Nice planet. We'll take it.
Уфффф...
Название: Shut in
Автор: Reno
Категория: slash, angst, romance
Рейтинг: NC-17
Пейринг: Шеннон/Джаред, Мэтт/Джаред, намёки на Шеннон/Томо
Примечания: упомянутый тест взят из журнала Psychology
Предупреждения: присутствует Мэтт Воктер; возможный ОСС; относительная туманность; не имею представления, есть ли у Мэтта братья или сёстры; странный конец – здесь уж ничего не поделать; возможны случаи специфической логики или её отсутствия =)
От автора: большой размер – это уже моя больная тема. Всем, кто выдержит это испытание – отдельная благодарность! =) Это НЕ является очередной попыткой объяснить уход Мэтта. Это просто рассказ о том, что история, так или иначе, развивается по спирали, как бы мы ни старались что-то изменить. Надеюсь, вам удастся собрать все события воедино. Спасибо за внимание!
Начало
Для вас понятие «эмоция» может быть синонимом слова:
А. «интуиция»
Б. «возбуждение»
В. «разрушение»
Г. «демонстрация»
- Пожалуй, первое... Хотя и не слишком уверен – в равной степени может означать и третье.
Эмоция – интуиция. Эмоция – разрушение. Какое странное сочетание.
- Нет времени на это. Я спешу.
- Шенн, всего минута, - проговорил Мэтт, прекрасно понимая, что друг почти на пределе из-за этих дурацких вопросов теста, обнаруженного в одном из бесплатных изданий, что пачками раскладываются недобросовестными почтовыми служащими по переполненным ящикам. – Последний вопрос – и ты свободен как птица!
Старший Лето недовольно поморщился: четверть часа назад он должен был покинуть студию, чтобы добраться до дома по воспалённому вечернему проспекту, страдающему от переизбытка маленьких злобных автомобилей, владельцы которых не собирались церемониться друг с другом. Взаимная ненависть. Неподдельная и почти неосознанная. Выросшая из раздражения и усталости. Сервированная вместе с нездоровым возбуждением и досадой. Такие сильные чувства, что стоит лишь объединить всех этих людей – осветить можно будет весь Лос-Анджелес. Мы склонны затрачивать столь много энергии, бурно выражая и недовольство, и радость. Любой почувствует себя опустошённым, выпитым до дна, иссушённым...
Вот какое испытание предстояло пройти Шеннону, и ему действительно требовалось морально подготовиться, чтобы выиграть в битве за свободную полосу шириной в полтора метра, которая приведёт его к дому. Необходимо отдохнуть.
- Вас поразила любовь с первого взгляда. И теперь вы:
А. боитесь, что любовь вас измучает
Б. больше не боитесь почти ничего
В. боитесь, что вас будут любить меньше, чем любите вы
Г. боитесь гормональной бури
- Чего? – недоверчиво протянул Шеннон, услышав последний вариант. – Что за чушь ты читаешь?
- Бесплатные гороскопы, объявления, анекдоты, - пожал плечами Мэтт. – Ты обещал помочь. Как бы ответил Джаред?
- Тот пункт с гормонами отпадает сразу, - уверил его старший Лето, усмехнувшись. – Думаю, он боится, что новая привязанность опустошит его, поэтому обведи букву А. И я, наконец, отправлюсь домой.
- Ты ведь собирался к брату? – Мэтта заинтересовал следующий вопрос, но высказать мысль вслух он не решился.
- Ммда, - протянул старший Лето. – Надеюсь, я смогу добраться туда в целости и сохранности.
- Удачи.
Невнятное мычание в ответ.
Если бы вы вновь встретили вашу любовь спустя несколько лет после того, как с ней расстались, вы бы:
А. взволновались
Б. почувствовали любопытство
В. смутились
Г. были довольны
Воктер сосредоточенно нахмурился, пытаясь представить себя на месте Джареда, только вот ничего из этого не вышло. Сам бы он, возможно, переволновался, но младший Лето...
Наверное, ни один из вариантов не подошёл бы для того, чтобы описать состояние отчуждённости и равнодушия. Все эти выдуманные безвестным псевдопсихологом ответы предполагали, так или иначе, определённую степень заинтересованности опрашиваемого в бывшей пассии. Джей вряд ли жертвовал хоть ничтожным фрагментом собственной души, чтобы хранить воспоминания. Для собственного же блага он лишал себя и боли, и переживаний, лишал своё сердце необходимой тренировки, терапии страдания, которая требуется любому человеку, дабы улучшить защиту сознания, научиться преодолевать сложности.
Старший Лето остановился у двери, облокотившись о стену, пристально наблюдая за другом, выражение лица которого полностью отражало внутреннее состояние: неясная пока тревога, сомнения и разного рода догадки.
- Надумал подкатить к нему – предупреждаю сразу, - устало прикрыл глаза Шенн. – Джей временами хуже, чем Снежная Королева. Ему порой почти ничего не стоит заморозить тебя, разбить, сломать. Осторожней.
Мэтт вздрогнул. Взглянул на старшего Лето с недоумением и тревогой. Нет. Покуда ему требовалось узнать Джареда немного получше.
- Ты поймёшь, насколько он заперт изнутри, - немного печальная улыбка. – Он вовсе не лишён эмоций, просто скрывает и страх, и радость. И, кстати, время не ждёт.
Старший Лето покинул помещение, кивнув вместо обычного дружеского прощания. Воктер вздохнул, пролистывая несколько страниц в поисках результатов теста. Погрешность предположительно составила значительный процент, учитывая то, что ни он сам, ни Шенн не смогли бы ответить на все вопросы предельно точно.
«Вы очень эмоциональны. Парализующий страх, беспредельная любовь, смущение из-за ерунды... Вы легковозбудимы. Почему бы и нет? Но если вы принимаете эмоции, к которым привыкли, то новое переживание, застав вас врасплох, может выбить из колеи. Вам необходимы ободряющее участие и доверие других, они дают вам силы направлять в нужное русло эмоции, которые вас обуревают...»
- Когда тебе будет двадцать, ощущение пропасти между вами исчезнет, - успокаивающе проговорила Констанс, стоило лишь Шенну упомянуть о своей недавней ссоре с братом. – В подростковом возрасте это чувствует гораздо сильнее, поверь мне. Четырнадцать и пятнадцать – совершенно не одно и то же. Сейчас сложно осознать это, ведь всего год назад тебе было столько же, сколько и Джареду, и отчего-то ты думаешь, что был разумнее, сдержаннее... Ведь, правда?
Шеннон пожал плечами, не желая признавать очевидный факт. Глядя на брата, он всё время старался понять, как же вышло, что они совсем разные. Джей – ему сложно усидеть на месте, в школе учителя жалуются на его непослушание, а старший Лето – образец для подражания. Быть авторитетом – обычно и обыденно, принять тот факт, что брат никогда не успокоится – странно, но мама призывала сына быть терпимее, снисходительнее. Шенн старался, только вот не всегда получалось. Его спокойствие и потребность в равновесии и балансе внутреннего и внешнего миров разбивались о неуёмную энергичность и эмоциональность Джареда. И порой эта разница темпераментов была по истине невыносимой.
- Ты ведь добрый, - улыбнувшись, проговорила Констанс, - я знаю, и твой брат чувствует это, будь уверен. Когда-нибудь Джаред оценит тебя и твоё отношение к нему. А ссора – увидишь, вы помиритесь в скором времени, ведь так всегда и бывает.
- Я дома! – этот голос, слишком звонкий пока, ещё не начавший ломаться, был подобен ультразвуку – и у Шеннона снова заболела голова. – Привет.
Он возник в дверном проёме, застыв на границе между коридором и кухней. Нерешительно посмотрел на брата, стараясь понять, продолжается ли война, или уже можно объявить перемирие. Шеннон вздохнул, поднимаясь на ноги, бросая на мать усталый взгляд, но Констанс кивнула, возвращаясь к грязным тарелкам и ложкам, заполнившим раковину. Джаред – улыбка до ушей – бросился к брату, повиснув у того на шее, прижимая к себе с такой неожиданной силой, что старший Лето удивлённо выдохнул, пытаясь устоять на ногах, но это оказалось весьма проблематично, особенно в тот момент, когда губы брата на миг прижались к его собственным, неумело и, впрочем, ни на что не претендуя, а в голубых глазах сверкнул озорной огонёк.
- Какого чёрта, Джей! – чуть оттолкнул младшего Лето Шеннон, улыбка вышла вымученной, наверное.
Констанс с тревогой выглянула из-за холодильника, едва не выронив овальное фарфоровое блюдо:
– Что случилось, мальчики?
Джей помотал головой, отступил на шаг, закусив нижнюю губу.
Шеннон пребывал в замешательстве, надеясь, что всё разрешиться как-нибудь само собой, а они сейчас отправятся в гостиную и посмотрят интересный фильм, добытый в прокате.
- Я просто, - легкомысленно пожал плечами Джаред. – видел сегодня Джерри Сандерса и Николь Шерри, они целовались за гаражами у школы. И как им было не противно!
Старший Лето старался выглядеть серьёзным.
- И подумал – неужели это и вправду так мерзко, как кажется, - Джаред был сама непосредственность – пожалуй, только он мог вести себя так, что вопрос «Мама, а Бог женат?» в шесть часов утра казался нормой.
- И что, выяснил? – решился, наконец, спросить Шеннон, невольно вспомнив о происшествии. Сухость губ, пожалуй, была одним из доминирующих ощущений. Чуть обветренные и тёплые, совершенно обычные. Шеннон пожал плечами. Если бы он закрыл глаза в тот миг, то, пожалуй, не смог бы отличить этот поцелуй от любого другого, пережитого им, и это почему-то беспокоило. Словно лёгкое прикосновение было самым заурядным, повседневно – будничным. Хотя Шенн не привык ещё относиться к подобным вещам, как к неотъемлемой части чего-то гораздо более грандиозного, он смутно ощущал, что ему совсем не было неприятно. Кажется, даже наоборот, но ведь многие девочки в школе предлагали ему нечто подобное, и в этом не было ничего шокирующего. Но Джей...
- Ага, - радостно кивнул брат. – Оказалось, не так уж это и плохо, только выглядело всё равно по-идиотски. Как будто кто-то намазал им губы клеем.
Он покачал головой, недоумевая, что же Джерри и Николь могли найти в столь странном занятии. Шеннон усмехнулся, машинально пригладив ладонью вихры брата, и вздохнул. Всё-таки Джаред – это уникальность в чистом виде. Необъяснимо и непостижимо. А что будет, когда он станет расспрашивать старшего Лето про секс?
- Эй, большой брат, - протянул младший Лето, отчаявшись дождаться ответа. – Ты заснул?
Шеннон пробормотал что-то невнятно, встряхнув головой. Пиво странно действовало на его мозг, смешиваясь с усталым теплом и остатками напряжения. Простояв в пробке чуть больше получаса, он выехал на дорогу, ведущую к пригородам Лос-Анджелеса, радуясь тому, что ещё легко отделался.
- Просто замотался, - проговорил он тихо, прикрыв на миг глаза. – Сегодня привезли новые барабаны для выступления, так эти грузчики чуть не поломали всю аппаратуру, готов был убить их!
- Ого, вот она – истинная сущность Шеннона Лето, - поддразнил его брат, улыбнувшись. Он вздохнул неопределённо, откинувшись на спинку дивана, запрокинув голову так, что бугорок кадыка отчётливо проступил под кожей.
- А на что ты потратил весь день? – поинтересовался Шенн, стараясь, чтобы его голос не звучал так устало. – В студии ты не появлялся.
- Ненавижу всю эту суету с ремонтом и погрузкой, - признался Джей. – Чувствую себя потерянным и ненужным. Да и вряд ли я могу сравниться по силам с двухметровым верзилой, способным разломать мою гитару двумя пальцами.
Шеннон усмехнулся.
- Я прекрасно помню о твоём отношении к подобного рода вещам, - пробормотал он, удивляясь самому себе. Он давно обещал себе, что не станет использовать этот тип интонаций – низкий, шершавый шёпот, который наждаком царапает горло – чтобы не провоцировать лишний раз. – Но в этот раз было гораздо лучше, чем в обыкновенный переезд. Всё, что нам оставалось – это следить за тем, чтобы ни одна гитарная струна не стала своего рода сувениром. Только вот бас Мэтта немного пострадал – колки сбили, и пришлось настраивать всё заново. Воктер расстроился.
Джаред покачал головой:
- Так похоже на него. Вместо того чтобы потребовать плату за ущерб, он впал в уныние. Нельзя позволять эмоциям управлять твоим сознанием.
- Он единственный в своём роде, - возразил Шенн. – Таких людей я ещё не встречал.
- Но это слабость, - отмахнулся младший Лето. – И это не для меня.
Его брат вздохнул, задумавшись. Ему порой казалось, что именно он виноват в подобной позиции Джея. Когда-то давно его раздражала эмоциональность брата, теперь же его пугал трезвый взгляд младшего Лето на жизнь. Джей принимал вещи так сухо, так странно и равнодушно, что становилось не по себе. Но, как ни странно, он выбрал подобную позицию сам.
- Я ненавижу переезды, - шёпотом признался Джаред, заворачиваясь в простыню. Кровать была узкой для них обоих, но выбирать не приходилось. – Меня бесит, что здесь так холодно и пусто, и на окнах нет занавесок, поэтому кажется, будто они вымазаны чёрной краской.
Шеннон хмыкнул, отмечая витиеватость фразы.
- Маме, наверное, тоже страшно, - пробормотал младший брат в полусне. – Ведь у неё нет тебя.
Он всегда устраивался так, что их ноги путались в покрывале, пальцы рук переплетались, словно они прирастали друг к другу, но возможность подобного единения возникала лишь в подобные нестабильные периоды, когда привычные вещи покидали свои тёплые места, сваленные в грузовик, мёртвые, перевёрнутые вверх дном, уезжали в ночь и неизвестность нового дома. Констанс не желала привыкать к людям и городам, она не смела привязываться к тому, что всё равно рано или поздно ушло бы из её жизни. Половину всех этих старых стульев и полок можно было бы смело выкинуть, так что нового места проживания достигали лишь избранные – по крайней мере, в этом случае. В следующий же раз даже эти фавориты сдавали позиции. В данный момент Джаред и Шеннон делили единственную кровать, оставшуюся в доме. Мать спала в соседней комнате.
- Мне так тепло, - пробормотал Джаред. – Мне хорошо, хотя я точно знаю, что утром, когда я снова увижу клочья пыли в углах, тёмные пятна на стенах, снова станет тоскливо. Так что буду наслаждаться моментом.
Пятнадцать лет, подумал Шеннон. Ведь ему всего пятнадцать.
Он чуть вздрогнул, почувствовав, как руки брата обвили его талию.
- Джей, - хочется предупредить, попросить не делать так, объяснить, хотя ведь всё равно не поймёт... Как бы он не старался быть рассудительным и по-житейски мудрым, настолько равнодушным был он по отношению к правилам и запретам. И ничего, кроме ссоры, из этого бы не вышло.
- Не должно быть так, - пробормотал Шеннон. – Ты не должен думать, что это нормально.
Джаред вздохнул во сне, ещё сильнее вцепившись в брата.
Ему пятнадцать, но он не желает отпускать кого бы то ни было. И эмоции – столь важная часть его жизни, что движет им, управляет им, подчиняет его всецело. Стоит лишь только сказать «нет», как его глаза наполняются слезами, отчего радужка становится синей, как жаркое летнее небо. Шеннону было бы трудно определить границы.
- Знаешь, почему он мне нравится? – осторожно спросил старший Лето, коротко взглянув на брата.
Тот пожал плечами в своей обычной манере «давай, удиви меня», и Шеннон решил продолжить.
- Он так похож на тебя самого в детстве.
Эта фраза – провокация, повод начать войну и ядерная бомба сознания, старшему Лето это прекрасно известно. Но в то же время – это и возможность расшевелить брата, заставить его вспомнить прошлое, задуматься, может быть.
- Нет, - отрицание. Легко отвергать то, что тебе невыгодно. – Я был совсем другим.
Шеннон понимающе улыбнулся. У него самого порой случались приступы невероятного упрямства. Но ведь это было правдой – Мэтт Воктер, человек, лишённый хитинового панциря отчуждения, был мягок и добр. И, пожалуй, достаточно эмоционален и раним для того, чтобы быть претендентом на роль «похожего на пятнадцатилетнего младшего Лето». Но раз Джаред не желает слушать...
- Однажды и он закроется, однажды и он поймёт, - пробормотал Джаред, кажется, с каплей обиды в голосе. – Невозможно продираться сквозь жизнь, не имея брони.
Он сам так захотел, но на это были свои причины.
- Раз, два, три, четыре, - Шеннон следил по часам, хотя понимал, что это несусветная глупость. – Чёрт, Джей, ты не продержался и пятнадцати секунд. Слабак.
Младший Лето выглядел уязвлённым.
- Ты предлагаешь мне не дышать полминуты лишь ради того, чтобы научиться целоваться? – скептически поморщился он. – Отчего-то у меня создаётся впечатление, что всё это – одна большая подстава.
Шеннон демонстративно закатил глаза.
- Не хочешь – не мучай себя.
Джаред неопределённо дёрнул плечом, пребывая в нерешительности.
- Но ведь это почти невозможно, - пробормотал он, нахмурившись. – Это, чёрт побери, нереально, Шенн. Скажи, ну, в чём здесь секрет?
- В адреналине, - усмехнулся Шеннон. – Всё дело в нём. Не стоит мучить собственную подушку в надежде научиться делать всё правильно. Заработаешь себе головокружение от недостатка воздуха, ничего более, бро.
Джей склонил голову набок. Любопытство терзало его, и он, ведомый этим чувством, не смог сдержать улыбки лишь при мысли о том, каким будет результат.
- Найди себе подружку, Джей, - проговорил старший Лето. – Ты сможешь преодолеть трудности с дыханием, всё выйдет само собой. Позволь этому чувству управлять тобой.
Джаред качнул головой в сомнении. Ему не было дела до какой-то там абстрактной девушки, ему хотелось понять, как это работает, когда в голове туман, в голове мрак, и тело действует на одних только инстинктах, и в крови взрыв, так что сопротивляться нет смысла.
- Ты вырастешь с этим, начиная робко, осторожно, и со временем осознаешь суть происходящего. И, знаешь, ведь это так чертовски приятно, - почти шёпотом, на самой грани между голосом и шелестом осенних листьев, ленивая вибрация голосовых связок с неосознанной обаятельной хрипотцой. – Это непередаваемо, и поэтому я не хочу рассказывать, иначе выйдет, как с тем фильмом, который ты так и не досмотрел до конца – и только из-за того, что я по глупости сболтнул, что все герои вымрут, как мухи.
- Раз, два, три...
- Это бесполезно, - покачал головой Шеннон, чувствуя, как першит в горле от собственных интонаций. – Тебе нужен живой человек, только в этом случае сработает, а сейчас... Ты просто теряешь время.
Повтор. Это определённо был полнейший дубляж ощущений – и сухая теплота мягких губ, и невольная неопытность, за которую, тем не менее, не было стыдно, ведь столь мягкое прикосновение не смогло бы причинить действительно ощутимой боли.
Вот что значит – потерять голову. Потерять руки, ноги, всё своё тело, лишь бы отдаться ощущению целиком и полностью. Мозги сгорают, как стоваттные лампочки в сумрачных коридорах панельных домов. Там темно, там крысы и жуть в пыльных, затянутых паутиной углах и закутках у мусоропровода, но где бы они сейчас не находились, в какую бы дыру не привезла их Констанс со своим более чем странным понятием «дом, который не должен пожирать индивидуальность человека», неуютные комнаты с отстающим линолеумом и пожелтевшими от времени обоями, узкими грязноватыми окнами и протёртыми до дыр половиками не в силах были бы изменить ход событий.
Джаред простонал невнятно, не открывая глаз, когда язык брата коснулся его собственного всего лишь на краткий миг, чтобы затем исчезнуть столь же неожиданно и, казалось бы, безвозвратно. Младшему Лето отчаянно хотелось почувствовать влажное прикосновение ещё раз, чтобы разобраться в себе, расставить всё по местам, изучить и понять, отчего же лишь одна секунда, напоминающая вспышку молнии, заставила его тело гореть невиданным пламенем, адским пламенем, неумолимым, неукротимым. И было так плевать на воздух, так плевать на весь тот кислород, что требовался сердцу, мозгу, потому что ни лёгких, ни вен у него больше не было – всё его существо было поглощено одним лишь поцелуем. Он жил одним лишь поцелуем. Он был одним лишь поцелуем – и ничем более, даже если подобное существование заключается лишь в недолговечности единственной капли слюны, осевшей на губах.
- Джаред, - этот стон вовсе не полон безграничного удовольствия. Это стон боли, стон отчаяния, хрип умирающего животного. – Чёрт возьми, зачем же ты делаешь это со мной?!
Это не крик, полный злобы или досады, это как признание. Признание собственной слабости, несдержанности. Утрата контроля, пожалуй. А ещё – что-то среднее между намерением заехать кулаком в глаз и желанием повторить всё.
В мамином зеркале, что примостилось на комоде, в той его стороне, что увеличивает так нелепо, отражаются беспомощные голубые глаза и распухшие, до неприличия красные губы. Это лишь карикатура, ведь зеркало кривое. На самом деле реальность вполне обычна и пропорциональна.
- Он хороший парень, - Шеннон попытался устроить всё так, чтобы фраза звучала достаточно убедительно для брата, но тот лишь замер на миг, кажется, не собираясь реагировать. – Я хочу, чтобы вы подружились.
Взгляд в ответ острый, как кухонный нож, тесак для резки мяса. Джаред порой пытается шинковать салат, почти отрезая себе пальцы. На самом деле это не так удивительно. Хотя он давно научился запирать себя изнутри, но там, в тёмной комнате за дверью в его душе томится ребёнок, которого он отверг уже слишком давно. И этот паренёк – обижен и обеспокоен, ему совсем не хватает внимания, и от этого он чувствует себя несчастным. Только вот само ощущение – грусть, печаль – чуждо, неинтересно и незнакомо. Но иногда ребёнок пытается заявить о себе единственно известным для него способом – удариться головой о полку, порезать ладонь о тёрку, обжечься совсем немного – и тогда обязательно найдётся человек, который примет ответственное тщательно обдуманное решение позаботиться о Джее хотя бы некоторое время, недостаточное для ребёнка, вполне подходящее младшему Лето.
- Незачем, - лаконично и сухо. – Мне это вовсе не нужно, я хочу отдохнуть от отношений.
У него были интрижки и романы. И поцелуи вдруг стали чем-то слишком обыденным, вопрос о нехватке воздуха отпал сам собой. Приторно до горечи.
- Вот ведь странная штука, Шенн, - голос Джареда чуть дрогнул, как в один из тех моментов, когда высказываешь всё, что накипело, но от волнения во рту пересыхает, сознание даёт осечку, и пальцам нужно хоть какое-нибудь самое ничтожное занятие, потому что без спасительной волшебной палочки простого карандаша они начинают машинально и нервно теребить край футболки, растягивая ткань, испытывая на прочность. – Когда мне было не больше семнадцати, я отчего-то был твёрдо уверен в одном: всю жизнь можно любить лишь одного человека. И все странные истории типа «он обожал её, но не мог быть с ней, поэтому женился на другой» казались мне наиболее абсурдными. Я задавался вопросом: как это возможно? Является ли это спасением, решением проблемы, является ли это правдой?
Шеннон ощущал, что не в праве сейчас перебивать. Это была исповедь. Своего рода откровение. Что-то подобное давно должно было произойти.
- И спустя некоторое время я вдруг понял – о, да, бро. Я осознал, что мои мечты – это бредни идеалиста. Я понял, что это возможно, это так возможно, что даже немного больно – быть с теми, кого на самом деле никогда и не ценил, не уважал вовсе. В этом грёбаном мире всё возможно, теперь я знаю. И вот сейчас ты снова пытаешься подарить мне кого-то вместо себя. В прошлый раз это была Камерон, кажется? И малышка Скарлетт... А теперь Мэтт. Странный выбор, Шенн. Воктер – он...
- Тот, кто тебе нужен, - отрезал старший Лето, надеясь, что ссора не перерастёт в скандал мирового масштаба. – Если бы ты мог увидеть себя со стороны, ты согласился бы, что невозможно существовать так всю оставшуюся жизнь.
- Как? – прошептал Джаред, прекрасно зная ответ. Временами он чувствовал себя зверем, загнанным в крошечную клетку, металлические прутья которой давят, лишают воздуха.
- Ты отказываешь себе в возможности жить по-настоящему, - серьёзно ответил Шеннон. – Я лишь пытаюсь помочь тебе.
Горькая усмешка в ответ. Это так бессмысленно – притворяться всепонимающим.
Среди сексуальных фантазий вы предпочитаете фантазии о:
А. доминировании
Б. ревности
В. романтике
Г. повиновении
- Всё предельно ясно – ты остаёшься, я – ухожу, - Шеннон старался убедить себя в том, что всё действительно настолько просто: сейчас он покинет эту чёртову комнату, выйдет на грязную лестничную площадку, где сможет выкурить пару сигарет и подумать. О чём-то важном? Возможно. А, может быть, о том, чтобы не спалить себе пальцы и вовремя растоптать остатки тлеющего фильтра, оставив этот свежий трупик среди десятков себе подобных вперемешку с плевками и пылью. А после можно будет и поразмыслить над проблемами мирового масштаба.
Если никто до сих пор не придумал, как замедлить развитие парникового эффекта, так какого лешего именно ему предстоит сказать Джареду, что в шестнадцать пора бы начать интересоваться девочками, а не собственным братом, который сейчас готов сквозь землю провалиться? Уж лучше бы кто-нибудь спросил его, Шенна, как излечить людей от СПИДа и рака. И существует ли единственно верный способ избавиться от привычки стрелять сигареты при первой же возможности?
Ему, пожалуй, следовало бы выставить пограничные войска намного раньше, чтобы предотвратить случившееся, только вот это отчего-то казалось самой абсурдной, самой вздорной мыслью за последние четверть часа. Нет смысла жалеть о том, чего нельзя изменить, но разбираться с последствиями всё равно придётся. И здесь не поможет даже Констанс – она-то уж точно последняя, кому Шеннон рассказал бы о произошедшем, ни к чему хорошему это не привело бы. Ждать помощи неоткуда, значит, с проблемой голода в странах третьего мира придётся разбираться самостоятельно. Как, впрочем, и с ликвидацией остатков ядерного оружия, нашествием саранчи и инфляцией. Его маленький мир рушится, гниёт изнутри и, кажется, меняется совершенно не в ту сторону, как бы того хотел старший Лето. Ему нужен спасительный глоток никотина, и мысль о том, что экологическая катастрофа неизбежна, сейчас уже даже не беспокоит.
Дверь чуть приоткрылась, выпуская мягкое тепло квартиры наружу, и Шеннон вздрогнул.
- Тебе не нужно решать, - проговорил Джаред, проскальзывая сквозь образовавшуюся щель. – Я сам всё...
- Нет, - мягко, но решительно. Старший Лето поймал себя на мысли, что порой так тяжело отказываться от чего-то, особенно, желанного и, как оказалось, лучшего, что вообще может быть, но делать это приходится, приходится, чёрт побери, иначе мир разлетится на куски, Солнце станет сверхновой, Вселенная остановит своё развитие.
- Ты относишься к вещам слишком серьёзно, - и вроде бы звучит убедительно, только не правда это, не правда!
- Видишь? – кончик сигареты тлеет в сумерках лестничной площадки, яркой точкой обжигает роговицу, и Джаред слегка неуверенно кивает. – Я думал, это – лишь игра. Считал, что отказаться от такой вот тонкой бумажной трубочки с табаком более чем легко, и не понимал, почему же эти люди, которые страдают грёбаным раком лёгких, не бросают курить. Не так это просто оказалось, Джей, сейчас мне нужно это, но когда-то – придёт такой момент, я знаю, я не смогу отложить зажигалку, не смогу выбросить эту гадость в первую же урну на углу.
- Я не играю, - возразил младший Лето. – Я слишком взрослый, чтобы так играть.
Шеннон замер, в который раз осознав, что брат гораздо более сложен, чем кажется на первый взгляд. Поставьте его в ряд с остальными парнями его возраста в одинаковых джинсовых куртках, наденьте на всех тёмные очки – ход мыслей выдаст его всё равно. И даже сейчас это так неизбежно.
- Я не могу, - усмехнулся старший Лето, хотя в данный момент весело ему вовсе не было. – Я просто, чёрт бы тебя побрал, не могу! Это приведёт к тому, что я сойду с ума. Так ведь не должно быть?
Джаред отрицательно качнул головой.
- Я чувствую, что это путь в никуда.
- Бесперспективно, - по слогам выговорил брат, пожав плечами. Вычитал в энциклопедии?
- Ага, - пробормотал старший Лето, пребывая в замешательстве. – Я слишком слаб для того, чтобы пройти испытание.
- Какое? – чистой воды притворство. Младший Лето всегда был крайне понятлив.
- Испытание тобой.
Женщина (мужчина) вашей жизни пришла (пришёл) домой в пять часов утра. Уже восемь вечера - и по-прежнему никаких объяснений.
А. Вы предлагаете обсудить ситуацию спокойно
Б. Вы начинаете всё крушить, если она (он) будет и дальше молчать
В. Вы чувствуете себя ужасно несчастным
Г. Вы выходите из себя и засыпаете её (его) вопросами.
Единственный раз Камерон могла наблюдать Джареда Джозефа Лето, пребывающего в ярости, и, честно говоря, эта картина доставляла ей удовольствие. Не было ещё такого дня, когда недовольство её парня было выражено иначе, чем холодным, замораживающим молчанием. Отсутствие эмоций. Только отчуждение – без очевидных ссор и объяснений. Но сегодня Кэм, кажется, повезло – она всё-таки дождалась полноценной и весьма бурной реакции. Месяцы безоблачно-натянутых отношений остались позади, и теперь у девушки был отличнейший повод разорвать все те тонкие нити, что опутали её и Джареда, но сперва следовало бы насладиться шоу.
Как же органично вписывался он в эту картину всеобщего хаоса и беспорядка – перевёрнутые стулья, фотография в рамке с разбитым стеклом, поникшие занавески. Словно это была естественная среда его обитания – перманентный ураган, который крушит всё на своём пути, и Камерон не могла заставить себя отвести взгляд: таким притягательным он ещё никогда не выглядел. Поправка. Напоминание: это ссора, Кэм, не воплощение эротических фантазий! И Джаред сейчас вовсе не жаждет поцелуев, скорее всего, ему хочется разбить ещё что-нибудь. Ради такого зрелища стоило пофлиртовать с Лео на съемочной площадке. Наверное, ничто не смогло бы выбить младшего Лето из колеи настолько серьёзно, как измена. Даже намёка на неё было вполне достаточно, чтобы Джей мгновенно завёлся.
Камерон прекрасно осознавала: она могла быть мерзкой, неугомонной, приставучей, капризной и совершенно неуправляемой – Джаред терпел. Привитая с детства снисходительность не была тому причиной, Кэм знала это. У Лето был старший брат, и подобная роль терпеливого товарища куда больше подошла бы Шеннону, но никак не Джареду. Поэтому источник столь поразительного самоконтроля следовало искать в другом. Проведя своё собственное меленькое исследование – расследование, девушка пришла к выводу, что лишь внутренняя природная эмоциональность Джареда, сходная с её собственной энергичностью, роднила их, притягивала друг к другу родственные души, непонятые и непринятые многими. Только вот Джаред отчего-то совершенно не жаждал проявить себя, словно старательно запирая себя на замок, их отношения были ровными до зубовного скрежета, и в один прекрасный день Камерон не выдержала. Ей отчаянно захотелось разнообразия, сцены, ссоры, драки – чего угодно, лишь бы снова почувствовать себя живой. Провокация. Это было, пожалуй, вовсе не плохой идеей, но младший Лето шутки не оценил. Он и раньше недолюбливал ДиКаприо, теперь же, кажется, возненавидел его ещё больше, а вместе с ним и свою подругу, которая осмелела настолько, что поцеловала Лео, объяснив собственный поступок потребностью репетировать сложную сцену.
- Чёртова сучка, - да Камерон могла бы поклясться, что никогда и ничего подобного её парень себе не позволял. Он был немного не от мира сего, чуть отстранён, чуть насмешлив, но совсем не груб, не нахален. Именно в тот момент ей пришло в голову, что соломинка рано или поздно сломает спину верблюду.
Забавно было наблюдать за открытым для удара, беспомощным в своей злости Джаредом. Забавно и немного обидно. Ведь для того чтобы убедить его выплеснуть эмоции, показать истинную сущность, потребовалось обмануть, уколоть, причинить боль. Как прощальный фейерверк – этот скандал. Ничего больше не будет, ничему, что исправило бы ситуацию, не суждено случиться. Этот барьер непреодолим – стена между ними, теперь Камерон поняла это окончательно. Пожалуй, она вовсе не та, с кем Джаред мог бы быть искренним, поэтому расставание – как глоток свежего воздуха.
- Я не хочу тебя больше! – младший Лето выкрикнул это, окончательно потеряв контроль. – Чёрт, я вообще не думаю, что действительно испытывал какие-то чувства по отношению к тебе!!
Камерон чуть вздрогнула, поочерёдно кидая вещи в кожаный, напоминающий широко раскрытую пасть чемодан. Ей, кажется, уже не было дела до того, помнутся ли дорогие блузки от Маноло, придавленные босоножками от Гуччи, но было что-то иронично-символичное в этом беспорядке модных вещей, в этом беспорядке мыслей и ошмётках недавно ещё живых отношений.
Последнее, о чём подумала Камерон, покидая некогда гостеприимный дом, было до ужаса отвлечённым обрывком реальности: уж лучше бы Джаред переехал к ней, уж лучше бы он собирал сейчас вещи в волнении и гневе. Наверное, тогда всем его шарфам от неизвестных дизайнеров досталось бы по полной программе.
Единственный дом, единственная дверь, и такое знакомоё: «Кто там?», голос усталый, низкий, мягкий. И тот факт, что осталось всего полчаса до исключительно абсолютной полуночи, отступает, прячется в сумраке теней на задворках сознания, потому что сейчас нужно лекарство, покой и немного коротких, ни к чему не приводящих разговоров, обрывочных фраз, которые на миг застывают в воздухе, опадая медленно, рассыпаясь на слоги и буквы.
- Можно я побуду у тебя немного?
Джаред больше не замкнут, нет, он спокоен и расслаблен, он растворён. В этом воздухе, в этом запахе – едва уловимом, но таком знакомом запахе дома. С облегчением вздохнув, он проходит по тёмному коридору туда, где неяркий свет настольной лампы так уверенно вычерчивает жёлтовато-уютный круг около дивана. Вот и его обычное место, оно всегда было здесь, на границе света и тени, на границе тепла и холода, когда после каждой нелепой и бессмысленной ссоры неимоверное желание обрести себя возникает внутри, иглой прошивая сознание. Нет лучшего места для осуществления мечты. Нет человека, с которым можно быть ещё более открытым.
- Вообще-то, он многим нравится, - задумчиво проговорил Шеннон, бросив на Мэтта непонятный для того взгляд.
Воктер пожал плечами.
- Что, намекаешь, что из-за повышенной конкуренции мне придётся записаться в очередь шестьсот девяносто пятым по счёту?
Старший Лето улыбнулся.
- Тогда уж ты точно не сдвинешься с мёртвой точки.
Джаред устроился в кресле на балконе, разложив на коленях огромную Карту мира, пытаясь выбрать место для съёмок следующего клипа. Его неожиданный кашель заставил Шенна и Мэтта вздрогнуть от неожиданности.
- Ветрено, - немного отрешённо заметил гитарист. – Твой брат простудится.
- Возможно, - кивнул старший Лето. – Но в этом случае именно у тебя есть повод нарушить его неуютное уединение и предложить тёплый шарф, плед или куртку. Проще не придумаешь.
Мэтт нахмурился, внимательно следя взглядом за другом, пытаясь понять, когда и где он успел перейти границы между дельными советами и откровенным сводничеством.
- Создаётся впечатление, - с подозрением протянул Воктер, - что найти пару Джареду стало твоей навязчивой идеей. Он не так давно расстался с Камерон, девушкой, на которого готов был жениться, а сейчас... Ты словно его личный психиатр, спешно подыскивающий подходящую и весьма щадящую терапию для пациента. Не кажется тебе, Шенн, что ты слишком торопишься?
Брови старшего Лето поползли вверх, когда он, поднявшись с углового дивана, стянул через голову свитер.
- Возьми, - бросил он Воктеру. – Он никогда не женится, Мэтт, это абсурд. Джей просто не создан для подобной жизни. Ему необходимы внимание и забота – это так, но быть открытой книгой для случайных людей – никогда. Сможешь разгадать его – окажешься на вершине мира.
Мэтт мог бы поклясться, что с того дня, когда они вместе пытались ответить на вопросы злополучного теста, Шеннон неуловимо изменился. Словно задумал что-то гораздо более серьёзное, чем обыкновенная попытка запереть брата и Воктера в одной комнате без света и возможности выбраться. Кстати, это было хотя бы отчасти забавно, чего нельзя сказать о недвусмысленных намёках со стороны барабанщика, его замечаниях и странных, чётко дозированных порциях информации о младшем Лето, который, как оказалось, был гораздо глубже и запутаннее, чем Мэтт мог себе вообразить.
Машинально поймав кофту, ощущая остаточное тепло человеческого тела, Воктер с сомнением посмотрел на друга, который лишь кивнул, прежде чем покинуть комнату. Добравшись до балконной двери, гитарист осторожно нажал ручку, надеясь, что предательский скрип петель не помешает ему почувствовать свежесть весеннего вечера, может быть, поговорить с младшим Лето, если тот не слишком занят.
- Привет, - несколько неуверенно пробормотал Мэтт, улыбаясь столь искренне и открыто, что у любого возникло бы непреодолимое желание улыбнуться в ответ.
Джаред бросил на него короткий взгляд, возвращаясь к карте. Он был уверен, что Азия с её утончённой культурой и своеобразной философией будет наиболее подходящим местом для съёмок. Пряная сладость, пожалуй, и скрытый смысл высказываний, Восточная мудрость и сильнейшее различие во взглядах на мир. Ему нравилось, сидя в кресле на балконе, мысленно представлять кадры будущего клипа, где красный и золотой стали бы основными цветами: закатное небо и последние лучи уходящего солнца.
И Мэтт.
На фоне пагод и маленьких храмов.
Так или иначе, он всё равно будет там, вместе со всей их командой, так что разумно вплести мысли о нём в общую картину, представшую на миг перед глазами, прямо сейчас.
- Здесь прохладно, - заметил гитарист, несколько смущённый отстранённым молчанием Джареда. – Вот.
Чёрный свитер – явно не его. Это кофта брата, который, кажется, уже успел покинуть студию. Возможно, где-нибудь внизу он пил кофе с Томо, или же стоял в пробке на проспекте, надеясь вернуться домой не позже одиннадцати... Рядом был лишь Воктер, этот парень, к которому младший Лето всё ещё относился с равнодушием. И всё-таки именно Мэтту в голову пришла мысль позаботиться о Джареде. От осознания этого немного потеплело на душе.
- Держи, - в ответ немного настороженный взгляд лесного зверька, который впервые встретился с людьми на одной из вьющихся, словно нить, лесных тропинок, не имея представления о врождённой жестокости и стремлении к разрушению, обманчивой доброте и равнодушной пустоте представителей данного класса. Маленький бельчонок готов доверять, ведь ему протягивают такой вкусный на первый взгляд хлебный мякиш, и не может даже вообразить себе он, что значит быть пойманным, заточённым в клетку, запертым изнутри и снаружи. Наслаждается моментом – вот оно – настоящее счастье!
Подумав, Джаред всё-таки пришёл к выводу, что простыть как раз перед началом тура – не самая хорошая идея, и натянул свитер, стараясь не обращать внимания на уколы шерстяных нитей, выправил футболку и снова устроился в кресле, притянув колени к груди.
- Китай, Мэтт? – осведомился он так неожиданно, что Воктер не сразу сообразил, о чём идёт речь. – Как думаешь?
- Идеально, - улыбнулся тот, прислонившись к перилам: внизу кипел вечерний город, только-только пробудившийся для своей насыщенной ночной жизни.
Украдкой взглянув на гитариста сквозь пряди длинной чёлки, Джаред осторожно прижался щекой к чёрному рукаву кофты, вдыхая знакомый запах. Табак и пот, и стылое тепло, и выхлопные газы, и пыль, и океан, и, пожалуй, намёк на присутствие...
Смешанные чувства, непонятные. Здесь нет брата, на балконе – лишь Мэттью Воктер, не имеющий ничего общего с Шенноном Лето, кроме работы и призвания. И это действительно сбивает с толку.
- Чёрт, - было тесно, темно и казалось, что воздуха не хватает.
- Это моя вина, - проговорил Шеннон, находящийся по другую сторону «баррикад». – Замок заело, прости, Джей. Придётся подождать мастера по ремонту.
Этот маленький закуток, предназначенный для хранения оборудования, старых гитар, испорченных микрофонов и прочего мусора, при отсутствии света казался ещё меньше, а окон – даже узких, маленьких – проектом запланировано не было.
- Прорвёмся, - сказали справа под аккомпанемент столкнувшихся в неравной битве старых тарелок старшего Лето. Новые привезли не так давно, поэтому распрощаться с прежними брат ещё не успел.
- Шеннон, - испуганно пробормотал Джей, прижавшись к двери – единственному ориентиру в этой плотной словно суфле темноте.
- Я позвоню в ту контору ещё раз, - успокаивающе. – Попрошу, чтобы они поторопились.
Шаги, постепенно удаляющиеся, и, наконец, тишина.
- Замечательно, - тяжело обронил младший Лето, надеясь, что Мэтта ещё не сожрали какие-нибудь адские твари, вылепленные из этого окружающего мрака. Этакий hand-made, хотя всё равно страшно.
- Не унывай, - это звучит, чёрт побери, так литературно – книжно, словно фразы «не загружайся», «не заморачивайся» и «грёбаные электрики!» внезапно утратили своё сленгово – смысловое значение и великую цель служить нуждам разговорной речи. – Кто-нибудь вытащит нас в течение, по крайней мере, двух часов.
И это поддержка? Дружба? Что это вообще?
- Два часа, - голос Джареда звучал почти весело, - Всего-то чёртовы сто двадцать минут в удушающей тьме. Дела...
- Это так...
- ...бессмысленно, - резко оборвал Мэтта младший Лето. – Теряем время, сходим с ума, ждём, когда подключат электричество...
- Ты можешь подумать, - тихо проговорил Воктер. – Разве можно найти ещё более подходящее для подобного занятия место? Ничто не отвлекает сознание от процесса, ни ярких цветов, ни суеты, ни хаоса.
- Сложно, - возразил Джаред. – Стоит только наметить точку в этой темноте, пусть лишь воображаемую, как мозг рождает образы, размытые пятна, что расцветают перед глазами подобно цветкам.
- Четверть часа – и готова новая песня, - подколол его Мэтт. – Ты и во сне пишешь стихи?
Тишина вместо ответа, кажется, Джей принял решение молчать и ждать перемен. Басист улыбнулся, чувствуя себя человеком, который пытается дышать под водой: темнота оседала на коже и волосах, стягивая, сковывая.
Комната – это картонка, обклеенная чёрной бумагой, и, кажется, такого понятия, как расстояние, здесь просто не существует. Границ больше нет, и пространство бесконечно настолько, что разум отказывается понимать и принимать новые только что выдуманные законы. Наверное, именно поэтому столкновение неизбежно.
- Мэтт? – они путаются, спотыкаются о ноги друг друга и почти падают, но одна из, казалось бы, безвозвратно утраченных стен неожиданно предлагает помощь и поддержку в столь сложном деле «как разойтись без ущерба здоровью в пространстве в четыре квадратных метра».
- Джей, теперь вправо, - в темноте легко перепутать стороны света и собственные руки, поэтому парни налетают друг на друга вновь, и Воктер готов поспорить, что в этот раз без шишек и ссадин не обошлось. – Нет! Чёрт...
Тишина, которую разбивает тихий смех, становясь с каждой минутой всё громче и заразительнее.
Басист замер, допустив на миг мысль, что в тот момент, когда замок зажал в стальных челюстях ключ, а электрикам прошло в голову отключить свет и заняться проверкой проводки, в комнате был кто-то третий, человек, который теперь смеялся так непривычно громко и искренне, что это было вовсе не похоже на Джареда, по крайней мере, на того младшего Лето, которого знал Мэтт.
- Кажется, я отделался синяками и отбил себе задницу, - неожиданно замолчав, серьёзно проговорил Джей, умело используя дикий контраст для того, чтобы удивить Воктера ещё больше.
Протянув вперёд руку, младший Лето осторожно коснулся рукава толстовки Мэтта, потянув ткань за край.
- Ты ещё здесь? – не вопрос, утверждение. – Ответь.
Мэтт кивнул, не задумываясь о том, что в темноте его жест совершенно бесполезен, и шагнул чуть ближе, устроив руки на плечах Джареда. Тот вздохнул, чувствуя, как тепло просачивается медленно сквозь ткань рубашки, словно дождевая вода через специальный походный угольный фильтр. Почти единение – но всего на миг.
- Не волнуйся, Джей, я вытащу тебя, - Шеннон, похоже, раздобыл где-то инструменты, намереваясь спасти младшего брата, а заодно и басиста, который сейчас предпочёл бы остаться в ставшей гостеприимной темноте и, может быть, услышать настоящий смех младшего Лето ещё раз.
Мэтт Воктер часто жалел о том, что у него не было ни братьев, ни сестёр. Иногда, будучи невольным свидетелем проявления родственных чувств, он испытывал своего рода умиление, задумываясь о том, каким бы братом мог быть он. Человек – тот, в чьих жилах течёт кровь, по составу сходная с таковой у всех людей, но более всего напоминающая твою собственную – это возможность быть рядом, прикасаться, делиться мыслями и оставаться по-своему заботливым. Учиться терпению и пониманию – по мере сил. Принимать совершенно определённую сторону в споре – как правило. Естественное отсутствие преград. Особая близость, равной которой нет и не будет. По сравнению с отношениями между детьми и родителями связь братьев и сестёр гораздо глубже, прочнее и обоснованнее. Противопоставление. Борьба двое на двое. Справедливость. Это и есть семья, в которой каждый в праве, вернувшись под вечер, получить свою собственную порцию внимания и яркую искру душевного тепла. Идеально. И поэтому не слишком убедительно.
Нет.
Братья и сёстры – это утешение в моменты, когда мир рушится, мир скалит зубы и норовит втоптать в грязь. В такой ситуации родители обычно принимают сторону, противоположную той, что близка их детям. Что, если подумать, уже никого не волнует: составляющие тандемов гораздо более заинтересованы друг в друге, чем в предмете спора.
Мэтт видел это, чувствовал. Даже на многочисленных фотографиях их команды Шеннон и Джаред были чуть ближе друг к другу, что мгновенно бросалось в глаза. Каждый мог бы ощутить незримую связь, прочную нить, стальной отрезок проволоки, связывающий их. Синие и карие – в их глазах блеск, в их глазах безграничная решимость, но между ними есть и свои различия.
Ты внимательно изучаешь снимок и в какой-то краткий момент замечаешь, что защита и потребность в заботе – полюса их собственного Земного шара. Роли. Они играют в добровольно выбранном спектакле и, надо сказать, достаточно убедительно для того, чтобы органично вписываться в окружающую реальность. И это действительно правда – то, что они сплетают пальцы, когда дают интервью, сидя за длинным, накрытым скатертью столом. С противоположной стороны невозможно увидеть хоть что-то, находясь совсем рядом, по правую руку от Джареда или Шеннона, нельзя не понять, насколько сильна эта взаимоподдержка.
Это решение проблемы, ведь лучше всё равно не будет, Мэтт знал. Среди родственников только кузины, пожалуй, могли бы претендовать на роль самых близких и родных, но пользоваться случаем они не спешили. Не имея возможности заботиться и защищать, Воктер украдкой наблюдал за братьями Лето, отделяя их собственные ритуалы и традиции, символы и особые словечки, понятные лишь им двоим, от обыденности и взаимоотношений с окружающими. Не было занятия более интересного, чем раскрывать их тайны, разгадывать загадки, получая взамен ощущение присутствия, ощущение участия и вовлечённости. Своеобразный способ борьбы с одиночеством. Притвориться предметом первой необходимости в мире, выдуманном другими, созданном, выстроенным, обеспеченным своими законами и правилами.
- Я не люблю, когда день так пуст и бессмыслен, словно все эти минуты и часы были бесцеремонно свалены в грязное мусорное ведро.
Шеннон усмехнулся: он почти привык к подобным выходкам брата - на того порой находило странное вдохновение, благодаря которому, пожалуй, он и был способен творить.
Это был четверг – обыкновенная мечта бездельника и лентяя, день, который был примечателен лишь тем, что работники звукозаписывающей кампании устроили забастовку, требуя повышения заработной платы, поэтому с репетицией и записью сингла ничего не вышло: Джаред был раздосадован. Честно говоря, басиста несколько насторожила столь спокойная реакция друга на события, которые в любой другой день привели бы к невероятнейшему скандалу, сравнимому по масштабам разве что с нашествием разъярённой саранчи на фермерские поля Канзаса. Но затем Воктер понял, что младший Лето в конце концов поддался всеобщим настроениям, отказавшись от попыток срочно предпринять что-нибудь и исправить ситуацию, и всё его размытое и бутафорское недовольство выразилось лишь в паре крепких слов в адрес начальства. Впрочем, Джей был даже рад возможности провести немного времени с братом. Мэтт застал их оккупировавшими студийный диван: пока Шеннон листал журнал, Джаред прилёг, устроив голову на коленях старшего Лето, задумчиво разглядывая его сосредоточенное лицо.
- Ты что, вычитал там о решении всех глобальных проблем человечества? – шутливо поинтересовался он, пока Мэтт, затаив дыхание, наблюдал за тем, как пальцы Шенна машинально перебирают тёмные, чуть вьющиеся пряди волос. Старший Лето имел на то право, и для окружающих это не должно было бы выглядеть странно, но... Воктер мог бы поклясться, что ничего более естественного и предосудительного одновременно он не видел. Ему неимоверно захотелось ворваться в комнату, разбить эту мягкую тишину, рассказать забавную историю, рассмеяться, нарушить уединение любым способом. Мэтт покачал головой, улыбнувшись. До чего же странные мысли приходят порой в голову!
- Нет, - пожал плечами старший Лето. – Всего лишь увидел фотографию ударной установки Ludwig. Хотелось бы мне сыграть на такой...
- Давай купим, - легкомысленно проговорил Джаред, чуть повернув голову, прижавшись лбом к боку Шеннона, усмехнувшись, закрыл глаза, протянув руку, чтобы проверить, боится ли его брат щекотки.
Старший Лето вздрогнул от неожиданности, засмеялся, оттолкнув Джареда от себя, едва не спихнув того с дивана, но вовремя спохватившись. В следующий же миг старший Лето зажал плечи брата в стальных тисках тренированных рук, лишив Джареда возможности вырваться и даже пошевелиться, наклонившись так, что расстояние между ними сократилось до минимума, и Мэтт невольно почувствовал себя лишним, хотя и спасительные сумерки коридора скрывали его от посторонних глаз.
- Шенн, - пробормотал младший Лето чуть смущённо, не зная точно, как ему следует реагировать на эти крепкие, очень крепкие объятия. – Не надо.
Вздох.
Это лишь очарование момента, и сейчас всё пройдёт. Старший Лето разомкнёт круг, отпустив брата, вернётся к журналу.
- Есть отличная стереосистема, - несколько отрешённо проговорил он. – Солидные басы.
Младший Лето окинул его пристальным взглядом, надеясь обнаружить признаки растерянности или неловкости, но брат был спокоен и собран – словно перед прыжком в ледяную воду. Не напряжён – нет! – просто предельно сосредоточен.
Стереосистема для того, чтобы проигрывать саундтрек к жизни.
Когда вы любите и любимы, то разногласия с ним (с ней) означают для вас:
А. волнения
Б. досаду
В. препятствие
Г. незначительное неудобство
Мэтт задумчиво погрыз кончик карандаша. Для него любая ссора была почти катастрофой, ощущение подросткового возраста «всё пропало» возвращалось раз за разом. Наверное, именно поэтому Воктер всегда старался избегать скандалов, предпочитая найти хотя бы неявный компромисс, нелогичное, но срабатывающее завершение ссоры, слова, за которыми уже не последует обвинений и жалоб. Получалось не всегда. Глядя на Джареда, рвущего струны гитары, Шеннона, избивающего барабаны, басист в очередной раз убеждался в том, что ни с одним из них подобный фокус не прошёл бы. С младшим Лето, по крайней мере, точно. Никто не любит скандалить, но многих легко заставить вскипятить собственную кровь так, чтобы запала хватило на весьма долгий период времени. Пожалуй, Джей принадлежал именно к этой категории людей. В его голубых глазах загоралось тёмное пламя, в них отражалось предгрозовое небо, и Мэтту хотелось бы научиться справляться с детским бессильным страхом перед стихией. В этом случае спокойная ореховая зелень глаз старшего Лето была как нельзя кстати, усмиряя огонь, становясь свого рода укрытием от проливного дождя, грома и молний. Наверное, поэтому они чаще всего были вместе – как оголённый провод и предохранитель. Сгореть могли бы оба, но высокое напряжение привязанности и доверия спаивало их без чьей-либо помощи в единое целое.
- Если бы у нас были отношения, - протянул Мэтт, не обращаясь ни к кому конкретно, хотя Шеннон, который был здесь, в комнате, забравшись на подоконник, внимательно изучал ударную партию одной из песен, - то после первой же ссоры всё закончилось бы...
Старший Лето усмехнулся:
- Почему это?
- Я никогда не пришёл бы мириться первым, а Джаред... Он слишком горд, чтобы перешагнуть через собственные принципы.
Шенн с трудом подавил смешок:
- И это всё? В этом твоя причина? Сколько же романов у тебя было за всю жизнь? Хотя, нет, другой вопрос, длились ли отношения дольше пары недель?
Мэтт задумался.
- Конечно, - проговорил он, наконец, впрочем, не спеша комментировать собственный ответ.
- Не говори мне, что не было ни ссор, ни скандалов, за которыми последовало бы выяснение отношений и, как завершающий аккорд – примирение. Не поверю.
- Да нет же, были!
- Замечательно, - кивнул старший Лето. – Тогда и волноваться не о чём.
- Джаред – это нечто совершенно другое.
- Джаред – тоже человек. Он бывает странным, но не более того. И, конечно же, он умеет прощать. Хотя есть вещи, которые ранят его сильнее прочих. Измена, например, или ложь, но бывает ложь во спасение...
- Тяжело, - вздохнул Воктер. – Мне будет тяжело, да и ему тоже. Кажется, ничего у нас не выйдет.
Шеннон нахмурился.
- Чёрт побери, но ведь ты даже и не пытался особо! Джей знает, что на свете существует множество людей, которые хотят его, грезят о нём, мечтают, но ему нет до них дела. Важны те, кто рядом, а ссоры и скандалы – неизбежные подводные камни жизни, думать о которых надо лишь в одном случае: чтобы не совершать подобных ошибок в будущем.
- Но стоит лишь мне представить его раздражённым, злым, как становится страшно...
Старший Лето вздохнул. Он знал брата разным – и многогранным тоже. И в каждом состоянии Джареда были и положительные моменты. В ссоре – предвкушение примирения, в усталости – сонная улыбка перед сном, в досаде – последующее расслабление и спокойствие. За каждым событием скрывается ещё одно – реакция, последствие или же просто очередная стеклянная бусина на прочной нейлоновой нитке времени. Словно чётки, и стоит лишь перекинуть один шарик, как очередь дойдёт и до следующего, нужно только немного подождать.
- Шутки разума, - пробормотал Шенн. – Ты сам накручиваешь себя. Это всё равно, что ждать, когда рак разъест твои лёгкие, хотя пока ты даже и курить не пробовал. Ты просто видишь, как это делают другие, и в один прекрасный момент тебе приходит в голову мысль: если вдохнуть этот обжигающе – горький дым, почувствовать, как он пожирает слизистую, пропитывает лёгкие, то затем, лет через десять, можно будет умереть в мире, невыносимом кашле и спокойствии. Это глупо и неразумно.
Мэтт чуть улыбнулся.
- Ссора – естественный процесс корректировки. Привыкание. Хотя Джей, конечно, крепкий орешек, не так уж просто заставить его отказаться от собственных привычек и причуд. Но попытаться-то следует.
Басист в сомнении качнул головой:
- Вдруг не получится...
- Послушай, - нетерпеливо перебил его Шеннон, - меня уже бесит эта твоя нерешительность! Хватит лезть ко мне с расспросами, пойди и скажи что-нибудь Джареду, уверен, ему сейчас немного одиноко, раз уж он пьёт кофе в кафе, что на первом этаже, без меня.
- Может быть, он стремится к этому.
- Поверь мне, нет, - проговорил старший Лето. – Ему нужен собеседник. Он отчаянно нуждается в заботе.
- Тогда почему бы тебе не...
- Потому что это роль для тебя, - неожиданная жёсткость. – Иди.
Мэтт кивнул, направившись к двери, захватив по пути куртку.
- Я не могу, - прошептал Шенн, когда друг покинул студию. – Мне жаль, Мэтт, не я не имею права давать надежду, которая на самом деле лишь выдуманная, туманная и никому не нужная.
Название: Shut in
Автор: Reno
Категория: slash, angst, romance
Рейтинг: NC-17
Пейринг: Шеннон/Джаред, Мэтт/Джаред, намёки на Шеннон/Томо
Примечания: упомянутый тест взят из журнала Psychology
Предупреждения: присутствует Мэтт Воктер; возможный ОСС; относительная туманность; не имею представления, есть ли у Мэтта братья или сёстры; странный конец – здесь уж ничего не поделать; возможны случаи специфической логики или её отсутствия =)
От автора: большой размер – это уже моя больная тема. Всем, кто выдержит это испытание – отдельная благодарность! =) Это НЕ является очередной попыткой объяснить уход Мэтта. Это просто рассказ о том, что история, так или иначе, развивается по спирали, как бы мы ни старались что-то изменить. Надеюсь, вам удастся собрать все события воедино. Спасибо за внимание!
Начало
Для вас понятие «эмоция» может быть синонимом слова:
А. «интуиция»
Б. «возбуждение»
В. «разрушение»
Г. «демонстрация»
- Пожалуй, первое... Хотя и не слишком уверен – в равной степени может означать и третье.
Эмоция – интуиция. Эмоция – разрушение. Какое странное сочетание.
- Нет времени на это. Я спешу.
- Шенн, всего минута, - проговорил Мэтт, прекрасно понимая, что друг почти на пределе из-за этих дурацких вопросов теста, обнаруженного в одном из бесплатных изданий, что пачками раскладываются недобросовестными почтовыми служащими по переполненным ящикам. – Последний вопрос – и ты свободен как птица!
Старший Лето недовольно поморщился: четверть часа назад он должен был покинуть студию, чтобы добраться до дома по воспалённому вечернему проспекту, страдающему от переизбытка маленьких злобных автомобилей, владельцы которых не собирались церемониться друг с другом. Взаимная ненависть. Неподдельная и почти неосознанная. Выросшая из раздражения и усталости. Сервированная вместе с нездоровым возбуждением и досадой. Такие сильные чувства, что стоит лишь объединить всех этих людей – осветить можно будет весь Лос-Анджелес. Мы склонны затрачивать столь много энергии, бурно выражая и недовольство, и радость. Любой почувствует себя опустошённым, выпитым до дна, иссушённым...
Вот какое испытание предстояло пройти Шеннону, и ему действительно требовалось морально подготовиться, чтобы выиграть в битве за свободную полосу шириной в полтора метра, которая приведёт его к дому. Необходимо отдохнуть.
- Вас поразила любовь с первого взгляда. И теперь вы:
А. боитесь, что любовь вас измучает
Б. больше не боитесь почти ничего
В. боитесь, что вас будут любить меньше, чем любите вы
Г. боитесь гормональной бури
- Чего? – недоверчиво протянул Шеннон, услышав последний вариант. – Что за чушь ты читаешь?
- Бесплатные гороскопы, объявления, анекдоты, - пожал плечами Мэтт. – Ты обещал помочь. Как бы ответил Джаред?
- Тот пункт с гормонами отпадает сразу, - уверил его старший Лето, усмехнувшись. – Думаю, он боится, что новая привязанность опустошит его, поэтому обведи букву А. И я, наконец, отправлюсь домой.
- Ты ведь собирался к брату? – Мэтта заинтересовал следующий вопрос, но высказать мысль вслух он не решился.
- Ммда, - протянул старший Лето. – Надеюсь, я смогу добраться туда в целости и сохранности.
- Удачи.
Невнятное мычание в ответ.
Если бы вы вновь встретили вашу любовь спустя несколько лет после того, как с ней расстались, вы бы:
А. взволновались
Б. почувствовали любопытство
В. смутились
Г. были довольны
Воктер сосредоточенно нахмурился, пытаясь представить себя на месте Джареда, только вот ничего из этого не вышло. Сам бы он, возможно, переволновался, но младший Лето...
Наверное, ни один из вариантов не подошёл бы для того, чтобы описать состояние отчуждённости и равнодушия. Все эти выдуманные безвестным псевдопсихологом ответы предполагали, так или иначе, определённую степень заинтересованности опрашиваемого в бывшей пассии. Джей вряд ли жертвовал хоть ничтожным фрагментом собственной души, чтобы хранить воспоминания. Для собственного же блага он лишал себя и боли, и переживаний, лишал своё сердце необходимой тренировки, терапии страдания, которая требуется любому человеку, дабы улучшить защиту сознания, научиться преодолевать сложности.
Старший Лето остановился у двери, облокотившись о стену, пристально наблюдая за другом, выражение лица которого полностью отражало внутреннее состояние: неясная пока тревога, сомнения и разного рода догадки.
- Надумал подкатить к нему – предупреждаю сразу, - устало прикрыл глаза Шенн. – Джей временами хуже, чем Снежная Королева. Ему порой почти ничего не стоит заморозить тебя, разбить, сломать. Осторожней.
Мэтт вздрогнул. Взглянул на старшего Лето с недоумением и тревогой. Нет. Покуда ему требовалось узнать Джареда немного получше.
- Ты поймёшь, насколько он заперт изнутри, - немного печальная улыбка. – Он вовсе не лишён эмоций, просто скрывает и страх, и радость. И, кстати, время не ждёт.
Старший Лето покинул помещение, кивнув вместо обычного дружеского прощания. Воктер вздохнул, пролистывая несколько страниц в поисках результатов теста. Погрешность предположительно составила значительный процент, учитывая то, что ни он сам, ни Шенн не смогли бы ответить на все вопросы предельно точно.
«Вы очень эмоциональны. Парализующий страх, беспредельная любовь, смущение из-за ерунды... Вы легковозбудимы. Почему бы и нет? Но если вы принимаете эмоции, к которым привыкли, то новое переживание, застав вас врасплох, может выбить из колеи. Вам необходимы ободряющее участие и доверие других, они дают вам силы направлять в нужное русло эмоции, которые вас обуревают...»
- Когда тебе будет двадцать, ощущение пропасти между вами исчезнет, - успокаивающе проговорила Констанс, стоило лишь Шенну упомянуть о своей недавней ссоре с братом. – В подростковом возрасте это чувствует гораздо сильнее, поверь мне. Четырнадцать и пятнадцать – совершенно не одно и то же. Сейчас сложно осознать это, ведь всего год назад тебе было столько же, сколько и Джареду, и отчего-то ты думаешь, что был разумнее, сдержаннее... Ведь, правда?
Шеннон пожал плечами, не желая признавать очевидный факт. Глядя на брата, он всё время старался понять, как же вышло, что они совсем разные. Джей – ему сложно усидеть на месте, в школе учителя жалуются на его непослушание, а старший Лето – образец для подражания. Быть авторитетом – обычно и обыденно, принять тот факт, что брат никогда не успокоится – странно, но мама призывала сына быть терпимее, снисходительнее. Шенн старался, только вот не всегда получалось. Его спокойствие и потребность в равновесии и балансе внутреннего и внешнего миров разбивались о неуёмную энергичность и эмоциональность Джареда. И порой эта разница темпераментов была по истине невыносимой.
- Ты ведь добрый, - улыбнувшись, проговорила Констанс, - я знаю, и твой брат чувствует это, будь уверен. Когда-нибудь Джаред оценит тебя и твоё отношение к нему. А ссора – увидишь, вы помиритесь в скором времени, ведь так всегда и бывает.
- Я дома! – этот голос, слишком звонкий пока, ещё не начавший ломаться, был подобен ультразвуку – и у Шеннона снова заболела голова. – Привет.
Он возник в дверном проёме, застыв на границе между коридором и кухней. Нерешительно посмотрел на брата, стараясь понять, продолжается ли война, или уже можно объявить перемирие. Шеннон вздохнул, поднимаясь на ноги, бросая на мать усталый взгляд, но Констанс кивнула, возвращаясь к грязным тарелкам и ложкам, заполнившим раковину. Джаред – улыбка до ушей – бросился к брату, повиснув у того на шее, прижимая к себе с такой неожиданной силой, что старший Лето удивлённо выдохнул, пытаясь устоять на ногах, но это оказалось весьма проблематично, особенно в тот момент, когда губы брата на миг прижались к его собственным, неумело и, впрочем, ни на что не претендуя, а в голубых глазах сверкнул озорной огонёк.
- Какого чёрта, Джей! – чуть оттолкнул младшего Лето Шеннон, улыбка вышла вымученной, наверное.
Констанс с тревогой выглянула из-за холодильника, едва не выронив овальное фарфоровое блюдо:
– Что случилось, мальчики?
Джей помотал головой, отступил на шаг, закусив нижнюю губу.
Шеннон пребывал в замешательстве, надеясь, что всё разрешиться как-нибудь само собой, а они сейчас отправятся в гостиную и посмотрят интересный фильм, добытый в прокате.
- Я просто, - легкомысленно пожал плечами Джаред. – видел сегодня Джерри Сандерса и Николь Шерри, они целовались за гаражами у школы. И как им было не противно!
Старший Лето старался выглядеть серьёзным.
- И подумал – неужели это и вправду так мерзко, как кажется, - Джаред был сама непосредственность – пожалуй, только он мог вести себя так, что вопрос «Мама, а Бог женат?» в шесть часов утра казался нормой.
- И что, выяснил? – решился, наконец, спросить Шеннон, невольно вспомнив о происшествии. Сухость губ, пожалуй, была одним из доминирующих ощущений. Чуть обветренные и тёплые, совершенно обычные. Шеннон пожал плечами. Если бы он закрыл глаза в тот миг, то, пожалуй, не смог бы отличить этот поцелуй от любого другого, пережитого им, и это почему-то беспокоило. Словно лёгкое прикосновение было самым заурядным, повседневно – будничным. Хотя Шенн не привык ещё относиться к подобным вещам, как к неотъемлемой части чего-то гораздо более грандиозного, он смутно ощущал, что ему совсем не было неприятно. Кажется, даже наоборот, но ведь многие девочки в школе предлагали ему нечто подобное, и в этом не было ничего шокирующего. Но Джей...
- Ага, - радостно кивнул брат. – Оказалось, не так уж это и плохо, только выглядело всё равно по-идиотски. Как будто кто-то намазал им губы клеем.
Он покачал головой, недоумевая, что же Джерри и Николь могли найти в столь странном занятии. Шеннон усмехнулся, машинально пригладив ладонью вихры брата, и вздохнул. Всё-таки Джаред – это уникальность в чистом виде. Необъяснимо и непостижимо. А что будет, когда он станет расспрашивать старшего Лето про секс?
- Эй, большой брат, - протянул младший Лето, отчаявшись дождаться ответа. – Ты заснул?
Шеннон пробормотал что-то невнятно, встряхнув головой. Пиво странно действовало на его мозг, смешиваясь с усталым теплом и остатками напряжения. Простояв в пробке чуть больше получаса, он выехал на дорогу, ведущую к пригородам Лос-Анджелеса, радуясь тому, что ещё легко отделался.
- Просто замотался, - проговорил он тихо, прикрыв на миг глаза. – Сегодня привезли новые барабаны для выступления, так эти грузчики чуть не поломали всю аппаратуру, готов был убить их!
- Ого, вот она – истинная сущность Шеннона Лето, - поддразнил его брат, улыбнувшись. Он вздохнул неопределённо, откинувшись на спинку дивана, запрокинув голову так, что бугорок кадыка отчётливо проступил под кожей.
- А на что ты потратил весь день? – поинтересовался Шенн, стараясь, чтобы его голос не звучал так устало. – В студии ты не появлялся.
- Ненавижу всю эту суету с ремонтом и погрузкой, - признался Джей. – Чувствую себя потерянным и ненужным. Да и вряд ли я могу сравниться по силам с двухметровым верзилой, способным разломать мою гитару двумя пальцами.
Шеннон усмехнулся.
- Я прекрасно помню о твоём отношении к подобного рода вещам, - пробормотал он, удивляясь самому себе. Он давно обещал себе, что не станет использовать этот тип интонаций – низкий, шершавый шёпот, который наждаком царапает горло – чтобы не провоцировать лишний раз. – Но в этот раз было гораздо лучше, чем в обыкновенный переезд. Всё, что нам оставалось – это следить за тем, чтобы ни одна гитарная струна не стала своего рода сувениром. Только вот бас Мэтта немного пострадал – колки сбили, и пришлось настраивать всё заново. Воктер расстроился.
Джаред покачал головой:
- Так похоже на него. Вместо того чтобы потребовать плату за ущерб, он впал в уныние. Нельзя позволять эмоциям управлять твоим сознанием.
- Он единственный в своём роде, - возразил Шенн. – Таких людей я ещё не встречал.
- Но это слабость, - отмахнулся младший Лето. – И это не для меня.
Его брат вздохнул, задумавшись. Ему порой казалось, что именно он виноват в подобной позиции Джея. Когда-то давно его раздражала эмоциональность брата, теперь же его пугал трезвый взгляд младшего Лето на жизнь. Джей принимал вещи так сухо, так странно и равнодушно, что становилось не по себе. Но, как ни странно, он выбрал подобную позицию сам.
- Я ненавижу переезды, - шёпотом признался Джаред, заворачиваясь в простыню. Кровать была узкой для них обоих, но выбирать не приходилось. – Меня бесит, что здесь так холодно и пусто, и на окнах нет занавесок, поэтому кажется, будто они вымазаны чёрной краской.
Шеннон хмыкнул, отмечая витиеватость фразы.
- Маме, наверное, тоже страшно, - пробормотал младший брат в полусне. – Ведь у неё нет тебя.
Он всегда устраивался так, что их ноги путались в покрывале, пальцы рук переплетались, словно они прирастали друг к другу, но возможность подобного единения возникала лишь в подобные нестабильные периоды, когда привычные вещи покидали свои тёплые места, сваленные в грузовик, мёртвые, перевёрнутые вверх дном, уезжали в ночь и неизвестность нового дома. Констанс не желала привыкать к людям и городам, она не смела привязываться к тому, что всё равно рано или поздно ушло бы из её жизни. Половину всех этих старых стульев и полок можно было бы смело выкинуть, так что нового места проживания достигали лишь избранные – по крайней мере, в этом случае. В следующий же раз даже эти фавориты сдавали позиции. В данный момент Джаред и Шеннон делили единственную кровать, оставшуюся в доме. Мать спала в соседней комнате.
- Мне так тепло, - пробормотал Джаред. – Мне хорошо, хотя я точно знаю, что утром, когда я снова увижу клочья пыли в углах, тёмные пятна на стенах, снова станет тоскливо. Так что буду наслаждаться моментом.
Пятнадцать лет, подумал Шеннон. Ведь ему всего пятнадцать.
Он чуть вздрогнул, почувствовав, как руки брата обвили его талию.
- Джей, - хочется предупредить, попросить не делать так, объяснить, хотя ведь всё равно не поймёт... Как бы он не старался быть рассудительным и по-житейски мудрым, настолько равнодушным был он по отношению к правилам и запретам. И ничего, кроме ссоры, из этого бы не вышло.
- Не должно быть так, - пробормотал Шеннон. – Ты не должен думать, что это нормально.
Джаред вздохнул во сне, ещё сильнее вцепившись в брата.
Ему пятнадцать, но он не желает отпускать кого бы то ни было. И эмоции – столь важная часть его жизни, что движет им, управляет им, подчиняет его всецело. Стоит лишь только сказать «нет», как его глаза наполняются слезами, отчего радужка становится синей, как жаркое летнее небо. Шеннону было бы трудно определить границы.
- Знаешь, почему он мне нравится? – осторожно спросил старший Лето, коротко взглянув на брата.
Тот пожал плечами в своей обычной манере «давай, удиви меня», и Шеннон решил продолжить.
- Он так похож на тебя самого в детстве.
Эта фраза – провокация, повод начать войну и ядерная бомба сознания, старшему Лето это прекрасно известно. Но в то же время – это и возможность расшевелить брата, заставить его вспомнить прошлое, задуматься, может быть.
- Нет, - отрицание. Легко отвергать то, что тебе невыгодно. – Я был совсем другим.
Шеннон понимающе улыбнулся. У него самого порой случались приступы невероятного упрямства. Но ведь это было правдой – Мэтт Воктер, человек, лишённый хитинового панциря отчуждения, был мягок и добр. И, пожалуй, достаточно эмоционален и раним для того, чтобы быть претендентом на роль «похожего на пятнадцатилетнего младшего Лето». Но раз Джаред не желает слушать...
- Однажды и он закроется, однажды и он поймёт, - пробормотал Джаред, кажется, с каплей обиды в голосе. – Невозможно продираться сквозь жизнь, не имея брони.
Он сам так захотел, но на это были свои причины.
- Раз, два, три, четыре, - Шеннон следил по часам, хотя понимал, что это несусветная глупость. – Чёрт, Джей, ты не продержался и пятнадцати секунд. Слабак.
Младший Лето выглядел уязвлённым.
- Ты предлагаешь мне не дышать полминуты лишь ради того, чтобы научиться целоваться? – скептически поморщился он. – Отчего-то у меня создаётся впечатление, что всё это – одна большая подстава.
Шеннон демонстративно закатил глаза.
- Не хочешь – не мучай себя.
Джаред неопределённо дёрнул плечом, пребывая в нерешительности.
- Но ведь это почти невозможно, - пробормотал он, нахмурившись. – Это, чёрт побери, нереально, Шенн. Скажи, ну, в чём здесь секрет?
- В адреналине, - усмехнулся Шеннон. – Всё дело в нём. Не стоит мучить собственную подушку в надежде научиться делать всё правильно. Заработаешь себе головокружение от недостатка воздуха, ничего более, бро.
Джей склонил голову набок. Любопытство терзало его, и он, ведомый этим чувством, не смог сдержать улыбки лишь при мысли о том, каким будет результат.
- Найди себе подружку, Джей, - проговорил старший Лето. – Ты сможешь преодолеть трудности с дыханием, всё выйдет само собой. Позволь этому чувству управлять тобой.
Джаред качнул головой в сомнении. Ему не было дела до какой-то там абстрактной девушки, ему хотелось понять, как это работает, когда в голове туман, в голове мрак, и тело действует на одних только инстинктах, и в крови взрыв, так что сопротивляться нет смысла.
- Ты вырастешь с этим, начиная робко, осторожно, и со временем осознаешь суть происходящего. И, знаешь, ведь это так чертовски приятно, - почти шёпотом, на самой грани между голосом и шелестом осенних листьев, ленивая вибрация голосовых связок с неосознанной обаятельной хрипотцой. – Это непередаваемо, и поэтому я не хочу рассказывать, иначе выйдет, как с тем фильмом, который ты так и не досмотрел до конца – и только из-за того, что я по глупости сболтнул, что все герои вымрут, как мухи.
- Раз, два, три...
- Это бесполезно, - покачал головой Шеннон, чувствуя, как першит в горле от собственных интонаций. – Тебе нужен живой человек, только в этом случае сработает, а сейчас... Ты просто теряешь время.
Повтор. Это определённо был полнейший дубляж ощущений – и сухая теплота мягких губ, и невольная неопытность, за которую, тем не менее, не было стыдно, ведь столь мягкое прикосновение не смогло бы причинить действительно ощутимой боли.
Вот что значит – потерять голову. Потерять руки, ноги, всё своё тело, лишь бы отдаться ощущению целиком и полностью. Мозги сгорают, как стоваттные лампочки в сумрачных коридорах панельных домов. Там темно, там крысы и жуть в пыльных, затянутых паутиной углах и закутках у мусоропровода, но где бы они сейчас не находились, в какую бы дыру не привезла их Констанс со своим более чем странным понятием «дом, который не должен пожирать индивидуальность человека», неуютные комнаты с отстающим линолеумом и пожелтевшими от времени обоями, узкими грязноватыми окнами и протёртыми до дыр половиками не в силах были бы изменить ход событий.
Джаред простонал невнятно, не открывая глаз, когда язык брата коснулся его собственного всего лишь на краткий миг, чтобы затем исчезнуть столь же неожиданно и, казалось бы, безвозвратно. Младшему Лето отчаянно хотелось почувствовать влажное прикосновение ещё раз, чтобы разобраться в себе, расставить всё по местам, изучить и понять, отчего же лишь одна секунда, напоминающая вспышку молнии, заставила его тело гореть невиданным пламенем, адским пламенем, неумолимым, неукротимым. И было так плевать на воздух, так плевать на весь тот кислород, что требовался сердцу, мозгу, потому что ни лёгких, ни вен у него больше не было – всё его существо было поглощено одним лишь поцелуем. Он жил одним лишь поцелуем. Он был одним лишь поцелуем – и ничем более, даже если подобное существование заключается лишь в недолговечности единственной капли слюны, осевшей на губах.
- Джаред, - этот стон вовсе не полон безграничного удовольствия. Это стон боли, стон отчаяния, хрип умирающего животного. – Чёрт возьми, зачем же ты делаешь это со мной?!
Это не крик, полный злобы или досады, это как признание. Признание собственной слабости, несдержанности. Утрата контроля, пожалуй. А ещё – что-то среднее между намерением заехать кулаком в глаз и желанием повторить всё.
В мамином зеркале, что примостилось на комоде, в той его стороне, что увеличивает так нелепо, отражаются беспомощные голубые глаза и распухшие, до неприличия красные губы. Это лишь карикатура, ведь зеркало кривое. На самом деле реальность вполне обычна и пропорциональна.
- Он хороший парень, - Шеннон попытался устроить всё так, чтобы фраза звучала достаточно убедительно для брата, но тот лишь замер на миг, кажется, не собираясь реагировать. – Я хочу, чтобы вы подружились.
Взгляд в ответ острый, как кухонный нож, тесак для резки мяса. Джаред порой пытается шинковать салат, почти отрезая себе пальцы. На самом деле это не так удивительно. Хотя он давно научился запирать себя изнутри, но там, в тёмной комнате за дверью в его душе томится ребёнок, которого он отверг уже слишком давно. И этот паренёк – обижен и обеспокоен, ему совсем не хватает внимания, и от этого он чувствует себя несчастным. Только вот само ощущение – грусть, печаль – чуждо, неинтересно и незнакомо. Но иногда ребёнок пытается заявить о себе единственно известным для него способом – удариться головой о полку, порезать ладонь о тёрку, обжечься совсем немного – и тогда обязательно найдётся человек, который примет ответственное тщательно обдуманное решение позаботиться о Джее хотя бы некоторое время, недостаточное для ребёнка, вполне подходящее младшему Лето.
- Незачем, - лаконично и сухо. – Мне это вовсе не нужно, я хочу отдохнуть от отношений.
У него были интрижки и романы. И поцелуи вдруг стали чем-то слишком обыденным, вопрос о нехватке воздуха отпал сам собой. Приторно до горечи.
- Вот ведь странная штука, Шенн, - голос Джареда чуть дрогнул, как в один из тех моментов, когда высказываешь всё, что накипело, но от волнения во рту пересыхает, сознание даёт осечку, и пальцам нужно хоть какое-нибудь самое ничтожное занятие, потому что без спасительной волшебной палочки простого карандаша они начинают машинально и нервно теребить край футболки, растягивая ткань, испытывая на прочность. – Когда мне было не больше семнадцати, я отчего-то был твёрдо уверен в одном: всю жизнь можно любить лишь одного человека. И все странные истории типа «он обожал её, но не мог быть с ней, поэтому женился на другой» казались мне наиболее абсурдными. Я задавался вопросом: как это возможно? Является ли это спасением, решением проблемы, является ли это правдой?
Шеннон ощущал, что не в праве сейчас перебивать. Это была исповедь. Своего рода откровение. Что-то подобное давно должно было произойти.
- И спустя некоторое время я вдруг понял – о, да, бро. Я осознал, что мои мечты – это бредни идеалиста. Я понял, что это возможно, это так возможно, что даже немного больно – быть с теми, кого на самом деле никогда и не ценил, не уважал вовсе. В этом грёбаном мире всё возможно, теперь я знаю. И вот сейчас ты снова пытаешься подарить мне кого-то вместо себя. В прошлый раз это была Камерон, кажется? И малышка Скарлетт... А теперь Мэтт. Странный выбор, Шенн. Воктер – он...
- Тот, кто тебе нужен, - отрезал старший Лето, надеясь, что ссора не перерастёт в скандал мирового масштаба. – Если бы ты мог увидеть себя со стороны, ты согласился бы, что невозможно существовать так всю оставшуюся жизнь.
- Как? – прошептал Джаред, прекрасно зная ответ. Временами он чувствовал себя зверем, загнанным в крошечную клетку, металлические прутья которой давят, лишают воздуха.
- Ты отказываешь себе в возможности жить по-настоящему, - серьёзно ответил Шеннон. – Я лишь пытаюсь помочь тебе.
Горькая усмешка в ответ. Это так бессмысленно – притворяться всепонимающим.
Среди сексуальных фантазий вы предпочитаете фантазии о:
А. доминировании
Б. ревности
В. романтике
Г. повиновении
- Всё предельно ясно – ты остаёшься, я – ухожу, - Шеннон старался убедить себя в том, что всё действительно настолько просто: сейчас он покинет эту чёртову комнату, выйдет на грязную лестничную площадку, где сможет выкурить пару сигарет и подумать. О чём-то важном? Возможно. А, может быть, о том, чтобы не спалить себе пальцы и вовремя растоптать остатки тлеющего фильтра, оставив этот свежий трупик среди десятков себе подобных вперемешку с плевками и пылью. А после можно будет и поразмыслить над проблемами мирового масштаба.
Если никто до сих пор не придумал, как замедлить развитие парникового эффекта, так какого лешего именно ему предстоит сказать Джареду, что в шестнадцать пора бы начать интересоваться девочками, а не собственным братом, который сейчас готов сквозь землю провалиться? Уж лучше бы кто-нибудь спросил его, Шенна, как излечить людей от СПИДа и рака. И существует ли единственно верный способ избавиться от привычки стрелять сигареты при первой же возможности?
Ему, пожалуй, следовало бы выставить пограничные войска намного раньше, чтобы предотвратить случившееся, только вот это отчего-то казалось самой абсурдной, самой вздорной мыслью за последние четверть часа. Нет смысла жалеть о том, чего нельзя изменить, но разбираться с последствиями всё равно придётся. И здесь не поможет даже Констанс – она-то уж точно последняя, кому Шеннон рассказал бы о произошедшем, ни к чему хорошему это не привело бы. Ждать помощи неоткуда, значит, с проблемой голода в странах третьего мира придётся разбираться самостоятельно. Как, впрочем, и с ликвидацией остатков ядерного оружия, нашествием саранчи и инфляцией. Его маленький мир рушится, гниёт изнутри и, кажется, меняется совершенно не в ту сторону, как бы того хотел старший Лето. Ему нужен спасительный глоток никотина, и мысль о том, что экологическая катастрофа неизбежна, сейчас уже даже не беспокоит.
Дверь чуть приоткрылась, выпуская мягкое тепло квартиры наружу, и Шеннон вздрогнул.
- Тебе не нужно решать, - проговорил Джаред, проскальзывая сквозь образовавшуюся щель. – Я сам всё...
- Нет, - мягко, но решительно. Старший Лето поймал себя на мысли, что порой так тяжело отказываться от чего-то, особенно, желанного и, как оказалось, лучшего, что вообще может быть, но делать это приходится, приходится, чёрт побери, иначе мир разлетится на куски, Солнце станет сверхновой, Вселенная остановит своё развитие.
- Ты относишься к вещам слишком серьёзно, - и вроде бы звучит убедительно, только не правда это, не правда!
- Видишь? – кончик сигареты тлеет в сумерках лестничной площадки, яркой точкой обжигает роговицу, и Джаред слегка неуверенно кивает. – Я думал, это – лишь игра. Считал, что отказаться от такой вот тонкой бумажной трубочки с табаком более чем легко, и не понимал, почему же эти люди, которые страдают грёбаным раком лёгких, не бросают курить. Не так это просто оказалось, Джей, сейчас мне нужно это, но когда-то – придёт такой момент, я знаю, я не смогу отложить зажигалку, не смогу выбросить эту гадость в первую же урну на углу.
- Я не играю, - возразил младший Лето. – Я слишком взрослый, чтобы так играть.
Шеннон замер, в который раз осознав, что брат гораздо более сложен, чем кажется на первый взгляд. Поставьте его в ряд с остальными парнями его возраста в одинаковых джинсовых куртках, наденьте на всех тёмные очки – ход мыслей выдаст его всё равно. И даже сейчас это так неизбежно.
- Я не могу, - усмехнулся старший Лето, хотя в данный момент весело ему вовсе не было. – Я просто, чёрт бы тебя побрал, не могу! Это приведёт к тому, что я сойду с ума. Так ведь не должно быть?
Джаред отрицательно качнул головой.
- Я чувствую, что это путь в никуда.
- Бесперспективно, - по слогам выговорил брат, пожав плечами. Вычитал в энциклопедии?
- Ага, - пробормотал старший Лето, пребывая в замешательстве. – Я слишком слаб для того, чтобы пройти испытание.
- Какое? – чистой воды притворство. Младший Лето всегда был крайне понятлив.
- Испытание тобой.
Женщина (мужчина) вашей жизни пришла (пришёл) домой в пять часов утра. Уже восемь вечера - и по-прежнему никаких объяснений.
А. Вы предлагаете обсудить ситуацию спокойно
Б. Вы начинаете всё крушить, если она (он) будет и дальше молчать
В. Вы чувствуете себя ужасно несчастным
Г. Вы выходите из себя и засыпаете её (его) вопросами.
Единственный раз Камерон могла наблюдать Джареда Джозефа Лето, пребывающего в ярости, и, честно говоря, эта картина доставляла ей удовольствие. Не было ещё такого дня, когда недовольство её парня было выражено иначе, чем холодным, замораживающим молчанием. Отсутствие эмоций. Только отчуждение – без очевидных ссор и объяснений. Но сегодня Кэм, кажется, повезло – она всё-таки дождалась полноценной и весьма бурной реакции. Месяцы безоблачно-натянутых отношений остались позади, и теперь у девушки был отличнейший повод разорвать все те тонкие нити, что опутали её и Джареда, но сперва следовало бы насладиться шоу.
Как же органично вписывался он в эту картину всеобщего хаоса и беспорядка – перевёрнутые стулья, фотография в рамке с разбитым стеклом, поникшие занавески. Словно это была естественная среда его обитания – перманентный ураган, который крушит всё на своём пути, и Камерон не могла заставить себя отвести взгляд: таким притягательным он ещё никогда не выглядел. Поправка. Напоминание: это ссора, Кэм, не воплощение эротических фантазий! И Джаред сейчас вовсе не жаждет поцелуев, скорее всего, ему хочется разбить ещё что-нибудь. Ради такого зрелища стоило пофлиртовать с Лео на съемочной площадке. Наверное, ничто не смогло бы выбить младшего Лето из колеи настолько серьёзно, как измена. Даже намёка на неё было вполне достаточно, чтобы Джей мгновенно завёлся.
Камерон прекрасно осознавала: она могла быть мерзкой, неугомонной, приставучей, капризной и совершенно неуправляемой – Джаред терпел. Привитая с детства снисходительность не была тому причиной, Кэм знала это. У Лето был старший брат, и подобная роль терпеливого товарища куда больше подошла бы Шеннону, но никак не Джареду. Поэтому источник столь поразительного самоконтроля следовало искать в другом. Проведя своё собственное меленькое исследование – расследование, девушка пришла к выводу, что лишь внутренняя природная эмоциональность Джареда, сходная с её собственной энергичностью, роднила их, притягивала друг к другу родственные души, непонятые и непринятые многими. Только вот Джаред отчего-то совершенно не жаждал проявить себя, словно старательно запирая себя на замок, их отношения были ровными до зубовного скрежета, и в один прекрасный день Камерон не выдержала. Ей отчаянно захотелось разнообразия, сцены, ссоры, драки – чего угодно, лишь бы снова почувствовать себя живой. Провокация. Это было, пожалуй, вовсе не плохой идеей, но младший Лето шутки не оценил. Он и раньше недолюбливал ДиКаприо, теперь же, кажется, возненавидел его ещё больше, а вместе с ним и свою подругу, которая осмелела настолько, что поцеловала Лео, объяснив собственный поступок потребностью репетировать сложную сцену.
- Чёртова сучка, - да Камерон могла бы поклясться, что никогда и ничего подобного её парень себе не позволял. Он был немного не от мира сего, чуть отстранён, чуть насмешлив, но совсем не груб, не нахален. Именно в тот момент ей пришло в голову, что соломинка рано или поздно сломает спину верблюду.
Забавно было наблюдать за открытым для удара, беспомощным в своей злости Джаредом. Забавно и немного обидно. Ведь для того чтобы убедить его выплеснуть эмоции, показать истинную сущность, потребовалось обмануть, уколоть, причинить боль. Как прощальный фейерверк – этот скандал. Ничего больше не будет, ничему, что исправило бы ситуацию, не суждено случиться. Этот барьер непреодолим – стена между ними, теперь Камерон поняла это окончательно. Пожалуй, она вовсе не та, с кем Джаред мог бы быть искренним, поэтому расставание – как глоток свежего воздуха.
- Я не хочу тебя больше! – младший Лето выкрикнул это, окончательно потеряв контроль. – Чёрт, я вообще не думаю, что действительно испытывал какие-то чувства по отношению к тебе!!
Камерон чуть вздрогнула, поочерёдно кидая вещи в кожаный, напоминающий широко раскрытую пасть чемодан. Ей, кажется, уже не было дела до того, помнутся ли дорогие блузки от Маноло, придавленные босоножками от Гуччи, но было что-то иронично-символичное в этом беспорядке модных вещей, в этом беспорядке мыслей и ошмётках недавно ещё живых отношений.
Последнее, о чём подумала Камерон, покидая некогда гостеприимный дом, было до ужаса отвлечённым обрывком реальности: уж лучше бы Джаред переехал к ней, уж лучше бы он собирал сейчас вещи в волнении и гневе. Наверное, тогда всем его шарфам от неизвестных дизайнеров досталось бы по полной программе.
Единственный дом, единственная дверь, и такое знакомоё: «Кто там?», голос усталый, низкий, мягкий. И тот факт, что осталось всего полчаса до исключительно абсолютной полуночи, отступает, прячется в сумраке теней на задворках сознания, потому что сейчас нужно лекарство, покой и немного коротких, ни к чему не приводящих разговоров, обрывочных фраз, которые на миг застывают в воздухе, опадая медленно, рассыпаясь на слоги и буквы.
- Можно я побуду у тебя немного?
Джаред больше не замкнут, нет, он спокоен и расслаблен, он растворён. В этом воздухе, в этом запахе – едва уловимом, но таком знакомом запахе дома. С облегчением вздохнув, он проходит по тёмному коридору туда, где неяркий свет настольной лампы так уверенно вычерчивает жёлтовато-уютный круг около дивана. Вот и его обычное место, оно всегда было здесь, на границе света и тени, на границе тепла и холода, когда после каждой нелепой и бессмысленной ссоры неимоверное желание обрести себя возникает внутри, иглой прошивая сознание. Нет лучшего места для осуществления мечты. Нет человека, с которым можно быть ещё более открытым.
- Вообще-то, он многим нравится, - задумчиво проговорил Шеннон, бросив на Мэтта непонятный для того взгляд.
Воктер пожал плечами.
- Что, намекаешь, что из-за повышенной конкуренции мне придётся записаться в очередь шестьсот девяносто пятым по счёту?
Старший Лето улыбнулся.
- Тогда уж ты точно не сдвинешься с мёртвой точки.
Джаред устроился в кресле на балконе, разложив на коленях огромную Карту мира, пытаясь выбрать место для съёмок следующего клипа. Его неожиданный кашель заставил Шенна и Мэтта вздрогнуть от неожиданности.
- Ветрено, - немного отрешённо заметил гитарист. – Твой брат простудится.
- Возможно, - кивнул старший Лето. – Но в этом случае именно у тебя есть повод нарушить его неуютное уединение и предложить тёплый шарф, плед или куртку. Проще не придумаешь.
Мэтт нахмурился, внимательно следя взглядом за другом, пытаясь понять, когда и где он успел перейти границы между дельными советами и откровенным сводничеством.
- Создаётся впечатление, - с подозрением протянул Воктер, - что найти пару Джареду стало твоей навязчивой идеей. Он не так давно расстался с Камерон, девушкой, на которого готов был жениться, а сейчас... Ты словно его личный психиатр, спешно подыскивающий подходящую и весьма щадящую терапию для пациента. Не кажется тебе, Шенн, что ты слишком торопишься?
Брови старшего Лето поползли вверх, когда он, поднявшись с углового дивана, стянул через голову свитер.
- Возьми, - бросил он Воктеру. – Он никогда не женится, Мэтт, это абсурд. Джей просто не создан для подобной жизни. Ему необходимы внимание и забота – это так, но быть открытой книгой для случайных людей – никогда. Сможешь разгадать его – окажешься на вершине мира.
Мэтт мог бы поклясться, что с того дня, когда они вместе пытались ответить на вопросы злополучного теста, Шеннон неуловимо изменился. Словно задумал что-то гораздо более серьёзное, чем обыкновенная попытка запереть брата и Воктера в одной комнате без света и возможности выбраться. Кстати, это было хотя бы отчасти забавно, чего нельзя сказать о недвусмысленных намёках со стороны барабанщика, его замечаниях и странных, чётко дозированных порциях информации о младшем Лето, который, как оказалось, был гораздо глубже и запутаннее, чем Мэтт мог себе вообразить.
Машинально поймав кофту, ощущая остаточное тепло человеческого тела, Воктер с сомнением посмотрел на друга, который лишь кивнул, прежде чем покинуть комнату. Добравшись до балконной двери, гитарист осторожно нажал ручку, надеясь, что предательский скрип петель не помешает ему почувствовать свежесть весеннего вечера, может быть, поговорить с младшим Лето, если тот не слишком занят.
- Привет, - несколько неуверенно пробормотал Мэтт, улыбаясь столь искренне и открыто, что у любого возникло бы непреодолимое желание улыбнуться в ответ.
Джаред бросил на него короткий взгляд, возвращаясь к карте. Он был уверен, что Азия с её утончённой культурой и своеобразной философией будет наиболее подходящим местом для съёмок. Пряная сладость, пожалуй, и скрытый смысл высказываний, Восточная мудрость и сильнейшее различие во взглядах на мир. Ему нравилось, сидя в кресле на балконе, мысленно представлять кадры будущего клипа, где красный и золотой стали бы основными цветами: закатное небо и последние лучи уходящего солнца.
И Мэтт.
На фоне пагод и маленьких храмов.
Так или иначе, он всё равно будет там, вместе со всей их командой, так что разумно вплести мысли о нём в общую картину, представшую на миг перед глазами, прямо сейчас.
- Здесь прохладно, - заметил гитарист, несколько смущённый отстранённым молчанием Джареда. – Вот.
Чёрный свитер – явно не его. Это кофта брата, который, кажется, уже успел покинуть студию. Возможно, где-нибудь внизу он пил кофе с Томо, или же стоял в пробке на проспекте, надеясь вернуться домой не позже одиннадцати... Рядом был лишь Воктер, этот парень, к которому младший Лето всё ещё относился с равнодушием. И всё-таки именно Мэтту в голову пришла мысль позаботиться о Джареде. От осознания этого немного потеплело на душе.
- Держи, - в ответ немного настороженный взгляд лесного зверька, который впервые встретился с людьми на одной из вьющихся, словно нить, лесных тропинок, не имея представления о врождённой жестокости и стремлении к разрушению, обманчивой доброте и равнодушной пустоте представителей данного класса. Маленький бельчонок готов доверять, ведь ему протягивают такой вкусный на первый взгляд хлебный мякиш, и не может даже вообразить себе он, что значит быть пойманным, заточённым в клетку, запертым изнутри и снаружи. Наслаждается моментом – вот оно – настоящее счастье!
Подумав, Джаред всё-таки пришёл к выводу, что простыть как раз перед началом тура – не самая хорошая идея, и натянул свитер, стараясь не обращать внимания на уколы шерстяных нитей, выправил футболку и снова устроился в кресле, притянув колени к груди.
- Китай, Мэтт? – осведомился он так неожиданно, что Воктер не сразу сообразил, о чём идёт речь. – Как думаешь?
- Идеально, - улыбнулся тот, прислонившись к перилам: внизу кипел вечерний город, только-только пробудившийся для своей насыщенной ночной жизни.
Украдкой взглянув на гитариста сквозь пряди длинной чёлки, Джаред осторожно прижался щекой к чёрному рукаву кофты, вдыхая знакомый запах. Табак и пот, и стылое тепло, и выхлопные газы, и пыль, и океан, и, пожалуй, намёк на присутствие...
Смешанные чувства, непонятные. Здесь нет брата, на балконе – лишь Мэттью Воктер, не имеющий ничего общего с Шенноном Лето, кроме работы и призвания. И это действительно сбивает с толку.
- Чёрт, - было тесно, темно и казалось, что воздуха не хватает.
- Это моя вина, - проговорил Шеннон, находящийся по другую сторону «баррикад». – Замок заело, прости, Джей. Придётся подождать мастера по ремонту.
Этот маленький закуток, предназначенный для хранения оборудования, старых гитар, испорченных микрофонов и прочего мусора, при отсутствии света казался ещё меньше, а окон – даже узких, маленьких – проектом запланировано не было.
- Прорвёмся, - сказали справа под аккомпанемент столкнувшихся в неравной битве старых тарелок старшего Лето. Новые привезли не так давно, поэтому распрощаться с прежними брат ещё не успел.
- Шеннон, - испуганно пробормотал Джей, прижавшись к двери – единственному ориентиру в этой плотной словно суфле темноте.
- Я позвоню в ту контору ещё раз, - успокаивающе. – Попрошу, чтобы они поторопились.
Шаги, постепенно удаляющиеся, и, наконец, тишина.
- Замечательно, - тяжело обронил младший Лето, надеясь, что Мэтта ещё не сожрали какие-нибудь адские твари, вылепленные из этого окружающего мрака. Этакий hand-made, хотя всё равно страшно.
- Не унывай, - это звучит, чёрт побери, так литературно – книжно, словно фразы «не загружайся», «не заморачивайся» и «грёбаные электрики!» внезапно утратили своё сленгово – смысловое значение и великую цель служить нуждам разговорной речи. – Кто-нибудь вытащит нас в течение, по крайней мере, двух часов.
И это поддержка? Дружба? Что это вообще?
- Два часа, - голос Джареда звучал почти весело, - Всего-то чёртовы сто двадцать минут в удушающей тьме. Дела...
- Это так...
- ...бессмысленно, - резко оборвал Мэтта младший Лето. – Теряем время, сходим с ума, ждём, когда подключат электричество...
- Ты можешь подумать, - тихо проговорил Воктер. – Разве можно найти ещё более подходящее для подобного занятия место? Ничто не отвлекает сознание от процесса, ни ярких цветов, ни суеты, ни хаоса.
- Сложно, - возразил Джаред. – Стоит только наметить точку в этой темноте, пусть лишь воображаемую, как мозг рождает образы, размытые пятна, что расцветают перед глазами подобно цветкам.
- Четверть часа – и готова новая песня, - подколол его Мэтт. – Ты и во сне пишешь стихи?
Тишина вместо ответа, кажется, Джей принял решение молчать и ждать перемен. Басист улыбнулся, чувствуя себя человеком, который пытается дышать под водой: темнота оседала на коже и волосах, стягивая, сковывая.
Комната – это картонка, обклеенная чёрной бумагой, и, кажется, такого понятия, как расстояние, здесь просто не существует. Границ больше нет, и пространство бесконечно настолько, что разум отказывается понимать и принимать новые только что выдуманные законы. Наверное, именно поэтому столкновение неизбежно.
- Мэтт? – они путаются, спотыкаются о ноги друг друга и почти падают, но одна из, казалось бы, безвозвратно утраченных стен неожиданно предлагает помощь и поддержку в столь сложном деле «как разойтись без ущерба здоровью в пространстве в четыре квадратных метра».
- Джей, теперь вправо, - в темноте легко перепутать стороны света и собственные руки, поэтому парни налетают друг на друга вновь, и Воктер готов поспорить, что в этот раз без шишек и ссадин не обошлось. – Нет! Чёрт...
Тишина, которую разбивает тихий смех, становясь с каждой минутой всё громче и заразительнее.
Басист замер, допустив на миг мысль, что в тот момент, когда замок зажал в стальных челюстях ключ, а электрикам прошло в голову отключить свет и заняться проверкой проводки, в комнате был кто-то третий, человек, который теперь смеялся так непривычно громко и искренне, что это было вовсе не похоже на Джареда, по крайней мере, на того младшего Лето, которого знал Мэтт.
- Кажется, я отделался синяками и отбил себе задницу, - неожиданно замолчав, серьёзно проговорил Джей, умело используя дикий контраст для того, чтобы удивить Воктера ещё больше.
Протянув вперёд руку, младший Лето осторожно коснулся рукава толстовки Мэтта, потянув ткань за край.
- Ты ещё здесь? – не вопрос, утверждение. – Ответь.
Мэтт кивнул, не задумываясь о том, что в темноте его жест совершенно бесполезен, и шагнул чуть ближе, устроив руки на плечах Джареда. Тот вздохнул, чувствуя, как тепло просачивается медленно сквозь ткань рубашки, словно дождевая вода через специальный походный угольный фильтр. Почти единение – но всего на миг.
- Не волнуйся, Джей, я вытащу тебя, - Шеннон, похоже, раздобыл где-то инструменты, намереваясь спасти младшего брата, а заодно и басиста, который сейчас предпочёл бы остаться в ставшей гостеприимной темноте и, может быть, услышать настоящий смех младшего Лето ещё раз.
Мэтт Воктер часто жалел о том, что у него не было ни братьев, ни сестёр. Иногда, будучи невольным свидетелем проявления родственных чувств, он испытывал своего рода умиление, задумываясь о том, каким бы братом мог быть он. Человек – тот, в чьих жилах течёт кровь, по составу сходная с таковой у всех людей, но более всего напоминающая твою собственную – это возможность быть рядом, прикасаться, делиться мыслями и оставаться по-своему заботливым. Учиться терпению и пониманию – по мере сил. Принимать совершенно определённую сторону в споре – как правило. Естественное отсутствие преград. Особая близость, равной которой нет и не будет. По сравнению с отношениями между детьми и родителями связь братьев и сестёр гораздо глубже, прочнее и обоснованнее. Противопоставление. Борьба двое на двое. Справедливость. Это и есть семья, в которой каждый в праве, вернувшись под вечер, получить свою собственную порцию внимания и яркую искру душевного тепла. Идеально. И поэтому не слишком убедительно.
Нет.
Братья и сёстры – это утешение в моменты, когда мир рушится, мир скалит зубы и норовит втоптать в грязь. В такой ситуации родители обычно принимают сторону, противоположную той, что близка их детям. Что, если подумать, уже никого не волнует: составляющие тандемов гораздо более заинтересованы друг в друге, чем в предмете спора.
Мэтт видел это, чувствовал. Даже на многочисленных фотографиях их команды Шеннон и Джаред были чуть ближе друг к другу, что мгновенно бросалось в глаза. Каждый мог бы ощутить незримую связь, прочную нить, стальной отрезок проволоки, связывающий их. Синие и карие – в их глазах блеск, в их глазах безграничная решимость, но между ними есть и свои различия.
Ты внимательно изучаешь снимок и в какой-то краткий момент замечаешь, что защита и потребность в заботе – полюса их собственного Земного шара. Роли. Они играют в добровольно выбранном спектакле и, надо сказать, достаточно убедительно для того, чтобы органично вписываться в окружающую реальность. И это действительно правда – то, что они сплетают пальцы, когда дают интервью, сидя за длинным, накрытым скатертью столом. С противоположной стороны невозможно увидеть хоть что-то, находясь совсем рядом, по правую руку от Джареда или Шеннона, нельзя не понять, насколько сильна эта взаимоподдержка.
Это решение проблемы, ведь лучше всё равно не будет, Мэтт знал. Среди родственников только кузины, пожалуй, могли бы претендовать на роль самых близких и родных, но пользоваться случаем они не спешили. Не имея возможности заботиться и защищать, Воктер украдкой наблюдал за братьями Лето, отделяя их собственные ритуалы и традиции, символы и особые словечки, понятные лишь им двоим, от обыденности и взаимоотношений с окружающими. Не было занятия более интересного, чем раскрывать их тайны, разгадывать загадки, получая взамен ощущение присутствия, ощущение участия и вовлечённости. Своеобразный способ борьбы с одиночеством. Притвориться предметом первой необходимости в мире, выдуманном другими, созданном, выстроенным, обеспеченным своими законами и правилами.
- Я не люблю, когда день так пуст и бессмыслен, словно все эти минуты и часы были бесцеремонно свалены в грязное мусорное ведро.
Шеннон усмехнулся: он почти привык к подобным выходкам брата - на того порой находило странное вдохновение, благодаря которому, пожалуй, он и был способен творить.
Это был четверг – обыкновенная мечта бездельника и лентяя, день, который был примечателен лишь тем, что работники звукозаписывающей кампании устроили забастовку, требуя повышения заработной платы, поэтому с репетицией и записью сингла ничего не вышло: Джаред был раздосадован. Честно говоря, басиста несколько насторожила столь спокойная реакция друга на события, которые в любой другой день привели бы к невероятнейшему скандалу, сравнимому по масштабам разве что с нашествием разъярённой саранчи на фермерские поля Канзаса. Но затем Воктер понял, что младший Лето в конце концов поддался всеобщим настроениям, отказавшись от попыток срочно предпринять что-нибудь и исправить ситуацию, и всё его размытое и бутафорское недовольство выразилось лишь в паре крепких слов в адрес начальства. Впрочем, Джей был даже рад возможности провести немного времени с братом. Мэтт застал их оккупировавшими студийный диван: пока Шеннон листал журнал, Джаред прилёг, устроив голову на коленях старшего Лето, задумчиво разглядывая его сосредоточенное лицо.
- Ты что, вычитал там о решении всех глобальных проблем человечества? – шутливо поинтересовался он, пока Мэтт, затаив дыхание, наблюдал за тем, как пальцы Шенна машинально перебирают тёмные, чуть вьющиеся пряди волос. Старший Лето имел на то право, и для окружающих это не должно было бы выглядеть странно, но... Воктер мог бы поклясться, что ничего более естественного и предосудительного одновременно он не видел. Ему неимоверно захотелось ворваться в комнату, разбить эту мягкую тишину, рассказать забавную историю, рассмеяться, нарушить уединение любым способом. Мэтт покачал головой, улыбнувшись. До чего же странные мысли приходят порой в голову!
- Нет, - пожал плечами старший Лето. – Всего лишь увидел фотографию ударной установки Ludwig. Хотелось бы мне сыграть на такой...
- Давай купим, - легкомысленно проговорил Джаред, чуть повернув голову, прижавшись лбом к боку Шеннона, усмехнувшись, закрыл глаза, протянув руку, чтобы проверить, боится ли его брат щекотки.
Старший Лето вздрогнул от неожиданности, засмеялся, оттолкнув Джареда от себя, едва не спихнув того с дивана, но вовремя спохватившись. В следующий же миг старший Лето зажал плечи брата в стальных тисках тренированных рук, лишив Джареда возможности вырваться и даже пошевелиться, наклонившись так, что расстояние между ними сократилось до минимума, и Мэтт невольно почувствовал себя лишним, хотя и спасительные сумерки коридора скрывали его от посторонних глаз.
- Шенн, - пробормотал младший Лето чуть смущённо, не зная точно, как ему следует реагировать на эти крепкие, очень крепкие объятия. – Не надо.
Вздох.
Это лишь очарование момента, и сейчас всё пройдёт. Старший Лето разомкнёт круг, отпустив брата, вернётся к журналу.
- Есть отличная стереосистема, - несколько отрешённо проговорил он. – Солидные басы.
Младший Лето окинул его пристальным взглядом, надеясь обнаружить признаки растерянности или неловкости, но брат был спокоен и собран – словно перед прыжком в ледяную воду. Не напряжён – нет! – просто предельно сосредоточен.
Стереосистема для того, чтобы проигрывать саундтрек к жизни.
Когда вы любите и любимы, то разногласия с ним (с ней) означают для вас:
А. волнения
Б. досаду
В. препятствие
Г. незначительное неудобство
Мэтт задумчиво погрыз кончик карандаша. Для него любая ссора была почти катастрофой, ощущение подросткового возраста «всё пропало» возвращалось раз за разом. Наверное, именно поэтому Воктер всегда старался избегать скандалов, предпочитая найти хотя бы неявный компромисс, нелогичное, но срабатывающее завершение ссоры, слова, за которыми уже не последует обвинений и жалоб. Получалось не всегда. Глядя на Джареда, рвущего струны гитары, Шеннона, избивающего барабаны, басист в очередной раз убеждался в том, что ни с одним из них подобный фокус не прошёл бы. С младшим Лето, по крайней мере, точно. Никто не любит скандалить, но многих легко заставить вскипятить собственную кровь так, чтобы запала хватило на весьма долгий период времени. Пожалуй, Джей принадлежал именно к этой категории людей. В его голубых глазах загоралось тёмное пламя, в них отражалось предгрозовое небо, и Мэтту хотелось бы научиться справляться с детским бессильным страхом перед стихией. В этом случае спокойная ореховая зелень глаз старшего Лето была как нельзя кстати, усмиряя огонь, становясь свого рода укрытием от проливного дождя, грома и молний. Наверное, поэтому они чаще всего были вместе – как оголённый провод и предохранитель. Сгореть могли бы оба, но высокое напряжение привязанности и доверия спаивало их без чьей-либо помощи в единое целое.
- Если бы у нас были отношения, - протянул Мэтт, не обращаясь ни к кому конкретно, хотя Шеннон, который был здесь, в комнате, забравшись на подоконник, внимательно изучал ударную партию одной из песен, - то после первой же ссоры всё закончилось бы...
Старший Лето усмехнулся:
- Почему это?
- Я никогда не пришёл бы мириться первым, а Джаред... Он слишком горд, чтобы перешагнуть через собственные принципы.
Шенн с трудом подавил смешок:
- И это всё? В этом твоя причина? Сколько же романов у тебя было за всю жизнь? Хотя, нет, другой вопрос, длились ли отношения дольше пары недель?
Мэтт задумался.
- Конечно, - проговорил он, наконец, впрочем, не спеша комментировать собственный ответ.
- Не говори мне, что не было ни ссор, ни скандалов, за которыми последовало бы выяснение отношений и, как завершающий аккорд – примирение. Не поверю.
- Да нет же, были!
- Замечательно, - кивнул старший Лето. – Тогда и волноваться не о чём.
- Джаред – это нечто совершенно другое.
- Джаред – тоже человек. Он бывает странным, но не более того. И, конечно же, он умеет прощать. Хотя есть вещи, которые ранят его сильнее прочих. Измена, например, или ложь, но бывает ложь во спасение...
- Тяжело, - вздохнул Воктер. – Мне будет тяжело, да и ему тоже. Кажется, ничего у нас не выйдет.
Шеннон нахмурился.
- Чёрт побери, но ведь ты даже и не пытался особо! Джей знает, что на свете существует множество людей, которые хотят его, грезят о нём, мечтают, но ему нет до них дела. Важны те, кто рядом, а ссоры и скандалы – неизбежные подводные камни жизни, думать о которых надо лишь в одном случае: чтобы не совершать подобных ошибок в будущем.
- Но стоит лишь мне представить его раздражённым, злым, как становится страшно...
Старший Лето вздохнул. Он знал брата разным – и многогранным тоже. И в каждом состоянии Джареда были и положительные моменты. В ссоре – предвкушение примирения, в усталости – сонная улыбка перед сном, в досаде – последующее расслабление и спокойствие. За каждым событием скрывается ещё одно – реакция, последствие или же просто очередная стеклянная бусина на прочной нейлоновой нитке времени. Словно чётки, и стоит лишь перекинуть один шарик, как очередь дойдёт и до следующего, нужно только немного подождать.
- Шутки разума, - пробормотал Шенн. – Ты сам накручиваешь себя. Это всё равно, что ждать, когда рак разъест твои лёгкие, хотя пока ты даже и курить не пробовал. Ты просто видишь, как это делают другие, и в один прекрасный момент тебе приходит в голову мысль: если вдохнуть этот обжигающе – горький дым, почувствовать, как он пожирает слизистую, пропитывает лёгкие, то затем, лет через десять, можно будет умереть в мире, невыносимом кашле и спокойствии. Это глупо и неразумно.
Мэтт чуть улыбнулся.
- Ссора – естественный процесс корректировки. Привыкание. Хотя Джей, конечно, крепкий орешек, не так уж просто заставить его отказаться от собственных привычек и причуд. Но попытаться-то следует.
Басист в сомнении качнул головой:
- Вдруг не получится...
- Послушай, - нетерпеливо перебил его Шеннон, - меня уже бесит эта твоя нерешительность! Хватит лезть ко мне с расспросами, пойди и скажи что-нибудь Джареду, уверен, ему сейчас немного одиноко, раз уж он пьёт кофе в кафе, что на первом этаже, без меня.
- Может быть, он стремится к этому.
- Поверь мне, нет, - проговорил старший Лето. – Ему нужен собеседник. Он отчаянно нуждается в заботе.
- Тогда почему бы тебе не...
- Потому что это роль для тебя, - неожиданная жёсткость. – Иди.
Мэтт кивнул, направившись к двери, захватив по пути куртку.
- Я не могу, - прошептал Шенн, когда друг покинул студию. – Мне жаль, Мэтт, не я не имею права давать надежду, которая на самом деле лишь выдуманная, туманная и никому не нужная.
@музыка: 30STM - Was it a dream
@настроение: волнуюсь
-
-
08.06.2008 в 22:55Г. боитесь гормональной бури Гормональной бури? Ахахахаха. Что и правда такой тест?
-
-
08.06.2008 в 22:55Начало осилено - впечатляет, однозначно буим читать дальше. Спасибо))
-
-
09.06.2008 в 05:46буду ждать!=) Тест и справду реальный - я сама долго смеялась над этим вариантом ответа про гормональную бурю. честно говоря, даже сложно представить, что это означает=)
Паланик - тот, кто меня вдохновляет=) хотя я уже немного подустала от его творчества. Прочла недавно Удушье и немного разочаровалась. Все предыдущие книги впечатлили меня гораздо больше=)
|Gipsy_punk|
надеюсь, всё остальное тоже будет осилино=) спасибо!
-
-
19.07.2008 в 19:46-
-
20.07.2008 в 18:09о, спасибо огромное! не смотря на то, что слов нет, очень хотелось бы узнать поподробнее о впечатлении=)) хотя бы в общем=)
-
-
21.07.2008 в 00:24-
-
21.07.2008 в 19:25я стараюсь, чтобы персонажи были неоднозначными, к тому же продумываю их отдельные фразы=) и спасибо за твои слова!=)
-
-
21.07.2008 в 22:09-
-
22.07.2008 в 18:13Слова - всего лишь звук
слова - это способ выразить мысль, а правдивы ли они или нет - это уже вопрос отдельный=) так или иначе - кем бы мы были без слов?
поэтому я и говорю спасибо, вдвойне за то, что от чистого сердца!=))
-
-
13.09.2009 в 16:56Спасибо,автору.
-
-
13.09.2009 в 17:08Благодарю! и вам спасибо
к сожалению, большего пока не планируется, но кто знает...=)