился начать четырьмя днями позже. Всё-таки хотел дать шанс этой Ли уйти самой. Но она и Шенн встречались и перезванивались по тысяче раз на день. Мне это даже стало действовать на нервы – у меня возникло ощущение, что брат вдруг превратился в мальчишку. Глупого мальчугана, не способного разглядеть за этими 90 – 60 – 90 абсолютную пустоту, внушая себе, что он нашёл вдруг идеальную девушку. Я не смогу доказать ему обратное другим способом, кроме моёго надёжного и проверенного метода. Уверен, что на вечеринке всё прояснится. Прости, Шенн, но она точно такая же пластмассовая кукла, слишком красивая, слишком пустая. А я ведь другой – я часть тебя. Пусть я и законченный эгоист, моя любовь в тысячу раз ценнее, чем фальшивые чувства всех этих девчушек, которые вьются вокруг тебя.
- Глупо терять шанс, когда есть время. Через полторы недели нам возвращаться в студию. Надо оттянуться по полной.
Шеннон смотрел на меня с недоверием. Я подумал, что немного переиграл: весь этот энтузиазм по поводу вечеринки мне не характерен. Ладно, пусть списывает всё на весну.
- Ладно. Я приглашу и Ли, и ещё пару друзей.
- Отлично, - широко улыбаясь, проговорил я.
Надо бы закончить со всем этим побыстрее.
Я взял на себя всё: выбор музыки, еды, организацию, приглашения. Но мои усилия не должны были пройти даром, поэтому я так и старался. Шенн постепенно втянулся – даже стал предлагать что-то насчёт того, чтобы исполнить акустические версии некоторых песен. Что ж, я согласился – это бы придало вечеру некий оттенок камерности. Такое ощущение возникает на концертах – стоит взять в руки обычную гитару и, стоя на пустой сцене, спеть без спецэффектов, спеть так, как поют вечером у костра – так проникновенно, что каждому в огромном зале кажется, будто эта музыка адресована только ему, как ты уже владеешь их душами, их мыслями... Словно в твоих ладонях – огонёк свечи, окружающий тебя мягким сиянием, и ты выдыхаешь осторожно, боясь уничтожить этот слабый свет. Всё замирает, хотя бы на миг. Это ощущение поистине нереально.
- Джей? – Шенн подошёл почти вплотную, видимо, выражение моего лица неожиданно застыло.
Я просто на миг перенёсся на один из наших концертов, словно под гипнозом.
- А?
- Всё нормально?
Я зажмурился, встряхнувшись:
- Да, конечно.
Он смотрел на меня с недоверием, но я уже пришёл в себя. Просто вернулось одно почти забытое ощущение: каждый раз, перед тем, что в программке концерта именовалось как «Jared’s solo», я чувствовал, как он, уходя со сцены, осторожно дотрагивался ладонью до моего плеча. И это мимолётное прикосновение давало мне такой колоссальный заряд энергии, что весь зал потом погружался в некое подобие транса.
***
- Джей, мой брат, - Шенн и Ли, рука об руку, шли ко мне.
Я слышал, как брат в полголоса представляет меня своей девушке.
Я видел, как загорелись её глаза.
- Джаред? Джаред Лето? Тот самый? – это звучало до крайности глупо, так, что я едва сдержал торжествующую улыбку: сегодня эта девушка исчезнет из жизни Шенна и из моей жизни тоже.
- Тот самый, - бросив быстрый взгляд на брата, улыбнулся я.
- Правда – правда? – наивно захлопала она ресницами.
- А то! – настроение у меня просто повышалось с каждой минутой.
- А можно автограф?
- Конечно.
Ох, Шенн, ну, с кем ты связался! Стоит улыбнуться ей пару раз, как ты останешься в одиночестве. Неприятно, понимаю, но гораздо лучше, чем быть в обществе этой девушки.
Я смотрел в окно, задумавшись, и не сразу заметил, что Шенн и Ли уже отошли к бару. Ничего, вечер только начался. Я ещё всё успею.
Всё-таки я волновался. Не смотря на всю мою уверенность. И, никогда не позволяя себе напитываться до потери сознания, в этот раз оборона сдала свои обычные позиции: я опрокидывал в себя бокал за бокалом. И совершенно не задумывался об этом, почти не ощущая опьянение, хотя его уже стали ощущать окружающие. Один Шенн не обращал на происходящее никакого внимания. Ну, и ладно! Не ради него стараюсь. Сколько бы я не говорил о нём, всё равно я делаю это в первую очередь ради себя – такой уж я законченный эгоист, как бы грустно не было осознавать этот факт.
Однако мой градус ещё не был настолько высоким, чтобы я вдруг пошёл и признался во всём Шенну. Думаю, он просто не понял бы меня. Что ж, на сегодня моя цель совсем иная. Но, в конце концов, я смогу и с Шенном поговорить. Когда-нибудь.
- Привет, - снова я улыбаюсь, как умалишённый.
Ли стоит у стерео системы одна: видимо, Шенн куда-то отошёл.
- Джаред! Рада видеть тебя снова, - она тоже улыбается, только вот я никак не могу понять, что за этой улыбкой: симпатия или просто дежурная вежливость. Ничего, разберёмся.
- Ты хотела получить автограф, - продолжил я, чувствуя тяжесть в голове: выпитый алкоголь давал о себе знать. Придвинувшись чуть ближе, я замер: заметит или нет? – Я могу расписаться прямо сейчас.
- Да? Было бы просто замечательно, - пробормотала она, словно что-то уже подозревала.
Ещё одно едва заметно движение.
- Джаред? - вдруг тихо проговорила она.
Я молчал, глядя в её зелёные, как змеевик, глаза.
- Ты пьян?
- Чего? – нашёл в себе силы спросить я, надвигаясь на неё.
Ли неожиданно упёрлась ладонью мне в грудь, когда я, наклоняясь, поцеловал её.
- Джаред! – прошипела она, когда мои руки обвили её талию. – Что ты делаешь?!
- Тебе ведь нужен был автограф, - прошептал я ей на ушко, чувствуя её взволнованное дыхание кожей. – Где нужно расписаться? Порой просят о таких непристойностях...
Голос понизился до опасного уровня, когда вибрации голосовых связок отдаются где-то в желудке – безотказно действует на девушек.
- Джаред. Перестань, - неожиданно твёрдо и спокойно сказала она, с силой отталкивая меня. – Иначе я обо всём расскажу твоему брату. Не думаю, что это ему понравится.
В её глазах была неподдельная злость и неприемлемое для меня неудовольствие. И внезапно осознал, что весь мой план летит к чертям. Ведь я и не предусматривал такого поворота.
Невольно отстранившись от Ли, я с недоверием смотрел на неё. Всё никак не удавалось понять.
- Зачем ты здесь? - неожиданно спросил я.
Она бросила на меня удивлённый взгляд.
- Зачем, чёрт побери, ты здесь? – повысил голос я. – Разве ты сама не понимаешь, что ты тут никому не нужна?!
Её губы тронула улыбка, что меня ещё более взбесило.
- Ты ничего для него не значишь. Ты всего лишь ещё одна поклонница, которая с ним только из-за его статуса. Тебе здесь не место.
Она уже улыбалась открыто, глядя на меня чуть ли не с жалостью. А мне всё ещё хотелось доказать ей правильность моих слов.
- Ты просто девушка на одну ночь, ничего более.
Она смеялась. Мне было невыносимо осознавать, что я ошибаюсь. Она смеялась надо мной. А я считал её глупой куклой. А она смеялась. Торжествующе. Топтала меня своим смехом. Унижала меня своим смехом.
- Ты... – последняя жалкая попытка.
Ли внезапно посерьёзнела. Улыбка ещё блуждала по её лицу, но она словно была машинальной. Её взгляд был серьёзен.
- Я люблю Шенна. И он любит меня. Может быть, это тебе здесь не место?
Я молчал.
- Зря ты всё это устроил, - проговорила она с неприятной усмешкой.
Она тоже играла, как и я. Может, даже талантливее. Притворялась такой простушкой, а на самом деле перехитрила меня.
Резко развернувшись, она, оттолкнув меня, быстро прошла в прихожую. Как неудачно.
В оконном стекле, чёрном, как антрацит, отражалось моё лицо и весь мой совершенно растерянный и нелепый вид. Было даже немного смешно. Наверное, я бы и рассмеялся, глядя в глаза самому себе, если бы не Шенн, подошёдший со спины.
- Джей! – воскликнул он как-то неуместно радостно.
Я ничего не сказал.
- Ты, случайно, не видел Ли?
Снова молчание.
- Она была тут, когда я уходил.
Тишина.
- Джаред? Всё нормально?
Идиотская фраза! Она словно до самых краёв наполнена равнодушием.
- Всё отлично, Шенн, - не поворачиваясь, пробормотал я.
- Так где Ли?
- Только что ушла.
- Ушла? – в его голосе звучала растерянность. – Но ведь мы ещё хотели сходить в кино на ночной сеанс.
- Наверное, передумала, - ровным голосом проговорил я.
- Не могла она так просто передумать! – теперь подозрительность. – Ты ей ничего не говорил лишнего?
Я видел его отражение в том же самом стекле, но он было смазанным каким-то.
- Нет, - врать плохо.
- Точно, Джей? Не могла же она так вот просто уйти...
Он отошёл от меня, всё ещё бормоча что-то, но я уже его не слушал.
Пора сворачивать эту скучную, никому теперь не нужную вечеринку. Хочется спать. Хочется послать всех к чёрту.
4.
Я так люблю, когда красновато – рыжее солнце поднимается над городом. Только сегодня никакого солнца не ожидается – пасмурно. И снов не было – проспал всю ночь, как убитый.
Проснувшись рано, я сам лишил себя возможности выспаться. На часах было около семи утра, в доме стояла тишина. Не припомню, чтобы кто-то остался после вчерашнего вечера, а, значит, в доме вновь только Шенн и я. Только сегодня меня это не слишком радует. Какой смысл в том, чтобы находиться рядом, если все его мысли заняты только Ли? При воспоминании о ней становится тоскливо.
Нет никакого желания оставаться в четырёх стенах: они давят, душат...
Ночью была буря, хотя, наверное, немногие в городе знают об этом – всё-таки океан находится на некотором расстоянии от Лос-Анджелеса. Но небо затянуто тяжёлыми, низкими тучами лилового грозного цвета. Ветра не было, но влажный воздух мог рассказать о шторме. Хорошо, что сейчас это не так опасно, а стоит подумать о давно прошедших временах, когда шторм был подобен землетрясению или даже извержению вулкана, и ничего человек сделать не мог перед лицом неистовой стихии, как становится действительно не по себе... Наверное, страшно, когда бушующие волны затягивают тебя, вода потоком льётся прямо в лёгкие, не оставляя хоть самого ничтожного шанса выжить, и ты мечешься в тёмной глубине, пытаясь осознать, где спасение, где сама жизнь. Но океан так просто никого не отпускает.
Песок зашуршал под подошвами ботинок. Он был мокрый и тяжёлый, как не застывший ещё бетон. Я осторожно поднял небольшую морскую звезду. Она помещалась на моей ладони и была, наверное, ещё жива. Волны с шипением откатились от берега, когда я, подойдя к влажной кромке, бросил звезду в воду. Может быть, ещё выживет.
Хочется шоколада. Настоящего. Горького шоколада, без всяких примесей и добавок. Говорят, вещества, содержащиеся в шоколаде, повышают настроение. А мне сейчас это и надо.
И кофе – не растворимого банального безвкусного, как вода, напитка, а сваренного на огне, со сливками.
Хочется наглотаться каких-нибудь таблеток, только бы это ощущение тревоги испарилось.
Нет смысла бегать бежать от проблем, всё равно догонят и ударят со спины без предупреждения.
В кафе было скучно – утро будничного дня не обещало большого количества посетителей. Все придут только к обеду: соберутся за столиками служащие ближайших офисов, заведут разговоры о пустяках, сплетни тусклыми блёстками будут скользить в их словах, старательно маскируясь, но не слишком преуспевая в это сложном деле. Будут бросать короткие взгляды на сидящих за соседними столиками – равнодушные, кокетливые, презрительные... Даже это кафе может быть самостоятельной Вселенной.
Я сам не заметил, как задремал: всё-таки проснулся слишком рано. Зелёный чай, заказанный мною, остыл, но от этого не потерял своего вкуса. Бросив на льняную скатерть цвета слоновой кости горсть мелочи, я встал и пошёл к выходу. Официантка не обратила на меня особого внимания – расплатился, и иди хоть на все четыре стороны.
На улице ощутимо похолодало, пришлось обвернуть шарф вокруг шеи, потому что пронизывающий ветер норовил прокрасться за воротник, завладеть незащищённым телом.
- Вы – Джаред Лето? – вдруг услышал я.
Обернувшись, я увидел высокую блондинку, одетую так, что меня невольно передёрнуло от холода.
Кивнув, я увидел, как в её тёмных глазах зажглись обольстительные искорки.
- А можно автограф?
С чего бы мне отказывать... Я представил, как она, получив мою роспись на каком-нибудь жалком клочке бумаги, спросит, есть ли у меня планы на сегодняшний вечер, потом даст свой номер телефона и скажет «непременно позвонить», если мне вдруг станет скучно каким-нибудь весенним деньком. Скоро можно будет сдавать макулатуру: столько у меня уже этих бумажек с телефонами! Никак не могу понять, почему они до сих пор пылятся в коробке из-под тостера...
- Да, конечно, - прохрипел я: со сна голосовые связки не желали работать нормально.
- Вот, - протянула она мне блокнот и ручку.
Я и не подозревал, что мои руки замёрзли настолько. Пальцы не повиновались совершенно, словно были вырезаны из кусков резины, полежавших в морозильной камере пару часов. Я старался, честно, но ничего не желало получаться – лишь невразумительные каракули.
- Секунду, - пробормотал я.
Выведя, в конце концов, известный всем значок, я, вернув блокнот, отправился вниз по улице, не обратив внимания на её фразу:
- А есть ли у вас планы на сегодняшний?..
Машина была припаркована в двух кварталах.
***
Дом казался пустым: ни света в окнах, ни музыки. Без движения.
Но когда я открыл дверь ключом и остановился в сумрачном коридоре, то явственно ощутил, что в доме кто-то есть. Невнятный шум слышался со второго этажа. Я подумал, что Шенн ушёл с Ли, забыв включить сигнализацию, и какие-нибудь искатели приключений копаются сейчас в моих вещах, но когда я поднимался по лестнице, то стал сомневаться в этом своём предположении. Слишком уж характерны были звуки.
Женский и мужской голоса. Даже не голоса, а стоны. Животное рычание. Хм.
Я знал, что мне лучше было бы уйти, но ноги сами несли меня вперёд, к комнате Шенна. Движение. Там, за дверью. Плавно, рывок. И так до бесконечности. Голоса то тихие, воркующе – нежные, то срывающиеся. Я стоял, прижавшись к прохладной стене, чувствуя... Ничего не чувствуя, честно говоря. Это было слишком нереально. Но в то же время так естественно.
Кровать грозилась переломиться пополам, как хребет гигантского животного, не выдержав веса их разгорячённых тел. Дверь была приоткрыта, но я старался не смотреть в эту щёль, похожую на косой разрез ножом с запёкшейся по краям кровью – дверь немного рассохлась от времени. Порой от неё отламывались щепки, чисто – янтарные с одной стороны, нездорово – коричневые от старого лака с другой.
Я чувствовал жар – схожий, наверное, с их сладкой лихорадкой. Только прохлада бетона облегчала моё незавидное положение. Бессилие – это самое худшее. Нельзя объяснить человеку, что твоя любовь – это вполне нормально, всё равно не поймёт. Но и стоять у комнаты, где он и эта девушка занимаются любовью, невыносимо.
Воздух со свистом проходил через крепко сжатые зубы, когда я просунул носок ботинка в эту узкую щель.
Белые простыни – странно, Шенн всегда любил тёмные цвета.
Короткое замыкание в мозгах – срабатывают предохранители, которые выдают случайные и глупые мысли, только бы уберечь главную часть – что-то вроде центрального процессора компьютера.
Я одним ударом ноги распахиваю дверь, чувствуя только ненормальную, неистово – издевательскую радость, от которой самому невероятно противно. Чувствую себя так, словно застукал брата за просмотрами порно фильмов или за курением травы... Давно бы пора убить ребёнка внутри себя – этого мстительного капризного типа, который временами говорит за меня, совершает глупости, на которые я бы никогда не пошёл, не спрашивая разрешения. «Убить» - наверное, звучит, слишком страшно. Хотя бы просто прогнать, забыть, никогда не вспоминать больше.
Дверь сильно ударилась о стену, похоже, даже обои пострадали, а мы ведь не так давно сделали ремонт в этой комнате.
Забавно.
Снова это ненормальнее чувство.
Ведь ничего забавного нет в том, как два голых человека пытаются вскочить с кровати, но путаются в белых, как снег, простынях. Они напуганы, им так страшно, что они уже не обращают внимания на свою наготу, взъерошенные до неприличия волосы.
Интересно, какими были их мысли в момент моего неожиданного вторжения?
Конец света, террористы, просто банальные воры...
Было бы забавно спросить:
- Чего испугались, мои дорогие?..
Снова забавно.
Интересное слово. Поэтому, наверное, оно мне так нравится. В нём нет обыденности.
- Чёрт!! – это крик привёл меня в сознание.
Всё чаще и чаще это странное состояние овладевает мной – словно застрял между небом и землёй, словно попал в шторм, когда не знаешь, где воздух, где вода – всё вокруг одинаково на первый взгляд, но это лишь обман.
Шенн – голый, разумеется, - подлетел ко мне в дикой, просто невероятной, ярости, которую мне ещё никогда не приходилось наблюдать. Он тяжело дышал, но почему-то не сразу дал мне в челюсть. За его плечом я видел Ли, которая уже успела стянуть с кровати простыню и обвернуться ей, как полотенцем. Она смотрела на меня каким-то серым, непонятным мне взглядом, и я не знал точно, как мне реагировать – торжествовать ли победу или готовиться к обороне.
А потом Шенн ударил. Я, как в замедленной съёмке, прочувствовал каждую костяшку его пальцев, сжатых в кулак. В челюсти что-то хрустнуло, но я даже не поморщился. Я не чувствовал вины, так зачем мне показывать собственную слабость – пусть бьёт, это просто то самое состояние аффекта, о котором часто говорят в суде. Пусть бьёт. Поговорим потом.
Я ожидал ещё пару ударов, но больше ничего не последовало.
- Между прочим, - прохрипел Шенн, всё ещё красный, - Ли рассказала мне о том, что ты приставал к ней на вечеринке. И мне вдруг пришло в голову: а не подстроено ли всё было? Тот вечер ведь был одним из самых ужасных, которые ты когда-либо устраивал...
Он говорил уже почти спокойно, хотя я всё ещё чувствовал влажный жар, идущий от его тела. Это мешало думать складно, хотя в данный момент моя любовь боролась, как на ринге, с моей же ревностью. Хотя, зачем им сражаться, ведь они никогда не смогут существовать поодиночке.
- И ты будешь это сейчас отрицать?
Говорить не хотелось.
- У тебя, похоже, уже эта схема отработана, - прошипел он, а его глаза стали совсем чёрными от злости.
И это Шенн – он сейчас смотрит на меня, как на чужого враждебного ему человека, он даже чувствует меня так, будто я и не брат ему вовсе, а просто кусок мяса с мозгами.
А я был так до ужаса спокоен, что стал бояться взбесить его этим ещё больше.
Усмешка была не к месту, поэтому я поплатился за это – второй удар не заставил себя ждать. Пришлось отступить к моей любимой крутой лестнице. Упаду с неё как-нибудь в другой раз. Сегодня просто спокойно спущусь. Как бы Шенн не злился, я своего добился. Хотя бы на сегодня. Прости, ладно? Я тебе сейчас этого не скажу, но, может быть, каким-то непостижимым образом ты сам прочтёшь это в моих насмешливых глазах. Просто защитная реакция – чтобы не сгореть от переизбытка негативных чувств. Но потом, даже если ты и не поймёшь, я попрошу простить меня за это. Будем считать, что договорились.
Я спустился вниз, перепрыгивая за раз несколько ступенек, но Шенн не спешил преследовать меня. Конечно, первый гнев прошёл. И он вспомнил вдруг, что в комнате его девушка, что она, возможно, испугана, зла, растеряна...
Про меня он забыл мгновением позже, поэтому не составило труда добраться до двери. За дверью были светлые ещё сумерки раннего вечера, которые приняли меня радушно, словно укутывая тёплым пледом из тонкой шерсти. Не хотелось на сегодня оставаться в собственном доме. Хотелось прогуляться, выветрить из головы всякие нехорошие мысли. Дом смотрел мне вслед враждебно – я ощущал это, и было даже немного страшновато: тёмная громада нависала, заслоняя небо. Ладно, приврал, не был он таким уж большим. Просто было неприятно осознавать, что даже стены собственного убежища против меня.
А вот долговязые фонари отчаянно хотели подружиться со мной. Я вдруг подумал, что понимаю, хотя бы отчасти, как чувствуют себя беспризорники: им-то уж точно нечего терять. А я теперь словно был одним из них – таких свободных и немного грустных. Жаль только придётся отказаться от этого ощущения слишком скоро. Достав телефон, я поикал в списке имя одного знакомого, которого видел пару раз у Мэтта. Странно, что у меня вообще был этот номер. Джейк – звучит как-то ненадёжно. Примерно в половине боевиков, которые мне довелось посмотреть, всяких подозрительных типов звали именно так.
- Да? – ответили через некоторое время.
- Привет, Джейк, - весело проговорил я, подмигивая ближайшему фонарю. Тот даже засветился ярче от радости. – Это Джаред. Надеюсь, ты помнишь меня – как-то виделись на вечеринке у Мэтта.
- Ага, - коротко ответили.
- Есть дело, - как банальный второстепенный герой тех же боевиков, заговорчески произнёс я.
@музыка: 30STM-93 Millon miles
-
-
07.06.2007 в 20:08Я вообще не могу воспринимать твои работы как фанфикшн.Кажется,я уже говорила это?...
Черт,Рен, это потрясающе!!!
Очень необычный взгляд на отношения братьев.И знаешь,Джулия прорисована просто великолепно.Мне очень нравится то,что ее историю можно воспринимать отдельно от ДжаШенна.
Ты снова заставила меня увидеть ТОТ мир.Океан.Я обожаю океан.Я как-будто была там, на берегу...
И огромное спасибо вот за это:
Весна не принесла тебе облегчения, твоя водная гладь вздымается и опадает, как грудь тяжело больного человека.Океан молчанием отвечает мне, что нельзя. Я вижу, как протестующе плещутся о берег его волны. Наверное, он прав. Только от этого не становится легче. А, может, просто взобраться на ближайшую скалу и прыгнуть в эти холодные глубины, чтобы решить всё быстро? Скажи мне, океан, ты стар и мудр. Молчание. Он говорит со мной молчанием. Он говорит, что я – ничтожный человек, в слабости своей допускающий ничтожные мысли. И в его безмолвии звучит такое презрение, что я чувствую, как щёки розовеют от подступившей крови – стыд. Он дышит, как живой человек, он говорит со мной молчанием, он знает обо всём. И обо мне тоже. Возможно, даже больше, чем я сам знаю о себе. Ветер даёт мне пощёчины за мои слабости. Словно имеет на это право.
...
И мне почти не больно, потому что здесь, на побережье, очень холодно, и все мои чувства заморожены, скользят внутри кубиками льда, впиваются в сердце ледяными иглами.
Ещё пощёчина от ветра – океан приказал ему привести меня в чувство. Не надо больше, я уже уезжаю. И, обещаю, я не стану прыгать в твои тёмные воды.
Автограф от Джареда Лето, замёрзшего, как будто сейчас Зима – на песке. Как и было обещано.
...
- И мы говорили с океаном.
- Ты, - неожиданно прерывает меня Шеннон. – Это ты говорил с океаном.
Спасибо!Я просто не знаю,как выразить то,что испытывала,когда читала эти строки!
Сейчас снова половину рассказа навыделяю...*остонови меня!*
Не могу пропустить вот эту простую и емкую фразу.
А я ведь другой – я часть тебя.
Именно!Вот они-их отношения.
А тут Джей,как он есть!Сделал бяку,и тут же сам себя поругал.Но ему не капли не стыдно.И если бы был шанс все переиграть-сделал бы тоже самое)))
– Ты ей ничего не говорил лишнего?
Я видел его отражение в том же самом стекле, но он было смазанным каким-то.
- Нет, - врать плохо.
Ну,вот...Накатала партянку...Прости)))
Мне безумно понравилось.Меня цепляют твои ДжаШенны,хоть я и шиппер ДжаМэтта.
С огромным нетерпение жду продолжения!Еще раз Спасибо!
p.s. Ох,уже появилась?Пошла читать!Но сначала...
Знаю, это не слишком хорошо, но можно ли считать такой уж вредной привычкой стрелять по три тонких, с вишнёвым ароматом дамских сигаретки, которые я имею обыкновение курить в редкие свободные минуты?
SACURA... пойду покурю...
-
-
07.06.2007 в 20:16оторвалась по полной!=))
дай я тебя поцелую! чмок в обе щёчки=))
я старалась, я очень старалась! поэтому, наверное, размер у фика уже не детский - по крайней мере, для меня=))
Джареда хотела представить так, каким вижу его я - или хочу видеть. Джулия - отчасти срисована с меня...
ну, всё, сейчас пойду все тайны раскрывать=)) так не пойдёт, гыыы ^^
-
-
07.06.2007 в 20:16- Ты, - неожиданно прерывает меня Шеннон. – Это ты говорил с океаном.
Хотела в этом моменте показать отчуждённость Шенна и Джареда. надеюсь, удалось
-
-
07.06.2007 в 20:32- Ты, - неожиданно прерывает меня Шеннон. – Это ты говорил с океаном.
Хотела в этом моменте показать отчуждённость Шенна и Джареда. надеюсь, удалось
Удалось!