Nice planet. We'll take it.
Название: Когда растает снег
Автор: Reno
Фэндом: TOS
Жанр: drama, angst, Spock’s POV, Kirk’s POV, McCoy’s POV
Рейтинг: PG-13
Пейринг: K/S
Примечание: Фики с местным колоритом №41, Норвегия, POV
Предупреждения: по-моему, страшный ОСС;
связь с Норвегией чисто символическая
От автора: странное вышло. Не уверена, что удалось передать все мысли адекватно – слова как-то не слишком складывались.
Читать дальше
"Блаженны забывающие, ибо не помнят они своих ошибок"
Ницше
Разговоры вслух с самим собой в высшей степени нелогичны, но повторюсь: Вулканцы - не лосось. И уж тем более не норвежская форель.
Земля. Маленькая крупица гигантской Вселенной.
Журнал старшего помощника капитана корабля "Энтерпрайз"... И вы совершенно справедливо укажете мне на тот факт, что старшему помощнику капитана не положено иметь журнал, однако - теоретически это, несомненно, возможно. В силу научно-исследовательского характера моей деятельности
Итак, теоретически возможный журнал старшего помощника капитана корабля "Энтерпрайз". И солнечной системе, и всей Вселенной, как и её обитателям, подчас характерно великое множество контрастов, противоречащих друг другу черт. Её полюса – это опасность и благополучие, разум и хаос, невероятный холод и в той же степени невероятное тепло. Однако вопреки всем законам логики и даже, смею сказать, удачи, как неотъемлемой составляющей бытия согласно убеждениям капитана, в большинстве случаев нам достаётся не благодатный союз свободы и смыcла, который позволил бы экипажу как следует отдохнуть и возобновить работу, а, скорее, опасная смесь безрассудства и безумия.
Заметка: капитан Кирк в своих отчётах нередко ссылается на некий "Закон подлости". Необходимо узнать суть закона и принципы его действия.
На этом я вынужден прервать запись, поскольку Джим входит без стука, что кажется мне, по меньшей мере, неразумным, поскольку личная жизнь членов экипажа оговорена положением Устава, статья 56, пункт 10, подпункт F...
- С кем это вы разговаривали, Спок? – обратился ко мне капитан в своей обычной непринуждённой манере. Разум подсказывал мне, что ответа на данный вопрос не потребуется.
Я наблюдал за капитаном, отметив некоторую бледность его лица и общий растерянный вид, подумав, что доктору МакКою следовало бы внимательнее следить за здоровьем и состоянием своих подопечных. Джеймс Кирк стоял посреди помещения, нахмурившись, устремив взгляд к противоположной глухой стене с прорезанным в ней прямоугольным люком репродуктора, и молчал.
- Капитан, - попытался напомнить я о себе. – Вы хотели поговорить со мной?
Он не шелохнулся.
- Капитан, - повторил я. И задал не слишком уместный вопрос, который, возможно, подчинялся законам логики, но в большей мере выходил за рамки законов субординации. – О чём вы думаете? – при всяком отсутствии опасения в желании услышать ответ этого во всех отношениях любопытного представителя человеческой расы.
Он обернулся, глядя на меня с улыбкой. Это заставило задуматься о причинах, которые привели капитана в мою каюту. А ещё о том, что каким-то невероятным образом Джим знал, что я задам ему этот вопрос.
- Ты знаешь, что такое мечта, Спок? – спросил он, наконец, всё ещё улыбаясь.
- Свойственное человеку нерациональное использование интеллектуальных ресурсов, направленных на поиск и попытки осуществления заведомо нереализуемых желаний.
Джим покачал головой, словно в моих словах не было логики. Ответ показался мне наиболее полно изложенным, но, пожалуй, капитану этого показалось недостаточно.
- У тебя есть мечта? – осведомился он, так что выражение моего лица, вероятно, приобрело человеческие черты, характерные для чувства, которое принято называть удивлением. – Спок?
По моим наблюдениям капитан был немного не в себе, что согласно таблице Рейхера об эмоциональных состояниях человека свидетельствовало о волнении и нетерпении.
- Как существо с высокоразвитым интеллектом я не наблюдаю смысла в том, чтобы...
- Знаю, знаю, - перебил меня Джеймс, взмахнув рукой. – Но ты ведь наполовину человек! Ты мог бы ответить относительно данной своей стороны?
- К сожалению, это не представляется мне возможным, капитан, - проговорил я, чем, верно, огорчил Джима, для которого предоставляемая мной информация всегда представляла собой известную ценность.
Капитан Кирк вздохнул. Подарил мне взгляд неясного содержания.
- Вы нужны мне на мостике, коммандер, - он не обращался ко мне по званию вот уже... – Прямо по курсу – неизвестное небесное тело, и мне нужны факты. Мне нужны ваши советы. Мне нужны ваши рекомендации. «Энтерпрайз» готовится выйти на орбиту.
Теоретически возможный журнал старшего помощника капитана. Звёздная дата - ...
В крошечном планетоиде Норвегия, запрятанном в глубинах галактики, пожалуй, не было ничего примечательного. Этот обкатанный временем и космическими ветрами осколок оказался полностью покрытым снегом и удручающе необитаемым. Предположительно, он начал свою жизнь в результате гибели неведомой и безымянной планеты, частью которой и был в незапамятные времена. Я наблюдал за бирюзовой точкой на экране, которая никак не желала приближаться достаточно для того, чтобы мистер Сулу рассчитал орбиту и отправил «Энтерпрайз» выписывать эллипсы вокруг Норвегии.
Ностальгическое, как выразился мистер Спок, название планетоид получил от своих первооткрывателей. Викинги Скандинавии. В смысле, так назывался звездолёт. Первый помощник заметил, что люди порой удивляют его своей предопределённостью.
Но все эти люди – члены экипажа – занимались своими обычными делами, не задумываясь о своей предсказуемости. Все, кроме меня. Я же не в силах был оторвать взгляд от льдисто-голубой планетки только потому, что она носила имя, напоминавшее мне о Земле. О доме. Нет, лишь о странной радости мнимого возвращения. Как дежа вю. Как необъяснимая тревога. Как... паранойя?
В Айове никогда не было снега. На моей памяти я никогда не был в Норвегии. Отчего же одно лишь название так взволновало меня? Название, данное далёкими предшественниками межзвёздному куску льда.
- Курс рассчитан, капитан, - голос мистера Сулу с трудом пробивался сквозь моё отчуждение и растерянность.
- Что? – пожалуй, слишком резко спросил я, чем, вероятно, заработал полный вежливого недоумения взгляд Спока. Помнится, он всегда первым замечал малейшие изменения в моём поведении, тем самым избегая многих неприятностей. Может быть, стоит сейчас же пойти в больничный отсек и добровольно сдаться Боунсу? Стойко принять пару колких уколов и замечаний, очередной диагноз «переутомление»? Отгородиться от опрометчивых решений больничными стенами?
- Курс рассчитан, - повторил лейтенант. – Ваши указания?
Я переключился на транспортаторную.
- Говорит капитан. Скотти, я намерен выслать десант на поверхность планеты. Подготовь всё к нашему прибытию.
- Понял, сэр.
Мостик замер. Даже не оборачиваясь, я чувствовал это. Конечно, им не дано было испытать ощущение близкой разгадки, посетившее меня. При этом тревожным огоньком в моей голове мигал тот факт, что я понятия не имел, в чём же состоит сама шарада. Я искал ответ на несуществующий вопрос, и, скажи я кому-нибудь об этом, меня тут же упекли бы в лазарет. Притворство весьма логично, мистер Спок, если оно служит делу. Надеюсь, в этом вы успели неоднократно убедиться.
- Капитан, - голос старшего помощника был как сигнальный маяк на Земле – помогал придерживаться курса в страшную бурю и в то же время резал глаза ярким светом истины и правил. – Указом Звёздного флота спускаться на поверхность Норвегии не рекомендуется...
Он только что выдумал это?!
- Планета класса М, азотно-кислородная атмосфера, температура на поверхности – 5 градусов по Фаренгейту, давление – 788 миллиметров ртутного столба, - сухим менторским тоном проговорил я. - Всё, что нам требуется – это одеться потеплее.
- ... поскольку она не представляет научного интереса. Капитан, прошу вас указать разумную и логичную причину.
- А если с нами отправится ещё и доктор – тогда уж нам точно нечего бояться.
- Причина, капитан.
Ох, Спок, если бы я только смог хотя бы себе её объяснить. Ведь что-то со мной не так – будто температура неудержимо ползёт вверх, будто я заболел – вот как мне нужно попасть на Норвегию. Будто внутренней голос, о существовании которого вы, коммандер, пожалуй, и не догадываетесь, приказывает мне – вот как мне нужно попасть на Норвегию. Будто я всю жизнь бредил невообразимой мечтой, которая грозится сбыться – вот как мне нужно попасть на Норвегию Нужно позарез.
- Я только что вспомнил, мистер Спок, что в Академии нам рассказывали об уникальном явлении, связанном с этой планетой.
- Капитан, «Энтерпрайз» на орбите, - вклинился в разговор Сулу.
- Я вам кое-что покажу, - пообещал я Споку. – МакКой пойдёт с нами. Надеюсь, мистер Спок, мне удастся вас удивить.
Ответом мне была сдержанный – чрезвычайно сдержанный кивок – даже, пожалуй, напряжённый, что меня нисколько не успокоило.
- МакКой, - я не видел смысла в фамильярности, но в данный момент такое обращение к доктору показалось мне уместным.
- Спок, - он оглянулся на меня, сжимая в руке пневматический шприц. «Мистер Спок» в ответ на мою вольность прозвучало бы нелогично. – Последние новости с капитанского мостика?
Доктор шутил. Но у него не могло не быть подозрений.
- Он вспоминает.
МакКой смотрел мимо меня – поверх плеча, куда-то в стену.
- Джим... он вспоминает, - мой голос был спокоен настолько, что человеческая часть меня балансировала на грани мятежа.
- Разве такое возможно? – осведомился МакКой – оба мы превосходно справлялись с тем, чтобы выглядеть невозмутимыми.
- Вы задаёте это вопрос всякий раз, когда...
- Верно, верно, - кивнул он, перебив меня. Перед ним на столе стоял медицинский кейс, полуоткрытый, почти пустой. МакКой укладывал упаковку с мягкими силиконовыми капсулами, полимер издавал характерный шелест.
- Доктор, - вновь обратился я к нему. – Я прежде никогда не сталкивался с подобным. Мне сложно дать этому разумное объяснение.
- Уж лучше бы вы, Спок, дали разумное объяснение тому, что творится в вашей голове, - проявил неожиданные эмоции МакКой – до этого момента он казался полностью сосредоточенным на своём занятии. – Надеюсь, вашими стараниями капитан не заработает опухоль мозга...
- Исключено, - ведь это не было работой с органическим материалом. Состояние тканей и серого вещества оставалось неизменным, о чём я прежде упоминал.
- ...или психическое расстройство, - доктор нервически перебирал капсулы разных цветов – царил хаос. Я всегда полагал, что в медицинском отсеке порядок правит жизнью.
- Повторите-ка, Спок, как действует этот ваш метод?
- Уже в одиннадцатый раз, доктор, - нашёл уместным напомнить я. – Признаться, я был лучшего мнения о возможностях вашей профессиональной памяти.
- Рассказывайте, Спок, - отрезал он. – Я не знаток вулканской мистики.
- Это не мистика, МакКой, это возможности разума, превосходящие человеческий. Вам сложно понять это, поскольку люди в своём восприятии значительно ограничены рамками стереотипов и эмоций. Есть вещи, которые ваше сознание не в силах принять.
- Опишите схематично. Образно. На что это похоже?
Мой мозг работал в режиме ускоренного поиска ответа в земной истории, как близкой понимаю доктора, изученной мною досконально и наиболее полно ещё в Академии.
- Это похоже на киноплёнку. Точнее, её монтаж. Полагаю, вам ясен ход моих мыслей?
- Вполне, - лицо доктора выражало крайнее недовольство. – Кадр вырезали, а концы склеивали так, чтобы не было видно стыка?
- Правильно. Только работа мелдинга отличается точностью и деликатностью.
- Точность! Деликатность! – вскричал доктор – его кровяное давление вряд ли предусматривало подобные перегрузки эмоциональной системы. – Но он вспоминает!!
- Верно, - невозмутимо проговорил я. – Джим вспоминает. А это может означать только одно.
Только одно для меня, только одно для него и лишь одно – для доктора МакКоя, который вправе подать рапорт в Высшее руководство Звёздного Флота и потребовать трибунал признать старшего помощника капитана звездолёта «Энтерпрайз» виновным. Справедливо, если меня ждёт высылка на Вулкан с последующим пожизненным заключением. Разумно, если смертная казнь, но нелогично – мораторий на моей стороне. Возможно, жизнь на каторге.
Леонард МакКой мог бы сделать это, не становясь сообщником преступника, но не сделал. По моим подсчётам он не делал этого уже три года, семь месяцев и одиннадцать дней.
- Снег, - проговорил Спок, как мне показалось, с некоторым разочарованием – если, конечно, такое возможно. И принялся перечислять. – Дельта Вега, Авалон, Плутон...
- Это земной снег, мистер Спок, - остановил его я. – Его превосходный аналог. А это, поверьте мне, совсем другое дело.
Мы огляделись. Скотти выбросил нас на укрытое белоснежным покрывалом плато, простиравшееся до самого горизонта.
Боунс с некоторым трудом выбрался из ближайшего сугроба, чертыхаясь и всячески выражая своё недовольство.
- Джим! – крикнул он – хотя царило благодатное безветрие, и мы слышали друг друга прекрасно. – Какого чёрта нас сюда занесло?
- Снова закон подлости, капитан? – осведомился старший помощник.
Я посмотрел на него, не понимая, шутит ли он... ах, ну, что тут, в сущности, понимать! Конечно же, говорит всерьёз.
- Нет, это ведь... Норвегия, Спок. Бескрайние просторы.
- Норвегия, Швеция, Финляндия...
- Именно. Но на Земле. А здесь мы по другому делу.
- В чём же его суть, капитан?
Признаться, специфическая людская логика (или отсутствие таковой) обладает способностью сбивать с толку даже таких высокологичных существ, как вулканцы. Последовательное изучение рельефа, состава и свойств снега, кажется, не являлось целью капитана Кирка, а в чём заключалась истинная его цель, доподлинно мне известно не было. Подозрения по отношению к капитану казались мне неуместными, но Джим, пожалуй, что-то искал – и мне оставалось лишь ждать. Всем своим видом капитан выражал то, что люди зовут предвкушением, интересным чувством с точки зрения учёного, хотя и бесполезными с практической стороны. Однако люди по большей части непрактичны, ибо порой поведение их и проявления представляют собой способ самовыражения, нежели намерение внести улучшения в окружающий мир.
Когда высота снежного покрова достигла той, что была, по видимости, необходима капитану, он остановился и повернулся ко мне.
- Уникальность Норвегии, мистер Спок, - улыбаясь, проговорил он, - состоит в том, что её снежный покров является точной копией такового на Земле.
Я приподнял бровь, а улыбка капитана стала ещё шире.
- Учитывая тот факт, что химические характеристики и структура данного вещества на планетах класса М совпадают...
- Не тяни кота за хвост, Джим! - воскликнул доктор МакКой, как всегда, слегка нервно и нетерпеливо – поведение доктора было нетрудно проанализировать, по сравнению с прочими его реакции постоянны. Однако его слова несколько озадачили меня. – Что мы здесь забыли?
Капитан Кирк задумчиво нахмурился.
- У меня была... мечта, - на этом слове он чуть запнулся, пристально посмотрев на меня. Проявление столь повышенного внимания к моей скромной персоне почти ощутимо сковывало движения, но Джим продолжил, чем отвлёк меня от размышлений. – Связанная с одним традиционным земным северным спортом.
Я, Леонард МакКой никогда не верил в судьбу, что само по себе странно, ведь не единожды я оказывался свидетелем столь странных, невообразимых совпадений. Этот чёртов планетоид... Назойливым мутным новогодним шаром висит в пустоте. Каким ветром сюда занесло «Энтерпрайз»? Каким образом название его оказалось связанным с Норвегией? Чья-то злая шутка? Кто виноват?
И после этого я всё ещё твержу, что не верю в судьбу. Не верю после всех этих лет, в течение которых Джим упорно и упрямо вспоминал – иногда быстро, порывисто, иногда мучительно долго и постепенно. Но – неизменно – он оказывался здесь, в лазарете, куда не заглядывал месяцами до и после плановых осмотров, откуда сбегал при первой же возможности, едва лишь затягивались раны – последствия плановых стычек и драк. Я видел его бессонным – а он сидел на стуле у стены и думал и всё вспоминал.
И Норвегию вспоминал, и снег этот бесполезный, и то, как улыбался Спок – чёрт побери, неужели, такое и вправду было?! - и то, как он сам улыбался.
Я знал, что это мой собственный промах. Я не доглядел. Я мог бы остановить, но они только и делали, что прятались – а найти их было непросто. Не врываться же в капитанскую каюту! На абордаж!..
Джим вспоминал всё от самых общих до мельчайших дотошных деталей, он перечислял их как Скотти, составляющий список запчастей, как мистер Сулу, рассчитывающий курс на систему Альфа Центавра, как я, сверяющий номенклатуры на медикаменты. Так, словно они ничего для него не значили, хотя это и было неправдой.
Не могли они быть такими уж бесполезными, эти растянутые во времени поцелуи, переложенные на слова, которые мне приходилось выслушивать. Не могли быть бесполезными взгляды, о которых капитан упоминал неоднократно.
- Джим, - обратился я к нему в очередной раз – сердце моё разрывалось, стоило лишь мне на миг представить – каково это – вспоминать, - снотворное поможет тебе.
- Вряд ли, - сказал он, устало потирая глаза. – Капитан, который проспал свою вахту ещё хуже того, который утешается пилюлями.
И я оставил его в покое, а когда вызвал Спока - Джим всё-таки заснул, и одно лишь прикосновение вулканских пальцев поставило всё на свои места. Не в первый раз.
В первый раз было хуже, настолько, насколько только можно вообразить в случае капитана Кирка и коммандера Спока. Тогда всё едва не закончилось катастрофой. Любовь может быть разрушительной. Спок, хладнокровный, рассудительный, исправил всё сам. Мне хотелось верить в то, что решение далось ему нелегко. Мне очень хотелось верить, что он действительно знал, что делает. Я надеялся, что его боль была неподдельной, пусть и тщательной скрытой под тремя слоями вулканской отстраненности.
Не мне судить. Но уж лучше бы это право оставалось за мной.
Доктор МакКой после этого моего заявления решил блеснуть эрудицией, попутно надеясь уязвить Спока.
- Национальный спорт в Норвегии – лыжный. Это подразумевает скольжение на таких особых деревянных дощечках с использованием металлических...
На этот раз было даже не смешно.
- Я знаю, что такое лыжи, мистер МакКой, не утруждайтесь.
- Вы знакомы с этим видом спорта, мистер Спок?..
Я усмехнулся. Боунс напрашивался на неприятности.
- Сегодня мы обойдёмся без лыж, - поспешил я пресечь на корню разгоравшуюся перепалку. – Нам снега будет достаточно.
- Не говори мне, Джим, - предупреждающе поднял руки Боунс, но это не спасло его от моего в высшей степени меткого броска.
Снежок сбил с него капюшон, удобно устроившись в меховом «гнезде» позади так, что неизменно бы оказался на затылке у МакКоя, если бы он попытался надеть капюшон. Мои опасения подтвердились...
Своей жертвой я выбрал Боунса, поскольку не был уверен в том, что Спок в состоянии оценить эту шутку со снежками. К тому же, мне известна была его реакция на холод, столь разительно отличавшегося от сухого жаркого ветра вулканской пустыни. Даже облачённый в комбинезон из термоволокна он мог бы чувствовать себя некомфортно.
МакКой же, как урождённый обитатель Земли, был куда более привычен к подобным перепадам температур, но он, пожалуй, разозлился не на шутку, потому что в следующий же миг я получил рыхлым комком по лбу – это была страшная месть разъярённого доктора, который для острастки швырнул снегом и в безучастного Спока, но слишком уж слабо, чтобы добраться до него.
Не знаю точно, отчего в транспортаторной меня не оставляла мысль о Скандинавских странах, наверное, мне просто нужна была точка, координата, которая прочно осела бы в моей памяти, неразрывно связанная с днём, часом, временем, растянувшимся бесконечным снежным покрывалом.
Я просто захлёбывался хохотом, ловко уворачиваясь от Боунса, умудряясь при этом бить точно в цель. МакКой старательно хмурился, пытаясь удержаться от усмешки изо всех сил – у него были полные сапоги и карманы снега, но это, кажется, ничуть его не волновало.
Спок не смеялся. Он вёл себя, по обыкновению, сдержанно, но я был уверен в том, что ещё чуть-чуть – и он улыбнётся хотя бы мне. Нет, пожалуй, только мне. Поэтому я, недолго думая, просто толкнул его в снег в разгаре снежной битвы и сам полетел вслед за ним.
Кажется, позади доктор что-то крикнул предупреждающе, но это вдруг потеряло для меня всякую значимость, потому что внезапно я обнаружил, как быстро и необычно тает снег на коже отдельно взятого вулканца: кристаллики льда оплывали водой, превращаясь в крохотные острые капельки, блестевшие на солнце. Я зачерпнул ладонью немного хрупкой снежной крошки и осторожно подбросил мерцающую пыль в воздух. Она осела на щеках, бровях и волосах старшего помощника, почти мгновенно обращаясь водой. Я смотрел на Спока как зачарованный, а Спок спокойно смотрел на меня. И нечто досадное вдруг пробудилось во мне. Если бы наши заветные мечты не совпадали, думаю, мне удалось бы с этим примириться, но дело было в том, что моя мечта столкнулась с абсолютным отсутствием таковой, и этого было не исправить.
- Джим, - тихо, почти шёпотом проговорил Спок, так что даже не сразу расслышал, а после осознал, что всё ещё лежу на нём, весьма удобно устроившись.
- Спок, тебе тяжело? – чуть ли не подскочил я, но он вдруг крепко меня удержал.
- Джим, - повторил он, будто пытался высказать невыразимое.
- Удалось мне доказать уникальность Норвегии? – осведомился я, понимая, что говорю нечто несерьёзное, а ни о чём другом сказать не смогу.
- Вполне, - сказал он, как и всегда, сдержанно, но теперь я был уверен – во взгляде Спока притаилось нечто нетипичное. Словно улыбка.
В обход его плеч вились трещинки проталин.
Капитан Кирк утверждал, что это смешно, однако я ничего смешного в происходящем не наблюдал. Кристаллическая масса быстро таяла, вода затекала за шиворот форменного утеплённого мундира капитана, и ему следовало бы опасаться столь непосредственного воздействия субстанции, температура которой гораздо ниже нормальной температуры человеческого тела, что при определённых условиях неизбежно приведёт к расстройству некоторых функций организма.
Доктор МакКой несколько удивил меня, активно способствуя такому исходу. Более того, его поведение согласно моим наблюдениям можно было классифицировать, как неразумное – он невероятно бессмысленно растрачивал необходимую для поддержания тепла энергию, крича, бегая и прыгая вокруг капитана, а также громко и безудержно смеясь. Признаться, я даже подумал о том, что доктор в опасности, находясь в столь возбуждённом и, несомненно, изменённом состоянии сознания.
Возможно, это был уже не тот МакКой, с которым мы говорили в больничном отсеке.
Впрочем, мои опасения были связаны с иными проблемами, далёкими от снежной реальности.
Капитан неизменно пытался что-то донести до меня, но я знал, к чему может привести неожиданное понимание с моей стороны, поэтому был вынужден вести себя так, словно его попытки были либо слишком слабы, либо мне непонятны, о чём он и сделал вывод вскоре после нашего прибытия в эту заснеженную страну. В чём главное преимущество людей? Скорее всего, в непредсказуемости большей их части. Поступок Джима лишь подкрепил тревогу – я осознал это, обнаружив себя лежащим в снегу. В отношении капитана я никогда бы не допустил бы мысли о нападении – однако мы все были свидетелями странных событий, преследовавших нас в путешествиях «Энтерпрайз», неизменно подкреплённых галлюцинациями, разрывом пространственно-временного континуума, гипнозом, отравлениями и прочими злоключениями, поэтому подозрение о нетипичном воздействии снежной субстанции на мозг капитана Кирка возникло, подкреплённое его странными действиями и поступками. Однако я должен признаться, что не успел бы предпринять ничего разумного, поскольку печально известное мне ощущение послужило причиной бездействия.
Оно породило сомнение. Открыла путь слабости, недостойной вулканца.
Я назвал капитана Кирка Джимом, потому что ничего более подходящего в тот момент быть не могло, в этом я оставался уверен. Именно это имя – а оно значило гораздо больше, чем особая последовательность букв земного алфавита – отчего-то лучше всех прочих земных слов выражало то волнующее, что гнало мою кровь всё быстрее. Мне следовало обратиться к доктору за помощью, но в тот момент мистер МакКой оказался вне моей досягаемости, а страх потерять возникшее сложное чувство осложнял мне задачу. Абсолютно нелогичный и иррациональный страх.
Холод.
Прибывший в транспортаторную Спок утопал по колено в снегу.
- Кажется, Скотти, ты прихватил ещё и добрую половину Норвегии вместе с нами, - весело проговорил я, когда мы вернулись. Я ощущал невероятный эмоциональный подъём.
- Норвегия, капитан, - это целый планетоид, а не одна земная страна. Я счёт необходимым указать вам на эту неточность.
- Я знаю, мистер Спок, благодарю. Идите же сюда, я вам помогу.
Я был полон... симпатий. Стремлений продлить радость, которой наделил меня снег Норвегии. Поделиться радостью.
- Думаю, я в состоянии справиться с этим сам, капитан, но – спасибо.
- Не валяйте дурака, Спок, у вас губы... совершенно побелели. Снег плохо на вас влияет. Вы замёрзли. Жаль, ведь я надеялся, что нам всё-таки удалось повеселиться. Доктор МакКой!
Я оглянулся – Боунс стаскивал обледенелые перчатки.
- Джим?
- Отведите-ка этого вулканца в его каюту, а я тем временем принесу горячего чая. Вы пьёте чай, Спок?
- Разумеется, капитан.
- Тогда ждите меня, я мигом.
Так странно и весело мне, кажется, не было с тех пор, как я закончил Академию. Возможно, даже и раньше. Когда я был ещё совсем мальчишкой. Когда мы с братом и отцом ездили в горы.
Отец гонял нас по снегу до изнеможения, когда сил смеяться и обороняться уже не оставалось, а после разводил костёр и пёк картошку, а мы сушили башмаки да смотрели на звёзды.
Или же позже... Когда-то после. То ли на церемонии наречения «Энтерпрайз», то ли нет. Когда-то, я знал, я уже переживал такие чудные мгновения. Но от этого чувства почему-то хотелось бежать.
Наверное, там, внизу Спок и вправду замёрз – резко поднялся, отстранив меня, и проговорил что-то на вулканском – очень неразборчиво. Капельки талой воды на ресницах обратились инеем, так же как и на бровях, и он вдруг словно поседел. Готов поспорить, он нашёл моё поведение неуместным. Что ж, возможно.
Я чувствовал приятную усталость – не такую изматывающе-иссущающую, как после двадцатичасового бдения на мостике, другую – усталость тела, а не мозга, восхитительную физическую усталость, которая только способствовала крепкому здоровому сну, ожидавшему меня. «Энтерпрайз» в доках, экипаж расслаблен, бирюзовая кромка Земли, окантованная облаками, за бортом...
Мысли скользили, будто на металлических планках по гладкому льду. Я даже не успел задуматься о том, насколько ошибся. Земля была в сотне световых лет отсюда, «Энтерпрайз дрейфовала, ни о каких доках и речи не было, за бортом в чёрном антрацитовом море болталась поплавком Норвегия. Странная фантазия? Подсознание?
Когда я явился в каюту к старшему помощнику, дверь была открыта. Кажется, Споку удалось выставить Боунса задолго до моего появления – по крайней мере, поблизости доктора не оказалось. Спок сидел, накинув на плечи одеяло на манер вулканской тоги. Глаза его были закрыты. Капитан, который разносит по каютам чай. Я усмехнулся, глядя на два стакана в моих руках – ладони жгло, а я всё стоял, не зная, в чём истина – в открытой двери или же закрытых глазах, которые отделяли Спока от реальности. Я никогда прежде не видел его медитирующим.
Из искры разгорится пламя.
Если не засыпать угли снегом. Три состояния воды, в каждом из которых она смертоносна для огня.
Кажется, мы верим в разные вещи.
Разум вырывается всполохами у горячих источников Вулкана. Кожа горит, истекая паром.
Делая выбор, заведомо упускаешь шанс поступить иначе.
Принимая разумное решение, надеешься на то, что оно ещё и правильно.
Спок первым протянул руку, но глаз так и не открыл – я подумал, что он услышал, как я вошёл – и жестом потребовал обещанный горячий напиток. Я протянул ему стаканчик, но его ладонь так и осталась открытой, и мне вдруг показалось, что не чай ему нужен, совсем не чай.
Его губы чуть разомкнулись, как будто Спок хотел что-то сказать, а я наклонился к нему, и в тот же миг его горячие пальцы коснулась моего лба, и он пробормотал почти так же неразборчиво, как и прежде...
Жалеть об утраченном свойственно всем разумным живым существам. Даже вулканцам. В этом Спок убедился ровно через полгода по возвращении на Землю – срочном, неожиданном, двухнедельном. Бесплатный тур по Скандинавии в качестве извинения от Звёздного флота. Норвегия казалась ему безграничным снежным пространством, но снег был каменистым и ломким. Он не годился для снежков.
- Почти такой же, но не такой, - негромко проговорил Спок – его взгляд был устремлён к сиреневому горизонту. В его обнажённых ладонях – перчатки, он, кажется, не посчитал нужным захватить с собой – лёд больше не таял. Он оставался таким же немым и холодным.
Я мог ошибаться, но что-то иное возникло в его глазах тогда – словно грусть. Сам Спок нашёл бы подобное ощущение неуместным. Скорее всего, отговорился бы отсутствием всякой необходимости комментировать окружающее холодное пространство.
- Почему? – выдал я единственное, что пришло в голову.
Спок окинул меня долгим невыразительным взглядом.
- Почему он не такой? Говоря вашим научным языком – молекулярный и структурный состав ничем не отличался от нашего, земного, - откуда взялось это внезапное горячее раздражение? Я требовал ответа с почти болезненной настойчивостью, как будто Спок был передо мной в неотплатном долгу. Будто я прашивал вовсе не о снеге, а о чём-то другом, что оставалась вне пределов сознания, одаривая ощущением мнимой обманчиво близости. – Почему?!
Моя память способна вмещать огромное количество информации, а так же классифицировать её. Вопрос капитана заставил меня вспомнить то чувство, что преследовало меня после визита на Норвегию. Словно я был не в себе – абсурдно для вулканца. И потерял то, чего никогда не имел. Однако теперь я был совершенно уверен, что состояние осознанно упущенного шанса занимает почётное место среди прочих человеческих состояний.
Именно это я испытал.
Когда точным хирургическим движением разума вырезал из памяти Джима правильный треугольник информации, способной в будущем погубить и его, и меня, и весь корабль.
Именно об этом я пожалел.
Когда увидел бледный рассвет на Земле и вспомнил о снежной Норвегии.
- Забудь...
А в подсознании всё ещё звучал голос доктора МакКоя: «И сколько раз ты проделывал подобный фокус?»
6 августа 2009
Автор: Reno
Фэндом: TOS
Жанр: drama, angst, Spock’s POV, Kirk’s POV, McCoy’s POV
Рейтинг: PG-13
Пейринг: K/S
Примечание: Фики с местным колоритом №41, Норвегия, POV
Предупреждения: по-моему, страшный ОСС;
связь с Норвегией чисто символическая
От автора: странное вышло. Не уверена, что удалось передать все мысли адекватно – слова как-то не слишком складывались.
Читать дальше
"Блаженны забывающие, ибо не помнят они своих ошибок"
Ницше
Разговоры вслух с самим собой в высшей степени нелогичны, но повторюсь: Вулканцы - не лосось. И уж тем более не норвежская форель.
Земля. Маленькая крупица гигантской Вселенной.
Журнал старшего помощника капитана корабля "Энтерпрайз"... И вы совершенно справедливо укажете мне на тот факт, что старшему помощнику капитана не положено иметь журнал, однако - теоретически это, несомненно, возможно. В силу научно-исследовательского характера моей деятельности
Итак, теоретически возможный журнал старшего помощника капитана корабля "Энтерпрайз". И солнечной системе, и всей Вселенной, как и её обитателям, подчас характерно великое множество контрастов, противоречащих друг другу черт. Её полюса – это опасность и благополучие, разум и хаос, невероятный холод и в той же степени невероятное тепло. Однако вопреки всем законам логики и даже, смею сказать, удачи, как неотъемлемой составляющей бытия согласно убеждениям капитана, в большинстве случаев нам достаётся не благодатный союз свободы и смыcла, который позволил бы экипажу как следует отдохнуть и возобновить работу, а, скорее, опасная смесь безрассудства и безумия.
Заметка: капитан Кирк в своих отчётах нередко ссылается на некий "Закон подлости". Необходимо узнать суть закона и принципы его действия.
На этом я вынужден прервать запись, поскольку Джим входит без стука, что кажется мне, по меньшей мере, неразумным, поскольку личная жизнь членов экипажа оговорена положением Устава, статья 56, пункт 10, подпункт F...
- С кем это вы разговаривали, Спок? – обратился ко мне капитан в своей обычной непринуждённой манере. Разум подсказывал мне, что ответа на данный вопрос не потребуется.
Я наблюдал за капитаном, отметив некоторую бледность его лица и общий растерянный вид, подумав, что доктору МакКою следовало бы внимательнее следить за здоровьем и состоянием своих подопечных. Джеймс Кирк стоял посреди помещения, нахмурившись, устремив взгляд к противоположной глухой стене с прорезанным в ней прямоугольным люком репродуктора, и молчал.
- Капитан, - попытался напомнить я о себе. – Вы хотели поговорить со мной?
Он не шелохнулся.
- Капитан, - повторил я. И задал не слишком уместный вопрос, который, возможно, подчинялся законам логики, но в большей мере выходил за рамки законов субординации. – О чём вы думаете? – при всяком отсутствии опасения в желании услышать ответ этого во всех отношениях любопытного представителя человеческой расы.
Он обернулся, глядя на меня с улыбкой. Это заставило задуматься о причинах, которые привели капитана в мою каюту. А ещё о том, что каким-то невероятным образом Джим знал, что я задам ему этот вопрос.
- Ты знаешь, что такое мечта, Спок? – спросил он, наконец, всё ещё улыбаясь.
- Свойственное человеку нерациональное использование интеллектуальных ресурсов, направленных на поиск и попытки осуществления заведомо нереализуемых желаний.
Джим покачал головой, словно в моих словах не было логики. Ответ показался мне наиболее полно изложенным, но, пожалуй, капитану этого показалось недостаточно.
- У тебя есть мечта? – осведомился он, так что выражение моего лица, вероятно, приобрело человеческие черты, характерные для чувства, которое принято называть удивлением. – Спок?
По моим наблюдениям капитан был немного не в себе, что согласно таблице Рейхера об эмоциональных состояниях человека свидетельствовало о волнении и нетерпении.
- Как существо с высокоразвитым интеллектом я не наблюдаю смысла в том, чтобы...
- Знаю, знаю, - перебил меня Джеймс, взмахнув рукой. – Но ты ведь наполовину человек! Ты мог бы ответить относительно данной своей стороны?
- К сожалению, это не представляется мне возможным, капитан, - проговорил я, чем, верно, огорчил Джима, для которого предоставляемая мной информация всегда представляла собой известную ценность.
Капитан Кирк вздохнул. Подарил мне взгляд неясного содержания.
- Вы нужны мне на мостике, коммандер, - он не обращался ко мне по званию вот уже... – Прямо по курсу – неизвестное небесное тело, и мне нужны факты. Мне нужны ваши советы. Мне нужны ваши рекомендации. «Энтерпрайз» готовится выйти на орбиту.
Теоретически возможный журнал старшего помощника капитана. Звёздная дата - ...
В крошечном планетоиде Норвегия, запрятанном в глубинах галактики, пожалуй, не было ничего примечательного. Этот обкатанный временем и космическими ветрами осколок оказался полностью покрытым снегом и удручающе необитаемым. Предположительно, он начал свою жизнь в результате гибели неведомой и безымянной планеты, частью которой и был в незапамятные времена. Я наблюдал за бирюзовой точкой на экране, которая никак не желала приближаться достаточно для того, чтобы мистер Сулу рассчитал орбиту и отправил «Энтерпрайз» выписывать эллипсы вокруг Норвегии.
Ностальгическое, как выразился мистер Спок, название планетоид получил от своих первооткрывателей. Викинги Скандинавии. В смысле, так назывался звездолёт. Первый помощник заметил, что люди порой удивляют его своей предопределённостью.
Но все эти люди – члены экипажа – занимались своими обычными делами, не задумываясь о своей предсказуемости. Все, кроме меня. Я же не в силах был оторвать взгляд от льдисто-голубой планетки только потому, что она носила имя, напоминавшее мне о Земле. О доме. Нет, лишь о странной радости мнимого возвращения. Как дежа вю. Как необъяснимая тревога. Как... паранойя?
В Айове никогда не было снега. На моей памяти я никогда не был в Норвегии. Отчего же одно лишь название так взволновало меня? Название, данное далёкими предшественниками межзвёздному куску льда.
- Курс рассчитан, капитан, - голос мистера Сулу с трудом пробивался сквозь моё отчуждение и растерянность.
- Что? – пожалуй, слишком резко спросил я, чем, вероятно, заработал полный вежливого недоумения взгляд Спока. Помнится, он всегда первым замечал малейшие изменения в моём поведении, тем самым избегая многих неприятностей. Может быть, стоит сейчас же пойти в больничный отсек и добровольно сдаться Боунсу? Стойко принять пару колких уколов и замечаний, очередной диагноз «переутомление»? Отгородиться от опрометчивых решений больничными стенами?
- Курс рассчитан, - повторил лейтенант. – Ваши указания?
Я переключился на транспортаторную.
- Говорит капитан. Скотти, я намерен выслать десант на поверхность планеты. Подготовь всё к нашему прибытию.
- Понял, сэр.
Мостик замер. Даже не оборачиваясь, я чувствовал это. Конечно, им не дано было испытать ощущение близкой разгадки, посетившее меня. При этом тревожным огоньком в моей голове мигал тот факт, что я понятия не имел, в чём же состоит сама шарада. Я искал ответ на несуществующий вопрос, и, скажи я кому-нибудь об этом, меня тут же упекли бы в лазарет. Притворство весьма логично, мистер Спок, если оно служит делу. Надеюсь, в этом вы успели неоднократно убедиться.
- Капитан, - голос старшего помощника был как сигнальный маяк на Земле – помогал придерживаться курса в страшную бурю и в то же время резал глаза ярким светом истины и правил. – Указом Звёздного флота спускаться на поверхность Норвегии не рекомендуется...
Он только что выдумал это?!
- Планета класса М, азотно-кислородная атмосфера, температура на поверхности – 5 градусов по Фаренгейту, давление – 788 миллиметров ртутного столба, - сухим менторским тоном проговорил я. - Всё, что нам требуется – это одеться потеплее.
- ... поскольку она не представляет научного интереса. Капитан, прошу вас указать разумную и логичную причину.
- А если с нами отправится ещё и доктор – тогда уж нам точно нечего бояться.
- Причина, капитан.
Ох, Спок, если бы я только смог хотя бы себе её объяснить. Ведь что-то со мной не так – будто температура неудержимо ползёт вверх, будто я заболел – вот как мне нужно попасть на Норвегию. Будто внутренней голос, о существовании которого вы, коммандер, пожалуй, и не догадываетесь, приказывает мне – вот как мне нужно попасть на Норвегию. Будто я всю жизнь бредил невообразимой мечтой, которая грозится сбыться – вот как мне нужно попасть на Норвегию Нужно позарез.
- Я только что вспомнил, мистер Спок, что в Академии нам рассказывали об уникальном явлении, связанном с этой планетой.
- Капитан, «Энтерпрайз» на орбите, - вклинился в разговор Сулу.
- Я вам кое-что покажу, - пообещал я Споку. – МакКой пойдёт с нами. Надеюсь, мистер Спок, мне удастся вас удивить.
Ответом мне была сдержанный – чрезвычайно сдержанный кивок – даже, пожалуй, напряжённый, что меня нисколько не успокоило.
- МакКой, - я не видел смысла в фамильярности, но в данный момент такое обращение к доктору показалось мне уместным.
- Спок, - он оглянулся на меня, сжимая в руке пневматический шприц. «Мистер Спок» в ответ на мою вольность прозвучало бы нелогично. – Последние новости с капитанского мостика?
Доктор шутил. Но у него не могло не быть подозрений.
- Он вспоминает.
МакКой смотрел мимо меня – поверх плеча, куда-то в стену.
- Джим... он вспоминает, - мой голос был спокоен настолько, что человеческая часть меня балансировала на грани мятежа.
- Разве такое возможно? – осведомился МакКой – оба мы превосходно справлялись с тем, чтобы выглядеть невозмутимыми.
- Вы задаёте это вопрос всякий раз, когда...
- Верно, верно, - кивнул он, перебив меня. Перед ним на столе стоял медицинский кейс, полуоткрытый, почти пустой. МакКой укладывал упаковку с мягкими силиконовыми капсулами, полимер издавал характерный шелест.
- Доктор, - вновь обратился я к нему. – Я прежде никогда не сталкивался с подобным. Мне сложно дать этому разумное объяснение.
- Уж лучше бы вы, Спок, дали разумное объяснение тому, что творится в вашей голове, - проявил неожиданные эмоции МакКой – до этого момента он казался полностью сосредоточенным на своём занятии. – Надеюсь, вашими стараниями капитан не заработает опухоль мозга...
- Исключено, - ведь это не было работой с органическим материалом. Состояние тканей и серого вещества оставалось неизменным, о чём я прежде упоминал.
- ...или психическое расстройство, - доктор нервически перебирал капсулы разных цветов – царил хаос. Я всегда полагал, что в медицинском отсеке порядок правит жизнью.
- Повторите-ка, Спок, как действует этот ваш метод?
- Уже в одиннадцатый раз, доктор, - нашёл уместным напомнить я. – Признаться, я был лучшего мнения о возможностях вашей профессиональной памяти.
- Рассказывайте, Спок, - отрезал он. – Я не знаток вулканской мистики.
- Это не мистика, МакКой, это возможности разума, превосходящие человеческий. Вам сложно понять это, поскольку люди в своём восприятии значительно ограничены рамками стереотипов и эмоций. Есть вещи, которые ваше сознание не в силах принять.
- Опишите схематично. Образно. На что это похоже?
Мой мозг работал в режиме ускоренного поиска ответа в земной истории, как близкой понимаю доктора, изученной мною досконально и наиболее полно ещё в Академии.
- Это похоже на киноплёнку. Точнее, её монтаж. Полагаю, вам ясен ход моих мыслей?
- Вполне, - лицо доктора выражало крайнее недовольство. – Кадр вырезали, а концы склеивали так, чтобы не было видно стыка?
- Правильно. Только работа мелдинга отличается точностью и деликатностью.
- Точность! Деликатность! – вскричал доктор – его кровяное давление вряд ли предусматривало подобные перегрузки эмоциональной системы. – Но он вспоминает!!
- Верно, - невозмутимо проговорил я. – Джим вспоминает. А это может означать только одно.
Только одно для меня, только одно для него и лишь одно – для доктора МакКоя, который вправе подать рапорт в Высшее руководство Звёздного Флота и потребовать трибунал признать старшего помощника капитана звездолёта «Энтерпрайз» виновным. Справедливо, если меня ждёт высылка на Вулкан с последующим пожизненным заключением. Разумно, если смертная казнь, но нелогично – мораторий на моей стороне. Возможно, жизнь на каторге.
Леонард МакКой мог бы сделать это, не становясь сообщником преступника, но не сделал. По моим подсчётам он не делал этого уже три года, семь месяцев и одиннадцать дней.
- Снег, - проговорил Спок, как мне показалось, с некоторым разочарованием – если, конечно, такое возможно. И принялся перечислять. – Дельта Вега, Авалон, Плутон...
- Это земной снег, мистер Спок, - остановил его я. – Его превосходный аналог. А это, поверьте мне, совсем другое дело.
Мы огляделись. Скотти выбросил нас на укрытое белоснежным покрывалом плато, простиравшееся до самого горизонта.
Боунс с некоторым трудом выбрался из ближайшего сугроба, чертыхаясь и всячески выражая своё недовольство.
- Джим! – крикнул он – хотя царило благодатное безветрие, и мы слышали друг друга прекрасно. – Какого чёрта нас сюда занесло?
- Снова закон подлости, капитан? – осведомился старший помощник.
Я посмотрел на него, не понимая, шутит ли он... ах, ну, что тут, в сущности, понимать! Конечно же, говорит всерьёз.
- Нет, это ведь... Норвегия, Спок. Бескрайние просторы.
- Норвегия, Швеция, Финляндия...
- Именно. Но на Земле. А здесь мы по другому делу.
- В чём же его суть, капитан?
Признаться, специфическая людская логика (или отсутствие таковой) обладает способностью сбивать с толку даже таких высокологичных существ, как вулканцы. Последовательное изучение рельефа, состава и свойств снега, кажется, не являлось целью капитана Кирка, а в чём заключалась истинная его цель, доподлинно мне известно не было. Подозрения по отношению к капитану казались мне неуместными, но Джим, пожалуй, что-то искал – и мне оставалось лишь ждать. Всем своим видом капитан выражал то, что люди зовут предвкушением, интересным чувством с точки зрения учёного, хотя и бесполезными с практической стороны. Однако люди по большей части непрактичны, ибо порой поведение их и проявления представляют собой способ самовыражения, нежели намерение внести улучшения в окружающий мир.
Когда высота снежного покрова достигла той, что была, по видимости, необходима капитану, он остановился и повернулся ко мне.
- Уникальность Норвегии, мистер Спок, - улыбаясь, проговорил он, - состоит в том, что её снежный покров является точной копией такового на Земле.
Я приподнял бровь, а улыбка капитана стала ещё шире.
- Учитывая тот факт, что химические характеристики и структура данного вещества на планетах класса М совпадают...
- Не тяни кота за хвост, Джим! - воскликнул доктор МакКой, как всегда, слегка нервно и нетерпеливо – поведение доктора было нетрудно проанализировать, по сравнению с прочими его реакции постоянны. Однако его слова несколько озадачили меня. – Что мы здесь забыли?
Капитан Кирк задумчиво нахмурился.
- У меня была... мечта, - на этом слове он чуть запнулся, пристально посмотрев на меня. Проявление столь повышенного внимания к моей скромной персоне почти ощутимо сковывало движения, но Джим продолжил, чем отвлёк меня от размышлений. – Связанная с одним традиционным земным северным спортом.
Я, Леонард МакКой никогда не верил в судьбу, что само по себе странно, ведь не единожды я оказывался свидетелем столь странных, невообразимых совпадений. Этот чёртов планетоид... Назойливым мутным новогодним шаром висит в пустоте. Каким ветром сюда занесло «Энтерпрайз»? Каким образом название его оказалось связанным с Норвегией? Чья-то злая шутка? Кто виноват?
И после этого я всё ещё твержу, что не верю в судьбу. Не верю после всех этих лет, в течение которых Джим упорно и упрямо вспоминал – иногда быстро, порывисто, иногда мучительно долго и постепенно. Но – неизменно – он оказывался здесь, в лазарете, куда не заглядывал месяцами до и после плановых осмотров, откуда сбегал при первой же возможности, едва лишь затягивались раны – последствия плановых стычек и драк. Я видел его бессонным – а он сидел на стуле у стены и думал и всё вспоминал.
И Норвегию вспоминал, и снег этот бесполезный, и то, как улыбался Спок – чёрт побери, неужели, такое и вправду было?! - и то, как он сам улыбался.
Я знал, что это мой собственный промах. Я не доглядел. Я мог бы остановить, но они только и делали, что прятались – а найти их было непросто. Не врываться же в капитанскую каюту! На абордаж!..
Джим вспоминал всё от самых общих до мельчайших дотошных деталей, он перечислял их как Скотти, составляющий список запчастей, как мистер Сулу, рассчитывающий курс на систему Альфа Центавра, как я, сверяющий номенклатуры на медикаменты. Так, словно они ничего для него не значили, хотя это и было неправдой.
Не могли они быть такими уж бесполезными, эти растянутые во времени поцелуи, переложенные на слова, которые мне приходилось выслушивать. Не могли быть бесполезными взгляды, о которых капитан упоминал неоднократно.
- Джим, - обратился я к нему в очередной раз – сердце моё разрывалось, стоило лишь мне на миг представить – каково это – вспоминать, - снотворное поможет тебе.
- Вряд ли, - сказал он, устало потирая глаза. – Капитан, который проспал свою вахту ещё хуже того, который утешается пилюлями.
И я оставил его в покое, а когда вызвал Спока - Джим всё-таки заснул, и одно лишь прикосновение вулканских пальцев поставило всё на свои места. Не в первый раз.
В первый раз было хуже, настолько, насколько только можно вообразить в случае капитана Кирка и коммандера Спока. Тогда всё едва не закончилось катастрофой. Любовь может быть разрушительной. Спок, хладнокровный, рассудительный, исправил всё сам. Мне хотелось верить в то, что решение далось ему нелегко. Мне очень хотелось верить, что он действительно знал, что делает. Я надеялся, что его боль была неподдельной, пусть и тщательной скрытой под тремя слоями вулканской отстраненности.
Не мне судить. Но уж лучше бы это право оставалось за мной.
Доктор МакКой после этого моего заявления решил блеснуть эрудицией, попутно надеясь уязвить Спока.
- Национальный спорт в Норвегии – лыжный. Это подразумевает скольжение на таких особых деревянных дощечках с использованием металлических...
На этот раз было даже не смешно.
- Я знаю, что такое лыжи, мистер МакКой, не утруждайтесь.
- Вы знакомы с этим видом спорта, мистер Спок?..
Я усмехнулся. Боунс напрашивался на неприятности.
- Сегодня мы обойдёмся без лыж, - поспешил я пресечь на корню разгоравшуюся перепалку. – Нам снега будет достаточно.
- Не говори мне, Джим, - предупреждающе поднял руки Боунс, но это не спасло его от моего в высшей степени меткого броска.
Снежок сбил с него капюшон, удобно устроившись в меховом «гнезде» позади так, что неизменно бы оказался на затылке у МакКоя, если бы он попытался надеть капюшон. Мои опасения подтвердились...
Своей жертвой я выбрал Боунса, поскольку не был уверен в том, что Спок в состоянии оценить эту шутку со снежками. К тому же, мне известна была его реакция на холод, столь разительно отличавшегося от сухого жаркого ветра вулканской пустыни. Даже облачённый в комбинезон из термоволокна он мог бы чувствовать себя некомфортно.
МакКой же, как урождённый обитатель Земли, был куда более привычен к подобным перепадам температур, но он, пожалуй, разозлился не на шутку, потому что в следующий же миг я получил рыхлым комком по лбу – это была страшная месть разъярённого доктора, который для острастки швырнул снегом и в безучастного Спока, но слишком уж слабо, чтобы добраться до него.
Не знаю точно, отчего в транспортаторной меня не оставляла мысль о Скандинавских странах, наверное, мне просто нужна была точка, координата, которая прочно осела бы в моей памяти, неразрывно связанная с днём, часом, временем, растянувшимся бесконечным снежным покрывалом.
Я просто захлёбывался хохотом, ловко уворачиваясь от Боунса, умудряясь при этом бить точно в цель. МакКой старательно хмурился, пытаясь удержаться от усмешки изо всех сил – у него были полные сапоги и карманы снега, но это, кажется, ничуть его не волновало.
Спок не смеялся. Он вёл себя, по обыкновению, сдержанно, но я был уверен в том, что ещё чуть-чуть – и он улыбнётся хотя бы мне. Нет, пожалуй, только мне. Поэтому я, недолго думая, просто толкнул его в снег в разгаре снежной битвы и сам полетел вслед за ним.
Кажется, позади доктор что-то крикнул предупреждающе, но это вдруг потеряло для меня всякую значимость, потому что внезапно я обнаружил, как быстро и необычно тает снег на коже отдельно взятого вулканца: кристаллики льда оплывали водой, превращаясь в крохотные острые капельки, блестевшие на солнце. Я зачерпнул ладонью немного хрупкой снежной крошки и осторожно подбросил мерцающую пыль в воздух. Она осела на щеках, бровях и волосах старшего помощника, почти мгновенно обращаясь водой. Я смотрел на Спока как зачарованный, а Спок спокойно смотрел на меня. И нечто досадное вдруг пробудилось во мне. Если бы наши заветные мечты не совпадали, думаю, мне удалось бы с этим примириться, но дело было в том, что моя мечта столкнулась с абсолютным отсутствием таковой, и этого было не исправить.
- Джим, - тихо, почти шёпотом проговорил Спок, так что даже не сразу расслышал, а после осознал, что всё ещё лежу на нём, весьма удобно устроившись.
- Спок, тебе тяжело? – чуть ли не подскочил я, но он вдруг крепко меня удержал.
- Джим, - повторил он, будто пытался высказать невыразимое.
- Удалось мне доказать уникальность Норвегии? – осведомился я, понимая, что говорю нечто несерьёзное, а ни о чём другом сказать не смогу.
- Вполне, - сказал он, как и всегда, сдержанно, но теперь я был уверен – во взгляде Спока притаилось нечто нетипичное. Словно улыбка.
В обход его плеч вились трещинки проталин.
Капитан Кирк утверждал, что это смешно, однако я ничего смешного в происходящем не наблюдал. Кристаллическая масса быстро таяла, вода затекала за шиворот форменного утеплённого мундира капитана, и ему следовало бы опасаться столь непосредственного воздействия субстанции, температура которой гораздо ниже нормальной температуры человеческого тела, что при определённых условиях неизбежно приведёт к расстройству некоторых функций организма.
Доктор МакКой несколько удивил меня, активно способствуя такому исходу. Более того, его поведение согласно моим наблюдениям можно было классифицировать, как неразумное – он невероятно бессмысленно растрачивал необходимую для поддержания тепла энергию, крича, бегая и прыгая вокруг капитана, а также громко и безудержно смеясь. Признаться, я даже подумал о том, что доктор в опасности, находясь в столь возбуждённом и, несомненно, изменённом состоянии сознания.
Возможно, это был уже не тот МакКой, с которым мы говорили в больничном отсеке.
Впрочем, мои опасения были связаны с иными проблемами, далёкими от снежной реальности.
Капитан неизменно пытался что-то донести до меня, но я знал, к чему может привести неожиданное понимание с моей стороны, поэтому был вынужден вести себя так, словно его попытки были либо слишком слабы, либо мне непонятны, о чём он и сделал вывод вскоре после нашего прибытия в эту заснеженную страну. В чём главное преимущество людей? Скорее всего, в непредсказуемости большей их части. Поступок Джима лишь подкрепил тревогу – я осознал это, обнаружив себя лежащим в снегу. В отношении капитана я никогда бы не допустил бы мысли о нападении – однако мы все были свидетелями странных событий, преследовавших нас в путешествиях «Энтерпрайз», неизменно подкреплённых галлюцинациями, разрывом пространственно-временного континуума, гипнозом, отравлениями и прочими злоключениями, поэтому подозрение о нетипичном воздействии снежной субстанции на мозг капитана Кирка возникло, подкреплённое его странными действиями и поступками. Однако я должен признаться, что не успел бы предпринять ничего разумного, поскольку печально известное мне ощущение послужило причиной бездействия.
Оно породило сомнение. Открыла путь слабости, недостойной вулканца.
Я назвал капитана Кирка Джимом, потому что ничего более подходящего в тот момент быть не могло, в этом я оставался уверен. Именно это имя – а оно значило гораздо больше, чем особая последовательность букв земного алфавита – отчего-то лучше всех прочих земных слов выражало то волнующее, что гнало мою кровь всё быстрее. Мне следовало обратиться к доктору за помощью, но в тот момент мистер МакКой оказался вне моей досягаемости, а страх потерять возникшее сложное чувство осложнял мне задачу. Абсолютно нелогичный и иррациональный страх.
Холод.
Прибывший в транспортаторную Спок утопал по колено в снегу.
- Кажется, Скотти, ты прихватил ещё и добрую половину Норвегии вместе с нами, - весело проговорил я, когда мы вернулись. Я ощущал невероятный эмоциональный подъём.
- Норвегия, капитан, - это целый планетоид, а не одна земная страна. Я счёт необходимым указать вам на эту неточность.
- Я знаю, мистер Спок, благодарю. Идите же сюда, я вам помогу.
Я был полон... симпатий. Стремлений продлить радость, которой наделил меня снег Норвегии. Поделиться радостью.
- Думаю, я в состоянии справиться с этим сам, капитан, но – спасибо.
- Не валяйте дурака, Спок, у вас губы... совершенно побелели. Снег плохо на вас влияет. Вы замёрзли. Жаль, ведь я надеялся, что нам всё-таки удалось повеселиться. Доктор МакКой!
Я оглянулся – Боунс стаскивал обледенелые перчатки.
- Джим?
- Отведите-ка этого вулканца в его каюту, а я тем временем принесу горячего чая. Вы пьёте чай, Спок?
- Разумеется, капитан.
- Тогда ждите меня, я мигом.
Так странно и весело мне, кажется, не было с тех пор, как я закончил Академию. Возможно, даже и раньше. Когда я был ещё совсем мальчишкой. Когда мы с братом и отцом ездили в горы.
Отец гонял нас по снегу до изнеможения, когда сил смеяться и обороняться уже не оставалось, а после разводил костёр и пёк картошку, а мы сушили башмаки да смотрели на звёзды.
Или же позже... Когда-то после. То ли на церемонии наречения «Энтерпрайз», то ли нет. Когда-то, я знал, я уже переживал такие чудные мгновения. Но от этого чувства почему-то хотелось бежать.
Наверное, там, внизу Спок и вправду замёрз – резко поднялся, отстранив меня, и проговорил что-то на вулканском – очень неразборчиво. Капельки талой воды на ресницах обратились инеем, так же как и на бровях, и он вдруг словно поседел. Готов поспорить, он нашёл моё поведение неуместным. Что ж, возможно.
Я чувствовал приятную усталость – не такую изматывающе-иссущающую, как после двадцатичасового бдения на мостике, другую – усталость тела, а не мозга, восхитительную физическую усталость, которая только способствовала крепкому здоровому сну, ожидавшему меня. «Энтерпрайз» в доках, экипаж расслаблен, бирюзовая кромка Земли, окантованная облаками, за бортом...
Мысли скользили, будто на металлических планках по гладкому льду. Я даже не успел задуматься о том, насколько ошибся. Земля была в сотне световых лет отсюда, «Энтерпрайз дрейфовала, ни о каких доках и речи не было, за бортом в чёрном антрацитовом море болталась поплавком Норвегия. Странная фантазия? Подсознание?
Когда я явился в каюту к старшему помощнику, дверь была открыта. Кажется, Споку удалось выставить Боунса задолго до моего появления – по крайней мере, поблизости доктора не оказалось. Спок сидел, накинув на плечи одеяло на манер вулканской тоги. Глаза его были закрыты. Капитан, который разносит по каютам чай. Я усмехнулся, глядя на два стакана в моих руках – ладони жгло, а я всё стоял, не зная, в чём истина – в открытой двери или же закрытых глазах, которые отделяли Спока от реальности. Я никогда прежде не видел его медитирующим.
Из искры разгорится пламя.
Если не засыпать угли снегом. Три состояния воды, в каждом из которых она смертоносна для огня.
Кажется, мы верим в разные вещи.
Разум вырывается всполохами у горячих источников Вулкана. Кожа горит, истекая паром.
Делая выбор, заведомо упускаешь шанс поступить иначе.
Принимая разумное решение, надеешься на то, что оно ещё и правильно.
Спок первым протянул руку, но глаз так и не открыл – я подумал, что он услышал, как я вошёл – и жестом потребовал обещанный горячий напиток. Я протянул ему стаканчик, но его ладонь так и осталась открытой, и мне вдруг показалось, что не чай ему нужен, совсем не чай.
Его губы чуть разомкнулись, как будто Спок хотел что-то сказать, а я наклонился к нему, и в тот же миг его горячие пальцы коснулась моего лба, и он пробормотал почти так же неразборчиво, как и прежде...
Жалеть об утраченном свойственно всем разумным живым существам. Даже вулканцам. В этом Спок убедился ровно через полгода по возвращении на Землю – срочном, неожиданном, двухнедельном. Бесплатный тур по Скандинавии в качестве извинения от Звёздного флота. Норвегия казалась ему безграничным снежным пространством, но снег был каменистым и ломким. Он не годился для снежков.
- Почти такой же, но не такой, - негромко проговорил Спок – его взгляд был устремлён к сиреневому горизонту. В его обнажённых ладонях – перчатки, он, кажется, не посчитал нужным захватить с собой – лёд больше не таял. Он оставался таким же немым и холодным.
Я мог ошибаться, но что-то иное возникло в его глазах тогда – словно грусть. Сам Спок нашёл бы подобное ощущение неуместным. Скорее всего, отговорился бы отсутствием всякой необходимости комментировать окружающее холодное пространство.
- Почему? – выдал я единственное, что пришло в голову.
Спок окинул меня долгим невыразительным взглядом.
- Почему он не такой? Говоря вашим научным языком – молекулярный и структурный состав ничем не отличался от нашего, земного, - откуда взялось это внезапное горячее раздражение? Я требовал ответа с почти болезненной настойчивостью, как будто Спок был передо мной в неотплатном долгу. Будто я прашивал вовсе не о снеге, а о чём-то другом, что оставалась вне пределов сознания, одаривая ощущением мнимой обманчиво близости. – Почему?!
Моя память способна вмещать огромное количество информации, а так же классифицировать её. Вопрос капитана заставил меня вспомнить то чувство, что преследовало меня после визита на Норвегию. Словно я был не в себе – абсурдно для вулканца. И потерял то, чего никогда не имел. Однако теперь я был совершенно уверен, что состояние осознанно упущенного шанса занимает почётное место среди прочих человеческих состояний.
Именно это я испытал.
Когда точным хирургическим движением разума вырезал из памяти Джима правильный треугольник информации, способной в будущем погубить и его, и меня, и весь корабль.
Именно об этом я пожалел.
Когда увидел бледный рассвет на Земле и вспомнил о снежной Норвегии.
- Забудь...
А в подсознании всё ещё звучал голос доктора МакКоя: «И сколько раз ты проделывал подобный фокус?»
6 августа 2009
-
-
07.08.2009 в 01:58-
-
07.08.2009 в 10:21про снег - это почти единственый пре-слэш момент=) он мне тоже нравится=)
Класс, что Спок похож, я боялась, совсем в ОСС уйду.
Спасибо!!