Nice planet. We'll take it.
У меня появилась не очень хорошая привычка писать слишком длинные вещи. Всем, кто дойдёт до конца – отдельное спасибо. Всё-таки мне, пожалуй, пора научиться излагать свои мысли кратко и понятно. Надеюсь, всё это не покажется вам совершенно нудным и неинтересным.
Название: Watch me burn
Автор: Reno (aka Ju Ain)
Фан-дом: Supernatural
Категория: slash, drama, angst
Рейтинг: NC-17 (только из-за чрезмерной ИМХО «замудрёности» =)
Пейринг: винцест
Предупреждения: 1) данный рассказ является продолжением к одному из самых первых моих фанфиков по фан-дому SPN Sirius Sol.
2) сцен секса здесь нет (всё-таки с призраками таким ещё никто не занимался), есть лишь определённое количество всякого рода намёков.
3) Неожиданно много слов о Желтоглазом демоне =) Не знаю, с чего это я так увлеклась его описанием.
4) пафос через край
5) большой размер
6) я не знаю, кем работает Кэсси – сделала её журналисткой, но в правильности догадки не уверена
От автора: не думала, что возвращение к, казалось бы, пройденному мной фандому возможно. Читайте, делитесь мыслями, по возможности оставляйте комментарии. Спасибо за внимание!
Начало
Тесса: Однако да, ты можешь остаться. Ты останешься здесь на долгие годы - растерянный, испуганный. И через десятки лет это, вероятно, сведет тебя с ума. Может быть, ты озлобишься.
Дин: О чем ты говоришь?
Тесса: Дин, откуда, по-твоему, берутся злые духи? Они не могут освободиться, и не могут уйти, и ты станешь одним из… тех тварей, на которых сам охотился.
«In My Time of Dying»
В номерах мотелей почти никогда не бывает горячей воды без перебоев, телевизоров с настроенными как следует каналами, махровых ковриков в ванной и отопления. Многие страдают отсутствием ночных ламп и мягких подушек. Здесь же было всё. Эта комната была идеалом среди своих мотельных собратьев. Она превзошла все самые смелые ожидания Сэма, который, опустив ключ в карман куртки, щёлкнул выключателем и замер, невольно усмехнувшись. Дело было в том, что младший Винчестер ещё никогда не видел номера, в котором у окна стояло бы старинное кресло-качалка, покрытое красновато-кирпичного цвета клетчатым пледом с бахромой. Это было сном. Странный осколок уюта в этом царстве вечно холодных стен. Это просто мираж, подумал младший Винчестер, но всего пару мгновений спустя он смог убедиться в абсолютной реальности этого старого причудливо изогнутого дерева, жёсткости резной спинки и узких подлокотников, самого ощущения полёта, когда, оттолкнувшись от пола, Сэм устроил ноги на специальной планке, соединявшей деревянные дуги кресла для большей прочности.
Вид за окном менялся в ритме скольжения вперёд-назад. Фонарь выныривал из-за подоконника только для того, чтобы почти мгновенно исчезнуть, оставив лишь невнятный отблеск как воспоминание. Движение успокаивало. Можно было бы швырнуть на пол сумку с ножами и распятиями и отдаться этому ощущению целиком. Забыть хотя бы на миг, вдохнуть, не заботясь о выдохе, а затем нечаянно уснуть, закутавшись в плед. Сэм закрыл глаза. Это словно едва заметная рябь на поверхности воды, которая легонько покачивает лодку из стороны в сторону. Можно дать волю фантазии и представить себе солнечный день, песочный пляж и ленивые волны, которые мягко накатывают, оставляя после себя влажную полосу на самой кромке берега, где две стихии уже неразделимы.
Вздох.
Почти совсем рядом.
Словно порыв ветра.
Сэм резко выпрямился, открыв глаза. Он мог поклясться, что чувствовал движение воздуха, слышал дыхание чего-то невидимого глазу, но вполне осязаемого. Его взгляд скользнул от сумрачного пятна около двери до бархатных пыльных теней в складках штор, но не обнаружил и следа присутствия сверхъестественного: ни тёмного силуэта, метнувшегося в тусклом свете ночника, ни запотевшего стекла, ни остановившихся стрелок часов, ни даже морозного касания потустороннего мира. Сэм потянул плед за пушистую кисть, скидывая тонкий шерстяной лоскут на пол. Поднялся на ноги, чтобы отправиться в ванную комнату. Там, в овальном зеркале, что так удобно висело на стене: как раз под его высокий рост, Сэм увидел, что охота за очередной тварью ада не прошла незамеченной. Ссадина на лбу и симметричные царапины на обеих скулах не прибавляли охотнику шарма. Запёкшаяся в уголке рта кровь неприятно стягивала кожу, и стоило младшему Винчестеру разомкнуть губы, как режущая боль разошедшейся раны дала о себе знать. Поморщившись, он потрогал пальцем посиневшую скулу, а затем открыл рот, чтобы проверить, все ли зубы на месте. Последний удар – перед самым уничтожением – помнится, пришёлся как раз в челюсть, где-то слева, но сейчас, благодаря этому неожиданному, можно сказать, спасительному онемению в области подбородка, боль почти не чувствовалась.
Кровь набралась в узкие щёлки между передними зубами, превратившись в тёмную массу, выглядевшую теперь как могильная грязь, словно младший Винчестер грыз эту пропитанную печалью, пронзённую тысячами каменных плит землю, в которой ещё наверняка оставалось несколько полуразложившихся тел.
На стеклянной полке лежала сэмова старая зубная щётка с пластмассовой зелёной ручкой. Стоит перед сном вычистить зубы.
Мелкие тёмно-бурые частички растворились в пене, но боль всё равно осталась. Верхний правый клык немного шатался, и, пожалуй, потребовалось бы некоторое время для того, чтобы он вновь врос в десну. Меньшая из бед.
Вернувшись в комнату, Сэм постоял немного, словно пытаясь прийти в себя. Усталость давила, усталость мешала дышать, и в голове было так мутно и мерзко, словно на него вылили ведро грязноватой речной воды, а потом ещё и заставили в таком виде ходить полдня.
Рубашка пропахла потом и порохом, пристала к коже, словно приросла, и Сэм на минуту даже испугался, что не сможет отодрать ткань. Это было похоже на ожог – когда синтетика плавится и липнет к телу, въедаясь в него безжалостно, вгрызаясь мелкими острыми зубами нитей, словно агрессивный хищный зверёк, удачно и совершенно случайно заваливший мамонта.
Кровать оказалась удобной. Только уж очень большой для одного человека. Именно тогда младший Винчестер подумал, что, пожалуй, слишком долго был один, раз допускает подобные мысли. По прошествии этих лет он понял одно: никто не должен оставаться в одиночестве. Любому до боли необходимо чувствовать тепло человеческого тела. И сейчас, когда хлопок покрывала впитывал в себя запах усталости и крови, младший Винчестер на краткий миг ощутил, как кровать чуть прогнулась, словно бы под весом кого-то невидимого. Страх не спешил захватить его в плен. Было лишь жутчайшее, жгучее желание обернуться и встретиться взглядом с человеком, которого уже слишком давно не было здесь. Сэм чувствовал, как эта мысль овладевает его сознанием, пытаясь всецело подчинить, но смог сказать себе «нет». Зачем ему это очередное разочарование, когда, перевернувшись на живот, он снова найдёт лишь пустоту? Пустоту и белеющие в сумерках простыни.
1.
- Хэй, Роб, - позвал друга мужчина лет тридцати, бородатый и высокий, внешностью напоминавший священника, хоть и без рясы и томика Библии под мышкой.
- Чего тебе, Джеффри?
- Видел ту красотку, что час назад вошла в этот дом?
- Может, и видел. А может быть, и нет, - пожал плечами Роб, продолжая выравнивать гранитную кладку бордюра тротуара. – А тебе какое дело?
Джеффри помолчал всего минуту, но затем всё-таки решился озвучить свои подозрения.
- У меня создалось впечатление, что она кричала пару минут назад. Может, случилось что?..
Роб с кряхтением выпрямил спину, уставившись на товарища. Тот смущённо качнул головой, но друг его всё продолжал смотреть на Джеффа так, словно тот сболтнул неслыханную доселе глупость.
- Ну, что? – наконец, не выдержал мужчина странного взгляда.
- Друг, это номер мотеля. Люди приезжают сюда, чтобы расслабиться, - протянул Роб. – Наверняка, они так развлекались, а ты и уши развесил. Видел того высоченного парня, который остановился здесь?
Джеффри отрицательно покачал головой.
- Ты дурак, Джефф, - беззлобно усмехнулся Роб. – Он, похоже, разбирается во всех этих делах, не то что ты. Она ведь ещё не выходила?
- Нет, - покачал головой Джеффри, порядком сбитый с толку.
Дверь домика скрипнула, когда, выбив дробь каблучками, девушка сбежала по крыльцу, решительно зашагав по направлению к центру города.
- Вот видишь, - кивнул на неё Роб. – Всё прояснилось. Парень снял проститутку, а теперь она, отработав свои деньги, отправилась на поиски других клиентов. Проще пареной репы!
Джефф усмехнулся собственной подозрительности, хотя в глубине души всё равно остался непонятный ему самому страх. Он уже почти забыл о существовании девушки, заботясь теперь лишь о том, чтобы закончить работу как можно быстрее, но на следующий день всё вернулось. Вернулось вместе с коротенькой заметкой в местной газете о найденном неподалеку от номера мотеля трупе молодой женщины, которая умерла от разрыва сердца. Что-то напугало её до такой степени, что организм её – вполне здоровый, ещё полный тепла и нерастраченной энергии – не выдержал.
Сэм лежал на кровати, глядя в потолок. Голова раскалывалась, и было невыносимо плохо из-за отсутствия всяких важных неотложных дел, способных заглушить эту боль. Как назло, не было никаких новостей о вампирах, вендиго или любых других порождениях тьмы, которые заняли бы охотника хоть на какое-то время, чтобы штопка ран и последующее лечение заставили его забыть об атомном взрыве внутри его черепа, где мозг, съёжившись от острых уколов, медленно умирал от безысходности.
Подобное чувство преследовало Сэма все эти годы. Он не знал, что делать с этим, поэтому позволял едкой, как кислота, печали разъедать его изнутри. Полгода или год назад он снова съездил на могилу Дина, но это больше не приносило облегчения. Словно странная невиданная злоба истекала из могильной земли, какое-то окрашенное в жёлтый цвет отчаяние и красный – остаточная, почти разрушенная до основания любовь, которая всё ещё горела внутри, в разложившемся заживо сердце, причиняя теперь только боль. Раньше это было светлой, нерушимой и необходимой как воздух грустью. Теперь это стало чёрным страхом перед сном и бездействием, когда в голову начинали лезть всякие мысли, ненужные нормальному человеку.
- Дин, - прошептал Сэм, чувствуя вкус знакомого имени на губах. – Лучше бы ты не воскрешал меня. Лучше бы ты умер сам, вслед за мной, и тогда нас ничто не разлучило бы. Даже в аду наши души горели бы вместе. Возможно, так было бы легче.
Младший Винчестер сглотнул, понимая, что невероятно близок к тому, чтобы пойти сейчас и перерезать себе горло, но – нельзя. Люди будут продолжать умирать, даже если он продаст собственную душу за мир во всём мире. Демоны найдут очередную лазейку, они смогут обойти договор, их хитрости и коварству нет предела, и ему, Сэму, придётся смириться с этим. Но как же тяжело осознавать, что жизнь перестала быть такой ценной для него. Он мог бы в очередной схватке опустить руки, так и не ударив, лишь для того, чтобы сдаться и позволить какому-нибудь монстру сожрать его пустое тело.
Непогребённый мёртвец, вот кто он. Его душа бессмертна, но с каждым новым днём Сэм чувствует, как внутри всё разваливается на куски.
Головная боль – это признак того, что он ещё жив. Младший Винчестер должен радоваться этому, но он просто протягивает руку к упаковке обезболивающего, чтобы заглотнуть сразу таблеток пять-шесть. На тумбочке около кровати лежит мобильник, и Сэм сжимает его в ладони, словно утопающий – спасательный круг.
- Девушки по вызову на дом. Самого высшего класса. Расслабят и приведут вас в отличное расположение духа. Желаете воспользоваться нашими услугами?
Когда горячие колени сжимают бедра Сэма, когда горячая плоть обволакивает его эрегированный член, он почти чувствует себя живым. Никто не должен быть в одиночестве. Любому как воздух нужен тёплый человеческий запах. Ведя пальцем по животу девушки, Сэм чувствовал нежность её кожи и благодарил Бога за то, что тот позволил ему испытать хоть что-то подобное. Подобное тому, что он чувствовал раньше. Всё, конечно, так искусственно, бесчувственно по сравнению с прошлым, но младшего Винчестера это не так уж и волновало. В данный момент его занимали лишь тактильные ощущения, которые были подобно лекарству от головной боли. Резкое ритмичное движение, пот и жар, который хлестал по телу подобно плети, и... всё ещё оставшаяся пустота, от которой никогда не сбежать.
- Тебе хорошо, красавица? – хрипло и дерзко проговорил он, а девушка улыбнулась, качнув головой, задев обнажённую грудь Сэма кончиками длинных тёмных волос. - А мне...
Мысль осталась незаконченной, потому что он вдруг вспомнил, как это было с Дином. Иначе. Иногда грубо и жёстко, иногда сладко, даже приторно, но никогда – так безразлично, так бесцветно, как сейчас.
Тело решило всё само. Тело выгнулось, сбрасывая неприятную тяжесть.
Девушка едва успела подставить руки, чтобы не приложиться головой о спинку кровати.
- Что за чёрт?! – взвизгнула она, всё ещё возбуждённая, так и не достигшая разрядки, как, впрочем, и Сэм. Он старался понять, что заставило его поступить именно так, и ответ не заставил себя ждать.
Это незримое присутствие настораживало, хотя, похоже, девушка ничего не чувствовала в пылу своей картонной страсти. Словно мимолётное дыхание, касание, а затем неожиданный страх внутри. Невидимое нечто было в отчаянии. Отчаянии и ярости. Воздух наэлектризован.
- Дин, - выдохнул младший Винчестер, но девушка не услышала этого сдавленного, пропитанного болью тихого стона. Это было нужно ему, чтобы брат вдруг не подумал, словно Сэм променял его на какую-то шлюшку в очередном маленьком городке с серым днём за окном.
- Уходи. Деньги у двери, на тумбочке, - прошептал он.
- Ты выбрал сам этот ад, ты заплатил за билет в один конец, и ты никогда не выберешься отсюда, - шептали голоса вокруг, так что Дину казалось, словно в его голове мечутся эти чёрные лентообразные твари из преисподней.
- Ты не умрёшь больше, ты больше не возродишься, ты вечно будешь здесь, и тебе некого винить за собственный выбор.
Дин не спешил открывать глаза. Он не хотел видеть то, что окружает его. Он боялся вновь оказаться в белой плоской пустыне, где палящее солнце будет разъедать его с каждым часом всё сильнее, где жара и мороз мешаются в дикий коктейль, перебивая друг друга, меняясь так часто, что уже нельзя с точностью сказать, умираешь ты от медленного обморожения или же поджариваешься на гигантской сковороде.
- Тебе придётся открыть глаза.
Он помотал головой, чувствуя, как шейные позвонки хрустят, но боли пока не было.
- Хочешь ещё раз увидеть злое солнце? Оно скоро закатится за горизонт, и неизвестно, когда появится снова. Думаешь, это просто – жить в абсолютной темноте?
Голоса шептали и уговаривали, но Дин боялся, открыв глаза, сойти с ума от ставшего привычным вида мерцающего белого, когда взгляду не за что зацепиться, когда всё вокруг кружится в сумасшедшем танце.
- Как, должно быть, неприятно оказаться не в Раю после того, что произошло, - задумчиво пропел кто-то. – Думал, ещё мгновение – и ты утопаешь босыми ступнями в невероятной мягкости кучевых облаков, поправляешь золотистый нимб, чтобы сиял ярче, и ведёшь чистыми белоснежными крыльями, не обращая внимания на опадающие время от времени пёрышки. Они снежными хлопьями накрывают землю, а кто-то там, внизу, глядит вверх и думает, что, возможно, когда-то придёт тот час, когда он сам найдёт Землю Обетованную.
- Ты говоришь так, словно был там, - с трудом разлепив спаянные кровью губы, прошептал старший Винчестер.
- Нет. Никогда...
- Тогда заткнись и вали отсюда!
- ... я не достиг пункта назначения, но как-то раз Джон прислал мне весточку. Рассказал, как там – в Раю. А ведь он тоже был обречён, помнишь?
Дин приоткрыл один глаз.
Он был в абсолютной пустоте. Он словно висел в воздухе, только вот не было поверхности земли, чтобы сравнить и выяснить, в каком положении он находится. Возможно, он плыл сквозь толщу чёрной дрожащей жидкости. Может быть, продирался сквозь могильную пропитанную дождевой водой землю. Он не мог понять.
- Я и сам слегка обескуражен тем, что сохранил подобный облик, - кивнул Дину Желтоглазый ублюдок. – Не надо смотреть на меня так, словно видишь первый раз в жизни... в смерти.
Дин устало прикрыл глаза. Они – это твари – используют его собственные воспоминания, чтобы досадить ему ещё больше.
- Я не воспоминание. Я здесь, прими это, как факт.
Старший Винчестер покачал головой, пытаясь вдохнуть, но ничего не вышло.
- Можешь не стараться, здесь такое не принято.
Неимоверно захотелось почувствовать в руке тяжесть кольта и пристрелить демона ещё раз.
- Ты не заснёшь. Ты ничего не сделаешь. Это финишная черта, и ты уже здесь. Больше идти некуда.
Под закрытыми веками – неприятные болезненные вспышки, словно методично щёлкают зажигалкой. Раз, другой, но огонь не горит ровно, нет самого пламени, только колючие искры.
Старое кладбище, надгробие их матери и Сэм, который прижимает его чрезмерно мёртвое тело, полуразложившееся, да и вообще чужое, захваченное неизвестно каким образом. А потом пламя где-то глубоко внутри и приятное тепло в ногах, когда, казалось, весь мир был как на ладони... И стремительное падение, Дин даже удара не почувствовал, просто какой-то частью души уже тогда понял, что ничего не вышло. Осознание того, что ад так просто никого не отпускает, пришло позже. Может быть, через минуту, а, возможно, через целый год. Здесь царило безвременье. И хаос. И бесконечная, как лента дороги, пустота. Худшее, что могло случиться.
Это было не палящее солнце и не бескрайняя бумажная пустыня. Это было ничто, где уже не ощущаешь себя чем-то большим, чем энергетический сгусток, способный пока заставить себя думать. Обрывок ткани мироздания, который мнит себя душой. На деле же он сейчас просто незримое невесомое нечто, у которого нет названия.
- Ты так быстро всё усваиваешь. Мне требовалось много времени, чтобы убедить себя в собственной никчёмности, - пробормотал бывший демон, и его глаза блеснули в плотной темноте, как фонари. – Я всё метался, словно волк в клетке, и хотел найти выход, хотел вернуться... пусть даже и в ад. Джону повезло куда больше.
- Заткнись, - повторил Дин. Любой звук резал слух, словно тупая бритва.
Желтоглазый замолчал.
- Чего мне ждать? – внезапно спросил старший Винчестер. – Ведь это всё не просто так?
- О, да, - живо подтвердил демон. – Жди всего и по возможности не думай о важном. Пусть уж лучше тебе привидится болтающий без умолку призрак, чем смерть... какого-нибудь важного для тебя человека.
Дин вздрогнул. Слишком прозрачный намёк на Сэма, да и в пространстве вдруг неуловимо просветлело. Чёрное стало тёмно-серым, затем просто серым, словно рассеивались сумерки.
- Желаю тебе удачи, - ввернул Желтоглазый, хотя его язвительность была совсем не уместна.
2.
- Сэм? Сэм, ты слушаешь меня? – Элен, кажется, была встревожена, и теперь младшему Винчестеру следовало бы проявить больше внимания к её словам, чтобы она вдруг не заподозрила его в равнодушии.
- Да, конечно, - он покосился на пустой стакан, на дне которого оставалась ещё немного пива.
Элен приняла этот взгляд за намёк и сразу же наполнила кружку повторно. Глядя, как пенная шапка медленно оседает, Сэм заставил себя проявить интерес к новой информации, которая, возможно, могла бы оказаться полезной в деле охотника.
- Не могу сказать, что это всё так уж странно и таинственно, - продолжила женщина, понимая, что не вправе требовать от Винчестера полной сосредоточенности. – Просто слишком уж много однотипных смертей в нескольких штатах. Айдахо, Монтана, Северная Дакота, Миннесота...
- В чём странность? – оборвал ей Сэм, хотя сам почти пожалел об этом уже через пару секунд.
Элен на миг замолчала, словно бы пытаясь справиться с собой, но затем всё-таки продолжила.
- Ты знаешь, что такое разрыв сердца, Сэм?
Младший Винчестер позволил себе почти незаметное движение: то ли поворот головы, то ли просто попытка размять затёкшую шею.
- Такое бывает. Сильное волнение, кровь стучит в висках, и сердце не выдерживает, - вздохнула женщина, выливая старательно игнорируемое пиво в раковину с грязной посудой. – Но чаще всего от страха. Внезапного безумного страха, когда потрясение настолько сильно, что человек умирает быстро, почти мгновенно, как от выстрела в голову. Сознание само разрушает тело, заставляя сердечную мышцу биться с невероятной и губительной скоростью. Возможность спастись практически равна нулю...
Ну, как же, внезапно возникла мысль в отрешённом сознании, как же можно умереть от такого пустяка? Сэм смотрел на Элен, видел её, но голос женщины словно ушёл на задний план. Гудел, как ночной ветер в трубе, и разобрать слова не представлялось возможным. Как это возможно: отдаться смерти столь легко, пренебрегая возможностью бороться за собственное существование?.. Вот, к примеру, он, Сэм, ведь жив! Год, два, может быть, даже три – но он всё ещё здесь, хотя сердце его давным-давно разодрано в клочки. Ошмётки плоти, бьющиеся в груди так, словно этот день, эта минута – последнее, что вообще осталось. Слева внутри уже почти ничего нет, так почему бы этому телу не застыть навеки, почему бы крови не остановится в его венах, раз уж осталась только тонкая полупрозрачная оболочка, уже почти неспособная отражать какие бы то ни было эмоции. Этот взгляд.
- Ты смотришь в себя, - сказала Элен, похоже, отчаявшись заинтересовать Сэма собственными подозрениями насчёт странно закономерных смертей. – Твой взгляд постоянно обращён внутрь, и, знаешь, мне не доставляет никакого удовольствия видеть твоё абсолютное безучастие. Твои глаза потеряли живой блеск, стали пустыми, стеклянными...
- Замечательно, - проговорил младший Винчестер, поднимаясь на ноги, отодвигая в сторону стул. – Мне пора. Мне уже давно пора, поэтому...
Женщина вымученно улыбнулась, пожав плечами.
- Прости, - скомкано пробормотал младший Винчестер, - я... ну, я пойду?
Элен кивнула.
- Возьми, - протянула она ему папку со всеми собранными материалами.
Стопка бумаг оказалась довольно-таки толстой, словно Элен не вырезки газетные собирала, а намеревалась самолично, с винтовкой наперевес, отправиться на очередную охоту. Пусть пока было не слишком ясно, чего стоит ожидать в дальнейшем от неизвестной твари, существование которой, к тому же, ещё не было доказано, Сэм затолкал бумаги в сумку, со вспышкой неожиданной благодарности кивнув женщине, вышел из комнаты, осторожно ступая по тёмному дереву пола, достиг двери. На улице было сыро. Камень крыльца пропитался влагой, был скользким и ненадёжным, сумка цвета хаки хлопнула по бедру, Сэм втянул тяжёлый воздух, чувствуя, как оседают мельчайшие холодные капельки внутри, в альвеолах лёгких.
Дождь всё-таки зарядил к вечеру. Хотя, неудивительно: дневная духота не обещала ничего хорошего, и теперь дробный стук капель по стеклу и металлу подоконника напоминал звук быстрых неровных шагов человека, хромого на одну ногу. Он выбивал странную невиданную доселе чечётку за окном, на мокром тротуаре, не обращая внимания на воду, хлюпающую в лаковых ботинках.
Присев на край кровати, Сэм попытался развязать тонкие тряпичные завязки, сплетённые невообразимым узлом, чуть напоминавшим те морские, что отец когда-то показывал ему и Дину. Только вот младший Винчестер так и не научился их распутывать. Дин мог, но Сэм просто не уделял этому должного внимания. После пяти минут мучений он просто распотрошил несчастную папку, стряхнув с простыней клочья картона, извлёк тонкие листочки газетной бумаги с загнутыми краями, раскладывая вырезки поверх покрывала, словно мозаику. Картина выходила следующая: количество смертей от разрыва сердца возросло вдвое, хотя особых причин для этого не наблюдалось. Отклонений в работе сердечной мышцы у погибших замечено не было. Можно сказать, ничто не предвещало трагедии. Но несчастье произошло, и ключевым моментом здесь, пожалуй, следовало бы считать наличие фактора страха. Внезапного испуга... Неожиданного и сильного. Настолько, что сердце не выдерживает.
Сэм почувствовал, что глаза закрываются сами собой. Он скомкал вырезку, швырнув мягкий комок бумаги на пол. Следовало бы разобраться в этом деле, но сейчас, когда все рёбра болят после недавней схватки, совсем не хочется вглядываться в плывущие перед глазами строки. Откинувшись на спину, младший Винчестер попытался стянуть ботинки, но ничего не вышло. Тогда он просто повернулся на бок, стаскивая куртку, но замер, когда кресло-качалка у окна чуть накренилось, словно под порывом неосязаемого ветра. Раз-два, вперёд-назад, амплитуда увеличивалась, и, тихо поскрипывая, кресло раскачивалось всё сильнее. Широко раскрыв глаза, Сэм всматривался в невозможное, казалось бы, движение, возникшее под воздействием неведомой силы, враждебной силы.
- Кристо, - прошептал младший Винчестер, чувствуя, как холодеют от страха кончики пальцев. – Кристо!
Кресло замерло. Сглотнув, Сэм зарылся лицом в подушку, чтобы больше не видеть ничего. Подошвы ботинок оставляли грязные следы на ткани простыней, но сейчас это было неважно. Единственное, чего хотел Сэм, так это заснуть. Заснуть сейчас крепко, проспать до самого утра и не думать ни о чём. Не вспоминать.
Кресло скрипнуло, качнувшись ещё пару раз, но словно бы нерешительно, несмело. Сэм натянул на себя одеяло, позволяя дыханию выровняться. Спустя мгновение он провалился в сон.
Тёплое, словно солнечный луч касание сверкающей полоской рассекает широкую кровать надвое, но между ними нет сейчас границы. Дыхание, такое реальное, ощутимое, кажется знакомым: немного хриплое, словно у его обладателя першит в горле, но в то же время готовое обратиться в тихий голос, который станет вдруг шептать чепуху. Дин почти никогда не говорил во сне. После одной особенно кровавой охоты он не мог спать, но не сказал ни слова. Только много лет спустя он впервые пробормотал что-то невнятно, когда их тела, сплетённые подобно кускам колючей проволоки, обжигали друг друга непривычной близостью, и тогда Сэм невольно прислушался. Секреты? Тайны? О чём может говорить старший Винчестер, когда думает, что его никто не слышит?
Сэм уже не смог бы вспомнить, в чём была суть, но последующее за ней тёплое неосознанное касание запомнил на всю жизнь. Сейчас это повторилось вновь. И младший Винчестер надеялся, что это почти забытое ощущение не исчезнет мгновенно, но продлится хотя бы некоторое время, необходимое Сэму лишь для того, чтобы убедиться в нереальности происходящего.
Палец мягко коснулся чуть выступающего под кожей седьмого шейного позвонка, ведя линию вниз, достигая поясницы и копчика, останавливаясь.
Сэм замер, стараясь не дышать. Он хотел бы сейчас, чертовски хотел бы, чтобы обжигающий шёпот опалил его плечо, когда расстояние между губами и кожей составляет лишь пару миллиметров, и предвкушение близкого прикосновения заставляет дрожать всё внутри. Сэм был почти уверен, что так всё и будет, но лёгкого поцелуя не последовало. Вместо этого тяжесть горячих, чуть мозолистых ладоней возникла в районе бока, затем перебравшись на ягодицы. Но всего мгновение спустя прижалось к спине, обвило грудь невидимое странно знакомое младшему Винчестеру тепло, которое так неповторимо успокаивало, хотя он до сих пор был неуверен в его происхождении.
- Дин? – шепнул он, снова возвращаясь к нелепой идее, возникшей в ночь, когда Сэм впервые почувствовал порыв ветра, так похожий на дыхание.
Он даже мог не ждать ответа.
Память о некоторых людях слишком сильна.
Есть такое понятие – «фантомная боль». Лишившись руки или ноги, человек продолжает чувствовать отсутствующую часть тела так, словно и не было того несчастья, которое послужило причиной ужасного увечья. Дина не было рядом слишком давно, но почему-то временами младший Винчестер словно чувствовал его незримое присутствие, и от этого становилось больнее.
Потянувшись к мобильному, мирно покоившемуся на прикроватной тумбочке, Сэм бросил взгляд на светящиеся цифры. Начало восьмого. Дин никогда не поднимался раньше десяти, особенно после изматывающей ночной охоты. Прикрыв глаза, младший Винчестер перевернулся на спину, пытаясь освободиться от собственных мыслей. Слишком долго его тело помнит осторожные прикосновения и жёсткие поцелуи. Пора бы уже забыть.
Дин помнил прошлое воскрешение, как в тумане. Это было болезненно и слишком резко: словно его в один миг втолкнули в первую попавшуюся оболочку, не заботясь ни о подходящем размере, ни о приложенных чрезмерных усилиях. Это ощущалось так, словно грубые руки надавили на грудную клетку старшего Винчестера, не обращая внимания на хруст рёбер умирающего человека, вынуждая подчиниться и вытолкнуть чужую душу из привычного убежища, хотя тот парень всё равно бы не выкарабкался, и жизнь уже почти была готова покинуть его тело.
Больно. Единственное слово, которое раз за разом всплывало в голове. Давление в тысячи атмосфер – и всё лишь ради того, чтобы соединить его с чужеродным телом, спаять, что в итоге так и не удалось сделать. Всё слишком сложно, чтобы быть исполненным правильно, это Дин понял с самой же первой минуты, когда голос врача, растворённый в красноватом тумане, сообщил, что «пульс есть, дыхание выровнено...»
В этот раз было иначе. Ни боли, ни чёртовой слабости, не борьбы с самим собой и собственным украденным телом, которое ещё сохранило привычные моторные навыки, отказываясь подчиняться новому хозяину. В этот раз темнота просто расступилась не спеша, открывая взгляду пространство комнаты, обычного номера в мотеле, который сейчас пустовал. Но всего через мгновение девушка чуть приоткрыла дверь, проскальзывая внутрь. За ней следовал парень.
Дин почувствовал, как переработанный лёгкими кислород рвётся наружу, но не смог выдохнуть. В грудной клетке взбунтовалось, ударило изнутри, не причиняя боли, словно остро наточенным лезвием ножа по промёрзшему запястью.
Сэм.
Брат неуловимо изменился, это Дин заметил сразу же, ведь по прошествии времени различия сразу же бросались в глаза.
Забыв закрыть дверь, Сэм наклонился к девушке лишь для того, чтобы коснуться её губ, щеки, мочки уха, скрытой длинными прядями тёмных волос. Руки младшего Винчестера оказались на её талии, но затем переместились чуть ниже, на бёдра, а мгновение спустя оказались на скрытых шёлком юбки ягодицах.
- Не думаешь, что на нас слишком много одежды? – поинтересовалась незнакомка, ловко расстёгивая ремень на джинсах Сэма.
- Согласен, - кивнул младший Винчестер, совершенно не сопротивляясь. Он потянул молнию на её топе вниз, расстёгивая замок, чтобы отбросить ставшую ненужной майку в сторону. – Я хочу, чтобы эти покровы исчезли.
- Как здорово, что наши желания совпадают, - пропела девушка, проворно стягивая с младшего Винчестера джинсы. – Это действительно воодушевляет...
Дин почувствовал неожиданное головокружение, хотя в его теперешнем состоянии было бы весьма затруднительно определить, что является правдой, а что нет. Возможно ли такое, что он сам придумал это для себя? Лишь для того, чтобы хотя бы ненадолго ощутить себя чуть более живым.
- Молли, - прошептал Сэм, запуская руку в густые длинные волосы девушки.
- Дайна, - поправила она, хотя, похоже, это не слишком волновало её, потому что она добавила, - но ты можешь называть меня, как твоей душе угодно. Это такой маленький приятный бонус...
«Назвать тебя Дином язык не повернётся», - пожал плечами старший Винчестер, забывая, что он – всего лишь нематериальная единица окружающей действительности.
В каждом человеке живёт злоба. Первородный мрак, от которого никогда не избавиться – можно лишь подавить в себе это начало, «обратиться к свету, отринуть тьму». Ярость, как проявление другой стороны человеческой натуры, которая так тщательно замаскирована под тяжестью мнимого дружелюбия и грудой неискренних улыбок, напоминающих патину, украшающую поверхность старой меди, прорывается изнутри. Гнев и раздражение – грехи, но вести праведный образ жизни так сложно. Подчас нет ничего прекраснее чистой как горный хрусталь злости, которая занимается подобно пламени где-то глубоко внутри, окрашивает зрачок в угольно-красный, кипятит кровь, возрождает истинную природу каждого из нас. Нет мира без досады и обид. Нет мира без жажды мести и слепого бешенства. Что стало бы с самим бытием, не будь в лимфе душ этой примеси острой, самой что ни на есть живой капли, что порой способна управлять мозгом и всем телом, заставляя совершать необдуманные поступки, последствия которых не всегда так ослепительно прекрасны?
Они метались в экстазе, недоступном теперь для Дина, их тела напоминали чешуйчатую змеиную плоть – гибкую и опасную в своём стремлении совершить неожиданный бросок вперёд, вонзая клыки в жертву, истекая густым белесым ядом, который уже заливал простыни и живот Сэма. Никаких преград, идеальное соответствие форм и размеров, и их сердца бьются в едином ритме. Быть идеально совпадающими – такая глупость. И сейчас, в этот момент удивительного единения совершенно чужих друг другу людей, старший Винчестер смог, наконец, выдохнуть с тёмной кровью всю ту боль, которая накопилась внутри. Не отдавая себе отчёта в собственных действиях, он шагнул к кровати, протягивая вперёд руки, перегнувшись через Сэма, не успев даже удивиться тому, что его предположительно призрачные ладони не прошли сквозь горячее тело девушки, а коснулись плеч, собирая в складки влажную кожу вперемешку со спутанными волосами. Один взгляд в мутные после этого нелепого секса, которого не могло, не должно быть, глаза - и Дин видит своё отражение в блестящей радужной оболочке, напоминающей призрачную сферу мыльного пузыря, бликующую на солнце. Отсутствие всяких мыслей, пустота, лишь животный страх, нет, просто острая игла ужаса, которая остриём пронзает радужный шар, целясь в чёрное отверстие зрачка.
Она определённо могла видеть его, старшего Винчестера, хотя бы на тот краткий миг, который отделил жизнь от небытия. Дин был уверен в этом: в замедленной съёмке треск лопающихся в глубине её тела артерий был слышен отвратительно отчётливо, и губы девушки дрогнули, словно она надеялась успеть произнести хоть слово. Старший Винчестер покачал головой: вряд ли что-то действительно важное.
Он отпустил безвольную куклу, застыв на краткий миг, чтобы поймать дыхание Сэма, насладиться его теплом, дать знак... И именно в этот момент его протащило сквозь бетон и раскалённую сталь осознания.
Она соскользнула на пол подобно шёлковому покрывалу, что точно так же холодит кожу, как и постепенно остывающая кровь.
- А в этом что-то есть, не правда ли? – вкрадчиво проговорил голос за миг до того, как Желтоглазый вынырнул из чёрной дыры.
Дин закрыл глаза, пытаясь понять, как же вышло так, что он, охотник за нечистью, поклявшийся уничтожать лишь тварей преисподней, только что убил человека одним лишь взглядом. Чернота затянула его подобно зыбучим пескам, позволяя застыть в невесомости, чувствуя, как тёмная жидкая масса набирается в рот и нос, наполняет лёгкие, протекая по венам.
3.
- Разрыв сердца, - констатировал врач бригады скорой помощи, прибывшей на место гибели Дайны... или Молли?
Как бы не звали её при жизни, сейчас это было лишь пустым телом, напоминающим тот же стол у окна, проклятое кресло-качалку или же изуродованный чрезмерной влажностью комод. Однако в отличие от предметов мебели, которые намеревались пробыть в комнате ещё достаточно долго, чтобы стать символом хороших номеров мотеля – не роскоши, нет! – лишь признаком добротности и качества обслуживания, труп был не столь устойчив к переменам температур, поэтому поражающую своей реалистичностью картину – бледный лоб, чёрные пряди – пришлось отправить в морг, где она заняла бы холодный металлический ящик с табличкой и замком-защёлкой. Обычные мёртвые тела – не те, кого стоило бы бояться, но отчего-то их продолжают запирать в тесных коробках. Предрассудки способны свести с ума любого из нас.
- Подробности после вскрытия, - парень-санитар пожал плечами. – В идеале вас должен был бы допросить помощник шерифа, но, кажется, ему нет дела до подобных мелочей. Хотя, кто знает, когда полицейские решат нагрянуть с обыском...
Глядя на завёрнутое в чёрный полиэтилен тело безо всякого сожаления, Сэм вспомнил, как однажды по глупости заинтересовался странной передачей о страхах современных звёзд. Выдался свободный денёк, из разряда тех, что не являются заранее распланированными, и поэтому время тратится на всякую чепуху вроде бездарных шоу.
- Самое страшное, - с серьёзной миной проговорил некий профессор (по совместительству медиум), - это встретить зомби. Как-то раз мне выпал шанс посетить Кению, где меня приютили жители небольшой деревушки в центральной части страны. Возвращаясь ночью в хижину после празднества в честь местного божка, я наткнулся на... это существо. Прочитав соответствующие заклинания, я отогнал его, но подобной встречи не пожелал бы и врагу. Вы спросите, как отличить ходячий труп от пьяницы или бродяги? Зомби не есть человек, вы почувствуете это, ощутив всякое отсутствие энергетической ауры...
Сэм усмехнулся. С зомби им приходилось драться, но, вероятно, для того, чтобы столкнуться лицом к лицу с одним из тысячи, прошлось бы совершить тур по Африке, выслеживая злобных колдунов, которые так и норовят создать для себя армию безмозглых мертвяков.
- Забирай! – крикнул парень, закончив заполнять бланки. – Всего хорошего.
Сэм кивнул, поражаясь собственному циничному отношению к происходящему. Он никогда не ощущал себя настолько безразличным. Он ещё никогда не задумывался о том, насколько сильно он успел измениться – причём не в лучшую сторону – за прошедшие годы.
Вздохнув, младший Винчестер устроился в кресле-качалке, которое стало почти родным, напоминая о том призрачном времени, когда у Джона было хоть какое-то подобие дома, где он растил сыновей, готовил простой обед, чистил ружья... Теперь Сэм понимал, что и те двухэтажные коттеджи, в которых они проводили по полгода, не являлись достойными столь почётного звания. Крыша над головой, хотя сейчас, пожалуй, было даже лучше: возможность сбежать от воспоминаний, отличный шанс избавить себя от потребности испытывать чувство привязанности к местам и людям. Здесь нет знакомых, нет друзей, кроме, разве что, Элен, но и она, пожалуй, не слишком довольна его, Сэмом, отношением к охоте и к жизни. Старые ржавые мысли нужно вытеснить с помощью новых впечатлений, а для этого кочевой образ жизни охотника, вынужденного перебираться с места на место, идеален. Нет необходимости запоминать лица и имена, и образы всех девушек, которых младший Винчестер встретил за всё это время, слились воедино с вереницей однотипных дней. Пожалуй, именно поэтому Сэм всегда жалел о том, что фотографий Дина у него не было. Детские снимки в расчёт не брались: различить в недовольно нахмурившемся малыше в джинсовой потрепанной рубашке этого брутального парня в кожаной куртке не представлялось возможным, так что младший Винчестер давно избавился от этих старых фотокарточек, которые не имели ничего общего с его семьёй. Они принадлежали такому далёкому прошлому, что даже не стоили того, чтобы быть хранимыми, и закончили свои дни в одной из тысяч мусорных корзин, которые попались на пути Сэма.
Он мог бы прикрепить фотографию Дина к зеркалу заднего вида, чтобы терзать свои внутренние раны раз за разом, словно бы прося прощения за всех этих маленьких шлюшек, которые побывали в его постели. Видеть каждый миг, когда есть потребность выяснить, не преследует ли его какой-нибудь странный тип из местного полицейского управления. Смотреть просто так, безо всякого повода, только для того, чтобы вспомнить.
Нет! Для последнего фотография не понадобилась бы. Всё, что нужно было сделать – это закрыть глаза, и тогда в том жалком пространстве между внутренней частью века и слизистой оболочкой возникал желаемый образ. Сэм мог бы рассмотреть лицо брата в деталях, пересчитать веснушки на его носу, мысленно поцеловать длинные ресницы, почувствовать хоть на миг, что всё осталось по-прежнему...
Вдох.
Нет. Это невозможно. Спинка кресла поехала назад, и младший Винчестер вздрогнул от неожиданности. Он снова закрыл глаза, но на этот раз лишь для того, чтобы поймать вновь то ощущение, что возникло мгновение назад. Словно тёплый воздух коснулся его губ, но слишком нереально. В мгновение ока взбудораженный мозг соединил цепью ассоциаций мысль и чувство, испытанное младшим Винчестером во время того секса с Дайной, после которого девушка отправилась в морг. Выдох. Обжигающее касание, которому он не придал особого значения, отдавая себе отчёт в том, что в момент оргазма всякое может привидеться, но сейчас почему-то очень хотелось верить в реальность происходящего.
Что если Дин - или то, что от него осталось: какая-то часть, капля сознания, молекула разума – был там, видел его, Сэма, царапающего короткими ногтями хлопок простыней, тело, выгнувшееся, переломившееся, словно позвоночник его был выточен из мягкого алюминия? И, взглянув в его затуманенные сомнительным удовольствием глаза, осознал, что всё осталось так, как и было... Маловероятно. Сэм качнул головой, понимая, что даже если душа старшего Винчестера – или её осколок – явилась в этот мир по несколько неясным для Сэма причинам, то вряд ли Дин отреагировал на происходящее столь спокойно. Скорее всего, он был бы в ярости, которая затем обратилась бы невыразимой немой тоской, когда грусть разъедает изнутри, становясь привычной, чтобы в один из обычных серых дней взорваться подобно гранате в замедленной съёмке.
Сэм медленно поднялся из кресла, чтобы не спугнуть мысль, и предвкушение охватило его. Дин не мог бы принять всё как данное. Поэтому он добился того, чтобы у Дайны случился разрыв сердца. Младший Винчестер прекрасно знал о том, что творят озлобленные духи. Призраки, не смотря на всю свою бестелесность, обладали возможностью вонзить когти в глотку жертве. Дин в этом случае действовал гораздо аккуратнее, но и это было убийством. Сэм судорожно втянул воздух, чтобы не дать эмоциям взять верх над разумом. Не убийство. Неосторожность, ошибка, бессмысленная слепая ярость. Дин не способен уничтожить человека, он, возможно, лишь поддался своей горечи, когда...
- Что-то произошло с ним, - вслух проговорил Сэм.
Он пересёк комнату, присев на уголок кровати, бессмысленно глядя в одну точку.
Кажется, он и сам поверил в эту теорию о внетелесном опыте. Хотя существование призраков было доказано семьёй Винчестеров и всеми существующими охотниками, Сэм и мысли не мог допустить о том, что у духовной составляющей Дина есть причины возвращаться в этот мир.
Скомканный клочок бумаги неожиданно привлёк его внимание. Развернув его, младший Винчестер обнаружил давешнюю газетную вырезку, одну из многих, что передала ему Элен. Увеличилось число смертей вследствие разрыва сердца. Сэм резко отбросил листок, оглядываясь в поисках прочих, что успели провалиться в щели между досками пола, так что пришлось, присев на корточки, ногтями подцеплять бумажные уголки, выуживая клочки бумаги с десятками сухих официальных фраз и чёрно-белыми фотографиями. Сэм методично просматривал статьи, с каждой новой убеждаясь в том, что среди погибших были лишь девушки. Моника. Имя было совершенно обычным, но младший Винчестер замер на миг, пытаясь понять, отчего же оно кажется таким знакомым. В числе его друзей в колледже таких не было, но ощущение не оставляло его всё то время, пока целые газетные листы выкладывались на пыльном полу. Многочисленные Сары, Джессики и Кристины... Моника.
Младший Винчестер качнул головой.
«Девушки по вызову на дом. Самого высшего класса. Расслабят и приведут вас в отличное расположение духа. Желаете воспользоваться нашими услугами?»
Это было в тот самый день, когда вызванная в номер мотеля проститутка была выставлена за дверь. Кажется, именно её звали Моника, но сказать точно Сэм бы не смог.
Стоп. Среди всех вырезок одна привлекла его внимание. В этот раз умер парень, и именно его младший Винчестер смог бы узнать с лёгкостью, даже не вспоминая имя. Потому что единственный раз, когда Сэм был готов на всё, что угодно, был одним из пропитанных алкоголем вечеров, и именно тогда он увидел того Джеффри... или же Адама...
«Джеффри Адам Смит был найден мёртвым в собственном доме двенадцатого апреля, когда его кузина приехала, чтобы проведать брата. Прибывший вместе с полицейскими врач-патологоанатом предположил, что мужчина умер от разрыва сердца. Вскрытие подтвердило диагноз...»
Сэм закусил губу, чтобы отвлечься хоть на миг. Окинув взглядом многочисленные газетные вырезки, он усмехнулся: неужели, за эти жалкие два или три года он успел переспать с половиной девушек Соединённых штатов? Какая глупость. И вот все они мертвы, и даже этот парень, ночь с которым напомнила младшему Винчестеру о многих вещах, о которых он предпочёл бы забыть.
Что заставило Дина, если это был он, действовать именно так? Ревность? Ограниченность призраков в выборе средств?
Бросив взгляд на часы, которые показывали половину третьего ночи, младший Винчестер в спешном порядке собрал вещи, чтобы в главном офисе мотеля сообщить удивлённо – сонному администратору, что уезжает прямо сейчас, не слушая о выплаченных за три дня вперёд деньгах.
- Спасибо за гостеприимство, - бросил Сэм на последок, перед тем как выскользнуть за дверь, быстро преодолевая расстояние от крыльца до верной «Импалы». Ночь бросилась навстречу внезапно, окутывая машину липкой чёрной массой с примесью смазанных огней фонарей и едва различимых звёзд, напоминающих драгоценные камни.
- Не веди себя так, словно страшно расстроен, - протянул Желтоглазый, чтобы разбавить вязкую тишину.
Дин молчал. Он хотел, чтобы демон высвободился, наконец, из этого плена, и оставил его, Винчестера, в тихом одиночестве, но тот, похоже, и не собирался уходить, кажется, весьма довольный компанией.
- Как же вы все, благородные охотники, предсказуемы. Ну, скажи мне, за что ты сейчас казнишь себя? – в вопросе звучал искренний неподдельный интерес, но Дин не пытался даже сформулировать мысль, потому что нет смысла говорить со слепым о радуге, однако Желтоглазый воспринял молчание по-своему.
- Это типично для людей, так что становится скучно до зубовного скрежета, - старший Винчестер поморщился, осознав, что неожиданно предоставил твари возможность беспрепятственно болтать. – Знаешь, Дин, я в своё время был до ужаса рад использовать положительные качества человека против него самого, а это, поверь мне, нетрудно. Был глупым наивным молодым сгустком зла, который верил в лёгкость добычи, в собственное всевластие, и доигрался потом. Но сейчас не об этом.
Дин хотел было шумно выдохнуть, но вовремя вспомнил об отсутствии процесса дыхания как такового в этом чернильном киселе.
- Я делал так, чтобы доброта людей выходила им боком, я работал над каждым злобным планом, старательно разочаровывая человека в самом факте существования благородства, смелости, самопожертвования. Я использовал всё, что мне под руку подворачивалось, и был весьма доволен собой. Нет ничего лучше для демона, чем привести кого-то в ярость, которая послужит причиной дальнейших опрометчивых поступков...
В глубине черноты завозилось, взволновалось что-то ещё более отвратительное, чем вязкая субстанция, окружавшая со всех сторон. Закружились образы и обрывки фраз.
- Как будто буря, - прошептал Дин, мгновенно забыв о данном самому себе обещании молчать.
- Так происходит всякий раз, - пожал плечами Желтоглазый.
- Всякий раз? – переспросил старший Винчестер, - Что ты имеешь в виду?
- Всякий раз, когда ты возвращаешься с охоты, - небрежно обронил демон, уплывая в сторону, - И ты всё время задаёшь этот вопрос, так что мне уже порядком наскучило объяснять тебе. Стоит конспектировать всё, что я тебе говорю, амнезия действует мне на нервы. Твои действия вызывают какие-то возмущения в этом псевдомире, но никто не смог бы точно установить, почему. Вот что я тебе скажу – завязывай с этим.
Дин нахмурился.
- Хватит косить людей направо и налево, - усмехнулся Желтоглазый. – Это влияет на состояние нашей среды обитания. К тому же ты успел убить больше, чем я за всю жизнь того самого тела, которым владел последние лет тридцать.
- Я не убивал, - покачал головой Винчестер. – Не ты ли всего минуту назад рассуждал тут о своих злобных планах? Я не верю тебе, ты демон, а они всегда лгут.
- Но иногда они говорят и правду, - процитировал Желтоглазый его, Дина, слова. – Что ты тогда сказал малышке Джо? Кажется, твари вроде меня иногда позволяют себе сообщать достоверные факты. Когда это работает на нас.
Дин в растерянности оглянулся на Желтоглазого, который постепенно растворялся в темноте, оставляя охотника в одиночестве.
- Стой!
До Канзаса было более трёх дней пути, но Сэм поначалу гнал «Импалу» так, что уже к вечеру оказался на границе Аризоны, где решил притормозить. Как бы глупо это не звучало, но машине требовался отдых. Сэм знал, что теперь он отвечает за чёрную красавицу, и был в курсе, что не смыслит ничего в устройстве мотора, так что поберечь силы было бы вполне разумной идеей, в противном случае старший Винчестер действительно вернулся бы с того счета, чтобы хорошенько наподдать брату за эксплуатацию «Импалы». Сэм бы не хотел потерять последнее, что у него осталось.
В машине определённо жила невидимая глазу частичка души Дина: в этих туго закрученных болтах, сцеплениях, в каждом витке металлических трубок внутренностей машины струилось его едва ощутимое тепло, ставшее только сильнее после того давнего случая, когда Дин собрал «Импалу» как головоломку из миллиона мёртвых частей, вдохнув в неё жизнь. Просто как искусственная вентиляция лёгких, только совсем не ради спасения человека. Брат всегда был одержим этой машиной, и раньше Сэм с трудом понимал его невероятную тягу к движкам, подвескам и шипованной резине. Только спустя многие годы хранившая знакомый запах кожа обивки стала единственным утешением для младшего Винчестера. Он мог часами сидеть в машине, внезапно даже для самого себя притормозив на самой середине скоростного шоссе, чтобы видеть закатное проржавевшее насквозь небо и слушать стук сердца как отзвук мерного шага метронома, который делит время на равные промежутки, отрезает по пласту от реальности, кроша мелко, в пыль, чтобы не осталось и следа от только что прожитой секунды... Винчестер осознавал, что пробыл более пяти часов на одном месте только в момент неожиданного пробуждения.
Сейчас это странное желание уединения возникло вновь, когда Сэм, отставив позади около трёхсот миль пустынного разогретого солнцем шоссе, резко дёрнул на себя рычаг ручного тормоза где-то совсем недалеко от Финикса, съехав к обочине, а затем, чуть подумав, вгрызся в зелёную плоть кукурузного поля, совсем не думая о гневе местных фермеров, которые, вероятно, поднявшись завтра по утру увидят параллельные борозды, оставленные шинами «Импалы», на своей земле. Они часто развлекались подобным образом с Дином. Сэм считал это вандализмом, но брат только усмехался, бормоча что-то вроде «наш маленький правильный Сэмми». Младший Винчестер улыбнулся краем рта. Они не просто разоряли поля, у них была цель.
Изгиб «Импалы» - тот, что плавно перетекает от лобового стекла к крышке капота – это идеальные сто десять градусов, позволяющие расслабить тело, чувствуя спиной холод ещё не успевших высохнуть капель неожиданного дождя, которые пропитывают ткань рубашки, влажно касаясь кожи. Откинув голову, можно было видеть вечернее или утреннее небо, чуть повернув – Дина, который порой притворялся спящим, раскинувшись на этом металлическом ложе. Грудь его мерно вздымалась, ботинки валялись в траве у самого колеса «Импалы», босые ступни упирались в бампер и левую фару. С позиции Сэма это смотрелось забавно: парашютист, который завис в воздухе на час или два, задремал, а потом и вовсе забыл о тех сотнях километров, которые всё ещё отделяют его от твёрдой поверхности земли.
Невызревшие ещё кукурузные початки были безжалостно пригнуты к чёрной земле поля колёсами машины, когда, оглянувшись назад, проследив взглядом стометровую линию, Сэм остановился, затем, выбравшись из машины, забрался на капот, чуть съехав вниз так, чтобы вновь, повернувшись на бок, устроить голову на бедре Дина... которого здесь не было. Это было лишь привычкой сознания и тела, для которой больше не было применения, от которой, к сожалению, было бы слишком сложно избавиться.
Они всегда проводили свободные часы именно так: полусидя, полулёжа рядом, пока Дин, наконец, не просыпался (а к тому времени младший Винчестер уже отключался по-настоящему), и, скользя ладонями по чёрному металлу, не устраивался между коленями Сэма, чтобы, чуть наклонившись, коснуться губами, и, отстранившись, улыбнуться.
- Нет, - шептал младший Винчестер, - давай просто посидим так, словно в мире нет ни одной из тех чёртовых тварей, что нам довелось встретить.
Хмыкнув, Дин, как обычно, возвращался на своё место. Он бормотал что-то неразборчиво, но Сэм всегда одёргивал:
- Не ворчи! Разве ты не чувствуешь этот момент, такой особый, такой...
- От тебя сложно чего-то добиться, - обиженно перебивал его Дин, но его досада была лишь мишурой, сладким обманом, который всегда сменялся его молчаливым согласием.
- Чувствуешь свободу? – проговорил Сэм, проводя рукой по стеклу, внезапно осознавая, что задал вопрос вслух.
Дина здесь не было, и, вероятно, более не будет никогда, но Сэм не мог поверить самому себе, потому что всего секунду назад ощущение присутствия было настолько реалистичным, обжигало, касалось тёплым дыханием, шептало...
- Дин? – в этом царстве пустоты, когда горизонт бесконечен – тонкая непрерывная линия где-то вдалеке, живая, протягивающая свою сероватую нить от столба линии электропередач в бесконечность.
- Чёрт! – в сердцах младший Винчестер пнул камень, ком влажной земли, который разлетелся, оставив грязноватый след на коже ботинка.
Иллюзия. Бесконечное пространство, в котором он – лишь жалкая песчинка.
Название: Watch me burn
Автор: Reno (aka Ju Ain)
Фан-дом: Supernatural
Категория: slash, drama, angst
Рейтинг: NC-17 (только из-за чрезмерной ИМХО «замудрёности» =)
Пейринг: винцест
Предупреждения: 1) данный рассказ является продолжением к одному из самых первых моих фанфиков по фан-дому SPN Sirius Sol.
2) сцен секса здесь нет (всё-таки с призраками таким ещё никто не занимался), есть лишь определённое количество всякого рода намёков.
3) Неожиданно много слов о Желтоглазом демоне =) Не знаю, с чего это я так увлеклась его описанием.
4) пафос через край
5) большой размер
6) я не знаю, кем работает Кэсси – сделала её журналисткой, но в правильности догадки не уверена
От автора: не думала, что возвращение к, казалось бы, пройденному мной фандому возможно. Читайте, делитесь мыслями, по возможности оставляйте комментарии. Спасибо за внимание!
Начало
Тесса: Однако да, ты можешь остаться. Ты останешься здесь на долгие годы - растерянный, испуганный. И через десятки лет это, вероятно, сведет тебя с ума. Может быть, ты озлобишься.
Дин: О чем ты говоришь?
Тесса: Дин, откуда, по-твоему, берутся злые духи? Они не могут освободиться, и не могут уйти, и ты станешь одним из… тех тварей, на которых сам охотился.
«In My Time of Dying»
В номерах мотелей почти никогда не бывает горячей воды без перебоев, телевизоров с настроенными как следует каналами, махровых ковриков в ванной и отопления. Многие страдают отсутствием ночных ламп и мягких подушек. Здесь же было всё. Эта комната была идеалом среди своих мотельных собратьев. Она превзошла все самые смелые ожидания Сэма, который, опустив ключ в карман куртки, щёлкнул выключателем и замер, невольно усмехнувшись. Дело было в том, что младший Винчестер ещё никогда не видел номера, в котором у окна стояло бы старинное кресло-качалка, покрытое красновато-кирпичного цвета клетчатым пледом с бахромой. Это было сном. Странный осколок уюта в этом царстве вечно холодных стен. Это просто мираж, подумал младший Винчестер, но всего пару мгновений спустя он смог убедиться в абсолютной реальности этого старого причудливо изогнутого дерева, жёсткости резной спинки и узких подлокотников, самого ощущения полёта, когда, оттолкнувшись от пола, Сэм устроил ноги на специальной планке, соединявшей деревянные дуги кресла для большей прочности.
Вид за окном менялся в ритме скольжения вперёд-назад. Фонарь выныривал из-за подоконника только для того, чтобы почти мгновенно исчезнуть, оставив лишь невнятный отблеск как воспоминание. Движение успокаивало. Можно было бы швырнуть на пол сумку с ножами и распятиями и отдаться этому ощущению целиком. Забыть хотя бы на миг, вдохнуть, не заботясь о выдохе, а затем нечаянно уснуть, закутавшись в плед. Сэм закрыл глаза. Это словно едва заметная рябь на поверхности воды, которая легонько покачивает лодку из стороны в сторону. Можно дать волю фантазии и представить себе солнечный день, песочный пляж и ленивые волны, которые мягко накатывают, оставляя после себя влажную полосу на самой кромке берега, где две стихии уже неразделимы.
Вздох.
Почти совсем рядом.
Словно порыв ветра.
Сэм резко выпрямился, открыв глаза. Он мог поклясться, что чувствовал движение воздуха, слышал дыхание чего-то невидимого глазу, но вполне осязаемого. Его взгляд скользнул от сумрачного пятна около двери до бархатных пыльных теней в складках штор, но не обнаружил и следа присутствия сверхъестественного: ни тёмного силуэта, метнувшегося в тусклом свете ночника, ни запотевшего стекла, ни остановившихся стрелок часов, ни даже морозного касания потустороннего мира. Сэм потянул плед за пушистую кисть, скидывая тонкий шерстяной лоскут на пол. Поднялся на ноги, чтобы отправиться в ванную комнату. Там, в овальном зеркале, что так удобно висело на стене: как раз под его высокий рост, Сэм увидел, что охота за очередной тварью ада не прошла незамеченной. Ссадина на лбу и симметричные царапины на обеих скулах не прибавляли охотнику шарма. Запёкшаяся в уголке рта кровь неприятно стягивала кожу, и стоило младшему Винчестеру разомкнуть губы, как режущая боль разошедшейся раны дала о себе знать. Поморщившись, он потрогал пальцем посиневшую скулу, а затем открыл рот, чтобы проверить, все ли зубы на месте. Последний удар – перед самым уничтожением – помнится, пришёлся как раз в челюсть, где-то слева, но сейчас, благодаря этому неожиданному, можно сказать, спасительному онемению в области подбородка, боль почти не чувствовалась.
Кровь набралась в узкие щёлки между передними зубами, превратившись в тёмную массу, выглядевшую теперь как могильная грязь, словно младший Винчестер грыз эту пропитанную печалью, пронзённую тысячами каменных плит землю, в которой ещё наверняка оставалось несколько полуразложившихся тел.
На стеклянной полке лежала сэмова старая зубная щётка с пластмассовой зелёной ручкой. Стоит перед сном вычистить зубы.
Мелкие тёмно-бурые частички растворились в пене, но боль всё равно осталась. Верхний правый клык немного шатался, и, пожалуй, потребовалось бы некоторое время для того, чтобы он вновь врос в десну. Меньшая из бед.
Вернувшись в комнату, Сэм постоял немного, словно пытаясь прийти в себя. Усталость давила, усталость мешала дышать, и в голове было так мутно и мерзко, словно на него вылили ведро грязноватой речной воды, а потом ещё и заставили в таком виде ходить полдня.
Рубашка пропахла потом и порохом, пристала к коже, словно приросла, и Сэм на минуту даже испугался, что не сможет отодрать ткань. Это было похоже на ожог – когда синтетика плавится и липнет к телу, въедаясь в него безжалостно, вгрызаясь мелкими острыми зубами нитей, словно агрессивный хищный зверёк, удачно и совершенно случайно заваливший мамонта.
Кровать оказалась удобной. Только уж очень большой для одного человека. Именно тогда младший Винчестер подумал, что, пожалуй, слишком долго был один, раз допускает подобные мысли. По прошествии этих лет он понял одно: никто не должен оставаться в одиночестве. Любому до боли необходимо чувствовать тепло человеческого тела. И сейчас, когда хлопок покрывала впитывал в себя запах усталости и крови, младший Винчестер на краткий миг ощутил, как кровать чуть прогнулась, словно бы под весом кого-то невидимого. Страх не спешил захватить его в плен. Было лишь жутчайшее, жгучее желание обернуться и встретиться взглядом с человеком, которого уже слишком давно не было здесь. Сэм чувствовал, как эта мысль овладевает его сознанием, пытаясь всецело подчинить, но смог сказать себе «нет». Зачем ему это очередное разочарование, когда, перевернувшись на живот, он снова найдёт лишь пустоту? Пустоту и белеющие в сумерках простыни.
1.
- Хэй, Роб, - позвал друга мужчина лет тридцати, бородатый и высокий, внешностью напоминавший священника, хоть и без рясы и томика Библии под мышкой.
- Чего тебе, Джеффри?
- Видел ту красотку, что час назад вошла в этот дом?
- Может, и видел. А может быть, и нет, - пожал плечами Роб, продолжая выравнивать гранитную кладку бордюра тротуара. – А тебе какое дело?
Джеффри помолчал всего минуту, но затем всё-таки решился озвучить свои подозрения.
- У меня создалось впечатление, что она кричала пару минут назад. Может, случилось что?..
Роб с кряхтением выпрямил спину, уставившись на товарища. Тот смущённо качнул головой, но друг его всё продолжал смотреть на Джеффа так, словно тот сболтнул неслыханную доселе глупость.
- Ну, что? – наконец, не выдержал мужчина странного взгляда.
- Друг, это номер мотеля. Люди приезжают сюда, чтобы расслабиться, - протянул Роб. – Наверняка, они так развлекались, а ты и уши развесил. Видел того высоченного парня, который остановился здесь?
Джеффри отрицательно покачал головой.
- Ты дурак, Джефф, - беззлобно усмехнулся Роб. – Он, похоже, разбирается во всех этих делах, не то что ты. Она ведь ещё не выходила?
- Нет, - покачал головой Джеффри, порядком сбитый с толку.
Дверь домика скрипнула, когда, выбив дробь каблучками, девушка сбежала по крыльцу, решительно зашагав по направлению к центру города.
- Вот видишь, - кивнул на неё Роб. – Всё прояснилось. Парень снял проститутку, а теперь она, отработав свои деньги, отправилась на поиски других клиентов. Проще пареной репы!
Джефф усмехнулся собственной подозрительности, хотя в глубине души всё равно остался непонятный ему самому страх. Он уже почти забыл о существовании девушки, заботясь теперь лишь о том, чтобы закончить работу как можно быстрее, но на следующий день всё вернулось. Вернулось вместе с коротенькой заметкой в местной газете о найденном неподалеку от номера мотеля трупе молодой женщины, которая умерла от разрыва сердца. Что-то напугало её до такой степени, что организм её – вполне здоровый, ещё полный тепла и нерастраченной энергии – не выдержал.
Сэм лежал на кровати, глядя в потолок. Голова раскалывалась, и было невыносимо плохо из-за отсутствия всяких важных неотложных дел, способных заглушить эту боль. Как назло, не было никаких новостей о вампирах, вендиго или любых других порождениях тьмы, которые заняли бы охотника хоть на какое-то время, чтобы штопка ран и последующее лечение заставили его забыть об атомном взрыве внутри его черепа, где мозг, съёжившись от острых уколов, медленно умирал от безысходности.
Подобное чувство преследовало Сэма все эти годы. Он не знал, что делать с этим, поэтому позволял едкой, как кислота, печали разъедать его изнутри. Полгода или год назад он снова съездил на могилу Дина, но это больше не приносило облегчения. Словно странная невиданная злоба истекала из могильной земли, какое-то окрашенное в жёлтый цвет отчаяние и красный – остаточная, почти разрушенная до основания любовь, которая всё ещё горела внутри, в разложившемся заживо сердце, причиняя теперь только боль. Раньше это было светлой, нерушимой и необходимой как воздух грустью. Теперь это стало чёрным страхом перед сном и бездействием, когда в голову начинали лезть всякие мысли, ненужные нормальному человеку.
- Дин, - прошептал Сэм, чувствуя вкус знакомого имени на губах. – Лучше бы ты не воскрешал меня. Лучше бы ты умер сам, вслед за мной, и тогда нас ничто не разлучило бы. Даже в аду наши души горели бы вместе. Возможно, так было бы легче.
Младший Винчестер сглотнул, понимая, что невероятно близок к тому, чтобы пойти сейчас и перерезать себе горло, но – нельзя. Люди будут продолжать умирать, даже если он продаст собственную душу за мир во всём мире. Демоны найдут очередную лазейку, они смогут обойти договор, их хитрости и коварству нет предела, и ему, Сэму, придётся смириться с этим. Но как же тяжело осознавать, что жизнь перестала быть такой ценной для него. Он мог бы в очередной схватке опустить руки, так и не ударив, лишь для того, чтобы сдаться и позволить какому-нибудь монстру сожрать его пустое тело.
Непогребённый мёртвец, вот кто он. Его душа бессмертна, но с каждым новым днём Сэм чувствует, как внутри всё разваливается на куски.
Головная боль – это признак того, что он ещё жив. Младший Винчестер должен радоваться этому, но он просто протягивает руку к упаковке обезболивающего, чтобы заглотнуть сразу таблеток пять-шесть. На тумбочке около кровати лежит мобильник, и Сэм сжимает его в ладони, словно утопающий – спасательный круг.
- Девушки по вызову на дом. Самого высшего класса. Расслабят и приведут вас в отличное расположение духа. Желаете воспользоваться нашими услугами?
Когда горячие колени сжимают бедра Сэма, когда горячая плоть обволакивает его эрегированный член, он почти чувствует себя живым. Никто не должен быть в одиночестве. Любому как воздух нужен тёплый человеческий запах. Ведя пальцем по животу девушки, Сэм чувствовал нежность её кожи и благодарил Бога за то, что тот позволил ему испытать хоть что-то подобное. Подобное тому, что он чувствовал раньше. Всё, конечно, так искусственно, бесчувственно по сравнению с прошлым, но младшего Винчестера это не так уж и волновало. В данный момент его занимали лишь тактильные ощущения, которые были подобно лекарству от головной боли. Резкое ритмичное движение, пот и жар, который хлестал по телу подобно плети, и... всё ещё оставшаяся пустота, от которой никогда не сбежать.
- Тебе хорошо, красавица? – хрипло и дерзко проговорил он, а девушка улыбнулась, качнув головой, задев обнажённую грудь Сэма кончиками длинных тёмных волос. - А мне...
Мысль осталась незаконченной, потому что он вдруг вспомнил, как это было с Дином. Иначе. Иногда грубо и жёстко, иногда сладко, даже приторно, но никогда – так безразлично, так бесцветно, как сейчас.
Тело решило всё само. Тело выгнулось, сбрасывая неприятную тяжесть.
Девушка едва успела подставить руки, чтобы не приложиться головой о спинку кровати.
- Что за чёрт?! – взвизгнула она, всё ещё возбуждённая, так и не достигшая разрядки, как, впрочем, и Сэм. Он старался понять, что заставило его поступить именно так, и ответ не заставил себя ждать.
Это незримое присутствие настораживало, хотя, похоже, девушка ничего не чувствовала в пылу своей картонной страсти. Словно мимолётное дыхание, касание, а затем неожиданный страх внутри. Невидимое нечто было в отчаянии. Отчаянии и ярости. Воздух наэлектризован.
- Дин, - выдохнул младший Винчестер, но девушка не услышала этого сдавленного, пропитанного болью тихого стона. Это было нужно ему, чтобы брат вдруг не подумал, словно Сэм променял его на какую-то шлюшку в очередном маленьком городке с серым днём за окном.
- Уходи. Деньги у двери, на тумбочке, - прошептал он.
- Ты выбрал сам этот ад, ты заплатил за билет в один конец, и ты никогда не выберешься отсюда, - шептали голоса вокруг, так что Дину казалось, словно в его голове мечутся эти чёрные лентообразные твари из преисподней.
- Ты не умрёшь больше, ты больше не возродишься, ты вечно будешь здесь, и тебе некого винить за собственный выбор.
Дин не спешил открывать глаза. Он не хотел видеть то, что окружает его. Он боялся вновь оказаться в белой плоской пустыне, где палящее солнце будет разъедать его с каждым часом всё сильнее, где жара и мороз мешаются в дикий коктейль, перебивая друг друга, меняясь так часто, что уже нельзя с точностью сказать, умираешь ты от медленного обморожения или же поджариваешься на гигантской сковороде.
- Тебе придётся открыть глаза.
Он помотал головой, чувствуя, как шейные позвонки хрустят, но боли пока не было.
- Хочешь ещё раз увидеть злое солнце? Оно скоро закатится за горизонт, и неизвестно, когда появится снова. Думаешь, это просто – жить в абсолютной темноте?
Голоса шептали и уговаривали, но Дин боялся, открыв глаза, сойти с ума от ставшего привычным вида мерцающего белого, когда взгляду не за что зацепиться, когда всё вокруг кружится в сумасшедшем танце.
- Как, должно быть, неприятно оказаться не в Раю после того, что произошло, - задумчиво пропел кто-то. – Думал, ещё мгновение – и ты утопаешь босыми ступнями в невероятной мягкости кучевых облаков, поправляешь золотистый нимб, чтобы сиял ярче, и ведёшь чистыми белоснежными крыльями, не обращая внимания на опадающие время от времени пёрышки. Они снежными хлопьями накрывают землю, а кто-то там, внизу, глядит вверх и думает, что, возможно, когда-то придёт тот час, когда он сам найдёт Землю Обетованную.
- Ты говоришь так, словно был там, - с трудом разлепив спаянные кровью губы, прошептал старший Винчестер.
- Нет. Никогда...
- Тогда заткнись и вали отсюда!
- ... я не достиг пункта назначения, но как-то раз Джон прислал мне весточку. Рассказал, как там – в Раю. А ведь он тоже был обречён, помнишь?
Дин приоткрыл один глаз.
Он был в абсолютной пустоте. Он словно висел в воздухе, только вот не было поверхности земли, чтобы сравнить и выяснить, в каком положении он находится. Возможно, он плыл сквозь толщу чёрной дрожащей жидкости. Может быть, продирался сквозь могильную пропитанную дождевой водой землю. Он не мог понять.
- Я и сам слегка обескуражен тем, что сохранил подобный облик, - кивнул Дину Желтоглазый ублюдок. – Не надо смотреть на меня так, словно видишь первый раз в жизни... в смерти.
Дин устало прикрыл глаза. Они – это твари – используют его собственные воспоминания, чтобы досадить ему ещё больше.
- Я не воспоминание. Я здесь, прими это, как факт.
Старший Винчестер покачал головой, пытаясь вдохнуть, но ничего не вышло.
- Можешь не стараться, здесь такое не принято.
Неимоверно захотелось почувствовать в руке тяжесть кольта и пристрелить демона ещё раз.
- Ты не заснёшь. Ты ничего не сделаешь. Это финишная черта, и ты уже здесь. Больше идти некуда.
Под закрытыми веками – неприятные болезненные вспышки, словно методично щёлкают зажигалкой. Раз, другой, но огонь не горит ровно, нет самого пламени, только колючие искры.
Старое кладбище, надгробие их матери и Сэм, который прижимает его чрезмерно мёртвое тело, полуразложившееся, да и вообще чужое, захваченное неизвестно каким образом. А потом пламя где-то глубоко внутри и приятное тепло в ногах, когда, казалось, весь мир был как на ладони... И стремительное падение, Дин даже удара не почувствовал, просто какой-то частью души уже тогда понял, что ничего не вышло. Осознание того, что ад так просто никого не отпускает, пришло позже. Может быть, через минуту, а, возможно, через целый год. Здесь царило безвременье. И хаос. И бесконечная, как лента дороги, пустота. Худшее, что могло случиться.
Это было не палящее солнце и не бескрайняя бумажная пустыня. Это было ничто, где уже не ощущаешь себя чем-то большим, чем энергетический сгусток, способный пока заставить себя думать. Обрывок ткани мироздания, который мнит себя душой. На деле же он сейчас просто незримое невесомое нечто, у которого нет названия.
- Ты так быстро всё усваиваешь. Мне требовалось много времени, чтобы убедить себя в собственной никчёмности, - пробормотал бывший демон, и его глаза блеснули в плотной темноте, как фонари. – Я всё метался, словно волк в клетке, и хотел найти выход, хотел вернуться... пусть даже и в ад. Джону повезло куда больше.
- Заткнись, - повторил Дин. Любой звук резал слух, словно тупая бритва.
Желтоглазый замолчал.
- Чего мне ждать? – внезапно спросил старший Винчестер. – Ведь это всё не просто так?
- О, да, - живо подтвердил демон. – Жди всего и по возможности не думай о важном. Пусть уж лучше тебе привидится болтающий без умолку призрак, чем смерть... какого-нибудь важного для тебя человека.
Дин вздрогнул. Слишком прозрачный намёк на Сэма, да и в пространстве вдруг неуловимо просветлело. Чёрное стало тёмно-серым, затем просто серым, словно рассеивались сумерки.
- Желаю тебе удачи, - ввернул Желтоглазый, хотя его язвительность была совсем не уместна.
2.
- Сэм? Сэм, ты слушаешь меня? – Элен, кажется, была встревожена, и теперь младшему Винчестеру следовало бы проявить больше внимания к её словам, чтобы она вдруг не заподозрила его в равнодушии.
- Да, конечно, - он покосился на пустой стакан, на дне которого оставалась ещё немного пива.
Элен приняла этот взгляд за намёк и сразу же наполнила кружку повторно. Глядя, как пенная шапка медленно оседает, Сэм заставил себя проявить интерес к новой информации, которая, возможно, могла бы оказаться полезной в деле охотника.
- Не могу сказать, что это всё так уж странно и таинственно, - продолжила женщина, понимая, что не вправе требовать от Винчестера полной сосредоточенности. – Просто слишком уж много однотипных смертей в нескольких штатах. Айдахо, Монтана, Северная Дакота, Миннесота...
- В чём странность? – оборвал ей Сэм, хотя сам почти пожалел об этом уже через пару секунд.
Элен на миг замолчала, словно бы пытаясь справиться с собой, но затем всё-таки продолжила.
- Ты знаешь, что такое разрыв сердца, Сэм?
Младший Винчестер позволил себе почти незаметное движение: то ли поворот головы, то ли просто попытка размять затёкшую шею.
- Такое бывает. Сильное волнение, кровь стучит в висках, и сердце не выдерживает, - вздохнула женщина, выливая старательно игнорируемое пиво в раковину с грязной посудой. – Но чаще всего от страха. Внезапного безумного страха, когда потрясение настолько сильно, что человек умирает быстро, почти мгновенно, как от выстрела в голову. Сознание само разрушает тело, заставляя сердечную мышцу биться с невероятной и губительной скоростью. Возможность спастись практически равна нулю...
Ну, как же, внезапно возникла мысль в отрешённом сознании, как же можно умереть от такого пустяка? Сэм смотрел на Элен, видел её, но голос женщины словно ушёл на задний план. Гудел, как ночной ветер в трубе, и разобрать слова не представлялось возможным. Как это возможно: отдаться смерти столь легко, пренебрегая возможностью бороться за собственное существование?.. Вот, к примеру, он, Сэм, ведь жив! Год, два, может быть, даже три – но он всё ещё здесь, хотя сердце его давным-давно разодрано в клочки. Ошмётки плоти, бьющиеся в груди так, словно этот день, эта минута – последнее, что вообще осталось. Слева внутри уже почти ничего нет, так почему бы этому телу не застыть навеки, почему бы крови не остановится в его венах, раз уж осталась только тонкая полупрозрачная оболочка, уже почти неспособная отражать какие бы то ни было эмоции. Этот взгляд.
- Ты смотришь в себя, - сказала Элен, похоже, отчаявшись заинтересовать Сэма собственными подозрениями насчёт странно закономерных смертей. – Твой взгляд постоянно обращён внутрь, и, знаешь, мне не доставляет никакого удовольствия видеть твоё абсолютное безучастие. Твои глаза потеряли живой блеск, стали пустыми, стеклянными...
- Замечательно, - проговорил младший Винчестер, поднимаясь на ноги, отодвигая в сторону стул. – Мне пора. Мне уже давно пора, поэтому...
Женщина вымученно улыбнулась, пожав плечами.
- Прости, - скомкано пробормотал младший Винчестер, - я... ну, я пойду?
Элен кивнула.
- Возьми, - протянула она ему папку со всеми собранными материалами.
Стопка бумаг оказалась довольно-таки толстой, словно Элен не вырезки газетные собирала, а намеревалась самолично, с винтовкой наперевес, отправиться на очередную охоту. Пусть пока было не слишком ясно, чего стоит ожидать в дальнейшем от неизвестной твари, существование которой, к тому же, ещё не было доказано, Сэм затолкал бумаги в сумку, со вспышкой неожиданной благодарности кивнув женщине, вышел из комнаты, осторожно ступая по тёмному дереву пола, достиг двери. На улице было сыро. Камень крыльца пропитался влагой, был скользким и ненадёжным, сумка цвета хаки хлопнула по бедру, Сэм втянул тяжёлый воздух, чувствуя, как оседают мельчайшие холодные капельки внутри, в альвеолах лёгких.
Дождь всё-таки зарядил к вечеру. Хотя, неудивительно: дневная духота не обещала ничего хорошего, и теперь дробный стук капель по стеклу и металлу подоконника напоминал звук быстрых неровных шагов человека, хромого на одну ногу. Он выбивал странную невиданную доселе чечётку за окном, на мокром тротуаре, не обращая внимания на воду, хлюпающую в лаковых ботинках.
Присев на край кровати, Сэм попытался развязать тонкие тряпичные завязки, сплетённые невообразимым узлом, чуть напоминавшим те морские, что отец когда-то показывал ему и Дину. Только вот младший Винчестер так и не научился их распутывать. Дин мог, но Сэм просто не уделял этому должного внимания. После пяти минут мучений он просто распотрошил несчастную папку, стряхнув с простыней клочья картона, извлёк тонкие листочки газетной бумаги с загнутыми краями, раскладывая вырезки поверх покрывала, словно мозаику. Картина выходила следующая: количество смертей от разрыва сердца возросло вдвое, хотя особых причин для этого не наблюдалось. Отклонений в работе сердечной мышцы у погибших замечено не было. Можно сказать, ничто не предвещало трагедии. Но несчастье произошло, и ключевым моментом здесь, пожалуй, следовало бы считать наличие фактора страха. Внезапного испуга... Неожиданного и сильного. Настолько, что сердце не выдерживает.
Сэм почувствовал, что глаза закрываются сами собой. Он скомкал вырезку, швырнув мягкий комок бумаги на пол. Следовало бы разобраться в этом деле, но сейчас, когда все рёбра болят после недавней схватки, совсем не хочется вглядываться в плывущие перед глазами строки. Откинувшись на спину, младший Винчестер попытался стянуть ботинки, но ничего не вышло. Тогда он просто повернулся на бок, стаскивая куртку, но замер, когда кресло-качалка у окна чуть накренилось, словно под порывом неосязаемого ветра. Раз-два, вперёд-назад, амплитуда увеличивалась, и, тихо поскрипывая, кресло раскачивалось всё сильнее. Широко раскрыв глаза, Сэм всматривался в невозможное, казалось бы, движение, возникшее под воздействием неведомой силы, враждебной силы.
- Кристо, - прошептал младший Винчестер, чувствуя, как холодеют от страха кончики пальцев. – Кристо!
Кресло замерло. Сглотнув, Сэм зарылся лицом в подушку, чтобы больше не видеть ничего. Подошвы ботинок оставляли грязные следы на ткани простыней, но сейчас это было неважно. Единственное, чего хотел Сэм, так это заснуть. Заснуть сейчас крепко, проспать до самого утра и не думать ни о чём. Не вспоминать.
Кресло скрипнуло, качнувшись ещё пару раз, но словно бы нерешительно, несмело. Сэм натянул на себя одеяло, позволяя дыханию выровняться. Спустя мгновение он провалился в сон.
Тёплое, словно солнечный луч касание сверкающей полоской рассекает широкую кровать надвое, но между ними нет сейчас границы. Дыхание, такое реальное, ощутимое, кажется знакомым: немного хриплое, словно у его обладателя першит в горле, но в то же время готовое обратиться в тихий голос, который станет вдруг шептать чепуху. Дин почти никогда не говорил во сне. После одной особенно кровавой охоты он не мог спать, но не сказал ни слова. Только много лет спустя он впервые пробормотал что-то невнятно, когда их тела, сплетённые подобно кускам колючей проволоки, обжигали друг друга непривычной близостью, и тогда Сэм невольно прислушался. Секреты? Тайны? О чём может говорить старший Винчестер, когда думает, что его никто не слышит?
Сэм уже не смог бы вспомнить, в чём была суть, но последующее за ней тёплое неосознанное касание запомнил на всю жизнь. Сейчас это повторилось вновь. И младший Винчестер надеялся, что это почти забытое ощущение не исчезнет мгновенно, но продлится хотя бы некоторое время, необходимое Сэму лишь для того, чтобы убедиться в нереальности происходящего.
Палец мягко коснулся чуть выступающего под кожей седьмого шейного позвонка, ведя линию вниз, достигая поясницы и копчика, останавливаясь.
Сэм замер, стараясь не дышать. Он хотел бы сейчас, чертовски хотел бы, чтобы обжигающий шёпот опалил его плечо, когда расстояние между губами и кожей составляет лишь пару миллиметров, и предвкушение близкого прикосновения заставляет дрожать всё внутри. Сэм был почти уверен, что так всё и будет, но лёгкого поцелуя не последовало. Вместо этого тяжесть горячих, чуть мозолистых ладоней возникла в районе бока, затем перебравшись на ягодицы. Но всего мгновение спустя прижалось к спине, обвило грудь невидимое странно знакомое младшему Винчестеру тепло, которое так неповторимо успокаивало, хотя он до сих пор был неуверен в его происхождении.
- Дин? – шепнул он, снова возвращаясь к нелепой идее, возникшей в ночь, когда Сэм впервые почувствовал порыв ветра, так похожий на дыхание.
Он даже мог не ждать ответа.
Память о некоторых людях слишком сильна.
Есть такое понятие – «фантомная боль». Лишившись руки или ноги, человек продолжает чувствовать отсутствующую часть тела так, словно и не было того несчастья, которое послужило причиной ужасного увечья. Дина не было рядом слишком давно, но почему-то временами младший Винчестер словно чувствовал его незримое присутствие, и от этого становилось больнее.
Потянувшись к мобильному, мирно покоившемуся на прикроватной тумбочке, Сэм бросил взгляд на светящиеся цифры. Начало восьмого. Дин никогда не поднимался раньше десяти, особенно после изматывающей ночной охоты. Прикрыв глаза, младший Винчестер перевернулся на спину, пытаясь освободиться от собственных мыслей. Слишком долго его тело помнит осторожные прикосновения и жёсткие поцелуи. Пора бы уже забыть.
Дин помнил прошлое воскрешение, как в тумане. Это было болезненно и слишком резко: словно его в один миг втолкнули в первую попавшуюся оболочку, не заботясь ни о подходящем размере, ни о приложенных чрезмерных усилиях. Это ощущалось так, словно грубые руки надавили на грудную клетку старшего Винчестера, не обращая внимания на хруст рёбер умирающего человека, вынуждая подчиниться и вытолкнуть чужую душу из привычного убежища, хотя тот парень всё равно бы не выкарабкался, и жизнь уже почти была готова покинуть его тело.
Больно. Единственное слово, которое раз за разом всплывало в голове. Давление в тысячи атмосфер – и всё лишь ради того, чтобы соединить его с чужеродным телом, спаять, что в итоге так и не удалось сделать. Всё слишком сложно, чтобы быть исполненным правильно, это Дин понял с самой же первой минуты, когда голос врача, растворённый в красноватом тумане, сообщил, что «пульс есть, дыхание выровнено...»
В этот раз было иначе. Ни боли, ни чёртовой слабости, не борьбы с самим собой и собственным украденным телом, которое ещё сохранило привычные моторные навыки, отказываясь подчиняться новому хозяину. В этот раз темнота просто расступилась не спеша, открывая взгляду пространство комнаты, обычного номера в мотеле, который сейчас пустовал. Но всего через мгновение девушка чуть приоткрыла дверь, проскальзывая внутрь. За ней следовал парень.
Дин почувствовал, как переработанный лёгкими кислород рвётся наружу, но не смог выдохнуть. В грудной клетке взбунтовалось, ударило изнутри, не причиняя боли, словно остро наточенным лезвием ножа по промёрзшему запястью.
Сэм.
Брат неуловимо изменился, это Дин заметил сразу же, ведь по прошествии времени различия сразу же бросались в глаза.
Забыв закрыть дверь, Сэм наклонился к девушке лишь для того, чтобы коснуться её губ, щеки, мочки уха, скрытой длинными прядями тёмных волос. Руки младшего Винчестера оказались на её талии, но затем переместились чуть ниже, на бёдра, а мгновение спустя оказались на скрытых шёлком юбки ягодицах.
- Не думаешь, что на нас слишком много одежды? – поинтересовалась незнакомка, ловко расстёгивая ремень на джинсах Сэма.
- Согласен, - кивнул младший Винчестер, совершенно не сопротивляясь. Он потянул молнию на её топе вниз, расстёгивая замок, чтобы отбросить ставшую ненужной майку в сторону. – Я хочу, чтобы эти покровы исчезли.
- Как здорово, что наши желания совпадают, - пропела девушка, проворно стягивая с младшего Винчестера джинсы. – Это действительно воодушевляет...
Дин почувствовал неожиданное головокружение, хотя в его теперешнем состоянии было бы весьма затруднительно определить, что является правдой, а что нет. Возможно ли такое, что он сам придумал это для себя? Лишь для того, чтобы хотя бы ненадолго ощутить себя чуть более живым.
- Молли, - прошептал Сэм, запуская руку в густые длинные волосы девушки.
- Дайна, - поправила она, хотя, похоже, это не слишком волновало её, потому что она добавила, - но ты можешь называть меня, как твоей душе угодно. Это такой маленький приятный бонус...
«Назвать тебя Дином язык не повернётся», - пожал плечами старший Винчестер, забывая, что он – всего лишь нематериальная единица окружающей действительности.
В каждом человеке живёт злоба. Первородный мрак, от которого никогда не избавиться – можно лишь подавить в себе это начало, «обратиться к свету, отринуть тьму». Ярость, как проявление другой стороны человеческой натуры, которая так тщательно замаскирована под тяжестью мнимого дружелюбия и грудой неискренних улыбок, напоминающих патину, украшающую поверхность старой меди, прорывается изнутри. Гнев и раздражение – грехи, но вести праведный образ жизни так сложно. Подчас нет ничего прекраснее чистой как горный хрусталь злости, которая занимается подобно пламени где-то глубоко внутри, окрашивает зрачок в угольно-красный, кипятит кровь, возрождает истинную природу каждого из нас. Нет мира без досады и обид. Нет мира без жажды мести и слепого бешенства. Что стало бы с самим бытием, не будь в лимфе душ этой примеси острой, самой что ни на есть живой капли, что порой способна управлять мозгом и всем телом, заставляя совершать необдуманные поступки, последствия которых не всегда так ослепительно прекрасны?
Они метались в экстазе, недоступном теперь для Дина, их тела напоминали чешуйчатую змеиную плоть – гибкую и опасную в своём стремлении совершить неожиданный бросок вперёд, вонзая клыки в жертву, истекая густым белесым ядом, который уже заливал простыни и живот Сэма. Никаких преград, идеальное соответствие форм и размеров, и их сердца бьются в едином ритме. Быть идеально совпадающими – такая глупость. И сейчас, в этот момент удивительного единения совершенно чужих друг другу людей, старший Винчестер смог, наконец, выдохнуть с тёмной кровью всю ту боль, которая накопилась внутри. Не отдавая себе отчёта в собственных действиях, он шагнул к кровати, протягивая вперёд руки, перегнувшись через Сэма, не успев даже удивиться тому, что его предположительно призрачные ладони не прошли сквозь горячее тело девушки, а коснулись плеч, собирая в складки влажную кожу вперемешку со спутанными волосами. Один взгляд в мутные после этого нелепого секса, которого не могло, не должно быть, глаза - и Дин видит своё отражение в блестящей радужной оболочке, напоминающей призрачную сферу мыльного пузыря, бликующую на солнце. Отсутствие всяких мыслей, пустота, лишь животный страх, нет, просто острая игла ужаса, которая остриём пронзает радужный шар, целясь в чёрное отверстие зрачка.
Она определённо могла видеть его, старшего Винчестера, хотя бы на тот краткий миг, который отделил жизнь от небытия. Дин был уверен в этом: в замедленной съёмке треск лопающихся в глубине её тела артерий был слышен отвратительно отчётливо, и губы девушки дрогнули, словно она надеялась успеть произнести хоть слово. Старший Винчестер покачал головой: вряд ли что-то действительно важное.
Он отпустил безвольную куклу, застыв на краткий миг, чтобы поймать дыхание Сэма, насладиться его теплом, дать знак... И именно в этот момент его протащило сквозь бетон и раскалённую сталь осознания.
Она соскользнула на пол подобно шёлковому покрывалу, что точно так же холодит кожу, как и постепенно остывающая кровь.
- А в этом что-то есть, не правда ли? – вкрадчиво проговорил голос за миг до того, как Желтоглазый вынырнул из чёрной дыры.
Дин закрыл глаза, пытаясь понять, как же вышло так, что он, охотник за нечистью, поклявшийся уничтожать лишь тварей преисподней, только что убил человека одним лишь взглядом. Чернота затянула его подобно зыбучим пескам, позволяя застыть в невесомости, чувствуя, как тёмная жидкая масса набирается в рот и нос, наполняет лёгкие, протекая по венам.
3.
- Разрыв сердца, - констатировал врач бригады скорой помощи, прибывшей на место гибели Дайны... или Молли?
Как бы не звали её при жизни, сейчас это было лишь пустым телом, напоминающим тот же стол у окна, проклятое кресло-качалку или же изуродованный чрезмерной влажностью комод. Однако в отличие от предметов мебели, которые намеревались пробыть в комнате ещё достаточно долго, чтобы стать символом хороших номеров мотеля – не роскоши, нет! – лишь признаком добротности и качества обслуживания, труп был не столь устойчив к переменам температур, поэтому поражающую своей реалистичностью картину – бледный лоб, чёрные пряди – пришлось отправить в морг, где она заняла бы холодный металлический ящик с табличкой и замком-защёлкой. Обычные мёртвые тела – не те, кого стоило бы бояться, но отчего-то их продолжают запирать в тесных коробках. Предрассудки способны свести с ума любого из нас.
- Подробности после вскрытия, - парень-санитар пожал плечами. – В идеале вас должен был бы допросить помощник шерифа, но, кажется, ему нет дела до подобных мелочей. Хотя, кто знает, когда полицейские решат нагрянуть с обыском...
Глядя на завёрнутое в чёрный полиэтилен тело безо всякого сожаления, Сэм вспомнил, как однажды по глупости заинтересовался странной передачей о страхах современных звёзд. Выдался свободный денёк, из разряда тех, что не являются заранее распланированными, и поэтому время тратится на всякую чепуху вроде бездарных шоу.
- Самое страшное, - с серьёзной миной проговорил некий профессор (по совместительству медиум), - это встретить зомби. Как-то раз мне выпал шанс посетить Кению, где меня приютили жители небольшой деревушки в центральной части страны. Возвращаясь ночью в хижину после празднества в честь местного божка, я наткнулся на... это существо. Прочитав соответствующие заклинания, я отогнал его, но подобной встречи не пожелал бы и врагу. Вы спросите, как отличить ходячий труп от пьяницы или бродяги? Зомби не есть человек, вы почувствуете это, ощутив всякое отсутствие энергетической ауры...
Сэм усмехнулся. С зомби им приходилось драться, но, вероятно, для того, чтобы столкнуться лицом к лицу с одним из тысячи, прошлось бы совершить тур по Африке, выслеживая злобных колдунов, которые так и норовят создать для себя армию безмозглых мертвяков.
- Забирай! – крикнул парень, закончив заполнять бланки. – Всего хорошего.
Сэм кивнул, поражаясь собственному циничному отношению к происходящему. Он никогда не ощущал себя настолько безразличным. Он ещё никогда не задумывался о том, насколько сильно он успел измениться – причём не в лучшую сторону – за прошедшие годы.
Вздохнув, младший Винчестер устроился в кресле-качалке, которое стало почти родным, напоминая о том призрачном времени, когда у Джона было хоть какое-то подобие дома, где он растил сыновей, готовил простой обед, чистил ружья... Теперь Сэм понимал, что и те двухэтажные коттеджи, в которых они проводили по полгода, не являлись достойными столь почётного звания. Крыша над головой, хотя сейчас, пожалуй, было даже лучше: возможность сбежать от воспоминаний, отличный шанс избавить себя от потребности испытывать чувство привязанности к местам и людям. Здесь нет знакомых, нет друзей, кроме, разве что, Элен, но и она, пожалуй, не слишком довольна его, Сэмом, отношением к охоте и к жизни. Старые ржавые мысли нужно вытеснить с помощью новых впечатлений, а для этого кочевой образ жизни охотника, вынужденного перебираться с места на место, идеален. Нет необходимости запоминать лица и имена, и образы всех девушек, которых младший Винчестер встретил за всё это время, слились воедино с вереницей однотипных дней. Пожалуй, именно поэтому Сэм всегда жалел о том, что фотографий Дина у него не было. Детские снимки в расчёт не брались: различить в недовольно нахмурившемся малыше в джинсовой потрепанной рубашке этого брутального парня в кожаной куртке не представлялось возможным, так что младший Винчестер давно избавился от этих старых фотокарточек, которые не имели ничего общего с его семьёй. Они принадлежали такому далёкому прошлому, что даже не стоили того, чтобы быть хранимыми, и закончили свои дни в одной из тысяч мусорных корзин, которые попались на пути Сэма.
Он мог бы прикрепить фотографию Дина к зеркалу заднего вида, чтобы терзать свои внутренние раны раз за разом, словно бы прося прощения за всех этих маленьких шлюшек, которые побывали в его постели. Видеть каждый миг, когда есть потребность выяснить, не преследует ли его какой-нибудь странный тип из местного полицейского управления. Смотреть просто так, безо всякого повода, только для того, чтобы вспомнить.
Нет! Для последнего фотография не понадобилась бы. Всё, что нужно было сделать – это закрыть глаза, и тогда в том жалком пространстве между внутренней частью века и слизистой оболочкой возникал желаемый образ. Сэм мог бы рассмотреть лицо брата в деталях, пересчитать веснушки на его носу, мысленно поцеловать длинные ресницы, почувствовать хоть на миг, что всё осталось по-прежнему...
Вдох.
Нет. Это невозможно. Спинка кресла поехала назад, и младший Винчестер вздрогнул от неожиданности. Он снова закрыл глаза, но на этот раз лишь для того, чтобы поймать вновь то ощущение, что возникло мгновение назад. Словно тёплый воздух коснулся его губ, но слишком нереально. В мгновение ока взбудораженный мозг соединил цепью ассоциаций мысль и чувство, испытанное младшим Винчестером во время того секса с Дайной, после которого девушка отправилась в морг. Выдох. Обжигающее касание, которому он не придал особого значения, отдавая себе отчёт в том, что в момент оргазма всякое может привидеться, но сейчас почему-то очень хотелось верить в реальность происходящего.
Что если Дин - или то, что от него осталось: какая-то часть, капля сознания, молекула разума – был там, видел его, Сэма, царапающего короткими ногтями хлопок простыней, тело, выгнувшееся, переломившееся, словно позвоночник его был выточен из мягкого алюминия? И, взглянув в его затуманенные сомнительным удовольствием глаза, осознал, что всё осталось так, как и было... Маловероятно. Сэм качнул головой, понимая, что даже если душа старшего Винчестера – или её осколок – явилась в этот мир по несколько неясным для Сэма причинам, то вряд ли Дин отреагировал на происходящее столь спокойно. Скорее всего, он был бы в ярости, которая затем обратилась бы невыразимой немой тоской, когда грусть разъедает изнутри, становясь привычной, чтобы в один из обычных серых дней взорваться подобно гранате в замедленной съёмке.
Сэм медленно поднялся из кресла, чтобы не спугнуть мысль, и предвкушение охватило его. Дин не мог бы принять всё как данное. Поэтому он добился того, чтобы у Дайны случился разрыв сердца. Младший Винчестер прекрасно знал о том, что творят озлобленные духи. Призраки, не смотря на всю свою бестелесность, обладали возможностью вонзить когти в глотку жертве. Дин в этом случае действовал гораздо аккуратнее, но и это было убийством. Сэм судорожно втянул воздух, чтобы не дать эмоциям взять верх над разумом. Не убийство. Неосторожность, ошибка, бессмысленная слепая ярость. Дин не способен уничтожить человека, он, возможно, лишь поддался своей горечи, когда...
- Что-то произошло с ним, - вслух проговорил Сэм.
Он пересёк комнату, присев на уголок кровати, бессмысленно глядя в одну точку.
Кажется, он и сам поверил в эту теорию о внетелесном опыте. Хотя существование призраков было доказано семьёй Винчестеров и всеми существующими охотниками, Сэм и мысли не мог допустить о том, что у духовной составляющей Дина есть причины возвращаться в этот мир.
Скомканный клочок бумаги неожиданно привлёк его внимание. Развернув его, младший Винчестер обнаружил давешнюю газетную вырезку, одну из многих, что передала ему Элен. Увеличилось число смертей вследствие разрыва сердца. Сэм резко отбросил листок, оглядываясь в поисках прочих, что успели провалиться в щели между досками пола, так что пришлось, присев на корточки, ногтями подцеплять бумажные уголки, выуживая клочки бумаги с десятками сухих официальных фраз и чёрно-белыми фотографиями. Сэм методично просматривал статьи, с каждой новой убеждаясь в том, что среди погибших были лишь девушки. Моника. Имя было совершенно обычным, но младший Винчестер замер на миг, пытаясь понять, отчего же оно кажется таким знакомым. В числе его друзей в колледже таких не было, но ощущение не оставляло его всё то время, пока целые газетные листы выкладывались на пыльном полу. Многочисленные Сары, Джессики и Кристины... Моника.
Младший Винчестер качнул головой.
«Девушки по вызову на дом. Самого высшего класса. Расслабят и приведут вас в отличное расположение духа. Желаете воспользоваться нашими услугами?»
Это было в тот самый день, когда вызванная в номер мотеля проститутка была выставлена за дверь. Кажется, именно её звали Моника, но сказать точно Сэм бы не смог.
Стоп. Среди всех вырезок одна привлекла его внимание. В этот раз умер парень, и именно его младший Винчестер смог бы узнать с лёгкостью, даже не вспоминая имя. Потому что единственный раз, когда Сэм был готов на всё, что угодно, был одним из пропитанных алкоголем вечеров, и именно тогда он увидел того Джеффри... или же Адама...
«Джеффри Адам Смит был найден мёртвым в собственном доме двенадцатого апреля, когда его кузина приехала, чтобы проведать брата. Прибывший вместе с полицейскими врач-патологоанатом предположил, что мужчина умер от разрыва сердца. Вскрытие подтвердило диагноз...»
Сэм закусил губу, чтобы отвлечься хоть на миг. Окинув взглядом многочисленные газетные вырезки, он усмехнулся: неужели, за эти жалкие два или три года он успел переспать с половиной девушек Соединённых штатов? Какая глупость. И вот все они мертвы, и даже этот парень, ночь с которым напомнила младшему Винчестеру о многих вещах, о которых он предпочёл бы забыть.
Что заставило Дина, если это был он, действовать именно так? Ревность? Ограниченность призраков в выборе средств?
Бросив взгляд на часы, которые показывали половину третьего ночи, младший Винчестер в спешном порядке собрал вещи, чтобы в главном офисе мотеля сообщить удивлённо – сонному администратору, что уезжает прямо сейчас, не слушая о выплаченных за три дня вперёд деньгах.
- Спасибо за гостеприимство, - бросил Сэм на последок, перед тем как выскользнуть за дверь, быстро преодолевая расстояние от крыльца до верной «Импалы». Ночь бросилась навстречу внезапно, окутывая машину липкой чёрной массой с примесью смазанных огней фонарей и едва различимых звёзд, напоминающих драгоценные камни.
- Не веди себя так, словно страшно расстроен, - протянул Желтоглазый, чтобы разбавить вязкую тишину.
Дин молчал. Он хотел, чтобы демон высвободился, наконец, из этого плена, и оставил его, Винчестера, в тихом одиночестве, но тот, похоже, и не собирался уходить, кажется, весьма довольный компанией.
- Как же вы все, благородные охотники, предсказуемы. Ну, скажи мне, за что ты сейчас казнишь себя? – в вопросе звучал искренний неподдельный интерес, но Дин не пытался даже сформулировать мысль, потому что нет смысла говорить со слепым о радуге, однако Желтоглазый воспринял молчание по-своему.
- Это типично для людей, так что становится скучно до зубовного скрежета, - старший Винчестер поморщился, осознав, что неожиданно предоставил твари возможность беспрепятственно болтать. – Знаешь, Дин, я в своё время был до ужаса рад использовать положительные качества человека против него самого, а это, поверь мне, нетрудно. Был глупым наивным молодым сгустком зла, который верил в лёгкость добычи, в собственное всевластие, и доигрался потом. Но сейчас не об этом.
Дин хотел было шумно выдохнуть, но вовремя вспомнил об отсутствии процесса дыхания как такового в этом чернильном киселе.
- Я делал так, чтобы доброта людей выходила им боком, я работал над каждым злобным планом, старательно разочаровывая человека в самом факте существования благородства, смелости, самопожертвования. Я использовал всё, что мне под руку подворачивалось, и был весьма доволен собой. Нет ничего лучше для демона, чем привести кого-то в ярость, которая послужит причиной дальнейших опрометчивых поступков...
В глубине черноты завозилось, взволновалось что-то ещё более отвратительное, чем вязкая субстанция, окружавшая со всех сторон. Закружились образы и обрывки фраз.
- Как будто буря, - прошептал Дин, мгновенно забыв о данном самому себе обещании молчать.
- Так происходит всякий раз, - пожал плечами Желтоглазый.
- Всякий раз? – переспросил старший Винчестер, - Что ты имеешь в виду?
- Всякий раз, когда ты возвращаешься с охоты, - небрежно обронил демон, уплывая в сторону, - И ты всё время задаёшь этот вопрос, так что мне уже порядком наскучило объяснять тебе. Стоит конспектировать всё, что я тебе говорю, амнезия действует мне на нервы. Твои действия вызывают какие-то возмущения в этом псевдомире, но никто не смог бы точно установить, почему. Вот что я тебе скажу – завязывай с этим.
Дин нахмурился.
- Хватит косить людей направо и налево, - усмехнулся Желтоглазый. – Это влияет на состояние нашей среды обитания. К тому же ты успел убить больше, чем я за всю жизнь того самого тела, которым владел последние лет тридцать.
- Я не убивал, - покачал головой Винчестер. – Не ты ли всего минуту назад рассуждал тут о своих злобных планах? Я не верю тебе, ты демон, а они всегда лгут.
- Но иногда они говорят и правду, - процитировал Желтоглазый его, Дина, слова. – Что ты тогда сказал малышке Джо? Кажется, твари вроде меня иногда позволяют себе сообщать достоверные факты. Когда это работает на нас.
Дин в растерянности оглянулся на Желтоглазого, который постепенно растворялся в темноте, оставляя охотника в одиночестве.
- Стой!
До Канзаса было более трёх дней пути, но Сэм поначалу гнал «Импалу» так, что уже к вечеру оказался на границе Аризоны, где решил притормозить. Как бы глупо это не звучало, но машине требовался отдых. Сэм знал, что теперь он отвечает за чёрную красавицу, и был в курсе, что не смыслит ничего в устройстве мотора, так что поберечь силы было бы вполне разумной идеей, в противном случае старший Винчестер действительно вернулся бы с того счета, чтобы хорошенько наподдать брату за эксплуатацию «Импалы». Сэм бы не хотел потерять последнее, что у него осталось.
В машине определённо жила невидимая глазу частичка души Дина: в этих туго закрученных болтах, сцеплениях, в каждом витке металлических трубок внутренностей машины струилось его едва ощутимое тепло, ставшее только сильнее после того давнего случая, когда Дин собрал «Импалу» как головоломку из миллиона мёртвых частей, вдохнув в неё жизнь. Просто как искусственная вентиляция лёгких, только совсем не ради спасения человека. Брат всегда был одержим этой машиной, и раньше Сэм с трудом понимал его невероятную тягу к движкам, подвескам и шипованной резине. Только спустя многие годы хранившая знакомый запах кожа обивки стала единственным утешением для младшего Винчестера. Он мог часами сидеть в машине, внезапно даже для самого себя притормозив на самой середине скоростного шоссе, чтобы видеть закатное проржавевшее насквозь небо и слушать стук сердца как отзвук мерного шага метронома, который делит время на равные промежутки, отрезает по пласту от реальности, кроша мелко, в пыль, чтобы не осталось и следа от только что прожитой секунды... Винчестер осознавал, что пробыл более пяти часов на одном месте только в момент неожиданного пробуждения.
Сейчас это странное желание уединения возникло вновь, когда Сэм, отставив позади около трёхсот миль пустынного разогретого солнцем шоссе, резко дёрнул на себя рычаг ручного тормоза где-то совсем недалеко от Финикса, съехав к обочине, а затем, чуть подумав, вгрызся в зелёную плоть кукурузного поля, совсем не думая о гневе местных фермеров, которые, вероятно, поднявшись завтра по утру увидят параллельные борозды, оставленные шинами «Импалы», на своей земле. Они часто развлекались подобным образом с Дином. Сэм считал это вандализмом, но брат только усмехался, бормоча что-то вроде «наш маленький правильный Сэмми». Младший Винчестер улыбнулся краем рта. Они не просто разоряли поля, у них была цель.
Изгиб «Импалы» - тот, что плавно перетекает от лобового стекла к крышке капота – это идеальные сто десять градусов, позволяющие расслабить тело, чувствуя спиной холод ещё не успевших высохнуть капель неожиданного дождя, которые пропитывают ткань рубашки, влажно касаясь кожи. Откинув голову, можно было видеть вечернее или утреннее небо, чуть повернув – Дина, который порой притворялся спящим, раскинувшись на этом металлическом ложе. Грудь его мерно вздымалась, ботинки валялись в траве у самого колеса «Импалы», босые ступни упирались в бампер и левую фару. С позиции Сэма это смотрелось забавно: парашютист, который завис в воздухе на час или два, задремал, а потом и вовсе забыл о тех сотнях километров, которые всё ещё отделяют его от твёрдой поверхности земли.
Невызревшие ещё кукурузные початки были безжалостно пригнуты к чёрной земле поля колёсами машины, когда, оглянувшись назад, проследив взглядом стометровую линию, Сэм остановился, затем, выбравшись из машины, забрался на капот, чуть съехав вниз так, чтобы вновь, повернувшись на бок, устроить голову на бедре Дина... которого здесь не было. Это было лишь привычкой сознания и тела, для которой больше не было применения, от которой, к сожалению, было бы слишком сложно избавиться.
Они всегда проводили свободные часы именно так: полусидя, полулёжа рядом, пока Дин, наконец, не просыпался (а к тому времени младший Винчестер уже отключался по-настоящему), и, скользя ладонями по чёрному металлу, не устраивался между коленями Сэма, чтобы, чуть наклонившись, коснуться губами, и, отстранившись, улыбнуться.
- Нет, - шептал младший Винчестер, - давай просто посидим так, словно в мире нет ни одной из тех чёртовых тварей, что нам довелось встретить.
Хмыкнув, Дин, как обычно, возвращался на своё место. Он бормотал что-то неразборчиво, но Сэм всегда одёргивал:
- Не ворчи! Разве ты не чувствуешь этот момент, такой особый, такой...
- От тебя сложно чего-то добиться, - обиженно перебивал его Дин, но его досада была лишь мишурой, сладким обманом, который всегда сменялся его молчаливым согласием.
- Чувствуешь свободу? – проговорил Сэм, проводя рукой по стеклу, внезапно осознавая, что задал вопрос вслух.
Дина здесь не было, и, вероятно, более не будет никогда, но Сэм не мог поверить самому себе, потому что всего секунду назад ощущение присутствия было настолько реалистичным, обжигало, касалось тёплым дыханием, шептало...
- Дин? – в этом царстве пустоты, когда горизонт бесконечен – тонкая непрерывная линия где-то вдалеке, живая, протягивающая свою сероватую нить от столба линии электропередач в бесконечность.
- Чёрт! – в сердцах младший Винчестер пнул камень, ком влажной земли, который разлетелся, оставив грязноватый след на коже ботинка.
Иллюзия. Бесконечное пространство, в котором он – лишь жалкая песчинка.
@музыка: LP-Nobody's listening
@настроение: сонное
@темы: Фанфикшн, Супернатуралы
-
-
28.03.2008 в 19:05ну я просто обязана, не смогу не прочитать.
спасибо, что написала что-то еще по этому фандому.
-
-
28.03.2008 в 22:58-
-
10.04.2008 в 16:23-
-
10.04.2008 в 18:24я тоже рада=) надеюсь, что вдохновение меня не оставит ещё очень и очень долго=)
-
-
10.04.2008 в 23:34