Nice planet. We'll take it.
Докатилась... Это называется – убейте меня! =)) Мне смешно самой, но это – первый фэм-слэш фик, который я написала. И, что ещё хуже, это ориджинал. Прототипами героинь послужили преподы в моём университете. Я уже давно приглядывалась к этой парочке, и неистребимый инстинкт слэшера сделал своё дело. Думаю, что смогла-таки отразить характеры героинь=)) Хотя, ведь никто не знает их на самом деле, так что вам придётся поверить мне на слово=)) Не знаю, понравится ли это кому-то, но для меня было в удовольствие написать что-то подобное, тем более что идея возникла уже давным-давно.
Название: Вкус табака
Автор: Reno
Категория: RPS (фэм-слэш)
Рейтинг: R
Предупреждения: написано за один вечер, поэтому я несколько отступила от своей привычки снабжать фанфик огромным количеством метафор и странных эпитетов. Язык может показаться проще, чем тот, к которому я привыкла. Не воспринимайте всерьёз=))
В фанфике два персонажа – Наталья Оводченко и Она(именно курсивом и с большой буквы=) – имя не называю по причине его странности. Да и не нравится мне это имя, слишком непривычное оно.
От автора: не думаю, что кого-то это особенно заинтересует, но для меня это важно, потому что я действительно думаю, что такой поворот событий вполне возможен в реальной жизни =))
Читать дальше
Наталья и не заметила, как тлеющий огонёк достиг фильтра, но лишь обожгло кончики пальцев, как окурок выскользнул из её пальцев, упав точно в воду, и, покружив среди хлопьев пепла, медленно опустился на дно. Вздохнув, она чуть наклонилась, чтобы дотянуться да утопленной в керамику блестящей кнопки, и спустила воду. Брызги тёмными метками осели на ткани выцветших джинсов, холодя кожу, но она лишь прислонилась спиной к запертой дверце кабинки, задумчиво глядя на исчезающие в водовороте останки сигареты. Последней. Пустая смятая пачка отправилась в переполненную мусорную корзину, чтобы, чуть задержавшись на самом краю, упасть на грязноватый кафельный пол.
Круглая ручка дёрнулась, скрежетнув, так что Наталья недовольно поморщилась: всегда ненавидела звуки, подобные этому. Когда кусочек мела слишком маленький да к тому же ещё и наполовину состоит из какого-то мусора, то получается просто как ногтями по доске. Передёргивает. Зубы пронзает неприятная щекочущая боль.
Ручка снова конвульсивно дёрнулась. Кто-то тщетно пытался открыть дверь, но её это совсем не заинтересовало.
- Натали, - к действиям прибавился и голос. Она пришла. Чёрт возьми, зачем она пришла?!
Студенты обращаются вежливо: Наталья Валерьевна. Коллеги по-свойски – Оводченко, Наташа, Наташка, Ната... И только Она зовёт Натали. На французский манер. Ну, конечно, всё ведь логично. Они обе знают этот язык. Наталья позволила себе слабую улыбку. Бывают дни, когда неимоверно устаёшь бороться с проблемами, устаёшь постоянно вертеться – хотя это и приносит свои неоценимые плоды, бросаешь всё лишь только для того, чтобы покурить, как первокурсница, в туалете, запершись в кабинке. В лёгких, наверное, полный кавардак. Может быть, через пару месяцев она умрёт от рака? Сейчас кажется, что хорошо бы, но стоит лишь подумать, как становится неописуемо страшно. За себя, за родителей, за сестру. Слишком много в этом мире людей, которые будут убиты горем, если с ней что-то случится. Но ведь сейчас-то! Именно в тот момент желание задохнуться табачным дымом горело внутри огнём. Если б была хотя бы ещё одна сигарета, а так... Запалить бы штук двадцать сразу – и из уборной вынесут уже на носилках.
- Натали, не могла бы ты подруге уделить хоть минуту твоего драгоценного времени? – ну, зачем, зачем эта ирония? Сейчас уже не к месту, но Она этого никогда не понимала. Слишком спонтанная, стремительная. Такое не может не нравится.
Наталья вдохнула как можно глубже, чтобы ещё не рассеявшийся табачный дымок пропитал лёгкие. А ведь когда-то она и не думала пробовать курить. Считала, что это отвратительно, к тому же ещё и совсем не полезно. И во рту постоянный горький привкус. С людьми, от которых несёт перегаром, говорить бесполезно. С теми, кто стреляет сигаретки на перемене, просто неприятно. Ловким жестом фокусника Наталья извлекла из заднего кармана едва начатую упаковку Eclipse и кинула в рот пару экстремально мятных подушечек. Внутри обожгло, но спустя мгновение отпустило.
Часто бывает так, что, обучаясь в педагогическом университете, спустя некоторое время всё равно возвращаешься в это обшарпанное здание на главном проспекте города. Только вот уже не студентом, а преподавателем. Так сказать, растить новые умы, воспитывать, обучать житейской мудрости, хотя не так давно сам сидел за этими светло-зелёными партами, почти не слушая скучную лекцию. Теперь же она, Наталья, была полна энтузиазма, как и любой молодой учитель. Студенты особой радости не высказывали, но тогда ей было всё равно. Каждый новый день, каждый час полон событий – казалось, она нашла себя в мире, нашла свой путь, которым и собиралась следовать до самого конца. Французский. Утончённость, изысканность, шарм. Красивый язык, что ни говори, в меру сложный, в меру распространённый. Не банальный английский, который уже даже бомжи московские выучили, не грубоватый немецкий, а просто песня красоты. Грация. Гармония. Гортанные очаровательно картавые словечки, Мирей Матье и концептуальное кино. Наталья любила этот язык, любила всей душой, и была совершенно уверена, что все носители французского, будь то коренные жители Парижа или же простые преподаватели из России, должны соответствовать её идеалу. До некоторых пор так и было, она и сама всегда хотела быть похожей на француженок, с их тонким чувством стиля и низковатым бархатным голосом. Длинные чёрные волосы пришлось завивать по утрам, но так, казалось, желаемый образ становился как будто ближе.
Наталья ошибалась. В тот день, когда она вернулась в родные стены, прошла на кафедру, куда не так давно заглядывала, чтобы поздравить любимых учителей с Рождеством, и заняла своё – теперь своё! – место за столом, чтобы послушать выступление декана, она впервые встретилась взглядом с Ней. Позже узнав, что и эта особа преподаёт любимый французский язык, Наталья, помнится, пришла в ужас. Казалось, брутальность её зашкаливала – любой мужик бы позавидовал. Грубая, с резкими движениями, непонятного цвета волосами, она с лёгкостью повышала голос, материлась, правда, всё-таки шёпотом, широким шагом мерила коридоры факультета иностранных языков и командовала направо и налево. К тому же ещё и курила по пять сигарет на каждой перемене со старшекурсницами в туалете с табличкой на двери «Для некурящих». Обычно там было не продохнуть, дым висел как пыльный занавес актового зала в центральном корпусе. Отрывистая манера речи, птичье гнездо на голове, растянутые бесформенные кофты, вечная сумка через плечо, которая болтается на бедре... Что так цепляло в Ней, что заставляло Наталью думать об этом человеке? Что-то было внутри, словно тот пресловутый стержень, о котором часто говорят в связи с термином «личность», был стальным, кованым и закалённым в печи. Только вот порой Наталье казалось, что эта сталь ещё не остыла после того огня, через который прошла, и внутри металла, в самом центре жар ещё не угас.
Кажется, у Неё была дочь, или даже сын, а, может, и двое детей, но никто никогда не спрашивал о них. Она ненавидела цветы и конфеты ввиду сильной аллергии, и всегда орала на студентов, которые осмеливались поздравить Её с восьмым марта. Ни мягкости, ни теплоты, ничего, что хоть каким-то образом указывало на симпатию. Наталья удивилась тогда собственным мыслям и поспешила забыть о возникшем странном ощущении в сердце. Это немного напугало её, она ведь никогда не испытывала что-то подобное по отношению к женщине, пусть даже та и была начисто лишена женственности. Просто зацепило в какой-то момент, Наталья сама не поняла, как, но неимоверно захотелось подняться с удобного офисного стула, подойти, познакомиться. Может быть, даже подружиться, но это должно прийти со временем. Оводченко надеялась, что у неё хоть что-то получится.
Именно тогда она вдруг подумала, что могла бы тоже курить, хоть по одной сигарете за раз, лишь для того, чтобы видеть Её, устроившуюся на подоконнике, небрежно швырнув сумку в угол, где ржавые батареи и сколотый кафель складывались в нелепую мозаику обычного университетского сортира. Оставалось лишь получить пропуск в компанию, что собиралась за разговорами в туалете, а это означало, что придётся отказаться от надуманного гламурного образа, смыть новую чёрную тушь за двести рублей, волосы оставить в покое.
- Наташка, - обратилась к ней девушка, Женя, вроде бы, секретарь в деканате, - ты кофе пить пойдёшь?
Она ещё тогда машинально кивнула, хотелось произвести хорошее впечатление на коллектив, чтобы влиться в него как можно более быстрее и органичнее, но в тот момент мысли были заняты совсем другим. Придётся пожертвовать чем-то, чтобы достичь желаемого. В тёмных, почти чёрных глазах напротив было почти пусто. Ничего. Никаких эмоций, и от этого становилось сильно не по себе.
- Наташ, идёшь? – снова эта Женя, нельзя же ведь сказать ей, что передумала. Ещё обидится.
- Да, да, - кивнула Наталья, но следовать за новой знакомой, скрывшейся в коридоре, не спешила. Взгляд карих глаз удерживал, словно на привязи.
- Кофе ваш – полная лажа, - сказала Она, извлекая из кармана сумки пачку Marlboro, - Чао.
Кто-то кивнул, кто-то промолчал, и Наталья вдруг поняла, что лишь одна она сейчас застыла, глядя на Неё так пристально, а всем остальным, в сущности, было всё равно... Ещё тогда в голову пришла мысль, что многие, очевидно, недолюбливают Её. Таких людей либо обожают, либо ненавидят всей душой, но никто никогда не осмелился бы высказать своё мнение, вне зависимости о того, к какой группе он или она принадлежали. Одолжив у кого-то из пробегающих мимо студентов зажигалку, Она закурила прямо в коридоре, и те пять метров, пока Она шла от кабинета к двери уборной, за Ней тянулся дымный полупрозрачный шлейф.
- Открой, это просто глупо, - голос звучал глухо из-за толстого слоя дерева двери.
Глупо? Наталья запрокинула голову, глядя на собственное раздробленное на кусочки отражение в зеркальной лампе под самым потолком. Кажется, временами она видела и яркое пятно Её кофты. Или же показалось...
Это не глупо – понимать, что любишь человека так сильно, что просто не в состоянии его отпустить. И теперь эта боль в груди только усилилась, но Наталья снова улыбнулась, приказывая себе не распускать сопли. Она могла бы вытерпеть многое, чтобы всё осталось так, как есть, но как же сложно оказалось пережить невнимание, равнодушие... Уж лучше открытая вражда, чем тёмные одинокие вечера, которые, кажется, длятся и длятся, тянутся, как старая жвачка, как резина, расплавленная над раскалённой докрасна конфоркой. Курить. Неимоверно хотелось курить, но, чёрт возьми!..
Поначалу было очень трудно. Стоило хотя бы раз затянуться, как голова начинала немилосердно кружиться, а содержимое желудка, казалось, готово было выбраться по пищеводу обратно, наполнив рот противным желчным привкусом. Пару раз её вытошнило, но, к счастью, в этот момент поблизости никого не было. Потом Наталья додумалась, что неплохо бы курить на голодный желудок, так было гораздо лучше, хотя когда-то она читала о риске развития язвы, как об одном из последствий вредной привычки. Но, глядя на собственное отражение в мутноватом зеркале над раковиной, она подмигивала самой себе и шептала: «Прорвёмся».
Не иначе как самый гениальный человек на Земле придумал добавить к обычному табаку щедрую долю ментола. От таких сигарет тошнило гораздо меньше, да и голова после них, как будто, соображала намного быстрее. Ощущения... Ощущения были странными, Наталье порой казалось, что она залпом выпила стакан обжигающего чая, а потом заела мороженым. Череда холода и жара – это было вполне забавно, это в один прекрасный день привело её к тому самому моменту, когда она решила, что готова. Готова войти в уборную на получасовой перемене вместо того, чтобы отправится в столовую и перекусить, и выкурить пару сигарет. Наталья была почти уверена, что Она уже была там. Отрешённо глядя в окно, выпускала из лёгких дым, который за мгновение до этого обжёг по очереди большинство слизистых оболочек её организма, прокладывая путь к бронхам и альвеолам.
Стараясь выглядеть непринуждённо и даже немного дерзко, Оводченко, вздохнув поглубже, как спортсмен, который вот-вот погрузится в воду, распахнула дверь туалета несильным ударом ноги и застыла во внезапно возникшей нерешительности на пороге. Она стояла около раковины, стряхивая пепел на белый потрескавшийся от времени фаянс. Лиши для того, чтобы хоть чем-то отвлечь себя, Наталья мысленно подметила, что у Неё под глазами появились синяки.
- Не знала, что ты куришь, - пробормотала Она, возвращаясь на своё обычное место на подоконнике.
Наталья пожала плечами, но промолчала. Лучшим доказательством того, что она действительно обладает этой вредной привычкой, были бы её собственные действия. Поэтому она осторожно извлекла из пачки одну из сигарет, затем, щёлкнув зажигалкой, дала жизнь тлеющему огоньку на самом кончике, а потом, на миг задумавшись, всё-таки решилась...
- Ты что, в первый раз, что ли? – Её голос был хриплым, насмешливым, с такой явной примесью чувства превосходства, что Наталья, стремясь скрыть неловкость, затянулась так глубоко, как только могла.
Внутри медленно и неотвратимо назревал взрыв. И вдруг стало не важно, что кто-то так пристально наблюдает за тобой, потому что единственным возможным выходом из сложившейся ситуации было...
Наталья кашлянула, чувствуя, как лёгкие разрываются внутри под напором растущего объёма кислорода. Судорожно втягивая воздух, она не могла сдержать себя, кашляя всё сильнее, всё натужнее, так что кровь прилила к лицу и капли пота выступили на лбу. В горле скребли металлической кривой вилкой, раздирая плоть в кровь, и было невыносимо плохо, очень плохо. Наталья никак не могла остановиться, и ей пришлось опереться рукой о стену, чтобы не упасть.
- О, чёрт, - пробормотала она, улучив мгновение между сокращениями мышц. – Чёрт побери!
Когда дышать стало легче, она вдруг вспомнила, что находится в помещении не одна. Она даже не поменяла позу, просто смотрела на Наталью так, словно всё было в порядке.
- Всё хорошо, спасибо, - найдя в себе силы на иронию, прошептала Оводченко.
Приступ прошёл. Осталось дурацкое чувство неловкости и просто неимоверная усталость. Запах табака, казалось, пропитал каждую клетку, даже саму кровь, унося никотин к мозгу и прочим внутренним органам.
- Ну, и что это был за цирк? – осведомилась Она, швыряя окурок в раковину.
Наталья сглотнула, лихорадочно соображая, что ответить...
- Ты вообще слышишь меня? – звучало немного... нерешительно, и оттого странно, ведь Ейникогда не был свойственен подобный тон. Наталья задумалась. Она уже давно знала, за что Её так ценили многие в университете. Она могла организовать всё, начиная с местного празднования дня рождения одного из сотрудников, причём в рабочее время, причём без ведома декана или кого-то другого из «правящей верхушки», до глобального фестиваля, охватывающего весь педагогический. Наталья усмехнулась. Это правда, Она могла устроить всё, что угодно. Всё, пожалуй, кроме собственной личной жизни. И даже сейчас Она, конечно же, стоит по ту сторону этой двери и курит, курит... Как и в любое другое время, когда нужно срочно спастись от стресса, а то ведь настигнет, ударит без предупреждения, больно, по нервам... Нужны сигареты. Срочно. Очень срочно!
Спустя некоторое время, когда Наталья освоила все премудрости курения, избавившись от привычки кашлять после каждой затяжки, и могла вполне изящно выбивать пальцем сигарету из пачки, в её голову в какой-то момент пришла новая, и от этого пугающе – озорная мысль. С тех пор, как она начала, этот запах преследовал её большую часть дня. Обволакивая серыми слоистыми облаками, сигаретный дым пропитывал одежду, так что вечером приходилось отправлять её в стирку, чтобы не шокировать родителей, к которым Наталья периодически заглядывала на чай. Привкус во рту не покидал ни на мгновение, даже после леденцов и жвачки. Всячески пытаясь избавиться от него, первой время Наталья не понимала, отчего же ей это не удаётся. Затем в какой-то момент, удивляясь сама себе, она вдруг подумала, что зря старается. Запах и вкус пришли вместе с Ней, и время от времени Наталья могла представить, что целует Её, ведь табачным привкусом обладала и Она, и тогда, не имея возможности осуществить собственную мечту, Оводченко курила всё больше, перейдя с двух сигарет за раз на четыре, а затем и на шесть. Под конец даже Она вдруг стала беспокоиться, как бы Наталья не обкурилась до чёртиков. Такая забота с Её стороны... Оводченко улыбалась, нервно теребя цепочку на запястье, и молчала. Ей вдруг стало казаться... А, не важно.
Всего лишь поцелуй.
Это ведь не так уж много.
Но вместо этого она продолжала наполнять кровь никотином.
- Эээй, - протянула Она, теперь даже не пытаясь выломать дверь. – Натали, перестань...
- Я, - начала Наталья, и за дверью стало совсем тихо, - я просто...
Выше её сил. Это было слишком сложно: впервые за эти годы выразить собственное недовольство. Это было нетипично для неё, Оводченко привыкла терпеть, чтобы Она не уходила, демонстративно хлопнув дверью...
Тишина. Это могло значить всё, что угодно, и именно сейчас Наталья не могла бы сказать точно, что может всё испортить, а что – исправить.
- Я, - попытка номер два, но на этот раз она могла бы увенчаться успехом. – Всё, милая, я больше не могу.
Это прозвучало мерзко. Слащаво и отвратительно. И Её бы точно не понравилось.
- Продолжай, - напряжённо и до странности спокойно.
- Я устала чувствовать себя собачкой на привязи, - Уфф, хоть что-то. – Это унизительно, я больше не хочу испытывать что-то подобное, я больше...
Запал кончился. Пришлось притормозить, чтобы вдохнуть как можно глубже.
- Это не подходит мне, мы слишком разные и никогда не уживёмся вместе, это...
Голос предательски дрогнул. Держись, Оводченко, держись!
- Видеть тебя больше не хочу. Всё, - теперь пути назад нет. Глупо всё как! Так люди не расстаются, но именно сейчас, когда неимоверно хочется хотя бы вдохнуть сигаретного дыма, почувствовать вновь привкус на языке...
Это было совершенно так, как Наталья себе и представляла. Но вкус был более терпким, чем она ожидала. Ведь Она не курила ментоловые сигареты. У неё был Marlboro крепкий. Самый крепкий, как и кофе, которое Она изредка пила. Только тогда, когда Наталье удавалось уговорить её спуститься вниз, в студенческую столовую, но там они были отдельно друг от друга, просто болтали, как старые подруги, стараясь забыть то, что происходило пару минут назад в закрытой кабинке там, на втором этаже. Оводченко время от времени закрывала глаза, чтобы вновь представить, но Она постоянно одёргивала её, чтобы никто не подумал... Хотя, сказать по правде, Ей всегда было плевать на мнение окружающих. Она даже в чём-то шла против стереотипов и убеждений. Иногда Наталье казалось, что даже в тот раз, когда она впервые ощутила другой табачный привкус, Она сделала всё назло. Назло всем остальным, кто изредка собирался покурить, поговорить, грубо и вульгарно обсудить врагов и даже друзей... Она говорила, что это для тех безмозглых девиц, которые начинают курить только для того, чтобы получить место в рядах этой так называемой элиты... В такие моменты Наталья предпочитала пропускать Её фразы мимо ушей. Ведь когда-то и она сама поступила точно так же, с той лишь разницей, что разрешение быть среди представителей «элиты» ей и даром было не нужно. Лишь одно. Быть рядом с Ней. Узнать Её лучше, чтобы понять и обнаружить, насколько они похожи. Друзья отражают друг друга, и, даже если с первого взгляда кажется, что они не имеют ничего общего, присмотритесь – и под покровами и масками вы обязательно разглядите, в чем состоит их сходство.
- Не хочу... – прошептала Наталья, - не хочу больше это терпеть, не хочу!
Оцепенение и полное затишье. Наверное, Она уже давно ушла, а Оводченко всё ещё распинается тут, силы тратит...
- Ну, и к чёрту, - проговорила она, загоняя слёзы обратно в горло. – Ну, и ладно...
- Эй, Натали, - в этом знакомом голосе цвели совершенно незнакомые интонации. Теплота. Намёк на заботу. – Дура ты, дура... Я всё жду тут, жду, когда же ты сдашься. Держи!
В щель под дверью протиснулась почти полная пачка сигарет и зажигалка. Наталья отрешённо наблюдала, как коробочка ползёт по кафельному полу между носками её старых туфель. Она всё ещё была в состоянии сопротивляться.
- Ну, что же ты? – а теперь искренняя грусть, даже лёгкий оттенок отчаяния... – Натали...
Никто её так не называл, только Она. Наталья чуть присела, подцепляя ногтями пачку. Торопливо щёлкнула зажигалкой, зажав губами сигарету, и почти мгновенно почувствовала этот знакомый вкус. Её вкус. Такое невозможно забыть, ведь он настолько отличается от ментолового холодка, к которому Оводченко привыкла, и только поэтому этот привкус был настолько ценен. Она закрыла глаза, погружаясь в воспоминания, вдыхая дым, затем, поддавшись внезапному порыву, достала ещё несколько сигарет, зажгла их, как свечи, и затянулась убойной дозой никотинового аромата. Это было чудесно, Наталья почти чувствовала, как отрывается от грязного пола туалетной кабинки, улетает, окутанная серой вуалью. Ей никогда не забыть, чёрт возьми, и от этого больно и радостно одновременно, именно так, как должно быть, как должен чувствовать влюблённый человек. Любви не бывает без боли, и, наверное, она уже готова... Готова снова затянуться своей первой сигаретой, пусть и обжечься и кашлять потом до смерти, но она готова попробовать. Снова и снова. Только для того, чтобы почувствовать вкус табака...
Она стояла, прислонившись спиной к двери, почти ощущая тепло Натальи, которое, кажется, просачивалось сквозь неприступное дерево. Оводченко никогда не уйдёт. И теперь Она даже уважает Наталью больше, чем раньше.
Смех.
- Эй, Натали, не переборщи там с куревом, - грубовато, но совсем иначе, и Наталье нравится, что для неё припасены особые интонации.
Но отвечать не нужно. Можно просто курить, курить, курить до потери сознания. И ощущать знакомый любимый вкус.
27 декабря 2007
Название: Вкус табака
Автор: Reno
Категория: RPS (фэм-слэш)
Рейтинг: R
Предупреждения: написано за один вечер, поэтому я несколько отступила от своей привычки снабжать фанфик огромным количеством метафор и странных эпитетов. Язык может показаться проще, чем тот, к которому я привыкла. Не воспринимайте всерьёз=))
В фанфике два персонажа – Наталья Оводченко и Она(именно курсивом и с большой буквы=) – имя не называю по причине его странности. Да и не нравится мне это имя, слишком непривычное оно.
От автора: не думаю, что кого-то это особенно заинтересует, но для меня это важно, потому что я действительно думаю, что такой поворот событий вполне возможен в реальной жизни =))
Читать дальше
Наталья и не заметила, как тлеющий огонёк достиг фильтра, но лишь обожгло кончики пальцев, как окурок выскользнул из её пальцев, упав точно в воду, и, покружив среди хлопьев пепла, медленно опустился на дно. Вздохнув, она чуть наклонилась, чтобы дотянуться да утопленной в керамику блестящей кнопки, и спустила воду. Брызги тёмными метками осели на ткани выцветших джинсов, холодя кожу, но она лишь прислонилась спиной к запертой дверце кабинки, задумчиво глядя на исчезающие в водовороте останки сигареты. Последней. Пустая смятая пачка отправилась в переполненную мусорную корзину, чтобы, чуть задержавшись на самом краю, упасть на грязноватый кафельный пол.
Круглая ручка дёрнулась, скрежетнув, так что Наталья недовольно поморщилась: всегда ненавидела звуки, подобные этому. Когда кусочек мела слишком маленький да к тому же ещё и наполовину состоит из какого-то мусора, то получается просто как ногтями по доске. Передёргивает. Зубы пронзает неприятная щекочущая боль.
Ручка снова конвульсивно дёрнулась. Кто-то тщетно пытался открыть дверь, но её это совсем не заинтересовало.
- Натали, - к действиям прибавился и голос. Она пришла. Чёрт возьми, зачем она пришла?!
Студенты обращаются вежливо: Наталья Валерьевна. Коллеги по-свойски – Оводченко, Наташа, Наташка, Ната... И только Она зовёт Натали. На французский манер. Ну, конечно, всё ведь логично. Они обе знают этот язык. Наталья позволила себе слабую улыбку. Бывают дни, когда неимоверно устаёшь бороться с проблемами, устаёшь постоянно вертеться – хотя это и приносит свои неоценимые плоды, бросаешь всё лишь только для того, чтобы покурить, как первокурсница, в туалете, запершись в кабинке. В лёгких, наверное, полный кавардак. Может быть, через пару месяцев она умрёт от рака? Сейчас кажется, что хорошо бы, но стоит лишь подумать, как становится неописуемо страшно. За себя, за родителей, за сестру. Слишком много в этом мире людей, которые будут убиты горем, если с ней что-то случится. Но ведь сейчас-то! Именно в тот момент желание задохнуться табачным дымом горело внутри огнём. Если б была хотя бы ещё одна сигарета, а так... Запалить бы штук двадцать сразу – и из уборной вынесут уже на носилках.
- Натали, не могла бы ты подруге уделить хоть минуту твоего драгоценного времени? – ну, зачем, зачем эта ирония? Сейчас уже не к месту, но Она этого никогда не понимала. Слишком спонтанная, стремительная. Такое не может не нравится.
Наталья вдохнула как можно глубже, чтобы ещё не рассеявшийся табачный дымок пропитал лёгкие. А ведь когда-то она и не думала пробовать курить. Считала, что это отвратительно, к тому же ещё и совсем не полезно. И во рту постоянный горький привкус. С людьми, от которых несёт перегаром, говорить бесполезно. С теми, кто стреляет сигаретки на перемене, просто неприятно. Ловким жестом фокусника Наталья извлекла из заднего кармана едва начатую упаковку Eclipse и кинула в рот пару экстремально мятных подушечек. Внутри обожгло, но спустя мгновение отпустило.
Часто бывает так, что, обучаясь в педагогическом университете, спустя некоторое время всё равно возвращаешься в это обшарпанное здание на главном проспекте города. Только вот уже не студентом, а преподавателем. Так сказать, растить новые умы, воспитывать, обучать житейской мудрости, хотя не так давно сам сидел за этими светло-зелёными партами, почти не слушая скучную лекцию. Теперь же она, Наталья, была полна энтузиазма, как и любой молодой учитель. Студенты особой радости не высказывали, но тогда ей было всё равно. Каждый новый день, каждый час полон событий – казалось, она нашла себя в мире, нашла свой путь, которым и собиралась следовать до самого конца. Французский. Утончённость, изысканность, шарм. Красивый язык, что ни говори, в меру сложный, в меру распространённый. Не банальный английский, который уже даже бомжи московские выучили, не грубоватый немецкий, а просто песня красоты. Грация. Гармония. Гортанные очаровательно картавые словечки, Мирей Матье и концептуальное кино. Наталья любила этот язык, любила всей душой, и была совершенно уверена, что все носители французского, будь то коренные жители Парижа или же простые преподаватели из России, должны соответствовать её идеалу. До некоторых пор так и было, она и сама всегда хотела быть похожей на француженок, с их тонким чувством стиля и низковатым бархатным голосом. Длинные чёрные волосы пришлось завивать по утрам, но так, казалось, желаемый образ становился как будто ближе.
Наталья ошибалась. В тот день, когда она вернулась в родные стены, прошла на кафедру, куда не так давно заглядывала, чтобы поздравить любимых учителей с Рождеством, и заняла своё – теперь своё! – место за столом, чтобы послушать выступление декана, она впервые встретилась взглядом с Ней. Позже узнав, что и эта особа преподаёт любимый французский язык, Наталья, помнится, пришла в ужас. Казалось, брутальность её зашкаливала – любой мужик бы позавидовал. Грубая, с резкими движениями, непонятного цвета волосами, она с лёгкостью повышала голос, материлась, правда, всё-таки шёпотом, широким шагом мерила коридоры факультета иностранных языков и командовала направо и налево. К тому же ещё и курила по пять сигарет на каждой перемене со старшекурсницами в туалете с табличкой на двери «Для некурящих». Обычно там было не продохнуть, дым висел как пыльный занавес актового зала в центральном корпусе. Отрывистая манера речи, птичье гнездо на голове, растянутые бесформенные кофты, вечная сумка через плечо, которая болтается на бедре... Что так цепляло в Ней, что заставляло Наталью думать об этом человеке? Что-то было внутри, словно тот пресловутый стержень, о котором часто говорят в связи с термином «личность», был стальным, кованым и закалённым в печи. Только вот порой Наталье казалось, что эта сталь ещё не остыла после того огня, через который прошла, и внутри металла, в самом центре жар ещё не угас.
Кажется, у Неё была дочь, или даже сын, а, может, и двое детей, но никто никогда не спрашивал о них. Она ненавидела цветы и конфеты ввиду сильной аллергии, и всегда орала на студентов, которые осмеливались поздравить Её с восьмым марта. Ни мягкости, ни теплоты, ничего, что хоть каким-то образом указывало на симпатию. Наталья удивилась тогда собственным мыслям и поспешила забыть о возникшем странном ощущении в сердце. Это немного напугало её, она ведь никогда не испытывала что-то подобное по отношению к женщине, пусть даже та и была начисто лишена женственности. Просто зацепило в какой-то момент, Наталья сама не поняла, как, но неимоверно захотелось подняться с удобного офисного стула, подойти, познакомиться. Может быть, даже подружиться, но это должно прийти со временем. Оводченко надеялась, что у неё хоть что-то получится.
Именно тогда она вдруг подумала, что могла бы тоже курить, хоть по одной сигарете за раз, лишь для того, чтобы видеть Её, устроившуюся на подоконнике, небрежно швырнув сумку в угол, где ржавые батареи и сколотый кафель складывались в нелепую мозаику обычного университетского сортира. Оставалось лишь получить пропуск в компанию, что собиралась за разговорами в туалете, а это означало, что придётся отказаться от надуманного гламурного образа, смыть новую чёрную тушь за двести рублей, волосы оставить в покое.
- Наташка, - обратилась к ней девушка, Женя, вроде бы, секретарь в деканате, - ты кофе пить пойдёшь?
Она ещё тогда машинально кивнула, хотелось произвести хорошее впечатление на коллектив, чтобы влиться в него как можно более быстрее и органичнее, но в тот момент мысли были заняты совсем другим. Придётся пожертвовать чем-то, чтобы достичь желаемого. В тёмных, почти чёрных глазах напротив было почти пусто. Ничего. Никаких эмоций, и от этого становилось сильно не по себе.
- Наташ, идёшь? – снова эта Женя, нельзя же ведь сказать ей, что передумала. Ещё обидится.
- Да, да, - кивнула Наталья, но следовать за новой знакомой, скрывшейся в коридоре, не спешила. Взгляд карих глаз удерживал, словно на привязи.
- Кофе ваш – полная лажа, - сказала Она, извлекая из кармана сумки пачку Marlboro, - Чао.
Кто-то кивнул, кто-то промолчал, и Наталья вдруг поняла, что лишь одна она сейчас застыла, глядя на Неё так пристально, а всем остальным, в сущности, было всё равно... Ещё тогда в голову пришла мысль, что многие, очевидно, недолюбливают Её. Таких людей либо обожают, либо ненавидят всей душой, но никто никогда не осмелился бы высказать своё мнение, вне зависимости о того, к какой группе он или она принадлежали. Одолжив у кого-то из пробегающих мимо студентов зажигалку, Она закурила прямо в коридоре, и те пять метров, пока Она шла от кабинета к двери уборной, за Ней тянулся дымный полупрозрачный шлейф.
- Открой, это просто глупо, - голос звучал глухо из-за толстого слоя дерева двери.
Глупо? Наталья запрокинула голову, глядя на собственное раздробленное на кусочки отражение в зеркальной лампе под самым потолком. Кажется, временами она видела и яркое пятно Её кофты. Или же показалось...
Это не глупо – понимать, что любишь человека так сильно, что просто не в состоянии его отпустить. И теперь эта боль в груди только усилилась, но Наталья снова улыбнулась, приказывая себе не распускать сопли. Она могла бы вытерпеть многое, чтобы всё осталось так, как есть, но как же сложно оказалось пережить невнимание, равнодушие... Уж лучше открытая вражда, чем тёмные одинокие вечера, которые, кажется, длятся и длятся, тянутся, как старая жвачка, как резина, расплавленная над раскалённой докрасна конфоркой. Курить. Неимоверно хотелось курить, но, чёрт возьми!..
Поначалу было очень трудно. Стоило хотя бы раз затянуться, как голова начинала немилосердно кружиться, а содержимое желудка, казалось, готово было выбраться по пищеводу обратно, наполнив рот противным желчным привкусом. Пару раз её вытошнило, но, к счастью, в этот момент поблизости никого не было. Потом Наталья додумалась, что неплохо бы курить на голодный желудок, так было гораздо лучше, хотя когда-то она читала о риске развития язвы, как об одном из последствий вредной привычки. Но, глядя на собственное отражение в мутноватом зеркале над раковиной, она подмигивала самой себе и шептала: «Прорвёмся».
Не иначе как самый гениальный человек на Земле придумал добавить к обычному табаку щедрую долю ментола. От таких сигарет тошнило гораздо меньше, да и голова после них, как будто, соображала намного быстрее. Ощущения... Ощущения были странными, Наталье порой казалось, что она залпом выпила стакан обжигающего чая, а потом заела мороженым. Череда холода и жара – это было вполне забавно, это в один прекрасный день привело её к тому самому моменту, когда она решила, что готова. Готова войти в уборную на получасовой перемене вместо того, чтобы отправится в столовую и перекусить, и выкурить пару сигарет. Наталья была почти уверена, что Она уже была там. Отрешённо глядя в окно, выпускала из лёгких дым, который за мгновение до этого обжёг по очереди большинство слизистых оболочек её организма, прокладывая путь к бронхам и альвеолам.
Стараясь выглядеть непринуждённо и даже немного дерзко, Оводченко, вздохнув поглубже, как спортсмен, который вот-вот погрузится в воду, распахнула дверь туалета несильным ударом ноги и застыла во внезапно возникшей нерешительности на пороге. Она стояла около раковины, стряхивая пепел на белый потрескавшийся от времени фаянс. Лиши для того, чтобы хоть чем-то отвлечь себя, Наталья мысленно подметила, что у Неё под глазами появились синяки.
- Не знала, что ты куришь, - пробормотала Она, возвращаясь на своё обычное место на подоконнике.
Наталья пожала плечами, но промолчала. Лучшим доказательством того, что она действительно обладает этой вредной привычкой, были бы её собственные действия. Поэтому она осторожно извлекла из пачки одну из сигарет, затем, щёлкнув зажигалкой, дала жизнь тлеющему огоньку на самом кончике, а потом, на миг задумавшись, всё-таки решилась...
- Ты что, в первый раз, что ли? – Её голос был хриплым, насмешливым, с такой явной примесью чувства превосходства, что Наталья, стремясь скрыть неловкость, затянулась так глубоко, как только могла.
Внутри медленно и неотвратимо назревал взрыв. И вдруг стало не важно, что кто-то так пристально наблюдает за тобой, потому что единственным возможным выходом из сложившейся ситуации было...
Наталья кашлянула, чувствуя, как лёгкие разрываются внутри под напором растущего объёма кислорода. Судорожно втягивая воздух, она не могла сдержать себя, кашляя всё сильнее, всё натужнее, так что кровь прилила к лицу и капли пота выступили на лбу. В горле скребли металлической кривой вилкой, раздирая плоть в кровь, и было невыносимо плохо, очень плохо. Наталья никак не могла остановиться, и ей пришлось опереться рукой о стену, чтобы не упасть.
- О, чёрт, - пробормотала она, улучив мгновение между сокращениями мышц. – Чёрт побери!
Когда дышать стало легче, она вдруг вспомнила, что находится в помещении не одна. Она даже не поменяла позу, просто смотрела на Наталью так, словно всё было в порядке.
- Всё хорошо, спасибо, - найдя в себе силы на иронию, прошептала Оводченко.
Приступ прошёл. Осталось дурацкое чувство неловкости и просто неимоверная усталость. Запах табака, казалось, пропитал каждую клетку, даже саму кровь, унося никотин к мозгу и прочим внутренним органам.
- Ну, и что это был за цирк? – осведомилась Она, швыряя окурок в раковину.
Наталья сглотнула, лихорадочно соображая, что ответить...
- Ты вообще слышишь меня? – звучало немного... нерешительно, и оттого странно, ведь Ейникогда не был свойственен подобный тон. Наталья задумалась. Она уже давно знала, за что Её так ценили многие в университете. Она могла организовать всё, начиная с местного празднования дня рождения одного из сотрудников, причём в рабочее время, причём без ведома декана или кого-то другого из «правящей верхушки», до глобального фестиваля, охватывающего весь педагогический. Наталья усмехнулась. Это правда, Она могла устроить всё, что угодно. Всё, пожалуй, кроме собственной личной жизни. И даже сейчас Она, конечно же, стоит по ту сторону этой двери и курит, курит... Как и в любое другое время, когда нужно срочно спастись от стресса, а то ведь настигнет, ударит без предупреждения, больно, по нервам... Нужны сигареты. Срочно. Очень срочно!
Спустя некоторое время, когда Наталья освоила все премудрости курения, избавившись от привычки кашлять после каждой затяжки, и могла вполне изящно выбивать пальцем сигарету из пачки, в её голову в какой-то момент пришла новая, и от этого пугающе – озорная мысль. С тех пор, как она начала, этот запах преследовал её большую часть дня. Обволакивая серыми слоистыми облаками, сигаретный дым пропитывал одежду, так что вечером приходилось отправлять её в стирку, чтобы не шокировать родителей, к которым Наталья периодически заглядывала на чай. Привкус во рту не покидал ни на мгновение, даже после леденцов и жвачки. Всячески пытаясь избавиться от него, первой время Наталья не понимала, отчего же ей это не удаётся. Затем в какой-то момент, удивляясь сама себе, она вдруг подумала, что зря старается. Запах и вкус пришли вместе с Ней, и время от времени Наталья могла представить, что целует Её, ведь табачным привкусом обладала и Она, и тогда, не имея возможности осуществить собственную мечту, Оводченко курила всё больше, перейдя с двух сигарет за раз на четыре, а затем и на шесть. Под конец даже Она вдруг стала беспокоиться, как бы Наталья не обкурилась до чёртиков. Такая забота с Её стороны... Оводченко улыбалась, нервно теребя цепочку на запястье, и молчала. Ей вдруг стало казаться... А, не важно.
Всего лишь поцелуй.
Это ведь не так уж много.
Но вместо этого она продолжала наполнять кровь никотином.
- Эээй, - протянула Она, теперь даже не пытаясь выломать дверь. – Натали, перестань...
- Я, - начала Наталья, и за дверью стало совсем тихо, - я просто...
Выше её сил. Это было слишком сложно: впервые за эти годы выразить собственное недовольство. Это было нетипично для неё, Оводченко привыкла терпеть, чтобы Она не уходила, демонстративно хлопнув дверью...
Тишина. Это могло значить всё, что угодно, и именно сейчас Наталья не могла бы сказать точно, что может всё испортить, а что – исправить.
- Я, - попытка номер два, но на этот раз она могла бы увенчаться успехом. – Всё, милая, я больше не могу.
Это прозвучало мерзко. Слащаво и отвратительно. И Её бы точно не понравилось.
- Продолжай, - напряжённо и до странности спокойно.
- Я устала чувствовать себя собачкой на привязи, - Уфф, хоть что-то. – Это унизительно, я больше не хочу испытывать что-то подобное, я больше...
Запал кончился. Пришлось притормозить, чтобы вдохнуть как можно глубже.
- Это не подходит мне, мы слишком разные и никогда не уживёмся вместе, это...
Голос предательски дрогнул. Держись, Оводченко, держись!
- Видеть тебя больше не хочу. Всё, - теперь пути назад нет. Глупо всё как! Так люди не расстаются, но именно сейчас, когда неимоверно хочется хотя бы вдохнуть сигаретного дыма, почувствовать вновь привкус на языке...
Это было совершенно так, как Наталья себе и представляла. Но вкус был более терпким, чем она ожидала. Ведь Она не курила ментоловые сигареты. У неё был Marlboro крепкий. Самый крепкий, как и кофе, которое Она изредка пила. Только тогда, когда Наталье удавалось уговорить её спуститься вниз, в студенческую столовую, но там они были отдельно друг от друга, просто болтали, как старые подруги, стараясь забыть то, что происходило пару минут назад в закрытой кабинке там, на втором этаже. Оводченко время от времени закрывала глаза, чтобы вновь представить, но Она постоянно одёргивала её, чтобы никто не подумал... Хотя, сказать по правде, Ей всегда было плевать на мнение окружающих. Она даже в чём-то шла против стереотипов и убеждений. Иногда Наталье казалось, что даже в тот раз, когда она впервые ощутила другой табачный привкус, Она сделала всё назло. Назло всем остальным, кто изредка собирался покурить, поговорить, грубо и вульгарно обсудить врагов и даже друзей... Она говорила, что это для тех безмозглых девиц, которые начинают курить только для того, чтобы получить место в рядах этой так называемой элиты... В такие моменты Наталья предпочитала пропускать Её фразы мимо ушей. Ведь когда-то и она сама поступила точно так же, с той лишь разницей, что разрешение быть среди представителей «элиты» ей и даром было не нужно. Лишь одно. Быть рядом с Ней. Узнать Её лучше, чтобы понять и обнаружить, насколько они похожи. Друзья отражают друг друга, и, даже если с первого взгляда кажется, что они не имеют ничего общего, присмотритесь – и под покровами и масками вы обязательно разглядите, в чем состоит их сходство.
- Не хочу... – прошептала Наталья, - не хочу больше это терпеть, не хочу!
Оцепенение и полное затишье. Наверное, Она уже давно ушла, а Оводченко всё ещё распинается тут, силы тратит...
- Ну, и к чёрту, - проговорила она, загоняя слёзы обратно в горло. – Ну, и ладно...
- Эй, Натали, - в этом знакомом голосе цвели совершенно незнакомые интонации. Теплота. Намёк на заботу. – Дура ты, дура... Я всё жду тут, жду, когда же ты сдашься. Держи!
В щель под дверью протиснулась почти полная пачка сигарет и зажигалка. Наталья отрешённо наблюдала, как коробочка ползёт по кафельному полу между носками её старых туфель. Она всё ещё была в состоянии сопротивляться.
- Ну, что же ты? – а теперь искренняя грусть, даже лёгкий оттенок отчаяния... – Натали...
Никто её так не называл, только Она. Наталья чуть присела, подцепляя ногтями пачку. Торопливо щёлкнула зажигалкой, зажав губами сигарету, и почти мгновенно почувствовала этот знакомый вкус. Её вкус. Такое невозможно забыть, ведь он настолько отличается от ментолового холодка, к которому Оводченко привыкла, и только поэтому этот привкус был настолько ценен. Она закрыла глаза, погружаясь в воспоминания, вдыхая дым, затем, поддавшись внезапному порыву, достала ещё несколько сигарет, зажгла их, как свечи, и затянулась убойной дозой никотинового аромата. Это было чудесно, Наталья почти чувствовала, как отрывается от грязного пола туалетной кабинки, улетает, окутанная серой вуалью. Ей никогда не забыть, чёрт возьми, и от этого больно и радостно одновременно, именно так, как должно быть, как должен чувствовать влюблённый человек. Любви не бывает без боли, и, наверное, она уже готова... Готова снова затянуться своей первой сигаретой, пусть и обжечься и кашлять потом до смерти, но она готова попробовать. Снова и снова. Только для того, чтобы почувствовать вкус табака...
Она стояла, прислонившись спиной к двери, почти ощущая тепло Натальи, которое, кажется, просачивалось сквозь неприступное дерево. Оводченко никогда не уйдёт. И теперь Она даже уважает Наталью больше, чем раньше.
Смех.
- Эй, Натали, не переборщи там с куревом, - грубовато, но совсем иначе, и Наталье нравится, что для неё припасены особые интонации.
Но отвечать не нужно. Можно просто курить, курить, курить до потери сознания. И ощущать знакомый любимый вкус.
27 декабря 2007
@темы: Фанфикшн, Мысли вслух
-
-
27.12.2007 в 21:27+ я когда нибудь обязательно напишу фик про двух своих одноклассников.
вот.)
-
-
28.12.2007 в 05:24спасибо! это у меня порыв=)я уже давно думала над идеей, но всё как-то лень было написать, а вот вчера... =))
благодарю за то, что прочла и оценила=)
-
-
05.01.2008 в 19:05-
-
06.01.2008 в 18:30если честно, я вообще эстрадные песни не слушаю, но упомянула в фанфике, раз уж он о преподах французского=)
-
-
16.01.2008 в 21:34Спасибо за текст, мне он ОЧЕНЬ. Вот. =)
-
-
17.01.2008 в 18:11очень рада! этот замысел возник давно. но написать я решила спонтанно, поэтому очень рада, что вышло удачно=) что-то меня в последнее время на фем-слэш тянет. оох, нехорошая тенденция=)
-
-
17.01.2008 в 18:38меня в последнее время на фем-слэш тянет. оох, не хорошая тенденция
Меня тоже тянет... читать! :-) поэтому ваша тенденция мну очень радует!!!!!
ЗЫ. кстати, а можно вопросег? прототипы героинь действительно ПАРОЧКА??????? или это просто авторская фантазия?
в обоих случаях респект!
-
-
19.01.2008 в 18:49прототипы героинь - лучшие подруги, но мне прямо иногда кажется, что между ними есть что-то большее=) это моя больная фантазия, которая их представляет в таком свете=) я и так слэш вижу во всём, так теперь анологичная ситуация с фем-слешем=) хех, вот так
-
-
19.01.2008 в 19:44я и так слэш вижу во всём